Текст книги "Русская сага. Брак. Книга вторая"

Подарок судьбы

Как будет по латыни «Нет предела человеческой глупости»?

Ответ: «Нон лимитус хоминус долбоебус».

(Народный юмор)

Раньше Ина считала, что если удача приходит к человеку, то принимай её и радуйся. Ан, нет! Жизнь доказала ей, что даже к удаче нужно быть готовым. Многие не только не готовы, но уже при первом её приближении теряют голову. Не потерял голову – получай конфетку.

Для их семьи «конфетка» давно маячила на горизонте: загранкомандировка. В те времена это была даже не конфетка, а огромный торт. Из цеха, где работал муж, высококвалифицированных слесарей с семьями посылали в разные страны на сборку проданных станков. Приезжали они обратно с большими деньгами, и только такая перспектива заставила мужа согласиться работать на заводе и расти профессионально.

Надо сказать, что за право поездки в командировку шла тайная борьба не на жизнь, а на смерть. И вот, наконец, великий Свёкор сообщил, что их могут послать в Японию, самую привлекательную из всех стран. Приготовиться к счастью! Больных не берут!

Ина пошла к врачу, чтобы узнать, не превратился ли её полиартрит в ревматизм с подачи тиреотоксикоза. «Смерть» в поезде предупредила, что кружится рядом. Ангел-хранитель послал ей на этот раз чудесного врача, Нинель Кемель, диагноста божьей милостью. Такого врача она больше никогда не встретит на своём хроническом больном пути. На приёме в поликлинике она терпеливо выслушала Ину, задала некоторые вопросы, после чего восприняла её несостоявшуюся смерть очень серьёзно и даже отправила в больницу на обследование. В тот же день она зашла к ней в палату и принесла свои любимые старые журналы с интересными статьями и романом.

Десять дней анализов, диагностических процедур, и вот Нинель присаживается на край её больничной койки.

– Журналы понравились? – с приветливой улыбкой спросила она.

– Я в восторге от очерков о «Туманном Альбионе». Спасибо. Не томите с приговором, пожалуйста.

– Все прекрасно. Ревматизма нет!

– Это когда поражено сердце и суставы закручиваются верёвкой?

– Это – мимо. Крутить будет, но не скрутит.

– А что в яблочко?

– В яблочко попали другие монстрики, но с ними можно жить, потихоньку приручая, холя и лелея себя. Никаких надрывов души, никаких сожалений и страданий! Все неприятности не стоят того, чтобы умереть из-за них. В романе говориться как раз об этом.

– А как же стихи Друниной? «О сколько себе я давала зарок, быть выше волнений, сильнее тревог! Сто раз я давала бесстрастья обет, сто раз отвечало мне сердце: О, нет! Я так не умею, я так не могу, я полной монетой за все заплачу!»

– Ты уже заплатила, заглянула туда, откуда не возвращаются. В поезде у тебя случился микроинфаркт, о чём говорит рубец на сердце. Маленький. Теперь заруби на носу – большой! – обе рассмеялись невольному каламбуру.

– Значит и рубец на носу – предупреждение?!

– О нём не думай, съезди в «Институт красоты» и забудь.

Она выписала ей необходимые лекарства для лечения и ещё раз посоветовала следить за своим здоровьем, сетуя на то, что в советских женщинах исчез инстинкт самосохранения, потому что они всё кладут на плаху семьи и советской давиловке:

– Ина, надо учиться беречь себя не только ради детей, но и ради себя самой!

Ина обещала. Через год Нинель уехала работать в Израиль.

Вскоре Игорь преподнёс Ине ошеломительный сюрприз. Он оформил почти все документы для загранкомандировки, прошёл собеседования во всех инстанциях, и мания величия распухла так, что вытеснила мозги: уже без зазрения совести «избранный» пропадал в компашках друзей, где становился центром внимания. Всё закончилось казусом. Утром после очередной попойки он очнулся в луже под забором проходной, недалеко от гаражей, в карманах не было пропуска и партбилета.

В ту ночь Ина дежурила по микрорайону в качестве народного дружинника, утром вернулась домой и увидела ужасную картину: муж лежал на горе подушек с лицом покойника и на вопросы не отвечал.

Из своей комнаты вышла золовка и просветила о причине его немоты. Оказывается, самые близкие друзья по цеху напоили счастливчика до потери памяти и оставили, вытащив из кармана партбилет.

«Преданный дружками» очнулся, приполз домой и вынужден был во всём признаться отцу. Тот в бешенстве только плюнул ему в лицо. Япония накрылась медным тазом. Туда уехал кто-то другой. Ина надеялась, что после этого случая Игорь понял цену таким друзьям и перестанет с ними общаться. Партийный выговор с него сняли через полгода.

Ина решилась на пластическую операцию и приняла в «Институте Красоты» адские муки процесса выравнивания ямочки на носу. Врач выжгла неровности, потом медсестра раз семь с перерывами обработала рану концентрированным раствором марганцовки до образования корочки. Рядом с ней сидел в ожидании своей очереди молодой парень-каскадёр, которому выровняли шрам на лице, и стонал так, что сердце разрывалось не от своей, а от его боли. Из клиники она вышла, прикрыв пол-лица лёгким шарфиком.

Вернулось и заблудшее счастье, через полгода началось оформление загранкомандировки, только в Индию. В семье работавшего там специалиста от рака умерла жена, не прожив в тропической стране и года. Завод вынужден был послать туда другого. В выбор пал на Игоря. Вдовец похоронил жену, узнал, что вместо него посылают Игоря, и пришёл к нему в гости, чтобы рассказать о специфике жизни и работы в далёкой стране. В конце разговора он предупредил:

– Жена должна быть абсолютно здоровой, если есть болезни, то лучше вообще уничтожить медицинскую карту, как сделала моя.

Ещё один сердобольный муженёк, подумала тогда Ина, ужаснувшись его неосознанному цинизму. Но и она не могла подвести своего мужа, поэтому пошла тем же путём, чтобы получить справку об идеальном здоровье.

Врач эндокринолог выпучила глаза:

– В тропики с опухолью щитовидки!? Ты только что перестала пить таблетки, вытащив себя за волосы из гроба! Сердце ослаблено, оно не выдержит нагрузок жарой!

Просить её об услуге уничтожения карты не было смысла. Она несколько лет вела её за руку к выздоровлению и после этого не могла послать в тропики, противопоказанные чуть утихшей болезни.

Ина пошла другим путём. Конечно, она рискует, но желание вырваться из бедности было сильнее: мужа не оформят на длительный срок без семьи. Была не была! Пришлось два месяца бегать по кабинетам поликлиник, пока не была получена эта чёртова справка. Потом началось оформление увольнения с работы в связи с командировкой мужа.

Первая корочка на носу давно отвалилась, Ина ещё раз съездила в Москву для дальнейших процедур. Пока последствия операции были заметны, но она уже не переживала по этому поводу, потому что прошла огонь, воду и приготовилась слушать музыку труб. Анатолий, начальник депо, при встрече был посрамлён.

– Помнишь, ты говорил, что мой муж не сможет купить мне даже колготок? Сейчас я еду с ним в Индию.

Индия тогда считалась самой загадочной и прекрасной страной, судя по популярности индийских фильмов среди советского народа. Все знакомые Игоря, побывавшие в загранкомандировках, приходили к нему в гости и давали всевозможные советы. Оказалось, что в Индии очень дорого стоят изделия из металла, которые продают на вес, поэтому надо везти с собой сковородки, кастрюли и скороварку. Очень дороги лекарства, поэтому их тоже надо закупить здесь.

Ина съездила с дочкой к родителям. Новость потрясла их и ввергла в простатический шок односельчан.

– Надо же так повезло! Сначала родителям, потом детям, – судачили на всех перекрёстках.

– Машину привезёте, аппаратуру, – с восторгом шептал братишка.

Володя к тому времени уже отслужил в армии и присоединился к друзьям в Киеве. Он работал на заводе и имел невесту Валентину. Когда-то Ина мечтала забрать его к себе в К*, заставить учиться в институте, но братишка категорически отказался от высшего образования, как и его самые лучшие друзья. Сначала в Киев уехал один из них, удачно устроился на работу и перетянул к себе всю компанию. Брат нисколько не жалел о своём выборе. Он вскоре стал на заводе уважаемым человеком, членом завкома, что удовлетворило его самые высокие амбиции, которые, как оказалось, у него были, что приятно удивило Ину. Она никогда не забудет его подарок после возвращения из Чехословакии, где он служил. Это была косметика и наклеивающиеся ресницы!

В декабре 1979 года их семья вылетела в Индию. Старший брат Игоря приехал в Шереметьево, чтобы их проводить. Он жил в Москве на съёмной квартире, но возвращаться в родной городок не собирался. Они сидели за столом в аэропорту за прощальным шампанским, когда он вставил в контекст сумбурного разговора фразу о том, что дуракам везёт. Ина знала, что отец предлагал и ему работу на заводе, но он ответил ему отказом: «Я и завод несовместимы!» Может быть, зря? Сейчас именно его провожали бы заграницу. Её укололо его замечание лишь на миг, потому что она была переполнена счастьем. Белокрылый лайнер унёс их семейство к солнцу, не обжечь бы крылья.

Индия

Когда почувствуешь его,

Когда оно к тебе заглянет,

Закрой глаза и сделай вдох,

И дай ему в тебе растаять.

(«О счастье», Травник Т.)

Сразу после взлёта Игорь и Алёнка, которой к тому времени исполнилось уже шесть лет, сразу заснули. Ина закрыла глаза и впервые после суеты сборов вздохнула легко и свободно. Пришло её второе счастье. Первое сладко спало между ней и отцом. Оно было трудным, потому и бесценным. Второе было воздушным и крылатым, каким и должно быть, им хотелось насладиться, хотя бы в самолёте. Но над Гималаями самолёт начало так трясти и бросать из стороны в сторону, что всё вытеснил страх.

Из Дели в Мадрас летели на аэробусе – ни малейшей болтанки. Внизу Индия – одна огромная пустынная земля с крохотными клочками зелёных оазисов. Леса только в Кашмире, на севере. Сказочно красивые пейзажи, показанные в индийских фильмах, снимаются на богатых виллах или в нескончаемых павильонах киностудий. Их потом возили на самую большую из них, выпускавшую в год около четырёх сотен фильмов. Главным развлечением индусов кормили под завязку.

Мадрас. Аэропорт. Никто не встречает. Они ни слова не понимают по-английски. Наступила жуткая растерянность, заставившая признать свою никчёмность без знания языков. Ина пыталась объясниться на немецком языке, но он индусам не был знаком.

Представитель торгпредства предстал перед ними божеством. Николай, высокий интеллигентного вида блондин лет тридцати пяти, доставил их в торговое представительство, показал их жилище, присел за стол и заставил выпить для профилактики по рюмке коньяка. Вся его речь упиралась в профилактику.

Трёхэтажное здание Торгпредства было построено недавно и сверкало чистотой. На нижнем этаже располагался офис, на втором и третьем находились квартиры. Ина рассматривала огромную однокомнатную жилплощадь, и у неё от радости перехватило дыханье.

Окна до пола выходили на лоджию, кухня с холодильником и рабочей столешницей во всю стену под окном была не меньше комнаты, голубая ванна с белым, как лебедь, унитазом, большой коридор с альковом, в котором Ине порекомендовали устроить детскую комнату, чтобы холод кондиционеров не замораживал дочку.

Началось официальное представление сначала торгпреду, потом его жене. Именно она несла на себе обязанность по адаптации новеньких в небольшом коллективе из четырнадцати семей. Высокая элегантная сорокалетняя красавица рассказала Ине о правилах безопасности, традициях коллектива и о профилактике заболеваний, коих в Индии не счесть. На третий день она представила её женскому анклаву. Несколько семей проживали в городе, но на праздники и мероприятия собирались под одну крышу в большом кинозале.

История, религия и традиции Индии невероятно интересны. С ними их знакомили на экскурсиях, на свадебных церемониях, приглашали в торгпредство йога, демонстрирующего чудеса владения телом. Об этом можно написать целую книгу, но её как «совка» пока интересовал быт и образ жизни в маленьком «Эльдорадо».

Территория торгпредства была достаточно большой, чтобы по ней гулять, вокруг здания на газонах были высажены молодые пальмы, дорожки посыпаны красным гравием, за зданием находился небольшой огородик с бананами, два огромных дерева баньяна свешивали ветви и прорастали ими снова в землю. В корнях одного были замечены змеи, поэтому детям запрещалось подходить к нему. Спортивная площадка была гордостью торгпреда, она служила кортом и полем для игры в волейбол. Окружали её высокие пальмы. Всю картину дополнял бассейн с расположенной рядом сауной. Перед фасадом здания росло огромное дерево с пряным ароматом розово-красных соцветий. Его крона находилась прямо перед окнами их новой квартиры.

Распорядок жизни вдохновлял: поздний завтрак позволял выспаться, мужья спускались в офис, а жёны могли поболтать с подругами за чашкой кофе. Чаще всего собирались у армянки Иды. После наслаждения чашечкой настоящего кофе, только что смолотого ею из зёрен в ручной кофемолке, начиналось гадание на кофейной гуще.

Муж Иды Лёва закупал кожу и имел от фирм подарки. Однажды к Леве приехала комиссия, проверять качество закупок на фирме, во время которой случился конфуз.

– Вы учите местных отбору кожи?

– Учим. Раджа, покажи!

– Пойдёт, пойдёт, – перелистывая образцы, шептал индус. – Вманду, вманду, – громко говорил он, отбрасывал плохие.

Ида обожала свою трёхлетнюю дочь Анечку, которую родила очень поздно. Упругая, как каучук, пухленькая девочка с черными кудряшками и огромными глазищами была переполнена энергией и очень любила зажать в углу ребёнка, даже старше себя, и с наслаждением пощипать. Жаловаться было смешно, она была самой маленькой из всех детей.

Двери всех квартир выходили на узкую террасу с видом на огромную лоджию, расположенную на уровне второго этажа, больше похожую на футбольное поле. Там, по вечерам, все и просиживали в креслах свой срок.

– Лёва! Ты съел Анино яблоко?! – слышались крики Иды.

Лёва выходил на террасу в семейных трусах ниже колен, курил, опершись на перила, перекидывался шутками с женщинами, расположившимися на нижнем ярусе.

– Лёва, а почему у тебя такие трусы длинные?

– У настоящего мужчины короче не бывают.

Всё чаще и у Ины стала собираться тёплая компания. С ней сразу подружилась Галя Огнева. Её муж Саша отвечал за машинный парк. Итак, к вечеру приходила Галя, за ней заходил муж и оставался, заглядывала соседка… И как-то так получилось, что прикипели все к игре в карты на деньги.

Игра называлась «девятка». Раздавались карты на всех, у кого девятка бубен, тот ходил первым. Остальные раскладывали по обеим сторонам этой девятки и девяток других мастей свои карты. Нечего положить – клади денежку. Кто выложил карты первым, тот забирал деньги. Простенькая игра захватила не на шутку. За столом собиралось иногда по девять человек, и все приходили с мешком мелочи. Иногда просто сидели и болтали, иногда выпивали по чуть-чуть.

Именно в такой момент как-то зашёл и Лёва, без галстука и в шортах, рассмешил анекдотом, потом поставил ногу в шлёпанце на стул и, глядя на фото индианки над столом, прекрасно спел арию «Скажите девушки подружке вашей…», чем покорил всех женщин.

Кругленький, весельчак-оптимист Лёва. Он привёз с собой машинку для пошива обуви и создавал на ней обувные шедевры для маленькой дочки. Именно он организовал на тридцатилетний юбилей Ины поездку на фирму косметики, где всех одарили на год вперёд наборами пудры и кремов, а ей принародно вручили бронзовое блюдо с изображением богов.

Да. Ине стукнуло тридцать лет! Жизнь потекла, как полноводная спокойная река между тропических благоуханных берегов. По ней бесшумно плыли корабли Торгпредства, Посольства и Культурного центра.

После утреннего кофе все расходились по кухням готовить обед, потом кормили им мужей. Вечером мужья шли в клуб играть в бильярд, а жены, уложив детей спать, собирались на веранде. Ина с Галей частенько ходили в клуб поиграть в настольный теннис.

Многие не вылезали из бассейна, многие только здесь приобщались к искусству кулинарии, учились вязать, так как выбор пряжи был шокирующе велик. Два раза в неделю выделялись машины на две семьи для поездки на рынки за продуктами. Из униженных дефицитом попрошаек на родине все превратились в привередливых королев-покупательниц. Эта метаморфоза стала чуть ли не главным потрясением в новом для Ины мире.

Обычно поездка за продуктами начиналась с магазина круп, где их встречали более чем радушно: столько, сколько покупали русские, не покупал никто. Их усаживали на стулья, давали колу, оставалось только командовать, что и сколько насыпать. Несколько видов риса и макаронных изделий, горох, фасоль, жестяные банки масла земляного ореха, без вкуса и запаха, крекеры, печенья. Всего и не вспомнить.

Потом ехали за вырезкой к давно выбранному торговцу на рынке. Мяса продавалось мало. Иногда вырезки не доставалось, брали – какое было, и его приходилось тушить часа четыре, чтобы стало съедобным. Любимая Иной сметана продавалась только в одном малюсеньком магазинчике, одном на весь город, и была похожа на масло. Выход был найден. Ида привезла с родины закваску и научила всех делать мацони из молока, которое им ежедневно приносили под дверь гурки-слуги. Молоко было жирным, и мацони походило на сметану.

Сыр был только плавленый, продавался в коробочках и стоил дорого. Как-то Алёнка заболела, доктор выписал ей таблетки и посоветовал кормить сыром. Прекрасное лечение, подумала дочка, и стала требовать его постоянно: доктор прописал! С тех пор она без сыра жить не может.

Наличие на прилавках несколько видов свежей морской рыбы уже не удивляло. Готовили тунец, рыбу-капитан, крабов. Королевских! Очуметь. В Союзе был только хек, хек, хек. Его отваривали, выбирали кости и тушили с морковкой, луком и томатом. Получалось вкусно. Где наша не пропадала?

Итак, ещё на полпути четыре корзины на две семьи уже заполнили багажник. Впереди был самый любимый Круглый рынок – рынок одежды. Вокруг него находился куриный, овощной и фруктовый. Овощи были диковинными, в них ещё предстояло разобраться, но капуста, кабачки, помидоры и огурцы были похожи на свои, родные.

Фрукты! Впервые в жизни Ина напитала семейный организм витаминами. Несколько сортов бананов, яблок, папайи, дыни… Манго – королевский фрукт, трёх сортов, похожий на смесь вкусной и сочной груши с земляникой. Нет, слов не найти… Манго пожирали корзинами, особенно в сезон. Фирмы привозили его в огромном количестве в дар всем. Дар делили, и начинался разврат, пиршество вкуса. Мужчины ели полезную для них папайю, политую соком лимона.

Часто баловали себя курами «чикен-гриль» из китайской кухни или тонкой вермишелью с чудо приправой, от запаха которой можно было повредиться умом. Очень скоро пришло понимание, почему в древние времена из-за пряностей велись войны. Каким бедным казался теперь совковый стол с горчицей и перцем.

Через год прислали нового специалиста по закупке кожи. Его семью поселили в частном доме недалеко от торгпредства. Его жене Люде было невыносимо скучно одной, поэтому она часто приглашала Ину к себе в гости. В одну из таких встреч она в сердцах пожаловалась:

– Представляешь, с утра торчу у плиты, пытаюсь изобрести вкус. Попробуй: ни рыба, ни мясо. А теперь подойди к окну и понюхай, там во дворе слуги сварили просто рис с какими-то специями. Час слюнями давлюсь, а у меня одни деликатесы, но не манят…

– Пряности делают с пищей чудеса! – согласилась Ина. – Мы об этом только здесь и узнали.

– Проще было заказать китайскую еду. Быстро, дёшево и вкусно. Все, садимся за стол, если не понравится, занюхаем ароматом из окна.

Они пировали, переходя от блюда к блюду, и говорили о своей поварской безграмотности, вспоминали рабочие столовки с горчицей и солью на столах, картошку с селёдкой, сало с чесноком и неожиданно пришли к выводу, что не всё так безнадёжно на далёкой родине. «И дым отечества…» стал слаще и приятней.

Вкусив всё пищевое разнообразие, ставшее доступным, они затосковали по чёрному хлебу и селёдке. Их заказывали лётчикам, ждали командировочных из Союза, которые, зная эту тоску, везли, что проще, чёрный хлеб.

На самом верху служебной иерархии представительства находился торгпред, вторым звеном шли кураторы, потом специалисты и хозработники. Из специалистов выделялся закупщик табака с женой и сыном. Он, естественно, курил только сигареты «555», не докуривая до середины. Ими он подкупал хорошее отношение к своей персоне, но всё равно не мог победить общую зависть и злопыхательство. Его жена Анна занимала секретарскую должность, задирала нос, а сын был настолько неуправляем, что только подливал масла в этот костёр неприятия.

– Обезьяну завели в квартире и держат бедное животное на верёвке! Анна вчера готовила лягушек! Я чуть не задохнулась от вони!

Ина слушала пересуды и понимала, что не в простое женское общество она попала. Её пока не цепляли.

В выходные дни всех вывозили на автобусе к морю. Ехать приходилось через бедные кварталы мимо грязных озёр, в которых лежали буйволы, спасаясь от жары, и в которых индусы стирали бельё, отбивая его о камни, как четверть века назад стирали и в её деревеньке. Песок, редкие пальмы, ещё реже маленькие участки с молодым бамбуком. Ина вспомнила поля и луга России и никак не могла взять в толк, чем здесь кормят животных? Коровы и буйволы бродили прямо по улицам города, и их приходилось осторожно объезжать на автомобиле.

Через полгода Алёнка была с морем, а точнее с тёплым и ласковым Бенгальским заливом, с его пологими и длинными волнами уже на «ты». Сначала она училась плавать в бассейне, а потом и в морской стихии, с удовольствием качаясь рядом с Иной на волнах.

Море было и останется самым большим удовольствием и лучшим из воспоминаний об Индии. Море и бесконечный белый пляж из кварцевого песка, Марина бич. Волны накатывали на песок, потом медленно отступали, из норок сразу выползали сотни шустрых крабиков, ищущих что-то, известное им одним. Можно было идти вдоль моря и час, и два…

Торгпред казался замкнутым и недоступным. Его жена выглядела истинной аристократкой, одежда от модных домов сидела на ней великолепно. Осанка и гордо несомая голова заставляли внутренне преклоняться и подтягиваться.

Из кураторов выделялся Липатов Вася, брутальный мужчина, излишне требовательный ко всем нижестоящим, дабы ещё больше утвердить свой ранг почти зама торгпреда. Его жена Лена с огромными близорукими глазами была невероятно оптимистична, самоуверенна и жизнерадостна. Она давала оригинальные советы по любому вопросу и без оных.

Их семья дружила с семьёй Мешаевых, глава которой представлял «Международную книгу». Это был высокий худощавый и интересный молодой мужчина с определённой долей амбиций, не лишённый романтики, умный и эрудированный. Его жена в полной мере соответствовала мужу, с той только разницей, что была непомерно претенциозна. Обе семьи были из Москвы и, как следствие, с трудом скрывали высокомерное отношение к остальным смертным.

Ине стало понятно, почему жена торгпреда в приватной беседе посчитала нужным несколько раз напомнить ей, самой молодой и открытой женщине, о негласной инструкции в отношениях с окружающими: не раскрываться, не откровенничать, не вкладывать в дружбу того понятия, какое осталось на Родине.

Ина с таким понятием давно рассталась, но ошибок не избежала всё равно. Она, почти победившая болезнь физическую и семейно-психологическую, снова оказалась в замкнутой атмосфере с её иерархическими законами, где каждому культурно и обходительно указывали его место. Надо было привыкать жить и при «Мадридском дворе» Мадрасского торгпредства, интриги которого очень скоро дадут о себе знать со сменой руководства. Где-то через полгода авторитарного торгпреда сменил демократ, чья жена Людмила показалась всем простой и симпатичной женщиной…

Игорь органично вписался в эту структуру. Мужчины его не щипали, что было ниже их достоинства, а женщины были очарованы им в первый же праздничный вечер в посольстве, где он спел под гитару сладостную песню любви: «Опустила руки в море, изогнула чайкой плечи…»

Мастер на все руки, он был обласкан всеми тремя торгпредами, сменившими друг друга за три года. Золотые руки и простецкий юмор Игоря принимали на ура даже снобы. Девиз рабочего люда «Тащи с завода каждый гвоздь, ведь ты хозяин, а не гость» вызвал массу восторгов. Но работа в офисе «утомляла». Как-то Ина, накрывая стол к обеду, поинтересовалась его работой в офисе?

– Не работа, а сплошная борьба! – проглатывая еду, не пережёвывая, выдавил он.

– Уже интриги начались? – удивилась Ина.

– Нет. Просто борьба. До обеда с голодом, после – со сном. Сейчас вот поем и пойду бороться.

Но эта лафа скоро кончилась. Началось обучение приехавших специалистов английскому языку. Удивительное дело, но месяц уроков по особой программе обучения, выброс на место дисклокации по сборке станков, и… русский парень, не обучаемый языкам, заговорил бегло на совершенно незнакомом ему английском. Изумление Ины было неподдельным. Модная одежда сделала мужа абсолютно уверенным в себе стильным мужчиной.

– Мешаев спрашивал, чем ты интересуешься. Я сказал, что ты любишь фуги Баха.

Ина от души посмеялась его находчивости. Пришёл его звёздный час, растянутый на пятилетие. Неужели его так изменило благополучие? И только ли оно делает людей благородными, лёгкими, открытыми и очень привлекательными? Получается, что нищета и беды уродуют человека? Или бедность только испытывает человека на прочность, и не каждый её выдерживает? Вопросы всплывали, не требуя ответа, и исчезали.

– Я пригласил всех в гости, – вскоре обрадовал Игорь Ину. – Устроим праздник знакомства, назовём «Днём птиц».

– Никто ничего подобного не устраивает, и ты сиди тихо, – посоветовала ему она. – Я ещё не приноровилась к новым продуктам и плите. И что за праздник «День птиц»?

– Так здесь три семьи с птичьими фамилиями: мы, Галкины и Сорокины! – объяснил он.

Как Ина и предполагала, ей не удалось собрать для двадцати человек отличный стол. Зато мужу удалось внедрить легенду, что у него в Москве есть «волосатая рука». Несло парня…

Да, о птичьей фамилии… Святочное предсказание быть подмятой под огромную птицу, как оказалось, давно сбылось. Перед отъездом в Индию Ина приехала в гости к родным и пошла с братом в лес, где на них из глухого и тёмного места тихо вылетело нечто большое и страшное. Ина даже закричала от ужаса.

– Не бойся, успокоил брат, – это просто пугач, – и рассмеялся. – Твой родственник…

– Какой пугач? Сова!

– А на хохлятском – пугач! А ты его жена.

Ина опешила – предсказание сбылось! По возвращении домой она поделилась своим открытием с мужем. Тот в свою очередь был удивлён расшифровкой собственной фамилии и высокомерно заявил: – Сова – птица мудрая! И… мистическая! Ты забыла, как я тебе заговор сделал, и он сработал?

Ина помнила. В период их знакомства у неё на подушечке большого пальца вскочила необычная бородавка – столбиком. Она её постоянно теребила, чем ненароком и привлекала внимание. Игорь увидел и с энтузиазмом, присущим ему в любой демонстрации своей уникальности, взялся заговорить эту так называемую «куриную попку». Пошептал, сотворил, что не помнит, и сказал – жди.

Ина начисто забыла о бородавке, а когда вспомнила, её не было! Не простой парень, этот Игорёк, подумала она тогда. Не простой, подумали про него и все гости, собравшиеся у них в тот вечер. А Игорь вскоре объявил себя мастером женских стрижек, и это у него получилось! А после командировки в Ирак, где началась война, задержавшая его возвращение на полгода, Игорь превратился в героя.

Жить белым людям в Индии без болезни помогала профилактика, и главным её лекарством были признаны водка, виски и джин. Существовала система выписки продуктов из Союза один раз в год, потому что выписанные продукты везли морским путём. В набор входило всё, что в Союзе было дефицитом, плюс любое спиртное в любом количестве, поэтому местные джин и виски не разоряли, и только в особых случаях некоторые позволяли себе роскошествовать.

После получения заказов начинались домашние вечеринки. Кроме вечеринок в узком кругу особую роль играли праздники с небольшими концертами своими силами с элементами психотерапии: смехом и шутками. Все были молоды, изобретательны, поэтому капустники с каждым разом становились всё веселей. Особой статьёй шли приёмы в торгпредстве и в посольстве.

Торгпреда, праведника с замашками тирана, сменил относительно молодой и лихой демократ А.К., высокий и поджарый, косящий одним глазом. Хорош. Жена Людмила-Мила, выглядела чуть старше мужа-красавца и тайно страдала от этого. Она присмотрелась к окружению и приблизила к себе Лику, жену их куратора Николая, скромную, сдержанную молодую интеллигентную женщину, которая ни с кем близко не сходилась, чем и понравилась царице.

При А. К. Ина получила работу завхоза. Временно. Пришлось подписывать документ, по которому на неё возлагалась ответственность за новенькое здание стоимостью под миллиард и за представительские продукты в холодильнике. Собственно, этим холодильником она и заведовала вплоть до прибытия официального завхоза из Москвы, выдавая продукты для переговоров и приёмов по заявке секретаря шефа.

При А. К. наступила эпоха Ренессанса. Творческая инициатива масс выплеснулась не только в капустники, но и танцевальные вечера. А.К. на них блистал и всё чаще косил глазом налево. Правда, в таком маленьком коллективе он мог позволить себе вольность только глазам, ну, может быть, трудно скрываемой симпатией, коей и одарил вдруг Ину. Сама она этого старалась не замечать, зато прекрасно заметила Мила и нахмурилась. Теперь Ине оставалось только проколоться.

В торгпредстве было десять детей почти одного возраста: от пяти до десяти лет. Они без страха гуляли по огороженной высоким забором территории, купались в бассейне и раз в неделю выезжали вместе с родителями на море. Школьников возили в школу при посольстве.

При А. К. назрел вопрос разнообразить их свободное время, а поскольку Ина занималась с детьми в прошлой жизни, то от неё потребовали предложений. Она выступила с речью, в которой констатировала, что свободное время деток оставляет желать лучшего, и эта фраза произвела впечатление. Понравились и предложения по разнообразию детского досуга. Была выделена детская комната, стены которой были разрисованы силами творческих умельцев, которая стала центром всех мероприятий и кружков. Особыми праздниками становились дни рождения деток. Чем веселей проходили они, тем больше хмурилась Мила. Коллектив понял, что Ина в опале, и быстро отреагировал.