Текст книги "Феномен СССР: Жизнь Пацана"

Мне это нравилось, особенно, когда я начал ловить на себе завистливые взгляды. Все таки, эта зависть была заслуженной, я ведь не делал ничего плохого, а просто использовал свой ум. Решив очередную задачу, я с довольной улыбкой откинулся на стул и оглянулся по сторонам, ожидая, что сейчас на меня вновь обратят внимание. И тут я столкнулся взглядом с тем мальчишкой, который выбил булочку из рук Толстого.

Он сидел весь напряженный, взгляд его был перепуганный. Ручка, которую он держал в руках, слегка дрожала. Приглядевшись, я заметил, что мальчишка за весь урок, так и не сделал не одной записи в тетрадке. Мое хорошее настроение тут же исчезло, я обернулся в сторону Толстого. Тот сидел с важным видом, вальяжно раскинувшись на стуле.

Наталья отвернулась от класса и принялась стирать с доски, которую сама же и исписала. Сидевший рядом с Толстым мальчишка, воспользовался моментом и кинул бумажку. Она пролетела через весь класс и упала на парту мальчишке, который столкнулся с Толстым. Я же склонился к Ринату и спросил.

– Как зовут этого мальчика?

– Денис Климов. Его Клином дразнят…

– Ринат! Дима! Хватит болтать, словно дедушки на лавочке.

Наталья весело засмеялась, а следом за ней засмеялся весь класс, кроме Клина и меня. Поняв, что я выгляжу «белой вороной», я просто улыбнулся и сделал вид, будто занят очередной задачей. Но на самом деле, весь мой интерес к уроку пропал. Теперь внутри меня росло напряжение, которое я пытался унять, но выходило плохо. Я словно вновь вернулся в сегодняшнее утро, в тот момент, когда решил идти через дворы. Краем глаза, я продолжал следить за Клином. Он осторожно развернул записку и прочитал ее, а затем спрятал под тетрадку.

Его лицо, до момента просто напряженное и испуганное, стало совсем печальным, казалось, что он сейчас расплачется. Затем он, словно ища поддержку, принялся оглядываться по сторонам, но на него никто даже не смотрел, кроме меня. Наши взгляды пересеклись, задержались на пару секунд. И тут, даже без слов, я понял, что он просит меня о помощи. Я никак не отреагировал, поскольку к этому моменту, в мою голову вновь вернулись мысли о том, что я собирался не выделяться. Поэтому, я просто отвел взгляд в сторону доски, принявшись решать очередную задачу.

Прозвенел урок, Наталья попрощалась с нами, еще раз окинула всех нас взглядом, задержавшись на мне. Улыбнувшись, она погрозила мне пальцем, а затем вышла из класса. Класс зашумел, пришел в движение, но вся эта суета показалась мне какой-то искусственной. Мной овладела какая-то апатия, я безвольно откинулся на спинку и наблюдал за классом. Остальные дети, тоже не спешили покидать класс, это показалось мне странным, а потом я понял, все ждут. Ждут того, что будет дальше в случае с булочкой.

Вот уже Толстый встал со своего места, вместе со своими друзьями. Они быстро прошли к дверям. Я бросил взгляд в сторону Клина. Он уже сложил свой портфель, но из-за парты не вставал. Он так же, как и все остальные, наблюдал за тем, что будет делать Толстый дальше. А тот тем временем, подцепил рукой одного из мальчишек, а затем склонившись к его уху, что-то прошептал, указав рукой на дверь. Мальчишка бодро кивнул головой и выскочил из класса, прикрыв за собой дверь.

– На шухер пошел, – тихо прокомментировал Ринат, а затем видя, что я не понял, пояснил, -пошел смотреть, чтобы никто из учителей не шел.

Толстый тем временем подошел к урне, а затем громко прокричал, словно стараясь перекричать весь класс. Это было излишне, поскольку в классе было на удивление тихо.

– Клин! Иди сюда!

Глава 7

В классе повисла тишина. Я повернул голову в сторону Клина, он сидел сжавшись, словно надеялся на то, что крик ему показался и что все обойдется. Но Толстый и не думал прекращать. Выждав пару секунд, он вновь окликнул Клина. Тому не оставалось ничего иного, кроме как отреагировать, повернув голову и посмотрев в сторону Толстого.

– Клин, ты глухой? Иди сюда!

Клин поднялся со своего места и медленно пошел к Толстому. Это была не походка уверенного в себе человека, а наоборот, походка человека сломленного, готового сдаться. Я поймал себя на мысли, что сейчас мне одинаково противны оба, что Толстый с его показушной бравадой, что Клин с его трусостью, которую он и не пытался скрыть. Но не успел я погрузиться в эту мысль, как в мое голове уже родилась другая, в которой я уже презирал сам себя, поскольку накануне и сам столь стоял с таким же жалким видом.

Поэтому, осуждать Клина за то, что ему страшно выходить к Толстому и его дружкам, я точно не мог. Меня охватила злость, я попытался расслабиться. Откинувшись на спинку стула, я взял в руки карандаш и принялся что-то рисовать на полях тетрадки. Смотреть на то, что будет происходить возле урны, мне не хотелось, но взгляд все равно непроизвольно устремлялся туда, к урне, возле которой, ехидно скалясь, стоял Толстый и его дружки.

Я пересчитал их, вместе с Толстым выходило пять мальчишек. И напротив них, в паре шагов, остановился Клин. Он стоял слегка ссутулившись и осторожно озирался. Дружки Толстого обступили Клина, образовав кольцо, а сам Толстый стоял напротив и указывал рукой на урну.

– Из-за тебя, я уронил булочку. Она упала прямо в грязь, испортилась. Я за ней всю перемену стоял, хотел позавтракать. А ты ее у меня из рук ее выбил, голодным оставил. Понимаешь?