Текст книги "Дважды соблазненная"

Ее пальцы нашли круглый шрам – там пуля пронзила его плечо, – она прижала к шраму большой палец.

– Подумай… подумай о сосках, – весело посоветовала она.

– О со… Господи милостивый, ты сказала…

– Соски. Разве мужчин не влекут женские соски?

Он не ручался за других мужчин, но сейчас почему-то не мог думать ни о чем другом.

– Так вот мужские шрамы для нас то же самое, что для вас – женские соски. Мы все время думаем о ваших шрамах. Жаждем погладить их. Не только пальцами, но и губами.

Губы Мередит коснулись его плеча, и глаза Риса тут же открылись. Непокорный локон, выбившийся из ее забранных наверх волос, щекотал его грудь, когда она целовала его старую, давно зажившую рану. Ему хотелось взять ее темный локон и пропустить между пальцев, но Рис не хотел шевелиться – боялся, что она уберет руку.

«Не останавливайся, не останавливайся», – твердил он мысленно.

А она покрывала теплыми поцелуями его грудь. Сладостными, нежными, женственными. И такими возбуждающими, что он был уже тверд, как дуло пистолета, готового выстрелить.

Прижавшись очередным поцелуем к шраму на его виске, она подняла голову и выпрямилась. Он не видел выражения ее лица, но, судя по игравшей на губах улыбке, ей понравилось. Его взгляд скользнул вниз, и он только сейчас заметил, что она даже не одета. Тонкая полотняная сорочка соскользнула с ее плеча, и он, опустив взгляд еще ниже, увидел маленькие твердые груди, натянувшие полупрозрачную ткань.

Рис откашлялся и пробормотал:

– Как соски, говоришь?…

Ее улыбка стала еще шире.

– Да, как соски.

Он потянулся к лентам у выреза ее сорочки. Потянув тонкую атласную полосочку, медленно развязал бантик. И, опустив руку, долго восхищался открывшимся островком плоти. Но тут она повела плечом, и муслин сполз, обнажив грудь.

На секунду он оцепенел, завороженный совершенством ее розоватой плоти и прелестным задорным соском чуть темнее кожи. Под его взглядом ареола налилась краской и сморщилась, превратив сосок в тугой бутон, словно моливший о том, чтобы его сорвали.

Тихий стон сорвался с его губ, когда он потянулся к ней другой рукой. Ее грудь была так мала и изящна, а его рука – такая большая и уродливая. Если он сожмет эту грудь, она исчезнет в его ладони. Что тут хорошего?

Он провел по ее груди тыльной стороной ладони, и Мередит вздрогнула, а на коже ее выступили мурашки. Он хотел отстраниться, но его удержал тихий вздох наслаждения, сорвавшийся с ее губ. Он снова погладил ее грудь, затем обвел большим пальцем ареолу – самую мягкую кожу на свете, – и ему ужасно захотелось припасть к ней губами.

Словно почувствовав его желание, Мередит подалась вперед.

– Да… поцелуй меня.

Он поцеловал нижнюю часть ее груди и лизнул, попробовав на вкус. О, это был настоящий рай. Мечта курильщика опиума. Наслаждение острейшее, граничившее с безумием. Пряный и сладостный запах ее кожи пьянил его. И на вкус она была как медовая роса. Как хорошо, что он решил жениться на ней. И сейчас, отведав ее вкус, он понял, что никогда ею не насытится.

– Распусти волосы, – скомандовал Рис, хотя вовсе не таким тоном следовало говорить с будущей женой. Но, черт возьми, он хотел, чтобы она повиновалась, и боялся рисковать, смиренно попросив.

Она послушалась и поспешно развязала ленты. Ее обнаженная грудь восхитительно колыхалась, пока она расплетала косы. И вскоре ее чудесные волосы рассыпались по плечам и по груди – темные и пушистые, как соболий мех. Холмик сливочной плоти, увенчанный тугим соском, выглядывал из-под водопада волос. Добавьте к этому кокетливую улыбку, нежный зов в глазах и… О Боже, поля тюльпанов и аквамариновые небеса – все это ничто по сравнению с Мередит. Ибо она самое прекрасное и совершенное создание на свете. Однако же…

Он поспешно приподнялся и сел.

– Пора идти.

– Что?… Почему? – Она уставилась на него в изумлении.

– Мне многое нужно сделать сегодня. Не забудь, мне надо нанять пони.

– Рис, – она положила руку ему на грудь, – еще очень рано. И ты так много работал всю неделю… Отдохни этим утром, немного полежи.

– Но мне нравится строить дом.

Она лукаво взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы.

– Больше, чем нравлюсь я?

Он поискал глазами рубашку и штаны. А… вот они, висят на крючке у двери. Черт возьми, почему он оставил их так далеко?

Рис кивнул в сторону своей одежды:

– Не будешь так добра… Подай мне рубаху и штаны.

– Не буду! – Она рассмеялась. – Более того, начинаю удивляться, почему на мне еще что-то осталось.

Резким движением она спустила сорочку с другого плеча. Рис закрыл лицо рукой и застонал, пытаясь сообразить, так ли уж это мудро – дать ей все, чего она заслуживает. Можно ли подняться с постели голым, показав ей всю степень своего возбуждения?

Вместо этого он обмотал простыню вокруг бедер, перекинув ее конец через плечо и соорудив нечто вроде древнеримской тоги. И сразу почувствовал себя величественным, настроенным на философский лад, что помогло унять похоть.

Он подошел к двери и стал одеваться.

– Этого не будет. По крайней мере сегодня утром. Прости за все вольности.

Когда он надел рубашку, Мерри сказала:

– Ни к чему извиняться, Рис. Мы оба взрослые люди. И хотим друг друга. Нам никто не мешает позабавиться. Без всяких обязательств.

Сбросив простыню, он потянулся к штанам и резкими рывками натянул их, после чего повернулся к Мередит.

– Ты моя будущая жена. Когда я впервые возьму тебя, это будет что-то значить. По крайней мере – для меня.

Она с удивлением уставилась на него. Но тут же продела руки в рукава сорочки и дрожащими пальцами завязала ленты.

Рис тяжело вздохнул и постарался собраться с мыслями. Похоже, он действительно грубое животное. Едва коснулся ее – и уже обидел.

Снова вздохнув, он схватил сапоги и уселся на краю кровати.

– Мередит, я… Просто я не слишком хорошо умею выражать свои мысли. Хотел тебе объяснить, но не получилось. Позволишь мне еще раз попробовать?

Она пожала плечами. А он принялся вталкивать правую ногу в сапог.

– Я слишком многое уничтожил за прошедшие годы. Слишком… Все это время я дружил со смертью, и теперь осталась только одна вещь, которую мне не удалось уничтожить. Ты на нее смотришь.

Он принялся за левый сапог. На этот раз дело шло медленнее.

– Это тело пережило удары, мушкетные пули, штыковые удары, пушечный обстрел и все, что Господь и Наполеон сочли нужным обрушить на нас. Но судьба велела мне жить. Другого объяснения я не знаю. И теперь, когда я с этим примирился, стараюсь больше ничего не разрушать.

Рис поставил ногу на пол и повернулся к Мередит.

– Сейчас я хочу что-то построить. Неужели не понимаешь? Каждый день много лет я просыпался, думая, что в этот день умру или убью еще кого-то. Теперь я просыпаюсь и думаю: это тот день, когда я начну мешать глину с соломой. Я работаю до изнеможения, нагромождая камни и копаясь в грязи. Каждое утро меня одолевают новые боли и ломота – помимо того что старые раны продолжают ныть. Но дело того стоит. Я построю дом собственными руками. От основания до крыши. Сделаю это для нас, сделаю правильно – так, чтобы дом простоял вечность. Нельзя возводить стены на шатком основании. Нельзя класть черепицу на потолочные балки, такие тонкие, что при первой же зимней буре они подломятся. Я прав?

– Прав, – кивнула Мередит.

Он потянулся к ее руке.

– То же самое можно сказать о нас. Я хочу вместе с тобой построить то, что просуществует долго. И как бы сильно я ни хотел тебя – не желаю спешить и все испортить. Нам предназначено быть вместе, и…

– Рис…

– Да-да, знаю. Ты пока мне не веришь. – Он сжал ее руку. – Но поверь, все в порядке. Я продолжаю строить. Камень за камнем, доска за доской, поцелуй за поцелуем… пока ты не поверишь. И еще… Я просыпаюсь, умирая от желания к тебе. Но ты того стоишь.

Глаза Мередит широко раскрылись.

– Невероятно, – пробормотала она.

Рис встал и потянулся к своему жилету.

– И поверь, я несокрушим. Поэтому никуда отсюда не уеду. Теперь ты от меня не отделаешься.

Глава 8

– Вот… вареные яйца и тост. – Мередит поставила перед отцом тарелку.

Старик нахмурился:

– По-моему, я просил яичницу.

– Разве? – Мередит подбоченилась, но тут же, оправив зеленую саржевую юбку, взглянула на тарелку. – Ты уверен?

– Я уже стар, Мерри, но не настолько, чтобы забыть сказанное пять минут назад.

Она поставила перед отцом солонку.

– Ешь то, что есть. Ясно?

Мохнатые брови старика приподнялись.

– Что на тебя нашло сегодня утром? – спросил он, взяв кружку с кофе. – Ты не в себе, Мерри.

Да, верно. Не в себе. Ох, что за утро! Слава Богу, что хоть Рис не пришел к завтраку. Она бы не знала, что ему сказать. И наверное, подала бы ему подгоревшую овсянку с мылом вместо сливок.

– Прости, отец. – Она разбила яйца на смазанную маслом сковородку. – Я немного устала, вот и все. Возможно, недосыпаю последнее время.

– Ты недосыпаешь последние несколько лет, Мерри. Слишком много работаешь. Но теперь, когда Рис вернулся, нам будет полегче.

– Я не помолвлена с Рисом. – Сколько раз она будет вынуждена повторять эти слова, прежде чем кто-то ей поверит?

– Даже если и не помолвлена. Рис даст мне должность, и я смогу тебя поддерживать. Как и должно быть. А ты сможешь отдохнуть.

Мередит покачала головой. Нет, она не позволит старому калеке отцу трудиться, пока сама будет сидеть сложа руки.

– Я не хочу отдыхать. Хочу содержать свою гостиницу.

Рис воистину тронул ее своей речью о постройке дома – такого, чтобы стоял годами. А волнение, которым сияли его глаза… О, это было так приятно!

И она понимала, что Рис имел в виду, поскольку сама испытывала те же чувства к «Трем гончим». Нет, сама она не выстроила дом, но зато работала на износ, чтобы сделать из гостиницы то, чем она стала. И она чертовски собой гордилась.

Теперь это место олицетворяло для нее независимость, безопасность и удовлетворение, то есть все то, чего она хотела от жизни. Все, кроме одного.

Кроме Риса Сент-Мора.

Но – о чудо из чудес! – оказалось, что и Рис хочет ее. Только он требовал, чтобы она вышла за него. И отказалась от гостиницы.

Он просто не понимал! Ее долг заключался не только в заботе об отце. «Три гончие» – финансовая опора деревни. Все в деревне зависели от гостиницы и зависели от нее, Мередит, управлявшей этой гостиницей.

Она положила яичницу на тарелку, которую поставила перед отцом. А вареные яйца взяла себе. Налив себе кофе, она присела.

Несколько минут отец и дочь молча ели.

Немного утолив голод, Мередит наконец попросила:

– Отец, выслушай меня. Прошу, не увлекайся безумными идеями. Мы не можем быть уверены, что Рис надолго здесь останется. Ведь он джентльмен, вбивший себе в голову необходимость таскать камни по горам. А когда каприз пройдет – что тогда? Он может решить, что судьба ведет его в иные места, и уедет.

– Зачем ему это?

– Зачем?… – Мередит понизила голос. – Разве ты не заметил, отец? Все, у кого хватает сил покинуть эти места, бегут отсюда.

Старик нахмурился:

– Когда ты успела стать такой мудрой?

«Десять лет назад, – произнесла она мысленно. – Когда вышла за человека на несколько лет старше тебя, чтобы получить крышу над головой для нас обоих».

– Но я вовсе не мудрая. Просто благоразумная. Должен же кто-то из нас быть благоразумным.

К сожалению, эта роль неизменно выпадала ей. И уж конечно, не Рису, во всем полагавшемуся на судьбу. Интересно, умеет ли судьба стирать, гладить и готовить?

Она встала.

– Миссис Уэр позаботится обо всем, что тебе понадобится, отец. А мне нужно собрать белье для Бетси.

Мередит собрала постельное белье во всех комнатах, начала же с собственной маленькой каморки. Спальня отца была чуть больше. Далее шли все комнаты для гостей. (Независимо от того, занимали их или нет.) Мередит знала, что состоятельные люди обычно путешествовали с собственным постельным бельем, но все же неизменно застилала постели. Того требовала ее гордость.

Она оставила комнату Риса напоследок – быстро вошла, чтобы снять простыни и тотчас удалиться. Но конечно, угол простыни зацепился за кроватный столбик, так что пришлось взобраться на матрас, чтобы потянуть за материю и… Черт возьми, простыни были унизительно чисты, хотя по всем правилам должны быть усеяны пятнами, оставленными страстью.

А она так устала!..

Может, лечь на постель, вдыхая его пряный мужской запах? Может, устроить себе роскошный отдых?

Ох, как легко представить его в постели рядом с ней! Как легко! Она столько мечтала о нем! Кроме того, теперь она узнала о Рисе гораздо больше. Потому что видела его тело, сильное и твердое в тех местах, где она была мягкой. Да-да, она успела почувствовать, каков он на ощупь. Более того, она познала вкус его поцелуя! О, Рис!..

Резким рывком Мередит стащила с кроватного столбика упрямую простыню и выбросила из головы все глупые фантазии. Да, она любила мечтать, однако прекрасно понимала, где провести границу между мечтой и реальностью.

Со двора донеслось знакомое хихиканье прачки. Мередит связала грязное белье в узел и, подойдя к окну, окликнула Бетси. Вытолкнула узел наружу, а прачка ловко поймала его в корзину, чем заслужила одобрительные вопли собравшихся во дворе мужчин.

– Очень метко, миссис Мэддокс! – крикнул Деррил от конюшни. У его ног тявкали и дрались гончие.

Мередит улыбнулась в ответ, но не задержалась у окна, а вместо этого поспешила вниз. И заметила, как Робби Браун вкатил во двор тачку с торфом для камина. Следовало заплатить ему деньгами и хлебом. А потом придется поговорить с миссис Уэр насчет меню обедов – в зависимости от того, какое мясо принесли мальчишки Фаррел.

Когда Мередит вошла в общую комнату, оказалось, что там, несмотря на ранний час, полно людей. Несколько постояльцев перекусывали перед тем, как продолжить путешествие, а местные мужчины встречались за кофе, чтобы посплетничать и обсудить общие дела. Даже Харри и Лоренс были здесь. Завтракали в углу.

Мередит внезапно остановилась. Что делают здесь эти парни? Они ведь никогда не вставали так рано, если только не сторожили ночью какой-нибудь груз по поручению Гидеона. А прошлым вечером ей даже не пришлось их выгонять, когда закрывалась гостиница. Они ушли довольно мирно и необычайно рано, в половине десятого.

Подбоченившись, Мередит подошла к столу.

– Была тяжелая ночь, парни?

Харри поднял глаза от тарелки, наполненной яйцами, беконом и булочками.

– Полагаю, можно сказать и так.

Они с Ларри переглянулись, и оба рассмеялись.

Им вторил смех других мужчин. Мередит медленно повернулась, оглядывая посетителей. Она только сейчас отметила, что большинство из этих людей никогда не входили в ее дверь до полудня.

– Что случилось? – сурово спросила она. – Что произошло?

Смех стал громче.

– Просто тяжелая ночь… В самом деле, миссис Мэддокс, – пробурчал Ларри, набивший рот яйцами. – А у вашего друга Эшуорта будет тяжелое утро.

Мередит стало не по себе.

– Что вы наделали? – Ее голос слегка дрожал, но она вызывающе вскинула подбородок. – Хэролд и Лоренс Симонс, немедленно объясните, что вы с ним сделали!

– Потише, миссис Мэддокс, – бросил Скиннер из-за соседнего столика, подмигнув ей поверх кружки с кофе. – Мы и пальцем его не тронули.

– Пока, – пробормотал Харри.

Почти все вновь разразились хохотом. Но Мередит не стала медлить. Наспех перебросившись словцом с миссис Уэр по пути через кухню, она выбежала из задней двери и прямиком помчалась по крутому подъему – так можно было быстрее всего добраться до развалин Нетермура. Если Рис взял пони, он должен был вести их кружным маршрутом. Возможно, она сумеет обогнать его и предупредить любой неприятный сюрприз, который готовили для него местные жители. Но как давно он ушел из гостиницы? Час назад? В любом случае следовало поторопиться.

Минут через двадцать Мередит добралась до Бел-Тора и обошла древние глыбы гранита. Несмотря на теплое солнце, она дрожала, приближаясь к руинам Нетермур-Холла. Как раз за вершиной ближайшего холма находилось плато, где Рис строил коттедж. Задыхаясь и хватаясь за бок, Мередит прошла последние несколько шагов. Самых трудных.

И увидела беду.

С полдюжины пони в яблоках бродили по равнине, пощипывая утесник и осоку. Тюки с соломой были аккуратно сложены горкой. Но основание коттеджа Риса, на строительство которого он потратил целую неделю, таская камни, чтобы строить на века, было полностью уничтожено, а камни – разметаны по всей пустоши.

Сердце Мередит болезненно сжалось. Со слезами на глазах она смотрела на Риса, расчищавшего место постройки. Методически поднимая камни, он сортировал их по размеру. Готовился строить снова.

Несколько минут она молча наблюдала за ним. Потом подошла поближе. Похоже, он почувствовал ее присутствие. Но не поздоровался. И отказывался встретиться с ней глазами.

– О, Рис, я… – Горло у Мередит перехватило. Да и что она могла сказать? – Рис, мне очень жаль, что так случилось. Я знаю, сколько труда ты в это вложил.

Он молча пожал плечами. И продолжал работать. Потом наконец проговорил:

– Я волновался, что дом получится слишком маленьким. Сейчас я смогу его увеличить.

– Разве ты не сердишься?

– А что толку? – Тихо крякнув, он поднял с земли очередной булыжник.

– Но разозлиться – это было бы вполне естественно.

Рис с легкостью отбросил камень в сторону, и тот с громким стуком упал на землю.

– Большую часть своей жизни я потратил на гнев. Но гнев никогда ничего не менял и в результате лишь причинял боль окружающим.

И все же у Мередит болело сердце за него. Наблюдая, как Рис продолжает сортировать камни, она подумала: «Нехорошо, что он сдерживается. Ведь если его гнев может повредить окружающим, то как же он терзает его самого?»

– Рис…

Все еще держа в руках два камня, он подошел к ней и впился в нее взглядом.

– Мередит, ответишь на мой вопрос?

Она молча кивнула. Словно могла отказать!

– Ты знала, что они задумали? Может, именно поэтому ты пришла утром ко мне в комнату и попыталась удержать меня в постели?

– Конечно, не знала! – выпалила она. – Боже, конечно, нет!

Какие ужасные подозрения!.. Неудивительно, что он не может на нее смотреть.

– Рис, все было не так! Я понятия не имела!.. Ты должен мне верить.

Он с громким вздохом положил на землю камни.

– Я верю. Просто должен был спросить.

Прежде чем он успел отвернуться, она схватила его за руку:

– Подожди минуту. Рис, пожалуйста.

Он остановился.

Ветер усиливался, прижимая юбку к ее ногам и вынуждая повысить голос.

– Я представить не могла, что они решатся сделать нечто подобное. Но теперь я знаю, что очень скоро они попытаются еще что-то предпринять. Ты должен понять, что они встревожены. И я тоже. Ты сказал, что для тебя это строительство – нечто вроде покаяния. Но для всех в деревне это угроза.

– Угроза? Но как такое может быть?

– Рис, мы здесь едва выживаем. В основном – благодаря гостинице и хитрости Деррила, показывающего путешественникам местные достопримечательности…

– И еще – благодаря шайке Гидеона Майлза?

Мередит лишилась дара речи. Выходит, он знал о Гидеоне?

– Да, мне все известно, – продолжал Рис. – У нас с Майлзом была не слишком дружелюбная беседа перед тем, как он на прошлой неделе покинул деревню. Но насколько ты увязла в его делишках?

– Я не… – Она судорожно сглотнула. Какой смысл отрицать очевидное? – Я… не слишком увязла.

Он как-то странно посмотрел на нее, прежде чем отойти к груде камней.

– На это я и надеялся. Но сегодня утром подумал, что все может быть иначе.

Мередит тяжело вздохнула, почувствовав угрызения совести. Но почему?! Ведь она всего лишь помогала выживанию деревни!

– Рис, попытайся меня понять! Наше существование зиждется на очень шатком равновесии, а ты угрожаешь его нарушить.

– Нарушить? Я хочу восстановить это равновесие на чем-то более основательном, чем истории о призраках и контрабандное бренди. Мои предки поколениями обеспечивали эту деревню.

– Да, но это поколение не понимает твоих добрых намерений. В таверне вечно держат пари. Так вот на сей раз все делают ставки на то, как долго ты продержишься в деревне.

– Вот как? И на какую же дату поставила ты?

– Я не игрок. – Мередит покачала головой. – Но пойми, Рис, тебя слишком долго не было, поэтому людям трудно поверить, что ты действительно решил остаться.

– Ну… не знаю, как убедить людей. – Судя по многозначительному взгляду, он имел в виду особу, стоявшую сейчас перед ней. – Да, не знаю, как убедить их в том, что я действительно намерен остаться. Разве только не словом, а делом. Поэтому я буду продолжать строительство, сколько бы они ни разрушали уже сделанное мной.

– Ты это серьезно? Что бы они ни делали, ты останешься здесь, на пустоши?

– Да, как эти булыжники. – Губы Риса скривила ироническая усмешка. Он провел ладонью по волосам, утер лоб рукавом и добавил: – Хотя должен сказать, что у меня интересные дела.

Он пытался приободрить ее? Что ж, если так, то ему это удалось.

Да, возможно, она поверила, что в ближайшее время он не уедет, но она по-прежнему не собиралась выходить за него.

– Так или иначе, но я бы предпочел не перестраивать это основание еще десять раз. Полагаю, мне придется ночевать здесь, чтобы охранять сделанное. Тебе все равно понадобится лишняя гостевая комната.

– Ночевать… здесь?

– Да, ведь я солдат. И ночевал даже в худших условиях. – Рис оглядел окружавшую его разруху. – В гораздо худших.

Внутренний голос твердил ей, что Рис не преувеличивал. Но даже если он сможет выдержать это, ей была невыносима мысль о том, что он останется здесь, на холоде, а в ее распоряжении – теплые постели и горячая пища. Не говоря уже о том, что эта пустошь по ночам опасна. Темная, сырая, гибельная. Защищая свой будущий дом, он подвергал бы себя опасности. Ведь сторонники Гидеона снова придут, и на сей раз их мишенью станет не дом, а сам Рис.

– Должен быть другой способ… – пробормотала Мередит.

– Да, возможно. Если он есть, ты его придумаешь. Ты же умнее меня…

С этими словами Рис вернулся к работе. Поднимая камень за камнем, он стал выкладывать их в линию.

Молча признав свое поражение, Мередит вздохнула и уселась на булыжник побольше. Она устала, была раздражена и кипела гневом. Гневом против тех, кто устроил все это. Болванам Симонс следовало убраться до того, как она вернется в гостиницу. Иначе она начнет разбивать бутылки об их головы!

Несколько минут Мередит просто сидела и смотрела на Риса, подмечая тщательно сдерживаемую ярость в каждом его движении. Под рубашкой перекатывались мускулы. Лицо же казалось маской мрачной решимости. А когда камень ударялся о камень, Мередит невольно вздрагивала, но сам Рис даже не морщился.

Каково это – обладать такой силой? Если бы только у нее хватило сил возводить стены собственными руками… она уже выстроила бы новое крыло гостиницы.

И тут ей в голову пришла прекрасная мысль.

– Если воспользуешься смесью соломы и глины, – в задумчивости проговорила она, – то придется строить очень долго. Каждую новую часть стены нужно брать в короб и ждать, пока смесь высохнет. Иначе стена покоробится и потрескается. А на ожидание уходит не меньше недели.

– Уверен, что в это время найду чем себя занять.

– Возможно. Но в идеале – неплохо бы одновременно строить два дома. Пока одна стена сохнет, добавляешь очередной слой смеси к другому.

Рис поставил сапог на камень и повернулся к Мередит.

– Считаешь, что я должен строить сразу два коттеджа?

– Нет-нет. – Взволнованная собственным планом, Мередит подалась вперед. – Просто я считаю, что мы должны стать партнерами.

Брови Риса приподнялись.

– Но разве я не предлагал то же самое?…

– Деловыми партнерами, а вовсе не… – Мередит замахала руками. – Рис, пожалуйста, выслушай меня.

Он поджал губы и кивнул:

– Да, слушаю.

– Ты хочешь построить коттедж, но у тебя нет работников, верно?… А я хочу добавить крыло к гостинице, но у меня нет денег. Давай работать вместе и строить оба дома одновременно.

Мередит встала и принялась расхаживать туда и обратно.

– Я постараюсь убедить людей работать на нас и пообещаю кормить их во время строительства. Ты будешь платить им жалованье и оплачивать расходы на материал. Они будут попеременно работать на обеих стройках.

Рис почесал в затылке и пробормотал:

– Но какая мне выгода от строительства твоего нового крыла? Или это жест доброй воли?

– Ох, разве не понимаешь? Местные жители боятся, думают, что ты собираешься испортить им жизнь своими планами перестройки Нетермур-Холла, а потом покинешь их в еще более стесненных обстоятельствах, чем прежде. Но если они увидят, что гостиницу расширяют, то не станут так уж беспокоиться. Они поймут: что бы ни случилось с тобой и с твоим домом, Бакли-ин-зе-Мур получит больше денег. А если мы станем работать вместе, то они перестанут сражаться с тобой на каждом шагу.

– Они?… – Рис оглядел ее с головы до ног. – Итак, я должен сделать это, чтобы они не волновались, да? Или мы говорим о тебе и твоих собственных тревогах?

Мередит пожала плечами:

– Ну… не знаю. Вероятно, и о том и о другом. А это так важно?

– Может быть, и нет.

– Пожалуйста, Рис… – Ветер закинул ей в рот прядь волос, и она, поморщившись, откинула ее. – Рис, так или иначе, но у тебя слишком много времени уйдет на постройку коттеджа. Но если ты позволишь, то я попробую убедить местных жителей, и Гидеона тоже…

– Ты действительно считаешь, что они согласятся работать со мной?

– Если я попрошу – да, согласятся. В этой деревне живут не только болваны, которые каждую ночь проводят в кабачке. Есть и такие, кто тяжким трудом зарабатывает на хлеб для своей семьи. Многие из них жили здесь еще во времена твоего отца. Они будут рады любой работе, если представить все дело в благоприятном свете.

Рис со вздохом кивнул:

– Хорошо, ты меня убедила. Итак, мы партнеры.

– Деловые партнеры.

Он не ответил, но с улыбкой протянул ей свою сильную руку.

Мередит сделала то же самое, и они обменялись рукопожатиями. Но после этого долго не могли расцепить пальцы.

– Погуляй со мной, – попросила она вдруг с мольбой в голосе. – Рис взглянул на нее с удивлением, а Мередит, выпустив его руку, продолжала: – Я позабочусь о том, чтобы завтра собрать рабочих, а сегодня… Почему бы тебе не отдохнуть? Пойдем со мной в деревню. Мы пойдем дальним путем, вдоль ручья. Прекрасный день для прогулки, и мы сможем поговорить. О строительстве, – поспешно добавила Мередит.

– А пони?

– Позже я пошлю за ними Деррила. Они никуда не денутся.

Немного поколебавшись, Рис вытер руки о штаны и поднял свою куртку. Перекинув ее через локоть, кивнул:

– Тогда идем. Показывай дорогу.

Мередит неспешно пошла к вершине холма, и он последовал за ней.

– Только смотри, куда ступаешь, – предупредила она, зашагав вдоль болота. Рис так долго отсутствовал, что мог забыть дорогу.

На первый взгляд это место казалось островком сырой земли, поросшей низкими кустиками вереска. Но на самом деле внизу находился исток ручейка, бежавшего по склонам холмов прямо через центр деревни. Грязь и торф толщиной в два ярда прикрывали воду – и горе тому неосторожному, кто имел несчастье сюда ступить и завязнуть в трясине.

По мере того как они спускались по склону, воды вокруг них собиралось все больше, но зато теперь тропинка стала более твердой и более безопасной, так что они могли идти рядом вдоль вьющейся ленты ручья.

Вскоре Мередит почувствовала, что гневное напряжение отпустило Риса и он начал успокаиваться. Что ж, вот и хорошо. А то на вершине он был так зол, что она даже боялась за него…

– Я много лет не ходила этой дорогой, – заметила она. – Но кажется, ничего не изменилось. Как по-твоему?

– Пейзаж? Нет, не изменился. – Он лукаво улыбнулся и добавил: – Но моя спутница стала куда прелестнее, чем раньше.

Щеки Мередит вспыхнули таким жаром, что даже ветерок, дувший от ручья, не мог их охладить. Да, в юности она была довольно неуклюжей, и оказалось, что Рис это помнил.

– Ох, знаю… Тогда я была вся покрыта веснушками и гремела костями, – пробормотала Мередит.

– Так и было, – рассмеялся Рис. – Но я не это имел в виду. Даже веснушчатая и костлявая, ты была красавицей. Гораздо красивее моей лошади.

Мередит тоже рассмеялась. Пытаясь скрыть смущение, она проговорила:

– Мой отец все еще бредит твоим жеребцом. Говорит, что лучшего коня в жизни не видел!

Рис не ответил, и Мередит облегченно вздохнула. Похоже, ее тайна не раскрыта. В детстве она следовала за ним по этому маршруту много раз, всегда стараясь оставаться незамеченной. Это было не слишком трудно. Она действительно была маленькой, тощей и в стареньком выцветшем платьишке, так что скорее всего просто растворялась в кустах утесника.

Даже сейчас она отмечала места, за которыми когда-то пряталась. Вот булыжник, лежавший все на том же месте… А вот ямка в виде чаши – тут река делала крутой поворот. И еще – скрюченное деревце боярышника в окружении цветущего вереска.

А в небе все так же летали стрижи.

Чем дольше они шли, тем ближе подбирались к месту, знакомому обоим, к водопаду, низвергавшемуся в глубокую пропасть, где вода собиралась в уединенное озеро.

Здесь на берегу Рис часто сиживал в юности, когда в школе начинались каникулы. Мередит тоже часто сюда приходила, хотя Рис об этом не знал.

Она часто кралась за ним, наблюдая, как он раздевается и ныряет в прохладную чистую воду. Тогда ее влекли детская любовь и простое любопытство. Но теперь она выросла и испытывала настоящее желание…

– Довольно обо мне. Расскажи о себе, – попросил Рис.

Когда-то он, энергичный молодой парень, вряд ли заинтересовался бы неловкой худенькой девочкой. Но теперь Рис заметил ее. И стал расспрашивать об отце, о гостинице, о жизни в последние четырнадцать лет.

Мередит не привыкла говорить о себе, напротив, всегда слушала истории клиентов. Она думала, что рассказывать почти нечего, но так нервничала, что язык развязался сам собой, и вскоре она уже без умолку трещала. Рис шел рядом и внимательно слушал, но не забывал заботиться о ней – отбрасывал камни в сторону и помогал идти по крутому берегу.

– А Мэддокс? – неожиданно спросил он.

– Ты о чем?

Он пинком отбросил с тропки маленький камешек.

– Как это случилось?

– Как я вышла за него замуж?

Он кивнул.

– Ну, после… – Мередит помолчала, но потом решила, что нет смысла ходить вокруг да около. – После пожара отец долго болел. Несколько лет твои родственники платили ему пенсию. Я ухаживала за ним, и мы жили, не зная нужды. Но потом деньги перестали приходить – примерно в то же время, когда и викарий лишился жалованья. Мне было восемнадцать, и я с ума сходила, не зная, как быть. Но я понимала, что если не найду выхода, то мы умрем от голода.

Мередит не любила вспоминать те страшные времена. На глазах у нее выступили слезы, а к горлу подкатил ком, похожий вкусом на ту застывшую овсянку, что они ели. Иногда – дважды в день.