Электронная библиотека » Томас Майн Рид » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Белая перчатка"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 23:00


Автор книги: Томас Майн Рид


Жанр: Исторические приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава XIV
Вперед, марш!

Часы на колокольне в Эксбридже прозвонили полдень; кирасиры Скэрти все еще толпились на постоялом дворе, хотя уже в полной готовности, каждый около своего коня, готовый по первому приказу очутиться в седле.

Время было позднее, давно бы уж пора двинуться в поход, но им пришлось задержаться. Причина их задержки была налицо: новенькие подковы на ногах лошадей. А для этого пришлось вызывать кузнеца из Эксбриджа.

А впрочем, им некуда было особенно торопиться. Идти было недалеко, и не пройдет и часа, как задание, возложенное на них, будет завершено. В двенадцать они уже все выстроились в ожидании приказа.

– По коням! – раздалась короткая команда, и в ту же секунду на крыльце харчевни появились оба офицера.

Кирасиры вскочили в седла, и звон сабель, стальных доспехов и стук копыт в полуденной тишине осеннего дня разнесся далеко по окрестностям. Лавочники в Эксбридже, услышав издалека этот шум, вздохнули с облегчением. Всю ночь королевские головорезы шатались по улицам, буянили, не давали покоя жителям и угощались на чужой счет.

Неудивительно, что все обрадовались, услышав это бряцание сабель и шпор, свидетельствующее о том, что капитан Скэрти со своим отрядом снялся наконец из «Головы сарацина».

Когда солдаты уже сидели на лошадях, оба офицера не спеша подошли к своим коням. Корнет долго не мог попасть ногой в стремя, а когда он с трудом уселся верхом, каждому, глядя на него, невольно приходило в голову: а сможет ли он удержаться в седле? Стаббс был здорово пьян и качался из стороны в сторону.

Командир также был сильно на взводе, хотя и не до такой степени. Во всяком случае, по нему это было не так видно. Он взобрался на своего коня без посторонней помощи и, очутившись в седле, держался прямо. Возможно, это превосходство над товарищем объяснялось в данном случае простой привычкой. Скэрти был старый солдат, а у Стаббса этого преимущества не было.

Они сели угощаться в харчевне еще накануне, на исходе дня.

Происшествие, разыгравшееся там, вряд ли оказало на них утешительное действие, поэтому офицеры продолжали пить, только перенесли это занятие в Эксбридж, где они переходили из одного кабака в другой. Там им подвернулись собутыльники, которые, в свою очередь, пригласили их в компанию веселых ночных гуляк; так они пировали до зари, и, только когда уже бледный утренний свет забрезжил над долиной Колна, усталые бражники, шатаясь, поплелись через мост на свою временную квартиру.

Пока кузнецы ковали лошадей, офицеры прилегли на часок и оба встали разбитые, хоть им и предоставили самые лучшие кровати из всех, что были на постоялом дворе. Проснувшись около двенадцати, Скэрти потребовал себе кружку браги для подкрепления нервов; он чувствовал, что они у него здорово развинтились за ночь. Позавтракав на скорую руку, он скомандовал отряду садиться на коней. И теперь все только ждали приказа двинуться в путь.

– Друзья! – обратился Скэрти к солдатам, твердо усевшись в седле. – Мы провели с вами ночь в гнезде бунтовщиков. Этот город Эксбридж кишит предателями: квакеры, сектанты, пуритане – все это одна шайка.

– В-ик! – вверно, – икнул Стаббс, пытаясь держаться прямо.

– Верно, капитан, правильно вы говорите! – хором подхватили солдаты, и громче всех те, которые не расплатились по счетам.

– Ну, и черт с ними! – пробормотал Скэрти, внезапно потеряв всякий интерес к Эксбриджу и всему, что в нем делается. – Посмотрим, что ждет нас впереди… Нет… не то… Сначала оглянемся назад. Ни одной хорошенькой девчонки в харчевне! Экая жалость! Ну, наплевать! Обойдемся и без женщин, было бы вино! Эй, Бонифас, а ну-ка, выкатывай бочку!.. Что вы будете пить, дармоеды? Пиво?

– Да-да, все, что ни поднесете, господин капитан!

– Пива, Бонифас! А мне тащи хересу… А вы что скажете, Стаббс?

– Хересу! – еле ворочая языком, выговорил корнет. – Только хересу, нич-чего больше! Хересу!

– Кто платит? – спросил хозяин, явно опасаясь, как бы этот последний заказ не оказался даровым угощением.

– Получай, скотина! – крикнул Скэрти и, достав из кармана золотой, швырнул его в лицо хозяину. – Ты что думаешь, королевские кирасиры – это разбойники с большой дороги? Вина, вина! Да поживей! А не то я откупорю твой бочонок своей шпагой!

На постоялых дворах в прежнее время держали много подручных, и через несколько секунд солдаты уже держали в руках кружки с пивом, а офицеры – чарки с вином. Отечественный напиток был разлит быстрей, но солдаты из уважения к начальству дожидались, пока обоим офицерам не нальют чарки белого испанского вина.

Схватив поданную ему чарку, Скэрти поднял ее над головой и крикнул:

– За короля!

– За кко-ро-ля! – повторил Стаббс.

– За короля! За короля! – разом подхватили полсотни голосов, и кое-кто из стоявших рядом тоже пробормотал: – За короля!

– Бросай кружки! – скомандовал капитан и первый швырнул свою чарку на середину дороги.

Солдаты тотчас же последовали его примеру, и мигом вся мостовая была усеяна блестящими оловянными кружками.

– Вперед, марш! – гаркнул Скэрти, пришпоривая своего скакуна.

И отряд кирасиров с бешеным командиром во главе выехал с постоялого двора и направился по дороге к Красному Холму, а мертвецки пьяный корнет трусил позади всех.

Несмотря на изрядное количество поглощенного им вина, капитан кирасиров был настроен отнюдь не весело. Он, собственно, и пил-то главным образом для того, чтобы заглушить вином неприятное воспоминание, до сих пор не дававшее ему покоя. Он никак не мог забыть того оскорбления, которое ему нанесли вчера вечером; ему казалось, что оно уронило его в глазах подчиненных. Признаться, он был почти уверен в этом, и потому все его мысли сейчас, когда он ехал впереди своего отряда, были заняты исключительно Черным Всадником и тем, как бы отомстить таинственному незнакомцу.

Скэрти направлялся на постой в те края, где, по рассказам, находился и дом Черного Всадника, и он утешал себя мыслью, что, если квартира окажется скучной, у него, по крайней мере, будет развлечение: уж там-то он сумеет найти способ проучить незнакомца и удовлетворить свою жажду мщения!

Если бы он мог в эту минуту проникнуть взглядом сквозь густую листву деревьев, опоясывающих вершину Красного Холма, он увидел бы того самого человека, которому он мечтал отомстить, – всадника на черном коне, откуда он и получил свое прозвище. Скэрти увидел бы, как всадник вдруг круто повернул и поскакал прочь в сторону, в том самом направлении, куда и он, Скэрти, ехал со своим отрядом, – в Бэлстрод Парк, в усадьбу сэра Мармадьюка Уэда.

Но хоть Скэрти и не видел этого, его дневной поход все же не обошелся без приключений, и приключение это было настолько необычно, что о нем стоит рассказать, тем более что для капитана кирасиров оно было чревато некоторыми важными и непредвиденными последствиями.

Когда отряд кирасиров поравнялся с развалившейся хижиной на Джеррет Хис, до их слуха донеслись жалобные стоны, исходившие, по-видимому, из самой хижины. Время от времени эти стоны переходили в отчаянные вопли.

Кирасиры бросились в хижину, и глазам их представилось странное зрелище: на полу, в одной сорочке, связанный по рукам и ногам, лежал человек. Он рассказал им, что он, кажется, видел ужасный сон, но похоже, что это вовсе не сон, а действительно случилось с ним на самом деле. Он курьер его королевского величества и направлялся в Бэлстрод Парк, вез письмо капитану Скэрти, но письмо это пропало; у него отняли все, что у него было, вплоть до лошади, на которой он ехал.

Заставив его рассказать все подробно, Скэрти, сначала огорченный пропажей королевского приказа, вскоре забыл и думать о нем – так насмешили его злоключения несчастного курьера. Он посадил беднягу на коня и велел ему ехать обратно, туда, откуда его послали. Затем отряд кирасиров снова двинулся в путь, и еще долгое время после этого пустынная равнина Джеррет Хис оглашалась взрывами громкого хохота.

Глава XV
Черный всадник

Большие часы на башне замка Бэлстрод пробили двенадцать. Игры и состязания в парке были в полном разгаре; зрители увлекались не меньше участников, и те и другие веселились от души.

Солидные фермеры стояли кучками и, наклонясь друг к другу, чтобы их не услышали, тихонько обсуждали последний указ короля, высказываясь о нем крайне неодобрительно.

Они жаловались друг другу на непрестанное вымогательство сверху, на то, что их душат неслыханными налогами, собирают с них деньги на флот, на армию, на содержание охраны, облагают податями, называя это добровольным даянием. Но хуже всего – это постой воинских частей, когда к человеку, заподозренному в оскорблении короля или кого-нибудь из его приближенных, – все равно, будь это словом или делом, – ставили на квартиру разнузданную ораву солдат.

Наряду с этим обсуждались преследования и несправедливости, чинимые этим нечестивым советом, Комиссией королевского суда, которая своим беспощадным рвением превзошла инквизицию, и бесстыдной «Звездной палатой», что насчитывает тысячи жертв.

Все эти страшные орудия тирании вот уже на протяжении десяти лет действовали на полном ходу, выполняя свое гнусное назначение; но, вместо того чтобы сломить дух мужественного народа, – что, собственно, и ставилось целью, – они только побуждали его к более решительному и твердому отпору.

Суд над Гемпденом[13]13
  Гемпден Джон (1594–1643) – выдающийся деятель парламентской буржуазной оппозиции при Карле I, двоюродный брат Кромвеля. Отказался платить введенный правительством налог и был за это приговорен к тюремному заключению.


[Закрыть]
, любимцем Бэкингемского графства, за его смелый отказ платить незаконный налог – корабельную подать, вызвал сочувствие к подсудимому у всех честных людей, тогда как судей, приговоривших его, поносили на все лады и обвиняли не только в несправедливости.

Надо сказать, к славе бэкингемских жителей, что нигде это благородство духа не проявлялось с такой силой, как в Бэкингемском графстве, нигде в те дни слово «свобода» не произносилось так часто и с таким благоговейным чувством. Увы, ужели все это могло измениться!

Правда, пока еще это слово произносилось только шепотом, негромко, но внушительно; подобно отдаленным раскатам грома, оно доносилось глухим ворчаньем, готовое вот-вот вспыхнуть ослепительной молнией и разорвать сверху дони́зу низко нависшую мглу черного деспотизма.

Вот такой приглушенный рокот можно было услышать в парке сэра Мармадьюка Уэда. Среди этого праздничного оживления и шума можно было уловить кое-какие зловещие признаки надвигающейся грозы, но они заглушались взрывом веселого хохота, радостными возгласами и пением.

Может быть, кое-кого удивляет, почему эти благородные чувства, эти свободолюбивые чаяния не выражались открыто. Но в этом нет ничего удивительного. Если среди собравшихся на праздник гостей многие осуждали короля и его приспешников, то, пожалуй, не меньше было и таких, которые осуждали народ. В оживленной толпе, запрудившей площадку за старым крепостным валом, было немало доносчиков и шпионов, которые зорко поглядывали по сторонам и прислушивались к каждому слову, стараясь уловить, нет ли тут измены. Ни один человек не мог быть уверенным, не окажется ли он вдруг жертвой доноса и не придется ли ему не сегодня-завтра предстать пред грозным судом страшной «Звездной палаты».

Поэтому не приходится удивляться, что люди высказывали свои мнения осторожно, с оглядкой.

Подобные расхождения политических взглядов можно было обнаружить и между людьми высшего круга, присутствующими здесь, и нередко даже между родными, членами одной семьи. Но здесь, разумеется, тщательно избегали всяких разговоров на эти щекотливые темы, ибо это было по меньшей мере неуместно в такой торжественный день; и никому, глядя на оживленные лица прекрасных дам и галантных кавалеров, не пришло бы в голову, что у них могут быть какие-нибудь разногласия или какие-либо причины для недовольства. Среди этих сияющих лиц было только одно исключение, только один человек во всей этой шумной толпе не разделял праздничного веселья: это была Марион Уэд, красавица Марион, чья улыбка доставляла радость всем, кто ее видел. Она одна была не радостна. Сердце ее замирало в тревожном, мучительном ожидании: в этой нарядной, оживленной толпе ей недоставало того, кто один мог бы вернуть ей спокойствие и радость.

Стоя на площадке, Марион то и дело устремляла нетерпеливый взгляд туда, через головы толпы, через вал, к воротам парка, откуда все еще нет-нет, да появлялись запоздалые группы гостей.

Она явно кого-то искала, искала и не находила, потому что всякий раз, когда ее блуждающий взгляд возвращался к стоящим рядом, в нем можно было заметить горькое разочарование, которое она тщетно пыталась скрыть.

Когда наконец все гости, по-видимому, уже были в сборе, она совсем загрустила. И если бы мы в эту минуту подслушали ее мысли, нам было бы нетрудно угадать причину этой глубокой грусти.

«Он не идет, не хочет прийти! Значит, эти взгляды, которые я столько раз ловила на себе, – все это мне просто казалось. Нет, я просто сошла с ума! Как я могла так забыться? Что он теперь подумает обо мне? Нет, правда, что он может подумать? Он поднял мою перчатку. Что ж, может быть, это было любопытство или так просто – фантазия. Поднял, а потом тут же и бросил. Ведь теперь-то я вижу, что он не хочет прийти, иначе он уже был бы здесь. Уолтер обещал познакомить его со мной. Но его это не прельстило. Он знает, что он мог бы познакомиться со мной и сам. Разве я не дала ему это понять? Ах, какое унижение!»

Несмотря на все эти мучительные размышления, Марион старалась казаться веселой. Но ей это плохо удавалось. Кое-кто из стоявших рядом с ней уже заметил ее блуждающий взгляд, ее печально поникшее чело; дамы, завидовавшие ее красоте, поглядывали на нее с любопытством; а среди кавалеров, обступивших ее тесной толпой, не было ни одного, кто не ловил бы улыбки этих прелестных надменных уст и с радостью пожертвовал бы ради нее и подаренным на память локоном шелковистых волос, и любым сувениром, который он когда-то так вероломно клялся носить вечно.

Но из всех окружавших Марион только одна дружеская душа догадывалась о причине ее грусти. И то только догадывалась. Одна только ее кузина подозревала, что сердце Марион стремится к кому-то так же, как и ее взоры. Как удивились бы, как всполошились бы все в этом кружке, если бы узнали об этом! Марион Уэд была уже вполне взрослой. Ее руки добивались многие, многие влюблялись в нее без памяти. Юноши из знатных семей, титулованные вельможи в расцвете лет рады были сложить к ее ногам богатство, титулы, роскошные владения и замки, но все они были отвергнуты. И Марион не гордилась этими победами, ей чуждо было пустое тщеславие светской кокетки; она поступала, как настоящая, достойная уважения женщина, которая отдает свою руку и сердце только тому, кто завоюет ее.

Среди претендентов на ее руку не было ни одного, кто мог бы похвастаться такой победой. Случалось, кто-нибудь пытался пустить какие-то слухи, но они тут же и пресекались, ибо никто им не верил. Для человека, который мог бы одержать такую победу, это был бы такой триумф, что о нем, конечно, стало бы известно всем.

И, однако, победа была одержана, и никто об этом не знал. Одна только кузина Лора Лавлейс подозревала кое-что. Лора давно уже удивлялась одиноким верховым прогулкам кузины; сколько раз она предлагала ей поехать вдвоем, но Марион всегда отказывалась и уезжала одна. А когда сэр Мармадьюк запретил эти прогулки, Лора видела, что Марион волнуется и не находит себе места. Были кое-какие и другие загадочные обстоятельства, наводящие на размышления: пропажа перчатки, рука, разодранная до крови, беспокойное метание во сне, необычная задумчивость днем. Как же могла Лора не заметить всех этих красноречивых признаков!

Лора и сама была влюблена: она умела разбираться в этих признаках. Неудивительно, что у нее возникли подозрения: а не влюбилась ли ее кузина так же, как она сама? Она даже почти не сомневалась, что сердце Марион похищено кем-то; но кем, как и когда это случилось – для нее оставалось тайной, так же как и для всех в этой толпе.

– Марион! – шепотом окликнула она и, подвинувшись к своей кузине, наклонилась к самому ее уху, чтобы никто не слышал: – Почему ты такая невеселая?

– Вот глупышка! Что это ты выдумала?

– Разве я могу этого не заметить? У тебя такой вид…

– Какой у меня вид, Лора?

– Не сердись на меня, милочка Марион. Просто я боюсь – на тебя обращают внимание. Вон Уинифрид Уайленд уже поглядывает в твою сторону, а еще эта противная Дороти Дэйрелл – она так просто глаз с тебя не сводит! Прошу тебя, сестричка, постарайся принять другой вид, чтобы у них не было повода для всяких пересудов; ведь ты сама знаешь, что для Дороти Дэйрелл нет большего удовольствия, как посплетничать.

– Другой вид? Но какой же у меня вид, скажи, пожалуйста!

– Ах, Марион, зачем я буду тебе говорить! Ты сама знаешь, что ты чувствуешь, и вот это-то и написано на твоем лице.

– Скажите, какая проницательность! Но все-таки объясни мне, что ты хочешь этим сказать. Что такое написано на моем лице? Ну, говори же!

– Ты хочешь, чтобы я была откровенна, Марион?

– Ну да, конечно!

В голосе Марион слышалось такое нетерпение, что Лора решилась высказать ей все, что она думает.

– Ты влюблена, Марион, – чуть слышно прошептала она, приложив губы к ее уху.

– Какой вздор! И как это тебе могло прийти в голову, Лора!

– Нет, не вздор, Марион. Я вижу это по твоему лицу. Я не знаю, кто пленил твое сердце, дорогая сестричка, я знаю только, что его здесь нет. Ты ждала его, а он не пришел. Что, неправда?

– Ах, Лора, ты или страшная обманщица, или хитрая маленькая колдунья! Ну-ка, скажи, кем я должна тебя считать?

– Я не обманщица, Марион, и ты знаешь это. И мне незачем прибегать ни к какому колдовству, чтобы узнать твой секрет. Но я прошу тебя, постарайся вести себя так, чтобы его не открыли другие… Ведь ты знаешь, сестричка…

– Можешь не оправдываться в своих подозрениях! – перебила ее Марион. – И чтобы они тебя больше не мучили, я скажу тебе прямо: это правда. Зачем мне стараться скрывать это от тебя, когда ты все равно узнаешь об этом рано или поздно! Да, я влюблена. И ты верно сказала: я люблю человека, которого здесь сегодня нет. Почему я должна стыдиться и скрывать это от тебя? Ах, если бы я только могла быть уверена, что он любит меня так же, как я люблю его! Мне было бы все равно – пусть об этом знают все на свете! Какое мне дело до Уинифрид Уайленд или Дороти Дэйрелл! Пусть себе говорят…

И как раз в эту минуту рядом с ними раздался голос Дороти Дэйрелл и ее громкий смех, к которому присоединились все остальные. В этом не было ничего удивительного, так как Дороти привыкла задавать тон в компании; она была остра на язык, и ее шутки обычно вызывали смех. Возможно, кузины, увлеченные своим разговором, и не обратили бы внимания на ее речи, если бы вслед за этим не было произнесено одно имя, которое так много значило для Марион Уэд.

Уолтер только что закончил рассказ о своем дорожном приключении.

– А что же этот удивительный кавалер, который так отделал наглеца капитана и напугал свирепого разбойника? – спросила Дороти. – Он вам открыл свое имя, мастер Уэд?

– Да, – отвечал Уолтер. – Он назвался Генри Голтспер.

– Генри Голтспер!.. Генри Голтспер! – подхватили голоса, как если бы это имя было знакомо всем и с ним связывалось нечто особенное.

– Тот самый, что всегда ездит на вороном коне, – пояснил кто-то. – Его здесь зовут Черный Всадник. Он совсем недавно появился в наших краях. Живет в старом доме у Каменной Балки. Никто его здесь не знает.

– И, однако, все говорят о нем. Загадочная личность! Быть может, это какой-нибудь трубадур из восточных стран? – сказала Уинифрид Уайленд.

– Вернее, какой-нибудь купец с запада, – смеясь, возразила Дороти Дэйрелл, – откуда он и вывез свой идеал о равенстве и своего первобытного слугу. Вы не видели его индейца, мастер Уэд?

– Нет, – отвечал юноша. – Я и его самого не очень хорошо видел – ведь мы ехали ночью. Но я надеюсь посмотреть на него сегодня. Он обещал приехать.

– И не приехал?

– По-моему, нет. По крайней мере, я его еще не видел. Но, может быть, он уже где-нибудь здесь, в толпе, или среди зрителей на площадке. Если вы разрешите, сударыни, я пойду поищу его.

– Да-да, поищите! – хором воскликнули женские голоса. – Вы должны непременно отыскать его, мастер Уэд, и представить его нам. Можете сказать ему, что мы все жаждем познакомиться с ним.

Уолтер, с трудом пробираясь через толпу, обошел кругом всю площадку и вернулся один.

– Как это жестоко с его стороны, что он не едет! – с усмешкой заметила Дороти Дэйрелл, видя, что Уолтер возвращается один. – Если бы он только знал, как мы все огорчены! Мы, конечно, не были бы так разочарованы, если бы вы, мастер Уэд, не сказали нам, что он собирался приехать. А теперь этот праздник будет казаться очень скучным без него!

– Может быть, он еще и приедет, – сказал Уолтер. – Мне кажется, еще не все гости собрались.

– Ваша правда, мастер Уэд, – вмешался один из стоявших рядом. – Вон там кто-то едет верхом за оградой и, кажется, направляется к воротам.

Все взгляды устремились в ту сторону, куда указывал говоривший. На расстоянии примерно ста ярдов от ограды парка по равнине мчался всадник. Но он не направлялся к воротам.

– Да нет, он вовсе не сюда едет! – воскликнула Дороти. – Наверно, он передумал… Ах, смотрите! Он гонит свою лошадь прямо на ограду! Неужели он собирается перескочить через нее? Смотрите, смотрите! Ах, готово! Вот это действительно прыжок! – И красотка Дороти, не удержавшись, восторженно захлопала в ладоши.

Но не она одна следила с восхищением за этим прыжком, хоть та, другая, и не выражала так шумно своего восторга. Глаза Марион Уэд радостно засверкали, едва только она увидела приближающегося всадника, и сейчас взгляд ее сиял гордостью и торжеством.

– Кто это такой? – слышалось со всех сторон, так как многие видели этот великолепный прыжок.

– Это он, тот самый, о ком мы только что говорили, – отвечал Уолтер и бросился навстречу гостю, который приближался легкой рысью.

– Черный Всадник! Черный Всадник! – раздавалось кругом, и поселяне толпой ринулись по откосу на вал, приветствуя новоприбывшего.

– Ура Черному Всаднику! – прокатился возглас, когда тот, подъехав к толпе, остановил коня.

– Они-то, во всяком случае, знают его! – заметила красотка Дэйрелл, надменно кивнув головой в сторону толпы. – По-видимому, он пользуется популярностью. Чем это можно объяснить?

– А это обычно так бывает с никому не ведомыми людьми, – иронически отвечал джентльмен, стоявший рядом с ней, – в особенности, когда они окружают себя некоторой таинственностью. У деревенских людей, вы знаете, просто страсть ко всему таинственному.

Марион стояла молча. Она гордилась этим почетным приемом, который люди оказывали избраннику ее сердца. Она могла бы ответить на язвительные расспросы Дороти Дэйрелл.

«Высокая, благородная душа – вот чем объясняется его популярность! – мысленно отвечала она. – У народа верное чутье, он редко ошибается в своем выборе. Он предан народу. Неудивительно, что они так радуются ему!»

Для самой Марион радость была еще вся впереди.

Толпа любопытных, собравшихся поглазеть на Черного Всадника, постепенно расходилась. На площадке возобновились игры и состязания. Многие, оглядываясь, следили восхищенным взглядом за черным скакуном, стоявшим на лугу под деревьями. Крестьяне с присущей им чуткостью оставили всадника в обществе молодого хозяина, который, выполняя данное им обещание, повел его представляться дамам.

Уолтер остановился с всадником в нескольких шагах от Марион. Она стояла отвернувшись, как если бы не видела, кто подошел. Но сердце ее чувствовало, что он здесь, рядом. И она слышала перешептывания окружающих. Она не решалась повернуться к нему. Ей страшно было встретить его взгляд: а вдруг она прочтет в нем презрение?

Но наконец больше уже нельзя было делать вид, что она не замечает его. Она подняла глаза, и взгляд ее остановился, но не на его лице, а выше – на полях его шляпы, где, резко выделяясь на черном бархате, красовалась белая перчатка. Какое счастье! Никакие слова не сказали бы ей яснее то, что она так жаждала узнать. Он поднял дар и сохранил его. Он принял ее нежный вызов!


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации