Текст книги "Семь мужей Эвелин Хьюго"

– У «Сансет» есть люди, которым студия платит за это. Так что нет.

– Мне придется выслушивать твои жалобы на проблемы с мужчинами?

– Конечно нет.

– Тогда что? Будем вместе решать, где нам отдыхать?

– У тебя никогда не было друга?

– Разумеется, у меня были друзья. И есть.

– Я говорю о настоящем друге, близком друге.

– У меня есть настоящий друг, так что большое спасибо.

– Кто же это?

– Гарри Кэмерон.

– Гарри Кэмерон твой друг?

– Мой лучший друг.

– Отлично. – Селия протянула мне руку. – Я буду твоим вторым лучшим другом, вместе с Гарри Кэмероном.

Я взяла ее руку и крепко пожала.

– Хорошо. Завтра беру тебя в «Швабс». А потом можно будет вместе порепетировать.

– Спасибо. – Она ослепительно улыбнулась, как будто получила все, что хотела. Потом обняла меня на глазах у вытаращившегося парня за стойкой.

Я попросила чек.

– За счет заведения, – сказал он, что было, на мой взгляд, глупо: если кто и заслуживает бесплатного угощения, то уж никак не богатые люди.

– Скажете мужу, что мне понравился «Стрелок в Пойнт-Дьюме»? – попросил бармен, когда мы поднялись.

– Какому мужу? – Я сделала большие глаза.

Селия рассмеялась, и я ей улыбнулась.

И вот что я при этом думала: «Я не могу сказать ему это. Он подумает, что я над ним насмехаюсь, и отвесит мне оплеуху».

«SUB ROSA»

22 июня 1959

ХОЛОДНАЯ, ХОЛОДНАЯ ЭВЕЛИН

Почему прекрасная пара, живущая в роскошном, с пятью спальнями, доме, не спешит заполнить его выводком детишек? Задать этот вопрос следовало бы Дону Адлеру и Эвелин Хьюго.

Или, может быть, достаточно спросить одну Эвелин?

Дон хочет ребенка, и, конечно, мы все ждем, затаив дыхание, когда же на свет появится наследник этих двух замечательных людей. Мы знаем, что нашей радости не будет границ.

Но Эвелин говорит «нет».

Все, что интересует Эвелин, это ее карьера и особенно ее новый фильм «Маленькие женщины».

Более того, Эвелин даже не пытается содержать дом в порядке и чистоте или выполнять мелкие просьбы супруга. От нее не услышишь доброго слова в адрес прислуги.

Зато она находит время посидеть в «Швабсе» с одинокими девушками вроде Селии Сент-Джеймс!

Бедный Дон мечтает дома о ребенке, а Эвелин веселится напропалую. В этом доме есть только она – Эвелин, Эвелин, Эвелин.

И брошенный ею и очень недовольный муж.

16

– Это что ж такое происходит? – Я бросила журнал на стол Гарри. Но он, конечно, его уже видел.

– Не так уж все и плохо.

– Не так уж и хорошо.

– Почему никто об этом не позаботился?

– Потому что «Sub Rosa» нас больше не слушает.

– В каком смысле?

– Им не нужны ни правда, ни доступ к звездам. Они просто публикуют то, что хотят.

– Но деньги-то им нужны?

– Да, но, публикуя частности вашего брака, они заработают больше, чем мы в состоянии им заплатить.

– Вы же «Сансет студиос».

– И, если ты не заметила, мы делаем сейчас меньше денег, чем в недавнем прошлом.

Понурившись, я села в одно из кресел напротив стола Гарри. В дверь постучали.

– Это Селия, – раздался голос за дверью.

Я поднялась и впустила ее в кабинет.

– Ты, надо понимать, это уже видела.

Селия посмотрела на меня.

– Не так уж все и плохо. – Она пожала плечами.

– Не так уж и хорошо.

– Да, хорошего мало.

– Спасибо. Вы – два сапога пара.

Неделей раньше закончились съемки в «Маленьких женщинах». На следующий день после завершения мы с Селией, вместе с Гарри и Гвендолин, отправились отметить это дело в «Массо-и-Фрэнк».

Гарри сообщил хорошие новости: по мнению Ари, мы обе – верные кандидаты на номинации.

Каждый вечер после съемок мы с Селией уединялись в моем трейлере и репетировали наши сцены. Селия работала по методу, старалась «вжиться» в свою героиню. Меня она учила находить моменты эмоциональной правды в фальшивых обстоятельствах.

То было странное время в Голливуде, когда одновременно развивались два параллельных направления.

Одно представляли студии со своими актерами и династиями. Другое – Новый Голливуд, пробивавший свой путь к сердцам зрителей, актеры, игравшие по методу в фильмах с антигероями и без хеппи-энда.

До сближения с Селией, до совместных вечеров с пачкой сигарет и бутылочкой вина на обед я не обращала внимания на этот Новый Голливуд.

Но какое бы влияние ни оказывала на меня Селия, оно пошло мне на пользу, поскольку Ари считал, что я могу взять «Оскар». И поэтому Селия нравилась мне все больше.

И даже наши еженедельные прогулки в популярные заведения, вроде «Родео-драйв», уже не воспринимались как любезность или одолжение. Я делала это с удовольствием, привлекая внимание к Селии просто потому, что мне нравилась ее компания.

Так что, сидя в кабинете Гарри и изображая недовольство ими обоими за то, что они не разделяют моих огорчений, я знала, что нахожусь с двумя близкими людьми.

– Что говорит Дон? – поинтересовалась Селия.

– Наверно, мечется по студии и ищет меня.

Гарри многозначительно посмотрел на меня. Он понимал, что будет, если Дон прочитает заметку в плохом настроении.

– Селия, ты работаешь сегодня?

Она покачала головой.

– Съемки «Гордости Бельгии» начнутся только на следующей неделе. У меня только примерка у костюмеров после ланча.

– Примерку я передвину. Почему бы вам с Эвелин не прогуляться по магазинам? Можно позвонить в «ФотоПлей», предупредить, что вы будете на Робертсона.

– И чтобы меня увидели в городе с одинокой девушкой Селией Сент-Джеймс? – сказала я. – Прекрасный пример того, что мне не следует делать.

Перед глазами у меня побежали строчки из дурацкой статьи. От нее не услышишь доброго слова в адрес прислуги.

– Чертова крыса, – пробормотала я и хлопнула кулаком по подлокотнику.

– Ты о чем? – спросил Гарри.

– Об этой твари, моей служанке.

– Думаешь, твоя служанка разболтала это все «Sub Rosa»?

– Уверена, что она.

– Ладно, она уволена, – кивнул Гарри. – Скажу Бетси, чтобы занялась этим прямо сейчас. Когда придешь домой, ее уже не будет.

Я подумала, какие еще у меня есть варианты.

Меньше всего мне было нужно, чтобы Америка перестала смотреть мои фильмы из-за того, что я не желаю родить Дону ребенка. Я знала, конечно, что большинство кинозрителей ничего такого не скажут. Они могут даже не понять, что думают так. Но они прочитают что-то похожее, и в следующий раз, когда будет выходить мой фильм, начнут думать, что им всегда что-то во мне не нравилось, только они не понимали, что именно.

Людям трудно проникнуться симпатией и сочувствием к женщине, у которой на первом месте она сама. Они также не уважают мужчину, если он не может держать в узде жену. Так что и Дон в этой ситуации выглядел не лучшим образом.

– Мне нужно поговорить с Доном. – Я поднялась. – Гарри, можешь попросить доктора Лопани позвонить вечером мне домой? Где-нибудь около шести?

– Зачем?

– Пусть он позвонит мне, а когда трубку снимет Пола, скажет, что у него для меня очень важные новости. Ему нужно ее заинтриговать, создать впечатление, что он обеспокоен.

– О’кей.

Селия посмотрела на меня.

– Что ты задумала?

– Когда я подойду к телефону, он должен сказать примерно так… – Я взяла листок и начала писать.

Гарри прочитал первым, потом передал листок Селии. Она взглянула на меня.

В дверь постучали, и в кабинет, не дожидаясь ответа, вошел Дон.

– Я везде тебя ищу. – Ни злости, ни любви его голос не выдал. Но я знала Дона – безразличие не в его натуре. Отсутствие тепла всегда означало холодок. – Полагаю, ты прочла эту чушь? – Он держал в руке журнал.

– У меня есть план, – сказала я.

– Это хорошо, что у тебя, черт возьми, есть план. Самое время. Я не собираюсь ходить по городу, как какой-нибудь подкаблучник. Кэмерон, что вообще происходит?

– Я с этим разбираюсь, Дон.

– Хорошо.

– А пока, думаю, тебе стоит услышать план Эвелин. По-моему, важно, чтобы ты был в курсе, прежде чем она сделает ход.

Дон сел напротив Селии и кивнул ей.

– Привет.

– Привет.

– При всем уважении, мне кажется, это дело касается нас троих.

– Конечно. – Селия начала подниматься.

– Нет. – Я протянула руку, остановив ее. – Останься.

Дон посмотрел на меня.

– Она – мой друг.

Он закатил глаза и пожал плечами.

– Так какой у тебя план, Эвелин?

– Я притворюсь, будто у меня выкидыш.

– Но зачем?

– Публика возненавидит меня и, возможно, перестанет тебя уважать, если решит, что я не желаю родить тебе ребенка, – сказала я, хотя на самом деле именно так оно и было. Как в ситуации со слоном в комнате.

– Но та же публика проникнется к вам обоим жалостью, если узнает, что у нее просто ничего не получается, – пояснила Селия.

– Жалостью? О чем ты говоришь? О какой еще жалости? Я не хочу, чтобы меня жалели. В жалости нет силы. Жалостливый фильм невозможно продать.

– Все ты, черт возьми, можешь.

* * *

Телефон зазвонил в десять минут седьмого. Пола ответила и сразу же поспешила в спальню – сообщить мне, что звонит доктор.

Я взяла трубку. Рядом уже стоял Дон.

Доктор зачитал то, что я для него написала.

Я громко, как только могла, разрыдалась – на тот случай, если Пола в кои-то веки предпочла не подслушивать, а заняться своим делом.

Через полчаса Дон спустился вниз и сказал Поле, что мы вынуждены ее отпустить. Добрых слов у него не нашлось, так что уходила она не в лучшем настроении.

Потому что ты, возможно, побежишь в какой-нибудь таблоид рассказать о выкидыше у твоей хозяйки. Но ты несомненно побежишь в таблоид рассказать о выкидыше у твоих хозяев, которые только что оставили тебя без работы.

«SUB ROSA»

29 июня 1959

ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ ДОНА И ЭВЕЛИН! ИМ ЭТО НУЖНО

У этой пары есть все, но нет того, чего они желают всем сердцем…

В доме Дона Адлера и Эвелин Хьюго все не так, как кажется. Со стороны может показаться, что это Эвелин противится желанию Дона завести ребенка, но, оказывается, на самом деле все не так.

Оба супруга отчаянно хотят, чтобы по дому носились маленькие Дон и Эвелин, но природа не так добра.

Каждый раз, когда супруга оказывается, что называется, «в положении», ситуация развивается не лучшим образом. В этом месяце трагедия настигла их в третий раз.

Давайте же пожелаем Дону и Эвелин всего самого лучшего.

Вот вам, люди, еще один пример того, что счастье за деньги не купишь.

17

Вечером, после выхода новой статьи, Дон еще сомневался, что мы сделали верный шаг, а Гарри был занят, но не говорил, чем именно, и это означало, что он с кем-то встречается.

Мне же хотелось отметить это событие.

И мы сделали это с Селией, распив бутылочку вина.

– Ты же теперь без служанки, – сказала она, разыскивая на кухне штопор.

– Да, – вздохнула я. – Пока студия не проверит всех кандидатов.

Селия нашла наконец штопор, и я передала ей бутылку каберне.

На кухне я бывала нечасто, и теперь, когда никто не заглядывал через плечо, не предлагал сэндвич или помощь в поиске чего-то, ситуация отдавала каким-то сюрреализмом. Когда ты богат, в твоем доме всегда найдутся места, которые ощущаются как незнакомые. Одним из таких мест была кухня.

Я заглянула во все шкафчики, пытаясь вспомнить, где же у нас бокалы, и в конце концов обнаружила их.

– Ага. Вот они.

Селия посмотрела на то, что я протягивала ей.

– Это же флейты для шампанского.

– Да, верно. – Я поставила бокалы на место и, поискав, нашла еще две пары, но уже других размеров.

– А эти?

– Для вина. Ты не разбираешься в стекле?

– Ни в стекле, ни в серебре. Ничего об этом не знаю. Не забывай, мои деньги новые.

Селия рассмеялась и разлила вино по бокалам.

– То ли не смогла позволить себе разобраться в этом, то ли была настолько богата, что это делал за меня кто-то другой. В результате так и не научилась.

– Вот это мне в тебе нравится. – Селия протянула полный бокал и взяла себе другой. – У меня деньги были всю жизнь. Мои родители держались так, будто в Джорджии существует родовая знать. Все мои братья и сестры, за исключением старшего брата Роберта, похожи на родителей. Моя сестра Ребекка считает, что моя работа в кино – позор для семьи. Не столько из-за того, что я в Голливуде, столько потому, что я работаю. Говорит, что это неприлично. Я и люблю их, и терпеть не могу. Наверно, это и есть семья.

– Не знаю. У меня… от семьи мало что осталось. А по факту, вообще ничего. – Мой отец, как и осевшие в Адской кухне родственники, связаться со мной не смог, даже если и пытался. И я отнюдь не страдала из-за этого и не думала о них по ночам.

Селия посмотрела на меня. Похоже, она не жалела меня и не испытывала никакого неудобства от того, что имела в детстве и юности все то, чего не имела я.

– Вот и еще одна причина, чтобы восхищаться тобой так, как восхищаюсь я. – Все, что у тебя есть, ты добыла сама. – Селия протянула бокал, и мы чокнулись. – За тебя. За абсолютно неудержимую.

Я рассмеялась, и мы выпили.

– Идем. – Мы перешли из кухни в гостиную. Я поставила бокал на кофейный столик на тоненьких ножках, подошла к проигрывателю и сняла с полки Lady in Satin Билли Холидей. Дон терпеть не мог Билли Холидей, но Дона с нами не было.

– А ты знаешь, что ее настоящее имя Элеанора Фейган? Просто Билли Холидей звучит намного лучше? – Я села на мягкую голубую софу. Селия устроилась напротив и подобрала под себя ноги.

– А твое? – спросила она. – Неужели и вправду Эвелин Хьюго?

– Нет, – призналась я. – Эррера. Эвелин Эррера.

Селия даже не отреагировала. Не сказала, а, так ты латина, или так и знала, что оно ненастоящее, хотя, может быть, и подумала. Не сказала, что теперь понимает, почему у меня смуглая кожа, более темная, чем у нее или Дона. Она вообще ничего не сказала, кроме красиво.

– А твое? – спросила я и, поднявшись, перешла и села рядом с ней. – Селия Сент-Джеймс…

– Джеймисон.

– Что?

– Сесилия Джеймисон. Это мое настоящее имя.

– Отличное имя. Почему они его изменили?

– Не они. Я сама.

– Зачем?

– Потому что оно звучит, как у какой-нибудь девчонки, живущей по соседству. А мне всегда хотелось быть такой девушкой, чтобы каждый, кто посмотрел на меня, чувствовал себя счастливчиком. – Она допила остававшееся в бокале вино. – Такой, как ты.

– Ох, перестань.

– Это ты перестань. Ты-то прекрасно знаешь, кто ты такая. Знаешь, как влияешь на тех, кто оказывается рядом. Я бы убила за такие губы и грудь, как у тебя. Глядя на тебя, мужчины только о том и думают, как бы раздеть тебя и выставить напоказ – чтобы все завидовали.

Она впервые говорила обо мне так, и я, признаться, даже покраснела от смущения. Никогда не слышала ничего подобного от другой женщины.

Селия забрала у меня бокал и допила сама.

– Надо еще. – Она помахала пустым бокалом.

Я улыбнулась и отправилась на кухню. Селия потянулась следом и, пока я наливала, наблюдала за мной, прислонившись к стойке.

– Знаешь, что я подумала, когда в первый раз увидела «Отца и дочь»?

В гостиной одиноко звучал голос Билли Холидей.

– Что? – Я протянула ей бокал. Она взяла его, подержала, потом на секунду отставила и запрыгнула на стойку. На ней были темно-синие брюки-капри и белый топ без рукавов.

– Я подумала, что ты – самая роскошная женщина в мире и остальным не стоит даже пытаться соперничать с тобой. – Она разом осушила полбокала.

– Вот уж неправда, – сказала я.

– Правда.

Я отпила глоток.

– Не говори ерунду. Ты так мной восхищаешься, словно сама какая-то другая. А ведь ты просто бомба – большие голубые глаза, идеальная фигурка… Думаю, у парней, когда они видят нас вдвоем, глаза разбегаются.

Селия улыбнулась.

– Спасибо.

Я допила вино и поставила бокал на стойку. Селия восприняла это как вызов и сделала то же самое, а потом вытерла пальцами губы. Я налила нам еще.

– Как ты всему этому научилась? Всем этим гадким штучкам? – спросила она.

– Понятия не имею, о чем ты, – с притворной скромностью ответила я.

– Ты намного умнее и хитрее, чем все думают.

– Я?

Заметив на руках у Селии пупырышки гусиной кожи, я предложила вернуться в гостиную, где было теплее. Прилетевшие из пустыни ветры принесли прохладу в июньскую ночь. Почувствовав, что начинаю замерзать, я спросила, не знает ли Селия, как затопить камин.

– Я только видела, как это делают другие, – ответила она, пожимая плечами.

– Я тоже. Видела, как это делает Дон, но сама не пробовала.

– Сделаем вместе. Мы можем все.

– Отлично! Тогда иди и открой еще бутылку, а я постараюсь разобраться, с чего тут начинать.

– Отличная идея! – Селия сбросила с плеч одеяло и убежала в кухню, а я взяла два полена и положила их перпендикулярно одно другому.

– Нужна газета, – сказала Селия, когда вернулась. – А еще я подумала, что и без бокалов обойдемся.

Я подняла голову – она стояла передо мной с бутылкой в руке, – рассмеялась и, схватив газету, бросила на поленья. Потом сбегала наверх и принесла тот номер «Sub Rosa», в котором меня назвали холодной стервой.

– В огонь! – Я чиркнула спичкой.

– Давай! – поддержала Селия. – Спалим этих придурков.

Пламя полыхнуло, продержалось секунду-другую и погасло. Я зажгла вторую спичку и бросила туда же.

На этот раз повезло больше – оранжевые язычки поползли по газетным страницам.

– Все в порядке. Думаю, понемножку разгорится.

Селия протянула бутылку. Я взяла ее, поднесла к губам и сделала пару глотков.

– Нет, нет. – Она покачала головой, когда я попыталась вернуть вино. – Ты отстала – догоняй.

Я рассмеялась, но возражать не стала.

Вино было дорогое и пилось легко, как вода. Бедняжки в Адской кухне не могут позволить себе такое, не могут пить вот так, легко и беззаботно.

– Хватит, хватит, отдай, – сказала Селия.

– Нет. – Я прижала бутылку к себе.

Она схватила меня за руку и с силой потянула. Я поупиралась еще немного, потом уступила и разжала пальцы.

– Ладно, забирай.

Но было уже поздно. От резкого рывка вино выплеснулось из бутылки на белую блузку Селии.

– Боже, извини. Мне так жаль.

Я забрала бутылку, поставила ее на стол, взяла Селию за руку и потащила за собой наверх.

– Возьмешь мою рубашку. У меня как раз есть подходящая.

Я отвела ее в спальню, прямо в гардеробную. Селия обвела любопытным взглядом комнату, которую делили мы с Доном.

– Можно спросить тебя кое о чем? – В ее голосе прозвучала грустная нотка, и я подумала, что ее интересует, верю ли я в призраков или любовь с первого взгляда.

– Конечно.

– Пообещай, что скажешь правду. – Селия присела на краешек кровати.

– Посмотрим.

Селия рассмеялась.

– Ладно, валяй, спрашивай. Там будет видно.

– Ты его любишь?

– Дона?

– Кого же еще.

Я задумалась. Когда-то любила. Очень любила. Люблю ли сейчас?

– Не знаю. Не думаю.

– И что?

Я прошлась по комнате и тоже села на кровать.

– Люблю я его или нет, или остаюсь с ним по какой-то другой причине – сказать одинаково трудно. Да, люблю, но часто и ненавижу. Да, я с ним из-за его имени, но также и потому, что нам бывает хорошо вместе. Раньше такое случалось чаще, теперь… иногда. Это сложно объяснить. Порой я так хочу быть с ним, что самой неловко. Даже не знаю, нормально ли для женщины так хотеть мужчину, как я временами хочу Дона.

Возможно, Дон научил меня тому, что я способна любить и желать кого-то. Но он также научил меня и тому, что можно желать мужчину, даже если он не нравится тебе. Особенно если не нравится. В наше время это называют хейт-факинг. Грубое название для одного из самых чувственных и гуманных аспектов человеческих отношений.

– Забудь, что я спросила. – Селия поднялась, и я заметила, что ей эта тема наскучила.

– Давай-ка найду тебе рубашку. – Я направилась к гардеробу.

Сиреневая с серебристым отливом, на пуговицах эта блузка была у меня одной из любимых, но сидела не лучшим образом. Я с трудом застегивала ее на груди.

Селия была поменьше меня и более изящная.

– Держи. – Я протянула ей рубашку.

Она взяла ее и осмотрела.

– Цвет шикарный.

– Знаю. Украла со съемок «Отца и дочери». Только никому не говори.

– Надеюсь, ты уже знаешь, что со мной опасаться нечего. – Селия начала расстегивать пуговицы.

Думаю, она сказала это просто по привычке. Но для меня ее слова значили многое. И не потому, что она их произнесла, а потому, что я ей поверила.

– Да, знаю.

Люди думают, что близость – это секс.

Но на самом деле близость – это правда.

Когда сознаешь, что можешь открыться кому-то, рассказать самое заветное, разоблачиться и предстать таким, какой ты есть, а тебя уверяют, что опасаться нечего, и ты знаешь, что так оно и есть, это и есть близость.

По этим стандартам, тот момент с Селией был самым интимным из всех, что я испытала с кем-либо еще. И осознав это, я испытала такое чувство благодарности, что была готова обнять ее и не отпускать.

– Не уверена, что она мне подойдет.

– Примерь. Держу пари, что подойдет, а если подойдет, она твоя.

Я хотела отдать не только блузку. Я хотела, чтобы все мое принадлежало ей. Может быть, так бывает всегда, когда любишь кого-то. Я уже знала, что значит влюбиться. Я прочувствовала это и сыграла. Но любить кого-то. Заботиться о ком-то. Соединить с кем-то свою судьбу и знать: что бы ни случилось, нас двое – ты и я.

– Хорошо. – Селия бросила мою блузку на кровать и начала снимать свою, а я невольно засмотрелась на нее. Кожа у нее была бледная и как будто обтягивала ребра. Ослепительно-белый бюстгальтер не поднимал груди, как у меня, а служил, скорее, украшением. По правому бедру протянулась ниточка темно-коричневых родинок…

– Привет, – сказал Дон.

Я вздрогнула. Селия охнула и схватила свою рубашку.

Дон расхохотался.

– И что же это здесь такое происходит? – с игривой ухмылкой спросил он.

Я подошла к нему.

– Абсолютно ничего.

«ФОТОМОМЕНТ»

2 ноября, 1959

ЖИЗНЬ ТУСОВЩИЦЫ

Селия Сент-Джеймс определенно делает себе имя в этом городе! И не только тем, что становится модной актрисой. Персик из Джорджии знает, как заводить правильных друзей. Самая известная из них – всеобщая любимица старлетка Эвелин Хьюго. Пару видели во многих местах – они вместе делают покупки, общаются и даже находят время поиграть в дамский гольф в гольф-клубе на Беверли-Хиллз.

Что еще замечательнее, похоже, в ближайшее время мы увидим лучших подружек на двойных свиданиях. Селию уже заметили в «Трокадеро» с самим Робертом Логаном, близким другом ее мужа Дона Адлера.

Красивый кавалер, гламурные друзья и разговоры о статуэтке в будущем – хорошее время для Селии Сент-Джеймс!

18

– Я не хочу это делать, – сказала Селия.

На ней было приталенное черное платье с глубоким V-образным вырезом. Надеть такое и выйти в нем из дома я никогда бы не смогла из опасения загреметь в полицию по обвинению в проституции. Наряд дополняло ожерелье с бриллиантами, предоставленное ей студией по просьбе Дона.

Обычно «Сансет» не помогал актрисам-фрилансерам, но Селия хотела бриллианты, а я хотела, чтобы она получила то, что хотела. И Дон хотел, чтобы я имела то, что хотела, по крайней мере, в большинстве случаев.

Дон только что сыграл главную роль в своем втором вестерне «Праведник», убедив Ари Салливана не останавливаться на одном и убить двух зайцев разом. Правда, на этот раз критики запели по-другому. Дон, по их мнению, «возмужал» и убедил всех, со второй попытки, что может быть звездой боевика.

Иначе говоря, он записал на свой счет хит номер один, и Ари Салливан ни в чем не мог ему отказать.

Вот таким образом бриллиантовое ожерелье оказалось на шее Селии, и огромный рубин премило устроился над ее бюстом.

Я снова выбрала изумрудно-зеленый, становившийся моим любимым цветом. Только на этот раз платье было с голыми плечами и пошито из подесуа, с завышенной талией, широкой юбкой и вышивкой на вырезе. Что касается волос, то я выбрала удлиненный боб.

Я посмотрела на Селию, которая сидела перед зеркалом за моим туалетным столиком и поправляла свою пышную прическу.

– Тебе придется это сделать, – сказала я.

– Не хочу. Мое желание хоть что-то значит?

Я подняла клатч, подобранный под цвет платья.

– Вообще-то нет.

– Знаешь, ты ведь мне не босс, – возразила она.

– Почему мы друзья?

– Честно? Я даже не помню.

– Потому что мы как целое больше суммы наших частей.

– И что с того?

– А то, что когда речь идет о выборе ролей и исполнении, то решение принимает кто?

– Я.

– А сейчас, когда дело касается премьеры фильма, кто главный?

– Наверно, ты.

– Правильно, я.

– Я правда терпеть его не могу. – Селия перешла к макияжу.

– Убери румяна. Гвен сделала все наилучшим образом. Не пытайся улучшить то, что идеально.

– Ты меня слышала? Я сказала, что терпеть его не могу. Ненавижу.

– Конечно, ненавидишь. Он же пройдоха.

– А другого никого нет?

– В данный момент нет.

– И пойти одна я не могу?

– На собственную премьеру?

– Почему мы с тобой не можем пойти вместе?

– Я иду с Доном. А ты с Робертом.

Селия нахмурилась и снова повернулась к зеркалу. Я видела, как она поджала губы и прищурилась.

Время поджимало, и я схватила ее сумочку и сунула ей в руки.

– Ты идешь? Если не хочешь делать то, что необходимо, чтобы твое имя попало в газеты, то какого черта ты вообще здесь делаешь?

Селия встала, вырвала сумочку у меня из рук и направилась к двери. Провожая подругу взглядом, я видела, как она спустилась по моей лестнице, вошла с сияющей улыбкой в гостиную и бросилась в объятия Роберта, словно считала его спасителем всего человечества.

Я подошла к Дону. В смокинге он всегда выглядел восхитительно и, несомненно, обещал украсить собой премьеру. Но я уже устала от него. Как там говорят? За каждой роскошной женщиной стоит мужчина, которому надоело трахать ее. Это верно и в обратном отношении. Только никто так не говорит.

– Идем? – спросила Селия, как будто ей не терпелось появиться на публике рука об руку с Робертом. Селия – великая актриса. Этого никто не отрицает.

– Не хочу опоздать ни на минуту. – Я вцепилась в руку Дона. Он посмотрел на меня с приятным удивлением, словно не ожидал такой теплоты.

– Ну, посмотрим наших малышек в «Маленьких женщинах»?

Я едва удержалась, чтобы не влепить мужу по физиономии. Парочку пощечин я точно ему задолжала. А то и добрую дюжину.

Мы сели по машинам и полетели к «Китайскому театру Граумана».

В ожидании нашего появления полиция перекрыла некоторые участки Голливудского бульвара. Мы припарковались возле кинотеатра сразу за Селией и Робертом, последними в цепочке из четырех машин.

Когда ты одна из звездной женской четверки и студия хочет устроить из премьеры большое шоу, от вас требуется прибыть одновременно, в четырех автомобилях и в сопровождении четырех известных кавалеров-холостяков. Исключение составляла я, поскольку меня сопровождал кавалер-супруг.

Мужчины выходили из машины первыми, и каждый, отступив от дверцы, подавал руку даме. Мне пришлось ждать, наблюдая за выходом Руби, Джой и Селии. Задержавшись на секунду, я тоже ступила на красную ковровую дорожку.

– Ты здесь самая красивая, – шепнул мне на ухо Дон, когда я встала рядом с ним. Но я уже знала, что он считает меня самой роскошной женщиной в Голливуде. И я точно знала, что, если бы он не верил в это, его бы со мной не было.

Я никогда не привлекала мужчин как личность.

Я не предлагаю обворожительным девушкам жалеть хорошеньких. Я всего лишь хочу сказать: нет ничего выдающегося в том, что тебя любят за что-то, к чему ты не имеешь отношения.

Мы шли по дорожке, и фотографы окликали нас по имени. У меня даже закружилась голова.

– Руби! Джой! Селия! Эвелин! Мистер и миссис Адлер! Сюда!

Щелкали фотоаппараты, шумела толпа, и я едва слышала собственные мысли. Но я уже давно приучила себя сохранять внутреннее спокойствие и чувствовать себя комфортно в любой ситуации – как тигр в зоопарке.

Держась за руки, мы с Доном поворачивались и улыбались каждой вспышке. В конце дорожки стояли несколько мужчин с микрофонами. С одним из них разговаривала Руби, с другим Джой и Селия. Третий – коротышка с крохотными глазками и сизым носом-картошкой – в общем, как говорят, лицо для радио – сунул микрофон мне в лицо.

– Мисс Хьюго, с каким чувством вы ожидаете выхода фильма? Наверное, волнуетесь?

Я рассмеялась – ну что за глупый вопрос.

– Мне всегда хотелось сыграть Джо Марч, и сегодня я невероятно взволнована.

– За время съемок вы, похоже, обрели хорошего друга?

– То есть?

– Вы и Селия Сент-Джеймс. Вы, кажется, крепко подружились.

– О, она чудесная. И в фильме тоже. Абсолютно чудесная.

– У нее и с Ричардом Логаном все отлично складывается.

– Думаю, об этом вам лучше спросить у нее. Я не знаю.

– Но разве не вы их свели?

– По-моему, достаточно, – вмешался Дон.

– Дон, когда ожидать пополнения в вашей семье?

– Я же сказал, приятель, достаточно. Все, хватит. Спасибо.

Дон подтолкнул меня в спину.

Мы подошли ко входу. Руби и Джой уже вошли внутрь. Дон распахнул передо мной дверь. Роберт уже держал открытой вторую половину в ожидании Селии.

И тут мне в голову пришла идея.

Я взяла Селию за руку и заставила повернуться.

– Помаши людям. – Я улыбнулась. – Как будто мы долбаные королевы Англии.

Селия тоже улыбнулась и помахала рукой. Мы стояли там – одна в черном, другая в зеленом, рыжая и блондинка, у одной – задница, у другой – сиськи, и махали собравшейся толпе, как будто правили миром.

Руби и Джой видно не было, и толпа приветствовала нас.

Потом мы повернулись, вошли в кинотеатр и направились к своим местам.

– Важный момент, – сказал Дон.

– Знаю.

– Через несколько месяцев ты получишь награду за этот фильм, а я за «Праведника». А потом, как говорится, выше только небо.

– Селию тоже номинируют, – прошептала я ему на ухо.

– Выходя из кинотеатра, люди сегодня будут говорить о тебе. В этом я нисколько не сомневаюсь.

Повернувшись, я увидела, что Роберт шепчет что-то на ухо Селии, а та смеется, будто он действительно говорит что-то смешное. Но ведь бриллианты добыла ей я, и я представила ей захватывающую картину нашего успеха, отраженную в заголовках всех завтрашних газет. А между тем она вела себя так, словно была готова выпрыгнуть ради него из платья. Все, чем я смогла себя утешить, это мыслью о том, что он не видел родинок на ее бедре, а я их видела.

– Она на самом деле очень талантливая.

– Ну хватит уже, – сказал Дон. – Осточертело постоянно слышать ее имя. Им не следовало спрашивать тебя о ней. Надо было спросить о нас.

– Дон, я…

Он отмахнулся, решив, прежде чем я успела что-то сказать, что ничего стоящего в любом случае не услышит.

Медленно погас свет. Зал умолк. На экране появилось мое лицо.

– Рождество не Рождество без подарков!

Но уже к тому моменту, когда Селия сказала: «У нас, по крайней мере, есть отец с матерью, да и живем мы все вместе» – я знала, что для меня все кончено.

Люди выйдут из зала кинотеатра с именем Селии Сент-Джеймс.

Я должна была бы тревожиться или ревновать, думать, строить планы, как опорочить ее, пустить слух, что она только притворяется скромницей, а сама спит со всеми подряд. Легче всего испортить репутацию женщины такими намеками.

Но, вместо того чтобы зализывать раны следующий час и сорок пять минут, я смотрела на экран и едва сдерживала улыбку.