Текст книги "Сидни Шелдон. Безрассудная"

– Простите, что я вынужден говорить вот так прямо, поскольку время не на нашей стороне. Нужно, чтобы вы подписали эти бланки, миссис Шмидт. Прямо сейчас.

Трейси уставилась на ручку в своей руке. В горле пересохло. Она попыталась сглотнуть, но не получилось. Оглянувшись, Трейси увидела неестественно высокую медсестру, вошедшую в палату Николаса. Ее грязные кроссовки оставили на чистом больничном полу следы. Трейси уставилась на эти пятна, пытаясь осознать реальность, так как то, что говорил доктор Шеридан, реальным не было. Не могло быть.

«Это всего лишь розыгрыш. Ужасный, но розыгрыш. Когда я напишу этой ручкой свое имя, мне в лицо брызнут водой, и все начнут хохотать».

– Вот тут.

Доктор Шеридан показал на строчку внизу страницы, и Трейси нацарапала свою фамилию.

– Спасибо. Мы подготовим его к операции немедленно.

– С ним… все будет хорошо? – прохрипела Трейси, с ненавистью ощутив страх в своем голосе. – После операции? Вы же сможете его вылечить, правда?

Доктор Шеридан посмотрел ей в глаза.

– Мы поймем это, когда начнется операция, потому что снимки не дают полной картины.

– Но…

– Я обещаю сообщить результаты сразу же, как только мы закончим, миссис Шмидт.

И он ушел.

Трейси сидела перед операционной и молилась. Она не верила в Бога, но все равно пыталась заключить с ним сделку: «Пусть он выживет, и я сделаю для тебя все, что угодно. Забери лучше меня, а он пусть выживет…»

Если бы только она не затеяла ту идиотскую ссору с Блейком! Он всегда был таким осторожным водителем. Неужели он отвлекся, потому что все еще злился на нее?

Нельзя было позволять ему везти Ника в город. Нужно было дать ему успокоиться.

Все это бесконечно крутилось в голове у Трейси. «Что, если бы я отправила Ника в его комнату, а не на ранчо? Что, если бы его повезла обедать я, а не Блейк? Что, если бы они поехали домой другой дорогой?» И в конце концов, Трейси вообще утратила способность мыслить. Окончательно измучившись, она опустила голову на руки. Если бы Блейк сидел рядом и держал ее за руку! Но Блейка Картера больше никогда не будет рядом. Блейк мертв, ушел навеки, а у Трейси не нашлось ни секунды, чтобы его оплакать: Ник заполнял каждый атом ее существа.

«Просто пусть он выживет, Господи. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он выживет!»

Доктор Шеридан – лучший нейрохирург в Колорадо, один из лучших во всей стране. «Забудь о Боге: Ника спасет доктор Шеридан».

На Трейси упала чья-то тень, и, резко очнувшись, она виновато подумала: «Как я могла заснуть в такое время?»

Затем она всмотрелась в лицо доктора Шеридана, и чувство вины сменилось чем-то куда более страшным…

Последним, что услышала Трейси, перед тем как потерять сознание, был ее собственный душераздирающий крик.

Глава 9

– О, Джеф! Джеф! О боже!

Джеф Стивенс почувствовал, что Лианна достигла оргазма, и ухмыльнулся. Он никогда не уставал радоваться тому, что может доставить красивой женщине удовольствие. Все его партнерши говорили, что он потрясающий любовник, но каждая новая – всегда вызов.

– А как же ты, милый? – Лианна растянулась на нем, так что ее восхитительные тяжелые груди оказались у него на груди, как пара порций желе, выпавших из формочек. Дин Клинсманн – счастливчик. Эта девушка с белокурыми волосами и длинными ногами феноменально сексуальна, хотя совершенно по-другому, чем Трейси.

Джеф никогда не спал с такими, как Трейси: опасался, что его сердце будет разбито.

– Разве ты не хочешь кончить? – ворковала Лианна. – Что я могу для тебя сделать?

Она бросила на Джефа многозначительный взгляд и поползла вниз по его телу, подбираясь к паху.

– Право же, ангелочек, – остановил ее Джеф, мягко подтянув обратно, – единственное, чего я сейчас хочу, это есть. Умираю с голоду. Ты не откажешься от байрон-бургера?

– Но… ты же не получил удовлетворения? – Надула губки девушка.

– Наоборот, я полностью удовлетворен, – заверил ее Джеф.

Отчасти это было правдой. Простая истина заключалась в том, что он слишком устал, чтобы кончить, по крайней мере, если не прилагать дополнительных усилий. Удовлетворив Лианну, он уже думал совсем о другом, в частности, о бургере с беконом и приправами.

Не то чтобы Джеф перестал любить секс: нет, он по-прежнему обожал женщин, всех, за исключением, пожалуй, некоторых феминисток без чувства юмора, хотя даже такие могли бы стать интересной задачкой. Но теперь он строго разделял любовь и секс. За всю жизнь Джеф любил лишь дважды, и обе женщины стали его женами. Луиз Холландер, его первой жене, было двадцать пять – златовласая богатая наследница наняла его на свою яхту и быстро соблазнила.

Джеф любил Луиз ровно до того дня, когда узнал, что она изменяет ему с целой вереницей состоятельных любовников, а после развода поклялся, что больше никогда не допустит женщин в свое сердце.

Разумеется, так и было, пока он не встретил Трейси Уитни.

Трейси была не просто женщина, а сила природы, страстная любовь всей жизни Джефа. После их совместной работы в Голландии, когда они украли алмаз «Магеллан» прямо из-под носа местной и международной полиции, Джеф и Трейси поженились. Теперь, по прошествии времени, он иногда думал: может, это было ошибкой? Началом конца? Тихое домашнее блаженство, безусловно, оказалось недостижимым после того, как из их жизни ушел адреналин.

«Но если бы мы не поженились, то и Ник бы не родился», – напомнил себе Джеф.

– Тебе пора домой, милая, – сказал Джеф, чмокнув девушку в щеку, и потянулся за джинсами. Если хорошенько подумать, сногсшибательные двадцатитрехлетние русские модели редко бывают любительницами больших бургеров. – Мы же не хотим, чтобы твой будущий муж начал что-то подозревать?

– Нет, – согласилась она. – Но мы с тобой еще увидимся? Ты же мне позвонишь, правда?

В ее голосе уже слышалась нотка сомнения.

– Конечно, – соврал Джеф.

– Скоро?

– Как только пойму, что это безопасно, – заверил ее Джеф.

Этого, разумеется, никогда не произойдет, если она выйдет замуж за Дина Клинсманна. Переспать с Лианной один раз уже опасно, а сделать это привычкой и вовсе самоубийство.

Услышав, как захлопнулась входная дверь, Джеф облегченно выдохнул и подумал, что не знает, что он любит больше – отличный секс или вкусный бургер после секса, с радостью сознавая, что уже никогда не увидит эту девушку.

Он собрался было уходить, когда зазвонил телефон.

Джеф вздохнул. Будь оно все проклято. Лианна, вероятно, только что покинула здание. Ни в баре, ни позже, в постели, она не показалась ему прилипчивой, и теперь он от души надеялся, что оценил ее правильно. Играть в «увернись-от-сексуально-озабоченной-девицы», когда Дин Клинсманн намерен забить тебя до смерти? Джеф вовсе не так представлял себе веселое Рождество.

Он решил не брать трубку – пусть говорят на автоответчик.

– Джеф.

Голос Трейси пронзил его как стрела. Кинувшись к телефону, он споткнулся о стопку книг и едва не заработал сотрясение мозга, стараясь вовремя схватить трубку.

– Трейси? Спасибо, что перезвонила мне так быстро. Значит ли это, что мне можно приехать? Ты даже не представляешь, как сильно я хочу увидеться с ним и…

Трейси перебила его.

Этот телефонный звонок будет сниться Джефу Стивенсу многие годы. Он будет вспоминать снова и снова, как лежала в руке телефонная трубка, чем в этот момент пахло в его квартире, а еще далекое, пустое эхо голоса Трейси, ощущение, что это она и все-таки не она. Она не плакала, не проявляла вообще никаких эмоций, просто сообщила ужасный, непостижимый факт: Николас умер.

«Мой Ник.

Мой сын.

Умер».

– Я сейчас же приеду, Трейси, – онемевшими губами произнес Джеф. – Прилечу следующим рейсом.

– Не надо. Пожалуйста.

– Трейси, я должен. Я не могу допустить, чтобы ты прошла через все это одна.

– Нет.

– Я тоже не могу пройти через это один.

– Не приезжай, Джеф, – ровным голосом, словно зомби, проговорила Трейси, и это его сломило.

– Ради всего святого, Трейси! Он был и моим сыном.

– Знаю. Поэтому тебе звоню. Ты имеешь право знать.

– Я люблю тебя, слышишь?

Но она уже положила трубку.

Примерно минуту Джеф стоял словно окаменев, сотрясаясь всем телом, как от электрического разряда, затем снова взял трубку и заказал билет.

Для эмоций еще будет время – впереди вечность, чтобы оплакивать сына, которого он толком не знал, а также для любых вопросов, для всех «почему» и «как», которые не смог задать по телефону.

Но сейчас необходимо добраться до Трейси, прежде чем она сотворит какую-нибудь глупость.

Прошло без малого тридцать шесть часов с момента, когда Джеф в Лондоне ответил на звонок Трейси, и вот он уже поворачивал на подъездную дорожку ее уединенного ранчо в Колорадо.

Когда Джеф приезжал сюда в последний раз – тот единственный раз, когда был в ее доме, – он был так слаб, что едва мог самостоятельно ходить. То, что с ним сделал Дэниел Купер, бывший страховой агент, превратившийся в злобного одиночку-мстителя, одержимого страстью убить Трейси, физически его почти уничтожило. Но в конечном счете Дэниел Купер, как это ни парадоксально, оказал ему услугу, возможно, самую большую в жизни Джефа. Да, Купер попытался распять его и похоронить заживо среди древних болгарских руин, но при этом сумел добиться того, чего Джеф не смог добиться за десять лет. Купер вернул Джефу Трейси, а с ней он обрел Николаса, и за это Джеф Стивенс будет всегда благодарить Купера. Трейси нашла Джефа и спасла ему жизнь, а он в ответ согласился, чтобы она и дальше жила так, как ей нравится: обычная мамаша в маленьком городке в горах. Он позволил ей растить сына и принимать помощь управляющего ранчо, Блейка Картера, потому что знал: этот человек куда лучше его, он любит Ника, а Ник любит Блейка.

«Это было правильное решение, – убеждал себя Джеф, не в силах сдержать слез. – Ник был счастлив. Был!»

Джеф говорил себе, что у него еще будет время наверстать упущенное, когда сын станет старше. Вот вырастет Ник, и тогда Джеф и Трейси, выбрав подходящий момент, расскажут ему всю правду. Став взрослым, Ник сам сделает выбор. Неизвестно почему, но Джеф все время был уверен, что сын его поймет и простит, между ними завяжутся теплые, крепкие отношения, что они наверстают упущенное.

А теперь и Блейк, и Ник мертвы.

Времени больше нет.

Все потеряно.

Боль была невыносимой, и весь полет Джеф проплакал. Сидевшие рядом пассажиры, не выдержав, просили пересадить их куда-нибудь. Раскаяние, осознание случившегося казалось глыбой, лежащей на груди, оно ломало одно ребро за другим и совсем раздавило сердце.

«Почему я допустил это? Почему оставил его? Какую страшную ошибку я совершил! И никогда ничего уже не смогу исправить. Слишком поздно…»

Когда самолет приземлился в Денвере, слез у Джефа не осталось, он чувствовал себя эмоционально и физически опустошенным. Всю долгую дорогу в горы он думал о Трейси. Если ему так больно, что же должна испытывать она? Если Джеф утратил лишь надежду на отношения с сыном, то Трейси утратила реальность. Ник был ребенком, о котором она мечтала всю жизнь и которого, как она думала, у нее уже никогда не будет. Она выносила его, родила, а потом каждый день своей жизни оберегала со свирепостью львицы. Ее тело ни на мгновение не позволяло ей забыть о сыне, так что возможности сбежать от своего горя у Трейси нет, как нет и конца ее слезам.

«Под тяжестью утраты, – думал Джеф, – самоубийство может показаться ей самым разумным выходом, возможно, единственным разумным…»

Он вспомнил странный, пустой голос Трейси в телефонной трубке, и его охватила паника.

«…несчастный случай. Блейк погиб на месте. Ник умер на следующее утро в больнице. Мне жаль».

Она говорила так, будто все уже решила, будто попрощалась с этим миром.

Джеф прибавил скорость. Вот наконец-то и ранчо. С огромным облегчением он увидел свет в окнах, две припаркованные возле дома машины, мелькавшие внутри силуэты. «Слава богу, у Трейси есть друзья, которые понимают, что ей нельзя оставаться одной».

Джеф на мгновение задумался, как ему представиться, но тут же отмахнулся от этой мысли: сейчас это не имеет значения. Главное – Трейси: увидеть ее, обнять, вместе поплакать. А потом…

Он не стал думать про «потом».

Джеф взбежал по ступенькам парадного крыльца и хотел было постучаться, но сообразил, что дверь открыта.

– Можно?

Он шагнул внутрь. В холле стояли наполовину упакованные ящики. Стол, за которым Джеф с Ником играли в карты, был перевернут, а ножки замотаны пузырчатой упаковочной пленкой. Какая-то дама в деловом костюме с айпадом на шее, снимала со стен картины.

– Что происходит? – требовательно спросил Джеф. – Кто вы такая?

– Карен Коди. Агентство недвижимости, – официальным тоном ответила женщина, но тут заметила, как привлекателен стоящий перед ней темноволосый мужчина.

Пусть глаза его выглядели потухшими, а волосы на висках поседели, но твердый подбородок, чувственный рот и атлетическое сложение компенсировали эти недостатки.

– Могу я чем-то помочь? – поинтересовалась Карен, похлопав накладными ресницами.

– Где Трейси?

– Миссис Шмидт на Восточном побережье. – Риелтор предпочла не замечать грубого тона.

– Где?

– Насколько я поняла, у каких-то родственников.

«Но у Трейси нет никаких родственников, – подумал Джеф. – Во всяком случае, живых».

– Такая трагедия. – Карен печально покачала головой. – А вы… ее близкий друг?

Вместо ответа Джеф взбежал вверх по лестнице и принялся в отчаянии распахивать двери, как будто Трейси могла внезапно материализоваться. Наконец он подавленно вернулся туда, где все еще стояла риелтор.

– Она сказала, когда вернется? – совершенно подавленный, спросил он у дамы.

Карен Коди удивленно посмотрела на привлекательного мужчину:

– Боюсь, никогда. Она выставила дом на продажу, поэтому мы здесь. – И Карен Коди показала на ящики.

– Но… к… как же похороны? – выдавил, запинаясь, Джеф.

– В среду будет заупокойная служба по мистеру Картеру, а останки Николаса уже кремированы.

– Уже? – Джеф выглядел потрясенным.

– Миссис Шмидт не пожелала с этим тянуть. Она лично и в одиночестве развеяла прах. Если вы хотите выразить соболезнования, в средней школе проходит поминовение…

– Трейси оставила адрес? – перебил ее Джеф: его не интересовали ни поминовения, ни панихиды. Он не желал выражать соболезнования. Ему требовались ответы. Как умер Ник? Трейси сказала – несчастный случай, но какой именно? Что, черт побери, произошло?

– Контактный телефон? Хоть что-нибудь?

– Нет. Если честно, бедняжке, видимо, просто необходимо было поскорее уехать. Продажу ранчо ведут доверенные лица миссис Шмидт. Может, вы поговорите с ними?

Сердце Джефа упало: «Трейси знала, что я приеду. Знала, что не смогу оставаться в стороне… знала и сбежала. Не хотела видеть…»

– Я могу дать вам телефон для связи с офисом доверенных лиц, если хотите, мистер… как, вы сказали, ваше имя? – спросила риелтор.

– Я не говорил, – ответил Джеф. – Где комната Ника?

Карен Коди наконец сдалась: каким бы привлекательным ни был этот мужчина, его холодность и грубость начали раздражать.

– Наверху, первая справа. Но вы не можете просто…

Джеф уже поднимался наверх.

– Мы упаковываем вещи! – крикнула ему вслед Карен. – Право же, сейчас не самое удачное время.

Джеф крикнул через плечо:

– Не трогайте его вещи!

– Я получила инструкции от миссис Шмидт! – не осталась в долгу Карен. – Она четко дала понять, что…

– Я сказал: не смейте трогать его вещи! – взревел Джеф.

Дама в испуге вытаращила глаза: да кто он такой?

Поднявшись наверх, Джеф сел на кровать Ника, но был слишком измучен, чтобы плакать. «Почему Трейси сбежала? Почему не хочет меня видеть?»

Он так толком и не понял, что произошло. Автомобильная авария. Травма головы. Крохотные фрагменты фактов, но без всякой связи между собой, без предыстории, без объяснений. Пустая комната и шкаф, полный одежды.

Это все, что Трейси ему оставила.

Джеф разозлился.

Грязная скомканная футболка валялась на полу. Должно быть, Ник бросил ее туда еще до аварии.

«Два дня назад… Всего два дня назад он был жив. Как такое возможно?»

Джеф поднял футболку, прижал к лицу и закрыл глаза, вдыхая запах сына. Через день-два запах ослабнет, через неделю выветрится полностью… и не останется ничего.

Сжимая футболку, Джеф сбежал вниз по лестнице, промчался мимо риелтора и выскочил за дверь, не останавливаясь, пока не добежал до арендованной машины.

Раз Трейси исчезла, значит, не хотела, чтобы ее нашли.

Джеф Стивенс и так провел половину своей взрослой жизни в поисках Трейси Уитни, поэтому у него не было сил снова пройти через эту боль. Но он выяснит правду, всю правду ради сына.

И тогда душа Ника обретет покой.

Повернув ключ зажигания, Джеф поехал обратно в аэропорт и успел на первый рейс до Лондона.

Уже в небе над Атлантикой, прижимая футболку Ника к груди, он уснул.

В другом самолете сидела Трейси, застывшая как изваяние. Сна у нее не было ни в одном глазу, и она в сотый раз перечитывала сообщение на телефоне: «Возможно, обладаю информацией касательно вашего сына. Пожалуйста, свяжитесь с нами. Г. В.»

Грег Валтон указал номер телефона с защищенным доступом в Лэнгли, чтобы Трейси смогла позвонить, но она не стала: что нового цэрэушник мог ей сообщить?

Как он вообще смеет дергать ее в такое время? Использовать ее горе ради своих циничных целей?

«Бум-м!» Самолет влетел в зону турбулентности так внезапно, словно они ударились о стену. Телефон вылетел из рук Трейси. Вокруг расплескались напитки, сумки падали с багажных полок. Несколько человек пронзительно закричали, потому что лайнер резко рухнул вниз, потеряв высоту за считаные секунды.

– Пожалуйста, вернитесь на свои места и пристегните ремни, – послышался взволнованный голос командира. – Членов экипажа немедленно прошу занять свои места.

Трейси успела заметить, как бортпроводники обменялись испуганными взглядами. Женщина рядом с ней сидела с закрытыми глазами, сжав кулаки, и что-то очень быстро бормотала.

«Молится, – с жалостью подумала Трейси. – Только Бога-то не существует. Там никого нет».

Ей вдруг стало так легко, так спокойно от ощущения опасности, в то время как самолет, содрогаясь, летел сквозь грозу.

Теперь это не имело значения.

Рождественским утром Грег Валтон проснулся поздно.

Его партнер Дэниел в этом году уехал на все праздники – повез престарелую матушку в круиз по Карибам, хотя, будучи евреем, Рождество не праздновал. Грег считал себя пресвитерианцем и все предыдущие годы украшал елку, посещал рождественское богослужение с пением гимнов в Западной пресвитерианской церкви на Вирджиния-авеню, недалеко от Белого дома, и готовил для них обоих индейку. Но, по правде говоря, делал все это как дань традиции. Рождество – праздник для детей. Было что-то странное, неуместное и даже вульгарное в том, что два неверующих гея взрывают хлопушки, поедают дорогой пирог с орехами пекан и распевают гимн «Вести ангельской внемли» только потому, что так делают другие.

В этом году их великолепный старинный особняк в Джорджтауне оказался в полном распоряжении Грега. Он собирался, устроившись на диване, весь день смотреть всякую чушь по телевизору, лакомиться шоколадом и выкинуть из головы «Группу-99», Братиславу и Хантера Дрекселя.

Грег не питал иллюзий. Президент Хейверс пошел на огромный риск, приказав устроить рейд в Словакию. Если они в ближайшее время не найдут Дрекселя, Алтею или мясника Алексиса Аргироса, Хейверсу конец. А если Хейверсу конец, он потащит за собой и Грега Валтона. Никто не сочувствует ЦРУ, когда оно пропускает удар. «Мы те самые мальчики для битья», – с горечью подумал Грег. С другой стороны, он знал, во что ввязывается. Грег Валтон всю свою сознательную жизнь был шпионом, а служба в разведке не предполагает благодарности и славы. Его коллеги головой отвечают за политиков и дипломатов, даже за таких тупых, жаждущих славы журналистов, как Хантер Дрексель. Что до британцев, так называемых верных союзников, Грег Валтон знал, что они исчезнут без следа, если Хейверс не сумеет выкрутиться и хоть как-то не исправит ситуацию.

А ситуация аховая – на сегодняшний день у них ничего нет. Единственной надеждой была Трейси Уитни, вернее, внимание к ней Алтеи. Уитни как-то связана с «Группой-99», и связь эта важна, известно ей об этом или нет. Но, несмотря на угрозы, Милтону Баку так и не удалось склонить ее к сотрудничеству. ФБР не добилось желаемого. А теперь, когда ее сын в морге, она и вовсе скрылась с радаров. Грег Валтон достаточно долго работал с ФБР, чтобы знать: если кто-то не хочет, чтобы его нашли, его не найдут. Он написал ей сообщение от безнадежности, в полнейшем отчаянии, но, как и предполагал, ответа не получил.

«Веселого тебе Рождества, Валтон!»

Грег принял душ, сварил себе пару яиц и отправился в гостиную. Здесь, поправив шторы, он затопил камин, зажег итальянские ароматизированные свечи, те, что они с Дэниелом привезли из Венеции: с запахом апельсина и гвоздики, ладана и корицы. Когда по комнате поплыл восхитительный пряный аромат, Грег включил музыку – рождественские гимны в исполнении студентов Кембриджа: пусть чистые юношеские голоса наполняют дом, будто поет сонм ангелов.

Идеально.

Подготовив сцену, он собрался предаться предосудительным удовольствиям – смотреть сериал про Курта Валландера и жевать дешевое шоколадное драже, самое вкусное, кстати, – как вдруг в дверь позвонили.

Кого это принесло? В Рождество?

Включив айпад, Грег быстро проверил изображение на всех двенадцати камерах наблюдения, окружавших дом. Они с Дэниелом обсудили вопрос безопасности, когда Грег согласился занять руководящую должность, и решили отказаться от круглосуточной охраны. Да, психов вокруг хватает, риск есть всегда, но современные технологии вполне обеспечивают безопасность без постоянного присутствия посторонних. Камеры были лишь частью охранной системы, в которую входил также специально оборудованный бункер, пуленепробиваемые стекла и детектор взрывных устройств.

Не идеально, но система давала Грегу и Дэниелу некое подобие приватности и ощущение, что это их дом, а не осажденная крепость.

Фигура на экране айпада явно не имела никакого отношения к террористам.

На крыльце одиноко стояла седая хрупкая женщина, сутулая и, похоже, немного не в себе.

Грегу так показалось из-за того, что у нее не было ни сумки, ни пакета, она все время оглядывалась по сторонам, словно не совсем понимала, как сюда попала и что делает у него на пороге, а главное, на ней не было пальто, не говоря уж о перчатках или шарфе, что зимой в федеральном округе Колумбия граничило с самоубийством.

Придется пригласить ее в дом и попытаться разыскать ее семью или обратиться в социальные службы. Право же, людям следует внимательнее следить за своими престарелыми родственниками, в особенности в Рождество.

Он открыл дверь.

– Добрый день. Вам нужна помощь?

– Да, – коротко сказала женщина и жестом фокусника извлекла из рукава кардигана крохотный пистолет. – Вы должны рассказать мне правду, мистер Валтон, всю правду. Или я вас убью.

Грег был буквально ошарашен.

– Трейси?

Седые волосы – не парик, как он подумал сначала, – жуткая худоба и безжизненный взгляд состарили Трейси Уитни на двадцать лет.

– Входите в дом. Медленно.

– Знаете, вы спокойно можете это убрать, – сказал Грег Валтон, закрывая за собой дверь и с завидным самообладанием направляясь в гостиную. – Мы оба знаем, что вы не убийца, мисс Уитни. И примите мои искренние соболезнования.

– Я по поводу того сообщения, – безжизненно произнесла Трейси, так и не убрав пистолет.

Грег опустился на диван.

– В чем дело?

– Разве вы можете что-то знать о смерти Ника?

– Вы думаете, не могу?

– Нет. Ник погиб в результате несчастного случая.

«Кого она пытается убедить: меня или себя?»

– Может быть. А может, и нет. Хоть так, хоть эдак, мисс Уитни, я не понимаю, чего вы добьетесь, застрелив меня.

Трейси заколебалась. В голове стучало, все тело болело. Она уже две недели толком не спала и практически не ела. В дом Валтона ее привели ярость, убеждение, что он враг. Ее разум был так затуманен горем, что это казалось абсолютно логичным. Валтон и Бак явились к ней на ранчо. Блейк и Ник погибли. Перед этим Валтон пытался заманить ее в Лэнгли. Все три события слились в сознании Трейси в единую зловещую цепь, но теперь, когда она смотрела на Грега, ее одолели сомнения. И вдруг все ее тело охватила дрожь, немало смутив и удивив ее.

– Все в порядке. – Грег подошел к ней, мягко забрал пистолет, обнял за плечи, чтобы подвести к дивану, и с ужасом осознал, насколько она похудела: ощущалась каждая косточка. – Вы пережили страшный шок. Сядьте, а я заварю вам чаю.

Спустя несколько минут, закутанная в теплое одеяло, как жертва кораблекрушения, прихлебывая горячий, очень сладкий чай, Трейси обрела наконец способность мыслить здраво и объяснила:

– Простите. Мне нужно было на кого-то сорваться, что-то сделать…

– Я понимаю, правда. Не нужно извиняться. Честно говоря, Трейси, я просто рад, что вы здесь.

– Что вы знаете про моего сына?

– Нет, «знаем» не то слово, – признался Грег. – Но вокруг этого… несчастного случая слишком много подозрительных обстоятельств.

– Каких?

– Фэбээровцы осмотрели машину Блейка Картера и обнаружили неисправность в рулевом управлении. Возможно, это не случайность.

Рука Трейси взлетела ко рту.

– Нет, это невозможно. Кто мог причинить зло Блейку? У него в целом мире не было ни единого врага.

– Согласен, – сказал Грег Валтон. – У него не было.

Он помолчал немного, давая ей возможность понять смысл его слов, затем продолжил:

– Нам сообщили о какой-то женщине в закусочной, куда в тот вечер пошли Блейк и Ник. Высокая, темноволосая, привлекательная. Никто из местных ее не знает. Она вышла из закусочной сразу же вслед за мистером Картером и села за руль черной «импалы».

Мысли Трейси метнулись назад, к последнему разговору с Ником: «Блейк считал, что нас кто-то преследует. Женщина. Вот и отвлекся».

– Ник сказал… – пробормотала Трейси скорее себе, чем Валтону. – В больнице. Перед тем как… Сказал, что их преследовала какая-то женщина.

Грег Валтон подался вперед.

– Описание ее внешности совпадает с тем, как, по нашему мнению, выглядит Алтея.

Трейси с недоверием замотала головой.

– Это всего лишь версия, – продолжал Валтон. – Но нам известно, что эта женщина знает вас, Трейси, и хочет втянуть в историю с заложниками и «Группой-99». Кто-то же поработал с автомобилем Блейка – у Блейка, по вашим же словам, не было врагов.

Трейси замотала головой еще яростнее: «Нет! Это не моя вина! Ник и Блейк не могли умереть из-за меня».

– Неизвестная женщина, чья внешность совпадает с описанием Алтеи, преследует Блейка и вашего сына и, вероятно, сталкивает их с дороги.

Огромным усилием воли Трейси заставила себя мыслить логически:

– Не сходится. Во-первых, каким образом то, что она сотворила, могло ей помочь?

– Не знаю, – вздохнул Грег. – Возможно, она просто хотела сделать вам больно. А может, думала, что, убрав со сцены вашу семью, вы согласитесь принять наше предложение.

Это кошмарное в своей убедительности заявление заставило сердце Трейси лихорадочно заколотиться. Но даже если так…

– Но ведь все могло закончиться иначе. Авария, да… А если бы они выжили? Я имею в виду, что Николас ведь мог выжить. Когда я увидела его в больнице… – Внезапно Трейси замолчала и побледнела так, словно увидела привидение.

– Что с вами? – всполошился Валтон. – Трейси, вам плохо?

– В больнице… Я видела, как в его палату вошла…

– Кто?

– Медсестра. Во всяком случае, та женщина была в больничной униформе…

Грег взял ее ладони в свои.

– Расскажите, как она выглядела.

– Я видела ее только со спины, но обратила внимание на ее грязные кроссовки, как будто она только что пришла с улицы.

– Что еще?

Трейси посмотрела на него в упор.

– У нее были длинные темные волосы, а еще меня поразил ее рост. Очень высокая.

После того как Трейси зарегистрировалась в отеле, о чем поставила Валтона в известность, он набрал номер Бака.

– Как она, в смысле, ее голова? – спросил тот.

– Плоховато: все еще в шоке.

– А физически?

– Ужасно. Постарела лет на двадцать, совершенно седая.

– Господи Иисусе! – присвистнул Бак. – Но она согласна?

– Ты что, шутишь? – Несмотря ни на что, Грег Валтон не смог скрыть улыбку. – Теперь Трейси Уитни не успокоится, пока не отыщет Алтею. Она в деле, причем до самой смерти.

Повесив трубку, Милтон Бак повернулся к жене и крепко ее обнял.

– И за что это? – захихикала Лейси Бак. Эти последние несколько недель Милтон напоминал ей медведя с больной головой. Так было всегда, если не ладилось на службе.

– О, просто так! – усмехнулся Бак. – За то, что ты рядом. Похоже, Рождество все-таки будет веселым.