Текст книги "Древний Египет. Подъем и упадок"

Каа, последний фараон I династии, умер около 2750 года и по установленному обычаю был похоронен в царском некрополе Абидоса. Похоронный кортеж с телом царя вышел из «дворца вечности», окруженного оградой из необожженного кирпича, и медленно направился на кладбище, где фараону надлежало покоиться среди могил предков. Выбранное место соседствовало с глубокой расселиной среди скал – которая, по поверьям древних египтян, была входом в загробный мир.

Вместе с телом царя в погребальную камеру поместили большое количество утвари, которая должна была поддерживать его существование в загробном мире. По периметру захоронения Каа располагаются сопутствующие могилы, где похоронены его слуги. Эти несчастные должны были прислуживать своему господину на том свете. Когда погребение завершилось, вход в камеру был закрыт и опечатан в присутствии наследника Каа – нового фараона Хотепсехемуи.

Так произошла бескровная передача власти от одного царя к другому. В этот момент вряд ли кто-то мог предположить, что Хотепсехемуи откроет совершенно иную эпоху в египетской истории. Поздние же летописцы прозвали его первым царем новой династии. Причиной этому послужило неожиданное решение нового царя покинуть Абидос, где более трех столетий хоронили владык Египта, и перенести кладбище на много миль севернее. Выбранная им Саккара располагалась неподалеку от Мемфиса.

Нам неизвестны причины, побудившие Хотепсехемуи перенести царский некрополь в Саккару. Возможно, он был связан кровными узами с одним из местных родов или ему было важно, чтобы его гробница находилась не где-нибудь в Верхнем Египте, а в месте соприкосновения обеих частей страны. В любом случае архитектура усыпальницы Хотепсехемуи соответствует ее необычному местоположению. Если в прежние времена для строительства гробниц египтяне использовали высушенный на солнце кирпич, то эту гробницу вырубили в скале. Вход в гробницу ориентирован точно на север, а не на рельеф местности. Вместо обычной погребальной камеры, окруженной кладовыми, гробницу пересекает длинный коридор, к которому по бокам примыкают длинные галереи. Внутренняя планировка заканчивается анфиладой комнат, напоминающих современные изолированные квартиры. Собственное посмертное существование серьезно беспокоило Хотепсехемуи – и в загробном мире он хотел жить по-царски, со всеми удобствами. Фараоны Ранеб и Нинетчер последовали его примеру и тоже построили свои усыпальницы в Саккаре.

Тем временем при Второй династии в обществе растет напряженность, которая в середине правления Нинетчера (ок. 2700 года) выливается в гражданскую смуту. Палермский камень туманно сообщает о «разрушении Шем-ра и северного [селения?]». Если предположить, что Нижний Египет действительно временно вышел из-под контроля центра, то становится ясно, почему имена двух или трех фараонов, правивших после Нинетчера, не встречаются на юге страны. Сосредоточенность царей I династии на делах Верхнего Египта могла спровоцировать недовольство населения севера.

Во второй половине правления II династии, судя по имеющимся свидетельствам, происходит дальнейшее углубление кризиса. Через три-четыре поколения в покинутом Абидосе вновь начнут хоронить монархов. Такое решение принял царь, который – уникальный случай в истории Египта – объявил себя земным воплощением не Гора, а Сета, бога пустыни и покровителя города Нубт. Трудно сказать, что толкнуло его на такой радикальный шаг. Возможно, позиции этого царя сильнее всего были на юге страны, где получил распространение культ Сета. Однако в остальном фараон Сет-Перибсен (ок. 2680 года) вовсю использовал традиционные атрибуты царской власти. Его усыпальница в Абидосе копирует образцы погребальной архитектуры Первой династии, что является своеобразной отсылкой к истокам Царского Египта. Кроме того, Сет-Перибсен был вторым после Каа фараоном, который построил отдельный погребальный дворец в Абидосе.

Таким образом, материальные памятники этого времени свидетельствуют об активизации центробежных сил. Страна, с таким трудом объединенная прежними фараонами, была вновь расколота, а сам институт царской власти подвергся серьезным испытаниям впервые со времен войн за объединение. Сейчас Египет нуждался в сильном правителе по типу Нармера, способном повести за собой народ и вернуть монархии утраченное величие. Таким человеком стал Хасехем (ок. 2670 года) – последний фараон II династии.

Без Хасехема древнеегипетская цивилизация никогда не прошла бы этап становления, а египтяне так и не построили бы прославившие их пирамиды, храмы и гробницы. Само имя «Хасехем», означающее «появление силы», как нельзя лучше отражает замыслы фараона, которые он сполна воплотил в жизнь. Хасехем сыграл ключевую роль в древнеегипетской истории, так как при нем произошел переход от архаической культуры, унаследовавшей многие черты доисторического прошлого, к прогрессивной цивилизации нового типа.

Как и Сет-Перибсен, Хасехем, вероятно, был уроженцем юга, где находился центр его власти. Особое внимание он уделял Гераконполису, посвятив местному храму статуи и каменные сосуды, а также воздвигнув за городом массивное сооружение, получившее обозначение «Форт». «Форт» является самым древним кирпичным строением в мире: его десятиметровые стены стоят уже боле 4,5 тыс. лет! Кроме того, Хасехем восстановил традиционную систему царских титулов и объявил себя воплощением бога Гора, что свидетельствует о его желании править согласно освященным временем обычаям.

Однако определяющим для исторических судеб Египта было не соблюдение формальных традиций, а твердое решение объединить всю страну под одним началом. Две статуи царя в натуральную величину из Гераконполиса изображают его в облегающей одежде, которую фараоны надевали по случаю празднования юбилея правления, – одного из древнейших царских праздников. На постаментах статуй вместо традиционных титулов показаны скорченные фигурки поверженных врагов. Сопровождающие надписи сообщают о «47 209 северных врагах». На двух каменных сосудах из того же храма изображена богиня-стервятник Верхнего Египта Нехбет, которая восседает на кольце, внутри которого вписано слово «мятежники», а надпись гласит: «в год покорения Нижнего Египта». Судя по всему, эти источники сообщают о походе Хасехема против восставшего севера и его последующем подчинении. Успешное воссоединение обеих земель Хасехем отметил сменой имени и титулов. Теперь он стал Хасехемуи – «появление двух сил», с дополнительным эпитетом «тот, в ком умиротворились оба бога»[27]27
  Существует и другой вариант перевода имени этого царя: «Воссиявший жезлом» и, соответственно, «Сияющий двумя жезлами (власти)». (Прим. перев.)


[Закрыть]. Царский серех увенчали сокол Гора и зверь Сета. Смуте был положен конец, порядок восстановлен, а враги склонились перед волей царя.

Прямым следствием консолидации страны стало оживление ее экономической и культурной жизни. Правительство вновь установило жесткий контроль над ресурсами страны. Палермский камень сообщает о восстановлении регулярной переписи, целью которой был учет «золота и земли», то есть минеральных и сельскохозяйственных богатств Египта. Пополнив казну, египтяне без труда восстановили торговлю с Ближним Востоком. Но теперь их целью была не южная Палестина, а город Кебен (греческий Библос, современный Джебейль к северу от Бейрута). Чтобы укрепить дружеские отношения с этим городом, Хасехемуи даже послал местному храму в качестве дара каменный сосуд со своим именем. Купцы из Кебена, в свою очередь, поставляли в Египет такие необходимые материалы, как кедровое дерево и олово. Кедровое дерево было важно для судостроения, поскольку Египет испытывал недостаток в высококачественной древесине, а большие корабли были так необходимы для торговли с Восточным Средиземноморьем. Надпись на Палермском камне, датируемая семнадцатым годом правления Хасехемуи (ок. 2655 года), сообщает о строительстве корабля. Свидетельством торговли оловом могут послужить бронзовые чаша и кувшин из царского погребения в Абидосе. Это самые древние изделия из бронзы в долине Нила.

Открытие передовой технологии бронзы и увеличение доходов от торговли стимулировало строительную деятельность фараона. Без преувеличения можно сказать, что Хасехемуи был самым неутомимым строителем в истории Древнего царства. По всему Верхнему Египту им были возведены новые храмы и завершено строительство святилища в Гераконполисе. Как и Сет-Перибсен, Хасехемуи построил свою гробницу в Абидосе. Даже Гераконполисский форт меркнет перед ограждением его гробницы, которое стоит по сей день. При строительстве гробницы Хасехемуи зодчие руководствовались новыми решениями, соединив архитектурные традиции как Первой, так и начала Второй династии. Фараон словно хотел подчеркнуть, что его правление подвело итог всему предшествующему развитию египетской цивилизации. Он словно заглянул в будущее: погребальная камера выложена из тщательно обработанных известняковых блоков в доселе невиданных масштабах. Иными словами, усыпальница Хасехемуи опередила свое время.

Раньше ученые считали, что Хасехемуи ограничивал свою строительную деятельность только Верхним Египтом. Но, как показали недавние раскопки, строил он и на севере. Вдали от Саккары и от современных туристических маршрутов, куда не заходят даже погонщики верблюдов, в песках пустыни лежат руины гигантского строения. Хотя его стены отчетливо видны на фотографиях, сделанных с воздуха, на земле они воспринимаются как низкая гряда холмов. Размеры этого сооружения впечатляют: приблизительно 400 м в ширину и 800 м в длину. Неудивительно, что местные жители называют его Джизр эль-Мудир, то есть «жилище господина». Частичные раскопки показали, что его стены были выложены из огромных каменных блоков, уложенных наклонно, а углы укреплены рядами кладки на растворе. Пока что не найдены надписи, которые позволили бы установить дату строительства Джизр эль-Мудира – но вполне вероятно, что это сооружение было возведено при Хасехемуи. Таким образом, это третье монументальное строение времен его царствования. Несомненно, что на стадии завершения это был самый большой и впечатляющий памятник, который доводилось видеть Египту. Страна стояла на пороге новой эпохи.

В наши дни от былого величия Джизр эль-Мудира не осталось и следа. Причиной такого упадка стала не нерадивость строителей, а расположенная невдалеке ступенчатая пирамида царя Нечерихета. Создатели первой египетской пирамиды, так же как их потомки, увидели в соседнем памятнике источник строительного камня. Не утруждая себя изнурительной работой в каменоломнях, они использовали каменные блоки из стен Джизр эль-Мудира для сооружения еще более грандиозного памятника.

Результатом стала Ступенчатая пирамида, которая определяет наши представления о Третьей династии (2650–2575). Фараон Нечерихет (Джосер)[28]28
  Нечерихет (или Нехерофес по Манефону) – Горово имя фараона, согласно расшифровке современных ему надписей. В отечественной литературе его принято именовать более поздним именем Джосер, которое мы будем использовать далее во избежание путаницы. (Прим. перев.)


[Закрыть](2650–2620), для которого была создана первая пирамида, не просто наследовал у Хасехемуи трон и страсть к монументальным постройкам – он решил затмить архитектурные достижения своего отца. Воплощенное в камне свидетельство безграничности своей власти царь поднял на новые высоты – и в прямом, и переносном смысле.

Даже первоначальный проект ступенчатой пирамиды был достаточно амбициозным – гигантская каменная мастаба, которая должна была остаться на века. Первоначально над царским склепом была возведена одноступенчатая мастаба, которая имитировала могильные курганы. Но благодаря гениальному прозрению зодчего, построившего вокруг нее стену, в одном заупокойном комплексе слились две архитектурные модели – курган и прямоугольное ограждение. Внешний вид гробницы подражал белым стенам Мемфиса, указывая тем самым на связь с фараоном. Внутри огороженного пространства располагалось множество построек, создающих грандиозные декорации, на фоне которых должна была разыгрываться вечная пьеса царских мистерий.

Примечательно то, что нам известен автор этого погребального комплекса – первый в истории человечества архитектор. Его звали Имхотеп, и это имя прошло сквозь века, навсегда став синонимом египетской мудрости. Оно высечено рядом с именем царя на основании статуи Джосера, расположенной во входном зале с колоннами и, подобно безмолвному стражу, взирающей на посетителей. Правда, во внушительном послужном списке Имхотепа («хранитель царской печати», «первый после царя», «управитель великого дома (дворца)», «величайший среди видящих», «надзиратель над скульпторами и художниками») прямо не указывается, что он был строителем Ступенчатой пирамиды. Но он является наиболее вероятным кандидатом, и именно участием в этом процессе обессмертил свое имя. Только он был самым влиятельным человеком при дворе царя Джосера, и только его удостоили чести быть увековеченным в своем творении. Имхотеп интуитивно предугадал развитие царской усыпальницы от одноступенчатой мастабы до шестиступенчатой пирамиды, которая стала самым высоким строением того времени. Вероятно, что идея ступенчатой формы была скрыта уже в самой египетской идеологии, но заслуга воплощения этой идеи в камне, в целом комплексе, принадлежит именно Имхотепу. Его нововведения отметили начало эпохи пирамид и определили дальнейшее развитие монументальной архитектуры.

Для строительства первой пирамиды потребовались такие организационные усилия, каких до того египтяне не знали. Для этого необходимо было реформировать саму структуру правительственного аппарата, и первым шагом в этом направлении стало учреждение должности визиря (чати). Визирь возглавлял правительство и подчинялся непосредственно фараону. Таким образом, он был своего рода главным министром, наделенным дополнительными полномочиями благодаря близости к фараону. Имеющиеся сведения о близком окружении – кстати, более подробные, чем об их предшественниках, – указывают на повышение профессионального уровня правительства. Так, Анх и Сепа ведали делами администрации номов; Анкху был смотрителем царской ладьи; Хесира носил титул «начальника царских писцов» (возможно, возглавлял гражданских чиновников); а Хабаусокар контролировал работу царских мастерских. Старая система организации, когда царские родичи занимали не связанные между собой должности, уступила место более структурированному и открытому бюрократическому аппарату, где впервые за все время выходец из широких слоев населения мог сделать быструю карьеру благодаря личным достоинствам. Если египтяне построили пирамиды, то пирамиды в конечном счете создали Египет.

Наглядным примером происходившей в центральном правительстве «тихой революции» может послужить жизнеописание вельможи Мечена. Надпись из его гробницы в Саккаре является самой первой подробной автобиографией. Из нее мы узнаем о том, как Мечен поднялся от простого писца на складе до чиновника областного управления, а затем и до номарха нескольких провинций в Дельте. Кульминацией его карьеры, когда он был уже доверенным царедворцем, стало назначение на должность управителя летней царской резиденции в Файюме. На многие века такое стремительное продвижение по карьерной лестнице станет образцом для подражания. Отныне историю Египта будут творить не только венценосцы, но и влиятельные вельможи.

Царствование Джосера и достижения его правительства настолько впечатляющи, что перед ними меркнут все последующие фараоны. От большинства царей III династии до нас дошли лишь имена в исторических анналах: Сехемхет, Хаба и Санахт. Никто из них не оставил после себя памятника, который сравнился бы со Ступенчатой пирамидой, хотя попытки и предпринимались. Только при Хуни (2600–2575), последнем фараоне III династии, мы видим ростки будущей «эпохи пирамид». Если разрушенная пирамида в Медуме действительно принадлежит ему, то это значит, что Хуни немало внимания уделял строительству. Хотя на первый взгляд вклад этого царя в будущую славу египетской цивилизации кажется незначительным, на самом деле он велик.

Хуни оставил после себя не одну гигантскую пирамиду, а несколько меньших по размеру. Эти пирамиды, которые находят до сих пор, раскрывают нам четкий план строительства. Самая южная пирамида была построена на Элефантине – излюбленном месте демонстрации безграничности царской власти. Эту пирамиду, а также связанный с ней дворец назвали «жемчужиной Хуни». Вторую пирамиду воздвигли ниже по течению в Джеба (современный Эдфу), третью – в Эль-Кула (подле Гераконполиса), четвертую – в Тухе (возле Нубта) и пятую – в Абидосе. Кроме того, пирамиды были раскопаны в Завийет эль-Мейтине (Средний Египет), в Сейле (на границе Файюма) и Хут-херииб (современный Тель-Атриб) в Дельте.

Каждое из этих мест было либо столицей нома, либо важным региональным центром. Так, Элефантина был столицей первого нома Верхнего Египта, Джеба – второго, а Гераконполис – третьего. Складывается впечатление, что Хуни стремился установить зримый символ своей власти в каждой провинции. И, судя по пирамиде в Элефантине, частью этого замысла было учреждение центра сбора царских сокровищ.

Однако эти разбросанные по всей стране памятники были не просто символами царской власти, а важным инструментом экономического контроля. Небольшая ступенчатая пирамида постоянно напоминала местным жителям о необходимости платить налоги, столь нужные для содержания правительства. С точки зрения последнего, эти монументы и сопутствующие административные постройки – по одной в каждой провинции – должны были облегчить сбор налогов и сделать налоговые поступления более регулярными.

Итак, на исходе III династии фараоны, опираясь на обширный бюрократический аппарат, добились своей главной цели – абсолютной власти. Все было готово для проведения самого грандиозного царского эксперимента в истории человечества.

Глава 4. Рай земной

Пирамиды в Гизе являются единственным чудом Древнего мира, сохранившимся до наших дней. Висячие сады Вавилона бесследно исчезли с лица земли, на месте храма Артемиды Эфесской сегодня высятся развалины – а пирамиды остаются все такими же величественными и нерушимыми, как и четыре с половиной тысячи лет назад.

Из трех пирамид фараонов IV династии самая первая и самая большая – это Великая пирамида царя Хуфу (Хеопса), которая по праву удостоилась пристального внимания. На строительство этого гигантского монолита с площадью основания 5,26 га (13 акров) ушло 2,3 млн каменных блоков, каждый из которых в среднем весит более тонны. Как показывают простейшие расчеты, если бы блоки укладывались один за другим, на каждый из них у строителей было бы около двух минут – при условии, что они работали по десять часов в день без перерывов все двадцать лет царствования Хуфу (2545–2525). Первоначальная высота пирамиды составляла 481 фут[29]29
  То есть 146,7 метра. (Прим. перев.)


[Закрыть], и она оставалась самым высоким сооружением в мире на протяжении сорока четырех веков, пока в 1889 году не была построена Эйфелева башня[30]30
  Справедливости ради стоит отметить, что уже в 1311 году Великая пирамида уступила статус самого высокого сооружения в мире собору Девы Марии в городе Линкольне (Англия), высота центрального шпиля которого достигла 160 м. В период с 1549 по 1889 год были построены пять других архитектурных памятников мира, которые превосходили высотой пирамиду Хеопса. (Прим. перев.)


[Закрыть].

Несмотря на колоссальные размеры, Великая пирамида возведена и сориентирована с изумительной точностью, так как ее грани отклонены от истинного севера всего на 1/20 градуса. Кажется, что ни одно сооружение в мире не бросает такой вызов всем доводам разума, как пирамида Хуфу. Поэтому неудивительно, что вокруг ее создания и назначения родилось немало спекуляций. Выдвинуто множество теорий, пытающихся объяснить тайны этой пирамиды – от альтернативных (блоки изготовлены из древней разновидности бетона) до откровенно нелепых (блоки перемещались при помощи энергии звуковых волн). А своими колоссальными размерами и совершенством пропорций она якобы обязана целой армии необыкновенных существ – беглецам из Атлантиды или гостям с другой планеты.

И все же правда оказывается диковиннее любых вымыслов. Если в создании Великой пирамиды и замешана какая-то невероятная сила – то это никак уж не внеземной разум, а железная воля одного человека. Эта кардинальная перемена в царской идеологии имела особое значение для египетской цивилизации в целом. Чтобы понять ее предысторию, нам необходимо перенестись на поколение назад – во времена правления отца Хуфу.

Страсть египтян к монументальным сооружениям имеет давнюю историю, которая восходит еще к доисторическому комплексу в Набта-Плайе (смотри выше «Пустыня в цвету»). Первым крупным каменным сооружением была гробница Хасехемуи, возведенная в конце II династии. Первая пирамида была построена для Джосера в начале III династии. Правильной с точки зрения геометрии была пирамида Снефру (2575–2545), основателя IV династии и отца Хуфу. Именно она отметила принципиально новый этап в отношениях между фараоном и населением, а не просто очередное усовершенствование в архитектурной эволюции пирамид или изменение в представлениях о загробной жизни фараона.

Как это часто бывало в египетской истории, произошедшие перемены нашли свое отражение в царской титулатуре. «Горовым именем» Снефру, т. е. старейшим и символически наиболее значимым элементом тронного имени фараона, было избрано «Неб-Маат». Буквальное его значение – «Господин правды» – имеет слабое отношение к земному правосудию. В мировоззренческой системе древних египтян Маат была персонификацией истины, справедливости, добродетельности и существующего миропорядка. Иными словами, она символизировала установленную богами модель мироздания. При этом слово «неб» означает не только «господин», но и «хозяин, владелец, держатель». Таким образом, Снефру положил начало новому типу монархии. Отныне править для него означало не просто вершить правосудие, но и владеть монополией на истину. Царское слово было законом, так как сам царь воплощал закон. У земной власти царя появился божественный ореол; именно этого фараон и добивался.

Чтобы усилить это вызывающее заявление, Снефру принял новый титул – «нетжер нефер», что означает просто «совершенный бог». Но в действительности видели ли подданные в своем царе бога? Ведь история человечества полна примеров, когда страдающие манией величия тираны присваивали себе лестные эпитеты, как то: «Отец народа» или «Любимый вождь», которые на деле оказывались пустым звуком. Опыт новейшей истории убедительно доказывает, что все эти титулы не отражали всенародную любовь, а были составной частью официальной пропаганды.

Несмотря на это, ученые по-прежнему игнорируют столь очевидный момент, если дело касается Древнего Египта. Вот что, например, пишет один из признанных экспертов по истории «эпохи пирамид»: «население искренне и единодушно поддерживало существующий порядок» и далее: «обращает на себя внимание факт отсутствия в государственном аппарате такого органа принуждения, как полиция»[31]31
  Jaromir Malek, «The Old Kingdom», p. 92.


[Закрыть]. Такая радужная картина выглядит крайне неубедительно, если только Египет времен IV династии не был утопией, которой человечество так и не достигло. Если глава государства – сам «совершенный бог», то какое-либо сопротивление ему становится не просто безрассудным, но и немыслимым. И нет ничего удивительного, что в записях того времени отсутствуют всякие упоминания о произволе властей, так как летописание также находилось под контролем царя. И лишь благодаря археологии у нас появляется возможность прикоснуться к правде.

При первых трех династиях в египетском обществе все еще сохранялось немало пережитков доисторического прошлого. В материальной культуре (гончарные изделия, каменные сосуды и даже скульптура) господствовали формы, унаследованные от додинастического периода. Возникшие в период сложения государства города Инерти, Нехеб, Чени, Нубт и Гераконполис по-прежнему оставались крупными региональными центрами. Население было спаяно сильными традиционными узами (семейными, территориальными – и, возможно, племенными).

Положение дел изменилось с началом царствования IV династии. При дворе устанавливается новый стиль для гончарных изделий и скульптуры, изготовляемых в царских мастерских. Центральное правительство основывает новые города, которые сменяют старые центры власти. В Иунет (современная Дендера) переносится административный центр из Чени, Фивы поглощают Нубт, а Джеба затмила собой Гераконполис. Существует определенный соблазн рассматривать эти перемены как часть тщательно спланированной правительственной политики, целью которой была ликвидация местных автономий с дальнейшим подчинением их центру. Властное присутствие царя ощущалось даже в погребальной сфере. Отныне любой подданный, независимо от своего статуса, мечтал быть погребенным не на местном кладбище подле предков, а на царском некрополе, в тени гигантской усыпальницы владыки.

Одно из первых царских кладбищ нового типа появилось в Медуме при въезде в Файюм. Выбор места примечателен сам по себе. Порывая с установившейся традицией погребения царственных особ в Абидосе и Саккаре, Снефру тем самым дистанцировался от своих предков. Вероятно, он считал себя прогрессивным деятелем, при котором власть будет свободна от влияния прошлого. Соответственно, возникла необходимость в таком монументальном сооружении, которое затмило бы все созданные прежде.

Именно к этому и приступили архитекторы и зодчие. Они приняли за основу ступенчатую форму пирамиды Джосера. Но в остальном медумская пирамида превосходила свою предшественницу: она была наполовину выше пирамиды Джосера и имела восемь огромных ступеней против шести. Кроме того, было решено отказаться от расположения сопутствующих построек непосредственно возле ступенчатой пирамиды в пользу планировки, при которой различные элементы комплекса располагались последовательно на одной оси. Ось пролегала с запада – от пирамиды через малый храм и каменную дорогу – на восток, к нижнему храму, возведенному на границе с пахотными землями. Отступление от ориентации по оси «север-юг», столь характерное для царских гробниц Третьей династии, было закономерным: последний путь Снефру должен был повторять ежедневный путь солнца по небу от восточного к западному небосклону. Будучи «совершенным богом», царь открыто отождествлял себя с высшим божеством, дарующим жизнь.

Однако для честолюбивого Снефру даже этого оказалось мало. На исходе десятого года царствования, когда строительство пирамиды в Медуме подходило к концу, у него родился новый, не менее грандиозный замысел. Для его воплощения он выбрал уже другое место, известное в наши дни как Дашур, расположенное на южной границе великого мемфисского некрополя. Возможно, это было совпадением – но отсюда была видна пирамида Джосера. Здесь Снефру собирался построить первую в истории Египта «правильную» пирамиду, которая должна была послужить напоминанием всем о новой эпохе, которую он открыл.

На смену скрытому солярному символизму медумской пирамиды пришло визуальное отображение солнечного луча, выполненное в виде гигантского каменного сооружения. Даже название этой пирамиды – «Появление» – является аллюзией восходящего солнца, солнца новой эры. Под строительство была расчищена территория площадью восемь с половиной акров. Предполагалось, что высота пирамиды будет составлять 500 футов при угле граней 60°. Также предусматривались пирамида-спутник для ка (духа) фараона, небольшой храм, длинная мощеная дорога и нижний храм для отправления заупокойного культа.

Финансирование такого масштабного строительства и бесперебойное снабжение царского культа всем необходимым требовало идеально отлаженной системы управления. В надписи на Палермском камне, относящейся к четырнадцатому году правления Снефру, сообщается о постройке 35 царских усадеб с полным штатом рабов и 122 животноводческих ферм. Большинство их было сосредоточено на обширных пространствах Дельты. Население Иму (современный Ком эль-Хисн), расположенного в западной части региона, впоследствии значительно выросло в размерах. Это свидетельствует об улучшении демографической ситуации при IV династии.

Все же, несмотря на увеличение поголовья скота, мясной рацион местного населения оставался чрезвычайно скудным. Это позволяет предположить, что большая часть скота предназначалась для царского дома и храмов рядом с Мемфисом. Сами же крестьяне были вынуждены перебиваться с хлеба на воду. Не исключено, что и злаки, которые выращивались в Иму, шли на корм скоту. Вот еще один пример эгоистичности египетских фараонов. Перед нами деспотизм в его наихудшем проявлении.

Жители Дельты разводили скот, а царские поместья Нижнего Египта специализировались на выращивании зерновых. Основной культурой был ячмень, из которого пекли хлеб и варили пиво. Развитию земледелия способствовали благодатный климат и ежегодные разливы Нила. Крестьяне приступали к посеву ранней осенью, когда вода в реке убывала. В удобренной и обильно политой почве семена быстро давали всходы. Значительная часть вегетационного периода припадала на холодные зимние месяцы. Созревший урожай собирали в начале лета – перед новым разливом. Затем ежегодный цикл повторялся.

В таких благоприятных природных условиях получить излишек урожая было относительно легко. Выше уже говорилось, что большую часть урожая изымало государство в виде налогов. Конечный результат хозяйственной деятельности изображен на барельефах долинного храма в Дашуре. На настенном фризе изображена процессия женщин. Они подносят дары для царского культа. Фигуры каждой из них снабжены названиями царских усадеб, олицетворением которых они служат. Таким образом царь давал понять, что его пирамида была общим делом, к которому приобщались все подданные – независимо от того, нравилось им это или нет.

Как ни всесилен был Снефру, природа оказалась сильнее. Ее разрушительная сила проявилась, когда Дашурская пирамида была наполовину возведена. Внешняя облицовка начала покрываться трещинами, что было верным признаком начавшегося проседания почвы. Песок и сланцевая глина, на которых покоилось основание конструкции, оказались неспособны нести все более возрастающий груз строящейся пирамиды. Из-за этого у основания пирамиды пришлось уложить дополнительные ряды кладки, чтобы уменьшать угол наклона до 54 градусов, однако было уже поздно. Трещинами покрылись внутренние коридоры и камеры. Строители пытались бороться с ними всеми возможными способами: от дополнительного оштукатуривания до новой облицовки. Они даже использовали подпорки из дорогого ливанского кедра (согласно Палермскому камню, из Библа прибыли сорок кораблей, груженных хвойным лесом). Но так как и этого оказалось недостаточно, строители предприняли последнюю, отчаянную попытку спасти пирамиду – и свои головы вместе с ней. Для этого был полностью пересмотрен строительный план и угол наклона уменьшен до 43 градусов. Так как применявшаяся скошенная внутрь кладка создавала излишнее давление на основание пирамиды, малые блоки начали укладывать горизонтально. Тем не менее собранная пирамида высотой 346 футов (106 метров) была так невзрачна, что никак не подходила на роль усыпальницы «совершенного бога». Обессиленным и униженным зодчим фараона не оставалось ничего другого, как начать работу с нуля.