Текст книги "Вызовы"

9

Центр привлекал отнюдь не бильярдным столом «полного размера» и даже не баром, в котором всё было, и не регулярно проводившимися различными мероприятиями. Дело было в самом брате Тони. Это был молодой священник, увлечённый «Ювентусом» и «Формулой-1», с коротко остриженными волосами, почти ёжиком, выкуривавший всего три сигареты в день, с его слов! Он всегда был в джинсах и свитере, которые снимал только тогда, когда проводил службу (хотя Катя как-то сказала, что заметила у него край джинсов из-под рясы). Его “Фиат Пунто” помыл только агент в день покупки, а на заднем сиденье, рядом с книгами брата Пауэлла и “Католическим Вестником” были разбросаны компакт-диски «Ю ту» и «Моби». В футболе он любил играть в защите и, хотя и не был звездой, обладал очень хорошей выносливостью. В волейболе с ним тоже было трудно тягаться.

А потом, и встречи, которые он им устраивал, были действительно необычными. Никто не мог решить, были ли это образовательные встречи или же театр одного актера от начала и до конца. Брат Тони мог бы легко сделать карьеру эстрадного артиста разговорного жанра. Его речи были настоящим развлечением. Но наряду с этим он обладал удивительным умением посреди всех этих шуток периодически вставлять небольшие комментарии, которые пробирали изнутри. Его друзья-священники кривили губы, и однажды пробежал слух, что он был вызван к епископу из-за какой-то своей чрезмерно смелой шутки.

Но каждый признавал, даже против своей воли, что брат Тони был идолом молодёжи. В том числе и Глена.

10

Селина взяла сотовый и нашла номер Кати.

– Кать, ты где? Что делаешь? Хочешь зайти ко мне? Да нет, ничего. Хотела с тобой немного поговорить. Хорошо. Давай, жду тебя. Да, и возьми с собой Скотча.

Селина никогда никого не заводила в свою комнату. Но Катя была самой лучшей подругой. Её она не стеснялась. Пятнадцать минут спустя они уже сидели на постели с жужжащим во всю мощь вентилятором над ними, двумя стаканами леденящей воды в руках и Скотчем, лающим на веранде на соседскую кошку.

– Прямо не знаю… – протянула Катя. – Я всю ночь провела в раздумьях…

– Я тоже, – сказала Селина.

– Не думаю, что мне хватит смелости, как Глену!

– Да, это правда! – снова заговорила Селина. – Но не забывай, что мы всегда настаиваем, что ничуть не уступаем парням. Мы способны делать всё то, что делают они. Так почему же нам не должно хватать смелости, как им?

Селина заметила, что, когда она произносила эти слова, Катя внимательно изучала рисунки на стенах. Если бы вместо Кати была какая-нибудь другая подруга, её лицо точно бы раскраснелось, как тлеющий уголь. Не дай бог, если бы их увидел Глен. Эти рисунки Дональда Дака, Гуффи и Минни Мауса стояли у неё костью поперёк горла. Правда, что она была на шесть дюймов ниже всех своих друзей. Правда, что Катя уже сто лет носила бюстгальтер 32 Б, а она же до сих пор была как десятилетний мальчик. Но месячные у неё пришли четыре года назад. Она не была больше девочкой. Уже сдала три выпускных экзамена и ожидает результатов. На следующий год она будет в девятом классе. Но её мать уж чересчур гордилась теми шедеврами, которые нарисовала на стенах комнаты Селины, когда ей было пять лет. Она до сих пор заводит гостей показать «Сикстинскую капеллу» Да и отец не лучше. Когда в субботу или воскресенье приезжает за ней на машине, то ведёт её на какой-нибудь дурацкий фильм или покупает ей свитер с Винни Пухом. Никто так и не осознал, что ей уже исполнилась четырнадцать. Она частенько пыталась им намекнуть, но не решалась поговорить напрямую. После развода мать с отцом словно соревновались, кто избалует её больше: кто купит самую крупную мягкую игрушку или топик с тюльпанами и бабочками. А она, всё ещё хорошо помня все прошлые скандалы и проблемы, не могла оправиться.

Её отец незамедлительно построил новую жизнь. Быстро нашёл себе подругу и через несколько месяцев стал с ней жить. Они выглядели довольными. Но с её матерью было всё по-другому. Она постоянно, словно сумасшедшая, бегала из дома на работу, с работы в супермаркет, из супермаркета домой готовить, мыть пол, гладить одежду, всегда не переводя дыхания, будто нарочно, чтобы не было времени опомниться. Единственной её отдушиной была молитвенная группа. Она говорила, что там забывала всё на свете. Но однажды Селина услышала, как она разговаривала с тётей Агнессой по телефону. Она сказала, что жизнь в одиночестве незаметно её разрушает. Конечно, каждый пытается её подбодрить, мол, может, она ещё повстречает того, кто будет её любить и поможет начать всё с чистого листа. Даже в молитвенной группе ей говорили то же самое. Но она утратила веру в любовь. Её муж тоже когда-то её любил… как она думала. А сейчас впереди была только пустота.

Когда Селина всё это вспоминает, то чувствует, что она, скорее всего, должна подчиниться и со всем смириться. Может, она была излишне предусмотрительной. Или слишком умной. Или чрезмерно наивной.

Она соскочила с кровати и пристально взглянула на подругу.

– Катя, Глену я скажу окей.

11

Накануне пятеро друзей встретились в Центре. Когда прибыл Глен, Курт и Катя играли в бильярд. Селина сидела и тыкала пальцем по клавиатуре сотового. Брат Тони играл в настольный теннис с Ли – Шоколадным Пирогом. Энджи, Шантель, Аннализ, прижавшись друг к другу лбами, перелистывали в углу журнал «Sugar». Дастин держал телевизионный пульт и переключал каналы. Глен принялся кружить вокруг бильярдного стола, провожая взглядом катящиеся шары и лихорадочно поглядывая на часы. Как только Селина его заметила, тут же вскочила со своего места и подошла к нему.

– Окей, Глен? Всё в порядке?

– Хммм… – ответил он, не отрывая глаз от шаров.

Словно он её и не слышал. Продолжил нетерпеливо шагать с прикованным к шарам взглядом, казалось, что он следил за ходом игры с глубоким интересом. Но его мысли были очень далеко. Когда последний шар исчез в лузе, Глен схватил Селину за руку, кивком головы подозвал остальных и сказал:

– Всё, пошли. Хочу с вами поговорить!

Брат Тони прервал игру и повернулся к ним.

– Уже уходите? А я хотел вам предложить сыграть в парную!

– Пойдём подышим свежим воздухом, – ответил Глен.

– И правильно, – сказал брат Тони. – Ая продолжу забивать этому растяпе.

– Это мы ещё посмотрим, кто кому забьёт, – ответил Шоколодный Пирог, похлопывая ракеткой по левой руке. – Давай, какой у нас там счёт?

– Девять – три! – ответил брат Тони.

Глен с друзьями направились к киоску, заказали колу с картошкой фри и уселись под пальмами. Но Глен больше не тратил время на пустые разговоры.

– У меня идея, – сказал он им, закурив сигарету и украдкой оглянувшись по сторонам. – А что, если мы будем бросать обществу вызов, что-то вроде того моего маневра с пакетами денег?!

Катя поперхнулась колой.

– Это как? – спросила она его.

– Вот смотри, летние каникулы мы проводим в безделье. Спим, ходим купаться, приходим сюда, как кучка стариков, иногда идём в Центр… сплошная рутина. Нам нужна небольшая встряска. Что-то такое, что наполнит наши вены адреналином. Начнём выкидывать злые шутки над жителями деревни, что-нибудь, требующее смелости при выполнении, и заставим всех удивляться и ломать голову. Всё секретно. Ну, что скажете?

– Мне нравится! – тут же, не раздумывая, сказал Курт. – Я готов спланировать шутку намного круче твоей!

– А вы что скажете? – повернулся Глен к оставшимся троим.

12

Но остальные трое так и не успели ничего сказать, потому что за ними неожиданно появился Шоколадный Пирог, одной рукой толкая горный велосипед, а в другой держа бутылку газировки!

– Сегодня ни одной не выиграл, – сказал он, пододвигая пластиковый стул и садясь рядом. – Брат Тони сегодня был в форме. Что пьёте? Колу? Не, для меня она слишком сладкая. Пробовали “Горький лимон”? Классная штука! Когда пойдём купаться под Башней? Прикупил тут себе клевые очки и ласты. Последнее время увлёкся плаваньем под водой и на прошлой неделе поймал вот такого осьминога! Офигенный! Любите осьминогов? Слушайте, какого чёрта вы такие притихшие? Как пять статуй!

Ли Шоколадный Пирог был пакистанским или индийским парнем. На самом деле, никто толком и не знал. Он до сих пор учился в седьмом классе, потому что остался на второй год, но был очень высоким. Приятели в Центре, а также одноклассники его дразнили, потому что он был пакистанцем (или ещё там кем) и усыновлённым. Но Ли Шоколадный Пирог, словно никогда и не обижался. Всегда смеялся, оголяя два передних зуба, которые тоже были будь здоров, и продолжал шутить вместе с ними.

– О чём вы говорили, пока я не пришёл? – спросил он. – По-моему, я слышал, как Курт упомянул какую-то злую шутку. Однажды мой отец знаешь что сделал дяде, когда они были маленькими?

– Мы говорили о том, что пристают тут всякие зануды! – оборвал его Курт.

– Ага, значит вы говорили о Дастине, ха, ха, ха! – И два передних зуба выглянули посмотреть, что происходит.

Глен поднялся.

– Пошли! – сказал он.

И Ли Шоколадный Пирог остался один с “Горьким лимоном”, горным велосипедом и пятью пустыми стульями.

13

Соседский кот убежал, а Скотч ушёл с веранды и примостился у ног Кати.

– Глену и всем остальным хочу показать, что, хотя я и девушка, ну ты понимаешь, у меня нет фигуры Дженифер Лопес, но зато я им докажу, что обладаю смелостью не хуже их всех.

Катя поставила пустой стакан на прикроватную тумбочку, села на корточки и стала ласкать Скотча. Голова у нее шла кругом. А если они попадутся? Её старшие сёстры так начнут изгаляться над ней, «ботанкой»! И больше всех Шарлин. Она не могла и шага ступить, чтобы та к ней постоянно не придиралась по всяким пустякам. Кататя очень ждала, чтобы Элисон вышла замуж и её бы терпел Джейсон. Так по крайней мере она бы избавилась от одной из них, потому что и у Элисон тоже были свои недостатки. Она очень походила на Шарлин в подколах, встреванию не в свои дела, изощрённых придирках, которые не прекращались, пока она не увидит закипающие на глазах Кати слёзы. Единственным прибежищем была её комната, хотя и очень маленькая, скорее подходящая для кладовки. Но зато там она могла спрятаться от их колкого языка. Она переставала обращать внимание на их пустозвонство и пыталась войти в свой тайный мир. Но это удавалось далеко не всегда. У Шарлин была привычка внезапно к ней заходить то за ручкой, то за конвертом. Однажды она её застала за записями в дневнике. Вырвала его из рук и побежала искать Элисон.

– Смотри, что тут есть, Элисон. Нашёлся «Дневник Анны Франк».

Затем, голосом старого проповедника, стала читать:

«Дорогой дневник, я желаю, чтобы ты со мной разговаривал так же, как и я с тобой, каждый день. Со мной никто не общается. Никто не обращает на меня внимания!»

Элисон обнажила аккуратный ряд белых и ровных зубов, разве что, может, верхние клыки были слегка длинноватыми. Она тоже хотела внести свой вклад. В самый разгар громкого смеха и кривляний она выхватила дневник из рук Шарлин, открыла первую попавшуюся страницу и стала читать:

«Сегодня в школе нам показали фильм про аборт. Никогда и не думала, какая это страшная вещь. И тут не знаю, что со мной произошло. Почувствовала, как к лицу подступил сильный жар, и мне стало плохо. Мисс Кутайар вынуждена была меня вывести. Мне было так стыдно!»

Потом Элисон захлопнула дневник и принялась паясничать:

– Молодец, какая бесстрашная наша ботанка! Да она ещё у нас станет гинекологом!

И, изгаляясь пуще прежнего, Элисон и Шарлин стали перекидывать друг другу дневник и ухохатываться над ней как над дурочкой, прыгающей между ними и пытающейся его отобрать, а они тем временем напевали: «Ботанка-Ботанкаа», под музыку Барни. И если бы её мать не поднялась наверх посмотреть, что там за крики, они бы точно ей никогда не отдали дневник.

В тот день, прижав к груди этот дневник, она побежала на крышу, спряталась под стеной лестничного колодца и с зарёванными глазами стала вырывать из него листы. Потом порвала каждый лист на мелкие кусочки, бросила всё в мусорный мешок и спустилась выбросить его в бак на углу. Сама во всём виновата. Ей никогда не следовало заводить дневник, зная, что с Шарлин и Элисон у неё не может быть никакой личной жизни. Не дай бог, нашли бы страницы о Джастине Тимберлейке. Все знали, как она им была увлечена, но никто и не подозревал, что она писала ему стихи, разговаривала с ним и клялась, что даже через сто лет она точно никого, кроме него, любить не будет.

Продолжая гладить Скотча, она вспомнила, что даже эта бедная собака стала их жертвой, как и она. Его ей подарил дедушка на день рождения. Это был самый лучший подарок, который она когда-либо получала. Но вскоре поняла, что лучше бы он ничего ей не дарил. Этот маленький пёс идеально подходил для шантажа. Им было достаточно схватить его за шкирку и поднять вверх, чтобы заставить её выполнять всё, что они пожелают. Этот собачонок, как и она «ботаник», смотрел на неё, закатив глаз, и умолял, чтобы она поторопилась выполнить их просьбы, и его бы опустили с этой высоты. И Катя начинает чистить им обувь, идёт в аптеку за лосьоном, несёт их грязную одежду в прачечную комнату и угождает им по каждому пустяку. И, выполняя все эти поручения, она кусала губы и в сердцах повторяла: «Да, Ботанка… Они правы!» Но сейчас ей предоставлялась исключительная возможность. Сейчас она могла себе доказать, что не была такой уж Ботанкой, что она смогла набраться сил и сделать такие вещи, о которых Элисон и Шарлин, со всей их заносчивостью, даже и не мечтали. Ей больше не станет дурно, как в тот день во время показа фильма. Глен умел всё организовать наилучшим образом. Их никто не поймает.

14

Сандра Вэлла завела машину, опустила ручной тормоз и отъехала от своей квартиры в Сан Джильяне, направляясь к тёте Джесси. Вот уже несколько лет каждую неделю она встречалась с тётей в воскресенье утром. И тётя Джесси с нетерпением её ожидала. Хотя в последнее время она и стала многое забывать и путаться, об этой встрече тётя помнила всегда. Она считала один за другим дни, пока не наступало воскресенье. Об этом Сандра хорошо знала и сама тоже ожидала этой прогулки. В её жизни почти никого не осталось, кроме тёти Джесси.

– Смотри, я тебе уже приготовила кофе и имбирное печенье, – сказала тётя, как только Сандра села за стол.

– Спасибо, тёть! Ты всегда помнишь, что имбирное печенье – моё самое любимое!

– И Келинутоже, – сказала тётя, протягивая руку к тарелке, взяла одно печеньице и отломила от него маленький кусочек. Как только волнистый попугайчик увидел её, приближающуюся к его клетке, стал расправлять крылья и щебетать. – Слышала, что он говорит? – тётя повернулась к Сандре. – Говорит мне: «Дай ему! Дай ему!» Знаешь, какой у него стал язык! Ему всего один раз достаточно сказать слово.

Со слов тети, этот маленький зелёный волнистый попугайчик умел говорить похлеще трёхлетнего ребёнка. Но Сандра никогда не могла разобрать ни одного слога из его предполагаемого словаря. Всё, что она понимала, было «вик-вик». И, чтобы перевести разговор (так как хорошо знала, что если тётя начинет говорить о способностях Келину, а то не остановится), Сандра спросила:

– Таблетки приняла?

– Конечно! Как только пришла из церкви!

Сандра встала из-за стола и открыла ящик серванта. Оттуда достала две пластиковые коробочки. Тётя не ошиблась. Она приняла утренние «Буринекс» и «Слоу К». Осталось всего две: в полдень и вечером. Затем Сандра вынула два пузырька с таблетками из своей сумки, из одного достала семь таблеток и положила их в продолговатую коробочку, по одной в каждую ячейку: понедельник, вторник, среда, четверг… Из другого извлекла двадцать одну таблетку и положила по три в каждую ячейку. Таким образом она старалась удостовериться, что тётя принимает одну «Буринекс» и одну «Слоу К» каждый день. Эта система идеально работала… до настоящего времени!

– Знаешь, что вчера со мной приключилось? – начала говорить тётя. – Не могла найти ключ от входной двери. Я его всегда держу в кошельке, с деньгами и ID-картой. Слава богу, что мне пришло в голову это проверить до выхода. Я даже вытряхнула весь кошелёк на стол, чтобы удостовериться. Его там не было. Поначалу я чуть рассудка не лишилась. Знаешь, даже Келину заметил, что я была разволновалась, стал прыгать и кричать: «Мамма Джесси! Мамма Джесси!» Но потом я вспомнила о Ричи. Прочитала ему молитву за упокой и попросила, чтобы он поскорее его нашёл. И надо же, в это невозможно не поверить. Вдруг как будто бы мне кто-то подсказал: «Уже забыла, что вечером чистила кошелёк от крошек. Проверь на прикроватной тумбочке!» Пресвятая Богородица, он был там. Имей в виду, я истину тебе говорю, молись дяде Ричи, и этот святой даст всё, что хочешь.

Если Сандра Вэлла встречалась с тётей регулярно каждую неделю, то у тёти также происходила встреча с мужем… каждый день! Ровно в три часа дня она плелась на кладбище с маленькой сумкой в руке. Зажигала ему свечку, клала два цветка и читала молитву за упокой души. А потом, если кладбище было пустым, каковым оно обычно бывало в эти часы, она с ним немного разговаривала. Рассказывала, что приготовила в тот день, что нового выучил Келину, говорила, что Сандра передавала ему привет, и, когда ей больше нечего было сказать, напоминала, чтобы он её оберегал на протяжении наступающей ночи. Потом вытирала крохотную слезинку и возвращалась домой.

– Скажи «пока» Сандре, ну же, – стала повторять тётя попугаю, прижавшись к клетке носом. – Ну же… Пока. Пока. Слышала, Сандра, он тебе сказал. Я его этому научила на прошлой неделе. Ах он, плутишка такой!

15

Глен всем послал СМС, кроме Дастина, у которого ещё не было сотового. Но Курт всегда заботился о том, чтобы его проинформировать.

«Сегодня вечером. 7.30. Возле Башни».

Селина почувствовала, как её сердце подпрыгнуло, когда увидела имя Глена на сотовом. Очень бысто ответила ему «Окей, до встречи», а также хотела добавить что-то ещё к этим нейтральным словам. Но решила не пользоваться ситуацией. Глен словно вселял в неё определённую застенчивость. Он никогда не беседовал с ней по душам, хотя бы про школу или любимых певцов. На самом деле Селина заметила, что Глен ни с кем не откровенничал. Словно не хотел никого впускать в свой личный мир. Но однажды он внимательно посмотрел ей в глаза, продолжительным взглядом, и в тот день она почувствовала, как её лицо запылало.

Скала возле Белой Башни им очень подходила, когда надо было спокойно поговорить. Возле киоска постоянно было полно молодёжи, а в Центре – ещё хуже. Но возле Башни едва ли можно было увидеть людей. Какие-нибудь две припаркованные машины и пара рыбаков внизу на берегу, надеющихся, что снова произойдёт чудо огромного улова рыбы.

– Хорошо, – начал Глен. – Поскольку все согласились с идеей, можем начать устанавливать правила. – С этими словами он вытащил из кармана лист бумаги. – У меня появились следующие мысли… – бросив взгляд на бумагу, он продолжил: – Первое: придумываем вызов вместе. Чтобы он состоялся, каждый должен быть согласен. Если кто-то возразит, то мы должны будем найти другой.

– Полная демократия, – засмеялась Селина.

– Да, – сказал Глен, – это очень важно, потому что мы должны быть уверены в том, что сделаем. Окей? Второе: когда единодушно одобрим вызов, определим имя с помощью жребия. На кого выпадет, тот должен будет его реализовать, в одиночку.

– Как в одиночку?.. – начал Дастин.

– Планируем его вместе и помогаем друг другу, чем можем, – продолжил Глен, – но самая трудная часть вызова, чтобы тот, кому он достанется, выполнил его сам. Как только вызов будет принят всей группой, то выбранный по жребию не может отказаться. Согласны?

Дастин слегка кивнул головой в знак согласия, но напрягся. Он думал, что эти вызовы они будут проделывать все вместе. Он никогда не делал ничего подобного один! – Третье, – продолжил Глен, – никто не может что-то добавить, убрать или поменять в том, что мы до этого решим. Он должен будет выполнить вызов в точности так, как мы договоримся.

Глен снова остановился и посмотрел на своих друзей, все ли были согласны.

– Четвёртое: если кого-то поймают, то вызов будет считаться невыполненным и он должен будет проделать другой. И пятое, и самое важное, правило – всё это должно оставаться нашим секретом. Никто никому не может обмолвиться и полусловом. Даже если кто-то и попадется, ни в коем случае не должен выдавать группу. Потом, когда выполним все пять вызовов, то есть каждый проделает по одному, проголосуем, чтобы определить, какой был лучше!

– И выбирем супергероя, – засмеялась Катя.

Глен свернул лист бумаги, сунул его в карман и поднялся, потягиваясь. Немного погодя рядом с ним встал Курт.

– Хорошо! Отлично! Не могу дождаться, когда мы начнём! Какой будет первый вызов?

В тот самый момент из-за Башни появился Фредди Бургер. В руках у него были удочка, пластмассовое ведро и складная табуретка.

– Что поймал, Бургер? – повернувшись к нему, спросил Курт, когда Фредди приблизился к ним.

– Блин, какой там поймал! Сначала надо посмотреть, осталась ли вообще рыба. Этой, блин, рыбной фермой, которую сделали, всю рыбу распугивают. Развалили страну! Ну, блин, что тут поделаешь?!

И направился в деревню. Когда он немного удалился, Курт сложил руки рупором и прокричал:

– Бургер, мы слышали, что если пойдёшь рыбачить под лавку автобусной остановки на площади, то поймаешь кое-что получше!

Ответ, который ему дал Фредди Бургер, сотряс Белую Башню до основания.