Текст книги "Любовь и смерть в Италии эпохи Возрождения"

Глава 1
Двойное убийство в кретонском замке

В последнюю ночь своей жизни Виттория Савелли была одета в старую сорочку. Она лежала в постели в своей причудливой спаленке, одна стена которой выгибалась, поскольку была и стеной старинной круглой башни в замке ее мужа. В ту же ночь, последнюю ночь своей жизни, Трояно Савелли оказался в кровати совершенно голым. Он лежал в той же комнате, в той же постели, на теле Виттории. Можно лишь гадать о нотах нежности или ликования, примешавшихся к экстазу соития. Однако под покровом светлых чувств, быть может, таился червь опасения и страха. Ведь Трояно, хотя и носил ту же фамилию, что и Виттория, вовсе не был ее мужем. Значит, это был адюльтер. Это уже и само по себе дурно пахло, но что еще хуже, измена произошла прямо в мужнином доме. Дело принимало еще более скверный оборот из‐за того, что Трояно не мог похвастать ни подлинной знатностью, ни законным происхождением. Ибо он был плодом союза между местным сеньором и простой крестьянкой. Самое же страшное заключалось в том, что Виттория и Трояно на этом ложе предавались греху своеобразного инцеста. Ибо Трояно, родившийся от того же отца, что и супруг Виттории, был его единокровным братом. Однако ничто из сказанного не стало препятствием для безрассудной связи любовников12
  При написании настоящей главы чрезвычайно ценными для меня были помощь и советы доктора Фьоры Беллини, архитектора Джорджо Тарквини, покойного о. Жана Коста, специалиста по исторической географии Лацио, окрестностей Рима.


[Закрыть].

Ни архивные, ни опубликованные источники почти ничего не сообщают о трех главных действующих лицах этой драмы: хозяине замка, его супруге и ее возлюбленном. В XVIII веке была написана история семьи Савелли33
  Ratti N. Della famiglia Sforza. Roma, 1794–1795. В книге упоминается, что семейство Савелли связано родством со Сфорца.


[Закрыть]. Однако она обходит молчанием мужа Виттории, Джованни-Баттисту, одного из наименее примечательных представителей семьи, носивших традиционное родовое имя Савелли. Джованни-Баттиста и Виттория присутствуют в современных генеалогических справочниках; и они оставили некоторые следы в нотариальных актах, среди которых наиболее примечательна запись об их вступлении в брак. События июля 1563 года, к которым мы здесь обращаемся, может быть, и нашли отражение в «авизах», еженедельных новостных листках с известиями из Рима, однако точно этого сказать нельзя, поскольку в их ватиканском собрании есть месячная лакуна, которая приходится как раз на середину лета. Известно следующее. Рогоносец, Джованни-Баттиста, будучи Савелли, принадлежал тем самым к одному из немногих сохранившихся знатнейших баронских семейств Папского государства44
  Caravale M., Caracciolo A. Lo stato pontificio da Martino V a Pio IX. Torino, 1978. P. 5–8.


[Закрыть]. В 1563 году у рода Савелли имелось три основные ветви, у каждой из которых сохранились фамильные земельные владения. На севере расположились Савелли c владениями в предгорьях Сабинских гор и за Тибром, вокруг одинокой вершины горы Соракты. На юге, ниже Рима, жили Савелли с Альбанских гор. Джованни-Баттиста принадлежал к Паломбарской ветви, расположившейся посередине. Они владели замками, фьефами и землями в предгорьях Монте-Дженнаро, к востоку от Рима и к северу от Тиволи. Это живописный холмистый край, пестревший садами, полями и виноградниками. Еще у Савелли имелись дворцы в Риме, наследственные военные должности в Папском государстве и родовое право на доходы от папского главного городского суда и тюрем. Хотя Савелли обречены были уйти в небытие в самом начале XVII века, когда их родовые держания достанутся новой знати, складывавшейся из усиливавшейся куриальной элиты, в 1560‐х годах они еще сохраняли свой вес. Среди членов семьи был даже один кардинал55
  Деревня и замок Кретоне перейдут под власть возвышавшегося рода Боргезе в 1656 году, см.: Coste J. Castello o casale? Documenti su Cretone in Sabina // Lunario Romano: Seicento e Settecento nel Lazio, 1981. Roma, 1980. P. 361–371, см., в частности P. 362, о том, что касается семьи Боргезе.


[Закрыть]. Правда, нашего Джованни-Баттисту нельзя назвать крупным землевладельцем. У него был один-единственный фьеф и маленький замок в Кретоне, крохотной деревушке под сенью Монте-Дженнаро, ниже по ее склону от главной цитадели местной ветви Савелли, деревни Паломбара, угнездившейся на самой вершине в нескольких милях к востоку. Там была мощная крепость с высоко взметнувшейся средневековой центральной башней66
  Савелли стали владельцами Кретоне ранее XV века: Ibid. P. 362. В 1594 году в Кретоне жило только 10 семей, что составляло приблизительно 25 или 30 душ: Ibid. P. 364. Под властью Боргезе поселение стало постепенно оживать. О Савелли см.: Le grandi famiglie italiane / A cura di V. Reinhardt. Vicenza, 1996. P. 541–546. Впервые опубликовано: Die großen Familien Italiens. Stuttgart, 1992. Работа: Litta P. Famiglie celebri d’Italia. Milano, Torino, 1819–1883, содержит генеалогическое древо рода. В книге: Weber Ch. Genealogien zur Papstgeschichte. Bde 1–4. Stuttgart, 1999–2001, о Кретонской ветви не упоминается.


[Закрыть].

В отличие от рогоносцев Джованни Боккаччо и других новеллистов Возрождения, Джованни-Баттиста не был дряхлым седобородым старцем. Летом 1563 года он только начал вступать в полосу зрелости, пребывая в возрасте двадцати двух – двадцати шести лет77
  Archivio di Stato di Roma (далее – ASR), Collegio di Notai Capitolini, busta 1515, fol. 112r, 10 марта 1558 года. Согласно документу об обручении его сестры, Джованни-Баттиста в этом году был еще несовершеннолетним, старше семнадцати, но младше двадцати лет.


[Закрыть]. Для мужчины в ренессансной Италии он женился рано, за четыре года до начала описываемых событий. Нотариальный акт от 19 марта 1559 года описывает, как Джованни-Баттиста и его невеста поклялись в верности и обменялись кольцами. В документе приведено и воззвание, оказавшееся напрасным: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает»88
  Ibid., fol. 193r, 19 марта 1559 года.


[Закрыть]. Что касается Виттории, она была дальней родней своему мужу, дочерью Антонелло Савелли из альбанской ветви. Нам неизвестен ни возраст невесты, ни размер ее приданого, хотя некоторое представление о нем можно получить, зная, что Джованни-Баттиста дал своей сестре Иерониме в приданое щедрую сумму в 12 тысяч скудо (из которых 2 тысячи отводились на свадебный наряд и карманные расходы)99
  Ibid., busta 1516, fol. 57r, 8 февраля 1558 года.


[Закрыть]. Сколько бы денег ни принесла в семью Виттория, их оказалось недостаточно, чтобы выплатить обещанную сумму семье жениха Иеронимы, благородным Массими. Хотя Джованни-Баттиста и сдал часть своих земель в Кретоне арендаторам под различные нужды, он в итоге остался в долгу перед своими новыми сородичами. Они получали с него процент обычным путем, пока наконец Джованни-Баттиста не наскреб на уплату просроченного обязательства1010
  Ibid., busta 1518, fol. 617r–v, 1 октября 1559 года; fol. 750v–751r, 12 декабря 1560 года.


[Закрыть].

По меркам замков Кретоне был весьма скромен. Для владетельного синьора Джованни-Баттиста держал немного прислуги: пажа, двух слуг, домоправительницу, бывшую одновременно нянькой, и четырех горничных, одевавших его жену и прислуживавших ей1111
  ASR, Governatore, Tribunale Criminale, Processi, busta 85 (1563), fol. 10v, Диаманте. Поскольку в большинстве примечаний я буду ссылаться именно на это судебное дело, далее для данного источника я буду приводить лишь номер листа и имя свидетеля. Пятью служанками Виттории были нянька и старшая горничная (massara) Силея, Диаманте, ее сестра Темперанца, Оттавия и Аттилия.


[Закрыть]. Если и были другие, они не упоминаются в дошедших до нас рассказах. Его деревенька тоже была прескверная. К 1563 году она переживала стремительный упадок; в последующие годы Кретоне сжалась до крохотного селеньица, а затем и вовсе почти исчезла1212
  Coste J. Castello o casale? Documenti su Cretone in Sabina. P. 361–371.


[Закрыть]. К концу XIX столетия многие жители, конечно, нарезали себе скромных квартирок и в самом замке. Тем не менее поселение выжило. Кретоне и по сей день сохраняет некую значительность. Там есть площадь на склоне холма с красивым видом; клубы фанатов обеих римских футбольных команд («Рома» и «Лацио». – Прим. пер.), кафе, за столиками которого мужчины режутся в карты. Да и недавно отреставрированный замок еще хорошо держится, красуясь свежей штукатуркой над скопищем неряшливых деревенских домишек в его округе. Насколько я могу судить, о судьбе погибших любовников никто не помнит.

Историю связи Трояно и Виттории сложно реконструировать. К тому времени, как на место преступления приехали следственные чины, влюбленные уже не могли изложить свою версию. Служанки (а многих из них судьи допросили), вероятно, способны были бы многое рассказать, но имели все основания держать рот на замке. Ведь чем большую осведомленность они бы показали, тем меньше сомнений оставалось бы в том, что они обманули доверие своего господина и хозяина, Джованни-Баттисты. Тем не менее намеки, проскальзывавшие в показаниях селян и слуг, не оставляют сомнений, что июльская страсть не была сиюминутным порывом. Влюбленные уже долго миловались у всех на глазах1313
  Fol. 15v, Силея 2: «…они близко общались друг с другом» (si bazzicavano). Силея дважды выступала в суде: первый раз вечером, больная болотной лихорадкой, бессвязно; второй раз наутро, гораздо более логично. В примечаниях я различаю эти два раза, как Силея 1 и Силея 2. Все другие свидетели давали показания по одному разу.


[Закрыть]. Еще на Рождество один селянин, муж Джентилески, сводной сестры Трояно с крестьянской стороны, заметил столь явные приметы любовной игры, что советовал юноше вести себя осмотрительнее.

Марио, муж мой, при мне много раз говорил этому синьору Трояно, особенно на прошлое Рождество, что он замечал некие действия и шуточки, которые тот [Трояно] проделывал с синьорой Витторией, и потом предупреждал его, как бы у него с синьорой не вышло чего дурного. Трояно же разозлился, услышав эти слова, и полагаю, с этого самого дня уже и не заходил к нам более чем два или три раза1414
  Fol. 4r–v, Джентилеска.


[Закрыть].

Толку от этого предупреждения, конечно, было мало. То ли уже к тому моменту, то ли чуть позже влюбленные оказались вместе в постели; Диаманте, одна из юных горничных Виттории, по ее словам, знала об этой любовной связи с Рождества1515
  Fol. 12r, Диаманте.


[Закрыть]. Она утверждала, что ей рассказали о ней старшие женщины. В деревне тоже всем было известно о романе1616
  Fol. 15v, Силея 2.


[Закрыть].

Устройство замка

Хотя устраивать интимные свидания всегда непросто, сама архитектура Кретоне словно благоволила влюбленным. Так, комната Виттории занимала торец «пиано нобиле», то есть основного этажа замка, находясь на северо-западе здания. Будучи частью западной пристройки XVI века, она оказалась за стеной старой, мощной круглой башни, которая когда-то укрепляла угол изначального ядра замка1717
  Как пояснил Джорджо Тарквини, согласно чертежам, пристройка не имеет фундамента. Более древняя часть здания, по его словам, по сей день сохранила следы пожара XV века и последующих перестройки, ремонта и декорирования в период Раннего Возрождения, в особенности в зале с фресками.


[Закрыть]. Ренессансная пристройка, заключившая в себя половину башни, позволила прибавить к пространству пиано нобиле три новых комнаты, из которых спальня хозяйки была самой маленькой. Под комнатой Виттории располагалось два яруса сводчатых кладовых, на первом этаже и в погребе, а над ней – лишь плавный скат крыши. Старинную, более высокую часть замка, венчал небольшой мезонин. Он располагался только по северной стороне и выходил к лестнице башни, а над ним был чердак, равный ему по длине и ширине.

Все эти подробности сыграли свою роль в истории влюбленных. Расположение помещений в замке словно потворствовало их опасным свиданиям. На первый взгляд, сложно было найти более неудачное место для тайных свиданий любовников, чем комната Виттории. В ней была лишь одна дверь, которая открывалась в проходную с двумя кроватями, где спали четыре горничные (damigelle) – две сестры Диаманте и Темперанца, а также Аттилия и Оттавия, а вместе с ними старшая горничная (massara) Силея, пожилая вдова, служившая воспитательницей дочери Виттории1818
  О ее вдовстве см.: fol. 12v, суд. Маддалена называет ее una vecchia, «старушка»: fol. 6v. Список служанок см.: fol. 10v, Диаманте. О двух кроватях см.: fol. 12v, Силея 1.


[Закрыть]. В передней, где спали служанки, было еще две двери. Одна вела на восток, к главной лестнице и парадному залу в восточном крыле со стенами, украшенными величественными фризами с витыми гирляндами из листьев аканфа, с резными потолочными балками, великолепным камином и изящными ренессансными окнами, из которых открывался головокружительный вид на поля, сады и лесистые склоны Монте-Дженнаро. Именно там обычно спал Трояно.

Вторая дверь в комнате прислуги вела на юг, к спальне супруга в юго-западном торце, где почивал сам Джованни-Баттиста, по крайней мере в дни перед убийством, поскольку его жене тогда, как она говорила, слегка нездоровилось1919
  Fol. 9v; Чекко (Франческо), рассказавший о том, где спал Джованни-Баттиста, не жил в замке.


[Закрыть]. Комната хозяина была светлой. Одно окно, на солнечной южной стороне, выходило в небольшой огороженный сад, другое, западное, смотрело на одну из улочек Кретоне. Все эти детали сыграют роль в нашей истории. Служанки, жившие между апартаментами господина и госпожи, неизбежно видели всех входивших в комнату госпожи и выходивших оттуда и, вероятно, были всегда в курсе тех случаев, когда Виттория всходила на супружеское ложе. Так как же Трояно мог незаметно очутиться в спальне Виттории, в ее постели и объятиях?

Любовник переносился к ней по воздуху. Точнее, он спускался, повиснув на полосах ткани, привязанных к засову на окне верхнего этажа; Виттория помогала ему забраться внутрь. Башня предрешила успех вылазки. На ее узкую винтовую лестницу, вившуюся к вершине замка, свет проникал лишь через маленькие, четырнадцать дюймов шириной, оконца. Их проема едва хватало, чтобы выбраться наружу при известной ловкости и сноровке. Самое высокое окошко башни как раз смотрело чуть южнее направления на запад, находясь ровно над пологой кровлей пристройки. Оттуда Трояно, вооружившись импровизированными веревками, мог пробраться на северный фасад и спуститься в спальню Виттории. Главная лестница замка, намного более удобная и лучше освещенная, располагалась восточнее. Она поднималась равными широкими пролетами от единственного уличного входа на северном фасаде, чуть восточнее его середины. Во время своих ночных эскапад Трояно, вероятно, прокрадывался из зала, где стояла его кровать, поднимался по главной лестнице на мезонин, на цыпочках прокрадывался в башню, на ее темную, никуда не ведущую лестницу и прикреплял свое верхолазное снаряжение к ее верхнему окошку2020
  О том, как он использовал окно, см.: fol. 3v, Лорето; fol. 9v, 10r, Чекко; fol. 12r, Диаманте; fol. 15v, Силея 2.


[Закрыть].

Именно этим путем шел Трояно на свое последнее свидание и, по крайней мере, еще однажды до этого, а вероятно, гораздо чаще. Как писал Маттео Банделло в одной новелле, у которой, как и у многих других того же автора, трагический финал, когда путь закрыт, любовь проявляет находчивость. Она вооружается очами Аргуса2121
  Маттео Банделло. День 1. Новелла 9: Большая бочка преграждала вход в погреб. «Амур, у которого глаз больше, чем у самого Аргуса, когда Катерина решила привести в дом Латтанцио, одолжил ей один глаз» (пер. И. Георгиевской).


[Закрыть]. Но, как и у ренессансного новеллиста, в Кретоне 26 июля 1563 года смекалка сослужила дурную службу. Ибо внезапно, в разгар любовных утех, дверь спальни распахнулась, и в ее проеме, в мерцающем свете фонаря в руках у пажа предстал муж. Джованни-Баттиста зашел в комнату с кинжалом в руке. С ним пришел еще один слуга, также вооруженный. Позади них в тревоге и страхе теснились служанки. Развязка была стремительной и леденящей кровь.

Но погодите! Сначала взгляните, как хозяин расставил ловушку и потом захлопнул ее.

Западня расставляется и захлопывается

Все действия и уловки, замышлявшиеся против влюбленных, предполагали участие мужской части дворни. Как во многих домовладениях, мужская и женская части прислуги образовывали отдельные союзы и сообщества. Мужчины подчинялись хозяину, женщины – хозяйке. Так, в Кретоне на протяжении семи месяцев из‐за своего рода женской солидарности роман Виттории оставался в тайне. Сложно сказать, насколько это молчание объяснялось сочувствием, а насколько страхом. Впоследствии, после приезда судей, служанки старательно отрицали добровольное соучастие. Поэтому они оправдывали свое поведение страхом. Юная Диаманте сказала приехавшему судье, что, как только служанки заприметили интрижку хозяйки, они – ну, конечно же! – решили рассказать о ней мужу. «Мы думали предупредить синьора, но синьора угрожала нам, обещая надавать тумаков, и мы побоялись»2222
  Fol. 12r, Диаманте, которая не знала, по ее словам, встречались ли возлюбленные в этой комнате раньше.


[Закрыть]. Верится с трудом. Разве могли быть сомнения, что не держи они язык за зубами, их покровительницу ожидала бы катастрофа? И мог ли хозяин измыслить такую награду, которая перевесила бы потерю покровительства госпожи и положения при ней, помогла бы пережить позор, в основном в глазах женщин, который пал бы на голову предавшей хозяйку?

Слуги из числа мужчин, напротив, ничем не были обязаны госпоже. Они находились в услужении у господина и защищали его интересы. Среди участников этой драмы их было несколько. Жак, называемый Джакобо, француз и потому сторонний наблюдатель; он не чурался сплетен. Другой, Стефано, был женат на местной селянке. Он был родом из этих мест, поскольку имя его отца можно связать c Неролой, в нескольких милях от Кретоне. Третий, Доменико, поскольку служил пажом, вероятно, был слишком юн для брака. Все трое приложили руку к ловушке для любовников.

У них была благодатная почва для догадок: нежные объятия, то ли братские, то ли гораздо менее невинные2323
  О братских объятиях, которые, как Силея утверждала в суде, она якобы неверно истолковала: fol. 15v, Силея 2.


[Закрыть]. Джакобо впоследствии утверждал, что его одолевали сомнения2424
  Чекко, селянин, пересказывает слова Джакобо (fol. 10r). Сам Джакобо сбежал и показаний в суде не давал. Чекко, чужак в замке, говорил с его слов.


[Закрыть]. Но роль шпиона выпала пажу Доменико. Он следил за парой влюбленных по приказу хозяина, как поведала судьям горничная Силея. Фамильярность их отношений лишала супруга покоя2525
  Fol. 15v, Силея 2.


[Закрыть]. Однажды ночью, когда именно, нам неведомо, Доменико лежал на своей низенькой койке, пристроенной под ложем хозяина. Вдруг он увидел, как Виттория идет по коридору в сторону парадного зала2626
  О кровати слуги см.: fol. 9v, Чекко.


[Закрыть]. Тогда он пошел туда же и сам и начал ощупывать простыни на кровати Трояно. Что было дальше, мы знаем со слов Джакобо, который, прежде чем пуститься в бега, рассказал об этом сельскому старосте Лорето. Согласно рассказу последнего, когда Трояно почувствовал прикосновение руки Доменико к его кровати, он с возмущением воскликнул: «Что ты делаешь?! Не видишь, что ли, это мой плащ?»2727
  Fol. 3r, Лорето со слов Джакобо передает рассказ Доменико о том, что сказал Трояно. Покрывала на кровати – panni. Это одеяла или полог? Плащ – burrichio.


[Закрыть] Паж же вернулся в комнату хозяина. Неизвестно, сразу ли он сообщил тому об увиденном, но вряд ли он долго хранил молчание.

Быть может, именно из‐за соглядатайства Доменико влюбленные перенесли встречи в спальню Виттории. Нам неведомо, как часто Трояно спускался по черепицам крыши. Неизвестно и насколько служанки знали об этой уловке. Сложно представить, чтобы они не догадывались о происходившем в комнате Виттории. Даже если любовники старались вести себя тихо и осторожно, само решение госпожи спать не в компании служанок, но в одиночестве уже было подозрительно. Не так пристало почивать знатной даме. Служанки – возможно, искренне – рассказали, что Виттория сослалась на недомогание и заперла дверь2828
  Fol. 9v, Чекко.


[Закрыть]. В конце концов Доменико пронюхал о хитрости Трояно. Это было воскресным вечером 25 июля. Возможно, из‐за жары Джованни-Баттиста захотел пить. Владелец замка уже переоделся ко сну и, вероятно, был в своей спальне. Он послал пажа в парадный зал за кувшинчиком с водой. Когда тот зашел со светом в большой зал, ему бросилась в глаза пустая кровать Трояно. Доменико, уже исполненный подозрений, пошел по следу. На башенной лестнице, близ входа в комнату горничных, была дверь. Услышав шум сверху, паж стал взбираться по узкой винтовой лестнице, пока не увидел, как бастард закрепляет свой засов и полосы ткани у верхнего окна. Доменико крадучись спустился предупредить хозяина2929
  Fol. 10r, Чекко, со слов Джакобо. Свидетельство Чекко, как и всегда, следует оценивать критически.


[Закрыть]. От Силеи, старшей горничной, мы узнаем продолжение этой истории.

И синьор встал в своей ночной сорочке и подошел к дверям комнаты, и он сказал, что видел их. Однако хозяин был один и безоружен, поэтому он не рискнул что-либо предпринимать. И он сказал мне: «Пусть они насладятся этой ночью, потому что следующим вечером все будет иначе»3030
  Fol. 15v, Силея 2. Чекко объединяет два ночных визита Джованни-Баттисты в комнату Виттории в один. Передавая историю из вторых рук, как он услышал ее от Джакобо, он менее заслуживает доверия: fol. 9v.


[Закрыть].

Только подумайте, в какую переделку угодила Силея. Ей пристало хранить верность и госпоже, и господину. Как бы она ни поступила, ей придется предать одного из хозяев. На стороне Джованни-Баттисты была мужская власть, местные связи и кодекс чести. На стороне Виттории, вероятно, привязанность и женская солидарность. Силея пошла путем благоразумия, она промолчала и тем самым решила судьбу хозяйки. Одно-единственное слово, сказанное наутро украдкой, могло бы спасти по меньшей мере одну жизнь, а быть может, и две. Ведь Джованни-Баттиста хотел очень точно выбрать момент для мести.

Законы общества и семейной политики были единодушны в том, что, если любовникам суждено умереть, смерть должна настигнуть их на ложе измены. Согласно правовым традициям, восходящим ко временам Древнего Рима, ревнивого мужа часто прощали, особенно если он действовал в порыве страсти и убивал жену и ее любовника, застигнув их за прелюбодеянием3131
  «Если муж убивает любовника, застигнув его со своей женой, он не подвергается обычному наказанию за убийство или же другим наказаниям за преступления против неприкосновенности тела, будет ли любовник низкого положения или нет… Когда муж убивает любовника жены, мера наказания смягчается, если совпадают три условия: во-первых, если любовник пойман в момент совершения прелюбодеяния или в момент соития; во-вторых, если любовник убит в доме самого мужа, а не где-либо еще, или же [он был убит в другом месте], но перед этим получил три предупреждения; в-третьих, если муж не принадлежит к низшему сословию» (Farinaccio P. Opera Criminalia. Pars I. T. 1: Consilia, seu responsa. Venezia, 1602. P. 39). «Если отец или муж убивает дочь или жену, застигнув ее за прелюбодеянием, а вместе с ней и ее обольстителя, его вину очень смягчает состояние справедливого гнева и обоснованного горя [justum dolorem], которое и заставляет его совершить убийство, и в каких случаях он освобождается от ординарного наказания, а в каких – от всех» (Ibid. Pars II. T. 1. Venezia, 1604. P. 197). «В случае прелюбодеяния, отягощенного кровосмешением до четвертого колена родства, оба любовника приговариваются к смерти без права на снисхождение» (Statuta Almae Urbis Romae. Roma, 1580. P. 108). Эва Кантарелла (Cantarella E. Homicides of Honor: The Development of Italian Adultery Law of Two Millennia // The Family in Italy from Antiquity to the Present / Ed. by D. I. Kertzer and R. P. Saller. New Haven, 1991. P. 229–244) утверждает, что в раннее Новое время муж мог безнаказанно убить изменившую ему жену и ее любовника даже по прошествии некоторого времени. О преступлениях в порыве ярости во Франции см.: Zemon Davis N. Fiction in the Archives: Pardon Tales and Their Tellers in Sixteenth-Century France. Stanford, 1987. P. 36–38.


[Закрыть]. Но у Джованни-Баттисты все было не так просто; в драматический момент разоблачения он оказался безоружен и нерешителен. Ему был нужен второй шанс. Пусть факт измены все так же не вызывает сомнений, но сам обманутый муж окажется уже более подготовлен. Поскольку повторное разоблачение будет для него меньшим ударом, но все же воспламенит его, это будет возможность нанести верный удар и вместе с тем оправдать расправу перед законом и кузенами Савелли, родственниками жены. Поэтому он расставил ловушку и стал ждать. На следующий вечер, будто бы собираясь лечь спать, муж, как всегда, удалился в свои апартаменты в сопровождении пажа Доменико. Он оставил Джакобо на страже в доме напротив, а Стефано – внизу на улице, с северной или западной стороны. Из этих наблюдательных пунктов они могли подглядывать за окнами башни и спальни Виттории3232
  О «домике» см.: fol. 3r, Лорето. Чекко (fol. 10r) рассказывает иную версию этих событий, в которой ночной спуск с башни происходит лишь единожды. По его словам, лишь узнав, что Трояно поднялся в башню, сеньор отправляет Джакобо вниз наблюдать за окнами. В этой истории есть слабое звено: непонятно, как шпион хозяина никем не замеченный пробрался к месту слежки. Также Чекко рисует очень неправдоподобный образ Джованни-Баттисты, стоящего в комнате горничных и подслушивающего у двери хозяйки, стараясь расслышать звуки любовных утех. А горничные, рассказывая о тех же событиях, все в один голос утверждают, что проснулись или вскочили с постели, когда хозяин и слуги с пылающим факелом и оружием наголо пронеслись сквозь их комнату.


[Закрыть]. У Джакобо был с собой мушкет, чтобы прикончить Трояно, если, спасаясь бегством, тот рискнет выпрыгнуть из окна3333
  О мушкете Джакобо: fol. 15r, Силея 2. Она узнает это от хозяина замка: «Так это рассчитал сам господин. И синьор Джованни-Баттиста рассказал мне все это так, как я говорила выше».


[Закрыть]. Западня сработала. Около полуночи Трояно вновь пролез в окошко башни и по веревке спустился в окно Виттории и в ее объятия3434
  О «четвертом часе ночи»: fol. 4r, Лорето.


[Закрыть]. Увидев, как она помогала любовнику пробраться к ней, соглядатаи начали действовать. Один из слуг бросил камушек в западное окно покоев хозяина. Доменико услышал стук и сказал: «Синьор, час настал»3535
  Fol. 15r, Силея 2, вновь со слов Джованни-Баттисты: «Signore adesso e tempo».


[Закрыть]. Вскоре Стефано поднялся и присоединился к ним. Джакобо с мушкетом все еще сидел в засаде.

Не ведая о надвигающейся развязке, Темперанца, одна из младших служанок замка, именно в этот момент пошла в туалет, который, судя по всему, располагался этажом или двумя выше: Джованни-Баттиста услышал ее удаляющиеся шаги по ступеням лестницы. Обознавшись, он ринулся за девушкой с обнаженным кинжалом и воплем: «Ах, изменница, хочешь убежать!» Как рассказывает ее сестра Диаманте, в последнюю минуту Доменико остановил хозяина: «Не надо, синьор! Это же не синьора! Это Темперанца!»3636
  Fol. 12r, Диаманте, со слов Темперанцы.


[Закрыть]

Затем трио мстителей входит в комнату горничных с горящим факелом. В постели Темперанцы потихоньку засыпает ее сестрица Диаманте3737
  О сне в кровати: fol. 10v, Диаманте. Диаманте помещает Темперанцу с собой в постель до того, как Джованни-Баттиста нанес удар, однако если история погони на лестнице правдива, то это маловероятно. Суд не допрашивал Темперанцу; возможно, она не успела спуститься и не видела убийств.


[Закрыть]. Силея уже спит, как и Элена Савелли, двухлетняя господская дочь. Когда вошли мужчины, Элена испугалась, расплакалась и разбудила няньку3838
  Fol. 13r, Силея 1.


[Закрыть]. Диаманте успела достаточно проснуться, чтобы увидеть, как трое мужчин подошли к запертой двери3939
  Fol. 11r, Диаманте. Она ошибочно называет вооруженного слугу Джакобо.


[Закрыть]. У входа мстители, быть может, задержались, чтобы прислушаться к звукам плотских утех, но лишь на мгновение. Ведь, когда они распахнули дверь, Диаманте смогла увидеть Трояно, все еще лежавшего на госпоже4040
  Fol. 11v, Диаманте.


[Закрыть].

В пылу разворачивающейся драмы Джованни-Баттиста тем не менее не забыл соблюсти законы вендетты. Он знал прописанный на этот случай сценарий и в разгар кровопролития следовал ему. Возможно, прежде всего он обратился к сводному брату. Селянин по имени Чекко, узнавший обо всем от Джакобо, который все еще сидел в засаде и никак не мог видеть развязки, оповестил суд, что хозяин будто бы воскликнул: «О, вероломный брат, после всего, что я сделал для тебя, так [ты отплатил] мне!»4141
  Fol. 10v, Чекко.


[Закрыть] Досужие домыслы! Ничего не скажешь, слова подходящие, но не подтвержденные никем из бывших на месте действия. Силея, которая как раз все слышала, передает гораздо менее мудреные речи: «Вот чем я отплачу за себя!»4242
  Fol. 13v, Силея 2.


[Закрыть] То, что Джованни-Баттиста что-то сказал брату, почти не вызывает сомнений. Однако, что бы он ни говорил, все сходятся в том, что он нанес в лоб Трояно стремительный удар кинжалом и сразу приказал Стефано: «Убей его, но я не желаю, чтобы кто-либо поднял руку на синьору». Силея, хотя и поднялась не так шустро, как Диаманте, все же успела подойти к двери и услышать эти слова4343
  Fol. 13v, Силея 2.; также: fol. 14v, Силея 2, вторая версия слов с тем же смыслом: «Стефано, добей его! И, ради меня, не троньте синьору. Оставьте ее мне!»


[Закрыть]. Пока слуга забивал Трояно кинжалом, беспорядочно нанося удары, Джованни-Баттиста обратился к супруге4444
  О кинжале см.: fol. 13v, Силея 2; о ранах в голову, грудь и повсюду см.: fol. 15r; о ранах в спине Трояно см.: fol. 10v, Чекко.


[Закрыть]. Несколько версий его слов в общих чертах совпадают. Силея при первом допросе, когда бред от болотной лихорадки начал туманить ее мозг, дает самый любопытный вариант: «Ах, изменница, ты урезала нос – мне, синьору Лудовико, и дому Савелли». На следующий день, когда жар утих, Силея вместо этого выбрала менее яркую формулировку: «Ах, изменница, вот какую честь ты принесла дому Савелли. Ты урезала нос дому Савелли!»4545
  Fol. 12v, Силея 1; 13v, Силея 2.


[Закрыть] Ранняя версия, произнесенная в горячке, наиболее знаменательна. Не лишним будет погрузиться в ее поэтику, даже если она частично могла быть плодом воображения и бреда больной служанки. В Италии эпохи Возрождения «урезание» носа являлось знаком крайнего презрения. Непоправимо обезображивая человека, оно каралось по закону и упоминалось в местных речах и обычаях. Как жест и понятие оно часто ассоциируется с прелюбодеями и рогоносцами4646
  Cantarella E. Homicides of Honor: The Development of Italian Adultery Law of Two Millennia. P. 237, согласно обычаям сицилийского королевства («Consuetudines Regni Siciliae») XIII века, муж, которому не удалось застигнуть жену за совершением измены, не мог убить ее, но мог «урезать» ей нос. Кантарелла высказывает гипотезу, что такое «урезание» носа имеет арабское происхождение.


[Закрыть]. В грамматике и в кровавой практике это действие требовало дательного падежа, носы можно было «урезать» людям или сообществам. В первом рассказе Силеи речь Джованни-Баттисты развивалась в форме восходящей градации вовне, от него самого к более широкому кругу затронутых жертв, за которых он мстил. Порядок перечисления воспроизводил градацию не по значимости, а по положению, от центра вовне. Измена Виттории затронула ее мужа, брата Лудовико и весь дом Савелли. Лудовико, таким образом, послужил оправданием для более жестокой мести. Джованни-Баттиста мог теперь утолить свою жажду крови.

Вряд ли хоть одна история нападения, разбиравшаяся в итальянских судах, обходилась без воинственных словес. Как паладины из «Песни о Роланде», давние враги, случайные соперники и вовсе вольные наемники, не знакомые с жертвой, часто, прежде чем нанести смертельный удар, произносили инвективы. Редко когда у жертвы оставалось время для ответа. Виттория не была исключением. Беспомощная, она лежала на спине и успела лишь трижды воскликнуть: «О, господин, вот как ты поступаешь со мной!» «Да, с тобой изменница!» – прорычал убийца. Он ударил жену в лоб и перерезал ей горло, наполовину отрезав голову и в то же время отсекая три пальца на руке, которой она тщетно пыталась закрыться. Затем Джованни-Баттиста ударил Витторию в голову и наконец вонзил кинжал глубоко в грудь4747
  Fol. 11r–v, Диаманте; см. также: fol. 15r, Силея 2, Силея упоминает о двух ударах в голову и подтверждает очередность нанесения ударов.


[Закрыть]. Отражал ли алгоритм кровавой расправы инструментальную или экспрессивную функцию мести? Сложно сказать. Именно перерезая горло, «scannare» по-итальянски, было принято тогда забивать скот на бойне. Мне доводилось встречать эту формулировку в случае другого убийства молодой женщины из‐за поруганной чести4848
  ASR, Governatore, Tribunale Criminale, Processi, busta 34 (Cinquecento), история убийства отцом дочери в Монтелеоне в регионе Сабина в начале 1550‐х годов.


[Закрыть]. А голова и сердце Виттории были соучастниками акта прелюбодеяния. Но ни один местный глоссатор не подтверждает такую трактовку. Уже в разгар бойни Джованни-Баттиста поднял глаза и увидел сжавшихся в дверном проеме служанок. «Убирайтесь отсюда, или я убью вас обеих. Идите, позаботьтесь о малышке»4949
  Fol. 13v, Силея 2.


[Закрыть].

Вряд ли бойня заняла много времени. Когда все было кончено, Джованни-Баттиста, хотя все еще кипел, тем не менее прекрасно помнил правила игры, по которым следовало завершить ритуал мести. Все еще держа в руке кровавый кинжал, он повернулся спиной к залитой кровью комнате и обратился к группке перепуганных женщин: «Все – спать!»5050
  Fol. 11v, Диаманте.


[Закрыть] «И мы пошли спать», – пояснила Диаманте впоследствии5151
  Ibid.


[Закрыть]. Что им еще оставалось делать? Как позже сказала Силея:

Тогда мы ушли и разошлись по кроватям. Вскоре господин, Стефано и паж вышли из спальни госпожи; они заперли дверь комнаты, где лежали оба трупа. И когда мужчины были в проходной, где спали все мы, синьор Джованни-Баттиста повернулся ко мне и малышке, своей дочери, лежавшей в кроватке, и, сжимая в руке весь покрытый кровью обнаженный кинжал, сказал: «Если бы я увидел, что эта малышка не похожа на меня в точности, как я это вижу сию секунду, я убил бы и ее»5252
  Fol. 13v–14r, Силея 2.


[Закрыть].