Текст книги "Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского"

Из этой двойной монополии одна часть невыгодна для местного населения, другая – для иностранного. Ибо дома купцы благодаря своему монопольному праву на экспорт устанавливают произвольно цены на продукты сельского хозяйства и ремесла, а благодаря монополии на ввоз – цены на иностранные товары, в которых нуждается население; то и другое невыгодно для населения. При монопольной же продаже местных товаров за границей и монопольной покупке заграничных товаров они к невыгоде тамошнего населения повышают цены на первые и снижают на вторые. Ибо там, где имеется лишь один продавец, товары дороже, а там, где имеется лишь один покупатель,– дешевле. Такие корпорации являются поэтому не чем иным, как монопольными, и они были бы очень выгодны для государства, если, будучи объединены в единое тело на заграничных рынках, они предоставляли бы на внутренних рынках своим членам свободу покупать и продавать по той цене, по которой они могут.

Так как целью этих торговых тел является не благо тела в целом (общая касса их в этих случаях составляется из вычетов из частных вкладов лишь в целях сооружения и покупки кораблей, найма и содержания экипажей), а лишь частный барыш каждого ее члена, имеется основание для того, чтобы каждый член тела был осведомлен о собственном деле, т. е. чтобы каждый был членом собрания, имеющего власть руководить этим делом, и был знаком с отчетностью. Вот почему представителем такого тела должно быть собрание, в совещаниях которого при желании может участвовать каждый его член.

Если политическое тело купцов актом своего представительного собрания берет на себя денежное обязательство по отношению к постороннему лицу, то каждый его член в отдельности отвечает за весь долг. Ибо постороннему лицу нет никакого дела до частных законов корпорации, и оно рассматривает всех ее членов как отдельных людей, каждый из которых обязуется уплатить весь долг, если кто-нибудь другой не заплатит и не освободит от уплаты всех остальных. Если же долг причитается кому-нибудь из членов компании, то кредитор является и должником на всю сумму по отношению к самому себе и поэтому может требовать уплаты долга лишь из общей кассы, если таковая имеется.

Если государство накладывает налог на тело, то этот налог падает на каждого члена пропорционально сумме его вложений в компанию. Ибо в этом случае нет другой общей кассы, кроме той, которая составляется из частных вложений.

Если на тело наложен денежный штраф за какой-нибудь незаконный акт, то в его уплате должны участвовать лишь те члены, голосами которых было принято решение об этом акте или при содействии которых он был приведен в исполнение. Ибо никто из остальных членов не совершил никакого преступления, не считая того, что он состоит членом тела. Но если это – преступление, то не его (ибо тело было образовано на основании полномочий государства).

Если один из членов тела является его должником, то оно может предъявить ему иск. Но как имущество, так и личность должника могут быть подвергнуты аресту лишь на основании приказа государства, а не корпорации. Ибо если корпорация могла бы это делать собственной властью, то она могла бы своей властью признать долг подлежащим уплате, что означало бы быть судьей в собственном деле.

Политическое тело, создаваемое для совета, который должен быть дан суверену. Эти тела, созданные для управления людьми или торговлей, бывают постоянными или временными на срок, предписанный грамотой. Но бывают тела, время которых ограничено лишь природой подлежащих их ведению дел. Например, если суверенный монарх или верховное собрание сочтут за благо отдать приказ городам и другим частям их территории послать депутатов, с тем чтобы они сообщили суверену о положении и нуждах подданных или совещались с ним как с лицом, представляющим всю страну, об издании хороших законов или о каких-нибудь других делах, то такие депутаты, для собрания которых указано определенное время и место, представляют собой в этом месте и в это время политическое тело, представляющее каждого подданного этого государства. Однако собрание таких депутатов является политическим телом лишь по вопросам, предложенным им тем человеком или собранием, которые именем верховной власти созвали их, а когда будет объявлено, что им нечего больше ни предлагать на обсуждение, ни дебатировать, то политическое тело будет распущено. Ибо, если бы они были абсолютными представителями народа, тогда их собрание было бы верховным собранием и тогда было бы два верховных собрания или два суверена над одним и тем же народом, что несовместимо с мирным существованием народа. И поэтому там, где имеется суверен, помимо него не может быть никакого абсолютного представительства народа. А что касается границ, в которых такое тело может представлять весь народ, то они устанавливаются той грамотой, по которой депутаты созваны. Ибо народ не может выбирать своих депутатов для иных целей, чем те, которые выражены в адресованной ему его сувереном грамоте.

Упорядоченные частные, законные тела, как, например, семья. Частными упорядоченными и законными телами являются такие, которые установлены без всякой грамоты или других письменных полномочий помимо законов, общих для всех других подданных. Они считаются упорядоченными, так как их члены объединяются в одном лице – представителе. Таковы, например, те семьи, в которых отец или хозяин руководит всей семьей. Ибо он обязывает своих детей и слуг лишь в рамках, допущенных законом, но не больше, так как никто из указанных подчиненных не обязан повиноваться в таких делах, которые запрещаются законом. Во всех остальных делах в течение того времени, пока они находятся под домашним правлением, они являются подданными своих отцов и хозяев как непосредственных суверенов. Ибо так как отец и хозяин были до установления государства абсолютными суверенами в своих семьях, то они по установлении государства потеряли от своей власти не больше, чем то, что отнял у них закон государства.

Частные упорядоченные, но противозаконные тела. Частными упорядоченными, но противозаконными телами являются такие, члены которых объединены в одном лице – представителе, но которые не легализованы государством. Таковы, например, корпорации нищих, воров и цыган, образованные в целях наилучшей организации своего промысла – попрошайничества и воровства, а также корпорации прибывающих из-за границы людей, которые объединяются в каком-нибудь государстве для более легкой пропаганды учений и для образования партий, подрывающих власть государства.

Неупорядоченные группы людей, например частные лиги. Неупорядоченные группы людей, являющиеся по cути дела лишь лигами, а иногда просто скоплением людей, не объединенных для какой-нибудь определенной цели и связанных не взаимными обязательствами, а лишь сходством желаний и наклонностей,– такие группы становятся законными или незаконными в зависимости от законности или незаконности цели каждого отдельного их участника, а эта цель должна быть выявлена в каждом отдельном случае.

Лиги подданных (так как лиги обычно организуются в целях взаимной защиты) в большинстве случаев не нужны в государстве (которое представляет собой не что иное, как лигу всех подданных) и скрывают в себе противозаконные цели. Они поэтому противозаконны и обычно считаются крамолой и заговором. В самом деле, так как лига есть объединение людей путем соглашений, то, если одному человеку или собранию не дано власти заставлять договаривающихся выполнять свои обязательства (как это бывает при естественном состоянии), лига имеет силу лишь до тех пор, пока не возникает обоснованный повод к взаимному недоверию. Поэтому лиги государств, над которыми не установлена никакая человеческая власть, могущая держать их в страхе, являются не только законными, но и выгодными в течение того времени, пока они действуют. Однако лиги подданных одного и того же государства, где справедливые требования всякого подданного могут быть удовлетворены средствами верховной власти, не необходимы для поддержания мира и справедливости и в случае, если они ставят себе дурные цели или их цели не известны государству, противозаконны. Ибо всякое объединение сил частных лиц незаконно, если оно имеет дурные цели; если же намерение не известно, то оно опасно для государства, и то, что оно засекречено, является незаконным.

Тайные интриги. Если верховная власть принадлежит многочисленному собранию и несколько членов этого собрания, не имея на то полномочий, подговаривают часть собрания захватить в свои руки руководство остальными, то это крамола и преступный заговор, ибо это злостное развращение собрания в своих личных интересах. Но если тот, чье частное дело обсуждается и решается в собрании, старается расположить в свою пользу возможно больше членов его, то он не совершает никакого преступления, ибо в этом случае он не является частью собрания. И если даже он располагает членов собрания в свою пользу подкупом, то это все же не является преступлением (если только это не запрещено определенным законом). Ибо иногда (таковы уж нравы людей) невозможно добиться справедливости без подкупа, и каждый человек может считать свое дело правым до тех пор, пока оно не слушалось и не решалось в суде.

Междоусобицы. Если частное лицо в государстве содержит больше слуг, чем это требуется для управления его состоянием и для того законного дела, ради которого он их применяет, то это заговор и преступление. Ибо, пользуясь защитой государства, подданный не нуждается в защите собственной силой. И так как у народов не вполне цивилизованных многочисленные семьи жили в непрерывной вражде и нападали друг на друга с помощью собственной челяди, то отсюда достаточно очевидно, что они совершали преступления или же что у них не было государства.

Заговоры. Как заговоры в пользу родственников, так и заговоры в пользу господства той или другой религии (например, заговоры папистов, протестантов и т. п.) или заговоры сословий (например, заговоры патрициев и плебеев в Древнем Риме и аристократических и демократических партий в Древней Греции) незаконны, ибо все такие заговоры противоречат интересам мира и безопасности народа и вырывают меч из рук суверена.

Скопление народа является неупорядоченной группой людей, законность или незаконность которой зависит от повода к скоплению и от числа собравшихся. Если повод законен и явен, скопление законно. Таково, например, обычное скопление народа в церкви или на публичных зрелищах, если число собравшихся не выходит из обычных рамок, ибо, если число собравшихся слишком велико, повод неясен, и, следовательно, всякий, кто не может дать подробного и ясного отчета о мотивах своего пребывания в толпе, должен считаться преследующим противозаконные и мятежные цели. Можно считать вполне законным для тысячи человек составить общую петицию, которая должна быть представлена судье или должностному лицу, однако если тысяча человек пойдет подавать ее, то это уже мятежное сборище, ибо для этой цели достаточно одного или двух человек. Однако в подобных случаях собрание делается незаконным вследствие не какого-нибудь установленного числа собравшихся, а вследствие такого их числа, которое представители власти не способны укротить или передать в руки правосудия.

Скопление людей. Если необычно большое число людей собирается, чтобы обвинить кого-нибудь, то такое собрание является противозаконным беспорядком, ибо они могут представить свою жалобу должностному лицу через немногих или одного человека. Таков был случай с апостолом Павлом в Ефесе, где Деметрий и огромное число других людей привели двух спутников Павла к должностному лицу, крича в один голос: «Велика Артемида Ефесская!», взывая таким путем к правосудию против обвиняемых за то, что они проповедовали народу учения, идущие против их религии и наносящие ущерб ремеслу. Повод к обвинению с точки зрения законов этого народа был правилен, тем не менее это сборище сочли незаконным, а блюститель порядка упрекал собравшихся за это сборище в следующих словах (Деян. 19, 38-40): Если же Деметрий и другие с ним художники имеют жалобу на кого-нибудь, то есть судебные собрания и есть проконсулы; пусть жалуются друг на друга. А если вы ищете чего-нибудь другого, то это будет решено в законном собрании. Ибо мы находимся в опасности – за происшедшее ныне быть обвиняемыми в возмущении, так как нет никакой причины, которою мы могли бы оправдать такое сборище. Блюститель порядка, таким образом, называет здесь собрание, для которого люди не могут привести достаточного основания и в котором они не могут дать отчета, возмущением. И этим исчерпывается все, что я могу сказать относительно групп и собраний людей, которые могут быть сравниваемы (как я сказал) со сходными частями человеческого тела: законные – с мускулами, незаконные – с опухолями, желчью и нарывами, порожденными неестественным скоплением дурной жидкости.

Глава XXIII
О государственных служителях верховной власти

В предыдущей главе я говорил о сходных частях государства. В этой главе я буду говорить о частях органических, каковыми являются государственные служители.

Кто является государственным служителем. Государственным служителем является тот, кому суверен (будь то монарх или собрание) поручает известный круг дел с полномочиями представлять в нем лицо государства. И так как каждый человек или собрание, обладающие верховной властью, представляют два лица или, как чаще выражаются, имеют два качества: одно – естественное, а другое – политическое (например, монарх является носителем лица не только государства, но также человека, а верховное собрание является носителем лица не только государства, но также собрания), то государственными служителями являются не те, кто служит носителю верховной власти в его естественном качестве, а лишь те, кто служит суверену для управления государственными делами. Поэтому при аристократиях и демократиях государственными служителями не являются полицейские, сержанты и другие чиновники, дежурящие в собрании исключительно для удобства членов собрания, а при монархии – дворецкие, камердинеры, казначеи и другие чиновники двора монарха.

Служителю для общего управления. Некоторым из государственных служителей поручается общее управление или всем государством, или лишь частью его. Служителями для управления всем государством являются протекторы и регенты, которым предшественник несовершеннолетнего короля поручает на время его несовершеннолетия все управление королевством. В этом случае каждый подданный обязан повиноваться такому протектору постольку, поскольку распоряжения и повеления последнего будут даны от имени короля и не будут несовместимы с его верховной властью. Служителями для управления частью государства или провинцией являются губернаторы, наместники, префекты или вице-короли, которым монарх или верховное собрание поручает управление. И в этом случае каждый из жителей этой провинции обязан подчиняться всем распоряжениям, сделанным от имени суверена и не наносящим никакого ущерба правам верховной власти. Ибо все права таких протекторов, вице-королей и губернаторов обусловлены волей суверена и никакое поручение, которое может быть им дано, не должно быть истолковано как волеизъявление суверена перенести на них верховную власть, если такое намерение не выявилось в ясных и недвусмысленных словах. Такого рода государственные служители сходны с нервами и сухожилиями, приводящими в движение различные члены человеческого тела.

Для специального управления, как, например, для управления хозяйством. Другие служители ведают специальной отраслью управления, т. е. им поручен специальный круг дел внутри страны или за границей. Из специальных отраслей управления внутри страны на первом месте стоит управление государственным хозяйством. Государственными служителями являются те, кто имеет полномочия в отношении казны, т. е. те, кому поручено собирание, получение налогов, пошлин, земельных податей и оброков • всяких других государственных доходов, а также собирание, получение и проверка отчетности по этим статьям. Служителями они являются потому, что служат лицу-представителю и ничего не могут предпринять против его приказаний и без его полномочии; государственными – потому, что они служат ему в его политическом качестве.

Государственными служителями являются, во-вторых, те, кому даны полномочия в отношении войска, т. е. те, кому поручена охрана оружия, фортов и портов, или те, кому поручены набор, оплата солдат, или предводительство ими, или снабжение всем необходимым для войны на суше и на море. Однако солдат, не принадлежащий к командному составу, хотя и сражается за государство, не представляет в силу этого лица государства, так как ему не перед кем представлять его. Ибо всякий имеющий командование представляет лицо государства лишь перед теми, кем он командует.

Для наставления народа. Служителями верховной власти являются также те, кто имеет полномочия учить или делать других способными учить людей их обязанностям по отношению к верховной власти и наставлять их в отношении того, что справедливо и что несправедливо, дабы сделать их склонными жить в благочестии и мире между собой и противостоять врагу государства. Служителями они являются потому, что то, что они делают, они делают не по собственному праву, а на основании полномочий других, а государственными – потому, что они делают это (или должны делать) на основании полномочий одного лишь суверена. Лишь монарх или верховное собрание имеют полномочия непосредственно от Бога учить и наставлять людей, и никто, кроме суверена, не получает своей власти просто Dei gratia, т. е. по милости одного лишь Бога. Все прочие получают ее по милости и промыслу Божьему и их суверенов, например в монархии Dei gratia et regis, или Dei providentia et voluntate regis.

Для отправления правосудия. Служителями являются также те, кому поручено судопроизводство, ибо в своем судейском кресле они представляют лицо суверена и их приговор есть его приговор. В самом деле, как уже было раньше указано, все судебные функции суть существенная часть верховной власти, и поэтому все судьи есть служители того или тех, кто имеет верховную власть. И так как споры бывают двоякого вида, а именно в отношении факта и в отношении закона, то одни судебные решения касаются фактов, другие – законов, и, следовательно, в одной и той же тяжбе могут быть два судьи, из которых один решает проблему факта, а другой – проблему закона.

По поводу обоих этих споров может возникнуть спор между одной из тяжущихся сторон и судьей. А так как и стороны, и судья являются подданными суверена, то беспристрастное решение их спора должно быть предоставлено людям, выбранным по взаимному соглашению, ибо никто не может быть судьей в собственном деле. Но суверен уже выбран судьей с согласия их обоих, а поэтому он или сам должен слушать и решать это дело, или же должен назначить судьей человека, который устроит обе спорящие стороны. Это согласие сторон устанавливается различными путями. Во-первых, если ответчик имеет разрешение дать отвод тем судьям, которые представляются ему заинтересованными в неблагоприятном для него решении (ибо что касается истца, то последний уже выбрал своего судью), то те, которым он не дает отвода, являются судьями, на назначение которых он дал свое согласие. Во-вторых, если ответчик апеллирует к какому-нибудь другому судье, то дальше апеллировать он не может, ибо его апелляция есть его выбор. В-третьих, если он апеллирует к самому суверену и последний самолично или через уполномоченных, на которых согласятся обе стороны, выносит приговор, то этот приговор является окончательным, ибо ответчик был судим его собственными судьями, т. е. им самим.

Рассматривая особенность справедливой и разумной организации правосудия, я не могу не отметить превосходную организацию судов в Англии как по исковым, так и по уголовным делам. Под исковыми делами я разумею такие, в которых как истец, так и ответчик являются подданными, а под уголовными (называемыми также делами королевской скамьи) – такие, в которых истцом является суверен. Так как было два сословия людей, из которых одни были лордами, другие – простолюдинами, то лорды имели привилегию быть судимыми во всех уголовных делах только лордами и столькими, сколько захотят присутствовать. И так как это считалось милостивой привилегией, то лорды имели лишь таких судей, каких они сами желали. И во всех тяжбах каждый подданный (так же, как и лорды в гражданских тяжбах) имел судьями людей из того графства, где находится объект тяжбы, причем тяжущиеся стороны могли дать отвод назначенным им судьям, пока, наконец, столковавшись на двенадцати человеках, они были судимы этими двенадцатью судьями. Таким образом, имея желательных ей судей, тяжущаяся сторона не могла представлять никакого довода против окончательности приговора. Эти государственные лица, имеющие полномочия от верховной власти учить или судить людей, являются такими членами государства, которых можно соответственно сравнить с органами человеческого голоса в естественном теле.

Для приведения в исполнение. Государственными служителями являются также те, кто имеет полномочия от суверена заботиться о приведении в исполнение судебных решений, обнародовать повеление суверена, подавлять беспорядки, арестовывать и заключать в тюрьму преступников, а также совершать другие акты, имеющие целью сохранение мира. Ибо всякий акт, который они совершают на основании таких полномочий, является актом государства, и их функции соответствуют функциям рук в естественном теле.

Государственными служителями за границей являются те, кто представляет лицо своего суверена в иностранных государствах. Таковы послы, курьеры, агенты и герольды, посланные в качестве доверенных лиц для выполнения государственных дел.

Однако посланцы, имеющие полномочия от какой-нибудь частной партии переживающего смуту государства, хотя бы они были приняты, не являются ни государственными, ни частными служителями государства, ибо никакое их действие не совершается по полномочию государства. Частным лицом является также посол, отправленный государем, с тем чтобы принести поздравления, выразить соболезнование или присутствовать при каком-нибудь торжестве, ибо, хотя он имеет государственные полномочия, само поручение является частным и принадлежит ему в его естественном качестве. Точно так же если человек послан в другое государство с тайной миссией выведать планы и силы этого государства, то хотя он имеет полномочия от государства и государственное поручение, однако, так как никто не замечает в нем иного лица, кроме его собственного, он является лишь частным служителем, но все же служителем государства, и его можно сравнить с глазом в естественном теле. И те, кто назначен принимать прошения и другие сообщения от людей, являясь как бы ушами государства, есть государственные служители и представляют в этой должности суверена.

Советники, не исполняющие иных функций, кроме подачи совета, не являются государственными служителями. Советник не является государственным лицом, точно так же не является таковым государственный совет, если мы принимаем, что на него не возложены ни судебные, ни командные функции, а лишь обязанность давать советы суверену, когда это требуется, или предлагать их, когда этого не требуется. Ибо со своими советами советник обращается лишь к суверену, чья персона не может быть при условии его собственного присутствия представлена ему кем-то другим. Но советники никогда не имеют других функций, судебных или по непосредственному управлению. Так, при монархии они представляют монарха, передавая его приказы государственным служителям. При демократии совет или сенат предлагает народу в качестве совета результаты своих обсуждений. Однако когда они назначают судей, или слушают судебные дела, или дают аудиенции послам, то они это делают в качестве служителей народа. А при аристократии государственный совет является самим верховным собранием и дает советы лишь самому себе.