Текст книги "С точки зрения Тролля (сборник)"

– Не могу рассказать, ваше величество.

– Очень плохо, мой мальчик, очень плохо.

– Очень плохо, что он скоро умрет, – зашептала у меня под боком Ларисса.

– Но я могу вам показать, ваше величество.

– Правда, сейчас?

Это было мучительно. Мы могли их слышать, но не видели из-за двери, что Кобб показывает отцу. А вскоре мы поняли, что ничего хорошего нас не ждет, когда отец закричал:

– Позвать моих дочерей! Сейчас же!

Мы бросились в комнату, все двенадцать. Выстроились по росту и как можно ниже присели в реверансе, но это не помогло. Король, наш отец, был в ярости.

– Принцессы, – сказал он, – это правда? Каждую ночь вы отправляетесь танцевать с незнакомцами в подземное королевство?

Все мои сестры посмотрели на меня.

– Нет, отец, – ответила я.

По сути я не солгала. Они не были незнакомцами: теперь мы знали наших принцев очень и очень хорошо.

– Ну, тогда как вы объясните это? – Он взмахнул веткой с серебряными листьями. – И это? – Он поднял золотую ветку. – И вот это? – Блеснули алмазные желуди. – И вот это? – Он держал в руке чашу из пиршественной залы.

Было только одно объяснение.

Солдат, должно быть, последовал за нами. На самом деле он не выпил ни капли вина. Все это время он, невидимый, шел за нами, наступал на платье Нетты и ехал в ее лодке, с треском отламывал ветви с деревьев, даже танцевал с нами на балу. Но как? Кто-то предупредил его и дал ему в помощь магические предметы. Кто-то дал ему хороший совет, и он оказался не слишком гордым, чтобы ему последовать.

– Боб все видел, – сказал король. – Вы не можете отрицать. Вашим ночным балам пришел конец. И слышать больше не хочу обо всех этих туфлях.

Серена вскрикнула. Имельда начала всхлипывать. Ларисса потеряла сознание. Роза разрыдалась. Нетта упала на пол, засучила ногами и завыла.

Отец посмотрел на меня:

– Ты не могла об этом не знать! – Он был в гневе. – Как ты это допустила? Ты старшая! Ты за них в ответе! Не можешь с ними справиться?

– Нет, не могу! – крикнула я королю, нашему отцу, в ответ. – И никто не может! Даже если ты убьешь всех принцев мира, мои сестры все равно останутся такими же испорченными и злыми…

К своему ужасу, я почувствовала, как слезы наворачиваются мне на глаза. Я не могла позволить себе расплакаться. Я не должна была плакать, перед ними уж точно.

И тогда заговорил солдат:

– А теперь давайте все успокоимся. Видите ли, как все было: я, голодный и усталый, шел по дороге и встретил старушку. Именно она велела мне прийти сюда попытать удачи и подсказала, что делать. Мать с детства учила меня уважать пожилых женщин, и теперь я понимаю почему. Старушка сказала, чтобы я не засыпал, и дала мне свой плащ-невидимку, чтобы я мог последовать за принцессами.

Мой отец схватил его за руки:

– Хорошо, мой мальчик. Я такого не ожидал, но я дал слово, а королевское слово – закон. Ты теперь получишь половину моего королевства и одну из моих дочерей в жены. Выбирай себе невесту.

Мои сестры сбились в кучу, подвывая и цепляясь друг за друга. Они хотели замуж за принца, а не за какого-то простого парня с мозолистыми руками.

– Которую?

Отец вздохнул и взглянул на малышку Нетту:

– Думаю, ты захочешь взять самую младшую и самую очаровательную. Принцы всегда так поступают.

– Я не принц, – заметил Кобб.

– Не важно, – ответил отец. – Просто бери любую.

Мы все смотрели на него, затаив дыхание.

– Тогда я выбираю старшую. Она здравомыслящая.

Я расправила плечи, сделала шаг вперед и взяла его за руку.

– О нет! – воскликнули мои сестры. – Нет, нет! Ты не должна!

– Нет, должна, – спокойно ответила я. – Ему может понадобиться помощь в управлении королевством.

Солдат улыбнулся мне. Я заметила морщинки в уголках его глаз и поняла, что появляются они от смеха.

– И к тому же, – добавила я, улыбаясь в ответ, – ответственность лежит на мне.

Эллен Кушнер выросла в Кливленде, Огайо; в детстве она любила волшебные истории и представляла себя каким-нибудь из сказочных героев. Эллен хотела стать актрисой, но ведь актрисы должны уметь танцевать, а она была уверена, что танцует просто ужасно, хотя в итоге оказалось, что это не так, но к тому времени Эллен уже стала писательницей и радиоведущей. (Ее программа называется «Звуки и духи».) На ее счету несколько романов в жанре фэнтези для взрослых и одна книга для юных читателей, «Золотой Дрейдл». Сейчас она живет в Нью-Йорке.

«У меня два младших брата. И, хотя я и была старшей, каждый раз, когда мы куда-нибудь отправлялись, мне приходилось сидеть в серединке на заднем сиденье машины – прямо на этом горбе! – чтобы мои младшие братья не передрались. В конце концов, мы обнаружили, что они успокаиваются, когда я рассказываю им какую-нибудь историю. Не думаю, что это сделало меня писательницей, но у меня была прекрасная возможность попрактиковаться: создать интересный сюжет из ничего. В основе этой истории лежит сказка про двенадцать танцующих принцесс, которая всегда была одной из моих самых любимых. Она посвящается всем старшим братьям и сестрам мира, которые в ответе за младших, хотят они того или нет».

Джозеф Стантон
Кот в сапогах. Продолжение

 
Потом Кот вылез из мешка —
Ему наскучила роль умного раба.
И вот Кот в сапогах
Стоит на двух ногах.
Простак хозяин не успел моргнуть —
Бедняк он снова, королевства не вернуть.
А Кот восходит на престол,
Добившись хитростью своею и умом
Короны королей, страны
И королевы – ей коты милы.
 

Джозеф Стантон пишет стихи о том, что он любит. «Путеводитель по диким пригородам Оаху» повествует о растениях, животных и людях – обо всем том, что радует его глаз на Гавайях, где он живет. Сборник «Очки кардинала: стихи о бейсбольной команде „Кардиналы Сент-Луиса“» воспевает его любимую команду. В сборнике «Воображаемый музей: стихи об искусстве» описаны его самые любимые картины.

Теперь он обратился к волшебным сказкам. Для этого сборника Джозеф написал «Кота в сапогах», потому что считает: хитрый кот из этой сказки смог бы перехитрить даже мудреца. Он так думает, потому что дома у него живет кошка по имени Кенни, которая умудряется перехитрить всех его домочадцев. Ему пришлось взять у своей кошки разрешение на публикацию этого стихотворения.

Холли Блэк
Мальчик, который выл, как волк

Есть мальчики, которым нравится читать только о том, что случилось на самом деле. Таким мальчиком и был Алекс. Он прочитал про «Титаник» и запомнил, сколько людей погибло – около полутора тысяч человек – и как называлось судно, подобравшее выживших – «Карпатия». Иногда он читал и про призраков и оборотней, но только если был уверен, что найдет в этих книгах факты – например, о смертельном действии серебряных пуль, хотя кое-кто из современных авторов считал, что, возможно, для них опасны все пули. В одной из книг, которую Алекс взял в библиотеке, рассказывалось о белом цветке, пыльца которого превращала людей в волков. После он долго не мог успокоиться. Похоже, у цветка не было названия, так что он не мог его запомнить.

Каждое лето родители отправлялись в путешествие на яхте вместе с Алексом и его младшей сестрой Анной. Две недели они спали на жестких матрацах в узкой каюте под ватерлинией. Большую часть времени Алекс сидел на деке и читал, его кожа дубела от загара, хотя он и мазался лосьоном с запахом кокосового масла, а волосы становились жесткими из-за соли. Порой солнце светило так ярко, что смотреть на страницы книги было невозможно.

Анна без дела слонялась по палубе. Она бегала по деку целый день, одетая только в красный купальный костюм и панаму, она танцевала перед братом, пытаясь уговорить его поиграть с ней. Тем временем отец рыбачил на корме, а мама лениво наблюдала за ним. Ветер едва дул, и качка была несильной. Алекс скучал, но был доволен.

– Хочешь сливу? – окликнула его мама, подойдя к холодильнику.

– Нет, – ответил за него отец. – Алекс ничего не хочет, только сидеть вот так, уткнув нос в книгу. Вокруг такая великолепная природа, такой простор для исследований, а он даже взглянуть не хочет.

Алекс прошел под мачтой и взял сливу, хмуро посмотрев на отца. Устроившись на крыше рубки, он сунул ягоду в рот и откусил половину. Слива была мягкой и не такой сладкой, как он ожидал. Сок стекал у него по пальцам.

Алекс читал про акул, положив книгу себе на колени. Он представлял, как они снуют под днищем лодки, такие скользкие и голодные. Серо-голубые акулы были самыми быстрыми, но они обитали в открытом океане. И редко показывались на поверхности. Если верить тому, что было написано в книге, большая белая акула могла плавать где угодно. В любой воде. Он перевел взгляд на волны, ожидая увидеть тонкие угловатые плавники.

Акулы были всеядными. Он подумал о том, не бросить ли оставшуюся половину сливы в воду. Он готов был спорить, что, пока она будет идти ко дну, акула ее проглотит. Именно движение привлекало их. Если бы появилась хоть одна акула, Алекс мог бы рассказать своим родным, что делать. Даже его отец с этим бы согласился.

– Мам, – заканючила Анна, – мам, можно мы поплаваем?

– Когда пришвартуемся к берегу, – ответила она.

– А когда мы пришвартуемся? – жалобно спросила Анна.

– Зависит от ветра, – вступил в разговор отец. – Но не позже чем через час.

– Ты это говорил час назад, – пробурчал Алекс, но на самом деле ему было все равно. Ему нравилось читать про акул, находясь посреди водного простора.

Чуть больше чем через два часа они бросили якорь в лагуне у берегов Ямайки. Неделю назад они прилетели в Монтего-Бей и начали свой путь вниз по побережью. Почти все ночи они проводили в лодке, а днем останавливались, чтобы пообедать и выпить имбирного пива в маленьких рыбных ресторанчиках на берегу. Однако сегодня они сделали остановку не у города, а просто в лагуне, и мама варила картошку в крошечной кухне яхты.

Пляж был чудесным, без кораллов, о которые можно было порезать ноги. Анна ползала по скалам невдалеке, собирая улиток и пытаясь поймать маленьких ящериц, обитавших здесь в неисчислимом количестве. Она загнала одну из них в воду и наконец, торжествующая, схватила.

Алекс ходил по пляжу, высматривая устриц. Отец вырыл яму, собираясь разжечь костер и зажарить купленного вчера морского окуня. Картошка сварилась, мама завернула картофелины в фольгу и принесла их, чтобы обсушить на костре.

Именно в этот момент Алекс заметил их. Белые цветы.

Они росли между кустов, рядом с банановым деревом, кишевшим муравьями. Крошечные бутоны покачивались на длинных стеблях. Перед глазами Алекса возникла черно-белая иллюстрация из сборника про оборотней. Однако он не был точно уверен, те ли это цветы.

В том рассказе двое детей играли в траве, когда наткнулись на белые бутоны. Сорвав несколько штук, они обратились в волков и, прибежав домой, съели своих родителей.

Что, если Анна сорвет цветок? Алекс представил, как она обрастает мехом и как родители не верят, что дочь может напасть на них. Даже когда она вопьется отцу в горло, мама все равно будет думать, что Анна это делает, потому что напугана.

А если их сорвут мама с папой?

Ему тогда придется бежать к цветам, чтобы скорее вдохнуть их аромат, и надеяться, что он тоже обратится в волка. Но слишком легко было представить, что он не успевает. Алекс подумал об акулах.

– Голоден? – окликнул его отец.

Его желудок забурчал в ответ, но Алекс чувствовал только тошноту.

А если ветер отнесет пыльцу с бутонов в их сторону? Что, если им даже не надо приближаться к цветам?

Ему хотелось рассказать родителям про оборотней и заставить их вернуться на яхту, но у него точно бы ничего не вышло. Отец верил только тому, что совпадало с его точкой зрения на вещи. «Не все, что пишут в книгах, правда», – любил говорить он.

Алекс мог живо представить себе, как отец нюхает цветок, чтобы доказать свою правоту. Анна подбежала к костру, на котором жарилась рыба. К ее ногам прилип песок, поверх ее купального костюма был накинут халат с капюшоном.

– Почти готово? – спросила она.

Глаза у нее горели. Алекс посмотрел на папу с мамой и увидел, как пламя отражается у них в глазах. Его передернуло.

А если он первым пойдет и понюхает цветы? Тогда он обратится в волка. Тогда у него не будет причин бояться. И если он действительно начнет превращаться, то сможет обернуться и крикнуть им, чтобы они бежали и прятались, прежде чем трансформация завершится. Он будет знать, что происходит. Он будет исследовать окружающий мир.

А если окажется, что это не цветы из книги, никто не узнает про его страх, про его мысли о том, что близкие могут его съесть.

Алекс сделал шаг в сторону цветов. Потом еще один. И еще. Он представлял, как их запах, похожий на смесь ароматов сладостей и маминых духов, ползет в его сторону. Настоящий запах не мог быть таким.

– Алекс, – окликнула его мама, – ужин готов. Что ты там ищешь?

– Ящерицу? – спросила Анна и побежала к нему.

– Нет, – ответил он. – Мне надо помочиться.

Это остановило Анну.

Белые цветы покачивались на ветру. Его сердце учащенно забилось, оно словно пыталось вырваться из груди, и ему никак не удавалось вдохнуть. Алекс схватил стебель и сорвал бутон. Растение качнулось в сторону, разлетелись лепестки. Он уткнулся в цветок носом и глубоко вдохнул.

Он был голоден, голоднее, чем когда-либо в жизни. Он подумал о сливе и попытался вспомнить, почему не доел ее.

– Вымой руки в океане, когда закончишь, – сказала ему мать.

Алекс от неожиданности уронил цветок. Она не знала, что он на самом деле тут делает, напомнил он себе.

Он выдернул растение из земли и разорвал на мелкие кусочки. Просто на всякий случай. Чтобы чувствовать себя спокойно.

Он пошел обратно к костру, ожидая, что по коже вот-вот побегут мурашки. Но ничего не происходило.

Алекс съел две картошки, три початка кукурузы и большую часть хвоста рыбы. Ему было хорошо, он чувствовал себя таким успокоенным, что, когда в свете заходящего солнца Анна стала уговаривать его сыграть с ней в крестики-нолики на мокром песке, он согласился.

Она нарисовала решетку на песке и поставила большой крест в центре.

– Ладно, – сказала она, – твоя очередь.

Он нарисовал нолик в верхнем левом углу. Мама собирала тарелки, чтобы отнести их обратно на яхту. Алекс подумал, а будет ли сладкое. Он был еще немного голоден.

Анна нарисовала крестик в нижнем правом углу. Он ненавидел быть вторым. В этой игре у игрока, который делал ход первым, было в два раза больше шансов на победу.

Он смотрел на красный купальник Анны, просвечивающий через халатик, и ему казалось, что он может увидеть ее мышцы под кожей – ее мясо. В животе у него заурчало, и Анна рассмеялась. Она все телесные звуки находила смешными.

– Дети, идите сюда, – позвала их мама. – Уже слишком темно, чтобы играть.

Он поднял голову. Только серебряная луна освещала лагуну. Солнце опустилось за горизонт.

Желудок у Алекса сжался, и он дернулся. Он подумал о рыбе, пролежавшей весь день в морозилке. Может быть, с ней было что-то не то.

Анна смеялась:

– Ты бы себя видел. У тебя глаза стали такими большими. Такими большими, что…

Его ладони сжались, на пальцах появились когти. Анна перестала смеяться.

– Мама! – закричала она, испугавшись.

Его зрение затуманилось, угол обзора изменился.

– Мама! – визжала Анна.

– Что случилось? – Голос его матери приближался, и он вспомнил, что должен был предупредить их.

– Убирайтесь! – Его голос сорвался на последнем слоге: новая вспышка боли разрывала его тело. – Держитесь подальше от цветов!

Но это не имело никакого смысла. Как они могли понять, что он хотел сказать?

Он открыл рот, чтобы объяснить все, но его кости начали расходиться. Он слышал, как они выскальзывают из суставов. Его крик перешел в вой. Кожа покрылась шерстью.

Новые запахи окутали его. Страх. Еда. Огонь.

Он увидел Анну, бегущую по пляжу к отцу. Почувствовал, как поднялись его уши, как наполнился слюной рот. Он бросился бежать на четвереньках.

Акулы были правы. Движение – вот что привлекает внимание.

– Алекс, – позвала мама, опускаясь на землю и наклоняясь к нему.

Как будто он никогда бы не укусил ее. Его взгляд упал на ее горло.

– Лаура! – закричал отец. – Отойди от этого зверя! Еде Алекс?

Алекс открыл рот, чтобы ответить, но вместо слов раздалось рычание, низкое и угрожающее. Короткая вспышка страха на лице отца заставила его торжествовать. Ему нужно было бежать. Пока… Пока что-нибудь не случилось. Банановые листья хлестали по его спине, он чуть ли не спотыкался о длинные корни деревьев. Он продолжал бежать, в нос ему ударяли все новые и новые запахи. Ящерицы. Жуки. Почва. Соль. Он был так голоден!

Просто беги дальше, говорил он себе. Двигайся, как акула на глубине.

Алекс пытался вспомнить, что он знал о волках. Они могли путешествовать на дальние расстояния. Они охотились стаями и выли, помечая территорию, и лаяли, когда были испуганы.

Задыхаясь, он высунул красный язык.

Все эти знания были теперь бесполезны.

Он оказался у дома в лесу, дома с крышей из ржавого металла. Старая седая женщина вешала яркие простыни на веревку. Она пела, выполняя свою работу. Рядом стояла корзина, полная стираного белья. Она выглядела очень доброй, она была чьей-то мамой или бабушкой. Его рот наполнился слюной, и он подкрался еще ближе.

Она могла быть чьей-то бабушкой, но, по крайней мере, не его.

Холли Блэк – автор нескольких современных романов для детей, подростков и всех тех, кому такие книги могут понравиться. Среди ее работ – бестселлер «Хроники Спайдервика», а также «Оброк», «Храбрец» и «Отважный».

Когда Холли была маленькой, родители, несмотря на ее протесты, брали дочь с собой в долгие путешествия на яхте, во время которых Холли мечтала превратиться в волка и загрызть их. К счастью для них, она так и не превратилась в волка, и даже если бы превратилась, скорее всего, морская болезнь отбила бы у нее всякий аппетит.

Джейн Йолен
Тролль

На закате Тролль выглянул из-под моста. Шел дождь.

– О, мне нравится дождь, – пробормотал Тролль.

Конечно, он сказал то же самое о тумане, ветре и слякоти.

– О, мне нравится туман. – И: – О, мне нравится ветер. – И: – О, мне нравится слякоть.

Он был самым обыкновенным троллем.

Звали его просто – Тролль, и никак иначе. Его мать не отличалась богатым воображением – ни когда дело доходило до имен, ни в любых других случаях.

Поверьте мне, именно из-за недостатка воображения вы так редко теперь можете встретить тролля. Разве что в Интернете.

Тролль полностью соответствовал своему имени: был массивным и тяжелым, и снизу, и сверху, и его жизненная философия была проста и округла, как буква «О». А значит, его сложно было удивить или огорошить.

Однажды ясным летним днем мама Тролля сказала ему:

– Тролль, дорогуша, я поднимусь (она имела в виду – на мост) и раздобуду нам козу на ужин.

Она, конечно, и раньше так говорила. И всегда все происходило одинаково. Она ненадолго уходила и возвращалась с козой на ужин.

Но на этот раз все пошло не так. На этот раз она не вернулась. Раздался всплеск. И треск. Но не обладавший воображением Тролль не мог представить, что значили эти звуки. Так что он ждал и ждал, но его мама так никогда и не вернулась.

Тролль был простаком без воображения, но он не был глупым. Он знал, что к исчезновению его мамы имеет какое-то отношение коза, ведь именно о ней она говорила перед уходом, так что он зарекся иметь какое-либо дело с этим ужасным созданием – будь то ужин или что другое.

Вот поэтому он начал питаться травками и кореньями, перехватывая порой рыбку. Очень, очень редко. Он все-таки жил не у большой реки.

– О, мне нравится рыба, – часто поговаривал он, хотя нет, боюсь, слишком часто.

Он вырос не особенно большим для тролля: был всего лишь в два раза больше взрослого человека вместо того, чтобы быть в четыре раза выше и толще.

Наступила первая весна, которую Тролль встречал без мамы, и по обеим сторонам моста зеленела трава. Под мостом стало шумно: начался весенний паводок, вода бурлила вокруг камней, а на мосту кто-то гарцевал и стучал копытами. Днем Тролль едва мог заснуть из-за этого шума и становился все раздражительнее. И поверьте мне, в маленьком разозленном тролле нет ничего приятного.

Тролль рычал и бубнил, суетился и махал руками, ворчал и визжал. Даже его любимое «О» потеряло всякую форму и прелесть.

– Оооооооо, мне не нравится этот шум, – жаловался Тролль. – Он мне совсем не нравится.

Он попытался ухватить маленькую пятнистую форель, которая только посмеялась над ним, скрывшись в бурлящем потоке. Хуже того, когда форель почувствовала себя в безопасности, уплыв достаточно далеко вниз по течению, она выпрыгнула из воды и показала Троллю язык, перед тем как продолжить свой путь к морю.

– Ооооо, я ненавижу рыбу, – сказал Тролль, и на сей раз это была чистая правда.

Так что несколько дней Тролль не ел рыбу, но налегал на траву и корешки. У него кружилась голова от недостатка протеина в организме, и все время урчало в животе. В общем, у него так громко урчало в животе, что никто из живших неподалеку созданий не заметил приближения грозы. Козы по-прежнему скакали по мосту, и все смеялись над Троллем и его животом-бурчалкой.

Проходя по мосту, козы пели песенку вроде этой:

 
У Тролля в животе бурчит,
Будто река бурлит.
Из соседей никто не спит.
 

Теперь вы видите, почему среди певцов, поэтов или хотя бы приличных литераторов нет коз. Мост гудел вместе с ними. Но, в конце концов, это был всего лишь какой-то мост.

И наконец разразилась гроза, вокруг все гремело, дрожало, и молнии гигантскими зигзагами рассекали небо и кололи землю, когда достигали ее. Вы можете подумать, что Троллевы соседи испугались. Нет, все они по-прежнему были уверены, что ничего не происходит, а только у Тролля бурчит в животе. У маленького тролля.

Гроза разошлась, громко крича, хотя никто ее не слушал, и потрясая кулаками, на которые никто не обращал внимания. Одна довольно большая коза с большими и острыми, как крюки, рогами в этот момент как раз гарцевала на мосту. Она придумала еще один куплет к песенке про Тролля, по которому сразу становилось видно, какой глупой была эта коза.

 
У Троям изо рта
Пахнет всегда,
Будто…
 

Она, конечно, собиралась сказать какое-нибудь ругательство, за которое строгая матушка Тролля – если бы она еще была с ним – вымыла бы ей рот с мылом.

Но козе так и не выпал шанс закончить песенку ругательством, потому что между ее рогов, как между антеннами на крыше дома, засверкала молния.

Прежде чем кто-либо – другие козы, мост или, если уж на то пошло, Тролль – успел предупредить ее, большая коза оказалась освежеванной, зажаренной и подсушенной. Ваше любимое блюдо из козлятины. Я знаю, что мне нравится.

Запах был восхитительным.

Тролль вдохнул запах, и его урчащий живот свело от предвкушения. Так что он пошел по запаху, поднялся на мост и обнаружил приготовленное для него блюдо, сочное внутри и с хрустящей корочкой.

– О, вот это мне нравится, – сказал Тролль, хотя и не имел ни малейшего представления, что «это» было такое; ведь воображения у него не было.

Сок стекал у него по подбородку, а он ел и ел, пока не наелся до отвала, а его живот не стал как надутый барабан. Большой, громкий барабан, а не какое-нибудь маленькое бонго. И тогда его живот перестал бурчать.

Тем временем гроза перевалила за гору, так что никто не почувствовал разницу между ворчанием грозы и бурчанием Троллева живота. Но с тех пор все соседи думали, что если гремит гром, значит, Тролль вышел на охоту.

И может, он действительно выходил на охоту.

Тролль до конца жизни ловил коз, поднимавшихся на мост, чтобы добраться до зеленой травки на том берегу. Козы всегда верили в торжество надежды над разумом.

И Тролль так и жил, с вечной надеждой снова ощутить этот восхитительный вкус, попробовать подобное жаркое с хрустящей корочкой, такое сочное, что у него бы текло по подбородку. Конечно же ему никогда больше не довелось такого испытать, ведь Тролль не знал, что такое огонь.

Но не потому что плохо старался.

Мораль: Если изначально вам не везло, попытайтесь придумать огонь. Или наймите повара. Желательно с воображением.

Джейн Йолен, у которой на счету больше двухсот восьмидесяти книг, в том числе и «Совиная луна» с иллюстрациями Шонхерра, получившая премию Калдекотт, всегда любила волшебные сказки. На самом деле в детстве она прочитала все «Цветные книги» – сборники сказок народов мира – Эндрю Лэнга.

«Тогда, – рассказывает Джейн, – мне нравились принцы и принцессы. Теперь мне больше интересны злодеи. Над беднягами троллями все измываются. Так что для этой книги я решила написать об одном из самых известных в мире троллей. Заметьте, что в английском языке слово „история“ звучит как „его история“. И тому есть причина!»