Текст книги "По ту сторону"

Глава 16: Капище

Пресловутое капище показалось сразу за туманным островом. Китоврас провел меня через мост на противоположный берег. Там на берегу, в окружении молодых дубов, на небольшом, явно искусственно насыпанном, невысоком холме, высился дуб патриарх. Некогда в высокое, раскидистое дерево ударила молния, отчего часть кроны погибла, а ствол навеки украсил зигзагообразный шрам, от вершины до могучих корней. Вершину холма обегала невысокая изгородь, отмечая границы святилища. Внутрь можно было попасть через высокие, в человеческий рост ворота, дубовые створки которых украшали выжженные на деревянной поверхности знаки – колеса с шестью спицами и топорики (или это молоты?). Под деревом, на кострище выложенное черными от сажи и копоти плитами песчаника, если верить кентавру вечно горел жаркий огонь. Жрец вместе со своими доверенными помощниками не давали ему погаснуть вот уже на протяжении тысячи лет. Я недоверчиво хмыкнул. Тысячу лет? Китоврас пояснил, что эта долина в качестве убежища выбрана не случайно. По соседству ведь можно было легко найти десятки подобных ущелий, и побольше и поудобней. Но именно в этой сохранялось одно из последних действующих капищ посвященных Перуну. После насильного крещения Руси, малая часть населения и большая часть волхвов бежала на Кавказ, где успешно ассимилировалась. Предком тех беглецов и являлся действующий Посредник. А в памяти горцев до сих пор есть множество историй и легенд о Пирьоне, как называли здесь в горах Великого Громовержца.

Едва мы вошли во Врата, как я увидел у возлежащего священного костра Линдора. Рядом с ним на деревянных чурбаках сидели еще два эльфа. У одного из них правая половина лица оказалась обезображена зигзагообразными шрамами. Бросив на меня мимолетный взгляд, он маленьким топориком продолжил рубить поленья, которые бросал затем в огонь. Второй эльф, который оказался миловидной эльфийкой, в руках держала инструмент, очень похожий на гавайскую гитару. Эльфийка, когда я и кентавр приблизились к огню, очень тихо пела. Пела на эльфийском. Слов я не понимал, но мелодия завораживала. При виде меня Линдор приподнялся на локте, криво улыбаясь мне. Эльф-дровосек из заплечной сумы молча достал и протянул мире и Китоврасу по кусочку вяленого мяса. Я, повторяя за кентавром, поклонился огню и бросил в огонь мясо. Мясо оказалось жертвенным. Отказываться от ритуала я не стал. Как говорится, со своим уставом в чужой монастырь не лезут!

Только после приношения богам нам разрешили сесть к огню. Несмотря на вечное лето вокруг и костер, жарко не было. Увидев, что эльф легко сел на своем ложе, я поздоровался с ним:

– Здравствуй, Линдор! Я думал, меня зовут к твоему смертному одру.

– Привет, Семен! Еще недавно так оно и было. Раны оказались серьезными. Яга думала, что я предстану перед душами предков. Мои братья едва успели меня доставить сюда, к священному огню. Только находясь здесь, под покровительством Перуна да на поддерживающий меня отварах Яги – смерть немного отступила. Пожалуй, я сейчас себя чувствую наполовину живым.

Я вытянул ноги к огню.

– Так, что с тобой случилось? Кто тебя ранил?

Эльф отрицательно покачал головой.

– Подожди, Сема! Об этом разговор будет немного позже. Надо дождаться Высших эльфов. А пока давай отдохнем. Знакомься, это Кайгон.

Эльф с топориком вяло помахал мне рукой.

– Кайгон после того, как его отметил Перун, служит при святилище, поддерживает огонь, совершает требу, когда Посредника нет в долине. Алинор моя сестра. – Линдор кивнул в сторону эльфийки, которая при нашем появлении отложила инструмент в сторону.

– Она хорошо говорит на русском. Наши с тобой занятия языком носили, в общем-то, бессистемный характер. Думаю, лучше будет, если она позанимается с тобой. У нее способностей к менторству лучше.

Эльфийка перебирая струны, стрельнула в меня своими огромными, зелеными глазами. Не знаю как по эльфийским меркам, а по-человеческим она оказалась чертовски красива.

– Как добрались до капища? Без приключений на этот раз? Про Лихо я немного знаю. – продолжил Линдор, познакомив меня с присутствующими.

При этих словах стража кентавр смущенно зафыркал. Я ответил, стараясь не смотреть в сторону проколовшегося Китовраса:

– На этот раз обошлось.

Кентавр шумно выдохнул. Линдор усмехнулся краем губ, не сводя взгляда с непривычно молчаливого, Китовраса. Кажется, про инцидент с Боли-бошкой ему был известен.

– Очень хорошо! А чтобы скрасить ожидание Высших, предлагаю Алинор еще раз спеть. Если не трудно спой для гостей на русском.

Эльфийка не заставила себя уговаривать дважды. Устроив гитару поудобней, она ударила по струнам. Голос у певуньи оказался сильным и чувственным, на русском она говорила без диковинного акцента, который нет-нет да неуловимо проскальзывал в речи у ее брата, особенно если тот говорил быстро, волнуясь.

Налей еще вина, мой венценосный брат,

Смотри – восходит полная луна;

В бокале плещет влага хмельного серебра,

Один глоток – и нам пора

Умчаться в вихре по Дороге Сна…

По Дороге Сна – пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью,

Кровью – алый цвет на конце клинка.

Это для тебя и для меня – два клинка для тех, что стали

Призраками ветра на века.

Так выпьем же еще – есть время до утра,

А впереди дорога так длинна;

Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,

И ветер свеж, и ночь темна,

И нами выбран путь – Дорога Сна…

По Дороге Сна – тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,

Стал короной иней на челе.

Острием дождя, тенью облаков – стали мы с тобою легче,

Чем перо у сокола в крыле.

Так выпьем же еще, мой молодой король,

Лихая доля нам отведена;

Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —

Одна луна, метель одна,

И вьется впереди Дорога Сна…

По Дороге Сна – мимо мира людей; что нам до Адама и Евы,

Что нам до того, как живет земля?

Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву,

А я не найду себе короля.

И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,

Прошу тебя – налей еще вина;

Смотри – на дне мерцает прощальная звезда;

Я осушу бокал до дна…

И с легким сердцем – по Дороге Сна…

Песню, исполненную Алинор, я знал. Не раз слышал ее в том, ином уже для меня мире. Интересно, где родилась эта песня – не в этой ли эльфийской обители? Спросить, кто истинный автор сразу у меня не поворачивался язык, настолько под впечатлением я оказался. А потом как-то мысли о подобном вопросе пропали. И раньше почему-то от этой песни у меня мурашки бегали по спине, но «Дорогою сна» в исполнении прекрасноликой Алинор меня просто ввело в какое-то гипнотическое состояние. Повинуясь магии голоса эльфийки, я погрузился в некое грезоподобное состояние. Мне виделись сны наяву, сны которые вспомнить трудно, а пересказать еще сложнее. В них было все… И страх перед будущим, и радость встречи, и горечь расставаний, и упоение битвой, и любовное томление. Я шел и шел по дороге Сна, той самой о которой пелось в песне, шел вперед, не оглядываясь назад. И рядом со мной вышагивал еще, кто-то мне неведомый… Я не знал, кто это был, не видел его лица, но он был рядом, все время рядом. Я чувствовал неизменное его присутствие за своим плечом, его осторожное дыхание, его нежное прикосновение к руке. Хотя почему этот некто – он? Мне отчего-то показалось, что это могла оказаться и женщина. Я даже был уверен, что рядом именно женщина. Кто она? Все мои попытки обернуться, взглянуть в ее лицо терпели крах. Она ускользала от меня, скрывалась в дымке грез… Но при этом она неотступно шла за мной, не подгоняя вперед, не помогая мне, не тормозя мой быстрый, скользящий шаг… И от того, что она, просто шагала рядом со мной, словно моя тень, мне было покойно на душе…

Глава 17: Альвы и дверги

Мое пребывание в мирах грез длилось вечность. Из ступора меня вывел громкий голос:

– Вайо, Алинор! Вайо! Каждый раз как я слушаю эту балладу, меня переполняет восхищение! И одновременно – грусть и сожаление. Какой из Линдора мог бы получился король! Сильный, смелый, мудрый…

Я встрепенулся, медленно приходя в себя. Голос принадлежал одному из Высших эльфов. Когда это успели троица Высших эльфов усесться вокруг костра? Я завертел головой. Сколько времени прошло? Китовраса у огня не оказалось. Кайгон по-прежнему рубил поленья, Алинор лениво перебирала струны… Но вот куда делся дневной свет? Если верить звездам – наступила глубокая ночь. Сколько времени я грезил? Сколько длилась баллада, спетая Алинор? Линдор спал, тяжело вздыхая во сне, порой глухо постанывая… Высшие эльфы сидели в переносных креслах недвижно, не отрываясь, поглядывая на огонь. Я, заикаясь, спросил, стараясь окончательно прийти в себя:

– Линдор – король? Это песня про него?

Ответила мне Алинор:

– Он мог им стать.

Эльфийка задумчиво посмотрела на потрескивающий огонь. Голос ее звучал глухо, когда она продолжила:

– Некогда нашим народом правил долго и мудро Линдон Третий, наш отец. После смерти отца эльфийский трон должен было перейти Линдору. Но… наступили темные века. Начались гонения на наш народ. Нам, как и многим другим существам пришлось бежать и прятаться. С севера Европы мы переселились южнее, затем еще южнее, выбирая места все более и более удаленные от человеческого общества… Пока не оказались здесь, в Кавказских горах. От некогда Великого королевства ничего не осталось, и Линдор отказался принимать корону. Зачем корона изгнаннику? Зачем корона, когда от былого величия ничего не осталось? Когда от твоего народа остались жалкие крохи? Именно тогда и родилась эта песня. Помниться, тогда уйти дорогою сна, казалась нам лучшим решением…

Алинор вздохнула, потемнев лицом. Нервно дернув за струну, эльфийка отложила жалобно застонавший инструмент в сторону. Голос вновь подал Высший лесной эльф:

– Вы не ушли тропой забвения, и это было мудрым решением! Линдор отказался от трона и это его нелегкий выбор. Здесь, в убежище Линдору прочили судьбу Высшего эльфа. Несмотря на человеческую кровь, из него мог получится неплохой Высший. Чары всегда давались ему легко, ум светлый и проницательный. Но, увы! И здесь он решил уйти в тень – Линдор предпочел стать простым стражем.

– Простым? Я не знаю, но кажется даже среди стражей Врат у него особое положение, – усомнился я.

Эльф горько улыбнулся.

– Да, это так. Из всех стражей только он имеет право голоса на Совете. Ему подчинена вся стража южной части долины. Но все равно, уйти в сторону… это как-то. Если бы я не знал Линдора, то мог подумать, что он трусит.

Алинор гневно вскинулась.

– И этот выбор тоже его! Поверьте, и он дался ему нелегко!

Видя, что тема разговора неприятна Алинор, я, не давая ей возможности более ничего сказать, постарался сменить тему разговора.

– А что там насчет человеческой крови? Я не понял.

Эльф повернул в мою сторону свое вечно молодое лицо.

– На заре мира эльфы были не совсем существами из плоти и крови. И светлые эльфы, альвы как их тогда звали, и темные эльфы – дверги изначально являлись духами. Альвы любили стихосложение, хорошо умели рисовать и петь. Артистические альвы олицетворяли природные стихии, они поклонялись солнцу и силе природы. Дверги же, наоборот, не любили солнца. Являясь подземными жителями, они посвятили свою жизнь ремеслам. Лучше них не было кузнецов, инженеров, шахтеров, механиков, ювелиров и стеклодувов. Со временем эльфы стали вырождаться. Темные эльфы превратились в гномов, карликов и кобольтов. Светлые альвы смешались с человеческой расой, превратившись в эльфов, подобных нам. Но даже люди помнят еще те древние времена, когда существовали альвы и дверги. Читал «Старшую Эдду»?

– Нет. Зато я читал Уэльса. Морлоки и эллои.

– Кто такой Уэльс? Уэльса не читал, – задумчиво сказал эльф, морща свой высокий лоб. – И кто такие морлоки?

Я стал сбивчиво пересказывать роман Герберта Уэллса «Машина времени», рассказывая о двух ветвях человеческого рода. Хоть произведение известного фантаста его заинтересовало, эльф все-таки наставительно рекомендовал мне:

– А вот ты «Эдды» прочитай. В сагах сохранился дух той стародавней эпохи. В Линдоре много человеческой крови… По нашим меркам, конечно. В ком другом, она может, и помешала бы творить чары, но не в Линдоре. Видел на юге долины, в лесах города фейри?

– Видел. Нафаня… то есть домовой показывал.

– Больше нигде в Европе ни фей, ни фейри, ни истинных альв или двергов нет. Только здесь… «Двергов доблесть слабеет, миры вниз погружаются, в Гиннунга мрак; часто Альсвид спускается свыше, часто павших вновь собирает. Не вечно стоят ни Солнце, ни твердь, течь воздух с отравой не прекращает…»

Эльф пропел отрывок саги и смолк. Хоть он и спокойно говорил о закате своей расы, своих предков, в его голосе мне послышалось вновь затаенная грусть и непоборимая обреченность. Он и ему подобные уже не живут. Выживают или, лучше сказать доживают свой век…

– Но, не будет, Семен, о делах прошлых. Поговорим о сегодняшних проблемах!

Эльф громко хлопнул в ладоши, призывая всех к вниманию. Высшие эльфы зашевелились, Кайгон отложил свой топорик, Линдор от хлопка немедленно проснулся. Алинор помогла ему сесть. Ее огромные, ярко зеленые глаза еще раз стрельнули в мою сторону. И от этого взгляда, становилось и радостно и жарко. Что-то внутри немедленно замирало, сжималось в тугой клубок.

– Пора начинать совет! – провозгласили Высшие эльфы.

Глава 18: Совет

Первым слово взял Линдор. Невзирая на протесты сестры, он тяжело поднялся на ноги со своего ложа. Специально для меня он рассказал, как его ранили. Батарейки от брелка и аккумулятор от телефона на самом деле оказались маячками, на который наводился портал. Маячки оставались активными – портал открылся и второй раз. На этот раз проход оказался в три раза больше первого. Вначале из серебрящегося марева вышли солдаты в кевларе. Со стрелками в броне, с многоствольными автоматами эльфам возможно и удалось бы справиться. Но, когда в проеме портала появилась каким-то механическое чудовище, изрыгающее огонь из спаренных стволов стало совсем худо. Линдор решил уничтожить маячки, в надежде, что лишившись наводки портал самоликвидируется. Так оно и случилось! Едва Линдор утопил источники электричества в реке, как портал исчез. Во время рискованного броска из укрытия к воде эльфа и ранили из какого-то плазменного оружия. Обширные ожоги спины и обеих ног лечились с трудом, первые сутки жизнь Лондона висела на волоске.

Я попросил обрисовать Линдора стрелков и чудовище. Страж понял меня буквально и взялся за стило и бумагу. Рисовал эльф отменно. Беглые наброски удивляли реалистичностью и прорисовкой деталей. Интересно все эльфы хорошие художники? Стрелков я узнал. От двоих таких же мне пришлось совсем недавно побегать. Только вот оружие у них оказалось немного иное – тяжелые, и видимо скорострельные, автоматы о шести стволах. «Чудовище» оказалось гибридом шагающего танка из «Звездных войн» и современной боевой машины, вроде «Тунгуски». Бронированная спина машины оказалась сплошь усеяна турелями с пулеметами и ракетными установками. Было в этих рисунках что-то неправильное, несуразное. Подобные машины и солдаты отлично смотрелись на экране телевизора или компьютера, но никак не вживую.

За Линдором слово взял эльф в сером. С его слов вчера отметились две вялые попытки прорвать периметр с севера. В этих попытках участвовала мантикора. Почему-то именно этому факту уделили большее внимание. Эльф в голубом отчитался о ходе всеобщей мобилизации среди эльфов. Из беглого обсуждения я понял, что в долине проживает гораздо больше эльфов, чем она может прокормить. Большая часть эльфийского населения долины, будучи настолько долгоживущей расой, что смело, могла зваться бессмертной, пребывала в состоянии беспробудного сна. В глубоких пещерах и склепах они пребывали в состоянии глубокой медитации – сомати. Или это состояние больше похоже на анабиоз? Песня «Дорогою сна» как раз говорила о таком возможном исходе для венценосного брата и его сестры. Угроза вторжения Врага заставила Высших эльфов река начать долгий процесс выведения эльфов из состояния сомати. Когда и этот вопрос обсудили со всех сторон, все внимание переключилось на меня. Первым делом эльфы коснулись вопроса о снятии всех ограничений с моей персоны. Единогласно все Высшие эльфы объявили мне об этом. А после эльф в зеленом протянул мне какой-то свиток. Я машинально взял его. Свиток оказался куском бересты скрученный в трубочку. На мягкой коре виднелись выжженные руны. Тонкие, с наклоном знаки складывались в три строки. Я покрутил свиток в руках. Руническое письмо мне незнакомо, о чем и сказал Высшим эльфам. Надпись перевел Линдор:

– Начертано: «Семену верить. Отправить его немедленно на радение в пещеры Велесовы. Прорыв южных Врат вероятен на ближайшее новолуние. Посредник».

Я машинально поскреб ногтем и вырезанные знаки, и сломанную печать.

– Печать и подпись подлинные. – добавил эльф, видя мое сомнение.

Я отдал свиток обратно.

– Что это означает?… Когда и как послание попало к вам?

– Когда второй портал захлопнулся, на его месте, на камнях мы и нашли свиток. Почерк принадлежит Посреднику – это его манера так скруглять руны. Более того на бересту наложены ряд защитных заклятий, которыми мог воспользоваться только Посредник. Враг не смог бы и прикоснуться к свитку!

Вот и объяснилось моя роль на совете, равно как и снятие всех подозрений и ограничений с меня. «Семену верить!» Теперь я не пособник Врага? Отчего-то сия новость не очень обрадовала меня. Чую, это короткое послание сулит для меня нечто большее! Но, что? И чего это так все смотрят на меня с непонятным вниманием?

– Зачем мне идти в какие-то пещеры? Что означает «радение»? – осторожно спросил я.

Эльфы переглянулись между собой.

– Посредник считает, ты должен идти. Мы заставить тебя не можем. По принуждению в Велесовы пещеры не ходят.

Опять что-то темнят Высшие, не договаривают!

– Где эти пещеры? – я отдал берестяную грамоту обратно Линдору.

Ответил эльф в сером.

– На самом севере долины. Тебя проводят.

– Что там в пещерах?

Эльфы переглянулись, но отвечать на вопрос не соизволили ответить. Я вздохнул. Закончится это когда-нибудь или нет? Начну я понимать, наконец, что вокруг происходит? Например, за какие такие грехи я оказался в этой «потаенной долине»?

– Когда мне выходить? – повторно вздохнул я. Видимо все-таки придется идти и самому все узнать на месте.

Эльфы вновь переглянулись между собой.

– Новолуние послезавтра… Времени мало, но оно есть. Идти тебе завтра с утра. Надо отдохнуть, силы тебе еще пригодятся. Кайгон тебя накормит и постелит. Останется определиться, кто будет проводником.

Внезапно я выпалил, чувствуя, как сердце немедленно проваливается в груди.

– Если меня проводит Алинор… Ничего предосудительного не будет в этом?

Линдор с интересом посмотрел на меня. В глазах его совиных заплясали смешинки.

– Не будет. – эльф тяжело перевернулся на бок, обращаясь к сестре, вновь взявшейся за музыкальный инструмент, -Алинор проведешь Семена к пещерам?

Эльфийка спокойно посмотрела мне в глаза. У меня немедленно пересохло во рту. После незначительного раздумья, Алинор ответила просто:

– Проведу.

На том совет и закончился.

Глава 19: Каменный город

Утром, едва разговелось, мы – я и Алинор, выступили на север. Сон в святилище особого отдыха мне не дал. Не то, что бы жестко спалось на земле. Сны… Целая вереница быстротечных сновидений, в которых я спускался глубоко под землю, чтобы в темных подземельях опять с кем-то биться насмерть. Сны оказались невероятно реалистичными, в них я бился с рыцарями в кевларовых доспехах, с мантикорами, какими-то упырями… Бился на мечах, стрелял из автоматов, использовал магию… Закованные в доспехи фигуры и чудовища периодически сменялись крадущимися фигурами, со смазанными лицами, с которым мне приходилось, наоборот, вести утомительные, нескончаемые беседы. Я ворочался, просыпался и вновь засыпал. Наутро все мои тело болело так, будто мне пришлось накануне разгрузить целый вагон с цементом. Алинор, напротив, выглядела свежей и цветущей, будто ночевка на земле, у костра для нее обычное дело. Я готов поспорить такой она выглядит всегда и везде, несмотря ни на какие обстоятельства. Интересно сколько ей лет? Спрашивать подобное у женщины бестактно. А у эльфийки? Так и не решившись спросить, я молча позавтракал, собрался и затопал рядом с Алинор.

Ущелье дальше на север, сразу за капищем опять сужалось. Лес по правую руку становится все реже и реже, пока совсем не сошел на нет. По дну ущелья, вдоль реки едва лес закончился, вместо тропы пролегла добротная, вымощенная камнем дорога. Каждые сто метров примерно на нашем пути встречались каменные столбики. Что обозначали руны на них, я не знал. Наверное, пройденное расстояние. В отличие от ущелья, через которое я шел к Берендею, вокруг не простирался стерильный, мертвый мир камня. У дороги, во множестве росла камнеломка, молочай, какие-то невзрачные цветы. Я видел сусликов, змей, множество ярких пичуг.

Алинор шла быстрым, скользящим шагом. Мне пришлось пошевеливаться, чтобы успеть за ней. Я молчал – берег дыхание. Алинор, видимо тоже. На ходу она изредка искоса поглядывал на меня. Наверное, смотрела, чтобы не отставал. Так мы и шли, пока перед нами не возник каменный город. Я при виде его невольно присвистнул. Известный мне город Петра в Иордании проигрывал городу горных эльфов по всем параметрам… Дорога, по которой мы пришли в город, превратилась в широкий проспект, по обеим сторонам которого высились многоэтажные здания, вырезанные в скале. Этажи отличались друг от друга оформлением колонн, арок, нависающих балконов, но общим являлось обилие искусной лепнины и барельефов. Везде и всюду использовались растительные мотивы. Кем являлись мастера-резчики по камню эльфы или гномы, увиденные нами на улице города? Думается, что эльфы – какое-то все вокруг легкое, воздушное. Я вышагивал, задрав голову, вращая ей во все стороны до хруста в шее. Алинор видя мое восхищение, не сдержалась. Поджав губы, заметила, что камень не сравнится никогда с живым деревом. Я возразил ей:

– Возможно. Но дерево прекрасно само по себе, оно растет в лесу, не требуя к себе внимания. Здесь же к камню, обладающего от природы своей природной красотой, добавили еще, приложив немалые силы и умение.

Алинор примирительно рассмеялась. Смех ее звонкий, как серебряные колокольчики разрушили обет молчания возникший негласно между нами. Дальше по городу мы шли мило беседуя. Эльфийка показывала город, рассказывая о висячих садах, о скульптурах, во множестве установленных здесь, об огромных залах и амфитеатрах в скалах, скрытых от глаз. Резные беседки из камня, изящные мосты, переброшенные над нашими головами, фонтаны и лестницы поражали воображение. Широкое использование белого и черного мрамора, розового туфа и зеленого малахита делали город ярким и праздничным. Линии и формы камня оказались настолько изящными и тонкими, что трудно было представить, что колонны, карнизы и парапеты не отлиты в форме, что их некогда касались грубые резец и молоток. Хоть под городом располагались огромные подземелья, в которых жили и работали мастеровитые гномы, мое предположение о том, что гномы приложили свои руки к созданию города, Алинор с негодованием отвергла. Вся эта красота рождалась веками. Многие года бережно и трепетно горные эльфы (и только эльфы!) создавали из холодного камня чудо.

Улица-город простирался в горах добрые пару километров. По словам эльфийки в нем проживало порядка трех тысяч эльфов. Точнее сказать могло проживать одновременно. Многие эльфы в долине, конечно, спали большую часть своей долгой жизни. Постоянное «живое» население исчислялась несколькими сотнями. Оттого мне показался город несколько пустым. При всей роскоши, мы встретили на своем пути не более десятка горных эльфов, да троицу испачканных угольной пылью гномов. Кто просто шел по своим делам, кто ухаживал за миниатюрными скидками или просто отдыхал в беседках. В конце города самым впечатляющим сооружением оказался фронтон здания Совета. Три колонны поддерживающие фронтон, каждая в диаметре никак не меньше трех метров, возносились на высоту тридцати метров. Алинор с гордостью сказала, что каждая колонна выточена из цельного куска мрамора. Фронтон, украшали сцены жизни богов и эльфов. Мне показалось, что статуи живые, настолько умелыми оказались руки неизвестного мне скульптора. Здесь, в этом здании жили и заседали Высшие эльфы. Для комфорта представителям каждого из кланов созданы все условия. Для лесного эльфа имелся крытый, вечнозеленый сад в толще скалы, для водного – закрытая система пещер с водоемами и водопадами. Власть есть власть, ничто не меняется в этом мире, подумалось мне. Свита у каждого из Высших эльфов, особые условия проживания. Депутатская… тьфу ты! Эльфийская неприкосновенность у них тоже есть?

За зданием Совета город заканчивался, вновь начиналось дикое ущелье. Скалы здесь уже никто не трогал резцом. Лишь солнце, вода и ветер придавали форму скалам. Иногда в совсем изяществе природный скульптор, имя которому природа, не уступала человеческим или эльфийским мастерам. Мы, вновь, пошли вдоль реки. В городе эльфы реку спрятали под землю – вода уходила в подземные каналы и водопроводы, покрывая все нужды эльфов и гномов города во влаге. За городом река вновь вышла на свободу. Вход в Велесовы пещеры находился сразу за городскими кварталами. Он открылся нам по правую руку. Черный зев входа дохнул на нас леденящей свежестью, едва мы приблизились к нему. Я невольно поежился. Неуютные они какие-то, Велесовы пещеры!

Велес, сын Рода величайший из богов. Он многолик, имен и ипостасей его не перечесть… Бог удачи и путешественников, богатства и семейного богатства, покровитель поэтов и колдунов, владыка лесов и животных он всегда почитался наравне с Перуном. И пусть два бога, два брата, Перун и Велес, извечные соперники, они неразлучны. Вместе, они часть той Великой силы, что приводит миры в движении. Раньше, храмы и капища, посвященные Велесу, располагались по всей территории Евразии, от Германии до Алтая. Вот и здесь, в горах перед входом в пещеры, некогда располагался каменный храм Велеса. К сожалению, в отличие от капища Перунова, храм не сохранился до наших дней. На вопрос, что мне делать на развалинах древнего святилища, Алинор не стала отвечать. Равно как и Высшие эльфы, когда я спросил их о том же. И зачем Посредник меня направил сюда? Я осторожно заглянул в дыру в скале. Непроглядная темень.

– Тут темно. Как я буду пробираться по пещере?

Мне, кажется, голос мой выдал страх, что поселился в моем сердце при виде пещер. Алинор ободряюще положила свою маленькую ладонь мне на плечо.

– Вначале будет небольшая ступенька. Далее везде пол ровный, с небольшим уклоном. Никаких трещин или провалов в пещере нет. Потолки высокие. Иди без страха! Да, прибудет с тобой сила Богов!

Маленькая ладонь неожиданно сильно подтолкнула меня в спину, и я от неожиданного толчка вступил внутрь, навстречу поглотившего меня мраку.