Текст книги "В погоне за «Белым зайцем»"

След из Аугустенборга

13 января 2022 года, 16 часов 24 минуты

– Почему ты так уверен, что он знаком с БЗ?

– Причина номер один: он постоянно раньше меня на шаг.

– Тебя?

– Да, меня. В Дании я тоже думал, что поймаю ублюдка, но каждый раз эта сволочь была будто осведомлена о моих намерениях.

Нажав на кнопку вызова домофона, полковник показал раскрытое удостоверение в камеру.

– Сим-сим, откройся! – с улыбкой произнес армянин, и двери открылись.

Получив записи с камер видеонаблюдения, Аганов и Олсен пристально изучали каждого, кто появлялся в кадре. Никого, кто бы напоминал последнюю жертву, увидеть так и не удалось, но внимание датчанина привлекла девушка, явно скрывавшая свое лицо под козырьком черной кепки.

Перематывая запись снова и снова, он наконец выдал:

– Мне кажется, об этом образе я либо слышал, либо уже видел его… Но в Дании.

Полковник подошел к монитору персонального компьютера и, наклонив голову вправо, попытался узнать в размытом очертании лица девушки хоть кого-то, но спустя мгновение отрицательно помотал головой.

– Не знаю, Лева. По мне, так не похожа она на убитую Ким…

Не успел он закончить, как датчанин в несвойственной ему манере громко и уверенно воскликнул:

– Да! Точно! Это было в Аугустенборге.

Аганов вздрогнул и принялся внимательно слушать взбудораженного иностранца. Сдвинув густые черные брови, он не отрывал взгляд от Ливана.

– Единственным городом, в котором убийство повторилось, был Аугустенборг. Мне тогда это не давало покоя. И именно тогда в деле впервые появился новый персонаж.

Аганов сел на стул от волнения.

– С залетным славянским парнем была девушка в кепке. Владелец хостела тогда подробно описал странных гостей.

Пульс полковника участился, и он ослабил узел галстука на шее.

– Я больше чем уверен, что славянским парнем, очень настаивавшим в тот день расплатиться за ночлег наличкой без указания своих данных, был Кирилл.

Аганова эта интрига держала так сильно, что он с трудом сглотнул, а затем спросил:

– Получается, их двое?!

– Получается так.

– Но кто они? И что заставляет этих психов так хладнокровно и методично совершать это безумие?

Полковник ждал ответа от Ливана, но нордический характер датчанина не торопил его с ним, что создавало для южных кровей Сергея Борисовича неимоверное напряжение.

Выдержав паузу, Ливан посмотрел в глаза Аганову, уже державшему от волнения в руках свой галстук, и ответил:

– Это месть…

Брат

13 января 2022 года, 22 часа 24 минуты

– А что, если ты действительно ошибаешься и всё, что он рассказал мне, – это правда?

– А что, если этот урод просто догадался о том, что в России ему конец, и запудрил тебе мозги, пытаясь спасти свою задницу?

Повисла пауза, и один из собеседников продолжил:

– Завтра мы поставим точку в этой истории. И мне важно понимать, могу ли я рассчитывать на тебя, брат?

Склонив голову к груди, он выдохнул, словно этот вопрос оскорбил его, а затем поднял свои большие карие глаза и ответил:

– Я столько лет не подводил тебя. Так с чего мне это делать сейчас, когда мы дошли до финала?

Они нежно обнялись и простояли так еще некоторое время.

Последний пазл от БЗ

14 января 2022 года, 12 часов 10 минут

Телефон Киры, лежащий на столе экраном вверх, вдруг засветился в сопровождении музыкальной композиции Эннио Морриконе. Тема из сериала «Спрут» привлекла внимание всех находящихся в кабинете, но более всего бросилось в глаза название абонента «Зая». Ребров не сдержался, увидев надпись, и засмеялся. Аганов и Ливан, наоборот, были сдержанны и не нашли в этом иронии. Виннер смутилась и быстро схватила смартфон, затем еле слышно извинилась и удалилась в коридор, закрыв за собой дверь.

– Я так понимаю, у нас сегодня последний день, – не то спрашивая, не то рассуждая, произнес полковник, глядя в окно, выходящее на заснеженный двор. Но все в кабинете поняли, что ответа он не ждет.

Спустя мгновение в кабинет ворвалась Кира и с озадаченным выражением лица обратилась к начальнику:

– Товарищ полковник, разрешите отлучиться на пару часов?

Ребров и Ливан переглянулись и перевели взгляд на полковника. Аганов обернулся и не менее вопросительно посмотрел на Виннер.

Не дав начальнику произнести ответ на свой вопрос, Кира сквозь спазм в горле и с наполненными от слез глазами выпалила:

– Мне в Лугу срочно надо! У меня бабушка умирает!

От этого заявления все мужчины оживились.

– Конечно поезжай! – как всегда нарушая субординацию, выдал лейтенант, не дожидаясь ответа от полковника, за что тут же был награжден его тяжелым порицающим взглядом.

– Кира, поезжай спокойно. Только давай тебя отвезет кто-то из наших. Нельзя в таком состоянии за руль, – по-отечески предложил Аганов.

– Спасибо, не нужно. За мной сейчас подъедут, – тихонько всхлипывая и опустив голову, словно школьница, произнесла капитан. Такой беззащитной и одновременно нежной она никогда не представала перед коллегами.

Глядя на нее, каждый из мужчин хотел подойти и обнять эти хрупкие плечи уже давно ставшего им родным человека, но в то же время понимал, что сейчас это лишнее.

Кира, не показывая слез, схватила свою куртку со стула и, благодарно кивнув, покинула кабинет.

Тишину, повисшую в воздухе, осмелился нарушить только начальник.

– Господи! Где мы так нагрешили? Беда не приходит одна, как говорится. И всё-таки, коллеги, давайте продолжать искать зацепки в этой вакханалии.

Час, проведенный в криминальных отчетах, фото, показаниях свидетелей, ответах на запросы в различные ведомства, в очередной раз водил следователей по кругу. Первым сдался Ребров.

– Сергей Борисович, давайте хоть покурим, что ли, или кофе попьем. Уже не варит башка у меня, – жалобно обратился лейтенант к Аганову.

– Уже… Сережа, выброси это слово из текста. Если бы она у тебя варила, то ты бы нам чем-нибудь помог уже. Уже-е-е-е она у него не варит, – продолжая работать с бумагами и исподлобья взглянув с лукавой улыбкой на Олсена, издевательски произнес полковник.

Ребров обреченно вздохнул и, вытянув затекшие ноги, откинулся на своем кресле. Затем он уставился на флипчарт, на котором ровными буквами, как на табло в игре «Поле чудес», красовались названия датских городов. Кира старалась и выводила буквы своим каллиграфическим почерком так, что их было жаль стирать. Олсен, не проронив ни слова, продолжал сопоставлять алиби всех фигурантов дела. Он понимал: они что-то упускают и это «что-то» очень важное и очевидное. Лейтенант вдруг чуть слышно засмеялся.

– О! Забавно! «СЕКС» получается! – продолжая пялиться на доску с городами и держа карандаш во рту, шутливо произнес он.

– Сережа, ты совсем дурак?! – не отрываясь от текста с показаниями сына медиамагната, сказал Аганов.

– Не, ну смотрите! Реально «секс» получается, если буквы по диагонали читать, – словно ребенок, Сергей продолжал выпрашивать «комплименты» от начальника.

– Горы трупов у нас, времени в обрез, а он всё «штуцером» своим думает, а не головой! – сказал полковник, глядя на Олсена.

Вдруг Ливан, прищурившись, тоже посмотрел на флипчарт. Медленно, не отрывая от него глаз, мужчина начал двигаться к надписям. Аганов и Ребров заметили настроение коллеги из Дании и вмиг потеряли шутливое настроение.

– Сергей, по какому принципу ты составил это слово? – с нарастающим волнением в голосе и почти без акцента спросил датчанин.

Ребров встрепенулся и, вынув карандаш изо рта, направил его на первую букву в названии города Сабро, затем на вторую – Менструпа, на третью – Нексе и, наконец, на четвертую в названии города Икаста. Все трое заворожённо смотрели на доску, словно в их головах сошлась одна мысль: они видели это каждый день перед глазами и не могли заметить очевидное.

Аганов, не почувствовав, как его руки потеряли связь с телом, выронил папку с показаниями на пол и изрек:

– Твою ж мать! Сережа, где твоя башка раньше была?!

Пазлы начинали складываться в уме один за одним. Не переговариваясь, полицейские, точно единый организм, по команде начали заниматься каждый своим делом, но в одном направлении. Ребров водил по доске карандашом, показывая буквы каждого слова в определенной последовательности, Аганов, как на медкомиссии у окулиста, произносил их вслух, а Ливан записывал. Аналогично проявляющейся негативной пленке перед ними в итоге возникли три слова: ОТПУСК, АЛИНА, СЕКС.

Слова, которые должны были появиться перед Ливаном в первые три года деяний БЗ в Дании, предстали перед ним на четвертый год в России.

– Вот тебе и связь со странами… Великий могучий русский язык, – медленно падая в кресло, произнес Аганов.

– Но это не всё. Теперь нужно понять, что он хочет сказать нам сейчас! Тут, в Питере! – громко и нервно произнес Ливан. Он был очень возбужден, сердце рвалось наружу, ладони вспотели. Он словно приближал встречу с дьяволом, каждый раз раскрывая часть послания, которое теперь, без сомнений, предназначалось именно для него.

– Точнее сказать, в Ленинградской области, – поправил его полковник и, понимая путь ребуса, обратился к подчиненному: – Сережа, теперь пиши еще три города на нашей земле.

Ребров взял маркер и ниже печатными буквами под диктовку начальника начертал: КИНГИСЕПП, КИРОВСК, КИРИШИ…

– Получается «КИР», – недоумевающе произнес Ребров и посмотрел на начальника, а затем на Ливана, которые в безмолвии не сводили пытливых взглядов с названий городов.

Ребров решил продолжать мыслить вслух, поймав кураж.

– Что может быть после СЕКСа?! КИРГИЗ? КИРПИЧ? КИРОВ? – не останавливался Сергей.

Сидящий на стуле в позе старца-мыслителя полковник тихо, но отчетливо произнес:

– После СЕКСа, Сережа, должны быть дети… – и посмотрел на Ливана так, будто только они вдвоем понимали, что означает последнее слово. И когда Ливан произнес свою реплику, Аганов понял, что не ошибся в датчанине.

– Это имя. Имя БЗ, – пугающе монотонно вымолвил Олсен.

Реброву стало не по себе не только оттого, что он один не понимает подсказки, но и от поведения соратников. Будто сейчас они откроют ему тайну, которая обрушит его мир и закроет занавес навсегда.

– Какое имя на КИР? Вот черт! – оживился лейтенант. – Сын Марганита! Его же Кирилл зовут! – переводя взгляд на полковника, а затем на датчанина, ища в них поддержки, с дрожью в голосе говорил Ребров, но те смотрели на него без каких-либо эмоций. – Ну точно же! Сучонок и в один из дней убийства был в Аугустенборге. Он мог и не уезжать оттуда! – не успокаивался Ребров.

– Есть одна неувязочка, Сережа, – очень спокойно произнес полковник.

Тон Аганова не унял испуг лейтенанта. Ему показалось: еще чуть-чуть – и они оба обвинят его во всем произошедшем.

– Какая еще неувязочка?! – глядя то на иностранца, то на начальника и изрядно нервничая, вопрошал Ребров.

– А такая… Сегодня последний день, а значит, осталась одна буква, а не три. И, кроме того, в Ленобласти нет больше городов, в названии которых пятая и шестая буквы будут буквами Л.

Далее вмешался Ливан.

– Город, где будет сожжена и задушена следующая жертва, должен в своем названии содержать четвертую и последнюю букву… – Олсен специально прервал свою речь, для того чтобы лейтенант назвал эту букву сам.

– Не может быть… Это А?! – побледнев и нащупав рукой стул, Ребров упал в него. В груди от волнения появилась острая боль. Взгляд, полный разочарования, рухнул в пол, голова пошла кругом. Сергея затянуло в болото воспоминаний. Он сопоставлял события, которые происходили с ним за последнее время. Шерсть от Кекса подбросила она, «гостья» в его доме. Он отказывался верить в эту жестокую и дерзкую правду, открывшуюся ему сейчас. Его сознание возвратилось в кабинет после того, как он услышал голос Аганова, исходящий словно из трубы.

Положив свою руку ему на плечо, полковник громко кричал:

– Сережа, мать твою за ногу! Соберись! Пора ехать!

– Куда? – почти не слыша своего голоса, спросил лейтенант.

– Куда-куда? Трахать верблюда! – убрав руку с плеча Реброва, уже с облегчением съязвил Аганов, сделав ударение в последнем слове на последней букве.

Лейтенант, придя в себя, обратил свой взгляд на Олсена. Тот у доски писал название последнего города, в котором четвертой была буква А.

– ЛУГА-А-А… – вырвалось непроизвольно из уст Сергея. – Поверить не могу, что убийца был всегда рядом и мы сами его информировали обо всем на шаг вперед, – бормотал Ребров.

– И сами же отпустили его готовить нам финальное представление, – добавил полковник.

Не торопитесь с выводом

14 января 2022 года, 14 часов 24 минуты

– Нам нужно спешить! Иначе будет еще одна жертва, – засуетился Ребров.

– Не нужно, – ответил Ливан, параллельно набирая на сотовом номер своего помощника в Дании и продолжая говорить. – Нас там будут ждать как единственных гостей. Точнее, единственного гостя. Пока мы не приедем, финальное представление не начнется.

Помощником оказался восьмидесятилетний доктор Невада – человек, с детства знающий Ливана, по сути являющийся неким хранителем тайн семейства Олсен. Разговор перешел на датский. И уже через две минуты общения Ливан обратился к Сергею, параллельно удерживая на линии собеседника из Копенгагена:

– Дай, пожалуйста, адрес электронного ящика, куда сейчас могут прислать для меня письмо.

Ребров спешно записал свою рабочую почту на листке бумаги и передал его Олсену. Тот кивнул в знак благодарности и продиктовал адрес доктору.

Как только разговор был окончен, Ливан подошел к принтеру у стола лейтенанта и, указав на него, спросил:

– Он цветной?

– Да. Но что ты затеял, Лева? – с жадным интересом в глазах спросил Сергей.

– Разочарование для БЗ, – с горечью произнес измученный голос мудрого сейчас Ливана Олсена и глупого комиссара криминальной полиции Копенгагена трехлетней давности.

– Пока нет ничего, – сказал Ребров.

– Подождем, – ответил датчанин.

– Лева, может, всё-таки ОМОН вызвать? Ну то есть подкрепление? – нервно стуча по столу пальцами, спросил полковник.

– Ни в коем случае! – молниеносно возразил Ливан. – Мне нужно ехать туда одному!

Ребров посмотрел на полковника. В его взгляде было требование не позволять иностранцу так рисковать собой. И поскольку он был очень хитрым человеком, то не стал противиться желанию Ливана.

– Хорошо. А куда ехать знаешь? В Луге не одна церковь, – незаметно взглянув на Реброва, Аганов подмигнул ему, чтобы он успокоился.

– Да. Только это не церковь в этот раз.

Полковник и лейтенант переглянулись вновь, но не стали задавать того вопроса, на который датчанин не стал бы отвечать.

– Оружие мы тебе дать не можем, сам понимаешь, но… – прервав свою речь, полковник посмотрел на Реброва и продолжил: – Организуй.

Ребров тут же направился к шкафчику с сейфом, откуда вынул бесствольный травматический пистолет «Оса» и, положив его на стол перед иностранцем, спросил:

– Знаешь, как им пользоваться?

Датчанин утвердительно кивнул и взял оружие.

На экране монитора компьютера появилось оповещение о пришедшем от доктора Невады письме. Ребров открыл его, чтобы утолить наконец жажду своего дикого интереса, но разочарованно вздохнул: оба присланных документа были на датском языке. Единственное, что он понял, – это рисунок в одном из них, который представлял из себя таблицу с изображением в три ряда глаз синего, коричневого и зеленого цветов. Они были в разной последовательности и имели различные цифровые номиналы, выраженные в процентах. Принтер выдал оба документа. Ливан, не читая их, сложил вдвое и поместил во внутренний карман куртки.

– Мне пора.

– Ну! С богом, Лева, – еле слышно напутствовал полковник и тут же открыл одно из приложений в своем смартфоне.

Дом, где живет БЗ

14 января 2022 года, 17 часов 44 минуты

Такси остановилось перед центральными воротами. Трехэтажное здание ресурсного центра, или, попросту говоря, детского дома, было пустым. И во дворе, и в окнах какое-либо движение отсутствовало, даже знакомый дворник из Азии не маячил на горизонте. Ливан расплатился наличными и, выйдя из машины, направился к главному входу здания. План был простым – войти и действовать по ситуации. Даже в мыслях не было прятаться от того, кто столько лет разыгрывал партию, в которой он был главной фигурой на доске, при этом оставаясь пешкой.

Ворота были приоткрыты. Фонарь у парадного входа в здание моргал так, что стало ясно: он служит давно. Подойдя ближе, Ливан заметил, что стекло фонаря разбито и лампа мигала из-за того, что кто-то ее не полностью вкрутил. Датчанин понял: ему точно сюда. Он вошел в здание, наполненное тишиной. Темнело в это время года в Питере рано, поэтому коридор напоминал тоннель. Ливана на мгновение окутал страх. Ладони начали снова потеть, но, несмотря на это, он решительно шел вперед по рекреации мрачного здания. Наконец датчанин оказался в том месте, где единственная лампа слабо освещала вход в спортзал. Спаренные деревянные двери были приоткрыты, и стало ясно для кого. Ливан смело толкнул их обеими руками.

Перед ним в тусклом свете явилась немая картина. В середине спортивного зала, прямо на разметке центра баскетбольной площадки, стоял стул. На стуле кто-то почти неподвижно сидел и сверлил его взглядом. Сердце Ливана застучало так сильно, что он невольно прижал ладонь к нему, словно пытаясь приглушить звук. Затем силуэт, сидящий на стуле, застонал тяжело и жалобно. Человек явно был ограничен в движениях. Ливан осторожно сделал два шага навстречу восседавшему, прищурил глаза, чтобы привыкнуть к темноте, и наконец разглядел в сидящем мужчину лет шестидесяти. Его руки были закинуты за спинку стула, рот украшал самодельный кляп из белой ткани. По ярлыку на робе Олсен понял, что это охранник детского дома. Он решительно подбежал к нему и, освещая телефоном, выданным ему Агановым, осмотрел пленника. Мужчина был напуган и истощен.

«Возможно, он тут не первый день», – подумал датчанин. Но как только он попытался освободить охранника, раздался выстрел и звон стекла, обрушившегося на пол осколками, словно град. Мужчина дернулся и застыл. Пуля прошла в спину навылет. Ливан вместе с охранником рухнул на пол, который медленно заливало кровью убитого. Лежа на правом боку, Ливан медленно потянулся рукой к пистолету. Вдруг резкий свет наполнил помещение спортзала: лампы поочередно и быстро защелкали на потолке. Взглянув на охранника, Олсен узнал мертвеца. Это был Сан Саныч. Прикрыв мокрой от крови рукой глаза, чтобы защитить их от яркого света, «единственный приглашенный гость» увидел долгожданный финал и действующих лиц этого спектакля. В правой половине зала на баскетбольном кольце висел облаченный в белый костюм человек. Маска на лице знакомая – заяц. Под телом лужа от стекающей с подвешенного жидкости. Ливан медленно поднялся и, озираясь по сторонам, направился к человеку в белом. С каждым приближающимся шагом он чувствовал всё сильнее и сильнее запах уже знакомого до мозга костей ацетона. Поняв, что человек – это подготовленный фитиль, Ливан рванулся, чтобы освободить несчастного. Бросив под баскетбольное кольцо несколько спортивных матов, лежащих неподалеку, он попытался снять пленника. Тот вдруг начал что-то тихо мычать, словно пытаясь о чем-то предупредить. Слов было не разобрать. Наконец датчанин сорвал маску и увидел лицо. Лицо, которое, по мнению Аганова и Реброва, принадлежало БЗ. Сомнений не было. Они просчитались: перед Ливаном была Кира Виннер, явно накачанная каким-то препаратом. Глаза были стеклянными. Датчанин попробовал поднять девушку выше, чтобы снять ее с кольца, но в ту же секунду за его спиной на противоположном конце зала вспыхнуло пламя и раздался жалобный женский крик. Ливан обернулся и увидел извивающегося и тоже подвешенного на баскетбольном кольце человека, окутанного пламенем. Олсен не мешкая снял куртку и метнулся в сторону кричащего. У человека в идентичном белом наряде полыхали ноги. Набросив куртку на огонь и схватив человека за горящие конечности, Ливан дернул извивающееся тело вниз, и оно рухнуло прямо на него. Огонь быстро потух, и девушка перестала кричать. Он сдернул маску – и перед ним появилось второе знакомое лицо, которое впервые он увидел в Дании. Девушка улыбнулась и обняла его. И тут Ливан почувствовал острую боль в шее. Боль была от иглы. Тело Ливана обмякло, а веки стали тяжелыми, словно свинец. И он потерял сознание.

Все в сборе

14 января 2022 года, 18 часов 34 минуты

Затуманенный силуэт склонился над иностранцем. Боль поочередно прошлась от головы до запястий, последние были скованы строительными хомутами. Первое, что пришло в голову Ливану, – это сохранять спокойствие и притвориться беспомощным. Ощущение реального мира потихоньку наполняло датчанина. Он понял, что его поимели опять. Он пленник, и теперь только чудо спасет его. Силуэт начал проясняться. Сначала он увидел женский облик, затем большие карие глаза. Наконец ему опять явился образ датской знакомой.

– Ну, здравствуйте, комиссар. Ключи давай, собачку твою выгуливать буду! – иронично произнесла та, в чьей власти он теперь находился. – Вот же парадокс. Даже сейчас из двух вариантов ты опять выбрал не меня, – громко рассмеялась девушка.

Ливан решил не вступать в диалог, а, как коп со стажем, начал оценивать ситуацию и шансы. Он понял, что сидит на стуле убитого охранника, его руки скованы, а ноги плотно связаны строительным скотчем, дополнительно перемотанным вокруг ножек стула. Его травматический пистолет был в руках девушки.

– Почему ты молчишь? Не рад встрече? Ты же так долго гонялся за мной! – сказала она, после чего демонстративно сняла костюм зайца, под которым был огнеупорный комбинезон, и, раскинув руки, продолжила: – Давай, наконец, обнимемся.

Она нежно прижалась к нему и, уткнувшись в шею, глубоко втянула ноздрями его аромат, затем поцеловала в щеку и, отпрянув от пленника, обеими руками взяла его лицо.

Выдержав паузу, жадно рассматривая его глаза, почти шепотом произнесла:

– Какой же ты у меня красавчик!

Затем последовал удар коленом по ребрам, от которого у Ливана потемнело в глазах. Но он не издал ни звука, чем только разозлил ту, на чьей стороне была сила, и получил добавку в виде удара локтем в нос. Послышался хруст, и фонтан крови вырвался наружу. Глаза Ливана постепенно утопали в симметричных гематомах. Стало ясно: сегодня его последний день. Аганов и Ребров найдут его и Киру в этом зале с «точками» на лбу, а Каспера отправят в датский приют для собак, где он, не дождавшись нового хозяина, будет усыплен. Последняя мысль разозлила Ливана и заставила его сопротивляться. Он понял, что молчание погубит всё. БЗ нужен диалог, ведь это его спектакль.

– Как жаль, – выдавил сквозь кровь и слюни Ливан.

– Жаль?! Жаль вот так сдохнуть? – взяв за шею жертву, демоническим голосом произнесла БЗ.

– Жаль, что всё это напрасно, – ответил Ливан.

– Я поняла. Ты хочешь как в сериях про Пуаро. Ок. Сейчас я всё поведаю тебе и нашей наивной Кире тоже, ведь она так любила истории своей любимой соседки, – заявила истезательница и, смотря на подвешенную девушку, со смехом произнесла: – Зая, ты с нами? Тезка, ну ответь! Мы же почти семья!

Капитан постепенно приходила в себя и гневно, как только могла в окутавшем ее дурмане, взглянула на садистку. БЗ в ответ выпустила из «Осы» первый патрон прямо в живот Киры, отчего та неистово взвыла от дикой боли, а затем, задыхаясь, стала жадно глотать воздух. Ливан дернулся по направлению к БЗ, пытаясь сбить обидчика с ног, и тут же удостоился награды в виде второй резиновой пули, выпущенной ему в бедро. Потеряв равновесие, он рухнул на пол. Боль была очень тупой и сильной – Олсен почти не чувствовал левую ногу.

– Есть еще сомнения в моем намерении всё закончить? – поочередно обращая взор к пленникам, произнесла девушка, но те только стонали от невыносимой боли.

Подняв Ливана, БЗ начала было свой рассказ, но его прервало внезапное вторжение. Через открытую дверь в спортзал решительно ворвался Ребров.

– Зая, положи оружие! – направив на БЗ пистолет, произнес Сергей.

– О! Милый, и ты с нами?! – обернувшись к незваному гостю, обратилась она.

– Да, Зая. Ты же знаешь, как я люблю искать повод для наших встреч.

– Знаю, Сережа. А еще знаю, что ты тупой, – сказала она с усмешкой и бросила пистолет на пол.

– Ну не такой уж и тупой, раз понял, кто ты… А точнее, что ты такое!

– Он утомил меня и прервал мой рассказ. Заткни его.

Незамедлительно прозвучало два выстрела. Первая пуля прошила левое плечо Реброва, и он отлетел к стене. Вторая прошла насквозь, пробив обе щеки и раздробив несколько зубов. Сергей, оставаясь в сознании, медленно начал сползать по стене на пол.

Девушка подошла к Реброву и погладила его по голове.

– У тебя длинный член и большое сердце – это классно, но то, что у тебя маленький и глупый мозг, – это беда. Лежи и слушай, Зая, – сказала она и, поцеловав лейтенанта прямо в открытую рану на щеке, демонстративно облизнула испачканные кровью губы и продолжила: – Итак, мои родные, я хочу рассказать вам историю одной девочки. Слушайте и не перебивайте, а то я сделаю вам больно. Больно, как мне сделали много лет назад в этом здании.

Поймав заинтересованные взгляды пленников, БЗ без всякого стыда сняла с себя огнеупорный комбинезон, под которым не было нижнего белья.

При виде обнаженных гениталий Реброва вырвало вместе с осколками зубов. Виннер закатила глаза и отвернулась, и только Ливан медленно перевел взгляд от изуродованных гениталий девушки прямо в ее глаза. Открывшаяся всем картина была настолько ужасной и шокирующей, что хотелось скорее забыть увиденное. БЗ продолжала демонстративно презентовать обожженное, изуродованное женское нутро. Похотник и половые губы полностью отсутствовали. Красное месиво асимметричным узором вонзалось в тело девушки. Только одна стихия могла сделать это с ней – огонь.

– А вот и художник этого шедевра, – указала БЗ на мертвого охранника.

Она медленно подошла к трупу и, плюнув в лицо мужчине, злобно и громко добавила:

– Сгори в аду, сука!

Ливан только сейчас заметил, что рядом с охранником валялся паяльник, а ноги бедолаги были усыпаны глубокими, обугленными по краям отверстиями. Палач пронзал мягкие ткани жертвы раскаленным инструментом, видимо растягивая удовольствие, так как нанесенные увечья, запекая кровь, останавливали ее поток.

БЗ подняла травматический пистолет с оставшимися двумя патронами и, подойдя к Ливану, уставилась ему в глаза.

– Ты подарил мне жизнь, а я потратила ее на то, чтобы изуродовать твою, папа.

От этих слов Виннер и Ребров вздрогнули, а затем недоумевающе переглянулись.

– Вот так поворот, ребята! – заметив изумление Киры и Сергея, сказала БЗ. – Но давайте по порядку, зайчики мои. Итак, в зимний отпуск, – слово «отпуск» она произнесла медленно, пытаясь выделить интонацией каждую букву, и дополнила жестом в виде одного поднятого вверх пальца, – 1996 года в Питер приезжает молодой датчанин и знакомится с девушкой по имени Алина, – последнее слово рассказчица произнесла аналогично слову «отпуск» и подняла вверх второй палец. – Трахает ее! То есть у них происходит секс, – девушка на сей раз выделила интонацией слово «секс» и подняла вверх уже третий палец, – а затем беззаботно возвращается в свою страну. Алина понимает, что беременна, пытается найти датского Казанову, но безуспешно. После у нее рождаются двойняшки – мальчик и девочка, но в ее семье иметь ублюдков никак нельзя, так как папа Алины криминальный авторитет, а братва не поддержит такой расклад. Алина, воспользовавшись именем своего отца, отдает детей в детдом без всяких бюрократических препятствий, а сама едет в Данию, чтобы отыскать папашу. После долгих поисков наследников империи в детдоме внезапно появляется отец Алины и забирает оттуда только мальчика, а девочку оставляет там гнить. Мамаша в конце концов сходит с ума и, попав в один из местных женских монастырей, теряется в этой истории, – с каждым произнесенным словом рассказчица словно закипала. Поняв, что перевозбуждена, она на мгновение прервала свое повествование, опустила голову, выдохнула и более спокойно продолжила: – Маленькая, беззащитная девочка живет, точнее, пытается выжить в детском доме, – девушка снова сделала паузу, затем нервно переложила пистолет из одной руки в другую. Глаза ее наполнились слезами и при искусственном свете заблестели. Невероятное перевоплощение предстало перед невольниками, словно демон действительно превратился в ребенка. Грубый и властный рык сменил нежный и тихий голосок. – Девочка хотела быть с мамой и папой, но их не было рядом. Они не хотели быть с ней. Иначе бы забрали ее из этого дома, где всем плохо и все хотят сделать больно. Где никто… – так называемая Зая начала терять голос и тихо всхлипывать. Затем вытерла глаза, шмыгнула носом, вздохнула и снова продолжила: – Где никто не хотел просто обнять и приласкать брошенку, сказать ей что-то доброе и людское.

Все трое пленников с сочувствием слушали излияние души девушки и, возможно, даже хотели сейчас, как никогда, понять тот мотив и ту боль, что привели ее к этой дикой истории.

– Наконец девочка подросла. Ее грудь наполнилась, ноги и бедра стали всё чаще привлекать внимание даже не мальчиков, а взрослых мужчин, – в произнесенных словах и интонации жутким оттенком проявился симбиоз ребенка и демона. – И вот однажды один из работников детского дома позарился на невинное дитя. Задобрил девочку подарками, был так внимателен к ней и ласков… – БЗ смотрела на труп охранника и бывшего сотрудника детдома. – Защищал от нападок сверстников, был словно оберегом для маленькой Киры. Короче, полностью втерся в доверие к маленькой девочке. А потом… – БЗ вновь сделала паузу, подняла голову, чтобы остановить слезы. – Изнасиловал ее, – почти без каких-либо эмоций произнесла рассказчица.

– Вот же тупой ублюдок! Хватило же ума через столько лет устроиться на работу сюда опять. Наверняка обкончался тут от воспоминаний. Извращенец. – Виннер подняла руку, точно школьница, чтобы задать вопрос и не схлопотать очередную резиновую пулю.

– Хорошая девочка, – увидев жест капитана, ерничая, произнесла БЗ. – Говори, тезка, я разрешаю.

И Виннер с трудом задала свой вопрос:

– Почему такой способ убийства? Зачем так жестоко было расправляться с невинными девушками?

– Очень просто, – приближаясь к Кире, сказала БЗ. – Изнасилование было со спецэффектами. Эта сволочь, для того чтобы я молчала, облила меня ацетоном, а в руке и в первый раз и последующие держала зажигалку. Но и это не всё. Для надежности и гарантии тишины мерзавец надевал петлю мне на шею, перекидывая конец веревки через дужку кровати в его подсобке, – девушка со свистом сымитировала петлю вокруг шеи. – Я терпела и боялась. Боялась и терпела. Но однажды я украла канцелярский нож, пробралась к нему в комнату и, пока он спал, накидавшись втихаря на свой день рождения, хорошенько полоснула его прям по члену. Клевое поздравление, не правда ли? – закатилась девушка в зловещем смехе. – Он, конечно, понял, откуда ветер дует, но не сдал меня. «Мужчина»! Так счет стал равным.