Текст книги "Опочтарение"

За исключением последних нескольких месяцев. Он вздохнул и вернулся к своему столу.

На столе лежала открытая папка. В ней был рапорт от Ваймса, коммандера Городской Стражи, содержавший массу восклицательных знаков. В ней также лежал более взвешенный доклад клерка Альфреда, и лорд Ветинари обвел в нем кружком раздел посвященный «Дымящему Гну»{39}39
  The Smoking Gnu – помимо антилопы гну не исключен намек на операционную систему GNU.


[Закрыть].

В дверь негромко постучали, и в комнату тихо, как призрак, вошел клерк Барабантт.

– Прибыли все джентльмены из семафорной компании «Великий Путь», сэр, – доложил он. Он положил на стол несколько листков бумаги, исписанных мелкими замысловатыми значками.

Ветинари бросил короткий взгляд на стенограмму.

– Праздная болтовня? – спросил он.

– Да, милорд. Можно сказать, чрезмерно праздная. Но я уверен, что трубка для подслушивания очень хорошо замаскирована, милорд. Хитро спрятана в позолоченном херувиме, сэр. Клерк Бриан замаскировал ее под рог изобилия, что позволяет отчетливее слышать, и ее можно повернуть в направлении любого…

– Некоторым не обязательно видеть предмет, чтобы догадаться о его существовании, Барабантт. – Ветинари постучал пальцем по бумагам. – Они неглупые люди. Ну, кое-кто из них, по крайней мере. Вы принесли документы?

На бледном лице Барабантта на секунду появилось болезненное выражение человека, вынужденного предать высочайшие принципы документирования.

– В некотором роде, сэр. У нас нет ничего существенного на них, совсем ничего. Мы собрали Совет экспертов в Длинной Галерее, но, опасаюсь, все, что у нас есть, это слухи, сэр. Есть… намеки, там и тут, но на самом деле нам нужно что-то более основательное…

– Еще представится случай, – сказал Ветинари.

Быть абсолютным властителем в наше время не так просто, как некоторые полагают. По крайней мере, не так просто, если вы намерены оставаться абсолютным властителем и дальше. Есть тонкости в этом деле. О, вы, конечно, можете приказать своим людям выбить двери и притащить тех, кого нужно, в подземелья без суда, но злоупотребление таким образом действий выявляет недостаток стиля, плохо влияет на бизнес, входит в привычку и в конце концов очень, очень плохо сказывается на здоровье. По мнению Ветинари, быть разумным тираном гораздо труднее, чем быть правителем, вознесенным к власти идиотской демократической системой «голосуй-или-проиграешь». Такой правитель всегда может, по крайней мере, сказать людям, что они сами виноваты, выбрав его.

– …обычно мы на данном этапе не заводим персональных дел. – Барабантт агонизировал. – Видите ли, я просто ссылаюсь на них в ежеденевной…

– Ваш подход, как всегда, просто образцовый, – сказал Ветинари. – Тем не менее, я вижу, что вы подготовили некоторое количество личных дел.

– Да, милорд. Я сделал их потолще, подшив в папки копии сделанного клерком Гарольдом анализа производства свинины в Колении, сэр.

Барабантт выглядел совершенно несчастным, передавая Ветинари картонные папки. Намеренная путаница документов была как железом по стеклу его души.

– Очень хорошо, – сказал Ветинари. Он положил папки на стол, вынул еще одну из ящика и водрузил ее сверху, а потом передвинул прочие бумаги, чтобы прикрыть небольшую стопку. – А теперь, пожалуйста, пригласи посетителей.

– С ними мистер Косой{40}40
  Slunt.


[Закрыть], милорд, – сказал клерк.

Ветинари кисло улыбнулся.

– Какой сюрприз.

– И мистер Взяткер Позолот{41}41
  Reacher Gilt.


[Закрыть], – добавил Барабантт, внимательно глядя на босса.

– Ну конечно, – сказал Ветинари.

Когда через несколько минут финансисты вошли в кабинет, стол для совещаний был совершенно пуст, не считая лотка для бумаг и стопки папок. Ветинари снова стоял у окна.

– А, джентльмены. Как любезно с вашей стороны было придти на эту маленькую беседу, – сказал он. – Я наслаждался видом.

Он резко повернулся и посмотрел на их лица, выглядевшие озадаченными, за исключением двух. Одно было серым и принадлежало мистеру Косому, самому известному, дорогостоящему и, без сомнений, старейшему адвокату города. Он уже много лет был зомби, хотя, похоже, никак не изменил свои привычки после смерти. Другое принадлежало человеку с одним глазом и черной повязкой на другом глазу, который улыбался, как тигр.

– Особенно меня радует тот факт, что «Великий Путь» снова работает, – сказал Ветинари, игнорируя это лицо. – Насколько мне известно, вчера ваши семафоры весь день не функционировали. Я как раз подумал, как жаль, ведь «Великий Путь» так важен для всех нас, и, к сожалению, он только один. Печально, но владельцы «Нового пути» сейчас в некотором смятении, что, разумеется, вынуждает «Великий Путь» работать в гордом одиночестве, и ваша компания, джентльмены, теперь вне конкуренции. Ох, да что же это я? Присаживайтесь, джентльмены.

Он дружески улыбнулся мистеру Косому, когда тот занимал свое место.

– Кажется, я не знаком со всеми присутствующими, – заметил он.

Мистер Косой вздохнул.

– Милорд, позвольте представить вам мистера Зеленомяса из Партнерства «Анк-Сто», казначея компании «Великий Путь», мистера Муската из Холдинга Равнин Сто, мистера Слеппня из Торгово-Кредитного Банка Анк-Морпорка, мистера Спрятли из «Анк Фьючерз (Финансовые Советники)»{42}42
  Mr Greenyham of Ankh-Sto Associates, who is the Grand Trunk Company's treasurer, Mr Nutmeg of Sto Plains Holdings, Mr Horsefry of the Ankh-Morpork Mercantile Credit Bank, Mr Stowley of Ankh Futures (Financial Advisers).


[Закрыть] и мистера Позолота…

– …самого по себе, – хладнокровно добавил одноглазый человек.

– А, мистер Взяткер Позолот, – сказал Ветинари, взглянув прямо на него. – Я так… рад наконец-то встретиться с вами.

– Вы не ходите на мои вечеринки, милорд, – посетовал Позолот.

– Извините. Государственные дела отнимают массу времени, – резко сказал Ветинари.

– Нам всем иногда нужно расслабиться, милорд. Работа не волк, в лес не убежит, как говорится.

Некоторые из присутствующих, услышав такое, в ужасе задержали дыхание, но Ветинари выглядел совершенно спокойным.

– Интересно, – только и сказал он.

Он порылся в лежащих на столе папках и открыл одну из них.

– Ну а теперь к делу. Мой персонал подготовил для меня кое-какие заметки, основанные на общедоступной информации с площади Барбакан{43}43
  Barbican, это старые укрепленные ворота в городе, однако в данном случае похоже имеется в виду Barbican Plaza, площадь у этих ворот, где можно побродить, поболтать и собрать информацию.


[Закрыть], – сказал он, обращаясь к адвокату. – Совет директоров, например. Конечно же, загадочный мир финансов для меня как закрытый гроб…, ах, гроссбух{44}44
  ledger имеет два значения: «бухгалтерская книга» и «надгробная плита». Ветинари издевается над зомби, но как это перевести, ёлки-палки?! ;).


[Закрыть], но создается такое впечатление, что ваши клиенты взаимно работают друг на друга.

– Да, милорд?

– Это нормально?

– О, такое часто случается с людьми, которые заседают в советах директоров сразу нескольких компаний, милорд.

– Даже если это конкурирующие компании? – удивился Ветинари.

На лицах людей, сидящих за столом, появились улыбки. Большинство финансистов немного расслабились в своих креслах. Этот человек определенно полный профан в бизнесе. Что он знает о сложных процентах, э? У него классическое образование. Тут они припомнили, что свое образование он получил в Школе Гильдии Убийц, и улыбки исчезли. Но мистер Косой продолжал внимательно смотреть на Ветинари.

– Есть способы – достойные всяческого уважения способы – сохранить конфиденциальность и избежать конфликта интересов, милорд, – сказал мистер Косой.

– А, это должно быть… как же это… стеклянный потолок? – просияв, спросил Ветинари.

– Нет, милорд. Кое-что другое. Похоже, вы имеете в виду «Агатейскую Стену»{45}45
  Тут намек на «китайскую стену» – так действительно называется корпоративная практика, призванная исключить конфликт интересов, и Пратчетт жестоко над ней издевается.


[Закрыть], – мягко напомнил мистер Косой. – Это тщательно продуманный набор процедур, который обеспечивает уверенность, что не произойдет нарушения конфиденциальности, если, например, один отдел организации станет обладателем привилегированной информации, которую другой отдел этой организации предположительно мог бы использовать для извлечения неэтичной прибыли.

– Потрясающе! И как это работает в реальности? – спросил Ветинари.

– Просто люди приходят к соглашению, что не будут поступать неэтично, – пояснил мистер Косой.

– Извините? Я думал, вы сказали, что это стена… – начал Ветинари.

– Это просто термин, милорд. Обозначает согласие не поступать подобным образом.

– Да? И они что, правда, не поступают? Как удивительно. Даже если эта невидимая стена проходит прямо через их мозги?

– У нас есть Кодекс Поведения, знаете ли! – раздался голос.

Все глаза, за исключением принадлежащих мистеру Косому, повернулись к говорившему, который беспокойно заерзал в своем кресле. Мистер Косой очень давно изучал Патриция и прекрасно знал, что когда предмет изучения начинает прикидываться сбитым с толку простым слугой народа и задавать невинные вопросы, нужно быть настороже.

– Рад слышать это, мистер…? – начал Ветинари.

– Криспин Слеппень, милорд, и мне не нравится тон ваших вопросов!

На секунду показалось, что даже кресла стараются сами собой отползти от него в сторонку. Мистер Слеппень был моложавым человеком, который не просто уже набирал лишний вес, а просто-таки хватал, подгребал и грабастал его на пути к ожирению. К тридцати годам он обзавелся впечатляющей коллекцией подбородков, и теперь все они тряслись от праведного гнева[2]2
  Однако не спешите судить по внешнему виду. Несмотря на выражение лица, напоминавшее поросенка, которому только что пришла светлая мысль, и манеру говорить, похожую на тявканье маленькой, хрипящей, невротичной и до смешного дорогостоящей собачонки, мистер Слеппень вполне мог оказаться добрым, щедрым и набожным человеком. Так же, например, человек, одетый в полосатую робу и черную маску, в большой спешке вылезающий из вашего окна, может оказаться заблудившимся участником маскарада, а человек в парике и мантии посреди зала судебных заседаний – просто трансвеститом, который случайно забрел туда, чтобы спрятаться от дождя. Поспешные суждения иногда ужасно несправедливы.


[Закрыть].

– У меня есть множество разных тонов, – спокойно заметил Ветинари.

Мистер Слеппень бросил взгляд на своих коллег, которые каким-то удивительным образом оказались вдруг очень далеко от него, у дальнего горизонта.

– Я просто хотел пояснить, что мы не делаем ничего плохого, – пробормотал он. – Вот и все. У нас есть Кодекс Поведения.

– Я и не предполагал, будто вы делаете что-то плохое, я уверен в этом, – сказал лорд Ветинари. – Тем не менее, я возьму на заметку все, что вы сказали мне.

Он пододвинул к себе лист бумаги и аккуратно написал каллиграфическим почерком «Кодекс Поведения». Вызванное его движением перемещение бумаг на столе открыло взорам папку, озаглавленную «Растрата». Надпись была расположена, конечно же, вверх ногами по отношению ко всем остальным членам совещания, и поскольку предполагалось, что она не предназначена для их глаз, они, разумеется, тут же ее прочли. Слеппень чуть не свернул себе шею, чтобы лучше видеть.

– Тем не менее, – продолжил Ветинари, – раз уж вопрос о мошенничестве был поднят мистером Слеппнем, – он коротко улыбнулся молодому человеку, – то я уверен, что вы информированы о циркулирующих слухах, будто бы среди вас существует заговор, имеющий целью уничтожить конкуренцию и поддерживать высокие тарифы, – фраза текла быстро и плавно, как движется змеиный язык, а в конце щелчок: – И, разумеется, о слухах касательно кончины юного мистера Добросерда, имевшей место в прошлом месяце.

Оживление в аудитории показало, что стрела попала в цель. Не то чтобы они были рады этой стреле, но это была ожидаемая стрела, и она только что издала «бум».

– Злостная, подсудная клевета, – сказал мистер Косой.

– Со своей стороны, мистер Косой, – сказал Ветинари, – не могу не отметить, что всего лишь упоминание о существовании слуха не является достаточным основанием для обвинения в клевете, о чем вы, без сомнения, прекрасно осведомлены.

– Нет никаких доказательств, что мы имеем отношение к убийству мальчишки, – резко заметил Слеппень.

– А, так значит, вы слышали, что люди называют это убийством? – спросил Ветинари, внимательно глядя в лицо Взяткера Позолота. – Эти слухи так и летают вокруг, не правда ли…

– Милорд, люди всегда болтают, – устало сказал Косой. – Но факты заключаются в том, что мистер Добросерд был на башне один. Никто кроме него не поднимался наверх и не спускался вниз. Его страховочная веревка не была должным образом закреплена на чем-нибудь. Это была случайность, такое происходит довольно часто. Да, мы знаем, люди говорят, будто его пальцы были сломаны, но при падении с такой высоты, да еще и после нескольких ударов о конструкции башни – разве это удивительно? Увы, компания «Великий Путь» сейчас не очень-то популярна в народе, поэтому и возникают всякие оскорбительные и безосновательные обвинения. Как отметил мистер Слеппень, не существует абсолютно никаких доказательств, что данное происшествие можно квалифицировать иначе, чем трагический несчастный случай. И, позвольте уж спросить откровенно, зачем вы пригласили нас сегодня? Мои клиенты – занятые люди.

Ветинари откинулся в кресле и свел перед собой пальцы рук.

– Давайте предположим, что некие увлеченные и весьма изобретательные люди разработали замечательную систему связи, – сказал он. – Что у них есть, так это пламенная страсть к изобретательству, в больших количествах. Чего у них нет, так это денег. Они не привыкли к деньгам. И тогда они встречают других… людей, которые представляют их третьим людям, очень дружелюбным, которые за, о, сорок процентов в предприятии дают им такие нужные деньги, и, что не менее важно, отеческий совет насчет выбора действительно хорошей бухгалтерской фирмы для обслуживания расчетов. И вот дела идут, деньги приходят и уходят, но вскоре наши изобретатели обнаруживают, что их предприятие не так финансово стабильно, как они думали, и что им нужно больше денег. Ну что же, ничего страшного, всем же ясно, что их предприятие вскоре станет настоящим денежным деревом, так что какая разница, если они продадут еще пятнадцать процентов? Это же всего лишь деньги. Они не так важны, как механизмы заслонок, верно? А потом они понимают что да, важны. Что эти проценты – все. Внезапно мир переворачивается с ног на голову, внезапно милые люди становятся не такими уж дружелюбными, внезапно оказывается, что клочки бумаги, в спешке подписанные по совету все время улыбающихся людей означают, что у наших изобретателей нет вообще ничего, ни патентов, ни собственности, ничего. Даже содержимое их собственных светлых голов им больше не принадлежит, разумеется. Кажется, даже их идеи больше им не принадлежат. При всем при том у них по-прежнему проблемы с деньгами. Ну что же, некоторые из них уходят, другие прячутся, третьи пытаются бороться, что очень глупо, потому что все было проделано законно, абсолютно законно. Некоторые соглашаются занять небольшую должность в некогда их собственном предприятии, потому что на что-то надо жить, да и в любом случае, компании принадлежат все их идеи, и даже ночные сны. И при этом ничего противозаконного, кажется, не произошло. Бизнес есть бизнес.

Лорд Ветинари открыл глаза. Люди за столом пристально смотрели на него.

– Просто размышлял вслух, – сказал он. – Я уверен, вы укажете на тот факт, что все это никак не касается правительства. Я знаю, что мистер Позолот укажет. Тем не менее, я заметил, что с тех пор, как вы поглотили «Великий Путь» за малую долю его реальной стоимости, количество перебоев в работе возросло, скорость передачи сообщений снизилась, а их цена для потребителей возросла. На прошлой неделе «Великий Путь» был закрыт почти три дня. Мы даже со Сто Латом поговорить не могли! Что-то плохо оправдывается ваш девиз «Со Скоростью Света», джентльмены.

– Мы закрывались для технического обслуживания… – начал мистер Косой.

– Нет, на ремонт, – перебил его Ветинари. – При прежних хозяевах система закрывалась на один час каждый день. Вот это было техническое обслуживание. Теперь же башни работают без перерыва, пока не сломаются механизмы. Да что вы творите, джентльмены?

– Это, милорд, со всем уважением, не ваше дело.

Лорд Ветинари улыбнулся. Впервые за утро, это была улыбка искреннего удовольствия.

– А, мистер Взяткер Позолот, а я-то все гадал, когда мы услышим ваше мнение. Вы были так необычно молчаливы. Я с огромным интересом прочел вашу последнюю статью в «Таймс». Кажется, вы пламенный сторонник свободы. Вы использовали слово «тирания» трижды и один раз слово «тиран».

– Не надо быть высокомерным со мной, милорд, – сказал Позолот. – Мы владеем «Путем». Это наша собственность. Вы понимаете это? А собственность – основа свободы. О, клиенты жалуются на сервис и цену, но клиенты всегда на это жалуются. У нас нет недостатка в клиентах при любой цене. Пока не появились семафоры, новости из Колении добирались сюда месяцами, теперь же это занимает меньше одного дня. Это приемлемая магия. Мы отвечаем перед нашими акционерами, милорд. Не перед вами, при всем уважении. Это не ваш бизнес. Это наш бизнес, и мы ведем его в соответствии с рыночными условиями. Я надеюсь, у нас все-таки не тирания. Здесь у нас, при всем уважении, свободный город.

– Признателен вам за столь большое количество уважения, – сказал Патриций. – Но единственный выбор, который есть у ваших клиентов, – это между вами и ничем.

– Именно, – хладнокровно ответил Взяткер Позолот. – Выбор всегда есть. Они могут вскочить на лошадь и проскакать пару тысяч миль, а могут немного потерпеть и подождать, пока мы доставим их сообщение.

Ветинари одарил его короткой, как вспышка молнии, улыбкой.

– Или профинансировать создание альтернативной системы, – сказал он. – Хотя я обратил внимание, что все компании, пытавшиеся построить конкурирующую с вами семафорную систему, очень быстро приходили к разорению, зачастую при весьма печальных обстоятельствах. Падения с вершины башен и все такое.

– Бывают несчастные случаи. Это очень печально, – сухо сказал мистер Косой.

– Очень печально, – повторил Ветинари.

Он снова пододвинул к себе лист бумаги, слегка сместив при этом папки, так что стали заметны еще несколько надписей на них, и написал «Очень печально».

– Ну что же, полагаю, это все объясняет, – сказал он, наконец. – Фактически, целью нашей встречи было официально сообщить вам, что я наконец-то снова открываю Почтовую службу, как и планировалось. Это просто вежливое уведомление, но я чувствую, что должен проинформировать вас, поскольку вы, в конце концов, заняты аналогичным бизнесом. Я надеюсь, что цепь несчастных случаев, имевших место в последнее время, наконец-то прерве…

Взяткер Позолот усмехнулся.

– Извините, милорд? Я правильно вас понял? Вы действительно собираетесь в нынешних обстоятельстах продолжать заниматься этой глупостью? Почтовая Служба? Мы же все знаем, что это был неуклюжий, самодовольный, переполненный ненужным персоналом монстр с избыточным весом? Он едва окупал свое существование! Это была квинтэссенция и яркий пример типичного государственного предприятия!

– Почта никогда не приносила большой прибыли, это верно, но в деловых кварталах этого города корреспонденцию доставляли семь раз в сутки, – сказал Ветинари голосом, холодным, как бездны моря.

– Ха! Но не в конце ее существования! – воскликнул мистер Слеппень. – Под конец она стала чертовски бесполезной!

– Разумеется. Классический пример коррумпированной государственной организации, тянувшей денежки из казны, – добавил Позолот.

– Как это верно! – воскликнул мистер Слеппень. – Тогда говорили: если хочешь избавиться от трупа, отправь его по почте, и никто никогда не увидит его больше!

– Что, действительно? – спросил Ветинари, поднимая бровь.

– Действительно что?

– Действительно никто его больше не видел?

В глазах мистера Слепня промелькнуло затравленное выражение.

– Что? Да откуда мне знать?

– А, понимаю, – сказал Ветинари, – это была шутка. А, ну ладно. – Он снова порылся в бумагах на столе. – К сожалению, вышло так, что Почту стали рассматривать как источник денег, а не как систему эффективной доставки корреспонденции для всеобщего блага. Когда она перестала работать, не стало ни денег, ни писем. Возможно, мы все должны извлечь из этого урок. В любом случае, я возлагаю высочайшие надежды на мистера Губвига, молодого человека, полного свежих идей. Для таких высот голова у него в самый раз, хотя я думаю, лазить на башни он вряд ли согласится.

– Я надеюсь, это воскрешение не скажется на наших налогах, – сказал мистер Косой.

– Уверяю вас, мистер Косой, что за исключением небольшой суммы, необходимой, так сказать, для запуска помпы, почтовая служба будет полностью самоокупаемой, каковой она всегда и была, разумеется. Мы ведь не хотим залезать в общественный карман, правда? А теперь, джентльмены, не смею более отвлекать вас от ваших очень важных дел. Я верю, что «Путь» очень скоро снова пустится в путь.

Когда они поднимались с мест, Позолот перегнулся через стол и спросил:

– Вас можно поздравить, милорд?

– Я очень рад, что вы в настроении поздравить меня хоть с чем-нибудь, мистер Позолот, – сказал Ветинари. – И что же послужило причиной столь уникального события?

– Это, милорд, – сказал Позолот, указав на маленький столик, котором лежал грубо отесанный кусок камня. – Разве это не Хнафлбафлснифлвифлтафлская плита? Голубой известняк из Льямедоса, да? А эти фигурки похожи на базальт, который чертовски трудно поддается обработке. Очень ценный антиквариат, полагаю.

– Это подарок мне от Подземного короля гномов, – сказал Ветинари. – Конечно, она очень древняя.

– И я вижу, тут разыгрывается партия. Играете за гномов, да?

– Да. С помощью семафорных башен играю со старым другом из Убервальда, – сказал Ветинари. – К счастью для меня, ваш вчерашний перебой в работе дал мне дополнительный день на размышления над моим следующим ходом.

Их глаза встретились. Взяткер Позолот громко рассмеялся. Ветинари улыбнулся. Все остальные тоже рассмеялись, так как чувствовали, что должны. Посмотрите, мы все здесь друзья, говорил их смех, практически коллеги, все в порядке.

Смех затих, осталась небольшая неловкость. Позолот и Ветинари продолжали улыбаться, не прерывая зрительного контакта.

– Нам надо будет с вами сыграть, – сказал Позолот. – У меня тоже есть отличная доска. Я предпочитаю играть за троллей.

– Безжалостны, поначалу в меньшинстве, в руках неопытного игрока неизбежно проигрывают? – уточнил Ветинари.

– Конечно. А гномы полагаются на хитрость, обманные ходы и быструю смену позиций. За этой игрой можно узнать все слабости оппонента, – сказал Позолот.

– В самом деле? – удивился Ветинари, поднимая брови. – А он разве не попытается тоже узнать кое-что?

– О, это всего лишь «Бум»! Это легко! – пролаял чей-то голос.

Оба человека уставились на Слеппня, который от облегчения стал вести себя развязно.

– Я часто играл в него, когда был ребенком, – пробормотал он. – Скучная штука! Гномы всегда выигрывают!

Позолот и Ветинари обменялись взглядами. Они как будто говорили: хоть я и ненавижу тебя до глубины души за каждый из аспектов твоей личной философии, я, по крайней мере, уважаю тебя за то, что ты не Криспин Слеппень.

– Внешность обманчива, Криспин, – любезно сказал Позолот. – Играющий за троллей никогда не проиграет, если использует свои мозги.

– Однажды гном застрял у меня в носу, и Мамочка выковыривала его заколкой для волос, – поведал им Слеппень, как будто этот случай служил для него предметом особой гордости.

Позолот обнял его за плечи.

– Очень интересно, Криспин, – сказал он. – Как думаешь, может такое случиться снова?

Когда они ушли, Ветинари снова подошел к окну и посмотрел на город под ним. Через несколько минут в кабинет вплыл Барабантт.

– Зафиксирован короткий диалог в приемной, милорд, – доложил он.

Ветинари не обернулся, но поднял руку.

– Дайте подумать… Полагаю, один из них начал говорить что-то вроде: «Вы думаете, он…», и тут мистер Косой быстро заставил его замолчать? Мистера Слеппня, подозреваю.

Барабантт взглянул на лист бумаги в своих руках.

– Почти слово в слово, милорд.

– Не потребовалось сильно напрягать воображение, – вздохнул Лорд Ветинари. – Милый мистер Косой. Он такой… надежный. Иногда я думаю, что если бы он не был уже зомби, следовало бы перевести его в это состояние.

– Приказать провести с мистером Позолотом Расследование Первой Степени, милорд?

– Боже мой, нет. Он слишком умен для этого. Займитесь лучше мистером Слеппнем.

– В самом деле, сэр? Но вчера вы сказали, что он по вашему мнению не более чем жадный дурак.

– Нервный дурак, а это полезно. Он продажный трус и обжора. Однажды я видел его за обедом, поглощающего pot au feu с белыми бобами, и это такое зрелище, скажу вам, Барабантт, которое нелегко забыть. Соус был повсюду. Кстати, розовые рубашки, которые он носит, стоят не меньше ста долларов каждая. Все, что он делает – это забирает чужие деньги безопасным, скрытным и не очень умным способом. Отправьте… да, клерка Бриана.

– Бриана, сэр? – переспросил Барабантт. – Вы уверены? Он прекрасно управляется со всякими механизмами, но на улице пользы от него никакой. Его заметят.

– Да, Барабантт. Я знаю. Я хочу, чтобы мистер Слеппень стал еще немного более нервозным.

– А, понимаю, сэр.

Ветинари снова отвернулся к окну.

– Скажите мне, Барабантт, – спросил он, – вы тоже считаете, что я тиран?

– Разумеется нет, милорд, – ответил Барабантт, прибираясь на столе.

– В этом-то и проблема, не так ли? Кто осмелиться сказать тирану, что он тиран?

– Да, проблема непростая, – согласился Барабантт, аккуратно складывая папки в стопочку.

– В своих «Размышлениях», которые, как я всегда считал, с трудом поддаются переводу, Пышон{46}46
  Bouffant.


[Закрыть] говорит, что вмешательство с целью предотвратить убийство является ограничением свободы убийцы, а свобода, однако, универсальна, дана всем от природы и без условий, – сказал Ветинари. – Вы, наверное, можете припомнить его знаменитое изречение: «Пока хоть один человек не свободен, до тех пор я маленький пирожок с курятиной», которое до сих пор вызывает немало споров. Таким образом, мы можем рассмотреть, например, изъятие бутылки у человека, убивающего себя выпивкой, как акт благотворительный, и более того, достойный всяческой похвалы, но свобода при этом все равно нарушается. Мистер Позолот явно изучал Пышона, но, опасаюсь, не понял его. Возможно, свобода и является естественным состоянием человечества, но сидеть на дереве и пожирать свой еще дергающийся обед – не менее естественное состояние. С другой стороны, Фрайдеггер{47}47
  Freidegger – похоже на имя философа Хайдеггера.


[Закрыть] в своих «Modal Contextities» провозглашает, что свобода ограничена, искусственна и, следовательно, иллюзорна, в лучшем случае это просто массовая галлюцинация. Ни один смертный в здравом уме не является истинно свободным, ибо истинная свобода столь ужасна, что только безумец или пророк может взглянуть ей в лицо. Она ошеломляет душу, приводя человека в состояние, которое Фрайдеггер описывает как Vonallesvolkommenunverstandlichdasdaskeit. А вы к чьей точке зрения склоняетесь, Барабантт?

– Я всегда полагал, милорд, что если этот мир и нуждается в чем-нибудь, так это в картотечных ящиках попрочнее, – ответил Барабантт после короткой паузы.

– Хм-м-м, – сказал Ветинари. – Интересно, об этом стоит подумать.

Он замолчал. Один из херувимчиков на барельефе над камином начал поворачиваться, издавая тихий скрипящий звук. Ветинари бросил взгляд на Барабантта и приподнял бровь.

– Я должен перемолвиться словом с клерком Брианом сейчас же, милорд, – сказал Барабантт.

– Хорошо. Скажи ему, что пришло время почаще бывать на свежем воздухе.