Текст книги "Покушение на убийство"

Двадцать пять

Электронные часы на стене показывали четыре утра. Ничего удивительного в этом не было. Для Сары Труман это был самый длинный день в жизни.

Она сидела в маленькой кабинке, временно выделенной ей каналом, и это было лучшее, что ей могли предложить. В ней было тесно, даже когда она находилась там одна. Сейчас, когда сюда же втиснулся Джек Магуайр, здесь стало практически нестерпимо.

На самом деле это был всего лишь хорошо укомплектованный рабочий стол, окруженный тремя перегородками. О приватности речи не шло: любой человек ростом выше среднего мог с легкостью перегнуться через них. Сару это беспокоило: именно приватность им с Макгейлом была сейчас нужна.

– Так, что же нам известно о Лоренсе? – спросил Магуайр.

Сара догадывалась, что ее проверяют. Она должна была полностью владеть фактами перед тем, как приступать к дальнейшим действиям.

– Ну, мы знаем, что живет он неплохо.

Сара отвечала шепотом: хоть и было четыре утра, но в круглосуточной комнате новостей кипела жизнь. Если бы кто-нибудь их услышал, они рисковали потерять свой материал, свою историю.

– Он участвовал во многих важных процессах, в основном спорных. Деньги для него не главное, в них он особо не нуждается – в семье их достаточно. Он живет в большом доме в Суррее, неподалеку от поместья Вентворт. У него есть жена и десятилетний сын. Ему тридцать семь лет, пятнадцать лет назад он получил свою квалификацию и последние одиннадцать руководит собственной фирмой.

Магуайр кивнул. Пока что Сара попадала в точку. Она продолжала:

– Он из адвокатской семьи: отец – первоклассный барристер, как и оба деда. Он не распыляется на несколько дел сразу, а берет одно и полностью посвящает себя ему. Он действительно верит в своих клиентов.

Сара закончила говорить, ее отчет подошел к концу. Она была уверена, что все указала верно, но тем не менее была рада увидеть улыбку Магуайра, подтверждающую это.

– Похоже, у него есть принципы, – подводя итог, сказал Магуайр. – И, наверное, у него хорошее чутье. В тех случаях, когда, например, нужно определить невиновного.

– Тогда почему он представляет Макгейла? – спросила Сара с иронией. – Не то чтобы кто-то мог сказать, что он этого не делал.

У Магуайра, похоже, ответа не было. Сара была права. Тогда он сменил тему:

– А как насчет политического аспекта?

– Черт, – Сара даже не пыталась скрыть раздражение. В своем отчете она пропустила самую главную часть истории. Теперь, когда ей об этом напомнили, она протараторила то, что упустила. – Крестным отцом Дэниела Лоренса является сам Тони Хаверсьюм, что было важно еще до сегодняшней пресс-конференции.

– Почему? – спросил Магуайр. – Почему это важно?

– Потому что если дело ведет крестник Хаверсьюма, то это исключает любые подозрения на то, что государство попробует что-то скрыть.

– Именно.

Магуайр был явно удовлетворен услышанным. А Сара была не менее счастлива соответствовать его ожиданиям. Она не просто вспоминала факты, а использовала их как сыщица, именно так, как Магуайр ее учил.

Магуайр продолжил:

– Выбрав адвоката, близкого к единственному человеку, который захочет до всего докопаться, государство уничтожает любые подозрения в том, что оно что-то скрывает.

Сара улыбнулась тому, что Магуайр соглашался с ней. Она понимала, что намного более опытный оператор направлял ее, помогал ей улучшить историю, которая сделает ей имя. Сара была бесконечно благодарна ему за помощь и не менее горда собой, потому что так хорошо усваивала его уроки.

На этом ее триумф закончился.

В углу загроможденного стола Сары стоял маленький плазменный экран. Ни она, ни Магуайр не смотрели в его сторону, работая над собранной информацией. Все изменилось, когда множество окошек на экране заменило одно-единственное изображение – вид снаружи на участок Паддингтон-Грин. Перед зданием, ярдах в двадцати от главной лестницы, стоял корреспондент CNN Джон Крейн.

Его лицо занимало большую часть картинки.

Магуайр заметил эту перемену первым. Он потянулся к экрану и включил звук. Голос Крейна с характерными для Восточного побережья США нотками моментально заполнил малюсенький кабинет: «Тело Эймона Макгейла было найдено дежурным сержантом во время обхода камер в три утра десять минут. На данный момент мало что известно, но, кажется, не возникает сомнений в том, что он покончил с собой. Как именно это было проделано, остается поводом для домыслов, пока мы ожидаем официального заявления. Но что нам известно, так это то, что смерть Макгейла оставила много вопросов. Так как вчера вечером его личность была раскрыта, сформировался сложный образ этого пятидесятишестилетнего профессора. Протестант, но к политике нейтральный, Макгейл провел последние двадцать пять лет, будучи лектором в Королевском университете в Белфасте. Однако в прошлом ноябре его мирная жизнь трагически закончилась: он потерял жену и двоих сыновей в теракте новой Смуты. С того момента он поразительным образом выпал из общественной жизни, а чуть меньше месяца назад и вовсе пропал. Теперь кажется, что за это время его вменяемость пошла под откос, что и привело к вчерашним ужасам. Но как именно все это случилось, мы теперь вряд ли сможем узнать.

Мы ожидаем больше информации и будем держать вас в курсе всю ночь. На данный момент мы можем подытожить самые последние события в этой трагической истории: Эймон Макгейл, человек, ответственный за смерть сэра Нила Матьюсона и за покушение на бывшего президента Говарда Томпсона, покончил с собой, находясь под арестом. Он умер до встречи с адвокатом и до полицейского допроса. И тем самым оставил десятки незаданных и неотвеченных вопросов. Для CNN из центра Лондона, я Джон Крейн».

Изображение Крейна оставалось в центре экрана лишь мгновение, пока его не заменил невозмутимый ведущий утреннего шоу на CNN, европеец Роджер Уэйтс. Уэйтс начал говорить, его подача была мягкой и спокойной, как у настоящего профессионала. Но Магуайр услышал достаточно. Вытянувшись вперед, он нажал на кнопку и выключил звук. В их кабинетике снова стало тихо.

Сара таращилась на Магуайра, пока тот убирал руку от экрана, ждала, чтобы перехватить его взгляд. Когда ей это удалось, она увидела в нем то же беспокойство, которое испытывала сама.

– Что, черт возьми, только что произошло, Джек?

– Не имею ни малейшего понятия, – ответил Магуайр, качая головой. – Что они имеют в виду «умер до встречи с адвокатом»? Я думал, ты это проверила. Я думал, ты сказала, что Лоренс приехал туда, чтобы встретиться с ним?

– Лоренс был там, он приезжал на встречу. По-другому и быть не может: у него не было других причин туда приезжать, потому что Макгейл был единственным задержанным. Кроме того, сержант сказал мне, что адвокат Макгейла вот-вот приедет. Джек, это все чудовищная ошибка.

Магуайр кивнул, но его смятение было очевидно. Он был так же шокирован, как и Сара. Не только новостями о суициде Макгейла, но и заявлением, что тот умер, не рассказав о своих действиях и мотивах.

– В таком случае остается два варианта, верно? – сказал наконец Магуайр. – Либо кто-то чертовски заблуждается, либо в этом деле все не так просто.

Сара уже рассмотрела обе эти версии и теперь размышляла о том, что за ними стоит. Она соображала даже быстрее, чем Магуайр.

– Джек, если они пытаются скрыть, что Макгейл виделся с адвокатом, что он все-таки с кем-то поговорил, тогда они наверняка стараются что-то утаить…

– … а если они хотят что-то утаить, – подхватил Магуайр, – значит, мы не можем принять то объяснение, что Макгейл совершил самоубийство.

Теперь оба разговаривали шепотом. Выводы, к которым они пришли, пугали их обоих. Пару минут они посидели в тишине, пытаясь переварить информацию. Сара знала, что первый вариант был более вероятным: Джон Крейн, или тот, кто его инструктировал, совершил ошибку, которую скоро исправят, и мир узнает, что Макгейл все-таки виделся с адвокатом.

Но пока этого не произошло, второй вариант был тоже возможен. И поэтому стоило рассмотреть сопутствующие вопросы. Какой информацией обладал Макгейл, для сокрытия которой его стоило убивать? Как он умер, если это не было самоубийство? И если это было убийство, кто, черт возьми, смог добраться до него в стенах Паддингтон-Грин и как им удалось сымитировать самоубийство? Кому выгодно скрывать, что Макгейл виделся с адвокатом и мог тому все рассказать? Все эти вопросы повисли в воздухе.

– Мы знаем, что Дэниел Лоренс виделся с Макгейлом, – сказала наконец Сара. – Но официальная версия утверждает обратное. Значит ли это, что он в этом замешан? Я имею в виду, Лоренс.

Ее голос звучал растерянно, даже недоверчиво. То, о чем Сара спрашивала, никак не вязалось с образом Дэниела Лоренса как воинствующего адвоката-идеалиста.

– Давай не будем забегать вперед, – ответил Магуайр. – Мы пока еще не уверены, что имеем дело с подтасовкой фактов. Это может быть ошибкой. В официальном заявлении может быть сказано, что он виделся с адвокатом, так что все это окажется ложной тревогой.

– Может быть, – признала Сара. – Но что, если нет? Что, если они скажут, что Макгейл умер до того, как с кем-нибудь поговорил? Если они будут придерживаться этого, тогда мы будем знать, что что-то не так. Больше никто не знает, что Лоренс был там, Джек. Больше никто не знает, что это может быть чертов обман.

Сара отчетливо слышала перевозбуждение в собственном голосе. Она говорила прерывающимся шепотом, что только усиливало эффект. Она не замечала этого. Даже Магуайр, при всем своем опыте, казалось, колебался.

– Это Уотергейт[17]17
  Уотергейтский скандал (англ. Watergate scandal) – политический скандал в США 1972–1974 годов, закончившийся отставкой президента страны Ричарда Никсона. Разбирательство противозаконных действий ряда лиц в связи с попыткой установить подслушивающие устройства в штаб-квартире Демократической партии в Вашингтоне в ходе президентской избирательной кампании 1972 года. Единственный за историю США случай, когда президент прижизненно досрочно прекратил исполнение обязанностей.


[Закрыть], – продолжала Сара. – Это Вудворд и Бернстайн[18]18
  Роберт Вудворд и Карл Бернстайн – журналисты, чье расследование привело к Уотергейтскому скандалу.


[Закрыть]. Больше никто об этом не подозревает. Так что как насчет того, чтобы придерживаться этой версии, пока ее не опровергнут, а? Как насчет того, чтобы считать, что мы имеем дело с подтасовкой фактов, пока не будет доказано обратное? Потому что мы оба знаем, что в первой версии нет, блин, никакой «истории».

Магуайр с гордостью улыбнулся, чего Сара не заметила – она была в ударе.

– Что мы делаем теперь? – спросил Магуайр.

– Я думаю, нам стоит навестить Лоренса рано утром. Посмотрим, сможет ли он дать нам парочку ответов в ситуации, когда не ожидает вопросов.

– Ты хочешь ждать до утра? – Тон выдал Магуайра, теперь он передразнивал энтузиазм Сары. – Ты не хочешь поехать прямо сейчас? Может, хочешь сказать, что нам нужно выспаться?

– Не беси меня, Джек, – засмеялась Сара. Она слишком хорошо знала своего коллегу, чтобы поддаться или обидеться на его слова. – Сойдет и утром. Никто, кроме нас, даже не знает, что Лоренс там был, так что не стоит гнаться. Плюс, мне нужно поспать. Это был чертовски трудный день.

Двадцать шесть

Майкл Дэвлин сидел один в пустом больничном коридоре. В его голове роились сотни мыслей, но ни одна не задерживалась настолько, чтобы как-то на нее отреагировать. Он был слишком оцепенелым, опустошенным.

Прошло меньше четырех часов с тех пор, как он повесил трубку. С тех пор, как закончил разговор с Дэниелом, удивленный и ошеломленный перспективой их утренней беседы. С тех пор, как он боялся, что его друг сделает его жизнь более насыщенной, чем ему бы хотелось. Эти страхи теперь казались пророческими, но Майкл не мог и предвидеть, как быстро его мир может развалиться на части.

Звонок прикроватного телефона с трудом разбудил его в два часа ночи, отвечая, он все еще наполовину спал. Длилось это, однако, недолго: звуки истеричного дыхания и всхлипываний, а также искаженный женский голос поспособствовали этому. Майкл не мог ни узнать звонившую, ни разобрать ее слов, но это не имело никакого значения – случилось что-то ужасное.

Игнорируя собственное учащенное сердцебиение, он собрал в кулак все свои навыки работы со свидетелями, чтобы помочь звонившей, успокоить ее. На это ушло несколько минут, и когда ему это удалось, он предпочел бы провалиться. Как только из истерических всхлипываний наконец прорезался голос Клэр Лоренс, ему в голову пришло лишь одно: Дэниел.

Случившееся далее было расплывчато, и даже сейчас, спустя часы, его воспоминания все еще были обрывочны. Он выслушал все, что говорила Клэр. Слова били наотмашь, должны были парализовать его. Им это почти удалось, пока не включился какой-то первобытный инстинкт. Каким-то образом из ниоткуда появилось бессознательное чувство ответственности и взяло все под контроль как раз тогда, когда его сознание отключилось. Это чувство заставило его вести себя как брат. Убедившись, что полицейские останутся с Клэр до его приезда, он поспешил к ней.

Ворота дома Лоренсов были распахнуты, когда едва ли полчаса спустя Майкл подъехал к ним. Рекордное время, которое сейчас не имело значения. Последние несколько ярдов до дома он проехал на более безопасной скорости и припарковался.

На входной двери было пять разных замков – и все были открыты. Майклу не нужно было входить, чтобы это понять. Еще до того, как дверь открылась наполовину, его встретил первый из удручающих видов этого вечера – на нижней ступеньке лестницы сидела всхлипывающая Клэр Лоренс.

Майкл подбежал к ней мимо двух полицейских в форме. Последние пару футов он проехал на коленях, на которые упал, чтобы быть с ней вровень. Затормозив, он сжал ее в объятиях. На несколько мгновений она была его миром, и он обнимал ее изо всех сил, словно стремясь отобрать у нее всю боль. Эффекта это не возымело. Взамен она начала еще сильнее всхлипывать, ухватившись за единственное, что еще связывало ее с мужчиной, которого она потеряла.

Соблазн остаться на полу и отдаться скорби был очень силен, но Майкл устоял. Для Дэниела его жена и ребенок были приоритетом в жизни. Все, что он делал, он делал ради них, и теперь его друг сделает то же самое. Скорби придется подождать.

Следующие несколько часов были, возможно, самыми сложными в жизни Майкла. Часов, в течение которых он звонил родителям Клэр, сообщал им об их утрате и просил их приехать в тот же вечер. Он позвонил и родителям Дэниела и сообщил им, настолько деликатно, насколько смог, что они потеряли единственного сына. И он сделал то, чего боялся больше всего, – опознал тело Дэниела.

Все сделанное привело его туда, где он теперь сидел. На холодное сиденье в пустом коридоре. Всего лишь пару мгновений назад он вышел из больничного морга с вдребезги разбитой надеждой на то, что все это – ужасная ошибка. Он увидел Дэниела. И поэтому знал наверняка, что его друг, человек, который был ему как брат, мертв.

Майкл продолжал сидеть. Уже в третий раз он потерял близкого человека. И в третий же раз он реагировал без слез. А они были бы очень кстати. Любые эмоции: всхлипывания, подвывания, крики, даже истерика – все было бы лучше этой пустоты.

– Мистер Дэвлин?

Голос раздался из ниоткуда. Посмотрев вверх, он увидел, что говорившая была сотрудником полиции, которая привезла его в больницу из дома Дэниела.

– Мистер Дэвлин, могу ли я чем-нибудь вам помочь? – Ее голос был нежным, успокаивающим. Майкл обнаружил, что наслаждается тем эффектом, который он оказывает. Он натолкнул его на размышления о чем-то еще, пусть и на мгновение. Она ждала его ответа. Он молчал.

– Мистер Дэвлин, вы в порядке?

– Ага, – наконец ответил Майкл. – Я в порядке. Извините, что заставил вас ждать.

– О нет, вы не заставили, – ответила она. – Вы можете оставаться столько, сколько хотите, мистер Дэвлин. Я просто хотела убедиться, что вы, ну…

Майкл улыбнулся. Улыбка не могла быть более вымученной.

– Нет, офицер, не могу.

Слова Майкла были адресованы себе так же, как и кому бы то ни было еще.

– У меня будет целая жизнь, чтобы скорбеть, но не сегодня. Сегодня я должен быть с его семьей.

Двадцать семь

Гостиничный телефон зазвонил в семь утра. У Джошуа была привычка заводить будильник на это время. В этом никогда не было необходимости, и сегодня не стало исключением. Он бодрствовал уже больше часа.

С момента его возвращения в отель «Кэнсингтон Сьют» прошло меньше пяти часов. Четыре мили от брошенного «Лэнд Ровера» до железнодорожной станции он преодолел быстро, но утренние поезда были не так пунктуальны, как хотелось бы. Из-за этого он провел в пути вдвое больше времени. Повлиять на ситуацию он никак не мог. Машину нужно было бросить обязательно, а значит, пользование общественным транспортом было неизбежно.

В конечном счете задержка ни на что не повлияла, но он все равно был раздражен и долго не мог уснуть. Так что Джошуа практически не спал, когда его биологические часы, вымуштрованные годами повиновения, приказали ему подняться. Отдохнувший или нет, он всегда просыпался в шесть утра.

Перед сном он принял душ и проснулся чистым. Однако заведенный порядок требовал своего, поэтому Джошуа помылся еще раз. Быстрого и холодного душа было достаточно, чтобы смыть остатки сна. Закончив, он вытерся и надел одежду, приготовленную накануне.

Освежившись, Джошуа перенес внимание на большой металлический дипломат у стола. Он протянул руку, взял его за ручку и поднял. Положив его на стол, Джошуа открыл его.

Снаружи он выглядел как любой другой и ничем не отличался от бесконечного множества подобных ему дипломатов, которые носили бизнесмены по всему миру. Безопасность обеспечивали два простых замка с трехзначным кодом. Именно к такому впечатлению стремились создатели. Однако внутри все было по-другому. Второй уровень защиты можно было пройти только с помощью уникального отпечатка пальца Джошуа, который открывал доступ к арсеналу оружия.

Джошуа аккуратно достал каждый экземпляр и разложил их на простыне, постеленной на полу между столом и кроватью. Когда все было на месте, он сел на пол возле дальнего конца простыни. Скрестив для удобства ноги, он вытянул руку и поднял охотничий нож, с которого начинал это упражнение каждое утро. Зажав в левой руке точильный камень, он провел ровно шестьдесят секунд, водя им по его острому как бритва лезвию. Из-за того, что Джошуа часто повторял эти манипуляции, лезвие всегда было острейшим.

Как только нож оказался на месте, Джошуа продолжил ритуал. Он брал в руки каждый предмет и тщательно его изучал. Разбирал. Чистил. Это тоже было навязчивым действием, но одновременно и чем-то большим. Это давало ему абсолютную уверенность, абсолютный покой разума – самое близкое к психотерапии, что он мог себе позволить.

По его телу разливалось спокойствие, пока он работал. Еще никогда оно не было столь желанным. С самого первого звонка Стэнтона прошлой ночью Джошуа был в смятении. Каждое действие после этого было методичным, идеальным, профессиональным. Но все время на задворках его сознания что-то кричало, и лишь сейчас этот крик прекратился.

Сознание Джошуа очищалось, пока он тянулся к очередному оружию. Любое отвлечение внимания было исключено. Любая лишняя мысль, сознательная или нет, изгнана. Осталась лишь одна – Стэнтон.

Этот человек с самого начала был загадкой, измененным голосом на другом конце защищенной телефонной линии. Доступ, который ему удалось организовать, и информация, которой он владел, поразили даже Джошуа. И тем не менее он был ошеломлен тем, что Стэнтон, который приложил столько усилий для поиска информации, может знать даже больше.

Но он знал. Теперь это было ясно. Джошуа не собирался тратить время на выяснение деталей. Вместо этого он сосредоточился на том, что означало это знание, на его последствиях. Он оказался беспомощным, без права выбора и вынужденным выполнять указания. Он не привык к подобному положению и отнюдь им не наслаждался.

Эта мысль крутилась в его голове в течение следующих полутора часов, в продолжение проверки оружия, длинного выпуска новостей о смерти Эймона Макгейла и утренней зарядки. Что-то должно было его отвлечь, заменить чувство тревоги, что его судьба в чужих руках. Но ничто не отвлекло. Ничто не могло стереть образы жены и сына – единственных людей, которые были для него всем, – во власти безликого Стэнтона.

Когда часы показали полдевятого утра, Джошуа поднажал с упражнениями на выносливость. Он привык каждое утро делать по несколько серьезных подходов из отжиманий и приседаний, нагружая основные группы мышц в стремлении остановить время и его воздействие. Что было непривычным сегодня, так это интенсивность, с которой он занимался. Обычно к этому времени он уже заканчивал, но сегодня продолжил в надежде, что боль в конце концов сменит его страдания. Однако ему не хватило на это времени.

Резкий звонок мобильного отмел все мысли в сторону. Джошуа отложил их на потом, а пока – сигнал тревоги прозвучал.

Джошуа поднялся на ноги и взял мобильный, заранее зная, кто звонит:

– Стэнтон.

– Поздравляю, сержант, хорошая работа, – необходимости в уточнении не было, речь могла быть только о Дэниеле Лоренсе.

– Спасибо, – сквозь стиснутые зубы ответил Джошуа. – Вижу, что и вы разобрались со своей частью проблемы. Могу ли я спросить, как вы к нему подобрались?

– Давайте наши разговоры будут касаться только того, что вам нужно знать?

– Как пожелаете, – положение Джошуа требовало покорности, но не хороших манер. – Что теперь? Все ли подчищено?

– Думаю, мы очень близки к безупречности, – ответил Стэнтон, – но еще не совсем. Мне нужно, чтобы вы навестили еще одного человека.

– Просто скажите кого. – Джошуа начинал терять терпение. – Скажите мне имя, и я разберусь с этим сегодня же утром.

– Не так быстро, сержант.

Были ли в голосе Стэнтона передразнивающие нотки? Из-за модулятора Джошуа не был в этом уверен, но подозревал, что были. Казалось, что, несмотря на напряженность ситуации, мужчина наслаждался своей драматической ролью.

Стэнтон продолжал:

– Сегодня утром не получится. Этот человек вне досягаемости, скорее всего, до вечера.

Слова «скорее всего» резанули слух Джошуа. Не это он ожидал услышать от Стэнтона. Они наводили на мысль о его неуверенности.

– Кто это?

– Его зовут Майкл Дэвлин, так, никто.

– И чем же этот никто заслужил подобное?

– Я думал, сержант, мы договорились: только то, что нужно знать?

– Мне и нужно знать. Причина, по которой он попал в ваше поле зрения, может повлиять на то, как я буду решать вопрос. Итак, что меня ждет?

– Я уже сказал. Он никто. Барристер. – Пауза. Стэнтон явно не желал раскрывать ничего больше. Наконец он продолжил: – Если вам так уж нужно знать, сержант, я получил доступ к записям телефонных звонков Дэниела Лоренса. В промежутке между тем, как его вызвали в Паддингтон-Грин, и его приездом туда он не звонил никому. Но между отъездом и смертью он, похоже, кому-то звонил из машины. Этот звонок был Майклу Дэвлину.

– И вы уверены, что он звонил по нашему поводу?

– Разумеется, не уверен. – Стэнтон должен был бы произнести эти слова эмоционально – раздраженно, отчаянно, как угодно, – но техника вновь обесцветила их. – Но так как они работают вместе над уголовными делами, велика вероятность, что разговор был о новом клиенте Дэниела Лоренса, то есть об Эймоне Макгейле. Так что нет, мы не можем быть абсолютно уверены, но и вероятности достаточно.

Джошуа обдумал слова Стэнтона. Понимая желание заказчика зачистить следы, он осознавал, что нужно совершить еще одно рядовое убийство. В его интересах было выполнить все как следует, так как на кону слишком многое.

– Тогда чего именно вы хотите? – спросил он.

– Уверен, что это очевидно. Я хочу, чтобы к концу дня Майкл Дэвлин был мертв.

– Как пожелаете. Сегодня вечером. Где я смогу его найти?

– По его домашнему адресу. Его уже отправили на ваш телефон вместе со всем остальным, что вам нужно знать.

Джошуа не удивился. Оперативность была отличительной чертой Стэнтона с самого начала. Не было никаких причин, чтобы это изменилось сейчас. Джошуа отвел телефон от уха и открыл сообщения, где увидел новое – с фотографиями и информацией о Майкле Дэвлине.

Джошуа пробежал глазами содержание перед тем, как вернуться к разговору:

– Хорошо, этого должно быть достаточно.

– Хотелось бы надеяться, сержант.

Джошуа раздражала заносчивость в словах Стэнтона. Человек с худшим самоконтролем уже бы нагрубил. Но у Джошуа был другой метод: он собирал эти эпизоды и хранил их в памяти, чтобы в будущем, когда они со Стэнтоном поменяются ролями, воспользоваться ими.

Вместо этого он озвучил то, что беспокоило его больше всего:

– Со времени убийства Лоренса не прошло и суток. И тут новое убийство. Могут возникнуть подозрения.

– Пусть возникнут, – прозвучал дерзкий ответ. – Когда Дэвлина не станет, не останется свидетелей того, что Эймон Макгейл когда-либо виделся или общался с Дэниелом Лоренсом. А без этого что люди увидят? Всего лишь убийство двух юристов, пострадавших за свои прежние дела, ничего более. Они станут частью неутешительной статистки разгула организованной преступности. Ваша работа к тому моменту будет выполнена, сержант. Ваша жена и ваш сын будут в безопасности, а вы уйдете на покой богатым, счастливым человеком, и наши пути больше никогда не пересекутся. Вы от этого только выиграете, так что постарайтесь как следует.

Джошуа услышал, как в трубке стало тихо. Он выждал пару секунд, вслушиваясь, как и всегда, в щелчок, который выдал бы прослушку. Ничего. Удовлетворенный, он откинулся назад и прислонился своей мускулистой голой спиной к холодной деревянной спинке кровати. Положив голову на изголовье, он собирался с мыслями.

Еще одна смерть. Еще одна – и он сможет уйти. Еще одна – и он сможет вернуться к своей жизни, и безопасность его семьи будет гарантированной. В конце тоннеля забрезжил свет, и на пути к нему было лишь одно препятствие. Препятствие, от которого Джошуа избавится раньше, чем кончится день.