Текст книги "Момент истины"

9

Котлинские горы, Милос

Сообщество Синь Шен

Капелланская Конфедерация

22 января 3062 г.

– «Хлыст», это «Нож». Я у бивака. Наблюдаю четыре меха и около дюжины палаток. Мехи заглушены и я вижу, что два или три человека патрулируют периметр бивака. Похоже, они все завалились на боковую.

– Хорошо, «Нож», продолжайте наблюдение. Команда «Хлыст» выдвигается сейчас на позицию.

Капитан Дана Месснер передала трубку полевой рации своему связисту. Громоздкая штатная полевая рация PRC-58была неуклюжей и непригодной для того типа работы, которая ожидала маленькую группу партизан Месснер. Также её беспокоило, что их радиочастоты могли быть перехвачены. Рация, как и три человека наблюдателей под кодовым названием «Нож», которые таскали ее на руках, когда-то были частью милосского гарнизона, а сам гарнизонный городок ныне находился в руках капелланских захватчиков.

Мельком взглянув на слабо светящийся циферблат своих наручных часов, Месснер поняла, что у неё есть всего полчаса, чтобы её команда заняла исходные позиции. Это будет не сложно, чего не скажешь о том, чтобы развертывание её команды было бесшумным. Из двадцати человек под её командованием, только шесть были на самом деле солдатами, бывшими уланами Черного Ветра, как и она сама. Остальные были гражданскими, партизанами, кто ненавидел капелланских захватчиков.

В течение нескольких недель она и её отряд бойцов сопротивления отслеживали перемещение капелланских сил. Сейчас это наблюдение окупилось. Получив точный график патрулей и тренировочных занятий, её люди были готовы к решительной атаке, какой они не совершали с самого начала оккупации Милоса. Они собирались осуществить ночной рейд против вражеского лагеря тренировочного патруля.

– Отлично, по коням, – произнесла Месснер. – Мы с Дэнни впереди. Мардж, ты в арьергарде. Штатские на грузовиках в середине. Вы все знаете, что делать, поэтому давайте сделаем это чисто и постараемся без жертв. Выступаем.

Месснер скинула свои полевые брюки и китель, при этом от прохладного ночного воздуха по её спине пробежал озноб. Не теряя времени, она натянула громоздкий хладожилет, который сохранял ей жизнь и работоспособность в душном, жарком кокпите меха во время сражения. Застегнув жилет, Месснер начала карабкаться по качающейся цепной лестнице, свисающей из люка кокпита её потрепанного DV-7D «Дервиш». В кокпите было теплее, чем снаружи, из-за тепла вырабатываемого термоядерным реактором. Жара была самым главным врагом мехвоина. Избыточное тепло вырабатывалось не только силовой установкой, но также системами вооружения боевого меха, и миомерными мышцами, которые позволяют меху двигаться. Перегрев, и мех станет неуправляемым, система управления откажет, а термоядерный реактор мог даже автоматически отключиться. И даже более катастрофичной была возможность того, что от высокой температуры сдетонируют ракеты в боеукладках «Дервиша».

Мысль о ракетах вызвала у Месснер беспокойство. Её пятидесятитонный мех обычно нес 240 дальнобойных ракет и 100 ракет для двуствольных наступательных ракетных установок, расположенных в каждой руке DV-7D. Но в настоящее время запасов ракет было достаточно только на шесть залпов для каждой из его установок РДД-10 и двадцати залпов – самонаводящихся РБД-2. А когда ракеты закончатся, она останется с одними средними лазерами «Чискомп», встроенными в запястья рук чуть позади ракетных установок.

Все эти мысли промелькнули в её голове, но она тут же забыла о них, как только начала стандартную процедуру запуска.

Когда она снова взглянула на свои часы, было уже 3:40, осталось двадцать минут на выдвижение на исходную позицию. Где-то Месснер слышала, что наилучшим временем для нанесения неожиданного удара было 4:00 утра. Предполагалось, что на это время приходится наибольший спад физических и умственных способностей, что давало нападающему преимущество. Она со своими людьми собиралась проверить состоятельность этой теории.

Она двинула вперед ногу меха, делая первый шаг. Вслед за нею последовал рядовой Даниэль Колонна на своем потрепанном «Энфорсере», за ним выдвинулись три внедорожника, которые были расписаны на скорую руку в камуфляжные цвета: зеленый, серый и черный. В каждом находилось четыре или пять партизан, вооруженных либо разномастными охотничьими ружьями, либо захваченными у врага армейскими. Капрал Марджори Ром прикрывала тыл маленькой колонны. Её шестидесятитонный «Энвил» был самым тяжелым мехом улан, оставшихся на планете. И это был единственный из трех мехов маленького отряда Месснер, который не нуждался в и без того скудных запасах боеприпасов. ANV-3M был оснащен только лазерным вооружением.

Через десять минут её «Дервиш» замер в тени небольшого холма, откуда открывался вид на капелланский лагерь. Система светоусиления меха позволила различить ей несколько солдат, перемещающихся по лагерю, скорее всего это были часовые. Четыре меха замерли в центре лагеря, словно спящие гиганты, их двигатели были выключены на ночь.

– Отлично, – прошептала она в микрофон своего нейрошлема. – Давайте попытаемся сделать это без лишнего шума. Ударная группа, вы подкрадываетесь к мехам и устанавливаете ваши ранцевые заряды. Не активировать их до тех пор, пока я не прикажу. Если вас заметит часовой, попытайтесь снять его без лишнего шума. Один громкий шум и весь наш план провалится. Покет, твоя группа захватывает грузовики. Я надеюсь, что они за ночь не разгрузили свои запасы. Дайте мне знать, когда вы будете готовы, и мы начнем свою часть работы в этой маленькой вечеринке. Дэнни, Мардж, мы группа прикрытия. В случае тревоги мы открываем огонь, но внимательно смотрите куда стреляете. У нас в лагере наши люди и мы не должны в них случайно попасть.

– Отлично, начали.

На своем экране Месснер наблюдала, как дюжина мужчин и женщин крадучись ползли по направлению к вражескому лагерю. Иногда один из них резко падал лицом вниз, как только капелланские часовые останавливались и осматривали местность. Как только часовой снова начинал движение, повстанец начинал двигаться так быстро и бесшумно, как позволяла местность и его подготовка.

Ударная группа первой достигла лагеря. Их задачей было установка самодельных ранцевых зарядов, изготовленных из промышленной взрывчатки, в уязвимые коленные суставы вражеских боевых мехов. Взрыв мог лишить меха подвижности, или даже разорвать ногу.

Но главная роль в этом рейде отводилась группе Покета. Их задачей был захват пары двухтонных грузовиков припаркованных на краю лагеря. Месснер, основываясь на докладах наблюдателей и своем собственном опыте, надеялась что так называемые «перевозчики амуниции» загружены провизией, боеприпасами и прочими запасами, в которых отчаянно нуждался её маленький отряд. Если все пойдет по плану, то угонщики грузовиков будут в них и заведут двигатели прежде, чем кто-нибудь в биваке поймет, в чем дело.

Месснер напряглась, когда внезапные автоматные очереди разорвали ночь, оборвавшись хлопком. По звукам можно было сказать, что один из часовых открыл огонь из автомата по одному из его людей, и тот открыл огонь из дробовика в ответ. Зажглось больше фонарей, и в лагере началось хаотическое движение. Плотность огня из лагеря возросла. Месснер, посмотрев через обзорный экран, усиливающий свет, могла видеть одного из своих людей, поливающего автоматными очередями нейлоновую палатку. Когда он закончил, от палатки остались одни лохмотья, а все кто был внутри – убиты.

Громкий взрыв и яркая белая вспышка на время закрыли обзор и все звуки. Это сработал один из партизанских ранцевых зарядов. По характеру взрыва Месснер поняла, что заряд не был установлен в коленный сустав меха, скорее он был активирован и брошен как самодельная ручная граната.

Затем два капелланских меха расцвели на экране, так как они запустили свои реакторы. Пехота милиции выиграла достаточно времени для того, чтобы пилоты мехов забрались в кабину и активировали свои боевые машины.

– Наша очередь! Мардж, ты берешь «Виндикатор». Дэнни, твой – «Центурион», но не забывайте, что у вас мало боеприпасов. Смотрите, чтобы они не закончились! – выкрикнула в коммуникатор Месснер. – И помните, что наши люди по-прежнему в лагере. Если удастся, попытайтесь выманить их из лагеря.

Прежде чем кто-либо из улан смог подтвердить приказ, третий капелланский мех на экране вспыхнул, нагреваясь и оживая, это был высокий, долговязый «Энфорсер».

– Он мой, – выкрикнула Месснер, одновременно приведя руки своего «Дервиша» в боевую позицию, наводя янтарно-желтую прицельную сетку на квадратный торс капелланского меха и зафиксировав его на месте центра массы меха. Прицел вспыхнул красным и Месснер нажала триггеры, посылая два копья когерентного света в бронированный торс «Энфорсера».

Дана Месснер большим пальцем переключила триггеры на наступательные РБД, но вспомнила собственное предупреждение, что её люди находятся в непосредственной близости к цели. Мощный заряд этих ракет мог проделать основательные бреши в броне «Энфорсера», но они также при этом осыпят территорию бивака шрапнелью, а это может представлять реальную угрозу для её людей. Месснер повернула переключатель вооружения и открыла огонь из двух средних лазеров.

Капелланец наконец обнаружил, откуда прилетели лазерные выстрелы, потому что он тут же поднял правую руку меха и выпустил оглушающую длинную очередь из автопушки, которая сорвала почти тонну брони с левой ноги «Дервиша».

Месснер резко надавила на педаль, активируя прыжковые двигатели «Дервиша». Пятидесятипятитонная машина взлетела в ночное небо, уйдя из прицела капелланского мехвоина. Яркий голубой луч большого лазера «Энфорсера» прошел воздух в том месте, где мгновение назад находился «Дервиш». Отключив прыжковые двигатели, Месснер согнула ноги своего меха, чтобы мягко приземлиться. Как только ноги «Дервиша» коснулись земли, она снова открыла огонь из своих лазеров по торсу и руке вражеского меха. Теперь «Энфорсер» решил повторить такой же трюк и выпрыгнул из лагеря. Но это было его роковой ошибкой. Он выпрыгнул за территорию бивака. И теперь Месснер могла открыть огонь по нему, используя весь свой арсенал. Она включила систему прицеливания своего меха и навела прицельный курсор на капелланский мех, подождала три секунды, пока наступательные РБД не захватили мишень, и нажала на триггеры.

Как только «Энфорсер» приземлился, двойной залп лазеров, выпущенных Месснер, проплавил борозды на уже изрядно поврежденных торсе и руке. Четыре точно посланных наступательных РБД взорвались на броне вражеской машины, увеличивая разрушения. Мощный заряд наступательных РБД сделал свое дело; когда дым развеялся, правая рука «Энфорсера» валялась в грязи, и шипела, остывая. Торс меха был покрыт дырами, а в широком зазубренном проломе в левом бедре был виден толстый, металлически-серый пучок миомеров. Голова «Энфорсера» раскрылась – это вражеский мехвоин катапультировался из покалеченного механизма. Капелланец наверно решил, что он достаточно участвовал в сражении для одной ночи.

В своей битве с «Энфорсером» капитан Месснер потеряла из виду ход остального боя, что было недопустимой вещью для такого опытного командира как она.

– Уланы, доложить, – выкрикнула она в коммуникатор, надеясь, что резкость в её тоне скроет злость на саму себя.

– Улан-3, чисто, – Мардж Ром доложила первой. – «Винди» свалился, потеряв ногу, но я думаю, что мы, возможно, сможем спасти его. Похоже, наши люди позаботились о коленном суставе четвертого меха.

Месснер заметила, что последний капелланский мех, приземистый, уродливый «Дженннер», не участвовал в сражении.

– Улан-2, все чисто, босс. – Странная сухость с голосе Дэнни Колонна звучала так, словно он говорит через боль. – Извините, я не смог сохранить «Центуриона». Его боезапас взорвался и его разбросало по всей округе. Должно быть, старая модель, вы же знаете, что они не оснащались СРХБ?

Месснер знала, что Колонна имел в виду. Система раздельного хранения боеприпасов направляла взрывную волну при взрыве боеприпасов наружу из меха.

– Колонна, с тобой все в порядке? – спросила Месснер.

– Да, я в порядке. Ну, отчасти. Я похоже сломал несколько ребер. Этот «Центурион» подошел вплотную и хорошенько стукнул моего «Энфорсера». Причем ударил туда куда я меньше всего ожидал – в голову и я ударился о подлокотник катапультирующегося кресла. Извините, босс.

Это было так похоже на Колонну – извиняться за полученные в сражении ранения, даже если они были результатом не его ошибки.

– Все нормально, Дэнни. Пока посиди смирно. – Месснер переключила командную волну. – Ударный, Покет, что у вас?

– Ударный – все чисто, «Хлыст», – ответил гражданский партизан, возглавлявший пехотную ударную группу. – Мы уничтожили пятнадцать капелланцев, а также более дюжины ранили. По крайней мере, больше никто не стреляет в нас. Мы подорвали колено «Дженнера», но не свалили его. К счастью, кто-то из моих парней подстрелил пилота, когда тот поднимался в кокпит.

– «Хлыст», это Покет. Мы не нашли ключи, но завели грузовики и готовы ехать. Что делать с этими подбитыми мехами?

– А что вы можете сделать? – цинично спросила Месснер. – «Виндикатор» потерял ногу, а «Энфорсер» руку, да еще и не хватает кресла пилота, которое покинуло кабину вместе с ним при катапультировании.

– Ну, босс, если вы дадите нам минут сорок пять, то мы сможем заставить «Энфорсера» двигаться, – ответил техник-сержант Майк Эстон, единственный выживший тех уланов Черного Ветра на Милосе. – Пилотирование будет немного тяжеловато, но я думаю, мы сможем использовать командное кресло снятое с «Виндикатора». Я думаю, что мы возможно даже сможем спасти руку, ну или приладим на ее место одну из рук «Винди». Но вы знаете, что это уже придется делать не здесь и не сейчас. И если они правы в отношении «Дженнера», и колено действительно не сильно повреждено, то один из наших партизан сможет увести его отсюда, и будем надеяться, что он не будет сильно шуметь, пока я занят делом.

Месснер задумалась. Включение в свой небольшой отряд «Энфорсера» или «Дженнера», позволит довести его численность до полного копья. Немного против объединенных сил капелланского гарнизона, но с другой стороны, четыре меха это лучше, чем три, а если оба меха починят, то пять будет еще лучше.

– Хорошо, Покет, у тебя есть сорок пять минут, но не больше, да и то при условии, что капелланцы нас не побеспокоят за это время. Все что не сможете погрузить и забрать собой, вы должны уничтожить. Ясно?

– Так точно, сэр.

– Хорошо. Выполняйте!

Через 45 минут партизаны-налетчики покинули капелланский бивак. Эстон сдержал свое слово. И «Энфорсер» и «Дженнер» могли двигаться самостоятельно, хотя несколько неустойчиво. С «Виндикатора» сняли все пригодные узлы и детали. Затем в ободранный остов установили ранцевые заряды с петаглицерином и взорвали, оставив от него одни мелкие куски.

Как только рейдеры скрылись в рассеивающихся рассветных сумерках, один из гражданских партизан остался сзади. Какой-то момент он изучал взглядом останки торса поверженного «Центуриона». Затем, порывшись в парусиновой вещевой сумке висящей на плече, он достал большой аэрозольный баллончик с кроваво-красной краской. Небрежными быстрыми движениями он написал китайский иероглиф на левой ноге разрушенной боевой машины. Вымещая злость, он с презрением сплюнул на бронированную ногу меха и исчез вслед за своими друзьями.

За ним краска стекала с толстой стальной брони «Центуриона», смазывая небрежно написанный знак – «ОТМЩЕНИЕ».

10

Прыжковый корабль Эриданской Лёгкой Кавалерии «Геттисберг»

Зенитная прыжковая точка системы Милос,

Сообщество Синь Шен

Капелланская Конфедерация

27 января 3062 г.

Генерал Эдвин Эймис впился взглядом в ненавистное изображение «Элиаса Цзюна», который неподвижно висел в космосе в трехстах километрах за кормой «Геттисберга». Капелланский дестройер занял эту позицию после того, как Эймис согласился с требованием перезарядить двигатели своих прыжковых кораблей и покинуть систему Милос. Присутствие и позиция военного корабля были постоянным напоминанием, что он сдержит свое слово, а постоянная угроза со стороны военного корабля не давала пуститься в какую-нибудь авантюру. Если «Геттисберг» или любой другой из прыжковых кораблей Лёгкой Кавалерии сделает попытку отстыковать свои дропшипы с боевыми мехами, или запустят истребители, «Элиас Цзюн» находился в наилучшей позиции, чтобы открыть огонь и уничтожить невооруженные, легкобронированные транспортные космические корабли.

По истечении семи дней, которые потребовались для накопления достаточного заряда энергии, чтобы активировать двигатели Керни-Футиды, Эймис без труда определял местонахождение ненавистного, опасного стреловидного капелланского военного корабля, неподвижно висящего сзади и чуть левее иглообразного корпуса «Геттисберга». Каждая линия изящного боевого корабля вызывала у него отвращение. Четырежды он пытался связаться с кон-сан-вэем Каром, командиром «Элиаса Цзюна», но каждый раз безмолвная тишина была ему ответом. Его настроение, обычно жизнерадостное и полное грубоватого юмора, сейчас стало похоже на характер сварливого кота с сильной зубной болью.

Только несколько информационных сообщений, которые собрал боевой информационный центр «Геттисберга», сделали неделю вынужденного бездействия более или менее сносной. Все что они собрали, основывалось на довольно плохо слышимых гражданских радионовостях и редких передачах милиции, перехваченных пассивными сенсорами «Геттисберга», из них следовало, что капелланцы полностью контролировали планету. Почти каждый коммерческий канал, который могли поймать корабли Лёгкой Кавалерии, транслировал капелланские программы. Все, от ежедневных выпусков новостей до образовательных программ, пойманное пассивными сенсорами – говорило о счастливой жизни под руководством Ляо.

Военные передачи говорили совершенно о другом. В перехваченных сообщениях из капелланского полевого тренировочного бивака, говорилось о рейде на них партизан с использованием мехов. Партизаны одержали победу над мехвоинами-стажерами и сумели прихватить с собой несколько капелланских мехов, прежде чем скрылись в холмах и перелесках севернее Тачстоуна. Эти перехваты зародили в Эймисе надежду и помогли сформулировать новый план атаки, хотя этот дестройер будет проблемой и проскочить мимо него будет непросто.

– Генерал, двигатели полностью заряжены и мы готовы прыгнуть, – капитан Дэвид Наталь, шкипер «Геттисберга», подошел к Эймису, в тот момент, когда он обдумывал ситуацию. – Как только мы свернем парус, мы можем отправляться.

– Почему? Ты думаешь, этот капелланский ублюдок знает, что мы закончили подзарядку?

– Да, сэр. Я в этом уверен, – ответил с усталым кивком Наталь. – Он нас регулярно прощупывал в течение последних двенадцати часов.

Эймис склонил стриженую голову в ответ. Из длительного общения с «моряками черного океана» (как иногда называли экипажи космических кораблей) он знал, что этот «щуп» означал активное сенсорное сканирование, и был термином тех времен, когда все флоты бороздили воды океанов Терры.

– Ладно, – ответил Эймис с вздохом. – Сворачивай парус, и убираемся к черту отсюда.

Через час Наталь доложил, что парус «Геттисберга» уложен.

Эймис кивнул:

– Итак, капитан, вытаскивайте нас отсюда.

Трехсотвосемьдесятитысячетонный корабль исчез из системы Милос, и появился в надирной прыжковой точке системы Киттери за тридцать световых лет от Милоса. Остальные транспорты Лёгкой Кавалерии вскоре тоже впрыгнули в систему.

– Сэр, мы в системе, и в безопасности, – проинформировал своего командира Наталь. – Все посты доложили, проблем после прыжка нет.

– Отлично, – оживился Эймис. – Капитан, разворачивайте парус и как можно скорее приступайте к перезарядке двигателей. И соедините меня с «Цирцеей» и «Форрестом».

– Генерал, линия связи установлена, – доложил комтех несколькими минутами позже.

– Всем подразделениям ЭЛК, это генерал Эймис. Разворачивайте парус и приступайте к перезарядке ваших двигателей. Мы проделали весь этот длинный путь из системы Милоса не только, чтобы избежать открытия огня по нашим кораблям. Я хочу, чтобы навигаторы каждого корабля проложили курс для прыжка в пиратскую точку системы Милос. Когда вы закончите, результаты доложить капитану Наталю, чтобы мы могли быть уверены, что никто не впрыгнет друг в друга. Это все, приступайте.

Эймис повернулся к связисту:

– А теперь свяжи меня с генералом Сортеком.

Установление связи с штабным офицером, который руководил операцией по изгнанию капелланских сил из Сент-Ивского Пакта, потребовало несколько больше времени. Это было вызвано большим расстоянием между звездной прыжковой точкой и поверхностью планеты, прошло тридцать минут прежде, чем штаб-квартира маршала ответила на запрос «Геттисберга».

– Эймис, какого черта вы вернулись? – потребовал Сортек, временная задержка передачи сообщения при этом не могла полностью сгладить гневное удивление в его голосе.

– Ну, Сортек, что во имя Господа, ты предложишь сделать с кровавым, чертовым дестройером, имея в наличии только пару прыгунов, перевозчиков мехов и несколько истребителей? огрызнулся Эймис в ответ, – Да и кстати, передайте мою благодарность вашим ребятам из разведки, за их достоверную информацию о «незначительно защищенной» системе. Или они считают совершенно новый, только что изготовленный дестройер незначительной зашитой?

К тому времени, когда ответ Сортека дошел из планетарного командного центра, Эймис взял себя в руки. Он спокойно и подробнее разъяснил ситуацию в системе Милоса.

– Генерал, я отправлю вам свой рапорт о сложившейся ситуации в системе Милос. Как только мы перезарядим наши двигатели, мы собираемся прыгнуть назад. На этот раз мы собираемся прыгать в пиратскую точку, – доложил Эймис. – Вы также найдете прикрепленный к моему рапорту файл, в котором содержится вся информация, которую смогли поймать наши пассивные сенсоры, пока мы находились в системе, перезаряжая двигатели. Мои аналитики из разведки работают над этой информацией, но мне хотелось, чтобы вы задействовали и ваших парней. На этот раз скажите им, чтобы они обдумали информацию, прежде, чем давать нам их оценки, а?

– Я сделаю это, генерал, – ответ Сортека пришел тридцатью минутами позже. – Это конечно не оправдание, но мы не знали, что военный корабль типа «Фэн Хуан»уже введен в строй. Хотел бы я, иметь свободный военный корабль, чтобы послать его вместе с вами, но все имеющиеся в системе имеют задания. Мы вызвали крейсер, но боюсь, он не успеет прибыть вовремя. Если ситуация изменится к моменту, как вы закончите зарядку и будете готовы выпрыгнуть, то я дам вам знать. Но боюсь, что вам все-таки придется возвращаться без вооруженного эскорта.

– Что насчет Нова Котов?

– Я думал об этом, – ответил Сортек. – У них имеется собственный военный корабль, КЗЛ «Файтфул», для защиты их галактики «Тау», расквартированной на Киттери. Но мы не можем попросить одолжить его по политическим соображениям.

– Ну просто восхитительно, маршал. Уверен, именно это вы и скажете потом нашим семьям, не так ли?

Через восемь дней ситуация не изменилась. Свободных кораблей, которых можно было послать с Лёгкой Кавалерией на Милос, по-прежнему не было. Новости от разведывательного отдела Сортека не были обнадеживающими. Но Сортек по крайней мере, снизошел до любезности совершить длинное путешествие с Киттери на скоростном челноке для того, чтобы обсудить размышления своих подчиненных. Эймис вызвал своих подчиненных для совместного обсуждения в малом конференц-зале, расположенном на передней гравитационной палубе прыжкового корабля.

На борту «Геттисберга» было две таких гравитационных палубы, каждая диаметром по сто пять метров. Эти два пончикообразных кольца вмещали комнату отдыха, конференц-комнату и комнату инструктажа. Допуск в эти помещения строго регламентировался, так как каждый пассажир и член экипажа хотел провести время в гравитации, созданной вращением.

– Генерал, мои люди тщательно изучили информацию, которую вы послали мне около недели назад, – начал Сортек, едва все офицеры Лёгкой Кавалерии расселись по своим местам. – Наши лучшие аналитики считают, что капелланский гарнизон на Милосе равен приблизительно полку по силе. Мы считаем, что это войска второй линии, а возможно, что даже и нет. Но это не самое худшее.

Я полагаю, что ваши ребята из разведки пришли к тем же выводам, что и мы, относительно умонастроений местного населения. Почти все гражданские новости и развлекательные передачи, которые мы смогли перехватить, показывают, что большинство населения Милоса встретило капелланские силы с распростертыми объятьями. Они, кажется, относятся к ним как к освободителям, а не к захватчикам.

Но есть кое-какие намеки, что увеличивается уровень партизанской активности. Например, фрагмент из последних новостей, в котором говорилось о том, что группа местной милиции и их капелланских советников были на прогулке в горах, неподалеку от Тачстоуна, когда угодили в засаду и были зверски убиты террористами. В репортаже четко говорилось о том, что террористический акт совершен дэвионскими сторонниками, про-суверенными повстанцами и предателями. Вы, возможно, сможете извлечь из этого выгоду.

– Мда, – проворчал Эймис. – При условии, что это не было своего рода пропагандой, которую распространяют капелланцы.

– Oui, генерал, – сказал Чарльз Антонеску. – Но мы должны предположить, что это не пропаганда. Мы не можем позволить себе думать иначе?

– Все так, Чарльз, – согласился Эймис. – Если мы прибудем туда и найдем, что капелланским захватчикам оказывают больший отпор, чем нам пытаются показать в этих репортажах, то будет просто замечательно. Но мы должны настраиваться, как на высадку в бою против подготовленных и враждебных сил.

Итак, джентльмены, вот как я хочу это сделать. Мы пойдем двумя волнами. Первой волной пойдут следопыты. Для их доставки задействуем «Цирцею», которая прыгнет в пиратскую точку. Выпустит пару скоростных десантных аппарата типа «Марк VII», которые устремятся к планете. «Цирцея» от реактора перезарядит свои двигатели так быстро, как решит капитан Морнингстар, чтобы не запороть их, и выпрыгнет из системы, прежде чем этот проклятый дестройер сможет до неё добраться. Я думаю, перезарядку надо будет выполнить не более, чем за сорок восемь часов, Ким. Ты в деле?

Капитан Кимберли Морнингстар, шкипер «Цирцеи», кивнула в знак согласия. Подзарядка двигателей прыжкового корабля напрямую от силовой установки транспортного корабля была возможна. Обычно это было обычной процедурой, когда корабль прыгал в глубокий космос, между звездными системами. «Горячая перезарядка», как это называлось, был более быстрым процессом зарядки К—Ф двигателя транспорта, чем обычный, при использовании паруса прыжкового корабля.

Теоретически, для полной зарядки двигателей Керни-Футиды достаточно было шестнадцати часов, но шансы потерять заряд, совершить ошибочный прыжок, или разрушить достаточно чувствительные прыжковые двигатели были слишком велики. Предложение Эймиса увеличить процесс перезарядки, по крайней мере, до сорока восьми часов, меняло шансы вместо почти невозможного на примерно пятьдесят на пятьдесят.

– Как только «Цирцея» впрыгнет назад в систему Киттери, остальные силы ЭЛК прыгнут в систему Милос, используя различные пиратские точки, – продолжил Эймис. – Кроме того, следопытам для разведки, нахождения и подготовки для нас пригодной зоны высадки, необходимо минимум 48 часов. Мы получили достаточно подробные карты из военных архивов ВСФС и СОЗЛ, так, что два стандартных дня будет самым оптимальным решением.

Основные силы будут развертываться в два этапа. В первой волне будут задействованы исключительно легкие мехи, оснащенные прыжковыми двигателями, управляемые опытными пилотами. Они совершат боевое десантирование с орбиты в район ЗВ, охраняемую следопытами. Как только они приземляться, и возьмут под охрану периметр ЗВ, остальные силы ЭЛК приземляются на дропшипах.

– Где на карте отмечена ваша зона высадки? – спросил Сортек, глядя на электронный картограф, отображающий карту Милоса.

– Вот здесь, – ответил Эймис, нажав несколько кнопок. Небольшой квадратик загорелся на дисплее, после чего, масштаб увеличился, чтобы показать местность во всех деталях. – Вот этот участок, относительно ровной равнины севернее Тачстоуна. Чтобы достичь его, мехам потребуется около трех дней. Это достаточно далеко от города, чтобы гарнизон не смог доставить нам каких-нибудь серьезных помех.

Эймис сделал паузу и выпустил залп ругательств.

– Я бы предпочел высадиться сразу всеми силами, но я не могу. Мы потеряли слишком много хороших, подготовленных пилотов в той бойне на Хантресс, что теперь у нас нет достаточного количества мехвоинов знакомых с доктриной орбитальных атак ЭЛК, чтобы совершить атаку без лишних потерь.

– И это еще не самое худшее. Что с тем чертовым дестройером? – как только он озвучил эту мучающую его мысль, тон и речь Эймиса стали грубее, как будто он снова стал старшиной с характерной для них грубой речью, которым он когда-то и был, в начале своей карьеры. – Насколько умен этот кун-сан-вэйКар? Поверит ли он, что отпугнул меня, застращал саму хренову Эриданскую Лёгкую Кавалерию, и заставил ее погрузиться и не булькать? Или же учтет, что трусам мундир ЭЛК не получить? Додумается ли он до того, что мы и планируем, до прыжка в пиратскую точку? Более того, сообразит ли он, что я собираюсь свистнуть себе на помощь парочку боевых кораблей СОЗЛ и ввалиться в систему Милоса с пушками наготове?

Как бы то не было, мы должны предполагать, что этот ляоистский ублюдок достаточно умен, раз ему доверили командование совершенно новым капелланским дестройером, построенным в Конфедерации. И так, как только мы отстыкуем дропшипы, прыжковые корабли быстро перезаряжаются и убираются к черту из системы, подальше от этого чертового дестройера.

Эймис подвинулся в своем кресле, поближе к столу переговоров и облокотился на него.

– После приземления, нам придется рассчитывать только на свои силы. Мне это нравится не больше чем вам, джентльмены, но назад дороги нет.