Текст книги "К оружию! К оружию!"

Рьод не стал тратить время на расспросы. Есть дела, которые становятся неотложными, когда умираешь.

– Я верю в реинкарнацию, – произнес он.

– ЗНАЮ.

– Я старался жить честно. Это поможет?

– ЗАВИСИТ НЕ ОТ МЕНЯ. – Смерть откашлялся. – НО, КОНЕЧНО… ЕСЛИ ТЫ ВЕРИШЬ В РЕИНКАРНАЦИЮ… ТЫ КАК БЫ РЬОДИШЬСЯ ЗАНОВО.

Смерть подождал.

– Ага. Понятно, – уныло ответил Рьод.

Гномы знамениты своим чувством юмора – в том смысле, что люди указывают на них и говорят: «Эти дьяволята абсолютно не понимают шуток!»

– ХМ… НЕУЖЕЛИ В ТОМ, ЧТО Я СКАЗАЛ, ТЫ НЕ УЛОВИЛ НИЧЕГО СМЕШНОГО?

– Э-э… Вроде нет…

– ЭТО БЫЛ КАЛАМБУР. ИГРА СЛОВ.

«РЬОДИШЬСЯ ЗАНОВО» И ВСЕ ТАКОЕ.

– Да?

– НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ЗАМЕТИЛ?

– Не думаю.

– ХМ…

– Извини.

– МНЕ СОВЕТОВАЛИ СТАРАТЬСЯ НЕМНОГО ОЖИВЛЯТЬ МОЮ РАБОТУ.

– Фразами вроде «рьодишься заново»?

– ДА.

– Я подумаю об этом.

– СПАСИБО.

– Итак, – произнес сержант Колон, – это, ребята, ваша палка, она же «ночная дубинка», или «жезл власти». – Сделав паузу, он освежил в памяти свое армейское прошлое и немедленно просветлел лицом. – Отныне вы обязаны беречь ее как зеницу ока! – вдруг заорал он. – Вы будете спать с ней, вы будете есть с ней, вы…

– Прошу прощения…

– Кто это сказал?

– Я здесь, сэр. Младший констебль Дуббинс.

– Слушаю, салага.

– А как есть дубинкой, сержант?

Армейская суровость сержанта Колона слегка подсдулась. К младшему констеблю Дуббинсу он всегда относился с опаской, поскольку подозревал в нем тайного смутьяна.

– Что?

– Ну, мы должны будем орудовать ею как ножом с вилкой или просто разрежем пополам, чтобы превратить в палочки для еды, сэр?

– Что ты такое несешь?

– Можно вопрос, сержант?

– В чем дело, младший констебль Ангва?

– А как именно мы будем спать с нею, сэр?

– Ну… я всего лишь имел в виду… Прекратить хихикать, капрал Шноббс!

Колон нервно поправил нагрудник и решил сменить тему.

– Итак, здесь у нас имеется ростовая кукла, она же болван, она же остолоп, – Колон указал на насаженную на кол кожаную фигуру, набитую соломой, чьи очертания приблизительно напоминали человеческие. – Мы зовем ее Артуром и используем для отработки ударов. Младший констебль Ангва, шаг вперед! Скажи мне, младший констебль, ты могла бы убить человека?

– А сколько у меня будет времени?

В занятиях произошла небольшая заминка. В этот раз хохочущего капрала Шноббса пришлось поднимать с пола и долго хлопать по спине, пока он не успокоился.

– Так, ладно, – продолжил сержант Колон. – Теперь слушать сюда: по команде «делай раз!» ты берешь дубинку вот так и быстро следуешь к Артуру. Затем, по команде «делай два!» резко лупишь Артура в область головы. Делай раз!.. делай два!..

Дубинка отскочила от шлема Артура.

– Очень хорошо, но не совсем. Кто скажет, какая допущена ошибка?

Новобранцы недоуменно покачали головами.

– Сзади, – пояснил сержант Колон. – Бить нужно сзади. Чего ради рисковать, верно? Теперь твоя очередь, младший констебль Дуббинс.

– Но серж…

– Бегом!

Стражники принялись молча смотреть.

– Может, подставим для него стульчик, – предложила Ангва спустя пятнадцать секунд наблюдений за мучениями Дуббинса.

Детрит хихикнул.

– Ета, он слишком мелкий, чтобы служить в Страже, – произнес тролль.

Младший констебль Дуббинс прекратил подпрыгивать.

– Простите, сержант, – сказал он, – но гномы так не поступают…

– А стражники поступают именно так, – отрезал сержант Колон. – Что ж, младший констебль Детрит – не отдавать честь! – теперь попробуй ты.

Детрит зажал дубинку между тем, что с некоторой натяжкой можно было назвать большим и указательным пальцем, и ударил ею по шлему Артура. Затем недоуменно уставился на обломок, оставшийся от дубинки. После этого он сжал свою, условно говоря, руку в нечто похожее на кулак и, треснув Артура по тому, что не так давно было головой, загнал кол на три фута в землю.

– Во, теперь и гному будет удобней, – заметил он.

Секунд на пять воцарилась смущенная тишина. Сержант Колон откашлялся.

– Что ж, наверное, можно засчитать это как жесткое задержание, – произнес он. – Отметь там, капрал Шноббс: удержать из жалованья младшего констебля Детрита – не отдавать честь! – один доллар за порчу казенной дубинки. Но вообще-то после задержания подозреваемого обычно допрашивают…

Сержант Колон задумчиво посмотрел на останки Артура.

– Думаю, самое время приступить к изучению тонкостей стрельбы из лука, – наконец объявил он.

Госпожа Сибилла Овнец посмотрела на плачевную полоску кожи – все, что осталось от покойного Пухлика.

– Кто же мог сотворить такое с бедным маленьким дракончиком? – горько спросила она.

– Мы пытаемся это выяснить, – ответил Ваймс. – Мы думаем… нам кажется, что его привязали к стене и взорвали.

Моркоу перегнулся через стеночку загона.

– Гули-гули-гули, – позвал он.

Дружелюбное пламя опалило ему брови.

– Он был таким ручным и ласковым, – горевала госпожа Овнец. – За всю жизнь малыш и мухи не обидел. Бедняжечка…

– Как можно заставить дракона взорваться? – осведомился Ваймс. – Он может сдетонировать от пинка?

– Разумеется, – ответила Сибилла, – если нога вам не дорога.

– Значит, такой вариант отметаем… А как это сделать иначе? Чтобы не пострадать?

– В этом нет смысла. Гораздо проще заставить его взорваться самому. Правда, Сэм, я не очень люблю говорить об этом…

– Я должен знать.

– Что ж… сейчас такое время года, когда самцы обычно дерутся. Они раздуваются, пытаясь казаться больше, понимаешь? Вот почему я всегда держу их порознь.

Ваймс отрицательно покачал головой.

– Там был только один дракон, – сказал он.

Позади них Моркоу наклонился над следующим загоном, в котором сидел грушевидный дракон-самец. Животное открыло один глаз и вперилось в капрала взглядом.

– А-кто-у-нас-тут-такой-холёсенький? – засюсюкал Моркоу. – Кажется, у меня завалялся где-то кусочек угля…

Дракон раскрыл второй глаз и моргнул, полностью проснувшись. Затем встал на дыбы. Его уши прижались к голове, ноздри раздулись, крылья развернулись вширь. Он глубоко вдохнул. Из живота донеслось бурление кислот, когда стали открываться внутренние затворы и клапаны. Лапы дракона оторвались от земли, грудная клетка раздулась…

Ваймс толкнул Моркоу, и они вместе повалились на землю.

Сидевший в загоне дракончик удивленно моргнул. Враг исчез таинственным образом. Испугался!

Дракон пыхнул пламенной отрыжкой и, успокоившись, затих.

Ваймс убрал руки с головы и перекатился на другой бок.

– Зачем вы это сделали, капитан? – недовольно спросил Моркоу. – Я вовсе не…

– Он увидел соперника! – перебил Ваймс. – Увидел и собрался атаковать.

Ваймс привстал на колени и похлопал Моркоу по нагруднику.

– Ты слишком хорошо его полируешь! – сказал он. – Дракон разглядел себя в отражении. Как в зеркале.

– О да, разумеется. Так бывает, – согласилась госпожа Сибилла. – Все знают, что драконов нужно держать подальше от зеркал…

– Зеркала! – воскликнул Моркоу. – Эй, там же были осколки…

– Именно. Злодей показал Пухлику зеркало, – подтвердил Ваймс.

– Бедняга. Должно быть, попытался сделаться больше себя самого, – посетовал Моркоу.

– Итак, – констатировал Ваймс, – мы имеем дело с крайне извращенным умом.

– О нет! Вы так думаете?

– Да.

– Но… Да нет, быть такого не может! Все это время Шнобби находился у нас на глазах…

– Я говорю не о Шнобби, – раздраженно перебил Ваймс. – Даже если бы он решил развлечься с драконом, то я сомневаюсь, что он заставил бы его взорваться. В этом мире, парень, попадаются гораздо более странные люди, чем капрал Шноббс.

Недоверие на лице Моркоу сменилось ужасом.

– О боже! – прошептал он.

Сержант Колон внимательно осмотрел мишени. Затем снял шлем и вытер пот со лба.

– Думаю, младшему констеблю Ангве больше не стоит пытаться стрелять из длинного лука, пока мы не придумаем, как справиться с тем… что ей мешает.

– Простите, сержант.

Они дружно повернулись к Детриту, застывшему с самым застенчивым видом над грудой сломанных луков. Дружба с арбалетами у него не сложилась сразу, поскольку в массивных руках тролля арбалеты казались меньше заколки для волос. Теоретически длинный лук мог стать чудовищно смертельным оружием в руках Детрита – если бы только он овладел искусством отпускать тетиву вовремя.

Детрит пожал плечами и потупился.

– Извиняюсь, господин, – сказал он. – Луки не шибко подходят для троллей.

– Ха! – саркастически воскликнул Колон. – А что касается тебя, младший констебль Дуббинс…

– Просто никак не получается прицелиться, сержант.

– Я думал, гномы славятся своими боевыми навыками!

– Да, но… это другого рода навыки, – ответил Дуббинс.

– Нападать из засады, например… – прошептал Детрит.

Поскольку он был троллем, шепот отразился эхом даже от самых отдаленных зданий. Борода Дуббинса мгновенно встала на дыбы.

– Ах ты, злокозненный тролль! Уж я тебя сейчас…

– Достаточно! – быстро произнес сержант Колон. – Думаю, тренировки на этом можно завершить. Остальному научитесь… вроде как по ходу службы, ладно?

Колон вздохнул. Он никогда не отличался жесткостью, но всю жизнь служил то в солдатах, то в стражниках, и теперь был несколько разочарован. Иначе он бы не сказал того, что произнес мгновение спустя:

– Не знаю… Честно, не знаю. Собачитесь между собой, ломаете казенное оружие… Я хочу сказать, кого мы пытаемся обмануть? Сейчас почти полдень. Сделаем перерыв на несколько часов, и вечером соберемся снова… Если вы посчитаете, что оно того стоит…

Раздался резкий треньк! Арбалет Дуббинса случайно выстрелил у него в руках. Свистнув возле уха капрала Шноббса, стрела улетела в реку и застряла в воде.

– Простите, – произнес Дуббинс.

Сержант Колон поцыкал.

Это было хуже всего. Лучше бы он обозвал гнома каким-нибудь плохим словом. Лучше бы дал понять, что Дуббинс заслуживает хотя бы оскорбления.

Ни слова не говоря, сержант Колон развернулся и пошел в сторону Псевдополис-Ярда.

До новобранцев донеслось его невнятное бормотание.

– О чем ета он говорит? – осведомился Детрит.

– О прекрасном мужском органе, – ответила Ангва и густо покраснела.

Дуббинс сплюнул на землю, что не заняло много времени из-за ее близости. Затем сунул руку за пазуху и, будто фокусник, извлекающий здоровенного кролика из маленькой шляпы, вытащил оттуда двусторонний боевой топор. А потом побежал.

К тому времени когда он достиг девственно чистой, нетронутой стрелами мишени, он разогнался так, что превратился в размытое пятно. Раздался страшный грохот, и болван для стрельбы взорвался, пыхнув в небо ядерным соломенным грибом.

Переглянувшись, Детрит с Ангвой подошли поближе, чтобы осмотреть результат. Куски мякины мягко опускались на землю.

– Обалдеть, – восхитилась Ангва. – Но сержант Колон говорил, что после задержания нужно задавать вопросы.

– Он не сказал, что задержанный должен быть в состоянии на них отвечать, – мрачно ответил Дуббинс.

– Из жалованья младшего констебля Дуббинса вычитается один доллар за мишень, – сказал Детрит, задолжавший уже одиннадцать долларов за луки.

– «Если оно того стоит»… – процитировал Дуббинс сержанта, бесследно пряча топор обратно за пазуху. – Видофоб проклятый!

– Мне кажется, он не такой, – возразила Ангва.

– Ха, легко тебе говорить! – выкрикнул Дуббинс.

– Почему?

– Потому что ты – человек, – пояснил Детрит.

Прежде чем ответить, Ангва немного поду-мала.

– Вообще-то я женщина, – сообщила она.

– Это одно и то же.

– Не совсем. Слушайте, пойдемте чего-нибудь выпьем…

Едва родившееся чувство «товарищества по несчастью» немедленно испарилось без следа.

– Чтобы я пил с троллем?

– Чтоб я пил с гномом?

– Так, ладно! – вмешалась Ангва. – А как насчет того, чтобы ты и ты пошел и выпил со мной?

Ангва сняла шлем и встряхнула волосами. У женщин-троллей не бывает волос, хотя у самых удачливых из них вырастает прекрасный лишайник. А женщина-гном скорее станет гордиться мягкостью и шелковистостью бороды, чем растительностью на скальпе. Но вид Ангвы, вероятно, был способен воспламенить маленькую искру древнего космического мужского начала в любом человекоподобном существе без исключений.

– У меня пока не было возможности как следует осмотреться, – сказала она, – но кажется, на Тусклой улице есть неплохое местечко…

На практике это означало, что они должны были пересечь реку, причем так, чтобы прохожим казалось, что двое из них не имеют ничего общего, по крайней мере с одним из двух других. А это, в свою очередь, проявлялось в том, что двое из трех с отчаянным безразличием поминутно озирались по сторонам.

А это привело к тому, что Дуббинс первым заметил в воде гнома.

Если это можно было назвать водой.

И если это еще можно было назвать гномом.

Стражники пригляделись.

– Ета, знаете, – сказал Детрит спустя некоторое время, – он похож на того гнома, который ремонтирует оружие на Заиндевелой улице.

– На Рьода Крюкомолота? – уточнил Дуббинс.

– Ага, на того самого.

– Немного похож, – согласился Дуббинс спокойным ровным голосом, – но не совсем.

– В каком смысле? – не поняла Ангва.

– В том, что у господина Крюкомолота не было такой огромной дыры в том месте, где должна быть грудь, – ответил Дуббинс.

«Он когда-нибудь спит вообще? – думал Ваймс. – Неужели этот дьявол никогда не опускает голову на подушку? Здесь есть где-нибудь личная комната с черным халатом, висящим на крючке на двери?»

Ваймс постучал в дверь Продолговатого Кабинета.

– А, капитан, – сказал патриций, оторвав взгляд от бумаг, – ты похвально расторопен.

– Неужели?

– Ты получил мое сообщение? – осведомился лорд Витинари.

– Нет, сэр. Я был… немного занят.

– В самом деле? И что же тебя… заняло?

– Кто-то убил господина Крюкомолота, сэр, большого человека в общине гномов. Его… застрелили из чего-то – осадного орудия или вроде того, а потом бросили в реку. Мы недавно его выловили. Я как раз шел, чтобы сообщить его жене. Он вроде бы жил на Паточной улице. А потом подумал, раз уж я иду мимо…

– Это весьма прискорбно.

– Уверен, господин Крюкомолот с вами бы согласился, – ответил Ваймс.

Патриций откинулся назад и внимательно осмотрел Ваймса.

– Скажи мне, – произнес он, – как он был убит?

– Пока не знаю. Никогда не видел ничего подобного. На груди у него… огромная такая дыра. Но я намерен все тщательно расследовать.

– Хмм. Я говорил уже, что сегодня утром ко мне приходил доктор Проблемс?

– Нет, сэр.

– Он был весьма… встревожен.

– Да, сэр.

– Мне кажется, ты его расстроил.

– Сэр?

Патриций, судя по всему, пришел к какому-то решению. Его кресло с грохотом подалось вперед.

– Капитан Ваймс…

– Сэр?

– Я знаю, что послезавтра ты выходишь на пенсию, и поэтому немного… неутомим. Но пока ты капитан Ночной Стражи, я прошу тебя следовать двум конкретным правилам…

– Сэр?

– Ты прекратишь любое расследование, связанное с кражей из Гильдии Убийц. Ты меня понял? То, что случилось, это всецело внутренние дела Гильдии.

– Сэр…

Ваймс старательно сохранял невозмутимое выражение лица.

– Смею надеяться, что непроизнесенным словом в твоем ответе было слово «да», капитан.

– Сэр…

– И в этом ответе тоже. Что касается несчастного господина Крюкомолота… Тело обнаружено совсем недавно?

– Да, сэр.

– Тогда оно вне вашей юрисдикции, капитан.

– Как это? Сэр?

– Расследованием займется Дневная Стража.

– Но мы никогда не делили юрисдикцию на ночную и дневную, сэр.

– Тем не менее в данных обстоятельствах я поручу капитану Квирку заняться расследованием, если, конечно, в таковом возникнет необходимость.

«Если возникнет необходимость… Можно поду-мать, такая дырища в груди – это обычное дело. Наверное, в него попал метеорит», – мрачно думал Ваймс.

Он глубоко вздохнул и оперся руками о стол патриция.

– Майонез Квирк не сможет найти даже собственную задницу без карты! Он понятия не имеет, как разговаривать с гномами! Он называет их пескососами! Это мои люди нашли тело! Оно в моей юрисдикции!

Патриций спокойно посмотрел на руки Ваймса. Капитан мгновенно убрал их, словно поверхность стола раскалилась вдруг докрасна.

– «Ночная Стража». Вот чем вы командуете, капитан. Ваше время приходит с темнотой.

– Но речь идет о гномах! Малейшая ошибка, и они начнут вершить справедливость сами! Обычно это означает усекновение головы первому попавшемуся троллю. И вы доверите такое дело Квирку?

– Я отдал приказ, капитан.

– Но…

– Можешь идти.

– Но так нельзя…

– Я велел тебе идти, капитан Ваймс!

– Сэр…

Ваймс отдал честь. Затем развернулся и, печатая шаг, вышел из кабинета. Дверь за собой он закрыл очень тихо, почти без щелчка.

Тем не менее патриций услышал, как он треснул кулаком в стену снаружи. Ваймс не обратил на это внимания, но на стене возле Продолговатого Кабинета уже присутствовало несколько едва заметных вмятин, глубина которых соответствовала эмоциональному состоянию в моменты ударов.

Судя по звуку, для заделки последней выбоины придется прибегнуть к услугам штукатура.

Лорд Витинари позволил себе улыбнуться, хотя в этой улыбке не было даже намека на юмор.

Город функционировал. Он представлял собой саморегулирующийся конгломерат Гильдий, связанный неумолимыми законами взаимных личных интересов, и он работал. В общем и целом. По большому счету. В основном. Так, как было нужно.

Не хватало еще, чтобы какой-то стражник влез не в свои дела и порушил все, как… как… как сорвавшаяся с цепи осадная катапульта.

То есть именно так, как было нужно…

Кажется, Ваймс находится в подходящем эмоциональном состоянии. При некотором везении приказы возымеют нужный патрицию эффект…

В каждом большом городе есть такой бар. Бар, в котором пьют служители закона.

Будучи не на дежурстве, стражники редко посещали самые веселые таверны Анк-Морпорка. В них легко можно было нарваться на нечто такое, что заставит их вернуться к несению службы[9]9
  Например, самоубийство. Вообще-то убийство в Анк-Морпорке было довольно редким явлением, но самоубийства случались часто. Например, пройтись в ночное время по переулкам района, носившего название «Тени», было равносильно самоубийству. Циничным самоубийством было попросить в гномьем баре недокурок. А уж сказать троллю: «У тебя что, голова камнями набита?» – означало покончить жизнь самоубийством с особой жестокостью. В общем, беспечные люди в Анк-Морпорке самоубивались на каждом шагу.


[Закрыть]. Поэтому стражники обычно ходили в «Ведро», что на Тусклой улице. Это была довольно маленькая таверна, с низкими потолками, а присутствие в ней представителей Городской Стражи обычно отваживало других пьяниц. Но владельца заведения господина Сыра это не слишком расстраивало. Ведь никто не пьет так люто, как представитель закона, насмотревшийся за свою службу всякого.

Отсчитав монеты, Моркоу бросил их на стойку.

– Три пива, одно молоко, одна расплавленная сера на куске кокса с фосфорной кислотой…

– Не забудь зонтик, – напомнил Детрит.

– …и Тягучий Успокоительный Двойной Гаечный Ключ с лимонадом.

– С фруктовым салатиком, – уточнил Шнобби.

– Гав!

– И еще немного пива в миске, – добавила Ангва.

– Эта маленькая собачка, кажется, тебе полюбилась, – заметил Моркоу.

– Ага, – согласилась Ангва. – Сама не знаю почему.

Напитки поставили перед ними. Они посмотрели на напитки. Они выпили напитки.

Господин Сыр, хорошо знакомый с привычками стражников, тут же заново наполнил стаканы и изолированную чашку Детрита.

Они посмотрели на напитки. Они выпили напитки.

– А знаете, что больше всего меня бесит? – произнес Колон спустя некоторое время. – Что они бросили его в воду. Даже груз не потрудились привязать. Просто бросили, и все. Будто им плевать, найдут его или нет. Понимаете, о чем я?

– А меня бесит, что он был гномом, – сказал Дуббинс.

– А меня, что его убили, – откликнулся Моркоу.

Господин Сыр вновь прошелся вдоль стойки.

Они посмотрели на напитки. Они выпили напитки.

Короче говоря, несмотря на доказательства, свидетельствующие об обратном, убийства в Анк-Морпорке не были обычным явлением. Убийства, конечно, случались и, как упоминалось выше, существовало бесчисленное множество способов непреднамеренного самоубийства. А иногда, особенно в субботу вечером, случались семейные ссоры, во время которых люди находили более дешевую альтернативу разводу. Все эти вещи существовали, но для них, по крайней мере, имелись причины, хоть и не вполне разумные.

– Господин Крюкомолот был большим человеком среди гномов, – заметил Моркоу. – И к тому же добропорядочным гражданином. Он никогда не подстрекал на бунт, в отличие от господина Рукисилы.

– Он владеет мастерской на Паточной улице, – напомнил Шнобби.

– Владел, – вставил слово сержант Колон.

Они посмотрели на напитки. Они выпили напитки.

– А вот интересно, – сказала Ангва, – что же проделало в нем такую дыру?

– Никогда не видел ничего подобного, – заметил Колон.

– Может, нам стоит пойти и рассказать об этом госпоже Крюкомолот? – осведомилась Ангва.

– Этим занимается капитан Ваймс, – ответил Моркоу. – Он сказал, что не будет никого об этом просить и сделает все сам.

– Уж лучше он, чем я, – пылко закивал Колон. – Я бы ни за что не согласился. В гневе эти мелкие шельмецы просто ужасны!

Все хмуро кивнули. Включая еще одного мелкого шельмеца и приемного шельмеца побольше.

Они посмотрели на напитки. Они выпили напитки.

– А разве мы не должны выяснить, кто это сделал? – спросила Ангва.

– Зачем? – не понял Шнобби.

Ангва раз или два открыла и закрыла рот, но потом нашлась с ответом:

– Например, чтобы они больше так не делали.

– Это же не дело рук Наемных Убийц, верно? – спросил Дуббинс.

– Нет, – ответил Моркоу. – Они всегда оставляют записку. По закону.

Они посмотрели на напитки. Они выпили напитки.

– Ну и город… – вздохнула Ангва.

– И ведь все работает, вот что самое смешное, – заметил Моркоу. – Знаете, когда я только вступил в Стражу, я был настолько неопытен, что немедленно арестовал главу Гильдии Воров.

– Звучит впечатляюще, – откликнулась Ангва.

– Из-за этого у меня были небольшие неприятности, – ответил Моркоу.

– Видите ли, преступность здесь организованная, – пояснил Колон. – Я имею в виду, официально. Ворам разрешено некоторое количество воровства. Но заметьте – в наши дни воруют не часто. Если платить ворам небольшую сумму раз в год, они выдают вам специальный талон и оставляют в покое. Это здорово экономит силы и время.

– Но все ли воры – члены Гильдии? – поинтересовалась Ангва.

– О да, – ответил Моркоу. – Никто не может заниматься воровством в Анк-Морпорке без разрешения Гильдии. Если не обладает особым талантом, конечно.

– Что? Как это? Каким еще талантом? – не поняла Ангва.

– Талантом выживать, когда тебя подвешивают вниз головой на ворота с ушами, приколоченными к коленям, – охотно пояснил Моркоу.

Ангва помолчала, затем ответила:

– Кошмар какой…

– Согласен. Но, видишь ли, – продолжил Моркоу, – это работает. Я имею в виду, вся система. Гильдии, организованная преступность и все такое прочее. Непонятно как, но работает.

– Господину Крюкомолоту это не помогло, – заметил сержант Колон.

Они посмотрели на напитки. Затем очень медленно, словно могучая секвойя, делающая первый шаг к воскрешению в виде миллиона листовок «Спасите деревья!», Детрит опрокинулся назад с чашкой в руке. Если не считать изменения положения на 90 градусов, он не дрогнул ни единым мускулом.

– Это все сера, – заметил Дуббинс, даже не обернувшись. – Она бьет им прямо в голову.

Моркоу стукнул кулаком по барной стойке.

– Надо что-то делать!

– Давайте стащим с него сапоги, – предложил Шнобби.

– Я имел в виду господина Крюкомолота.

– Ах да, конечно, – язвительно протянул Шнобби. – Ты заговорил как наш добрый старикан Ваймс. Но если бы мы переживали из-за каждого найденного трупа в этом городе…

– Это особый случай! – рявкнул Моркоу. – Обычный труп означает всего лишь… ну… самоубийство, разборку между Гильдиями и всякое такое. Но он не был обычным гномом! Он был столпом общества! Целыми днями изготавливал мечи, топоры, погребальное оружие, арбалеты и орудия пыток! А потом оказался в реке с огромной дырой в груди! Кто расследует это ужасное злодеяние, если не мы?

– Ты что-то добавлял себе в молоко? – с подозрением спросил Колон. – Слушай, гномы сами разберутся. Это как в Каменноломном переулке: не суй свой нос туда, где его могут оторвать и съесть.

– Но мы – Городские Стражники, – напомнил Моркоу, – а не простые люди из плоти и крови, случайно вымахавшие ростом больше четырех футов.

– Это точно сделал не гном, – слегка качнувшись, произнес Дуббинс, – и явно не тролль. – Он попытался хлопнуть себя по носу, но промахнулся. – Ноги и руки у него не оторваны.

– Капитан Ваймс обязательно провел бы расследование, – сказал Моркоу.

– Капитан Ваймс учится быть гражданским, – напомнил Шнобби.

– Так, я не собираюсь… – заговорил Колон, вставая со стула…

И вдруг подпрыгнул. И принялся скакать на месте, беззвучно открывая и закрывая рот. Наконец сержант выдавил из себя одно слово:

– Нога!

– Что с твоей ногой?

– В ней что-то застряло!

Ухватившись обеими руками за сандалию, Колон скакнул назад и повалился на Детрита.

– В этом городе в ногу может воткнуться все что угодно, – глубокомысленно заметил Моркоу.

– Я что-то вижу на подошве сандалии, – сказала Ангва. – Да перестань же ею размахивать, дурак!

Она что-то вытащила из подошвы.

– Обрывок картонки или вроде того. Про-колотый булавкой. Ты где-то на него наступил. Вероятно, ты весь день с ней проходил, пока булавка не…

– Обрывок картонки? – заинтересовался Моркоу.

– На ней что-то написано…

Ангва соскребла грязь.

«РУШНИЦА»

– И что это значит? – спросила она.

– Не знаю. Полагаю, что-то пропавшее. Возможно, визитная карточка господина Рушницы, кем бы он ни был, – предположил Шнобби. – Наплюйте. Давайте лучше выпьем…

Моркоу взял картонку и повертел ее в руках.

– Сохрани булавку, – посоветовал Дуббинс. – Пяток булавок стоит целый пенни. Я знаю, потому что мой кузен Гимик делает такие же.

– Это очень важно, – медленно произнес Моркоу. – Надо обязательно показать капитану. Мне кажется, он это искал.

– А что в ней может быть важного? – удивился сержант Колон. – Не считая того, что нога будто огнем горит?

– Не знаю. Капитан разберется, – упрямо ответил Моркоу.

– Вот сам ему и докладывай, – буркнул Колон. – Он сейчас живет у ее светлости.

– Учится быть господином, – добавил Шнобби.

– А вот и доложу, – ответил Моркоу.

Ангва бросила взгляд на грязное окно. Скоро взойдет луна. А может, уже взошла и прячется за какой-нибудь башней. Вот в чем проблема с этими городами…

– Мне пора домой, – сказала она.

– Я тебя провожу, – быстро сказал Моркоу. – В любом случае мне надо найти капитана Ваймса.

– Тебе будет не по пути…

– Если честно, я хотел бы тебя проводить.

Ангва внимательно посмотрела на его серьезное лицо.

– Но зачем себя так утруждать? – осторожно спросила она.

– Ничего. Я люблю ходить. Это помогает думать.

Ангва улыбнулась, несмотря на посетившее ее чувство отчаяния.

Лишь только они выбрались в мягкую вечернюю жару, Моркоу инстинктивно перешел на чеканный шаг городского стражника.

– Это очень старая улица, – сказал он. – Говорят, под ней течет подземная река – я читал где-то. Что об этом думаешь?

– А ты действительно любишь ходить пешком? – спросила Ангва, стараясь шагать с ним в ногу.

– О да. Когда много ходишь, можно увидеть немало интересных переулков и исторических зданий. Я очень часто гуляю в выходные дни.

Ангва взглянула на его лицо. «О боги!» – по-ду-малось ей.

– А зачем ты вступил в Стражу? – поинтересовалась она.

– Отец сказал, что она поможет мне стать мужчиной.

– Похоже, так и есть…

– Ну да. Думаю, это лучшая работа на свете.

– Серьезно?

– Конечно. Ты когда-нибудь слышала слово «полисмен»? Это древнее название стражников.

Ангва пожала плечами.

– Нет.

– Оно означает «человек города», потому что полисом когда-то называли город.

– Неужели?

– Я читал в какой-то книге: «человек города», да.

Ангва вновь посмотрела на него искоса. Лицо Моркоу освещал факел, пылавший на углу улицы, но помимо этого оно излучало свое собственное, внутреннее сияние.

Он гордится, поняла она. Ангве вспомнились слова присяги.

«Невероятно! Он гордится тем, что служит в этой чертовой Страже…»

– А почему вступила ты? – спросил Моркоу.

– Я? Ну, мне… просто нравится, когда есть еда и крыша над головой. В любом случае, выбор у меня был простой: или стать стражницей, или… хм… белошвейкой[10]10
  Исследование, проведенное анк-морпоркской Гильдией Купцов и Торговцев в портовых районах Морпорка, показало, что на 987 женщин, назвавших себя белошвейками, приходится всего… две швейные иглы.


[Закрыть].

– Видимо, ты не очень хорошо шьешь?

Острый взгляд Ангвы не обнаружил на лице сержанта ничего, кроме искренней невинности.

– Ну да, – сдалась она, – действительно. А потом я увидела плакат: «Городская Стража начинает набор! Городская Стража сделает из тебя настоящего мужчину!» Я подумала и решила попробовать. В конце концов, дополнительные возможности мне не повредят.

Она подождала ответа, уже не сомневаясь, что он не поймет шутки. Так и случилось.

– Объявление писал сержант Колон, – произнес Моркоу. – Он не любит сложные формулировки.

Вдруг он стал принюхиваться.

– Чувствуешь этот запах? – спросил он. – Воняет так, будто кто-то выкинул… старый туалетный коврик.

– О, премного благодарен, – раздался саркастический голос из темноты откуда-то снизу. – Конечно. Всегда мечтал это услышать. Огромное вам спасибо. Старый, значит, туалетный коврик. Кто же еще?

– Не, ничего не чувствую, – ответила Ангва.

– Вруша! – произнес голос.

– И не слышу.

Подошвы сапог подсказали Ваймсу, что он находится где-то на Лепешечной улице. Пока ноги сами несли его, мысли капитана были заняты другим. Точнее говоря, часть из них мягко растворялась в лучшем нектаре Джимкина Пивомеса.

Ах, если бы только не эта чертова вежливость! За свою жизнь капитану пришлось повидать немало вещей, которые впоследствии он безуспешно пытался забыть. До сих пор на первое место в списке он уверенно ставил разверстую пасть гигантского дракона – в тот момент, когда она втягивала в себя воздух с явным намерением превратить его туловище в небольшую кучку не вполне чистого угля. По сей день он регулярно просыпался в холодном поту при воспоминании о маленьком огоньке, зарождавшемся в глотке. Но теперь он всерьез опасался, что вместо привычного страха его начнет терзать новое воспоминание – о множестве бесстрастных гномьих лиц, вежливо взиравших на него, пока он произносил слова, которые падали, словно камни в бездонную яму.

В конце концов, что еще он мог сказать? «Извините, он умер – заявляю официально»? «Мы привлечем к расследованию наших худших людей»?

Дом покойного Рьода Крюкомолота был полон гномов – молчаливых, нахохленных, вежливых гномов. Новость уже успела разойтись. Ваймс не сообщил ничего такого, что уже не было бы им известно. Многие держали в руках оружие. Там же присутствовал господин Рукисила. Когда-то капитан Ваймс уже проводил с ним беседу по поводу речи, в которой Рукисила призывал перемолоть всех троллей в мелкий щебень, чтобы использовать его для строительства дорог. Но в этот раз молчал даже он. Гном просто стоял с высокомерным видом. В воздухе витал дух тихой, вежливой угрозы, которая гласила: «Мы вас выслушаем. Но все равно сделаем по-своему».

Ваймс так и не понял толком, кто из них госпожа Крюкомолот. Все выглядели совершенно одинаково. Когда ее представили – в шлеме и бородатую, – он выслушал только вежливые уклончивые ответы. «Нет, я уже заперла мастерскую и, кажется, потеряла ключ. Спасибо за беспокойство».