Текст книги "Киллер"

Объект оставался скрытым, но зеркало держал в дверном проеме. Мак-Клури видел его руки, но не видел ни головы, ни корпуса, ни ног. Он ждал, сохраняя спокойствие, глядя на зеркало и не понимая, что происходит. Что, парень пытается дать кому-то сигнал? В этом не было смысла. Мак-Клури подумал, не отстрелить ли ему руки. Но тогда он не выйдет, и полиция сохранит ему жизнь. Но тут солнечный зайчик попал в объектив прицела, а через него, усиленный оптикой во много раз, в глаз Мак-Клури. Луч ослепил его, он вздрогнул, поле зрения превратилась в красное пятно. Он инстинктивно отпрянул от прицела и выстрелил.

Пуля разнесла зеркало на множество блестящих осколков. Мак-Клури почти ничего не видел, но все же заметил, как объект выскочил из двери и кинулся в лес, делая зигзаги и пригнув голову. Мак-Клури выругался, повернул винтовку и повел ствол, глядя в прицел левым глазом и пытаясь разглядеть объект через слепящие пятна. Прицел он вел с упреждением.

Он выстрелил, пуля взбила снег у ног объекта. Он быстро передернул затвор и выстрелил еще раз. На этот раз пуля отколола щепу от дерева. Проклятье!

Мак-Клури еще раз перезарядил винтовку, повел прицелом, готовый стрелять, но объект уже скрылся в лесу.

Ушел.

Виктор бежал, его грудь горела, каждый удар сердца отдавался болью во всем теле. Снег по щиколотку замедлял бег, но Виктор уже был в лесу, и сосны мешали снайперу целиться. Попасть в бегущую мишень довольно трудно и на открытом месте, а в лесу и тем более. На руках у Виктора были порезы от разбитого зеркала, но он не обращал на них внимания. Временное ослепление снайпера должно было пройти за считанные секунды, и к этому времени Виктор хотел быть далеко вне пределов видимости. Единственной логичной позицией для наблюдения за задней дверью его шале было небольшое возвышение позади шале в сотне метров от него. Склон этого возвышения со стороны шале был пологим, а противоположный – небольшим обрывом, у подножия которого протекал ручей. Это был его дом, его территория, и никто не знал ее лучше него.

Выстрелов больше не было. Это хорошо. Теперь охотником стал Виктор.

Из баллона в бойлерной продолжал выходить пропан, распространяясь по первому этажу шале. Находящийся рядом таймер отсчитывал последние секунды. Две, одна, ноль.

Заряд С-4 взорвался, разрушив конструктивно важные элементы несущих стен шале. Мгновением позже взорвался газ, вынеся переднюю дверь и окна первого этажа и выбросив в оконные проемы огромные огненные облака. Взрывная волна сбросила снег с окружающих деревьев.

Выбитая передняя дверь шале врезалась в ветровое стекло передней полицейской машины, разбив его. Осколки усыпали кузов. Офицеры швейцарской полиции, укрывшиеся, когда услышали стрельбу, за своими машинами, присели, а обломки дома усеяли снег вокруг.

Услышав взрыв за спиной, Мак-Клури инстинктивно бросился ничком в снег. Оглянувшись, он увидел, что взорванное шале буйно горит, словно сделанное из одних только спичек. Оно обрушилось. В небо поднимались пламя и дым. Лихо!

Он встал, повесил винтовку на плечо, перезарядил помповое ружье и крепко ухватил его обеими руками. Сознание, что он трижды упустил возможность убить свою жертву, мучило его сильнее, чем рана в груди.

Объект, до того как Мак-Клури потерял его из вида, бежал на юг, поэтому на юг направился и Мак-Клури. Чтобы объект не услышал, как он уходит из его дома, он снял там ботинки, и теперь его ноги, несмотря на толстые носки, мерзли в снегу. Он двигался быстро, устремив взгляд вперед и периодически останавливаясь, чтобы вслушаться. При этом он каждый раз укрывался за деревом.

О полиции он не беспокоился. Они теперь были целиком заняты горящим шале, забыв о стрельбе. Но если бы они решили сунуть свои носы в его дела, он без малейших угрызений совести отстрелил бы их. За три года работы в Европе он страстно возненавидел эту часть света и ее важничающих обитателей. Он радовался шансу излить часть свой ненависти на этих идиотов, швейцарских копов.

Впереди он увидел следы и поспешил к ним. Глубокие отпечатки с шагом около 90 сантиметров вели дальше на юг. Объект бежал, стараясь уйти как можно дальше. Мак-Клури стал быстрым шагом преследовать его. Следы вели дальше, в глубь леса, под уклон. Идиот. Объект уходил от возвышенных мест, очевидно, он мало смыслил в тактике.

Мак-Клури стал задыхаться, чувствовалось напряжение бега. О своей ране он не забывал, но время заняться ею еще не пришло. Он профессионально убивал людей, сколько помнил себя, и ни разу не оплошал. Он и теперь не собирался упустить объект.

Следы повернули вправо вдоль подножия холма. Следуя за ними, Мак-Клури оказался на северной стороне этого холма, где склон был крут и каменист. Гребень холма возвышался метров на десять. Он быстро перешел узкий ручей, продолжая идти по следам, которые огибали контур холма. Мак-Клури снова подумал, что его противник глуп. Ему бы воспользоваться ручьем, чтобы скрыть следы. Похоже, он не так профессионален, скорее – удачлив.

Следы продолжали огибать холм, и, казалось, что беглец повернул назад к дому. В этом не было никакого смысла, если только беглец не струсил и не решился сдаться полиции, которая, по его мнению, сохранит ему жизнь. «Пусть себе думает так», – улыбнулся Мак-Клури.

Он услышал шум падающих камней и краем глаза увидел, что несколько камней упали на снег у подножия обрыва. Что-то смутило его. Он обернулся и припал на колено, глядя вверх, на гребень маленького обрыва. Там маячила смутная тень.

Прогремел выстрел, отдавшись эхом в лесу.

Мак-Клури почувствовал, что его словно ударили по руке бейсбольной битой. Он стал поднимать ружье для ответного выстрела, но вторая пуля ударила его в правое плечо, и его правая рука бессильно повисла. Снег обрызгала кровь.

Ружье упало к его ногам. Он чувствовал, что шатается, и протянул здоровую руку, чтобы опереться о ствол дерева и попытаться подняться. Еще ни разу в жизни он не был подстрелен, а сегодня его подстрелили трижды. Он почти смеялся. Он услышал, как позади него скатываются камни, и понял, что объект спускается по скалистому обрыву.

За его спиной захрустел снег и послышался голос:

– Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Пошел ты, – выругался в ответ Мак-Клури.

– Не очень-то вежливо.

– Я не намерен говорить.

– Я все равно задам свои вопросы, а вы ответите, – сказал голос.

Ружье лежало прямо перед Мак-Клури, чуть больше чем в полуметре от его свободной руки. Руки, которая не могла двигаться.

– Вы умрете в любом случае, – продолжал голос. – Но, если не будете упираться, умрете без мучений.

Мак-Клури поверил ему. Он знал, что под пытками начинают говорить все. Ружье лежало так близко, хотя могло бы быть в миле отсюда. Если он попытается взять его другой рукой, он упадет в снег, придавив собой ружье. Он мог бы попробовать перекатиться, но объект успеет прикончить его раньше. Его вытянутая рука уже дрожала, и он не знал, как долго она еще сможет поддерживать его.

– Я только выполнял свою работу, – прохрипел он.

– Тогда тебе надо было выполнять ее лучше.

Мак-Клури кивнул. Парень был прав. Мак-Клури убрал руку, которой опирался на дерево, и упал прямо на ружье. Его рука протиснулась ему под грудь.

Выстрел ружья снес ему полчерепа, разбрызгав кровь веером по снегу. Над кровью поднимался пар. Виктор покачал головой. Шел снег. Виктор обыскал тело, но не нашел ничего полезного. Однако он ясно видел следы убийцы на снегу и пошел по ним, сначала назад, к горящему шале. Он шел, пригнувшись, помня, что полиция еще здесь. По следам он прошел до небольшого возвышения, откуда убийца следил за задней дверью. Там он нашел на снегу латунную отстрелянную гильзу.

Дальше следы разветвлялись. Одни вели к его прежнему жилищу, а другие – дальше на север. Виктор пошел по тем, которые вели на север. Они были четче и глубже. Снайпер оставил их до того, как снял ботинки.

Они шли более или менее по прямой, лишь огибая деревья. Через десять минут Виктор дошел до подножия крутого склона. Дальше следов не было, но были видны осыпавшийся снег у подножия склона, сдвинутые камни и обнаженная земля. Цепляясь за деревья, Виктор стал подниматься по склону. Он почувствовал, что ему становится трудно дышать, грубый звук его дыхания по мере подъема становился громче. Он уже перенапряг себя больше, чем следовало. Он был ранен, ему был нужен отдых хоть на несколько дней, чтобы тело могло окрепнуть. «Скоро», – сказал он себе.

Перед самой вершиной холмика Виктор обнаружил укрытие снайпера. Похоже, что он провел в нем всю ночь. Он увидел брошенную зимнюю куртку, рюкзак, двухлитровую бутылку, полузаполненную мочой, и пластиковый мешок, полный экскрементов. В карманах куртки ничего не было. Виктор поднял рюкзак, повесил его на свободное плечо (на другом плече висел его собственный рюкзак) и пошел по второй цепочке следов, которые шли с запада, из глубины леса. Последние двенадцать часов шел снег, но его выпало не больше чем на дюйм, так что в снегу остались ямки достаточной глубины, чтобы Виктор мог без труда идти по ним.

До машины убийцы он дошел через сорок минут. Внедорожник «тойота» стоял на обочине дороги. Виктор пошарил по боковым карманам рюкзака убийцы, нашел ключи и открыл машину.

Внезапно он остановился, схватившись рукой за грудь. Его рвало, во рту был вкус железа, он харкал кровью. Больше минуты он стоял, наклонившись, пока боль не отступила. Горстью снега он стер кровь с губ и потом снегом же присыпал кровь на земле.

В машине не было ничего, что хоть как-то характеризовало бы человека, который пытался убить его. На ветровом и заднем стеклах машины были наклейки прокатной конторы, а в бардачке – договор аренды. Виктор не сомневался, что договор оформлен на фальшивое имя. Он бросил оба рюкзака на заднее сиденье и завел двигатель. Дав ему несколько минут прогреться, он аккуратно выехал на дорогу.

Виктор тяжело вздохнул. Те, кто хотел его убить, нашли его жилище. Он считал это совершенно невозможным, но получил убедительное доказательство того, что ошибался. В зеркале заднего вида Виктор над стеной деревьев видел дым, поднимавшийся над его горящим шале. Раз его нашли здесь, его смогут найти где угодно.

Все образы, которые он принимал в своей жизни, остались в прошлом.

Париж, Франция

Четверг

15:16 СЕТ

Альварес сидел в своем временном кабинете в парижской резидентуре ЦРУ на третьем этаже Посольства США, положив ноги на стол. Его ботинки стояли под столом. Он сделал большой глоток черного кофе с тройной порцией сахара и стал неуклюже печатать на клавиатуре, лежащей у него на коленях. В зубах у него была почти израсходованная шариковая ручка, которую он медленно пожевывал.

Кабинет был тесноват для него, а рабочий стол был таким маленьким, что он любил называть его обувной коробкой. Зато в кабинете было тихо, и Альварес мог работать, не отвлекаясь. Вблизи его ног на столе была фотография Кристофера со школьного рождественского представления. Кристофер играл роль пастуха. Маленький актер исполнял ее превосходно, хотя детям, изображавшим овец, никак не удавалось блеять.

Поиски убийцы Озолса продвигались отнюдь не быстро. Если он путешествовал под именем Алана Флинна, то, по утверждению чехов, он не покидал Чехию. Но Альварес считал гораздо более вероятным, что он просто сменил паспорт и вылетел бог весть куда. Для розыска по всей Европе у Альвареса не было ни времени, ни людей, поэтому он сосредоточился на изучении семи убитых киллеров. Если он сумеет узнать, кто их нанял, то, возможно, откроется достаточно сведений об убийце Озолса, чтобы можно было выйти на его заказчика. А тогда, может быть, удастся сделать шаг в направлении поиска ракет. Или, хотя бы, предотвращения попадания технологий в руки врагов Америки.

За эти дни Альварес успел узнать многое. Михаил Святослав, под именем которого действовал один из семи киллеров, прежде был спецназовцем. В восьмидесятых годах он служил в Афганистане, потом недолго проработал в КГБ. С окончанием «холодной войны» его выставили за дверь, и он стал независимым наемником. Работал в основном в Восточном блоке, выполняя грязную работу для бандитских главарей и прочих негодяев.

С ним было несколько венгров, бывших бандитов, судя по виду, и несколько членов сербской нерегулярной армии, в том числе женщина. Альваресу предстояло поломать над этим голову. Короче говоря, он получил список самых худших подонков из всех помойных ям от Балкан до Урала. Вольные стрелки, бывшие солдаты, наемные убийцы. Двое из них числились в розыске в связи с войной в Косове. «Хорошо, что они убиты», – подумал Альварес. Но вот допросить покойников было невозможно. Это были типичные профессиональные убийцы с европейской свалки. Ничего иного Альварес и не ожидал.

А вот что его действительно удивило, так это то, что одним из киллеров был американец Джеймс Стивенсон, бывший рейнджер Армии США. Он даже попытался поступить в «Дельту», но не прошел отбора. Более того, после увольнения из своей части он пытался попасть в ЦРУ, но также не прошел отбора. У него были способности к оперативной работе, но были и проблемы с дисциплиной, так что принимать его на штатную работу было слишком рискованно. Через старого армейского приятеля он устроился в частный сектор и поселился в Бельгии. Там он выполнял много заданий по обеспечению безопасности и других работ для охранных фирм в Брюсселе.

На экране компьютера Альвареса были отчеты банков о финансовых операциях Стивенсона, отчеты о телефонных разговорах, электронные сообщения и даже памятные записи самого Стивенсона, бывшего солдата, бывшего наемного убийцы, бывшего мерзавца. За две недели до того как он близко познакомился с двумя пулями калибра 5,7 мм, он положил в один из банков, не склонных задавать трудные вопросы, большую сумму наличными.

Четверть этой суммы он перевел на счета в семи различных банках, принадлежащие остальным членам группы. Альварес полагал, что после выполнения работы все должны были получить одинаковые суммы, но половину общей суммы Стивенсон положил себе в карман. Теперь на все эти деньги набегали проценты для покойников.

Альварес хотел узнать, кто же в самом начале дал Стивенсону наличные. Стивенсон был не самым опытным конспиратором в истории наемных убийств и поэтому оставил на жестком диске своего компьютера, копия которого была подключена сейчас к компьютеру Альвареса, несколько намеков.

Стивенсон любил содержать дела в порядке, и поэтому у него в электронной таблице хранились сведения о каждом из остальных членов группы, дополненные, где это требовалось, электронными адресами и номерами телефонов. Эта информация позволила опознать еще несколько тел, сведения о которых было труднее получить, но найти ниточку к тому, кто нанял Стивенсона, не помогла.

Сам он называл этот заказ «парижской работой», Paris Job. Весьма прозаическое название, по мнению Альвареса, но Альварес считал, что название вряд ли имеет значение. Руководители частной охранной фирмы из Брюсселя, для которой Стивенсон выполнил несколько работ, уже были допрошены с пристрастием и утверждали, что их фирма ничего общего с Парижем не имеет. Альварес поверил им. Они зарабатывали слишком много денег, нанимая ландскнехтов официально, чтобы связываться с рискованным заказом на убийство.

Однако исключать возможность того, что тот, кто нанял Стивенсона, был раньше клиентом охранной фирмы, было нельзя. Список потенциальных подозреваемых был обширен и охватывал весь мир: частные предприниматели, транснациональные корпорации, саудовские нефтяные магнаты, африканские правительства. Сам Стивенсон работал с самыми различными клиентами, и любой из них мог быть как тем, кого разыскивает Альварес, так и человеком, не имеющим никакого отношения к фирме. Если так, список подозреваемых будет расти экспоненциально.

Инстинкт Альвареса подсказывал ему, что убийцу Озолса и банду Стивенсона, которая должна была убить убийцу Озолса, когда тот выполнит свою работу, нанял один и тот же человек. Почему он так поступил, вряд ли имеет значение. Но если Альварес прав и киллер понял, что убить его хочет его же наниматель, то есть шанс, что информация все еще находится у киллера. А это значит, что ракеты еще на месте, и до них, возможно, удастся добраться.

Зазвонил телефон, и Альварес ответил глухим «Да».

Это был Ноукс, один из офицеров ЦРУ, работавших при посольстве. Он сидел в подвальном этаже вместе с другими специалистами по технике. Ноукс был отличным парнем, хотя и злоупотреблял кофе и сахаром, чем испытывал терпение Альвареса.

– Я нашел кое-что, что может представлять для вас интерес, – посыпал Ноукс своей обычной скороговоркой. – Стивенсон старался скрывать следы своей работы с жестким диском и поэтому использовал программу удаления файлов. Это что-то вроде того, чем мог бы пользоваться мой отец. Я имею в виду…

– Позволь мне догадаться, программа не сделала того, что должна была сделать, – прервал его Альварес.

– Не совсем, – ответил Ноукс. – Во всяком случае, она сделала это недостаточно хорошо. Мне удалось восстановить некоторые из недавно удаленных файлов. Для более старых потребуется больше времени, если они еще где-то сохранились. А они могли и не сохраниться.

Альварес немного отодвинул телефон от уха.

– Что вы нашли?

– А, чуть не забыл вам сказать, – засмеялся Ноукс. – Я восстановил несколько электронных сообщений из переписки Стивенсона с неким неустановленным лицом. Это была лишь небольшая конечная часть длительного обмена сообщениями. Они обсуждали оплату того, что они называли Paris Job.

– Отлично, – сказал Альварес. – Перешлите их мне как можно скорее.

– Есть!

Альварес положил телефон, довольный тем, что удалось продвинуться в расследовании, хотя и осознавал, как мало они еще знают. Альварес смотрел в окно, выискивая мысленным взором за панорамой Парижа того, кто заварил всю эту кашу.

– Где же ты? – прошептал он.

ЦРУ, Вирджиния, США

Четверг

16:56 EST

Он выглядел как добродушный пожилой джентльмен с морщинистым загорелым лицом и густыми, хотя и седеющими волосами. Кевин Сайкс смотрел, как Фергусон налил себе чашку кофе из стального кофейника и сделал глоток. Это была горькая безвкусная дрянь, но кофеина в нем, по мнению Фергусона, было достаточно.

– Комнату подмели? – спросил Фергусон, глядя на отражение Сайкса в окне кабинета.

– Только что, перед вашим приходом, – ответил Сайкс, кивнув.

Фергусон обернулся и сказал:

– Тогда объясните мне, пожалуйста, что, черт возьми, произошло.

Сайкс заметно напрягся.

– Наш Тессеракт объявился в Швейцарии.

– И что?

– В лесу севернее городка Сент-Морис полиция нашла тело. Моего человека.

Фергусон тяжело вздохнул и сел.

– Что в отношении Тессеракта?

– Мы точно не знаем. Его дом сгорел дотла. Я думаю, есть шанс, что он был там.

– Глупая надежда, мистер Сайкс. Если он убил вашего человека, вряд ли он зажарил бы себя после этого.

– Боюсь, что вы правы, сэр.

– Значит, он ушел с флешкой?

Сайкс кивнул.

– Если она не погибла при взрыве, – заметил Фергусон. – А это было бы уже не бедой, а катастрофой. И когда все это случилось?

– Несколько часов назад, – ответил Сайкс. – Но еще не все кончено. У нас есть зацепки. Мы…

– Так почему же вы не сообщили мне раньше?

– Это мое шоу, и я работаю с ним. Скажи я вам что-то, пока еще не знаю фактов, это ничего бы не дало, а только накалило бы ситуацию. Все, что вы могли бы сделать, я уже сделал сам.

Фергусон нахмурился.

– А кого вы использовали в этот раз?

– Карла Мак-Клури. Раньше он работал в Отделе особых операций, но еще до этого имел солидный список мокрых дел. И он не был склонен задавать лишние вопросы. Это был вольный стрелок, заключивший контракт с Конторой. Формально он числился охранником в цюрихском посольстве, так что был идеальной кандидатурой для зачистки.

– Шутить изволите? – гневно спросил Фергусон, сделав шаг вперед. – Использовали работника ЦРУ? Вы в своем уме?

– Бывшего работника. Его нет в списках.

– Не хитрите со мной, мистер Сайкс. Не важно, что он бывший. Как вы думаете, что будет, если его раскроют?

– Ничего, – уверенно ответил Сайкс. – Мак-Клури бы наемным киллером Конторы. И всем известно, что наши наемники выполняют работы и для других людей. Кто знает, для кого мог выполнять эту работу Мак-Клури? В Европе уйма потенциальных заказчиков. Его смерть сойдет за профессиональные издержки. А с Тессерактом его ничто не связывает. Нет никаких свидетельств того, что его убил тот же человек, что стрелял в Париже. И не забывайте, что и нас ничто не связывает ни с Мак-Клури, ни со Стивенсоном и его бандой. Мы совершенно чисты, практически девственны.

Фергусон провел худыми пальцами по волосам.

– Боюсь, что я не разделяю вашей уверенности.

– Нас отделяют от Мак-Клури не меньше двух человек, и никто из них не знает, откуда поступали приказы. Оплата Мак-Клури предусматривалась по выполнении работы. Работу он не выполнил. До него Стивенсону было заплачено наличными авансом. Альварес не сумеет установить, кто платил ему. И эти деньги были переданы обычным образом – через посредников, офшоры и т. п. Никаких следов. Притом Стивенсону мы позволили самому набрать команду. Нам не о чем беспокоиться.

– Поживем – увидим.

– Да, смерть Мак-Клури делает положение щекотливым, но он был опытным исполнителем. Тщательным. Он не должен был оставить следов, как Стивенсон. Кроме того, он был абсолютно надежным, пока был жив, и еще более надежен сейчас, когда мертв.

– Вы забыли добавить некомпетентность к списку его качеств.

– У него был впечатляющий послужной список.

– До того момента, когда он сам был убит.

– Как бы то ни было, он один подходил под требования для этого дела. Нам нужен был кто-то, способный подключиться быстро, а одноразового киллера найти не так легко.

Это было находчивое возражение, но Фергусон жестом отверг его, и Сайкс подавил вспыхнувшее в нем раздражение. Он напомнил себе, с кем говорит, и не стал настаивать на своем. Фергусон был не только его боссом, но и разработчиком всей схемы и требовал повиновения во всех случаях, даже тогда, когда бывал откровенно неправ.

– Что вы намерены делать в отношении Мак-Клури?

Сайкс уже выработал некоторый план.

– Пока полиция опознает Мак-Клури, пройдет день. Еще не меньше дня пройдет, пока кто-то из относящихся к делу поймет, что это бывший наш агент. Этого времени мне с избытком хватит, чтобы испортить репутацию Мак-Клури. Я заставлю думать, что он брал заказы у весьма сомнительных людей, у тех, кто готов устранить нанятого человека, если тот больше не нужен. Этого будет достаточно, чтобы замутить любой след. Никто не будет думать о том, чтобы связать его смерть с чем-то происшедшим в другом месте.

Фергусон слишком долго ставил чашку на место. Большим и указательным пальцами левой руки он тщательно вытер углы рта. Сайкс каким-то образом сумел удержаться от улыбки. Он знал, что победил старого негодяя. Фергусон просто не хотел хвалить его.

– Согласен, до сих пор дела шли плохо, – сказал он, полагая, что доля скромности не повредит. – Но дело еще не кончено. Я уверен, что Тессеракт еще жив и флешка у него, так что у нас еще есть возможности. Его ищут Франция, Германия, Швейцария, ЦРУ. Это поможет нам подобраться ближе к нему. А когда мы подберемся, у меня будут наготове еще несколько наемников. Я понимаю, что это рискованно, но мы можем представить это так, что первым добрался до него кто-то другой. Конечно, все пройдет не так чисто, как нам хотелось бы, но конечный результат будет тем же самым.

– Следующего раза не будет.

– Вы этого не знаете. Сдаваться слишком рано.

Фергусон выдержал небольшую паузу.

– Вот что мы будем делать вместо этого…

– Но схема все еще годится, мы можем заставить ее работать.

– Боюсь, что я не разделяю вашей оптимистической оценки положения дел. Ваша некомпетентность еще более затруднила спасение операции. Вы не забыли, что на кону? Я-то помню.

– Конечно, я знаю, что на кону. Это вы потеряли цель из виду, а не я.

– Ты, маленькая самонадеянная дрянь, – сказал Фергусон. – Всю свою карьеру я выполнял одну операцию за другой, не позволяя никому встать у меня на пути. Я никогда не терял цели из виду. И я не намерен рисковать своей свободой из-за того, что ты, похоже, не можешь справиться с убийством одного человека.

– Я думаю, вы переоцениваете шансы Тессеракта.

– Я думаю, ты переоцениваешь свои.

– До сих пор не произошло ничего непоправимого.

Фергусон покачал головой:

– Немедленно останови всех наймитов.

– Что? Нет, мы должны держать их наготове.

– Скажи мне, для чего именно? Могу я напомнить тебе, сколько усилий потребовалось для того, чтобы выследить Тессеракта, когда он еще не знал, что мы его ищем? Не думаешь ли ты, что теперь, когда он знает, что его ищут, найти его будет легче? Откровенно говоря, я удивляюсь, что ты все еще считаешь свой курс работоспособным, и я еще больше удивляюсь тому, что после того, что случилось с Мак-Клури, ты готов рисковать еще чьими-то жизнями.

– А что нам еще остается делать? Надеяться, что Тессеракт умрет естественной смертью и добровольно оставит нам сведения о том, где лежат ракеты?

– Подобные замечания не разубедят меня, мистер Сайкс. Вы не оставили мне выбора. Я отстраняю вас от дела.

– Что это значит, черт возьми? Что вы намерены делать?

– То, что нужно было сделать с самого начала. Знай я, что этот киллер будет так упорно бороться за свою жизнь, я не стал бы ждать. Я звоню.

– Что? Кому?

– Тому, кто может нам помочь. Есть один человек, чьими услугами я уже пользовался. Специалист.

– Специалист?

– Киллер.

– Кто это?

– Он не из наших списков, он из СИС.

– То есть из британской Сикрет Интеллидженс Сервис? Это сумасшествие. Как насчет британского правительства?

– Они никогда не узнают. Он – наемный агент. И он просто подхалтурит для нас.

– Подхалтурит?

– MИ-6 не может платить ему столько, сколько плачу я.

– Как его зовут?

– Ты никогда не слышал о нем. Я знаю его под именем Рид. С этого момента практическую часть этой операции он берет в свои руки.

– Это нелепо, нам не нужны посторонние люди. Это только усложнит все дело.

– Мне все равно. Все, чего я хочу, черт возьми, это поглубже похоронить это дело. А сделать это можно только одним способом: используя постороннего.

– Чушь собачья.

– Если не можешь говорить по-взрослому, молчи. Что еще мы можем сделать? Собрать еще одну банду бестолковых убийц? Или просто послать других бывших работников Конторы и надеяться, что никто не свяжет концы с концами, если они не вернутся?

– Мы все же можем заставить это работать.

– Ты не слышишь меня. Теперь, когда Мак-Клури мертв, у нас связаны руки. У тебя был шанс, ты упустил его. Рид – наша единственная надежда зачистить дело так, чтобы не засветиться.

– И куда вы собираетесь послать этого Рида? Вы же сказали, что теперь не знаете, где находится Тессеракт.

– Тессеракт может пока подождать. А Рид может быть в Париже уже завтра.

– Почему в Париже?

– Боюсь, что мы не можем терять время. А ты?

Сайкс покачал головой, не понимая толком, на какой вопрос он этим жестом отвечает.

– Ладно, – продолжал Фергусон. – Когда Рид будет в Париже, мне нужно, чтобы он как можно скорее встретился с твоим человеком. Как его зовут-то?

Сайкс старался не показать, что понятия не имеет, о чем идет речь.

– Джон Кеннард.

– Отлично. Пусть Кеннард передаст Риду список всех, кто принимал активное участие в этой операции. Об остальном позаботится Рид.

– Что вы имеете в виду? Зачем Риду этот список?

Фергусон не ответил, но его глаза, глядящие сквозь пар от чашки, которую он все еще держал в руках, сказали все.

– Боже! – ахнул Сайкс, поняв наконец все. – Всех их?

Фергусон кивнул, словно это не имело никакого значения.

– И все они должны пропасть без вести. Но эти жертвоприношения нужны для большего блага.

– Для большего блага?

Фергусон улыбнулся, он допускал, что Сайкс не врубается.

– Ну ладно, пусть не для большего блага, но для нашего с тобой блага. Я все еще исхожу из предположения, что ты не хочешь провести всю оставшуюся жизнь за решеткой.

Фергусон сделал паузу, но Сайкс не ответил.

– Я не планировал такого, но это плата за наш провал, мистер Сайкс. Вы понимаете это?

– Да, сэр.

– Эта наша операция провалилась.

– Сэр, я думаю, что еще рано…

– Заткнись и дай мне закончить. Операция провалилась. И сегодня достижение нашей первоначальной цели стало не главным делом. Возможность получить в руки эти ракеты стала ни чем иным, как маленьким чудом, поэтому я полагаю, что усилия нужно сосредоточить на другом.

– А как быть со списком потенциальных покупателей, который я готовлю?

– Пока забудьте о деньгах, мистер Сайкс. В данный момент главное для нас – выбраться из этого дела с неповрежденными шкурами. Единственный способ добиться этого – не оставить концов. Но мы уже опоздали с этим. И теперь мы не можем оставить в живых людей, знающих об этой нелегальной операции, которая так эффектно провалилась.

– Но никто из них не знает всех деталей того, чем мы занимаемся. Они даже не знают, на кого работают. В любом случае только один является работником Конторы. Кроме того, они нам понадобятся снова, если мы захотим закончить работу. И они профессиональны, им можно доверять.

– Не пытайся обмануть себя. Доверять им можно примерно не больше, чем тебе. Или мне, что также важно. А вдруг кто-то из них сопоставит факты, касающиеся того, чем мы занимаемся. Что нам тогда делать? Надеяться, что он никому не скажет?

Сайкс смотрел в сторону.

– Альварес уже что-то учуял, и, похоже, что он мог кое до чего добраться. Или, может быть, этот толстый идиот Проктер настолько перестанет беспокоиться о перспективах своего продвижения, что сможет совершить прыжок в неизвестность? Ты в самом деле думаешь, что эта катастрофа не всплывет, если хоть один человек, кроме нас, будет знать хоть какие-то детали?

– Но, боже мой, двое из них американцы.

Выражение лица Фергусона не изменилось.

– Ничего не поделаешь.

Сайкс медленно поднял голову.

– Вы ведь не сейчас приняли это решение, верно? Вы намеревались убить их всех даже в том случае, если бы операция прошла блестяще?

Фергусон кивнул.

– В итоге да, используя Рида в течение длительного периода времени. Но события потребовали ускорить дело.

– И когда же вы планировали сказать мне об этом?

– Не изображайте благородный гнев передо мной, мистер Сайкс, – сказал Фергусон. – Я с самого начала говорил вам, что, если мы хотим довести это дело до конца, сделать это нужно будет совершенно чисто. Не должно было остаться никаких концов, ведущих к нам. Что я, по-вашему, имел в виду?