Текст книги "Близкие контакты пушистого вида"

Короткие разговоры с котами

Я. Мне кажется или ты меня игнорируешь?

Кот. Тебе не кажется. Я слышал, как ты назвал меня толстяком с маленькой головой.

Я. Я любя!

Кот. Да? Ну ладно.

Я. Спасибо, я рад, что мы помирились.

Кот. Забыл тебе сказать…

Я. Что?

Кот. Меня только что стошнило на твой любимый свитер – «любя».

Кот. Не еда, а дерьмо какое-то.

Я. Ты в прошлый раз то же самое говорил о других консервах.

Кот. Эти еще хуже.

Я. Что там у тебя под лапой? Телефон?

Кот. Нет, не телефон.

Я. Как же, именно телефон! А ты кнопки носом нажимаешь! Кому звонишь?

Кот. В Общество защиты котов!

Я. В гостиной стул вверх ногами. Твоя работа?

Кот. Это ветер.

Я. Чушь собачья.

Кот. Истинная правда. Я супергерой, и зовут меня Ветер.

Я (сдавленно). Ааапп-чхи!

Кот. Ты чихнул. Сколько раз я просил не чихать рядом со мной!

Я. Прости. Не сдержался. Я же тихонько.

Кот. Все равно. Не чихай – вообще не чихай! Меня это бесит.

Я. Бесит? Как?

Кот. Невыразимо!

Я. У тебя хвост в джеме.

Кот. Это я нарочно. Мне так приятнее.

Я. Ну да, понятно. Я так и подумал.

Кот (уходя). Видеть тебя не желаю!

Я. Ой, это ты? Вернулся?

Кот. Есть хочу!

Я. Прости. Я не слишком громко стукнул крышкой по сковородке? Как твои ушки – не пострадали?

Кот. Слишком. Пострадали.

Я. Какой ты нежный. Недотрога.

Кот. Не понять тебе истинного художника, не постичь тягот его жизни.

Я. Ты зевнул?

Кот. Нет. Не выдумывай.

Я. Просто… это намек?

Кот. Да так. Скучно с тобой.

Я. Ну, я пойду. Пока!

Кот. Стой!

Я. Стою.

Кот. Пока не ушел, принеси-ка мне тот свитер… ну, самый мягкий!

Я. Ты что, мяукал с туфлей?

Кот. Да, репетирую выступление.

Я. Прекрасно, я очень рад! Приятно видеть тебя за работой, в отличном настроении.

Кот. Господи ты боже мой! Тебя обмануть – нечего делать! Не мяукал я с туфлей! Я в ней дохлую землеройку спрятал.

Кот. Привет! Я посижу на тебе, ладно?

Я. Что, вымок и ко мне – сушиться?

Кот. Это совпадение.

Я. Тогда ладно. Садись.

Кот. Спасибочки!

Я. И в следующий раз приходи, не стесняйся!

Кот. Все. Высох. Пока!

Кот. Что за гадость! Не стану это есть!

Я. Вот, попробуй.

Кот. Вкуснотища!

Я. Хочешь, открою тебе секрет?

Кот. Давай. Обожаю секреты!

Я. Это та же самая миска с едой. Я ее просто передвинул.

Кот. Я непредсказуем, как огонь, как ветер! Никому меня не понять!

Кот, который не гуляет сам по себе

– Не вздумай кусать этого кота за шею, – сказал мне папа. – Его только что помыли гадостью от блох.

Прогулявшись по проселочным дорогам Линкольншира, мы с родителями вернулись к ним домой, где и обнаружили Флойда, прикорнувшего на диване в гостиной. Снаружи к окну прилипла морда Каспера, белого, как привидение, кота, над которым мама наверняка скоро сжалится и впустит в дом.

Не припомню, чтобы я когда-нибудь кусал Флойда за шею – это была папина любимая забава, и он считал, что куснуть Флойда тянет всякого. Даже если бы мне пришло в голову запустить зубы в шерсть Флойда, кот бы ничего не заметил, так крепко он спал. Флойд с отцом были удивительно похожи: они либо вели себя невероятно активно, либо совершенно отключались, отправляясь в объятия сна.

Отключались они тоже одинаково. Предпочитали вздремнуть на мягких диванах, но крепко засыпали на любой относительно ровной горизонтальной поверхности. В активном состоянии Флойд и отец чудили немного по-разному. Флойд разгуливал по полям, напрыгивал сзади на Каспера, засовывая тому язык в ухо, разбрызгивал по кухне кровь землероек или – что получалось у него весьма зрелищно – ловил и приносил разные предметы – от вязаных мышей до старого игрушечного солдата коммандос. Отец в периоды активности рубил дрова, ругал телекомментаторов за неправильный прогноз погоды, предавался воспоминаниям о детстве в городском микрорайоне муниципального жилья или бродил по дому в одних шортах, ковыряя в зубах и наслаждаясь грохотом африканской поп-музыки.

Говорят, если женщины живут в одной квартире, со временем у них синхронизируются месячные. Точно так же стали совпадать фазы сна и бодрствования у отца и Флойда. Например, Флойд разминался перед вечерней охотой на мышей, а отец, опрокинув стаканчик виски, в который раз вспоминал, как в 1962 году они с кузеном Флобом ходили на зайцев на границе Ноттингемшира и Дербишира. Сегодня фазы сна и бодрствования у отца и кота разошлись – редкий случай. Скоро отец направится подремать, а Флойд проснется, съест целую банку консервов и уйдет на охоту в поля, по дороге запрыгнув разок на Каспера.

Наша прогулка оказалась по обыкновению полной приключений. От привычного восьмимильного маршрута пришлось отклониться, поскольку речушка Трент вышла из берегов. Пытаясь перепрыгнуть неожиданное препятствие, отец уронил в воду очки и карту местности. Я долго вылавливал потерю, бродя по мелководью и надеясь на удачу. На подмокшей карте отец все же разглядел дорогу к пабу, а когда мы туда дошли, направился к официантке и грозно вопросил:

– Жареная картошка есть?

Получив утвердительный ответ, он немедленно заказал себе сэндвич с говядиной и попросил сделать музыку потише. Когда мы хлюпали по лужам обратно домой, отец вдруг остановился, указывая на довольно большой особняк, в котором жил владелец завода по производству тракторов, комбайнов и прочего сельхозоборудования.

– Богачи всегда живут долго, потому что у них полно денег и нет хлопот, – заметил он.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, но с этим можно поспорить, – ответил я.

– Мик, ты глупо обобщаешь, – добавила мама.

– А ты сама подумай. Бамбер Гаскойн[2]2
  Бамбер Гаскойн – английский писатель, историк, телекомментатор.


[Закрыть]. Кристофер Ли[3]3
  Кристофер Ли – известный британский актер и певец.


[Закрыть]. Они оба богатые и старые. Ты ничего не сказал про мой новый свитер.

– И правда, не сказал. У тебя новый свитер?

– Да. Стоил кучу денег.

– А что случилось со старыми?

– Один я случайно переехал газонокосилкой, другой прожег, когда разводил костер для Эдны, нашей соседки. Без хорошего свитера никуда. Тебе тоже пора бы нормально одеваться. – Отец придирчиво оглядел мою широкополую, как у пилигримов, шляпу и пальто – не то, в котором мне отказали даже взглянуть на дом в аренду, хотя тоже далеко не новое. – На месте здешних жителей я бы позвонил в полицию, пройди ты по главной улице. Именно такие типчики и крадут цыплят из курятника.

Дома, ласково поприветствовав Флойда и почесав ему загривок, отец поманил меня на второй этаж, к себе в кабинет.

– Вот, – сказал он, доставая из-под письменного стола довольно большое ружье. – Держи.

Эта сцена напомнила мне старинный обряд посвящения, когда отец передает сыну нечто очень важное и ценное. Подобное могло происходить где-нибудь в Северной Америке в начале прошлого столетия, когда старик-дровосек передавал старшему сыну (уже с бородой и в широкополой шляпе) драгоценное оружие для защиты в минуту опасности. Вот только оружие, которое держал в руках мой отец, стреляло не пулями, а водой, и было призвано отпугивать кошек, а не вышибать дух из соперника в многолетней распре.

Отец купил это ружье год назад, и я тогда отнесся к его выбору весьма скептически. Оружие было огромным, длиной мне до локтя, у спускового крючка виднелась надпись «АК-47». Отец уверял, что ружье пригодится, чтобы отпугивать соседского кота, который не давал прохода Флойду, но я подозревал, что отец просто решил поразвлечься. Я и вообразить не мог, что когда-нибудь выстрелю в кота или кошку из любого оружия.

В то утро, когда мы с Шипли сидели у гаража, дожидаясь слесаря, мы встретили полосатого кота и удивились его негостеприимному приветствию. Дальнейшие события показали, что полосатый кот к лучшему меняться не собирался. С тех пор прошло полтора месяца, и каждый день это полосатое чудовище являлось к нам изводить Ральфа, Шипли, Медведя и Роско. Все наши с Джеммой попытки отогнать незваного гостя – мы яростно хлопали в ладоши и кричали ему: «Эй ты! Чучело! Убирайся!» – ни к чему не приводили. Раньше я думал, что люблю всех котов и кошек без исключения, но этот оказался каким-то ненормальным: такие вечно цепляются ко всем вокруг, а в свободное время качают мышцы в кошачьем спортзале, где хвастаются бицепсами перед другими качками.

В отличие от рыжих бродячих котов, полосатый приходил к нам с явно враждебными намерениями. Если он был бездомным, значит, местная кошачья гостиница предоставляла услуги профессионального парикмахера, абонемент в спортзал и отличное питание. Пробраться в дом Качок не мог – кошачья дверца с микрочипом защищала нас от незваных гостей; следовательно, кот приходил не за едой, а показать свое превосходство и подтвердить права на территорию. Ральф и Шипли горестно признали, что у них началась другая жизнь, и больше не претендовали на главенство среди кошачьих нашего дома. Правда, Ральф некоторое время сопротивлялся, даже дрался с Качком, но на прошлой неделе вернулся перемазанный кровью – в некоторой степени кровью врага и собственной кровью, из глубоких царапин на морде. С тех пор Ральф сидел тихо и не высовывался. Шипли загрустил, шерсть его уже не блестела, а заостренный хвост напоминал увядший лист алоэ.

Мы с Шипли давно договорились, что если он получает завтрак до половины седьмого утра, то не разгуливает спозаранку по дому, опрокидывая корзины с бумагами, натачивая когти о ковры и изрыгая ругательства направо и налево. Если завтрак запаздывал, Шипли вел себя отвратительно и наполнял воплями весь дом, но за его стенами превращался в несчастное запуганное существо. Он тщательно проверял, свободен ли путь, быстро делал под кустом свои кошачьи дела и мчался обратно, спасаясь от возможного нападения. Медведь тоже почти не выходил на улицу, быть может, из-за прохладной погоды, или потому, что наш патриарх уже давно предпочитал домашний уют. Он даже расстался с садовой лейкой, променял ее на плошку с водой, которую я поставил ему в ванной. Из новой миски Медведь пил, мочил в ней лапы и даже разговаривал с этой посудиной. Медведь с Роско спокойнее всех отнеслись к нападениям Качка, и все бы ничего, однако спустя целый месяц после переезда в новый дом я все еще был вынужден регулярно чистить кошачий лоток. Проще говоря, случилось то, чего со мной не бывало уже лет десять и к чему я никогда не планировал возвращаться: мои пушистые четвероногие отказывались выходить из дома.

Коты и кошки всегда требовали внимания и ухода; теперь, лишенные свободы передвижения, они отнимали куда больше моего времени и сил. Самое обычное утро у нас дома проходило примерно так:

5.13. Просыпаюсь от мяуканья Ральфа, который вопит свое имя и сбивает с полок все, до чего может дотянуться.

6.31. Снова просыпаюсь от громкой ругани Шипли, который сшибает корзины с бумагами и скребет ковер возле двери в спальню.

6.32. Впускаю Шипли в спальню.

6.33. Вылезаю из постели и сонно топаю на кухню, по пути запихивая бумаги обратно в корзины.

6.44. Кормлю всех котов.

6.58. Мою кошачьи миски.

7.40. Услышав крики из палисадника, блокирую дверной замок и мчусь прямо в пижаме на улицу спасать Ральфа от Качка.

9.17. Услышав горестные завывания призрака, бросаю работу и бегу в ванную комнату, где вижу Медведя над плошкой воды, беседующего со своим отражением.

9.49. Услышав крики из палисадника, блокирую дверной замок и мчусь в халате на улицу спасать Ральфа от Качка.

10.11. Шипли в гостиной, игнорируя новехонькую когтедралку, точит когти о корешки пластинок с записями Дональда Берда[4]4
  Дональд Берд – американский джазовый музыкант, руководитель ансамбля, композитор и аранжировщик.


[Закрыть] 1960-х годов.

10.53. Услышав горестные завывания призрака, бросаю работу и бегу в ванную комнату, где вижу Медведя над плошкой воды, беседующего со своим отражением.

11.01. Мчусь через всю гостиную спасать Шипли от Роско, которая выколачивает из него дурь.

11.12. Вижу поникший хвост Шипли. В беспокойстве за здоровье кота кормлю несчастного ломтиками индейки из холодильника.

11.14. Убираю индейку. Смотрю в глаза Медведю, который как раз входит на кухню. Жалею, что старый кот не пришел пораньше. Снова достаю индейку из холодильника. Отдираю Шипли от морды Медведя.

11.16. Чищу кошачий лоток.

11.17. Нахожу в только что почищенном кошачьем лотке огромную кучу.

11.46. Под пристальным взглядом Медведя готовлю сэндвич с сыром и помидорами.

11.47. Лечу на улицу спасать Ральфа от Качка.

11.48. Возвращаюсь на кухню, застаю на столешнице Шипли и Медведя, поедающих почти готовый сэндвич с помидорами и сыром. Снимаю Медведя и Шипли со столешницы. Снова готовлю сэндвич.

11.53. По пути в гостиную с сэндвичем в руке наступаю в лужу рвоты. Иду в ванную мыть ногу.

11.57. Наконец-то завтракаю под укоризненным взглядом четырех пар кошачьих глаз.

Честно говоря, в добровольном домашнем заточении моих четвероногих был виноват не только Качок. Когда мы с Джеммой в первый раз осматривали дом, то заметили не то склад, не то гараж, чья территория примыкала к нашему заднему двору. Возле склада стояли небольшие трактора и кузова от грузовиков. За складом виднелось школьное футбольное поле. Я тогда спросил агента по недвижимости, который показывал нам дом (а после и еще одного), принадлежит ли склад и все остальное школе, и дважды получил утвердительный ответ.

Агенты либо не знали, либо сочли, что владелец старомодного пальто привередничать не станет. А горькая правда заключалась в том, что склад или гараж принадлежал какой-то строительной компании и являлся местным источником промышленного шума. Наша соседка Вивиан уже несколько месяцев вела тяжбу с владельцами склада, поскольку шум и лязг будили ее каждое утро в семь часов, а после до самого вечера задние дворы наших с ней домиков полнились густым дымом от дизельного топлива.

Там, где я жил прежде, мне не раз приходилось терпеть лязг и грохот, да и как временный жилец я не имел особых прав чего-то требовать. Но коты боялись резких звуков, и даже по вечерам, когда рабочие расходились, мои мурлыки опасались этого зловонного строения. За домом у нас не росло ни травинки, все было покрыто бетоном. Единственном местом для прогулок оставался заброшенный парк неподалеку, однако именно оттуда совершал набеги Качок. Там, среди глинистых холмиков, росли узловатые искривленные деревья и кусты, а по ночам из колючих зарослей доносился лисий лай, от которого кровь стыла в жилах.

«О чем говорит лис?» – поется в хите сезона, странно притягательной песне «Лис» новой техногруппы «Ylvis». Лежа ночью без сна, прислушиваясь к заунывному тявканью за окном, я задавал себе тот же самый вопрос. Вот какие ответы у меня получились:

1. «Привет! Я ваш новый сосед. Желаю съесть одного из ваших котов. Черно-белый глазастый малыш наверняка самый вкусный».

2. «Я сыт по горло веками гонений со стороны британского правящего класса и более терпеть не намерен! Горе любому, кто перейдет мне дорогу!»

3. «Я лис. Я с наслаждением участвую в противоестественных и жестоких забавах с другими лисами и прочими животными, которые попадаются на моем пути. Эти веселые сборища временно отвлекают меня от антилисьих инициатив правительства партии консерваторов и статей в «Дейли мейл».

С лисами в парке или с шумом на складе я ничего поделать не мог, а вот договориться с Качком шанс все-таки оставался. Полосатый кот был очень хитер, вероятно, набрался ума в лисьей компании. Ничего не скажешь, достойный противник. Вернувшись от родителей, я принял все меры предосторожности: закрыл дверь только на задвижку, чтобы распахнуть ее как можно быстрее, зарядил ружье и устроился ждать в прачечной, выключив свет на кухне и оставив фонарь снаружи. Теперь я понимаю, что забыл предупредить Джемму. Наверное, разные мысли лезут в голову, если зовешь парня посмотреть кино и находишь его в темном углу за стиральной машиной в обнимку с ружьем. Когда я все объяснил, Джемма немного успокоилась. Вскоре Шипли, бросив на меня загадочный взгляд, крадучись вышел из дома сквозь кошачью дверцу. Спустя ровно минуту снаружи послышался ужасающий вопль.

Дальше я все сделал совершенно правильно: быстро и бесшумно выпрыгнул на улицу и приземлился прямо перед Качком, прежде чем он сообразил, что происходит. Вот только от водяного ружья я подвоха не ожидал. На прошлое Рождество я видел, как отец и двое моих кузенов хватили лишнего и начали стрелять друг в друга водяными струями, но тогда от меня ускользнула неприятная особенность конструкции ружья. Стоило стрелку нажать на курок, как оружие некоторое время тарахтело, подражая звуку стрельбы из настоящего автомата, и только потом выплескивало струю воды. Я, конечно, не эксперт по оружию, но мне кажется, такой дизайн не может считаться идеальным. Не придет же вам в голову сделать гранаты, которые в полете распевают гимн? К тому времени как из ружья выплеснулось немного воды, мой полосатый враг был уже далеко.

Качок намного превзошел всех когда-либо известных мне соседских котов в умении доставлять неприятности. Майк и его рыжие предшественники не шли ни в какое сравнение с полосатым нахалом в искусстве исчезновения. Все мои предложения дружбы Качок с негодованием отвергал, а попытки отпугнуть его были встречены с хладнокровием, которое приводило в бешенство. Кот никогда не подпускал меня к себе достаточно близко, а оказавшись на безопасном расстоянии, самодовольно расхаживал, задрав хвост трубой, и вскоре возвращался на мою лужайку. Поскольку водяное ружье не сработало, пришлось поднапрячь мозги и поискать другой способ добраться до мерзавца. Дом был одноэтажным, поэтому облить кота водой с высоты не представлялось возможным. По земле полосатый двигался стремительно, догнать его струей от гаража тоже не получилось.

– Вот бы сюда пса моих родителей, – как-то сказала Джемма. – Уж он бы этому гостю шкуру попортил. Он всех кусает. На прошлой неделе даже мусорщика тяпнул.

В день нашей последней прогулки с котами вокруг старого дома светило солнце и было тепло, почти как летом. Однако спустя всего несколько дней, когда мы с Пэтом закончили перевозить в бунгало мебель, небо затянуло огромными черными тучами, то и дело моросил дождь. Наше новое жилище словно окутала тьма. Набеги Качка, ежедневный шум, лязг и столбы дыма радости не добавляли. К тому же Джемма никак не могла избавиться от бронхита. Мы будто бы переехали не только в новый дом, а еще и из лета в зиму. Однажды, под завывание ветра, к нам зашел почтальон и, передавая мне пачку писем, вдруг забрал один из конвертов.

– Извините, это не вам. Тут раньше жил другой человек, он умер.

Через несколько дней разгулявшийся ветер повалил забор, отделявший наш задний двор от территории склада. Мы словно переселились прямо на склад, к грохочущим машинам. Ральф не выдержал и спрятался в дымоходе. Мы искали бедолагу целый день, я даже заглянул под капоты тракторов на складе и в открытые контейнеры. Вечером в гостиной мы взволнованно обсуждали, что предпринять, когда угольно-черный кот, отдаленно напоминавший Ральфа, рухнул из дымохода прямо в незажженный камин.

– Может, он ищет кошачьего Санта-Клауса? – задумчиво спросила Джемма, когда мы отмывали чумазого найденыша.

Неплохая теория, но я-то знал, в чем дело: Ральф искал волшебную дверь в теплый, зеленый, залитый солнечным светом летний сад, утраченный рай.

Примерно в то же время, как мы переехали в новый дом, одна моя знакомая, Джейн, перебралась из дома с палисадником в пригороде Лондона в небольшую квартиру в городе. Вскоре после рождественских праздников нас с Джеммой и Пэта Семидесятника пригласили полюбоваться новой квартирой. В центре гостиной красовалась огромная башня развлечений для домашних котов, какие хозяева покупают своим питомцам, лишенным прогулок на природе. Эта довольно оригинальная конструкция из столбиков-когтедралок и лабиринта была размером с Эмпайр-стейт-билдинг.

– Я целый день собирала эту штуковину из отдельных частей, а коты на нее ноль внимания! – пожаловалась Джейн. – Пытаюсь приучить их к туалету – вроде получается.

– К туалету? – переспросил я. – То есть к кошачьему лотку? А раньше у тебя такого не было?

– Не к лотку, к настоящему обыкновенному туалету, – ответила Джейн.

Пэт Семидесятник как раз вышел из уборной, куда отправился пару минут назад. Левый ковбойский сапог был там, где положено, – на ноге, а правый Пэт держал в руках. Каблук этого сапога был заляпан кошачьими экскрементами с вкраплениями опилок для лотка.

– Тут такое дело… – произнес Пэт.

Джейн кинулась убирать за котами, и минут через десять мы все вместе сели пить чай.

– Прости, что так вышло, – сказала Джейн Пэту. – Забыла предупредить, что приучаю котов к туалету. У меня своя методика: ставлю лоток на сиденье унитаза, а если мне нужно воспользоваться уборной, лоток снимаю. Вот только Рик с Долли иногда промахиваются, и кое-что падает на пол. – Джейн грустно покачала головой. – Иногда мне кажется, что ничего не выйдет. – Наклонившись погладить Долли, свернувшуюся калачиком под столом, хозяйка добавила: – Им очень сложно привыкнуть к жизни без прогулок… Надеюсь, в конце концов все как-нибудь устроится.

– Если бы я был котом, то жил бы себе в доме и не бродил по окрестностям, – сказал Пэт, которого на загородные прогулки я вытаскивал раза два за все время нашего знакомства, и всякий раз Пэт разгуливал по полям и лесам в ковбойских сапогах, кожаном жакете и с шейным платком.

Хотя у нас с Пэтом много общего, его любви к городской жизни я не разделяю. Джейн пришлось переехать в центр из-за работы, а я мог позволить себе жить, где угодно. Я провел в небольшом городе всего несколько месяцев, окруженный каменными и бетонными строениями в непосредственной близости от парков, садов и прочих зеленых насаждений, но понял, что всегда буду скучать по свежему воздуху и покою сельской местности. Мне не просто нравилось жить подальше от городской черты, мне это было необходимо. А что же мои несчастные четвероногие друзья? Им оставалось довольствоваться жизнью в доме. Они не могли выйти со мной на прогулку, пройтись по древней кельтской деревушке на окраине, пересечь заколдованный лес возле увитых плющом развалин старой церкви и подняться на осыпающуюся скалу. Ибо у соседского дома караулил вечно готовый к атаке кошачий клон забияки Биффа из фильма «Назад в будущее». Совсем как у Рика с Долли, у моих домоседов уже не так весело блестели глаза, слегка потускнела шерсть.

Конечно, дома коты не могли попасть под машину или встретить опасного хищника, но спокойная жизнь их многого лишала: не было ни героических погонь за добычей, ни чувства гордости, с каким оглядывает окрестности взобравшийся на дерево кот – покоритель вершин… Они не могли вылизать лапки, лежа на только что подстриженной лужайке, в самом солнечном ее уголке… Скольких радостей они были лишены! Жизнь в безопасности бессмысленна, если из нее уходит счастье. Когда человек или кот умирают молодыми, мы искренне говорим: «По крайней мере они прожили полную жизнь!» – и это не просто слова утешения. В глубине души мы понимаем, что жить полной жизнью – важнее всего на свете.

На севере Ноттингемшира Флойд – вот кот, который берет от жизни все возможное – впервые увидел снег. Флойд наслаждался игрой с белыми хлопьями, покрывшими дом и окрестности, и особенно был рад поохотиться на холодных и мокрых полевок.

– Он вчера заигрался, позабыл, где у нас пруд, и провалился под лед у самого берега, – сообщила мне по телефону мама, перекрикивая слишком громко поющее радио. – А едва высох, как опять отправился скакать по сугробам. Твой отец, когда выпускает Флойда на прогулку, советует ему опасаться чокнутых, но я думаю, что это чокнутым лучше обходить Флойда стороной. За ночь он теперь приносит по три полевки. Когда-то я по утрам отдыхала, пила чай, пока твой отец ходил с Малкольмом плавать, теперь же только вытираю со стен мышиную кровь и слушаю радио на полной громкости.

– Что ты там говоришь? – пророкотал со второго этажа отец. – Про меня? А ты знала, что Памела Андерсон из «Спасателей Малибу» вышла замуж за Билли Конноли? Она теперь психиатр.

– Флойд, конечно, прекрасный кот, – продолжала мама. – Но он изменился. Живет сам по себе. Надолго уходит, возвращается, когда пожелает. Будит меня по ночам, если голоден. Царапает прямо за нос – не отвертишься. Он умный, знает, что ему нужно. Вот только с Каспером у них что-то не так. Флойд всегда был у них главным, однако в последнее время он какой-то слишком навязчиво главный. Каспер иногда ужасно выглядит…

Мне давно не приходилось отмывать со стен брызги крови – мышей в новом доме не водилось, и я точно не хотел быть разбуженным когтистой лапой и остаться с дырой в носу. Но посмотрев у родителей на Флойда с Каспером, я вдруг отчетливо вспомнил все мелочи жизни свободолюбивых котов, по которым так скучал в последнее время. Глядя, как Флойд стремительно несется по заснеженной лужайке к почти незаметному на белом Касперу, я с грустью думал о моих питомцах под домашним арестом. Отец зря предупреждал Флойда насчет всяких чокнутых. Опасаться котам было некого. Флойд и Каспер жили в самом настоящем кошачьем раю.

Мрачный январь в Норфолке сменился еще более мрачным февралем, а заботливые агенты по недвижимости, которые должны были присматривать за нашим домом, по-прежнему не отвечали на мои просьбы починить забор, отделявший нас от шумного и дымного склада. Однажды утром, собираясь позавтракать, Джемма вошла в гостиную и увидела в окно женщину в строительной каске и ярко-оранжевом жилете, которая стояла прямо посреди нашей клумбы и курила. Женщина безразлично уставилась на Джемму, словно говоря: «И что это ты тут делаешь, завтракать собираешься?»

По правде говоря, Джемме так и не удалось почувствовать себя в новом жилище, как дома. Из-за болезни она часто ездила в Девон к врачу, а поиск работы в окрестностях Норфолка пришлось отложить. Я нередко возил ее в Девон и обратно и все сильнее подпадал под очарование этого живописного уголка. Дикая, неприрученная природа Девона поразила меня в самое сердце. Нигде и никогда я не видел ничего подобного. Гуляя по болотистым пустошам и горным тропам, я чувствовал себя до головокружения великолепно. В Девоне каждый находил что-то исключительное, волшебное, что-то для себя. Совсем недавно я не мог себе позволить переезд в Девон по множеству причин. С тех пор кое-что изменилось: мне не нужно было выплачивать заем за дом, мою книгу удачно издали, я даже обзавелся собственным автомобилем! Конечно, я мог испортить и эту машину, залив ей в бак не то горючее, но теперь я чувствовал себя значительно лучше, да и за мной было кому присмотреть. Отец, к примеру, когда я на минуту отвлекся, приклеил на машину инструкции по заправке.

Незадолго до Рождества мы с Джеммой устроили вечеринку, что-то вроде новоселья, но уже тогда мы чувствовали, что надолго в этом доме не задержимся. Гости веселились, пели, танцевали, однако до бурного празднования было далеко. Шипли никогда раньше не пропускал таких сборищ. Он ввинчивался в самую гущу гостей и громогласно делился своим мнением по различным вопросам. Нечего было и думать сыграть без него в какую-нибудь веселую игру – кот успевал везде. Но в тот вечер даже весельчак Шипли забился в спальню вместе с Ральфом, Медведем и Роско. Медведь никогда не питал любви к многолюдным празднествам, поскольку на них не звучали произведения рок-группы «The Smiths», – и все же пришел, чтобы выразить свое осуждение. К сожалению, я при этих эпизодах не присутствовал, но Пэт Семидесятник мне потом кое-что рассказал.

Приблизительно в три часа ночи, когда почти все гости разошлись, Пэт остался на кухне вместе с Ниччи – моей старой знакомой, с которой мы когда-то вместе работали. Пэт и Ниччи познакомились три месяца назад и все это время при встречах флиртовали. Пэт недавно расстался с подругой, Ниччи тоже подумывала о разводе. Эти двое были словно созданы друг для друга. До сих пор они старательно избегали вольностей, но тогда, на кухне, после целого вечера намеков и нескольких бокалов рома, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Пэт склонился к Ниччи, Ниччи подставила губы для поцелуя, развязка приближалась…

– И тут мы увидели Медведя, – рассказывал мне потом Пэт. – Он стоял посреди кухни и смотрел прямо на нас. Вот это взгляд! Проникает до самых печенок! И все – мы сразу остыли. В сущности, я даже рад, что ничего не вышло, глупо это было… Знаешь, в первый раз со мной такое – кот сорвал свидание.

Медведь, как никто другой, отличался нравственностью. Он как будто точно знал, что хорошо, а что плохо. В юности Медведь часто пропадал в некоторые сложные моменты жизни (особенно во время переездов), зато в зрелости так же необъяснимо появлялся, когда требовалось его присутствие, если кому-то было грустно, плохо, тяжело. В такие минуты Медведь возникал рядом с вами не так, как другие коты, которые входят в комнату с независимым видом, словно говоря: «Да, я кот, и я пришел, потому что так хочу». Медведь материализовался из ничего, из воздуха, как привидение, как призрак из будущего. Я знал привычки старого кота и потому сразу же поверил Пэту.

В мире кошек Медведь был тихим, образованным наблюдателем. Он постоянно что-то изучал и безмолвно оценивал – полная противоположность Шипли, который продирался в центр любого сборища, требуя слова, и неважно, насколько бессмысленна была его заготовленная речь. Мне было тяжело даже думать о том, что придется объяснять всему моему пушистому семейству причины нового переезда, еще более долгого и сложного. Особенно меня беспокоил предстоящий разговор с Медведем. Мне хотелось по-человечески рассказать ему, что происходит, я мысленно видел, как он кивает, слушая мою речь:

«Норфолк – прекрасный город, у меня здесь друзья, но я устал от обыденности, от серых одинаковых дней. Хочется чего-то нового, важного, интересного. Я хочу быть с Джеммой, и от мыслей о Девоне мне становится немного страшно и весело. Знаешь, тебе там тоже понравится. В Девоне ты выкинешь из головы Печеньку и начнешь все сначала. Путь туда неблизкий, но это дорога в один конец. Там ты будешь счастлив, по-настоящему счастлив».

В Девоне мы сняли дом – совсем не такой, как я воображал: двухсотлетнее строение с каменными стенами, которое пришлось бы к месту в «Собаке Баскервилей». Ничто в этом доме, расположенном, будто вишенка на слоеном пироге, на вершине холма над болотистыми пустошами и морем, не напоминало приемную провинциального врача из 1960-х годов. Жители Восточной Англии сказали бы, что дом затерялся в глуши, но на юго-западе это называлось просто «за городом». Я очень обрадовался, увидев на кухне пол из настоящих массивных досок, и сразу же представил, как буду отправлять по этим доскам котам миски с едой, словно мы в салуне и я подаю им заказ вдоль барной стойки.

Добраться до нового дома из Норфолка со всеми вещами мы планировали часов за шесть, если на дорогах не будет пробок. Шесть часов – не так уж и долго, правда? За шесть часов можно долететь на самолете от Англии до Восточного побережья Америки, а еще столько спят по ночам очень занятые люди. На прошлой неделе я ездил в центр Нориджа, прошелся по магазинам, купил еды и кое-чего для ремонта, заглянул в пару книжных и в магазины звукозаписей, посидел с Сэмом в кафе за чашкой чая – и на все про все потратил шесть часов. Время пролетело незаметно.