Текст книги "Европе не нужен евро"
Автор книги: Тило Саррацин
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Стимул для единой валюты
Созданное в 1958 г. согласно Римскому договору Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) имело предоставленные Бреттон-Вудской валютной системой твердые валютные курсы как само собой разумеющиеся предпосылки его функционирования. Таким образом, собственная валютная история ЕЭС началась только после провала этой валютной системы3: в системе твердого курса различные валюты не представляли никакой проблемы ни для таможенного союза, ни для Общего аграрного рынка. Определяющая для Общего аграрного рынка идея единых цен производителя, напротив, была совершенно не совместима со скользящими валютными курсами и через необходимые компенсации и дотации (так называемая компенсация убытков от ревальвации валюты для немецкого сельского хозяйства) вела к новым нарушениям контроля на внутриевропейских границах.
Италия и Франция особенно настаивали на европейском союзе с обменным курсом валют. Немцы сопротивлялись, потому что не хотели отказываться от только что полученной свободы на собственную, ориентированную на стабильность денежную политику. Докладом Вернера 1970 г. тогдашнее ЕЭС предприняло первую попытку систематически формулировать свою собственную валютную политику. Доклад заострял внимание на необходимой параллельности между политическими, политико-экономическими и валютно-экономическими успехами 4 и ясно подчеркнул внутреннюю связь между валютным и политическим союзами, а также необходимый сопутствующий отказ от суверенности в пользу сообщества:
«Эта передача полномочий является процессом решающего политического значения, предполагающего прогрессивное развитие политического сотрудничества. Экономический и валютный союз представляются, таким образом, чем-то вроде фермента для развития политического союза, без которого он не сможет существовать длительное время»5.
С позиции 2012 г. эта более чем сорокалетняя официозная точка зрения тогдашнего ЕЭС представляется пророческой. Однако в то время ЕЭС еще далеко не созрело до политического союза, как сегодня ЕС. В то время в первую очередь осуществлялась так называемая «валютная змея», система твердых, но колеблющихся валютных курсов с взаимным обязательством интервенции. Но и эта система не была стабильной, так как Англия, Франция и Италия не хотели исполнять вытекающую из различных уровней инфляции необходимость своевременного и постоянного регулирования валютного курса в сторону равновесия. В начале 1974 г. эти страны вышли из системы «валютной змеи», и осталась лишь «небольшая змея» с Федеративной Республикой Германией, странами Бенилюкса и Данией.
В 1978–1979 годах созданная по инициативе тогдашнего президента Франции Жискара д’Эстена и канцлера ФРГ Гельмута Шмидта Европейская валютная система (ЕВС) явилась попыткой нового начала6. Обе стороны связывали с этим различные представления и надежды. Французы хотели косвенным образом сильнее связать Федеративную Республику Германию интервенционными обязательствами для более слабых валют тем, что все страны обязывались сохранять стабильным свой курс к валюте – корзине ЭКЮ, расчетной единице7, путем интервенций на валютном рынке. Бундесбанк увидел в этом одностороннее обязательство стран с сильной валютой поддерживать систему, при необходимости также за счет политики стабилизации в этих странах, и ориентировал свою денежную политику в первую очередь и дальше на цели борьбы с инфляцией в Федеративной Республике8. Повторная девальвация франка заставила наконец французское правительство вновь скорректировать французскую денежную политику: с 1983 г. д-марка стала де-факто резервной валютой ЕВС. Все остальные страны-участницы попытались так регулировать обеспечение деньгами, чтобы обменный курс к д-марке оставался стабильным.
Это оказывало благотворное консолидирующее давление. В то время началась длившаяся до начала валютного союза конвергенция уровней инфляции и – с отставанием по времени – процентных ставок в Европе. Выполнения критериев конвергенции до начала валютного союза 9 – основной предпосылки для участия в валютном союзе – удалось добиться в основном ориентированием денежной политики всех участников на резервную валюту – д-марку.
Таким образом, и валютная политика всех участвующих в ЕВС стран оказалась в роли подопечной по отношению к д-марке и к политике немецкого Бундесбанка – трудно переносимое на длительный период состояние, которое было особенно тяжким для французского самосознания.
Жак Делор, будучи министром финансов в 1983 году, добился изменения курса во французской валютной политике и в качестве президента Европейской комиссии с 1984 г. стал инициатором Европейского валютного союза. Экспертная группа под его председательством представила в апреле 1989 г. так называемый доклад Делора10.Этот доклад по содержанию был продолжением доклада Вернера, но сильнее воздерживался от высказывания относительно необходимости политического союза. Однако он четко разработал необходимость более широкой экономической и валютно-политической кооперации, подчеркнул необходимую конвергенцию в процентных ставках, уровнях инфляции, валютных обменных курсах и государственных финансах и, что особенно важно, составил проект устава для независимого европейского эмиссионного банка по немецкому образцу.
Но собственно, неожиданным был не сам доклад. Существовало уже много путеводных докладов, которые исчезли в небытие. Неожиданным было решение глав государств и правительств на самом деле реализовать экономический и валютный союз и запустить начало первой ступени 1 июня 1989 года. В Федеративной Республике политическая волна однозначно исходила от федерального канцлера и министра иностранных дел. Ответственный за валютную политику, вступивший в должность в апреле 1989 г. федеральный министр финансов Тео Вайгель вначале был настроен скептически и нерешительно, а сдержанность Бундесбанка была еще более категоричной.
Я перешел в Федеральное министерство финансов в июле 1989-го в руководимый Хорстом Келером валютный отдел. Там я возглавил ответственный за Бундесбанк отдел «Вопросы национальной валюты» и принимал также участие во внутренних дискуссиях по формулировке позиций федерального министра финансов к этому докладу. Мы тогда в нашем министерстве многократно рассматривали все соображения по Европейскому валютному союзу как посягательство на культуру немецкой стабильности.
Непосредственно на середине начавшихся приготовлений грянуло разрушение осенью 1989 г. Берлинской стены, а затем создание немецкого валютного союза и объединение Германии.
Я разработал концепцию немецко-немецкого валютного союза и непосредственно отвечал за введение д-марки в ГДР. Эта самая важная и самая эмоциональная фаза моей трудовой деятельности полностью втянула меня в немецкие дела11. Тогдашний министр финансов Тео Вайгель и Хорст Келер, который в декабре 1989-го стал госсекретарем по вопросам валюты, очень доверяли мне, и я пытался соответствовать этому. Летом 1990 года в ГДР было завершено введение д-марки. Хорст Келер хотел привлечь меня к работе над следующим проектом по Европейскому валютному союзу, но я в то время считал перевод рушившейся экономики ГДР в западногерманскую экономическую систему важнее и с октября 1990-го создал в федеральном министерстве финансов специальный юридический надзор за ведомством по управлению государственной собственностью.
Во всяком случае, в федеральном правительстве с осени 1990 г. приготовления для Европейского валютного союза шли с невиданной до этого динамикой и ускорением. Тесную связь между событиями невозможно было не заметить: разрушение европейского послевоенного строя усилили не только настойчивые требования Франции скорейших шагов в направлении Европейского валютного союза, но также и готовность федерального канцлера и министра иностранных дел ФРГ при необходимости перешагнуть через все внутренние сомнения в направлении Европейского валютного союза12. От традиционного требования немцев вначале осуществить политический союз, а потом ввести единую валюту, как это случилось 120 лет тому назад при основании Германской империи, Гельмут Коль отказался. Некоторые утверждают, что это была цена, которую нужно было заплатить за объединение Германии13. Я так не думаю. К моменту чрезвычайного саммита ЕС в Дублине в конце апреля 1990-го, на котором было принято решение о разделении этих вопросов, поезд в направлении немецкого валютного союза и прекращения существования ГДР уже давно был в пути.
Понятия и концепции строя
Федеральный канцлер Гельмут Коль был европейским визионером, но не экономистом. Его взгляды на мир происходили из поздних сороковых и ранних пятидесятых годов: только единство Европы, ядром которой являлись Германия и Франция, могло обеспечить прочный мир. Единая валюта для него была средством, чтобы существенно продвинуться на пути к окончательно неизбежному европейскому федеративному государству и одновременно затруднить или даже сделать невозможным поворот назад с этого пути. Его многолетний соратник Вольфганг Шойбле по этому пункту и сейчас придерживается того же направления, что ясно прослеживается в политике федерального министра финансов Шойбле.
Специалисты в федеральном правительстве, в первую очередь Ганс Титмайер, госсекретарь по вопросам валюты, а также Хорст Келер, чувствовали себя при таком взгляде на валютный союз не очень уверенно, как и большинство экономистов и представителей СМИ. Если бы не было падения стены и счастливо осуществленного объединения Германии, их сопротивление было бы более успешным. Но подготовка Маастрихтского договора 1991–1992 годов пришлась на фазу внутригерманского истощения и самоанализа. Гельмут Коль принял осенью 1991-го принципиальное политическое решение осуществить валютный союз даже в том случае, если вначале не будет политического союза. В этом его очень поддерживал министр иностранных дел Геншер, а также и оппозиция.
Наверняка значительную роль в этом решении играл также оптимизм созидания, возникший после образования немецкого валютного союза: валютный союз был экономическим рычагом для достижения политического единства – разве это невозможно в Европе? Но кроме важности валютного союза для создания политического союза у Гельмута Коля наверняка не было никакого представления о будущем порядке.
Тем не менее чиновничество с государственными секретарями во главе получило свободу в рамках задач валютного союза (без политического союза) выторговывать наиболее благоприятные условия. При этом они получали поддержку Бундесбанка. Это оказало сильное влияние на Маастрихтский договор (но, как оказывается сегодня, все же недостаточно сильное).
Либерализм конкуренции на Общем рынке
Чиновники в Боннском министерстве финансов и экономики, как и в Бундесбанке, отличались преимущественно либеральными взглядами на экономику в духе Альфреда Мюллера-Армака. Он как руководитель отдела при Людвиге Эрхарде участвовал в разработке Римских договоров, которые учредили ЕЭС, а затем стал госсекретарем по европейским делам14.
Согласно этим представлениям, устранение препятствий для конкуренции на Общем рынке могло повысить уровень благосостояния. Разделение труда между национальным и европейским уровнем должно было последовать за субсидиарностью. По другую сторону установления конкурентных рамок (неизбежно специфической рыночной системы, к примеру, для сельского хозяйства) для европейского уровня не была предусмотрена какая-то особая роль. Единая валюта в принципе могла быть интегрирована в эту систему, если бы европейский эмиссионный банк в правовом и фактическом отношении был независим и не занимался денежным государственным финансированием. Любую роль гаранта общего эмиссионного банка или европейского уровня для бюджетов стран-членов необходимо было исключить, потому что это могло подорвать собственную ответственность стран – участниц Общего рынка. Эти ордо– (нео) либеральные взгляды в основном осуществились в Маастрихтском договоре.
Партнеры по договору Франция и Италия были готовы на компромиссы, чтобы добиться цели единой валюты. Для этого в Маастрихтском договоре они даже признали систему порядка, которая лишь условно соответствовала их собственным традициям и преобладающим у них убеждениям. В обеих странах существовала бюджетная и интервенционистская традиция со стороны государства. Оглядываясь назад, становится ясно, что лица, участвующие в переговорах, исходили, очевидно, из того, что уж если д-марка растворилась в европейской валюте, значит, таковы законы жизни. И в этом они оказались правы.
Маастрихтский договор
Немецкая позиция в переговорах по Маастрихтскому договору определялась тремя большими опасениями:
1. Европейский центральный банк не обязан нести такую же ответственность за стабилизацию цен, как Бундесбанк.
2. Непрочное бюджетное хозяйство отдельных стран-членов может угрожать стабильности общей валюты.
3. Немецкие государственные финансы могли бы служить гарантией государственных долгов и дефицита других стран-участниц.
Против этих опасений в договоре приняты меры предосторожности, которые действовали по меньшей мере формально.
Европейская система центральных банковСтатья 127, абз. I Договора о функционировании Европейского союза устанавливает: «Главной целью Европейской системы центральных банков (далее именуемой «ЕСЦБ») является поддержание стабильности цен. Насколько это возможно без ущерба для цели стабильности цен, ЕСЦБ предоставляет свою поддержку общей экономической политике в Союзе, чтобы способствовать достижению целей последнего».
Это положение, взятое из §§ 3 и 12 старого закона о Бундесбанке15, является ключевым во всем договоре. Этим все страны-участницы приняли немецкую философию, заключающуюся в том, что денежная политика в первую очередь обязана обеспечить стабильность цен, остальные же политико-экономические цели должны выполняться во вторую очередь.
При обеспечении независимости Европейского валютного банка образцом служил Бундесбанк. В статье 130 Договора о функционировании Европейского союза говорится:
«При осуществлении полномочий и выполнении задач и обязанностей, возложенных на них Договорами и Уставом ЕСЦБ и ЕЦБ, ни Европейский центральный банк, ни национальные центральные банки, а равно никто из членов их руководящих органов, не могут запрашивать или принимать инструкции от институтов, органов или учреждений союза, от правительств государств-членов или от любого иного учреждения. Институты, органы или учреждения союза, а также правительства государств-членов обязуются соблюдать этот принцип и не стремиться оказывать влияние на членов руководящих органов Европейского центрального банка или национальных центральных банков при выполнении ими своих задач».
Устав ЕСЦБ и ЕЦБ16, приложенный к ДФЕС (Договор о функционировании Европейского союза) согласно статье 129, абз. 2, содержит положения, регулирующие назначение, денежное содержание и срок пребывания в должности президента ЕЦБ и членов директората. Они настолько гарантируют их независимость, насколько это возможно в организационном плане – вплоть до исключения их повторного избрания. Также общие положения Устава относительно назначения и срока пребывания в должности президентов национальных центральных банков обеспечивают их независимость (статьи 11 и 14 Устава).
Для осуществления утвержденной ЕЦБ денежной политики и ЕЦБ, и национальные центральные банки могут совершать все целесообразные для этого сделки с ценными бумагами на открытом рынке и кредитные операции, а также использовать другие инструменты денежной политики (статьи 18–20 Устава). В частности, согласно статье 18 абзац 1 Устава они могут:
– «Проводить операции на финансовых рынках путем прямой покупки и продажи (с немедленной оплатой или на срок) или по соглашению о перекупке, путем предоставления и получения займов и легко реализуемых ценных бумаг, в валюте Сообщества и в иной валюте, равно как и в драгоценных металлах»;
– «Проводить кредитные операции с кредитными институтами и другими участниками рынка, с предоставлением кредита, имеющего адекватное обеспечение».
Статья 20 содержит также генеральную оговорку:
«Совет управляющих ЕСЦБ может принять решение большинством в 2/3 поданных голосов об использовании других инструментов денежной политики, которые он считает целесообразными в соответствии со статьей 2».
Государственные бюджеты в Европейском валютном союзеСтатья 123 Договора о функционировании Европейского союза запрещает абсолютно всем государственным бюджетам в ЕС брать кредиты у национальных центральных банков и у ЕЦБ. Даже принятый в Германии краткосрочный кредит Федерального банка федеральным землям в связи с переходом на евро был отменен. Этот запрет еще раз подтверждается в статье 21 Устава ЕСЦБ и ЕЦБ со ссылкой на текст договора:
«Запрещаются овердрафты или любой другой тип разрешенных кредитов с ЕЦБ или национальными центральными банками в пользу учреждений и органов Сообщества, центральных правительств, региональных, местных и других органов государственной власти, регулируемых публичным правом или государственных предприятий государств-членов, равно как и прямая покупка у них долговых обязательств, осуществляемая ЕЦБ или национальными центральными банками».
Я дословно процитировал вышеназванные положения, так как они определяют не только границы, но и диапазон мандата ЕЦБ. С момента спорного решения совета ЕЦБ от 9 мая 2010 года начать выделение государственных займов странам еврозоны идет непрекращающийся спор об интерпретации этого положения (см. главу 4).
Статья 125 Договора о функционировании Европейского союза (ДФЕС) полностью исключает ответственность сообщества и других стран-участниц за кредиты других государственных органов. Уже при первом принципиальном согласии на предоставление финансовой помощи Греции Европейским советом 25/26 марта 2010-го в Лиссабоне разразился спор о том, допустима ли такая помощь. Поэтому и эту статью я процитирую дословно:
«Европейский союз не несет ответственности за обязательства центральных правительств, региональных, местных и других органов государственной власти, регулируемых публичным правом или государственных предприятий государств-членов и не отвечает за подобные обязательства; это касается также, без ущерба для взаимных финансовых гарантий, совместного осуществления определенного проекта. Государство – член ЕС не несет ответственности за обязательства центральных правительств, региональных, местных и других органов государственной власти, регулируемых публичным правом или государственных предприятий другого государства-члена и не отвечает за подобные обязательства; это касается также без ущерба для взаимных финансовых гарантий совместного осуществления определенного проекта».
Однако Европейский совет согласно статье 122, абзац 2, может принять решение о предоставлении одному государству-члену финансовой помощи сообщества при особо больших трудностях, связанных со стихийными бедствиями или чрезвычайными событиями.
Статья 126, абзац 1 кратко устанавливает: «Государства-члены избегают чрезмерных дефицитов». Согласно статье 126, абзац 2 комиссия контролирует исполнение бюджета государств-членов в том плане, чтобы ни текущие новые долги, ни общий уровень задолженности государственных органов не принимали непомерные масштабы по отношению к внутреннему валовому продукту. В выписке из протокола 17 в качестве количественных границ установлено, что – планируемый и фактический государственный дефицит не должен превышать 3 % внутреннего валового продукта,
– уровень задолженности государственных органов – 60 % внутреннего валового продукта по отношению к рыночным ценам18.
Согласно статье 126, абзац 2 бюджетно-финансовая дисциплина оценивается не только по абсолютному значению этих двух критериев: что касается критерия дефицита, то бюджетно-финансовая дисциплина, несмотря на абсолютное превышение срока платежа, скорее считается ненарушенной, если
– «либо соотношение значительно и непрерывно снижалось и достигло значения близкого к контрольному значению;
– либо контрольное значение превышается лишь в исключительном случае и временно, и соотношение остается близким к контрольному значению».
Что касается уровня задолженности, то бюджетно-финансовая дисциплина не считается нарушенной, несмотря на превышение контрольного значения, если «соотношение в достаточной степени уменьшается и достаточно быстро приближается к контрольному значению».
Таким образом, на практике – независимо от реальных показателей контрольных критериев – был обеспечен широкий диапазон для оценки. Если комиссия на основе вышеназванных критериев приходила к мнению, что чрезмерный дефицит имеет место, то она должны была представить соответствующий доклад Совету. Тот, в свою очередь, после заслушивания соответствующего государства-участника должен был принимать решение, действительно ли, с его точки зрения, имеет место чрезмерный дефицит.
Согласно статье 126, абзац 2 Европейский совет может принять решение о ряде санкций к соответствующему члену с превышением дефицита. Такими санкциями могут быть денежные взносы в сообщество без начисления процентов вплоть до денежных штрафов.
Такова договорная основа финансовой стабильности государственных бюджетов. В 1988 г. я скептически заметил по этому поводу: «Любому дипломатическому опыту противоречит тот факт, что Европейский совет намерен жестко обращаться с отдельными своими членами»19. Однако это подтвердилось на практике. Абзацы 3–9 статьи 126 описывают длинный и продолжительный бег с препятствиями до тех пор, пока, наконец, освободится путь, и Европейский совет сможет принять санкции, если он этого вообще захочет.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?