Текст книги "Все страхи мира"

Глава 11
Робосолдаты

От них не требовалось походить на людей. Все швейцарские гвардейцы были ростом за 185 сантиметров и весили больше восьмидесяти пяти килограммов, что в американских единицах измерения равнялось соответственно шести футам одному дюйму и ста девяноста фунтам. Их физическая подготовка была исключительной. В лагере гвардейцев, расположенном за пределами города в зданиях, ещё две, недели назад принадлежавших израильским поселенцам, находился превосходно оборудованный гимнастический зал, и швейцарские гвардейцы проводили в нём немало времени, тренируясь с тяжестями и на самых совершенных силовых аппаратах, так что походили теперь на могучих атлетов. На обнажённых до локтя руках под уже загоревшей кожей, покрытой выцветшими на солнце светлыми волосами, играли мускулы. У большинства были голубые глаза, прикрытые от яркого света тёмными очками у офицеров и дымчатыми лексановыми козырьками у солдат.

Гвардейцы надевали для дежурства масккомбинезоны, рисунок на которых представлял собой странную комбинацию чёрно-белых пятен на разнооттеночном сером фоне, что делало гвардейцев незаметными среди камней и белой штукатурки иерусалимских зданий, особенно ночью. Их сапоги были такого же цвета, как и комбинезоны, резко отличаясь от начищенных до блеска сапог солдат, готовящихся к параду. Изготовленные из кевлара шлемы покрывала ткань с аналогичным рисунком. Поверх комбинезонов надевались бронежилеты американского образца, которые увеличивали и без того пугающие размеры гвардейцев, а уже на бронежилетах были ремни для снаряжения и боезапаса. Каждый солдат имел на вооружении четыре осколочные и две дымовые гранаты, сумки с патронами, пакет для оказания первой помощи и литровую флягу с водой. Общий вес снаряжения составлял двенадцать килограммов.

Они патрулировали по городу группами в пять человек – четыре солдата и сержант. У каждого был автомат «СИГ» швейцарского производства, причём двое из пяти были оснащены гранатомётами, закреплёнными под стволом. Сержант был вооружён также и пистолетом, а двое солдат несли приёмопередатчики. Каждый из дюжины таких патрулей поддерживал друг с другом связь по радио, и регулярно проводились учения по совместным действиям.

Таким образом, в Иерусалиме постоянно несли патрульную службу двенадцать групп по пять вооружённых гвардейцев в каждой. Половина из этих групп несла службу пешим строем, а половина передвигалась, медленно и угрожающе, на американских боевых автомобилях. Эти автомобили представляли собой всего лишь большие «джипы», оснащённые крупнокалиберным пулемётом на вращающейся станине или шестиствольными автоматами. Снаружи «джипы» были снабжены броней из кевлара, защищающей гвардейцев от случайных пуль. Услышав хриплый рёв гудка, ставшего знакомым местному населению, все спешили уступить дорогу.

На командном пункте стояло несколько бронетранспортёров, изготовленных в Англии, настолько больших, что они с трудом разворачивались на улицах древнего города. Там же постоянно нёс дежурство взвод быстрого реагирования под командой капитана. Его солдаты имели на вооружении тяжёлое оружие вроде шведских безоткатных орудий «Карл-Густав М-2», снаряды которых пробивали дыры в любых зданиях. Взвод быстрого реагирования в свою очередь мог вызвать на помощь группы сапёров, в распоряжении которых имелось большое количество взрывчатых веществ. Эти подрывники проводили на виду у всех тренировки, взрывая здания, покинутые израильтянами. Фактически весь полк использовал такие здания для учений, причём никому не возбранялось наблюдать за ними с безопасного расстояния в несколько сотен метров. Более того, эти учения быстро превращались в зрелище, любимое туристами. Арабские торговцы уже продавали майки с надписями вроде «РОБОСОЛДАТЫ!» всем, кому они нравились. Коммерческая жилка предпринимателей приносила немалые доходы.

Швейцарские гвардейцы никогда не улыбались, не отвечали на попытки завязать разговор – впрочем, это качество было у них врождённым. Журналисты могли побеседовать с командиром полка, полковником Жаком Швиндлером. Иногда им разрешали встретиться и с рядовыми солдатами – в казарме или во время учений, но никогда не допускались разговоры с патрулями. Разумеется, невозможно было запретить все контакты гвардейцев с местным населением. Солдаты овладели начатками арабского языка; им, однако, было достаточно английского для разговоров с остальными. Временами им приходилось накладывать штрафы за нарушение правил движения, хотя это входило в обязанности местной полиции, которая формировалась с помощью израильтян, постепенно уступающих своё место. Ещё реже гвардейцы усмиряли уличных драчунов или других нарушителей общественного порядка. Обычно появления пяти вооружённых солдат было достаточно, чтобы воцарилась тишина, полная уважения и покорности. Задачей швейцарских гвардейцев являлось устрашение, и понадобилось всего несколько дней для достижения этой цели – жители поняли, насколько решительно солдаты выполняли свои обязанности. В то же время эффективность гвардейцев зависела больше всего не от физического воздействия.

На правом плече у каждого из них виднелась нашивка, исполненная в виде щита. В центре щита – белый крест на красном фоне – герб Швейцарии, родины солдат. Кроме того, на нашивках можно было встретить звезду и полумесяц ислама, шестиконечную звезду Давида – символ Израиля, а также христианский крест. Существовало три варианта нашивки и на каждом было уделено место соответствующей религиозной эмблеме, так что все три религии имели равную возможность оказаться на плече солдата. Все знали, что нашивки раздавали гвардейцам совершенно произвольно, и символика означала, что швейцарский флаг охранял в равной мере все религии.

Гвардейцы всегда подчинялись религиозным авторитетам. Полковник Швиндлер ежедневно встречался с тремя духовными деятелями, стоящими во главе города. Считалось, что лишь они определяли политику в Иерусалиме, однако Швиндлер был умным и проницательным человеком, так что его предложения с самого начала принимались во внимание имамом, раввином и патриархом. Кроме того, Швиндлер посетил все столицы на Ближнем Востоке. Швейцарское правительство сделало удачный выбор – он по праву считался лучшим полковником их армии. Скрупулёзно честный и справедливый человек, Швиндлер приобрёл завидную репутацию. На стене в его кабинете уже висел золотой меч, подарок от короля Саудовской Аравии. Не менее драгоценный жеребец разместился в импровизированной конюшне в лагере полка – Швиндлер не умел ездить верхом.

Именно тройка религиозных деятелей управляла городом. Они оказались ещё более умелыми, чем на это могли надеяться. Избранные на эту должность за свою набожность и эрудицию, они сразу произвели друг на друга благоприятное впечатление. Была достигнута договорённость, что каждую неделю будет проводиться богослужение, посвящённое поочерёдно каждой религии, и на нём будут присутствовать остальные двое – не принимая участия, а лишь присутствуя и демонстрируя тем самым своё уважение, лежащее в основе их сотрудничества. Эту идею первым выдвинул имам, и она неожиданно оказалась самым действенным средством урегулировать разногласия и одновременно дать хороший пример жителям их города. Нельзя сказать, что разногласий совсем не было. Однако всякий раз они возникали между двумя религиозными деятелями, и тогда третий выступал в роли посредника. В общих интересах было достичь мирного и справедливого урегулирования. «Господь Бог» – эту фразу каждый из них мог использовать без всякого предубеждения – требовал доброй воли, и после решения нескольких болезненных проблем в первые же дни здравый смысл победил. Однажды, сидя за утренним кофе, когда тройке удалось разрешить спор относительно распределения времени доступа к одной из святынь, греческий патриарх с улыбкой заметил, что это было первое из чудес, свидетелем которого он стал. «Нет, – ответил раввин, – нет ничего чудесного в том, что служители Бога нашли в себе силы следовать религиозным принципам, лежащим в основе их религии». «Всем сразу? – усмехнулся имам. – Может быть, это не принадлежит к разряду чудес, однако для осуществления этого действительно потребовалось больше тысячелетия». «Давайте не будем начинать новые дебаты, – заметил греческий патриарх, не удержавшись от громкого хохота, – сразу после того, как нам удалось урегулировать предыдущие, лучше помогите мне заняться моими единоверцами-христианами»!

На улице, на виду у всех, когда священнослужители одной веры встречали духовных наставников другой, они неизменно обменивались приветствиями, чтобы поставить это в пример населению. Швейцарские гвардейцы тоже приветствовали каждого из них. При встрече со старейшими и наиболее уважаемыми религиозными деятелями они снимали очки или шлемы в знак глубокого почтения. Это был единственный признак человечности, который им разрешалось проявлять. Ходили слухи, что швейцарские гвардейцы даже не потели.

– У них действительно пугающий вид, – заметил Райан, стоя на углу улицы в одной рубашке без пиджака. Американские туристы без устали фотографировали. Евреи все ещё выглядели обиженными. Арабы улыбались. Христиане, вынужденные покинуть город из-за возросшего насилия, начали возвращаться. Когда пять огромных гвардейцев, увешанных оружием, шли по улице, им поспешно освобождали путь. Солдаты двигались не спеша, то и дело посматривая по сторонам.

– А ведь они действительно походят на роботов.

– Знаешь, Джек, – сказал Ави, – после первой недели никто не осмеливался нападать на них. Никто, ни единого раза.

– Да и я не решился бы связываться с ними, – тихо произнёс Кларк.

На первой неделе произошло событие, словно ниспосланное провидением, – арабский юноша убил ножом пожилую израильтянку. Это было отнюдь не политическим преступлением, а всего лишь попыткой ограбления. Араб допустил роковую ошибку – он убил старуху на глазах у патруля. Солдат тут же догнал его и обезвредил одним ударом каратэ – словно на учениях или в кино. Задержанному арабу тройка религиозных деятелей предоставила выбор: подвергнуться израильскому суду или понести наказание в соответствии с традициями ислама. Юноша совершил ещё одну роковую, на этот раз последнюю, ошибку – он потребовал, чтобы его судили по мусульманским обычаям, рассчитывая на снисхождение. После недельного пребывания в израильской больнице – это было необходимо для лечения от полученной травмы – араба доставили на суд, проведённый по традициям Корана и под председательством имама Ахмеда бин Юсуфа. На следующий день его доставили самолётом в столицу Саудовской Аравии Эр-Рияд, вывели на базарную площадь, позволили юноше раскаяться в своих прегрешениях, и тут же палач обезглавил его мечом. Райан не знал, как произнести фразу «жестокое, но справедливое наказание» на иврите, по-гречески и по-арабски. Израильтян потрясла суровая и мгновенная кара, однако мусульмане только пожимали плечами: у Корана строгие законы по отношению к преступникам, и на протяжении веков они продемонстрировали свою действенность.

– Твои соотечественники все ещё недовольны условиями соглашений?

Ави нахмурился. Джек поставил его перед выбором – выразить личную точку зрения или сказать правду.

– Между нами, Райан… они чувствовали бы себя в большей безопасности под защитой наших десантников. – Как всегда, правда одержала у Ави верх. – Но они привыкнут. Потребуется ещё несколько недель, и они обязательно привыкнут. Арабам нравятся швейцарские гвардейцы, а ключ к спокойствию на улицах – в настроении у наших арабских друзей. А ты ответишь на мой вопрос? – При этих словах голова Кларка чуть повернулась.

– Возможно. – Райан смотрел на улицу.

– Ты имел отношение к заключению этих соглашений?

– Нет, – ответил Райан бесстрастным голосом, ничем не отличающимся от поведения солдат патруля. – Это ведь было озарение Чарлза Олдена, верно? А я стал всего лишь рассыльным.

– Именно это и утверждает Элизабет Эллиот. – Ави больше ничего не требовалось.

– Ты не задал бы этот вопрос, не зная ответа на него, Ави. Тогда зачем спрашивать?

– Весьма искусно. – Генерал Бен-Иаков сел за стол и знаком подозвал официанта. Прежде чем снова заговорить с Райаном, он заказал две бутылки пива. Кларк и второй телохранитель ничего не пили. – Ваш президент оказал на нас огромное давление – пригрозил приостановить поставки оружия…

– Согласен, Ави, он мог бы сделать это более деликатно, но не я формирую политику. Твои соотечественники навлекли это на себя убийством безоружных демонстрантов. В результате перед нами открылась страница нашей истории, которую хочется забыть. Этот безумный поступок обезоружил израильское лобби в конгрессе – многие из них находились по другую сторону нашего движения за гражданские права – не забывай этого, Ави. Вы вынудили нас предпринять определённые шаги. К тому же… – Райан внезапно замолчал.

– Да?

– Понимаешь, Ави, все может обернуться к лучшему. Ты только оглянись по сторонам! – В этот момент принесли заказанное ими пиво. Джеку так хотелось пить, что трети бутылки тут же не стало.

– Действительно, нельзя исключить такую вероятность, – согласился Бен-Иаков.

– Разведывательная информация, которую вы получаете из Сирии, лучше нашей, – напомнил Райан. – Мне стало известно, что там начинают относиться к урегулированию серьёзно – не поднимая излишнего шума, разумеется. Ну, прав я или нет?

– Если это на самом деле правда, – проворчал Ави.

– А ты не задумывался над тем, что самое трудное в мирной разведывательной информации?

Бен-Иаков задумавшись уставился на дальнюю стену.

– Верить в то, что мир в пределах досягаемости?

Джек кивнул.

– В этом у нас преимущество перед вами, дружище. Мы уже прошли через подобные испытания.

– Это верно, но русские никогда не говорили – не утверждали – на протяжении двух поколений, что намереваются стереть вас с лица земли. Передай уважаемому президенту Фаулеру, что такие угрозы быстро не забываются.

Джек вздохнул.

– Я уже говорил об этом. Поверь, Ави, я тебе не враг.

– Но и не союзник.

– Теперь – союзник, генерал. Договоры вступили в силу. Моя задача заключается в том, чтобы представить нашему правительству информацию и оценку создавшегося положения. Формируют политику другие лица, занимающие более ответственное положение, которые намного умнее меня, – прибавил Райан с бесстрастной иронией.

– Вот как? И кто же эти люди? – Генерал Бен-Иаков посмотрел на американца, не скрывая улыбки. Его голос стал тише. – Сколько времени ты занимаешься разведкой, Джек? Меньше десяти лет. А за плечами у тебя дело с подводной лодкой, операция в Москве, роль, которую ты сыграл во время президентских выборов…

Джек попытался сдержаться, но потерпел неудачу.

– Бог мой, Ави! – Но как он узнал обо всём?

– Не поминай имя Господа всуе, доктор Райан, – упрекнул его заместитель директора Моссада. – Мы находимся в городе Бога. Эти швейцарские парни могут услышать и открыть огонь. Передай прелестной мисс Эллиот: если она всё-таки захочет оказать слишком большое давление, у нас есть друзья в средствах массовой информации, а также история… – Ави улыбнулся.

– Ави, если твои сотрудники заговорят об этом с Элизабет, она просто не поймёт, о чём идёт речь.

– Чепуха! – фыркнул генерал Бен-Иаков.

– Могу поручиться за это.

Теперь удивился бригадный генерал:

– Этому трудно поверить.

Джек допил пиво.

– Ави, я сказал тебе все, что мог. Тебе никогда не приходило в голову, что ты получаешь сведения из недостаточно надёжного источника? Тогда я вот что тебе скажу: у меня нет точной информации о том, на что ты намекал. Если и был достигнут какой-то компромисс, меня не посвятили в подробности. Ну хорошо, у меня есть основания считать, что такое могло произойти, и я даже могу постараться угадать, о чём идёт речь. Но если меня посадят перед судьёй и начнут задавать вопросы, все, что я смогу ответить, будет: мне ничего не известно. Так что, мой друг, нельзя шантажировать человека, угрожая обнародовать сведения, о которых он ничего не знает. Тебе придётся немало потрудиться, чтобы убедить их в том, что вообще что-то произошло.

– Боже мой, Мур и Риттер действовали по-настоящему элегантно, правда?

Райан поставил на стол пустой стакан.

– Генерал, такого не бывает в действительности. Это происходит только в кино. Послушай, Ави, поступившая к тебе информация скорее всего недостаточно проверена. Сенсационные сведения часто грешат этим. Жизнь никогда не сумеет сравняться с искусством. – Райан проявил способности незаурядного актёра, он даже усмехнулся для пущей убедительности.

– Доктор Райан, в 1972 году фракция «Чёрный сентябрь», отколовшаяся от Фронта освобождения Палестины, наняла террористов из японской организации Красной армии и поручила им расстрелять посетителей аэропорта Бен-Гуриона. Террористы выполнили задание, убив много пассажиров, главным образом американских протестантов из Пуэрто-Рико. Единственный террорист, которого удалось захватить живым – остальные погибли под пулями наших сил безопасности, – рассказал на допросе, что его мёртвые товарищи и их жертвы превратятся в небесное созвездие. Я слышал, что в тюрьме он принял иудаизм и даже сделал себе обрезание – зубами, что красноречиво говорит о его незаурядной гибкости, – сухо закончил генерал Авраам Бен-Иаков. – Так что не пытайся убедить меня, будто в мире существуют настолько безумные вещи, что они не могут оказаться правдой. Я занимаюсь разведкой более двадцати лет и за это время убедился, что многое мне неизвестно.

– Ави, даже я не такой параноик.

– Ты не переживал Холокоста, Джек.

– Неужели? Выходит, Кромвель и Картофельный голод не в счёт? Бросьте, генерал. Мы размещаем здесь свои войска. Если что-то случится, в Негеве или на Голанских высотах прольётся американская кровь.

– Что если…

– Ави, ты спрашиваешь меня «что если». Если это «что если» когда-нибудь произойдёт, я сам прилечу сюда. В прошлом я был морским пехотинцем. Ты знаешь, сколько раз в меня стреляли. Второго Холокоста не будет – по крайней мере пока я жив. Мои соотечественники не допустят этого. Подчёркиваю, Ави, не моё правительство, а мои соотечественники. Мы никогда не позволим, чтобы такое произошло ещё раз. Если американцам суждено умереть, защищая вашу страну, они умрут.

– Вы уже говорили нечто подобное во Вьетнаме. – Бен-Иаков заметил, как сверкнули при этих словах глаза Кларка.

– Извините меня, генерал, я не высокий правительственный чиновник, всего лишь маленький человек, лезущий не в своё дело. Но я провёл на фронте больше времени, чем любой военнослужащий у вас в стране. Надеюсь, вы не обидитесь на мою откровенность. Так вот, сэр, меня по-настоящему приводит в ужас то, что вы у себя постоянно ухитряетесь ступить ногами в дерьмо – вроде как мы у себя дома; правда, мы научились на своём горьком опыте, а вот вы – нет. И я согласен с доктором Райаном. Он действительно приедет сюда, чтобы защищать вас. И я приеду с ним вместе, если дело зайдёт так далеко. Мне пришлось убить немало врагов, – произнёс Кларк тихим спокойным голосом.

– Ещё один морской пехотинец? – попытался свести разговор к шутке Ави, хотя делать этого не следовало.

– Более или менее, – ответил Кларк. – Как у нас принято говорить, поддерживаю боевую форму, – добавил он с улыбкой.

– А ваш коллега? – спросил Ави, кивнув в сторону Чавеза, который стоял на углу, осматривая улицу.

– Ничем мне не уступает. Равно как и парни в Десятом кавалерийском полку. Но эти разговоры о войне – полная чепуха. Вы оба понимаете это. Если вам нужна безопасность, сэр, прежде всего нужно решить свои домашние проблемы. Мир наступит сразу после этого, как радуга после бури.

– Учиться на вашем опыте…

– У нас было расстояние в четыре тысячи миль, куда можно отступить. Здесь Средиземное море совсем рядом. Так что вам лучше учиться на наших ошибках, чем на своих собственных. Хорошо уже то, что вы более готовы к настоящему миру, чем были готовы мы.

– Но нам его навязали…

– Если ситуация улучшится, сэр, вы будете только благодарны. Если ничего не выйдет, вам понадобится плечо друга, когда начнутся неприятности. – Кларк обратил внимание, что Динг с небрежным видом покинул свой пост на другой стороне улицы, двигаясь с кажущейся неторопливостью туриста.

– Вы имеете в виду себя?

– Это уж точно, генерал, – ответил Кларк. Он был настороже, окидывая взглядом прохожих. Кого заметил Чавез? Что упустил он, Кларк?

* * *

Кто они? – подумал Госн. И в следующее мгновение вспомнил. Бригадный генерал Авраам Бен-Иаков, заместитель директора Моссада, ответил его ум, порывшись в бесчисленном множестве фотографий, которые носил в памяти Госн. Разговаривает с американцем. Кто этот американец?.. Голова Госна повернулась медленно, будто нехотя. У американца несколько телохранителей… тот, что рядом с ним, даже не скрывает этого. Очень серьёзный мужик… пожилой… далеко за сорок. В глаза бросался его жёсткий взгляд… нет, скорее насторожённый. Можно держать под контролем выражение лица, но не глаз… Ага, он снова надел очки. Значит, где-то есть ещё телохранители плюс охранники из израильской службы безопасности. Госн понимал, что задержал свой взгляд чуть дольше, чем следовало, но…

– Извините. – С ним столкнулся мужчина, чуть меньше его ростом и более щуплый. Смуглое лицо, походит на араба, но говорит по-английски. Отстранился от Госна ещё до того, как тот понял, что его быстро и профессионально обыскали. – Виноват. – Мужчина пошёл дальше. Госн не знал, было ли это столкновение случайным или его только что проверил сотрудник израильской, американской или какой-нибудь иной службы безопасности. Ну и пусть, он не был вооружён, даже без карманного ножа, только сумка, полная книг.

Кларк заметил, как Динг показал жестом, что все в порядке – самое обычное движение, словно согнал муху с шеи. Тогда почему объект проявил очевидный интерес к человеку, которого он охраняет, – всякий, проявляющий интерес, становится объектом? Почему объект остановился и окинул Райана взглядом? Кларк посмотрел по сторонам. Через стол от них сидела прелестная девушка. Похожа на европейку, говорит на одном из германских языков, по-видимому голландском. Красивая девушка, такие девушки привлекают внимание. Может быть, он и двое разведчиков оказались между девушкой и восхищённым мужчиной? Может быть. Для офицера, отвечающего за чью-то безопасность, невозможно провести границу между бдительностью и манией преследования, даже когда он понимает тактическую обстановку, а Кларк в данном случае не питал никаких иллюзий по этому поводу. С другой стороны, они выбрали первое подвернувшееся кафе на случайно найденной улице, и то, что Райан оказался здесь, а потом он и Бен-Иаков решили лично убедиться, как развиваются события в городе… Нет, ни у кого не может быть такого чувствительного разведывательного аппарата или такого количества агентов, чтобы охватить весь город, – возможно, за исключением русских – и чтобы угроза стала реальной. Но почему в глазах этого мужчины мелькнуло выражение, словно он узнал кого-то?

Ладно. Кларк запомнил его лицо, и «фотография» незнакомца встала на отведённое ей место в картотеке памяти вместе с сотнями других.

* * *

Госн продолжал своё собственное патрулирование. Он уже купил все нужные книги и теперь следил за швейцарскими гвардейцами, за тем, как они передвигаются, оценивал уровень их готовности. Ави Бен-Иаков, думал он. Упущенная возможность. Подобные цели не каждый день встречаются на улице. Он продолжал идти по неровному булыжнику, делая вид, что смотрит в пустоту. Госн свернул в следующий переулок направо, ускорил шаг и попытался опередить вооружённый патруль перед тем, как гвардейцы подойдут к перекрёстку. Он одновременно восхищался ими и сожалел, что увидел солдат.

* * *

– Хорошая работа, – заметил Бен-Иаков, обращаясь к Кларку. – Ваш помощник отлично подготовлен.

– Не без способностей. – На глазах Кларка Динг Чавез быстро вернулся на свой пост. – Вы не опознали его?

– Нет. У моих людей есть, возможно, его фотография. Разумеется, мы проверим, но мне кажется, это был самый обычный молодой человек, заинтересовавшийся красивой девушкой. – Бен-Иаков кивнул в сторону голландки – если девушка действительно была родом из Нидерландов.

Кларка удивило, что израильские охранники не проявили интереса. В полной сумке могло оказаться что угодно, а формулировка «что угодно» в данных обстоятельствах обычно имеет отрицательную окраску. Боже, как он ненавидит эту работу! Заботиться о собственной безопасности – другое дело, для этого Кларк пользовался элементом неожиданности, подвижностью, выбранными наугад дорогами и улицами, сменой быстрого и медленного темпа, постоянно настороже, готовый к засадам или выбору путей отхода. Но Райан, хотя и владеет аналогичными инстинктами – с тактической точки зрения заместитель директора ЦРУ, Кларк знал это, умел двигаться очень быстро, – слишком уж полагался на своих телохранителей.

– Продолжай, Ави, – произнёс Райан.

– Значит так. Первые подразделения вашего кавалерийского полка размещаются в отведённых им казармах. Нашим танкистам нравится полковник Диггс. Признаться, мне кажется странной их полковая эмблема – ведь бизон, в конце концов, – не более чем дикая корова. – Ави засмеялся.

– И всё же я не советовал бы стоять на пути бизона, равно как и на пути танка, Ави. – Интересно, что произойдёт в результате первых совместных манёвров Десятого полка с израильскими частями, подумал Райан. В американской армии считали, что репутация израильских войск сильно преувеличена, а за Диггсом шла слава командира, всегда говорящего правду и не стесняющегося подгонять подчинённых пинками, если они того заслуживали. – Похоже, мне нужно будет доложить президенту, что ситуация выглядит многообещающе.

– Без трудностей не обойтись.

– Разумеется. Понимаешь, Ави, новое тысячелетие наступит только через несколько лет, – заметил Райан. – Но ты ожидал, что события станут развиваться так гладко?

– Нет, – признался Бен-Иаков. Он сунул руку за деньгами, чтобы расплатиться по счёту, и оба встали. Кларк выбрал момент и подошёл к Чавезу.

– Ну?

– Всего лишь один этот парень. Тяжёлая сумка, но в ней были, кажется, одни книги – между прочим, учебники. В одной даже ещё торчал чек из магазина. Ты не поверишь – книги по ядерной физике! По крайней мере я заметил одно название. Большие, толстые и тяжёлые книги. Наверно, он аспирант или что-то вроде этого – послушай, какая прелестная девушка!

– Занимайтесь-ка лучше работой, мистер Чавез.

– Она не в моём вкусе, мистер Кларк.

– Что ты думаешь о швейцарских гвардейцах?

– Выглядят впечатляюще. Я не стал бы связываться с такими, если мне не позволят выбрать место и подходящий момент. – Он замолчал. – Тебе не показалось, что парень, которого я обыскал, слишком внимательно их разглядывал?

– Нет.

– Точно. Он смотрел на них, словно оценивал… – Доминго Чавез снова замолчал. – Наверно, здесь привыкли к самым разным солдатам. Как бы то ни было, он смотрел на них профессиональным взглядом. Именно на это я и обратил внимание, а не на то, как он взглянул на тебя и доктора. У этого парня по-настоящему проницательный взгляд, честное слово!

– Что ещё?

– Умеет двигаться, в хорошей форме. Правда, руки выглядят мягкими, не такими жёсткими, как солдатские. Для студента слишком стар, но сойдёт за аспиранта. – Чавез замолчал в очередной раз. – Боже, да мы на всех смотрим с подозрением, словно параноики. У него не было оружия, да и ладони говорят, что он не занимается каратэ или дзю-до. Он просто прошёл по улице, уставился на солдат, окинул взглядом доктора и его спутника и двинулся дальше – вот и все. – Иногда Чавезу хотелось вернуться в армию. Там он получил бы уже диплом, стал офицером – вместо этого учится по вечерам в университете Джорджа Мейсона и является телохранителем Райана. Впрочем, доктор – хороший мужик, да и работать с Кларком было… интересно. Хотя жизнь в разведывательной службе какая-то странная.

– Пошли, – заметил Кларк.

– Понятно. – Динг проверил рукой кобуру с автоматическим пистолетом под свободно падающими полами рубашки. Израильские охранники уже двигались по улице.

* * *

Госну удалось настичь их, как он и планировал. В этом ему помогли сами гвардейцы. Старый мусульманский мулла остановил сержанта, чтобы о чём-то спросить. Возникли трудности с переводом. Имам не говорил по-английски, тогда как арабский у швейцарца был ещё очень слабым. Такую возможность нельзя было упускать.

– Извините меня, – обратился Госн к имаму. – Разрешите, я помогу вам объясниться. – Он выслушал быстро произнесённые на родном языке фразы и повернулся к сержанту.

– Имам приехал из Саудовской Аравии. Он покинул Иерусалим ещё ребёнком и просит объяснить, как найти городское управление, где заседает «тройка».

Услышав о высоком звании муллы, сержант снял шлем и склонил голову в знак уважения.

– Прошу передать почтенному имаму, что мы с радостью проводим его.

– А, вот вы где! – раздался чей-то голос, принадлежащий, явно израильтянину. Он свободно говорил по-арабски, хотя и с акцентом. – Здравствуйте, сержант, – добавил он по-английски.

– Добрый день, раввин Равенштейн. Вы знакомы с нашим гостем? – спросил гвардеец.

– Да, конечно. Это имам Мухаммед Аль-Файсал, видный теолог и историк из Медины.

– Значит, это действительно правда? – повернулся к Равенштейну Аль-Файсал.

– Конечно, но в действительности документ представляет ещё больший интерес, – ответил раввин.

– Извините меня, – напомнил о своём существовании Госн.

– А вы кто такой? – спросил Равенштейн.

– Студент. Я помог имаму объясниться с сержантом.

– Понятно, – кивнул раввин. – Очень любезно с вашей стороны. Мухаммед приехал сюда, чтобы посмотреть на манускрипт, найденный во время раскопок. Это учёное мусульманское толкование очень старой торы. Поразительная находка, десятый век! Сержант, я провожу уважаемого имама. Благодарю и вас, молодой человек.

– Вам не потребуется сопровождение, сэр? – спросил сержант. – Мы идём в ту же сторону.

– Нет, спасибо, мы слишком стары и не угонимся за вами.

– Хорошо. – Сержант отсалютовал. – До свидания.

Патруль направился дальше. Несколько прохожих, остановившись, смотрели на стариков и улыбались.

– Автором рукописи является сам Аль-Калда, и там есть ссылки на труды Нухема из Акры, – продолжал Равенштейн. – Сохранность манускрипта поразительна!

– Мне хочется скорее взглянуть на него. – Учёные поспешно, насколько позволяли им старые ноги, направились по улице, не обращая внимания на происходящее вокруг.