Текст книги "Нескромные желания"

Глава 12

Франческа выбежала на свежий воздух, и Алекс медленно вышел в коридор, желая убедиться, что она действительно покинула дом.

Он давно ждал возможности порыться в ее вещах, и сейчас решил воспользоваться моментом. Он не вынесет еще одной ночи в одной комнате с ней, если не узнает правду об этих бумагах.

Перескакивая через ступеньки, он взбежал наверх. Дверь спальни была приоткрыта – это Агнес приходила прибираться, и было так странно, что Сары там нет.

Неужели они вернулись из Берлина всего неделю назад? Ему казалось, что прошла целая вечность. И все это время он добивался ее. Бедный Уильям, как он мог это выносить?

Бедный, влюбленный Уильям. Эта жестокая женщина обманывала его ради денег, использовала как прикрытие для своих тайных махинаций. Вполне вероятно, что Кольм организовал его убийство, учитывая все то, что рассказала Сара. И если Кольм и ее использовал...

Он не хотел думать о последствиях подобного варианта, и недоумевал, почему ему хочется верить, что она невиновна, что все, что она рассказала ему, – не хитрое переплетение лжи. Она призналась, что знает Кольма и работает на него. Она ждала доставки бумаг. Она хладнокровно соблазнила Уильяма, чтобы с его помощью проникнуть в Англию с единственной целью – передать по назначению бумаги.

Но, прежде всего она была искусительницей, сиреной, иллюзией.

Мечтой.

Он должен быть сильным, решительным, даже жестоким. Не допустить, чтобы мечта встала на его пути.

Он стал выдвигать ящики шкафа, где хранились костюмы Сары.

Сверкающая иллюзия из кисеи и газа. Скрывающая и обнажающая. Суть и сущность Сары Тэва.

Перебирая костюмы, Алекс увидел те, в которых она для него танцевала, и судорожно провел рукой по тонкой ткани.

Бумаг он не обнаружил; разве что блестки содержали какой-то тайный код. Будучи достаточно подозрительным, такую возможность он не мог исключить.

Он принялся рассматривать костюмы, которых еще не видел. Один состоял из крошечных чашечек и прозрачных шаровар, разрезанных по бокам, от чего воображение Алекса тут же заработало в полную силу. Еще здесь был пояс и лиф из полых, соединенных между собой шелковых колец, которые не закрыли бы и родинку, не говоря уже о миллиметре кожи; крошечная кружевная накидка, явно набрасываемая на голое тело; пояс с подвязками и нагрудные чашечки из кружева и тонких золотых колец; лифчик из тончайшей сетки, расшитой сверкающим бисером, который едва прикрывал соски.

Эти прекрасные, тугие соски – он потер пальцем вышивку, и его обдало жаром.

Он подавил желание и засунул костюмы обратно в ящики. Не хватало только мечтать о сосках Сары, когда они доступны любому – за определенную цену.

Дальше была одежда, пропитанная ее запахом. Все черное, чопорное, достойное. В карманах пусто. Среди юбок и нижнего белья он тоже ничего не нашел. Белье было скромным, из муслина и хлопка, ничего эротичного, не то, что костюмы, в которых Сара демонстрировала свою наготу за деньги.

Почему же он так возбудился, полыхая, словно пламя? Почему плоть стала твердой, как камень?

Алекс занялся чемоданами в поисках потайных мест под подкладкой, под замками, между слоями тонкого, потертого картона.

Ничего роскошного у Сары Тэва нет. Ни денег, ни драгоценностей. Все ушло. Теперь эта женщина на все готова, чтобы остаться живой легендой.

Все в ее рассказе сходится – и не сходилось.

В верхнем ящике туалетного столика Алекс нашел золотые цепочки, которые во время танца обхватывали ее руки, свисали в ложбинке между грудями. Ему казалось, что он прикасается к ее телу, ощущает нежность и бархатистость ее кожи.

Ему хотелось заковать ее в эти цепи, приковать к своей постели, своему телу, своей душе. Боже, он погиб. Стоило закрыть глаза, и воображение рисовало ему одну и ту же картину: Сара совершенно голая скользит по сцене.

НЕТ! Черт побери, нет! Он не имеет права... И тут его плоть, не выдержав испытания, излилась.

– О Боже, мы тут уже целую вечность, – простонала Филиппа. – Мне пора. Меня будут искать.

– Это я тебя ищу, – пробормотал он, снова заваливая ее на постель. – Разве тебе не нравится, как все придумано? Нам и шевелиться не надо. Не уходи!

– Я должна идти. – Филиппа села и стала судорожно одеваться.

– А что он за человек, твой муж? – словно невзначай спросил он и тут же спохватился: – Нет, я поклялся не задавать вопросов...

– Он очень спокойный, очень добрый, – ответила Филиппа. – Очень... совсем лишенный воображения.

– Ну конечно, я мог бы и догадаться.

– Поглощен идеей греха.

– Неужели? И при этом даже не подозревать о том, что творится у тебя в душе.

– Узнай он, ему наверняка стало бы дурно.

Филиппа поднялась, одернула платье, хотя вряд ли ему можно было придать свежий вид после того, как оно несколько часов провалялось на полу.

– Муж проявляет любопытство только к чужим тайнам.

– Однако твои грехи ничто по сравнению с тем, что говорят о женщине, которая гостит сейчас в Миэршем-Клоуз, – заметил он. – Вот это штучка! Ты просто святая, если то, что я слышал, правда.

– Ручаюсь, что это правда, – сказала Филиппа наигранно безразличным тоном. Ей не хотелось говорить о Саре; ему незачем знать, что она как-то с ней связана.

Он почувствовал, что она отдалилась, и привлек ее к себе.

– Ты ангел. Ты – амазонка.

– А ты, – она накрыла рукой его возбужденную плоть, – ты бычок, любовь моя.

– О Боже, не уходи.

– Не искушай меня... – взмолилась она.

– Это ты меня искушаешь, – прошептал он, прижимая ее к стене. – Подними платье, моя амазонка. Ты не можешь уйти, пока я еще раз не возьму тебя.

Наконец-то она освободилась от него, размышляла Франческа, вот уже полчаса бродя по землям Миэршема. Только от него, потому что повсюду за ней неотступно следили невидимые глаза.

Но не он. Только не он.

Она присела у небольшого пруда, плеснула водой в разгоряченное лицо и осмотрелась. До самого горизонта простирались изумрудные луга.

День выдался великолепный; ярко светило солнце, в небе нe было ни облачка. Идеальный образец настоящего летнего дня в Англии.

Франческа сжала кулаки. Как опрометчиво было с ее стороны выдать себя за совершенно непохожую на нее женщинy, взять на себя ее грехи и пытаться ей во всем подражать. И все из-за того, что Алекс ей угрожал, пытаясь подчинить ее себе.

В этот погожий солнечный день все, что она делала на протяжении последней недели, показалось ей легкомысленным, безответственным и непорядочным. Даже само нахождение в его доме. Она чувствовала, что изменилась, притворяясь Сарой. Иначе и быть не могло.

Она оказалась уязвимой и только сейчас начала понимать и ту власть, и ту страсть, которыми обладала Сара.

Особенно власть.

Боже! Она могла подчинить себе всех этих мужчин одним движением бедра. От сознания этого кружилась голова даже у нее, неопытной и неискушенной.

И потом, взять власть над таким, как Алекс Девени...

Она не думала, что вынесет его поцелуи, потому что ненавидела его.

Но эти поцелуи... эти поцелуи вызывали еще неведомые ей ощущения. Эти поцелуи дразнили, будоражили и заставляли желать большего.

Что она знала о поцелуях? Все, чему она научилась, это лишь демонстрировать свое тело. И поняла, что это тело сводит его с ума.

Возможно, это и неплохо. Но что нашло на нее утром, когда она решила бросить ему вызов и в итоге оказалась в том же самом положении, что и раньше?

Он. Его высокомерие. Его самонадеянность.

И все это таинственное дело с Кольмом.

Еще раз, подумала она, вставая. Всего только раз она сможет выставить себя на всеобщее обозрение и получить за это сто фунтов. Исключительно для того, чтобы он убедился в ее порочности. Ведь именно такой он ее считает?

Она что, сошла с ума? Неужели она хочет его спровоцировать?

Он и так уже доведен до предела, балансируя между любопытством и одержимостью. Доведен Сарой.

Нет, ею, Франческой.

Это власть женщины...

Она повернула к дому. С холма заметила фигуру, то пропадавшую в тени, то вновь появлявшуюся, которая двигалась крадучись. У Франчески мурашки побежали по телу.

Это оказалась женщина. Рассмотрев ее, Франческа узнала Филиппу. Она прячется? Или просто пытается избежать встречи с ней?

Филиппа сбилась с ноги, заметив Франческу. Но это было лишь минутное замешательство. Ей нечего бояться. Сара не могла видеть, откуда она вышла. И все же Филиппа задрожала. А что, если видела?

О Господи, она не вынесет скандала именно сейчас. И убьет любого, кто помешает ей посещать этот милый сельский домик.

Надо отвлечь Сару, чтобы не задавала вопросов.

– Добрый день, Сара, – поздоровалась Филиппа. – Прекрасный день для охоты на самца. – Она намеренно пошла к дому другой дорогой.

Всегда в раю найдется змея, готовая ужалить, раздраженно подумала Франческа. Впрочем, иного она и не ожидала. Филиппа ненавидела ее, ненавидела Сару.

Только... только почему-то сегодня Филиппа была какая-то другая. Франческа обернулась и посмотрела ей вслед. Что-то изменилось, но она не могла понять, что именно.

И вообще ей до этого нет дела.

Вернувшись с прогулки, Франческа столкнулась у дверей с Джудит.

– Бог мой, – застонала Джудит, опираясь на перила. – «Оно» еще здесь. «Оно» преследует меня. Сгинь! Сгинь! Алекс!

Тут же появился встревоженный Уоттен.

– Мадам, мадам...

И Алекс, сбежавший вниз по ступеням.

– Ради Бога, мама...

– Я думала, никакой опасности нет. Решила пойти в гостиную моего собственного дома и провести время за шитьем – и смотрите, кто вошел в парадные двери. Объясни, Алекс. Почему это создание все еще в моем доме? Я считала, что ты откупился от нее.

Алекс был вне себя.

– Отведи ее в гостиную, Уоттен, и принеси ей чаю. Пошли кого-нибудь за Филиппой, чтобы составила ей компанию. А ты, – он указал на Франческу, – пойдешь со мной.

Она мгновенно напряглась:

– Это обязательно?

– Обязательно. – Алекс схватил ее за руку и подтолкнул к библиотеке. – Тебя нельзя выпускать одну из дома. Ты опасна.

– Возможно, – пробормотала она. – Чего вы хотите? – Тебя...

Он подавил свои низменные инстинкты.

– Рассказать о записке, полученной с почтой. Аластэр, как всегда, проявил деловую хватку. Я не рассказывал об Аластэре? Он не выносит, когда кто-то его опережает. Таков наш Аластэр. Его способность распространять сплетни обернулась для нас целым рядом приглашений.

Франческа опустилась на стул.

– Чего вы добиваетесь? – Тебя...

– Завтра вечером едем в Тафтонборо. В дом Селфриджа. – Оказалось, Аластэр продумал все. Он желал сидеть только в первом ряду, несмотря на свою нетрадиционную ориентацию. Исключительно потому, что хотел везде быть первым. Он пришел в ужас, узнав, что пропустил дебют Сары Тэва. И сейчас всеми силами старался исправить эту оплошность, играя тем самым на руку Алексу.

– Почему вы не хотите сказать мне, в чем дело? – Алекс переложил бумаги на столе, потом взглянул на нее.

– Потому что это не обязательно тебе знать. – Она долго смотрела на него.

– Дело не в этом. Просто вы считаете, что я уже все знаю.

– А ты знаешь? – вкрадчиво спросил Алекс. Он перерыл все ее вещи, ничего не нашел, но по-прежнему считал, что она знает, где бумаги.

– Сколько раз мы будем к этому возвращаться?

– Много раз. У нас масса времени, Сара. Ты никуда не денешься. И я узнаю правду.

Она поежилась.

– Вашу правду.

– Любую правду. В том числе и правду Сары Тэва. Просто интересно, какова она, эта правда?

О, вот и наступил момент – прекрасная возможность рассказать ему все. Как он отреагирует, если узнает, что она вовсе не Сара?

Нет, не сейчас, надо еще подождать.

– Танцы Сары. Вот все, что она, по-вашему, умеет.

– Нет, не все, – пробормотал он, и перед его глазами мгновенно возник образ Сары, которая танцует перед мужчинами, а потом отдается им во всех мыслимых и немыслимых позах.

Эта женщина в своем скромном траурном платье способна совратить и святого.

– О да, я знаю, что вы думаете, – язвительно заметила она.

– Я знаю то, что знаю, Сара, и это лишь затишье перед бурей.

Что он имеет в виду? Свои необузданные желания или фурор, который произведет ее танец? Все это так тесно переплелось. И не в ее силах распутать этот узел.

Ей все труднее противостоять Алексу.

Алекс, в свою очередь, не знает, что делать с ней, с этим ее самоуверенным, холодным видом, который буквально бесит его. Она загадка, которую он не может разгадать. Отступиться тоже не может.

Как же соблазняют искусительницу?

Алекс заметался по библиотеке, не в силах думать ни о чем другом.

– И все же солнце по-прежнему сияет, ничто не предвещает бурю, несмотря на прогнозы сэра Алекса Миэра, – язвительно сказала она. – Зачем вам ехать в Тафтонборо, Алекс? Наверное, собираетесь искать там что-то очень важное, если я снова понадобилась вам, чтобы отвлекать этих мужчин?

Он подошел к ней, склонился и прикоснулся к ее губам.

– Для меня нет ничего важнее этого. – Франческа не отстранилась. Тогда он приник губами к ее губам, и она раскрылась ему навстречу, словно бутон. – И вот этого... – Он обхватил ладонями ее лицо и еще крепче прижался к ее губам, вовлекая ее в головокружительный водоворот страсти.

Ему казалось, что какая-то сила затягивает его в омут, и он не может ей противостоять. И этой силой была она, в плотно облегающем фигуру платье, ее крепкая, высокая грудь и завораживающие губы.

Алекс вновь был совершенно очарован и на этот раз почувствовал в ее поцелуе зарождающееся желание.

Казалось, и она не может совладать с собой.

Свежо предание... Ни одна женщина не умела владеть собой так, как Сара. И сейчас он мог наслаждаться лишь этим моментом полного обладания ее губами.

Он мягко привлек ее к себе. Она не сопротивлялась, и он, обнимая ее, почувствовал ликование.

Она была идеальна для него – идеальна. Словно создана для него, для его крепкого тела. Создана для любого мужчины... Эта предательская мысль подкралась внезапно.

Она способна заставить мужчину забыть обо всем, но лишь на какой-то момент. После чего реальность обрушивается на него подобно урагану.

Он отстранился, удерживая ее рукой за талию, все еще чувствуя сладостный вкус ее губ.

Она выглядела слегка ошеломленной, губы ее приоткрылись, глаза мерцали чувственным светом.

– Вы нашли, что искали? – прошептала она, вдруг остро ощутив его жар, его могучее тело, его руку на плече. Увидела свет, струящийся в окна, услышала голоса за открытой дверью.

Голоса Уоттена и Филиппы. И обеспокоенный голос Маркуса.

Но в волшебном мире объятий Алекса она чувствовала себя защищенной. Этот головокружительный поцелуй превратил ее во Франческу Рэй, она снова стала самой собой.

Сара проглотила бы такой поцелуй, словно конфетку, даже не распробовав, целиком.

А Франческа Рэй не могла себе такого позволить.

Она распрямилась, желая показать, что ей не нужны ни его поцелуи, ни его власть над ней. Его рука заскользила по ее руке, по груди, к запястью, претендуя на то, чего она не желала отдать.

– А ты? – пробормотал он, когда она отстранилась, с недоумением глядя на него, и добавил: – Нашла что хотела?

«Да, – подумала она, вскинув брови, как это сделала бы Сара, словно не поняла, о чем речь. – Я нашла тебя».

Алекс ничего не мог с собой поделать. Его неотступно преследовали воспоминания о поцелуе, о ее теле в его объятиях, и при малейшей возможности он стремился остаться с ней наедине.

– Вероятно, миледи пожелает осмотреть окрестности, – предположил он, когда Уоттен вошел доложить, что ленч подан. – Ты ездишь верхом?

Он не ожидал утвердительного ответа. Но движимый какой-то дьявольской силой, задал этот вопрос, чтобы подчеркнуть свое превосходство над ней, как-никак он пэр Англии, а она распутница низкого происхождения. Казалось, он стыдился своих чувств к ней. Хотел увезти ее из дома и овладеть ею.

Или, по крайней мере, убрать ее с глаз Джудит и Филиппы.

– Вы же знаете, что я не езжу верхом, – холодно ответила она, словно прочитав его мысли.

– Жаль, – пробормотал он. – Ну, тогда возьмем коляску с пони. Уоттен, распорядись, пожалуйста.

– Хорошо иметь дворецкого, – пробормотала Франческа. – И как только люди обходятся без него?

– Тебе это, полагаю, известно.

Она встретила его сверкающий взгляд с той же безмятежностью, что и раньше.

– Полагаю, да. – Тетя Ида была противницей столь фривольной демонстрации их положения. Она считала, что можно обойтись кухаркой, домоправительницей, служанкой для верхнего этажа и сезонными работниками. Все остальное делалось по книге миссис Битон.

Алексу вряд ли доводилось слышать нечто подобное; тема была исчерпана, но Алекс так смотрел на Франческу, что ей показалось, будто он пригвоздил ее своим взглядом к месту.

К счастью, Уоттен был расторопен. Проводил Джудит, Филиппу и Маркуса в столовую и одновременно приказал подать коляску, чтобы они больше не столкнулись с Франческой.

И даже не забыл о соломенной шляпе для Франчески, заботливо положив ее на сиденье.

– Без кучера? – пробормотала она, усевшись у низкого бортика коляски.

– Я не безрукий, чтобы не справиться с этой старушкой, – сказал Алекс, похлопывая ладонью запряженную в коляску кобылу. Он устроился рядом с Франческой, заняв почти все узкое сиденье, и дернул вожжи. Коляска неторопливо покатилась вдоль дома, к полям.

Это было роскошное, тщательно ухоженное имение, с сотнями акров земли, которая возделывалась как самим Алексом, так и десятком арендаторов, живших в аккуратных уютных домиках, разбросанных тут и там. Они давно миновали тот пруд, у которого она уже побывала, и сейчас ехали по дороге, ведущей в глубину парка Миэршема.

Парк был поистине сказочный, темный и светлый, грозный и спокойный. Плечо Алекса касалось ее плеча. Они были одни в этом волшебном лесу, а злая ведьма Джудит осталась в замке! Кто знает, что она там наколдовала, какие заклинания набормотала, какие чародеи прячутся за деревьями?

Алекс был кудесником, с его опасным ртом и недоверчивым взглядом. Он хотел одного, верил в другое и пытался соединить эти противоречия в единое целое, чтобы понять ее.

А Франческа была чаровницей, околдованной им.

Чего никак не могла себе позволить.

Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев, хлопаньем крыльев, пением птиц, журчанием воды в ручейках, стуком копыт кобылы.

Алекс был так близко, слишком близко. Ему не нужны слова. Она и так видит все, что окружает ее: богатство, нажитое поколениями, гордость обладания этой землей, привилегиями и рождением.

Он изо всех сил старался преодолеть свое влечение к ней, изгнать ее из своей жизни. На какое-то мгновение ей показалось, что он хочет избавиться от нее здесь, в лесу.

Но Сара будет преследовать его – он это знает. Он остро чувствовал ее близость. Она тщательно скрывала свое любопытство, лицо ее оставалось безмятежным, и он вновь ощутил раздражение от того, что ей нет дела до земли его предков, его семейной гордости.

Но его желание обладать ею не ослабевало. Он добьется своего и отошлет ее прочь.

Алекса раздирали самые противоречивые чувства. В нем боролись два желания: овладеть ею и оставить ее в покое. Он понимал, что она для него опаснее Евы.

Вероломная, хитрая... скользкая, как змея, она впилась в его душу своим ядовитым жалом, отравила его кровь...

Он должен освободиться от нее...

Он судорожно сжал поводья, резко развернул кобылу и направил в ту сторону, откуда они приехали. Быть может, там их ожидает мрак и невыносимая боль?

Черные тучи заволокли небо. Надвигалась гроза.

Если он снова поцелует ее, не сразит ли его молния?

Предзнаменования и предостережения – и Сара была средоточием их.

Франческе тоже было не по себе. Она чувствовала, что Алекс сгорает от желания, сопротивляется ему, жаждет завладеть ее душой.

Борется с ее желанием противостоять ему, защитить себя и сохранить секреты Сары, чего бы ей это не стоило.

И ей придется дорого заплатить, потому что она уже назвала цену, поступилась всеми нравственными принципами, на которых воспитывалась. Путь до падения совсем короткий, скорее она превратится в Сару не только на словах, но и на деле.

Но она уже все для себя решила; главное сейчас – удержать Алекса на расстоянии.

Хотя Сара выбрала бы совсем иное.

Как скоро наступит момент расплаты?

Возможно, скорее, чем они доедут до дома. Пламя чувственности уже полыхало, и укрыться от него ей было некуда.

Она вдруг почувствовала себя в западне – а он еще ни словом, ни жестом не выдал своих намерений.

– Я хочу пройтись, – сказала она, и в тишине ее голос прозвучал как-то вымученно.

– С чего это, Сара? До дома еще добрых две мили. – Она боялась взглянуть на него.

– У меня все тело затекло. Мне нужно размяться. – Ее страшила его близость и собственная беспомощность.

– Это не то, что тебе нужно.

Она вся сжалась. Ну вот, ей снова придется сопротивляться его натиску. Это просто невыносимо. Уж если быть честной, то не это ей нужно.

Но она все еще не знала, хочет ли его.

Он почти слился с ее телом – так близко он сейчас был, так грозен, так разгорячен. Он мог бы взять ее прямо здесь, в этом лесу, и никто не услышал бы ее стонов.

Но этого она тоже не хотела, а все возможности сопротивления уже исчерпаны.

Молчание и презрение – вот ее оружие.

– А что, по-вашему, мне нужно, милорд?

Тут он повернулся, и она поняла, что ей не укрыться от этих горящих глаз и его неутолимой жажды обладать ею. И что он привез ее сюда именно затем, чтобы околдовать, беззастенчиво соблазняя поцелуями.

Он приподнял рукой ее подбородок.

– Вот что, – пробормотал он, скользя пальцами по ее бледной, нежной коже. – Вот что, – он провел пальцами по ее презрительно сжатым губам, – и вот что, – он припал губами к ее губам в нежном поцелуе, и волна удовольствия захлестнула ее.

Всего лишь поцелуй, и она в смятении.

– Мне нужно одно, – заявила Франческа, – взять заработанные деньги и исчезнуть.

Совсем не таких слов он ожидал в это почти романтическое мгновение; но ничего другого и нельзя было ожидать от нее. Она ничего не подарит. Ей за все надо платить. Сначала он застал ее врасплох, но теперь она уже подсчитала, какую выгоду ей сулит его желание обладать ею, и сумма получилась кругленькая.

Его охватило знакомое чувство ярости.

– Я еще не закончил с тобой, Сара Тэва. – Его голос дрожал от негодования. Эта шлюха не желает подарить ему даже поцелуй при свете дня. – Это только начало. – Он дернул вожжи, и кобылка затрусила к дому. – И клянусь, Сара, ты будешь молить Бога, чтобы не наступил конец.