Текст книги "К оружию! К оружию!"

Он попытался как можно более тонко намекнуть, что на готовящийся марш по Каменноломному переулку Стража посмотрит с крайним неодобрением (и, вероятно, с безопасного расстояния), но у него не хватило духу выразить это словами. А еще он не сумел выговорить: «Не пытайтесь заниматься этим делом самостоятельно. Стража уже разыскивает преступника изо всех сил!» – потому что понятия не имел, с чего начинать расследование.

«У вашего мужа были враги? Да, в его груди проделали огромную дырку, но все-таки, были враги или нет?»

После нескольких безуспешных попыток добиться хоть какого-то результата все, что ему оставалось, – только пытаться сохранить достоинство. Но поскольку сохранять там было уже нечего, то после короткой битвы с самим собой и полного в ней поражения он ухватил полбутылки «Старого Въедливого Виски Джимкина Пивомеса» и удалился с нею в ночь.

Моркоу и Ангва дошли до конца Тусклой улицы.

– И где ты поселилась? – осведомился Моркоу.

– Вон там, – указала пальцем Ангва.

– На улице Вязов? Неужто у госпожи Торт?

– Ну да. А почему нет? Чистое место, разумная цена. Что с ним может быть не так?

– Что ж… вообще-то я ничего не имею против госпожи Торт. Она прекрасная женщина, одна из лучших, но… ну… неужели ты не заметила?

– А что я должна была заметить?

– Она… как бы это сказать… не очень разборчивая…

– Прости. Я тебя все еще не понимаю.

– Ты уже видела других постояльцев? Редж Башмак по-прежнему снимает там комнату?

– О, – догадалась Ангва, – ты имеешь в виду зомби.

– А на чердаке живет банши.

– Да. Господин Иксолит.

– А еще была старая госпожа Друлль.

– Упыриха. Но она уже съехала. Сейчас занимается организацией детских праздников.

– Слушай, тебе не кажется, что там немного… странновато?

– Не знаю. Цены вполне приемлемые, постели чистые.

– Возможно, на них никто никогда не спал…

– Так! Вообще-то я сняла то, что могла себе позволить!

– Извини. Я знаю, как это бывает. Я был в точно таком же положении, когда сам сюда приехал. Однако мой тебе совет: съезжай оттуда при первой возможности и найди другое место… ну… более подходящее для молодой дамы, если ты понимаешь, о чем я.

– Не совсем. Господин Башмак даже пытался помочь мне поднять по лестнице вещи. Правда, потом мне пришлось помогать ему поднять руки. Бедняга. От него постоянно что-нибудь отваливается.

– Но ведь это люди… не совсем нашего круга, – уныло произнес Моркоу. – Не пойми превратно. Вот взять, к примеру, гномов… Со многими гномами я очень даже дружу. Да что там говорить, мои родители – гномы. Или тролли. С троллями точно никаких проблем. Они – соль земли. В буквальном смысле. Замечательные парни, несмотря на лишайник. Но… всякая нежить… Я просто хочу, чтобы они вернулись туда, откуда вылезли, вот и все.

– Вообще-то большинство из них родом отсюда.

– Короче говоря, они мне не нравятся. Из-вини.

– Мне пора, – холодно сказала Ангва, остановившись у темного входа в переулок.

– Хорошо, хорошо, – кивнул Моркоу. – Что ж. Когда мы теперь встретимся?

– Завтра. Мы вместе работаем, если ты вдруг забыл.

– Но, может быть, в свободное от дежурства время мы могли бы взять… э-э-э…

– Мне. Пора. Идти!

Ангва повернулась и побежала. Над крышами Незримого Университета появился ореол луны.

– Что ж. Ты права. Значит, до завтра, да? – крикнул ей вслед Моркоу.

Спотыкаясь в потемках, Ангва чувствовала, как кружится вокруг нее мир. Пожалуй, не следовало засиживаться допоздна!

Выпорхнув на перекресток, она столкнулась с какими-то людьми, затем вбежала в переулок и стала ощупывать одежду.

В этот момент ее заметил Бундо Прунг, недавно исключенный из Гильдии Воров за неуемный энтузиазм и отчаянное поведение, недостойное звания грабителя. Одинокая женщина в темном переулке показалась ему легкой добычей.

Воровато оглядевшись, он последовал за ней. Примерно пять секунд стояла тишина. Затем из переулка выскочил Бундо и побежал оттуда со всех ног. Он бежал и бежал, не останавливаясь, пока не добрался до пристани, от которой с отливом отходила лодка. Он взбежал по трапу за секунду до того, как его подняли, и стал на этой лодке матросом. Умер Бундо три года спустя, когда в одной далекой стране ему на голову свалился броненосец. За все это время он ни словом не обмолвился о том, что увидел в тот день в переулке, но страшно кричал всякий раз, когда на глаза ему попадалась собака.

Спустя еще несколько секунд из переулка показалась Ангва и быстро затрусила прочь.

Открыв дверь, госпожа Сибилла Овнец понюхала воздух.

– Сэмюэль Ваймс! Ты же пьян!

– Пока нет! Но, надеюсь, скоро буду! – весело отозвался Ваймс.

– И ты даже не удосужился переодеться!

Ваймс окинул себя взглядом, затем поднял глаза.

– В самом деле! – воскликнул он еще радостней.

– Гости подойдут с минуты на минуту. Иди в свою комнату. Там приготовлена ванна и разложен костюм, подобранный для тебя Вилликинсом. Прошу, поторопись…

– Всенепременнейше!

Ваймс искупался в тепловатой воде и розовой алкогольной дымке. Затем, как мог, вытерся и взглянул на костюм, лежавший на кровати.

Он был сшит для него лучшим портным города. Сибилла Овнец обладала широким сердцем. Она была женщиной, готовой поделиться всем, что у нее было.

Костюм оказался камзолом синих и темно-фиолетовых тонов, с кружевами на запястьях и возле шеи. Ему уже говорили, что такие – самый писк моды. Сибилла Овнец пыталась приподнять его по статусной лестнице. Она никогда не говорила об этом вслух, но он знал, что она считает Ваймса слишком талантливым для службы в Городской Страже.

Он уставился на камзол в немом недоумении. Никогда раньше ему не доводилось надевать костюмы. В детстве он носил обноски на завязочках, а когда повзрослел, перешел на кожаные бриджи до колен и кольчугу Стражи – то есть на самую удобную и практичную одежду на свете.

Рядом с камзолом лежала шляпа. С жемчугом.

Ваймсу никогда раньше не доводилось надевать головной убор, который не был бы выкован из цельного куска металла.

На полу возле камзола стояли длинные остроносые туфли.

В летнее время Ваймс всегда носил сандалии, а в зимнее – традиционные дешевые сапоги.

Капитан Ваймс с трудом справлялся с ролью офицера Стражи. И не имел ни малейшего понятия о том, как превратиться в господина. Надевание камзола, вероятно, составляло часть этого процесса…

Гости прибывали. Он слышал хруст колес экипажей на подъездной дорожке и хлопанье тапочек рикш.

Ваймс бросил взгляд в окно. Лепешечная улица возвышалась над большинством улиц Морпорка. Отсюда открывался несравненный вид на город, если, конечно, созерцание видов вы считаете хорошим времяпрепровождением. Дворец патриция в сумерках казался темнее, чем обычно, – с одним лишь светящимся окном на самом верху. Он стоял в центре хорошо освещенного района, затемнявшегося по мере того, как расширялся обзор и взгляд начинал охватывать те части города, где зажигание свеч считалось бесполезной тратой хорошей еды. Почти весь Каменноломный переулок был залит алым светом факелов. Понятное дело – у троллей нынче Новый год. Над зданием факультета высокоэнергетической магии Незримого Университета висело тусклое свечение. Сам Ваймс считал, что всех волшебников нужно арестовывать без разбора – по одному подозрению в наличии чрезмерного ума. Но больше всего огней – гораздо больше, чем обычно, – светилось на Цепной и Чистоводной улицах, располагавшихся в той части города, которую люди вроде капитана Квирка называли «гномьим городком»…

– Сэмюэль!

Ваймс неловко поправил шейный платок.

Он имел дело с троллями, гномами и драконами, но теперь ему предстояло встретиться с совершенно иным, непознанным человеческим видом: с богачами.

Она всегда испытывала затруднения при попытках вспомнить мир в «особом состоянии», как деликатно называла это явление мама.

Например, она точно помнила, что наблюдала запахи. А вот улицы и здания… Нет, они, конечно, оставались на месте, но в виде тусклого черно-белого фона, на котором звуки, да и запахи, выделялись так резко, что даже обжигали, словно блестящие нити… разноцветного огня с клубами… скажем так, разноцветного дыма.

В этом-то и дело. Вот где все разваливалось. Ей не хватало известных слов, чтобы описать то, что она слышала и обоняла. Как если бы вы увидели восьмой чистейший цвет, а потом попытались описать его в терминах семицветного мира. Наверняка у вас получилось бы примерно следующее: «это был… э-э… зеленовато-фиолетовый или вроде того». Опыт, доступный одному виду, почти невозможно передать другому…

Иногда, хоть и не очень часто, Ангва считала себя везучей из-за того, что ей были доступны сразу два мира. В следующие двадцать минут после Превращения чувства обострялись, и мир начинал сиять подобно многоцветной радуге. Только ради этого можно было смириться со своими особенностями.

Бывают и другие разновидности вервольфов. Некоторым достаточно бриться раз в час и носить прикрывающую уши шляпу, чтобы сойти за почти нормальных людей.

Тем не менее она сразу определяла их в толпе. Оборотни могли опознать друг друга, даже находясь по разные стороны многолюдной улицы. В их глазах светилось нечто особенное. А при наличии времени можно увидеть и другие подсказки. Вервольфы, как правило, живут одни и выбирают такую работу, которая не подразумевает общения с животными. Они часто пользуются духами и лосьонами после бритья, а также очень разборчивы в еде. А еще они ведут дневники, в которых тщательно отмечают красными чернилами фазы луны.

В деревнях оборотням живется непросто. Пропала, допустим, дурацкая курица, и подозреваемым номер один непременно становится вервольф. Поэтому они предпочитают селиться в городах.

Хотя и здесь, конечно, случается всякое…

Теперь Ангва видела сразу несколько часов из жизни улицы Вязов. Страх грабителя превратился в тускнеющую оранжевую линию. След Моркоу выглядел как расширяющееся бледно-зеленое облачко, цвет краев которого намекал на то, что он слегка обеспокоен; а еще в нем присутствовало несколько дополнительных тонов – от запаха старой кожи до средства для полировки доспехов. Улицу пересекали и другие следы – как потускневшие, так и совсем свежие.

Один из них источал запах старого туалетного коврика.

– Эй, сучка! – раздался голос за спиной.

Ангва повернула голову. В собачьем зрении Гаспод выглядел ничуть не лучше, чем в человеческом. Разве что теперь его окружало густое облако самых разнообразных запахов.

– А, это ты.

– Р-р, точно! – ответил Гаспод и принялся яростно чесаться. Затем посмотрел на нее заискивающим взором. – Думаю, мне надо спросить. Пойми, я хочу покончить с этим раз и навсегда, чтобы впоследствии – гав! – не возникало недомолвок. Навер-рное, у меня нет ни малейших шансов вынюхать тебя…

– Нет!

– Просто спросил. Без обид.

Ангва поморщила мордочку.

– Почему от тебя так плохо пахнет? Я к тому, что от тебя воняло, даже когда я была человеком, но теперь…

Гаспод принял горделивый вид.

– Мощно, да? Само такое не дается. Пришлось над собой как следует поработать. Если бы ты была настоящей собакой, то этот аромат напомнил бы тебе запах обалденного лосьона для бритья. Кстати, советую обзавестись ошейником, девушка. Никто не пристает к тем, у кого есть ошейник.

– Спасибо за совет.

Гаспода, казалось, мучила какая-то мысль.

– Слушай… э-э… ты ведь не вырываешь сердца, правда?

– Нет, пока меня не вынудят, – ответила Ангва.

– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал Гаспод. – А куда ты направляешься?

Чтобы не отстать от нее, он перешел на ковыляющую кривоногую рысцу.

– Хочу обнюхать мастерскую Крюкомолота. Кстати, тебя я с собой не звала.

– Мне все равно делать нечего, – ответил Гаспод. – Отходы из «Реберного дома» не выкидывают до полуночи.

– У тебя что, нет своего дома? – поинтересовалась Ангва, когда они затрусили вместе под прилавком с рыбой и чипсами.

– Дом? У меня? Ага. Конечно. Без проблем. Смеющиеся дети, большая кухня, трехразовое питание, веселый игривый кот по соседству, пуховое одеяло и место у камина. «Он уже старый и облезлый, но мы его так любим!» И так далее, и тому подобное. Вообще никаких проблем. Мне просто захотелось побегать по улицам, – ответил Гаспод.

– Ну да. Только ошейника у тебя нет.

– Просто свалился.

– Правда?

– Под весом многочисленных брильянтов. Знаешь, какие они тяжелые?

– Догадываюсь.

– Хозяева позволяют мне делать все что за-хочу.

– Вижу.

– Иногда я не прихожу домой по нескольку дней кряду.

– Неужели?

– А иногда гуляю неделями.

– Верю.

– Но они всегда рады меня видеть, в любой момент, – сказал Гаспод.

– Кажется, ты говорил, что ночевал в Университете, – напомнила Ангва, увернувшись от повозки на Заиндевелой улице.

На мгновение от Гаспода пахнуло неуверенностью, но он быстро нашелся.

– Ну конечно, – сказал он. – Ты же знаешь, как бывает в семьях… Дети постоянно тискают, заставляют есть печенье и всякое такое. А взрослые все время норовят погладить. Это действует на нервы. Так что я частенько уединяюсь на улице, чтобы просто отдохнуть.

– Надо же…

– По правде говоря, даже чаще, чем «час-тенько».

– Неужели?

Гаспод тихонько всхлипнул.

– Знаешь, тебе следует вести себя осторожнее. В этом собачьем городе молодая сучка вроде тебя рискует нарваться на большие неприятности.

Наконец они добрались до деревянного причала, располагавшегося позади мастерской Крюкомолота.

– Как ты… – заговорила Ангва и вдруг осеклась.

В воздухе висел целый коктейль из запахов, среди которых выделялся один – острый, как пила.

– Фейерверк?

– И страх, – кивнул Гаспод. – Очень много страха.

Он обнюхал доски причала.

– Это человеческий страх, не гномий. Знаешь, страх гнома легко узнать – из-за их привычки пое-дать крыс… Фу, как воняет! Судя по мощной запашине, человек испугался сильно.

– Я чувствую запах одного человека мужского пола и одного гнома, – сказала Ангва.

– Ага. Одного мертвого гнома.

Гаспод прижался побитым жизнью носом к дверной щели и шумно втянул воздух.

– Там есть что-то еще, – сказал он. – Не могу разобрать что именно – когда так близко река и все такое… Похоже на нефть… или смазку… черт его разберет… Эй, ты куда?

Гаспод потрусил за Ангвой, устремившейся обратно к Заиндевелой улице с опущенным к земле носом.

– Я напала на след.

– Зачем тебе это? Он даже спасибо не скажет, ты же знаешь…

– Ты о ком?

– О твоем парне.

Ангва остановилась так резко, что Гаспод на нее налетел.

– Ты имеешь в виду капрала Моркоу? Но он не мой парень!

– Ага. А я, значит, не собака. Нос не обманешь. Запах есть запах. Феромоны, знаешь ли. Старая добрая сексуальная алхимия.

– Да я с ним знакома всего пару дней!

– Ну-ну.

– Что значит «ну-ну»?

– Ничего. Во всяком случае, ничего плохого…

– Между нами нет ни плохого, ни хорошего!

– Хорошо, хорошо. Допустим, нет, – сказал Гаспод, после чего поспешно добавил: – Но даже если бы было… Капрал Моркоу у всех вызывает симпатию.

– Что есть, то есть, – ответила Ангва, чувствуя, как опускается на загривке шерсть. – Он довольно… приятный.

– Даже Большой Фидо всего лишь укусил его за руку, когда Моркоу попытался его погладить.

– Кто такой Большой Фидо?

– Главный Пустобрех Собачьей Гильдии.

– У вас есть своя Гильдия? У собак?! Кончай морочить мне голову…

– Да что б мне провалиться! Лицензии на рытье в мусоре, места для принятия солнечных ванн, обязанность лаять по ночам, право на размножение, расписание воя на луну – у нас регулируется все, вплоть до резиновых игрушек!

– Собачья Гильдия, – саркастически проворчала Ангва. – Ага. Конечно.

– Думаешь, я вру? А ты попробуй погнаться за крысой на чужой улице и увидишь, что будет. Скажи спасибо, что я рядом, иначе нажила бы больших проблем. В этом городе собака, которая не является членом Гильдии, очень быстро попадает в беду. Тебе крупно повезло, – добавил Гаспод, – что ты встретила меня.

– Наверное, ты большой чело… пес в Гильдии, да?

– Я в ней не состою, – самодовольно осклабился Гаспод.

– Тогда как же ты выжил?

– Я умею держаться на собственных лапах. В любом случае, Большой Фидо меня не трогает. У меня есть Сила.

– Какая еще сила?

– Неважно. Главное, Большой Фидо – теперь мой друг.

– Укусить человека только за то, что он попытался тебя погладить – это не слишком дружелюбно.

– Да ладно! От последнего человека, попытавшегося погладить Большого Фидо, осталась только пряжка от ремня.

– Ого.

– Причем она висела на дереве…

– Где это мы?

– …на очень высоком дереве… Что?

Гаспод принюхался. Его нос ориентировался в городе не хуже дырявых подошв капитана Ваймса.

– Перекресток Лепешечной и Апустной, – провозгласил он.

Ангва принялась обнюхивать мостовую. Тот, кого она выслеживала, точно проходил здесь, но с тех пор его следы основательно затоптали. Резкий душок еще присутствовал, но лишь в виде слабого намека в противоречивой мешанине других запахов.

И вдруг она почуяла ошеломительный аромат приближающегося мыла. Она и раньше его замечала, но будучи женщиной, не особо обращала внимание. Однако для четвероногой Ангвы этот запах заполнил собою весь мир.

Капрал Моркоу шагал по улице с задумчивым видом. Он не смотрел, куда идет, но в этом и не было необходимости. Люди и без того расступались перед капралом Моркоу.

Она впервые посмотрела на него собачьими глазами. О боги! Неужели никто этого не замечает? Он ступал по городу, как тигр в высокой траве или пупземельный медведь по снегу, – словно весь пейзаж вокруг принадлежал только ему одному…

Гаспод бросил на нее косой взгляд. Ангва сидела на задних лапах с широко распахнутыми глазами.

– У тебя язык вывалился, – заметил он.

– А?.. Ну и что такого? Это естественно. Я просто запыхалась.

– Хы-хы.

Моркоу заметил их и остановился.

– О, знакомая дворняжечка, – произнес он.

– Тяф-тяф, – ответил Гаспод, предательски завиляв хвостом.

– Рад, что хотя бы у тебя появилась подружка, – улыбнулся Моркоу, погладив Гаспода по голове и тут же рассеянно вытерев руку о тунику. – Шикарная сучка, я тебе доложу. Судя по всему, из овцепикских волкодавов. – Он дружески погладил Ангву. – Ну ладно, мне пора. Работа сама себя не сделает, верно?

– Гав-дав, дай собачке печенюшку, – пролаял Гаспод.

Выпрямившись, Моркоу похлопал себя по карманам.

– Кажется, где-то завалялся кусочек печенья. О, вижу по глазам – ты понимаешь каждое мое слово…

Гаспод встал на задние лапы и легко поймал печенье на лету.

– Гав, гав, благодарю, – произнес он.

Моркоу слегка озадаченно посмотрел на Гаспода – в точности как все остальные люди, расслышавшие «гав» вместо обычного собачьего лая, – затем кивнул Ангве и последовал дальше к Лепешечной улице, на которой располагался дом госпожи Овнец.

– Вот! Я же говорил, – сказал Гаспод, хрустя черствым печеньем, – очень приятный молодой человек. Слегка простоватый, но приятный.

– Да, простоватый, это точно, – согласилась Ангва. – Я сразу заметила: он простоват. Но все остальное в нем очень сложное.

– Когда ты была девушкой, он смотрел на тебя овечьими глазами, – сказал Гаспод. – Не то чтобы мне не нравятся овечьи глаза – наоборот! Если они свежие, конечно.

– Ты омерзителен.

– Да, но я, по крайней мере, не меняю форму. Без обид.

– Мне уже хочется тебя укусить.

– О да! – простонал Гаспод. – Кусай меня полностью. Гы-аррр! Я так напуган, ты не представляешь. Но советую сначала подумать. У меня полно собачьих болезней. Я жив лишь потому, что эти маленькие сволочи непрерывно борются между собой. Я даже «лизучий конец» ухитрился подцепить, которым болеют только беременные овцы. Ну, давай! Укуси меня! Измени мою жизнь навсегда! Каждый раз в полнолуние у меня будет отрастать шерсть и желтеть зубы, и мне даже придется бегать на четвереньках. Это ведь так не похоже на мою теперешнюю жизнь! Вообще-то, – добавил он, – в последнее время у меня действительно лезет шерсть. Так что, возможно, маленький укусик…

– Заткнись.

«Рад, что хотя бы у тебя появилась подружка», – сказал Моркоу. Интересно, что он имел в виду?

– Может, хотя бы лизнешь?

– Заткнись!

– Во всех беспорядках виноват сам Витинари, – заявил герцог Эорльский. – Этот человек абсолютно лишен стиля! Безусловно, именно поэтому в нашем городе бакалейщики обладают тем же влиянием, что и бароны. Он даже золотарям разрешил создать Гильдию! По моему скромному мнению, это выходит за рамки естественной природы.

– Было бы гораздо лучше, если бы он установил некий социальный стандарт, – откликнулась госпожа Омниус.

– Или хотя бы просто начал править, – добавила леди Силачия. – Кажется, простолюдины решили, что теперь им все сходит с рук.

– Признаю: не все прежние короли являлись людьми нашего круга, особенно под конец, – произнес герцог Эорльский. – Но по крайней мере они хоть что-то из себя представляли – по моему скромному мнению. В те дни наш город был вполне благопристойным. Обслуга знала свое место и проявляла почтительность. Простолюдины трудились от зари до зари, вместо того чтобы шляться по улицам без дела. И уж конечно, мы не открывали ворота всякому сброду, затопившему теперь наш город. И, несомненно, у нас был закон. Не так ли, капитан?

Капитан Сэмюэль Ваймс смотрел остекленелым взглядом куда-то влево – выше уха говорившего.

Сигарный дым почти неподвижно висел в воздухе. Ваймс смутно сознавал, что несколько последних часов только и делал, что поглощал еду. В компании людей, совершенно ему не симпатичных.

Он уже начал тосковать по запаху сырых улиц и ощущению булыжников под картонными подошвами. Поднос с послеобеденными напитками кружил вокруг стола, но Ваймс не притрагивался к ним, чтобы не расстраивать Сибиллу. Она же, со своей стороны, старалась этого не показывать, чем, в свою очередь, расстраивала Ваймса.

Виски Пивомеса уже совершенно выветрилось – к большому сожалению, поскольку Ваймс ненавидел быть трезвым. Трезвость приводила к тому, что он начинал думать. Одна из мыслей, толкавшихся сейчас в пространстве его головы, заключалась в следующем: не существует такого понятия, как «скромное мнение».

У него не было большого опыта общения с богатыми и влиятельными людьми. Стражники, как правило, с ними не пересекаются. И дело вовсе не в том, что богачи менее склонны к преступлениям, чем простые люди. Просто масштаб их преступлений настолько превышает обычный уровень преступности, что фактически недостижим для людей в дырявых сапогах и ржавых кольчугах. Владение сотней трущоб не считается преступлением, а вот проживание в них – почти является таковым. А взять, к примеру, Наемных Убийц… в Гильдии никогда не заявляли об этом в открытую, но принимают в нее только отпрысков знатных родов. Следовательно, убийцы из Гильдии преступниками не считаются. Если у вас очень много денег, вы вообще не сможете стать преступником. Что бы вы ни вытворили – это назовут маленькими невинными шалостями.

– Теперь куда ни глянь – кругом наглые гномы, тролли и невоспитанные люди, – посетовала леди Силачия. – В Анк-Морпорке сейчас больше гномов, чем в любом из их собственных селений… или как они там называют свои грязные норы?

– А что об этом думаете вы, капитан? – осведомился герцог Эорльский.

– Хмм?.. – Капитан Ваймс взял виноградинку и принялся вертеть ее между пальцев.

– Я говорю о нынешних этнических проблемах.

– А они у нас есть?

– Э-э, конечно… Взять, к примеру, Каменноломный переулок. Там каждую ночь случаются какие-нибудь драки!

– У них нет ничего святого! Никакого понятия о религии!

Ваймс скрупулезно изучал виноградину. Его так и подмывало сказать: «Ну конечно, они дерутся. Они же тролли. Ну и конечно, колотят друг друга дубинками, ведь троллий язык – в основном язык жестов, а они любят кричать. На самом деле единственный, кто реально доставляет неприятности, – так эта сволочь Хризопраз. И то лишь потому, что он берет пример с людей и быстро, гад, учится. Что же касается их религии, то тролльи боги начали лупить друг друга дубинами по головам за десять тысяч лет до того, как мы перестали облизывать камни».

Но воспоминание о мертвом гноме всколыхнуло в его душе нечто упрямое.

Он положил виноградину на тарелку.

– Совершенно с вами согласен, – произнес он. – Считаю, этих безбожных ублюдков следует взять в кольцо и вывести из города под копьями.

На мгновение воцарилась тишина.

– Хорошего отношения они к себе не заслуживают, – добавил Ваймс.

– Точно! Ведь они ничем не лучше животных, – воскликнула леди Омниус. Ваймс смутно припомнил, что ее зовут Сара.

– А видели, какие огромные у них головы? – осведомился Ваймс. – Они практически целиком из камня. Мозгов почти нет.

– И нравственности, само собой… – важно добавил лорд Эорльский.

Со всех сторон раздалось невнятное бормотание, очевидно выражавшее согласие. Ваймс потянулся к бокалу.

– Вилликинс, я не думаю, что капитан Ваймс хочет вина, – немедленно отреагировала госпожа Овнец.

– А вот и не угадала! – весело возразил Ваймс. – Кстати, раз уж мы затронули эту тему, что вы можете сказать о гномах?

– Не знаю, обратили ли вы внимание, – произнес лорд Эорльский, – но в городе значительно поубавилось собак.

Ваймс вытаращил глаза. Насчет собак – это была чистейшая правда. В последнее время четвероногих попрошаек стало заметно меньше. Он бывал в гномьих барах вместе с Моркоу и знал, что гномы действительно едят собак, но только в том случае, если испытывают недостаток в крысах. Но даже десять тысяч гномов, непрерывно поедающих крыс с ножей, вилок и лопат, не смогут нанести хоть сколько-нибудь значительный ущерб крысиной популяции Анк-Моркорка. Основной лейтмотив всех писем, которые гномы посылали домой, состоял в следующем: приезжайте сюда и не забудьте прихватить кетчуп!

– А видели, какие маленькие у них головы? – справился с собой Ваймс. – У гномов очень ограниченный объем черепа. Это факт, подтвержденный измерениями.

– Среди гномов никогда не встретишь женщин, – поддержала леди Сара Омниус. – Я нахожу это очень… подозрительным. Мне ли напоминать, какие ужасные о них ходят слухи… – мрачно добавила она.

Ваймс вздохнул. Вообще-то женщины среди гномов встречаются не реже, чем мужчины, просто их трудно отличить друг от друга. Это известно любому, кто хотя бы чуть-чуть разбирается в гномах.

– А их знаменитое коварство? – напомнила госпожа Силачия. – Эти маленькие бестии хитры, словно демоны.

– Знаете… – Ваймс сокрушенно покачал головой, – это меня в них больше всего и беспокоит. Как могут существа, абсолютно лишенные рационального мышления, быть настолько коварными?

Ваймс ощутил на себе гневный взгляд госпожи Овнец. К счастью, никто его больше не заметил. Лорд Эорльский затушил сигару.

– Гномы приезжают толпами и захватывают целые кварталы. А еще они работают как муравьи – не зная ни сна ни отдыха. Это противоестественно!

Ваймс мысленно обвел услышанное кружком и сопоставил с другим замечанием лорда – о добрых старых временах, когда простолюдины только и делали, что трудились.

– Что ж, по крайней мере один из них вряд ли теперь будет работать, – заметила леди Омниус. – Горничная сообщила мне, что его нашли сегодня утром в реке. Возможно, пал жертвой межплеменной войны или чего-то в этом роде.

– Ха! Хоть что-то для начала! – рассмеялся лорд Эорльский. – Впрочем, вряд ли кто-то заметит потерю…

Ваймс лучезарно улыбнулся.

Возле его руки стояла бутылка вина – вопреки тактичным попыткам Вилликинса отодвинуть ее подальше. Ее горлышко выглядело таким заманчивым, таким удобным для сжимания в руке…

Затем он почувствовал на себе чей-то взгляд. Он посмотрел через стол в лицо пристально наблюдавшего за ним человека, чьим единственным вкладом в разговор была фраза: «Не будете ли вы так любезны передать мне приправы, капитан?» Это лицо было бы совершенно непримечательным, если бы не взгляд – абсолютно спокойный и насмешливый. Лицо принадлежало доктору Проблемсу. У Ваймса сложилось отчетливое впечатление, что этот человек читал его мысли.

– Сэмюэль!

Рука Ваймса замерла на полпути к бутылке. Вилликинс стоял возле ее светлости.

– Кажется, тебя спрашивает один молодой человек, – сказала госпожа Овнец. – Капрал Моркоу.

– Боже, это так волнительно! – воскликнул лорд Эорльский. – Надеюсь, он пришел не для того, чтобы нас арестовать? Ха-ха-ха!

– Ха… – вяло произнес Ваймс.

Лорд Эорльский толкнул локтем соседа.

– Наверное, где-то совершается преступление, – высказал он догадку.

– Ага, – согласился Ваймс. – Полагаю, что совсем рядом.

В зал вошел Моркоу со шлемом, зажатым под мышкой под почтительным углом.

Окинув взглядом избранное общество, он нервно облизнул губы и отдал честь. Все присутствующие посмотрели на него. Не заметить Моркоу было очень сложно – несмотря на то что в городе встречались люди и покрупней. Он не то чтобы довлел. Он скорее производил впечатление человека, без всяких усилий искажающего пространство. Все окружающее становилось не более чем фоном для капрала Моркоу.

– Вольно, капрал! – скомандовал Ваймс. – Что происходит? Я имею в виду, – быстро добавил он, вспомнив, что Моркоу воспринимает все буквально, – по какой причине ты оказался здесь в такое время?

– Мне надо кое-что показать вам, сэр. Хм. Сэр, мне кажется, это из Гильдии Уб…

– Тогда выйдем и поговорил об этом снаружи, хорошо? – быстро перебил его Ваймс.

На лице доктора Проблемса не дрогнул ни один мускул.

Лорд Эорльский откинулся на спинку кресла.

– Что ж, вынужден признать, я впечатлен, – сказал он. – Я всегда считал вас, стражников, довольно малоэффективными, но теперь вижу, что вы исполняете свой долг в любое время суток. Всегда готовы преградить дорогу преступному уму, да?

– О да, – ответил Ваймс. – Преступный ум. Прекрасно сказано.

Прохладный воздух вестибюля древнего дома показался ему божественным. Капитан прислонился к стене и, прищурившись, поглядел на картонку.

– «Рушница»?

– Помните, вы говорили, что заметили что-то во дворе? – спросил Моркоу.

– Но что такое «Рушница»?

– Возможно, в музее Наемных Убийц чего-то не хватало, и кто-то повесил на пустое место объявление? – предположил Моркоу. – В музеях частенько такое бывает. Ну, знаете, вроде «Нарушеньице», а потом две первые буквы отвалились.

– Нет, я не думаю, что… А откуда ты вообще знаешь про музеи?

– Видите ли, сэр, – смутился Моркоу, – иногда я посещаю их в свободное время. В первую очередь, конечно, тот, что в Университете, а еще лорд Витинари разрешил мне осмотреть старый Дворец. Кроме них есть музеи Гильдий. Меня обычно впускают туда, если я вежливо прошу… Далее – музей гномов на Заиндевелой улице…

– Какой-какой музей? – удивился Ваймс.

Он тысячу раз ходил по Заиндевелой улице, но никаких музеев там не видел.

– Музей гномов, сэр, – охотно повторил Моркоу. – Он рядом с Карусельным переулком.

– Кто бы мог подумать! И что же в нем выставлено?

– Много интереснейших образцов гномьего хлеба, сэр.