Текст книги "Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю"

7. «У Терри»
Как уложить волосы суперзвезде – члену вашего экипажа

Когда я согласился стать пилотом F-16, я понимал, что есть много вещей, которым мне придется обучиться, и это будет частью моей работы. Научиться летать. Научиться выживать в сложных условиях. Изучать вражеские истребители. Ездить по миру. Подвергать свою жизнь опасности. И это всего лишь часть того, что ожидает летчика ВВС. Однако тысячи навыков, которыми я должен был овладеть за эти годы, не включали в себя стрижку волос члена моего экипажа (женщины) – это единственное, о чем я бы никогда не подумал как о том, что мне придется делать.

Я обращаюсь к тем из вас, кто является американцами… Назовите любых астронавтов… Конечно же, вы все знаете Нила Армстронга, Базза Олдрина или Джона Гленна…. Хорошо, а других?.. Понятно, я так и думал. Нас много, и мы уже не такие известные. С одной стороны, это хорошо, это означает, что космические полеты стали рутиной. Но в других странах все обстоит иначе. Когда мне поручили отправиться в космический полет вместе с Самантой Кристофоретти, я понял, насколько велика эта разница. Видите ли, помимо того, что она обладала прекрасными познаниями в области иностранных языков, она была первой в истории итальянской женщиной-астронавтом. Кроме того, она обладала притягательной индивидуальностью, и ее первый космический полет полностью покорил народ Италии. После возвращения на Землю и окончания полета наш экипаж отправился с визитом в Италию, и когда поезд подъезжал к каждому пункту назначения, его всегда встречала толпа людей, ожидающих нашего прибытия. Они хотели поприветствовать Саманту. Когда выступаю перед аудиторией, я всегда спрашиваю собравшихся послушать меня людей, есть ли среди них итальянцы, и если да, то задаю вопрос: «Знаете ли вы Саманту?» И неизбежно слышу в ответ: «Си!» Ее знают, очень ценят и любят в Италии. В этом контексте было очень важно позаботиться о ее волосах, когда она будет находиться в космосе. Сэм никогда не придавала особенного внимания таким вещам в обычных обстоятельствах. Она была пилотом итальянских ВВС и к подобному относилась более чем спокойно, но в течение полугода нашего пребывания в космосе она решила стать рок-звездой, зная, что ей постоянно придется мелькать на итальянском телевидении и общаться со СМИ. А для этого ей нужно было поддерживать свою прическу в должном виде. Ухаживать за моими волосами чрезвычайно просто. Я выставляю на электрическом триммере (который продается вместе с встроенным пылесосом) вторую позицию и провожу им по своей башке, и через тридцать секунд – вуаля! – прическа готова. Но в случае с Самантой все было совершенно иначе. Женщины начали летать в космос с 1963 года, и, насколько мне известно, они просто-напросто отращивали волосы или собирали их в пучок в ожидании возвращения на Землю, когда можно будет посетить своего парикмахера-стилиста. Но только не мы! Мы будем прокладывать новые пути во время 43 экспедиции.

Перед стартом Саманта сказала мне, что я должен посетить ее парикмахера в Хьюстоне и пройти обучение до полета в космос. Я с легкостью согласился на это условие, и наш менеджер по тренировкам включил это занятие в наше расписание. Однажды после работы мы пошли в салон, и я познакомился с парикмахером Саманты, очень приятной вьетнамской женщиной по имени Лин, довольно квалифицированным специалистом. И очень терпеливой. Когда Саманта села в кресло, Лин начала объяснять мне, какое огромное количество инструментов и процедур требуется для того, чтобы правильно уложить женскую прическу. Сначала используются заколки, которые удерживают волосы. Затем следует правильный захват ножниц – большим и безымянным пальцами. Кто знал об этом? Очень важно использовать расческу, а не щетку. Волосы следует держать влажными – это существенный нюанс. Вы начинаете резать от центра, держа волосы между пальцами, с помощью зажимов. Саманте нравилось, чтобы волосы были короткими и лежали слоями, поэтому мне пришлось подстригать их под углом в конце, а не по прямой линии. Вы должны отслеживать, какая часть волос уже была подстрижена. Нужно часто останавливаться и давать оценку своей работе. Волосы на ушах должны быть подстрижены под острым углом, в стиле «Стар Трек». И этот список можно продолжать и продолжать. Терпению Саманты и ее парикмахера можно было только позавидовать. В тот день на освоение всех этих премудростей у меня ушло два с половиной часа. Я был крайне осторожен при каждом отрезании волос. Это было совершенно не похоже на все, что я когда-либо делал в своей жизни раньше, и я просто не хотел ничего испортить. Прошла уже половина срока нашего пребывания на МКС, когда волосы Саманты стали немного длиннее. Настал решающий час. Я собрал все парикмахерские инструменты, подготовил пылесос, очистил часть помещения в Узле-3, настроил видеокамеры и собрал весь экипаж. Антон вызвался управлять пылесосом. Он будет собирать кусочки волос, которые будут отваливаться после того, как я буду отрезать их. Саманта должна была просто находиться на месте, плавать в невесомости и улыбаться. У меня, в свою очередь, вспотели ладони. Сердце бешено колотилось. Мне предстояло сделать то, что не было похоже ни на что, что я когда-либо делал в космосе.

Однако сама процедура прошла без сучка и без задоринки. Я прихватил волосы Саманты заколками, Антон увлажнял их пульверизатором, пока я плавал вокруг нее туда-сюда, работая над своим шедевром. Мне показалось, что в космосе все было намного проще, потому что волосы у нее торчали, а не были приглаженными, поэтому стричь их слоями было намного проще. Весь процесс занял около тридцати минут, что было быстрее, чем в Хьюстоне. Нам было очень весело. Мы закончили тем, что дважды повторили эту процедуру во время нашего 200-дневного полета, и оба раза Саманта, казалось, была довольна результатами. Уф!

Мне очень повезло в моей карьере. Я совершал иногда немыслимые и потрясающие вещи. Летал на F-16 над Ираком и Кореей. Пилотировал космический шаттл. Участвовал в программах сближения с объектами. Выходил в открытый космос. Но со всей серьезностью, ни капли не сомневаясь, могу сказать, что самой стрессовой задачей, которую мне когда-либо приходилось выполнять в моей жизни, была стрижка волос Саманты. Потому что, если бы я накосячил, миллионы итальянцев затаили бы на меня зло. И вряд ли это можно было бы пережить.

8. Это не космические технологии
Медицинская подготовка для космического полета

Через несколько десятилетий моей карьеры летчика-истребителя и астронавта у меня наконец-то появилась возможность сделать то, что я всегда хотел сделать. В начале 1990-х годов, когда распался Советский Союз и наступил мир, ВВС предложили нам очень щедрую программу «заблаговременного выхода», которая позволяла военнослужащим просто уйти со службы, даже несмотря на то, что у них не закончились контракты. Поскольку больше не было империи зла, с которой мы должны были сражаться, вооруженным силам не требовалось так много людей. Несколько моих одноклассников из Академии ВВС США и просто приятелей, с которыми я летал на F-16, воспользовались этим предложением. Один из них стал профессиональным игроком в бейсбол и достиг уровня Triple-A в младших лигах. Другой начал актерскую карьеру и снялся в рекламе Bud Light Super Bowl, что произвело сильное впечатление на всех нас. Я же пошел к летному врачу нашей эскадрильи и поговорил с ним относительно моего поступления в медицинскую школу, хотя и решил остаться в ВВС и продолжить летать. Думаю, в конце концов, это сработало.

Когда меня назначили пилотом для полета на шаттле «STS-130», одна из моих обязанностей заключалась в том, что я также был медицинским специалистом-членом экипажа. Для меня это было очень круто. Многие из коллег-астронавтов не были в восторге от идеи стать медицинскими специалистами, и на «STS-130» не было врачей, только пилоты и инженеры, поэтому для меня было везением получить эту должность.

НАСА готовит астронавтов, которые обучены некоторым навыкам оказания скорой медицинской помощи, но при этом они не профессиональные врачи. Астронавты могут ставить капельницы, уколы, проводить медицинские осмотры, брать анализы крови и т. д. Но мы не проходим полной программы обучения, как медсестры или специалисты по оказанию неотложной помощи. Мы можем выполнять самые основные процедуры, а если вдруг возникнет необходимость в оказании срочной медицинской помощи, можем обратиться к дежурному летному врачу в центре управления полетом, став его или ее глазами, ушами и руками при осмотре пациента, находящегося в космосе.

Вся моя подготовка в качестве медицинского специалиста шаттла проходила в Космическом центре Джонсона в Хьюстоне с использованием медицинских манекенов и людей-добровольцев. Да, инженеров центра попросили стать добровольцами, чтобы дать нам, астронавтам, возможность попрактиковаться в том, как делать уколы или ставить капельницы. Я никогда не забуду одного волонтера, который пришел сдать кровь, которую должен был брать я. Я был в белом лабораторном халате, со стетоскопом на шее и выглядел, как Джордж Клуни в сериале «Скорая помощь». Я справлялся со всем быстро и профессионально, и мне казалось, что я выгляжу специалистом, который знает, что делать. Но только я собрался ставить капельницу, как он нервно спросил меня: «Вы доктор, верно?» Я ответил: «Нет, на самом деле я никогда не делал этого раньше». Он буквально побелел, и у него раскрылся рот. Не теряя времени, я начал процедуру и вонзил иглу ему в руку, с первой же попытки попав в вену.

В тот день я усвоил важный урок. Независимо от ситуации, ведите себя так, будто вы уже делали это. Никому не позволяйте видеть, как вы от напряжения и страха покрываетесь потом.

Мой первый опыт в качестве медицинского сотрудника шаттла был быстрым и успешным, без праздничного салюта. Через несколько лет я снова был назначен медицинским сотрудником в длительном полете, только на этот раз мне на самом деле пришлось заниматься лечением. Я провел неделю в нескольких больницах в центре Хьюстона, где проходил практическую медицинскую подготовку. Я работал в отделении неотложной помощи, операционной, отделении интенсивной терапии и даже в глазной клинике. И мне нравилась каждая минута моих занятий. Всю эту неделю я был настолько воодушевлен, что стал врачом, что пошел в книжный магазин Barnes & Noble и купил справочник для поступающих в медицинский колледж. Подробнее об этом чуть позже.

Та неделя в больнице стала кульминацией моей медицинской карьеры. Я был удостоен чести работать с трупом человека, что избавило меня от любых медицинских комплексов. В отделении неотложной помощи пришлось помогать в некоторых очень серьезных ситуациях, в том числе перевязывать пострадавших с тяжелыми ожогами, зашивать зияющие раны, наблюдать за вставкой грудной трубки (я и понятия не имел, как много воды может выплеснуться из человеческой груди), держать руку милой пожилой дамы, в то время как хирург-ортопед вправлял на место ее бедренную кость (результат сложного вывиха после автомобильной аварии), проводил ультразвуковые обследования, чтобы быстро определить состояние нового пациента после его поступления в больницу. Мне кажется, я видел большинство случаев, с которыми люди поступают в отделение неотложной помощи, за исключением родов (я не возражал бы и это увидеть, но мой инструктор сказал, что в этом нет необходимости, потому что в космосе таких ситуаций пока не предвидится).

Работа с больными в стационаре была не менее увлекательной. Я помогал с интубацией, катетеризацией (не самым моим любимым делом), ставил капельницы и ходил на обходы с нашим инструктором-врачом. Он очень хотел научить, а я жаждал учиться. Это было одновременно увлекательно и грустно, особенно когда попадались пациенты, раны которых позволяли заглянуть внутрь их тел. Я никогда не забуду двух таких: у одного было огнестрельное ранение, второй попал в аварию, когда ехал на мотоцикле. Раны обоих позволяли увидеть их внутренности. Благодаря этой бесценной тренировке, благодаря бедным пациентам, я многое узнал о внутреннем строении тела человека. Если бы в реальной жизни мне когда-либо пришлось столкнуться с чрезвычайной ситуацией, наличие этого опыта помогло бы наилучшим образом справиться с оказанием помощи.

По завершении курса медицинской подготовки я пришел домой и дал своим детям четыре коротких совета:

1. Не ездить на мотоциклах.

2. Не гонять как идиоты.

3. Не находиться рядом с оружием.

4. Не курить.

Если вы избегаете этих действий, вероятность того, что вы окажетесь раньше времени в отделении интенсивной терапии или в морге, значительно снизится. Пребывание в отделении интенсивной терапии показало мне, что такое ХОБЛ (хроническая обструктивная болезнь легких) и какое мрачное будущее ожидает многих курильщиков. Я уверен, что мои дети-подростки не поверили мне, потому что я их отец и, по их мнению, ничего не знаю, но, если вы прислушаетесь к этому совету, у вас будет отличный шанс избежать некоторых ужасных последствий.

Эти навыки были полезны в космосе даже в отсутствие неотложных медицинских ситуаций. В рамках нашей обычной деятельности мне приходилось делать уколы, брать кровь, собирать образцы мочи и слюны и т. д. Наиболее распространенными медицинскими задачами было выполнение различных сканирований. Я проводил ежемесячные ультразвуковые исследования своих мозга, сердца и даже глазных яблок, чтобы определить, как перемещение жидкости в организме влияет на зрение в условиях невесомости.

Я хотел бы привязать себя тросом к большой сумке для хранения, чтобы стабилизировать, установил бы видеокамеру для медицинской команды на Земле, чтобы они наблюдали за мной, и начал бы оперировать устройством для ультразвукового сканирования, чтобы найти у себя активность мозга. Хотел бы я, чтобы это была шутка, но я не шучу – обнаружить какую-либо мозговую деятельность за толстыми костями моего черепа было бы очень трудно. Отображение формы роговицы и определение кровотока в сердце – эти задачи были намного легче. Я гордился тем, что мог быстро найти поставленные цели, без множества рекомендаций от медицинской команды с Земли.

Интересное различие между космической и наземной процедурами ультразвукового сканирования заключается в том, что в них используется разная жидкость. На Земле медицинские специалисты применяют вазелиноподобный гель, который позволяет передавать ультразвуковой сигнал от вашего тела к датчику. Мне всегда казалось, что этот гель хранят в холодильнике специально для того, чтобы пациенты вскрикивали, когда его наносят им на тело. В космосе у нас бесчисленное множество контейнеров с этим гелем. Несколько лет назад Дон Петтит, мой коллега и, вероятно, самый умный из астронавтов, обнаружил, что вода хорошо передает ультразвук. Она проводит сигнал без помех и криков, вызываемых охлажденным гелем. И вот что я использовал для своих ультразвуковых сканирований – плавающий шарик воды, который помогал сенсору установить контакт с моим глазным яблоком, мозгом или сердцем.

Еще одним важным сканированием, которое делалось всему экипажу, была ОКТ (оптическая когерентная томография). Для этого применялось устройство, в котором использовались световые волны, что позволяло заглянуть в заднюю часть глаза и отобразить сетчатку. И поскольку у некоторых астронавтов были проблемы со зрением, мы потратили немало времени, пытаясь определить, каким было влияние невесомости на их глазные яблоки. Использование этого устройства было в большей степени искусством, чем научным исследованием. Для сканирования требовались два человека. Тот, кто подвергался сканированию, прижимал свое лицо к аппарату, поместив глаз под прямым углом к датчику. Требовалось много времени, может быть, около часа, чтобы выполнить серию сканирований для каждого глаза. Я приобрел репутацию «того, кто засыпает во время сканирования», и тогда аппарат не мог увидеть, что у меня в глазу, потому что он был закрыт! Я бы попросил, чтобы нам прислали упаковку энергетических напитков и мы могли пить их во время эксперимента.

Одно из последних сканирований глаза проводилось с помощью фундоскопа. Это устройство выглядит, как бластер из «Звездных войн». Вы прижимаете острый конец к своему глазу, и он отображает визуальные и инфракрасные изображения задней части глаза (сетчатки). Как и в случае с ультразвуком, я гордился тем, что смог сделать это сканирование быстро. Джулия Уэллс была техником на Земле, с ней я советовался во время процедуры. Она также была руководителем всей медицинской подготовки, включая ее практическую часть. Это стало своего рода соревнованием – посмотреть, как быстро я смогу сделать снимок. К счастью, у меня это получалось быстрее, чем у товарищей по экипажу.

Следующие полученные мной навыки – это стоматология. Эта подготовка, как и медицинская, мне очень понравилась. Она проходила в Стоматологической школе Хьюстонского университета в Техасе. Мы изучили только основы: как удалить зуб, заменить пломбу и т. д. Лечение корневых каналов и установка брекетов в космосе не планировались. Позже, хотите верьте, хотите нет, но у одного из членов экипажа выпала пломба, и у меня появилась возможность поставить первую в истории пломбу в космосе! Это произошло в выходные, и перед тем, как выполнить процедуру, я позвонил на Землю дантисту, который был нашим семейным врачом, чтобы освежить в памяти все детали этой процедуры, потому что до стоматологов из НАСА я дозвониться не смог. Пломбирование зуба было немного не тем, что я ожидал в космосе, но это было весело.

Мне нравилась медицинская подготовка перед полетом, и мне нравилось быть медицинским специалистом экипажа в космосе. И это привело меня к истории со справочником для поступающих в медицинский колледж. Я пошел в книжный магазин Barnes & Noble, взял справочник, чтобы проверить свои знания. После приблизительно десяти минут просмотра вопросов пробного вступительного экзамена в медицинскую школу я пришел в себя и положил справочник обратно на полку. Лучше уж мне оставить все как есть.

9. Мышиные вопросы
Опыты с живыми животными в космосе

Научные исследования – основная задача астронавтов, находящихся на МКС. И именно по этой причине несколько десятилетий тому назад пятнадцать стран-партнеров потратили миллиарды долларов на строительство и эксплуатацию этого прекрасного, сложного и опасного орбитального форпоста. За 200 дней моего пребывания на МКС мы провели более 250 экспериментов, которые охватывали практически все отрасли науки – биологию, химию, физику, астрономию, медицину, инженерию, психологию, материаловедение, процессы горения. Одни исследования были очень простыми, другие – довольно сложными. Будучи пилотом, а не опытным ученым, я наслаждался этим временем, когда в космосе мне приходилось быть глазами и ушами для ученых, находящихся на Земле. Я выполнял для них экспериментальную работу, а они нервно наблюдали за тем, как этот летчик-истребитель обращается с их драгоценным грузом.

Одним из самых интересных экспериментов, которые мы провели на станции, и потенциально способных в будущем оказать воздействие на ход развития науки, были исследования, связанные с грызунами. Да, на МКС были мыши. Можете представить, как много шуток было у нас по этому поводу. Нет, на станции не было кота. И мы не кормили их сыром с Луны, у нас не было мышеловок на случай, если они будут себя плохо вести. Им не удалось получить крылья, как мышам-астронавтам из популярной детской книги под названием Mousetronaut, которую написал астронавт Марк Келли.

Мышей очень часто используют при проведении медицинских исследований на Земле. В действительности для исследовательских проектов с грызунами обычно заказывают партии, в которых более 1000 мышей, в специализированных магазинах. Я захотел проверить это, но на Амазоне не смог их найти, ну, может, когда-нибудь. Физиология мышей, как у млекопитающих, аналогичная физиологии человека, и это особенно ценно для фармакологии. Вы можете протестировать медицинский препарат на мышах, чтобы предсказать его воздействие на человеческий организм. У мышей, как у всех живых существ, которых отправляют в космос, возникает множество интересных физиологических реакций. Некоторые биологические процессы у них ускоряются, иные, например вирулентность патогенов, становятся еще более интенсивными. Какие-то процессы замедляются или ослабевают, как, например, эффективность иммунной системы. Все это в совокупности делает космос идеальным местом для медицинских исследований, а мышей – лучшими объектами для этого.

Однако, прежде чем астронавты смогут работать с этими маленькими пушистыми зверьками, они должны пройти обучение, а это очень непростой процесс. Первое, что мы узнаем, это то, что с животными всегда нужно обращаться гуманно. Существует множество способов обеспечить заботу о животном на каждом этапе эксперимента. Другим важным аспектом является обучение обращению с грызунами. Для них предусматриваются различные развивающие виды деятельности, которые позволяют им отвлекаться во время пребывания в космосе, например физические упражнения. За ними ведется постоянный мониторинг, и при малейшем признаке того, что животные чувствуют какой-либо дискомфорт или заболевают, им оказывается помощь. Мыши НАСА – самые счастливые грызуны на Земле или за ее пределами. Я уверен, что мои домашние собаки хотели бы, чтобы с ними обращались так же, как с мышами в космосе, за исключением, конечно, препарирования и вскрытий.

После изучения основ ухода за грызунами наступает время для реальной медицинской подготовки. Сначала надо взять животное за шкирку, то есть схватить этого коварного грызуна, пока она (а почти все мыши в космосе – это самки) бегает вокруг тебя. На Земле трудно поймать мышь, потому что она может бежать по земле, и они всячески стремятся избежать того, чтобы их поймали. В космосе это еще сложнее, потому что вы грубо вторгаетесь в среду их обитания, пытаясь поймать руками в толстых рабочих перчатках, потому что эти маленькие зверьки кусаются. Как только вы поймаете мышь, есть верный способ удержать ее. Для этого нужно схватить ее за шкирку вдоль шеи и позвоночника.

Взяв мышь, быстро сделайте несколько шагов. Во-первых, надо сразу переместить ее из среды обитания в рабочую зону, известную под названием «перчаточный ящик», в котором мы выполняем все научные действия, связанные с опасными или грязными экспериментами. Некоторых мышей препарируют, других подвергают рентгеновскому излучению, чтобы увидеть, как изменяется плотность их костей в условиях невесомости, некоторые из них возвращаются на Землю. Применение рентгеновского аппарата – довольно интересный процесс. Сначала мышей усыпляют, потом помещают на поддон для исследований. Перед вскрытием мышей обычно подвергают эвтаназии. После того, как смерть мыши установлена и два раза перепроверена, начинается вскрытие.

Моя тренировка на грызунах была не менее интересной, чем работа с человеческим телом в больнице примерно за год до запуска. Было любопытно увидеть, как функционирует тело животного, во всех подробностях. Обычно такие исследования проводили астронавты, которые прошли медицинскую подготовку либо имели квалификацию врача, но для летчика-истребителя, которым я был, все было внове, и мне это нравилось. Специализированное медицинское оборудование включало в себя центрифугу, которая использовалась для подготовки крови к хранению, и лабораторную морозильную камеру –80 градусов для МКС, температура в которой фактически могла понижаться до –95 градусов. Морозильная камера использовалась для хранения всех видов биологических образцов, которые нужно было доставить на Землю, – человеческой крови, мочи и слюны, а также различных проб, полученных после опытов с грызунами, растениями или в процессе любых других биологических экспериментов, которые было необходимо сохранить, чтобы потом доставить на планету Земля.

Одной из наиболее сложных и интересных частей экспериментов с грызунами была их съемка. Мы фиксировали буквально каждую секунду всего, что делали с мышами, обычно используя две разных видеокамеры HD (высокой четкости), которые работали одновременно. Получалось видео размером в несколько гигабайт, которое передавалось ученым несколько дней. Удивительно, но наиболее сложной частью экспериментов с мышами было обнаружение, извлечение и хранение всего необходимого оборудования. Для исследования грызунов потребовалось несколько огромных MO-1 (большая сумка, аббревиатура NASA), полных снаряжения, каждая больше холодильника. У нас уходили целые часы на установку этого оборудования, его настройку и последующую разборку после окончания опытов с грызунами. Именно в этой области у меня всегда было больше предложений во время последующих дебрифингов.

Я очень надеюсь, что результаты наших опытов с грызунами окажутся полезными для правительственных программ и фармацевтических исследований. Существует реальная перспектива того, что они могут быть использованы для улучшения качества лечения заболеваний костей и мышц, более быстрого восстановления людей с травмами, а также для разработки и создания других лекарств. Мы должны быть благодарны за роль, которую эти животные играют в жизни людей.