Текст книги "Мятежники"

Часть четвёртая
Побег

Внимание: эта история разворачивается сразу после событий, описанных в прологе «Мракокрада»*, за тысячи лет до событий «Пророчества о драконятах».

Снег крапинками припорошил крылья и спину чёрного дракона. Между когтей застряли маленькие льдинки, и она стрясла их с лап, прежде чем войти в туннель. Плавно изгибаясь, он вёл к огромному куполу, сложенному из ледяных кирпичей: лёд, снег и снова лёд на мёрзлой земле.

Но она не чувствовала холода.

Люта коснулась серьги с алмазом, висящей у неё в ухе.

«Магия для меня одной. Дракон, который не считает меня пустым местом».

Он обогнал её, чтобы они вошли порознь. Как только она ступила под купол, её взгляд тут же нашёл его: в толпе ледяных он сиял ярче всех. Даже его мать, королева Алмаз, не могла его затмить. В прохладном бледном свете лунных шаров, висевших под потолком, ледяные блестели и искрились, а прибывшие к ним чёрные драконы выглядели довольно уныло и блёкло.

Принц Арктик, казалось, внимательно слушал речь матери, но на короткий миг его взгляд выхватил Люту из толпы. Этот взгляд всего за мгновение выразил так много… «Я тебя вижу. Это мучение, но теперь, когда у меня есть ты, я всё могу преодолеть. Ты единственная для меня на этом свете».

У Люты перехватило дыхание. Её соплеменники, ночные, никогда не воспринимали её – слишком легкомысленную, не умеющую держать язык за зубами и болтающую всё, что ей взбредёт в голову, – всерьёз. Её занимало то, над чем остальные вообще не задумывались – например почему прибывающих торговцев из радужных и земляных так старательно изолируют от ночных, вместо того чтобы наоборот приглашать их на вечеринки и праздники. Её друзья удивлённо фыркали, ведь было очевидно: радужным это позволило бы ещё больше взвинтить и без того непомерные цены на свои фрукты, а земляные так глупы, что никому неинтересны.

Никто и никогда не смотрел на Люту так, как Арктик – выходило, эта её особенность быть не такой, как все, даже немного странной, не только не раздражала его, а даже, напротив, восхищала.

– Где ты была? – неожиданно появившаяся мать Люты загородила Арктика и принялась стряхивать снег с чешуи дочери. – Выглядишь ужасно, да и замёрзла, наверно. Я же тебе говорила, что здесь будет принц! Говорила, чтобы ты не высовывалась из своего угла!

– Мы под куполом, – заметила Люта. – Здесь нет углов.

Разумница посмотрела на дочь прищурившись.

– Люта, вот только сейчас не язви мне. Я не желаю, чтобы из-за твоего длинного языка у нас всё пошло прахом. – Она щёлкнула дочь по уху и застыла, вперившись в него взглядом. Люта и глазом не успела моргнуть, как мать ухватила серьгу когтями и попыталась её вырвать. Резкая боль пронзила каждую клеточку в голове Люты.

– Откуда у тебя эта серьга? – прорычала Разумница.

– Ой, ой! – Люта попыталась отстраниться от матери, но та силой усадила её на пол. – Это подарок, всего лишь подарок! Перестань делать мне больно!

Разумница вдруг зашипела и отпрыгнула назад, потрясая когтем, будто обожглась. А может, и правда обожглась: Люта почувствовала жар, исходящий от серьги. «Она заколдована. Её заговорили, чтобы защищать меня. Даже от собственной матери».

– Нельзя ничего красть у ледяных, – прошипела Разумница. – Это слишком даже для тебя, Люта.

– Я ничего не крала! – запротестовала Люта. – Ледяной сам мне её дал!

– Какой ледяной? – рыкнула мать. – Я же велела не разговаривать ни с кем из ледяных!

– У вас всё в порядке?

Плохо, плохо, очень плохо, что от этого голоса сердце Люты ушло в пятки.

«Почему волшебная сила этой серьги не распространяется на моё собственное сердце?»

Разумница обернулась: Арктик стоял у неё за спиной и смотрел холодным, недобрым взглядом. Чтобы оказаться здесь так быстро, ему нужно было чуть ли не перелететь с противоположного конца зала. За ним спешили королева ледяных и несколько приближённых из знати.

– Принц Арктик. – Разумница выпрямилась, чтобы выглядеть не менее надменно, чем он. – Вам совершенно не о чем беспокоиться. Я просто наказываю свою непослушную дочь. Она, по-видимому, нашла и оставила себе серьгу, которая ей не принадлежит. – Она выставила перед Лютой коготь и многозначительно посмотрела на дочь. – Я прослежу, чтобы она немедленно её вернула.

– Ни в коем случае, – возразил принц.

Люта потянулась снять серьгу, но он отвёл её лапу и прижал обратно к боку. Чешуя у него была холодная, как вода в ручье; когти слегка, едва заметно сжали её запястье: «Я с тобой».

– Я дал ей эту серьгу в знак будущего союза между нашими племенами. Отказываться от подарка было бы крайне невежливо с её стороны.

– Мы встретились там, снаружи, – объяснила Люта матери, которая смотрела на неё с недоверием. – Случайно.

«Арктик, ради всех трёх лун, не будь таким прямолинейным. Ты меня в могилу загонишь».

Но не одна Разумница была в ярости. Королева Алмаз теперь стояла совсем близко, и её подозрительный взгляд буравил Люту, как сосулька.

– Мне очень жаль, что моя дочь вас побеспокоила, – сказала Разумница Арктику. – Люта, сейчас же отправляйся в наши комнаты.

– Конечно, – кивнула Люта с огромным облегчением. В эту минуту ей хотелось оказаться где угодно, только не здесь. Тут она увидела, что Арктик уже раскрыл пасть, чтобы возразить, и поспешила бросить на него самый суровый взгляд, полный призыва: «Только молчи!». – Я уже ухожу.

– Сделай, наконец, одолжение! – рявкнула Разумница. Её взгляд стал ещё более хмурым, когда Люта повернулась уходить. – А это тебе не нужно? – спросила она, поднимая лапу. На её запястье сверкнул серебристый металл одного из заколдованных браслетов.

Три таких браслета защищали гостей от холода и оружия Ледяного королевства. Поскольку браслетов было всего три, то допускались только малочисленные делегации дипломатов из других племён, и в итоге на каждом собрании ледяные оказывались в подавляющем большинстве. Кроме того, браслеты были отличным напоминанием другим племенам о силе магии ледяных.

Но Люта неожиданно стала четвёртым членом делегации. Она оказалась там якобы для того, чтобы мать могла за ней приглядывать, хотя сама Люта подозревала: таким способом королева ночных Зоркость хотела вынудить ледяных обнаружить свой четвёртый браслет.

Но даже если он и был, этот четвёртый, заколдовать его ещё не успели. Люте с матерью приходилось делить один на двоих, а значит, Люта постоянно мёрзла.

Зато теперь у неё была серьга.

Но Люта не смела признаться, что серьга волшебная, а главное – выдать, кто заколдовал для неё украшение. У ледяных существовали строгие правила использования дракомантии. Принц Арктик имел право прибегнуть к своей магии всего однажды, сотворив на особой церемонии дар для своего племени. И уж точно он не должен был растрачивать свою магию на никому не важную, рассеянную ночную.

– Точно, – сказала она матери, делая вид, что дрожит от холода. – Дай мне браслет, пожалуйста.

– В наших комнатах полно одеял. – Разумница отмахнулась от неё крылом. – Укроешься и согреешься.

В этом была вся она: сначала злилась, что отказываешься от её предложения, но стоило согласиться (или сделать вид, что соглашаешься), как она тут же передумывала и уже не желала тебе этого давать.

Люта не смогла удержаться и закатила глаза у матери за спиной. Взгляд Арктика всё ещё был прикован к ней, и она успела увидеть его едва заметную улыбку.

Хотя не такой уж незаметной она была.

Из-за прозрачной ледяной стены за ними следила ещё одна ледяная.

«Ой-ой».

Её имя тут же всплыло в голове у Люты: Снежинка. «Это невеста Арктика, – вспомнила она. – Та, на ком он должен жениться». Выражение её глаз Люта рассмотреть не смогла.

«Он несвободен».

Это было первое, что Люта узнала о принце и что полностью вылетело у неё из головы после волшебной встречи с ним (и из-за настоящего волшебства заговорённой им серьги).

«Он женится на другой. Но он всё равно никак не мог стать моим».

Люта поклонилась и скрылась в туннеле.

«Так почему же я согласилась на тайную встречу с ним сегодня ночью? Неужели я туда пойду? Умный дракон так не поступил бы. Умный покорился бы судьбе и вернулся бы в Ночное королевство, вместо того чтобы провоцировать столкновение между племенами».

Она вышла в метель, незаметно подкравшуюся и теперь заслонившую небо и море. У входа всё ещё был заметен след: там стоял Арктик во время их разговора.

«Да, но… этот умный дракон был бы абсолютно несчастен. Ну ладно. Что, если я не захочу поступить как умный дракон? Ведь это всего одна тайная встреча. Я просто хочу ещё раз поговорить с ним. В самом деле, мироздание… что такого страшного может произойти?»

* * *

Снежинка всегда подозревала, что члены королевской семьи ледяных – все сплошь снобы, и сейчас, за время их пребывания во дворце её родителей, она в этом только убедилась.

Королева Алмаз разговаривала исключительно в высокомерном, снисходительном тоне, часто закатывала глаза, давая понять, как её удручает и разочаровывает невежество собеседника. Она без конца отпускала ехидные комментарии о состоянии дворца и давала указания, как бы его следовало улучшить. Она не позволила бы себе заговорить хоть с кем-то ниже Первого круга, и в невесты для своего сына из всех возможных вариантов выбрала Снежинку только потому, что считала её самой тихой.

(Это Снежинка знала наверняка, ведь королева сказала ей это прямо в лицо. «Ты умеешь держать рот на замке, – вслух рассуждала Алмаз, зажимая морду Снежинки когтями и осматривая её скулы. – Либо ты осознаёшь, что мне наплевать на твоё мнение, либо у тебя его просто нет, и это было бы предпочтительнее. Думаю, я смогу терпеть твоё присутствие во дворце, особенно если ты наплодишь таких же тихих отпрысков».)

Положа руку на сердце, Снежинка вообще не хотела жить в главном дворце ледяных, но выбора у неё не оставалось.

Единственный её визит туда прошёл в водовороте испытаний, соревнований и всё новых и новых проверок, которые должны были выявить, достойна ли она войти в Первый круг иерархии ледяных. Это приводило в бешенство, а особенно тот факт, что большинство испытаний – специально подстроенные, провокационные ловушки, расставленные королевой, чтобы оценить силу, самообладание и такт потенциальной невесты, а ещё – её умение остроумно отвечать на оскорбления.

Это как раз не являлось сильной стороной Снежинки. Ей прекрасно удавалось сохранять маску ледяного презрения, но вот слова, с помощью которых можно было бы поставить на место обидчика, пришли ей в голову слишком поздно – лишь ночью, когда она лежала на своей ледяной постели и кипела от злости.

По правде говоря, в таком состоянии она провела немало времени. Её немного удивляло, что королева Алмаз так и не разглядела ярость, бушующую у неё под чешуёй. Должно быть, всё-таки долгие годы работы над умением сохранять невозмутимое спокойствие дали свои плоды. Конечно, это ей вбили в голову родители, без конца повторявшие: «Заморозь свой гнев. Никто и никогда не должен его увидеть. Никому не интересны твои чувства. Ничто так не важно, как внешнее спокойствие и собранность».

Впрочем, Снежинка не знала, долго ли ей удастся так протянуть. Особенно со своим будущим мужем, принцем Арктиком – самым высокомерным, заносчивым, несносным, самовлюблённым, тупоголовым моржовьим отродьем, каких свет не видывал.

Он вёл себя так, будто она входила самое большее в седьмой круг, была обязана развлекать его, лишь только он заскучает, и будто в голове у неё вместо мозгов была пустота.

«Как я вообще могу выйти за него замуж? Неужели мне придётся каждый день, до конца жизни, видеть его САМОДОВОЛЬНУЮ НАПЫЩЕННУЮ МОРДУ? Как мне продержаться хоть месяц и не выцарапать его выпученные глаза?»

Это такая честь – войти в королевскую семью. Её родители были в неописуемом восторге: все их труды по её воспитанию окупились с лихвой. Какая слава ждёт её впереди! Её драконята могут унаследовать дар дракомантии! Её дочери окажутся первыми в очереди на престол!

«То есть первыми, кого пожелает убить их кошмарная бабка».

Но Снежинка не могла ослушаться родителей и королеву и изменить свою судьбу. Даже намекнуть, что ей совсем не по душе их планы на её жизнь. Она должна вежливо говорить с Арктиком и низко кланяться его матери; и, похоже, поклялась носить маску прекрасной дочери до конца своих дней.

«До конца своих дней. Пока мою замороженную голову не повесят на стене покойных членов королевской семьи и не сбросят моё тело в холодные воды океана. До конца своих дней просидеть запертой во дворце с Арктиком и Алмаз. Если только я не найду выход».

Она отступила от стены купола, продолжая следить за Арктиком после ухода этой шумной ночной. Снежинка заметила, как заблестели его глаза, когда он увидел Люту; и они всё ещё сияли. Он отогнал от себя Снежинку, свою забытую лунами невесту, как назойливого драконёнка, путавшегося под ногами. А затем – всего через пару мгновений – отдал Люте алмазную серьгу.

Серьгу. Из всей сопливой дребедени он выбрал именно серьгу. Так делают только герои очень, очень плохих любовных свитков.

«Он, наверно, думает, что это было невероятно романтично. НЕ ДЛЯ ТОЙ, тупица».

Сама она вряд ли приняла бы от него в подарок какую-либо драгоценность. Все остальные в племени считали дракомантию выдающимся и крайне важным даром, но у Снежинки драконы с подобными способностями не вызывали доверия.

– Ну и ну, – прошелестел голос, напомнивший хруст, который издают скользящие по льду тюлени. – До чего же интересная вышла беседа.

Снежинка обернулась и увидела приближающуюся к ней ледяную. Неизвестная дракониха была чуть старше Снежинки, явно не из этого дворца, но с ожерельем Первого круга на шее. Белая, с волнистыми узорами серо-голубых чешуек на крыльях, с движениями, выдававшими повадки уверенного в себе хищника.

Снежинка склонила голову в вежливом полупоклоне, прикидывая, в какой иерархической последовательности могут располагаться их имена на стене, и не следует ли ей поклониться ниже.

– Пожалуйста, примите мои извинения: я вас не помню, – сказала она. – Надеюсь, я не навлеку ужасный позор на свою семью.

Это была одна из заученных ещё в детстве фраз, которая выручала драконят и помогала выходить из любого неловкого положения.

– Нет, мы пока не встречались, – сказала неизвестная дракониха, ответным кивком давая понять, что её ранг выше. – Я Снежная Лиса.

«О», – подумала Снежинка. Племянница королевы Алмаз. Конечно, она уже слышала о единственной наследнице ледяного престола.

Снежная Лиса улыбнулась, и в её пасти блеснули крошечные драгоценные камни.

– Снежинка и Снежная Лиса – нам суждено стать или лучшими друзьями, или заклятыми врагами, не так ли? Чтобы избежать всякой путаницы, можете звать меня просто Лисой.

– Я согласна, но только если вы не станете сокращать моё имя до Инки, – сказала Снежинка, улыбнувшись в ответ.

Лиса рассмеялась.

– Конечно, нет, – ответила она. – Поймать в свои когти принца Арктика мог только умный и ловкий дракон. – Она невинно приподняла брови, не сводя тёмно-синих глаз с оставшихся в зале ночных.

– Могу заверить, что единственный ловкий дракон, вовлечённый в этот план, – это королева, – ответила Снежинка, пропуская мимо ушей скрытый смысл слов Лисы. – Моей заслуги тут нет.

– Так, значит, большая любовь с прекрасным принцем сама упала тебе в когти? – хитро спросила Лиса. – Похоже, ты самый счастливый дракон во всём Ледяном королевстве.

– Мне несказанно повезло, – согласилась Снежинка, придавая своему тону едва уловимую нотку сарказма. – Он такой… обаятельный.

Короткое мгновение обе молча смотрели на Арктика. Теперь, когда Люта ушла, он снова погрузился в своё обычное угрюмое настроение, сердился и фыркал в ответ на всё, что ему говорили.

– Уверена, многие хотели бы оказаться на твоём месте. – Лиса снова искоса посмотрела в сторону ночных.

– Это естественно, – ответила Снежинка. – Кто бы отказался выйти замуж за принца и потом смотреть, как её дочери сражаются за трон в смертельной битве?

– Что ж, – сказала Лиса. – Настоящая любовь. Верно?

– Совершенно верно, – кивнула Снежинка. – Настоящая любовь.

Арктик схватил с подноса последний бокал с ярко-зелёным напитком и мрачно уставился в него.

– Созерцает своё благородное отражение в кубиках льда, – заметила Снежинка.

Лиса обхватила морду когтями, но не смогла сдержаться и прыснула так громко, что несколько драконов обернулись, хмуря лбы.

– Святые луны, – сказала она, справившись с приступом смеха и дождавшись, когда на них перестанут обращать внимание. – А у тебя подо льдом скрывается толща тёмных вод, не так ли?

– Только для лучших друзей… и заклятых врагов, – ответила Снежинка, встретившись взглядом с Лисой.

– Теперь я точно знаю, кем из них я бы предпочла стать. – Лиса склонила голову, задумавшись, и вскоре продолжила. – Ты знаешь, что произойдёт, если у вас с принцем Арктиком не будет дочерей?

– Я лишусь потрясающего удовольствия наблюдать, как моя свекровь разрывает их на части? – предположила Снежинка.

– И не только, – кивнула Лиса. – Останется лишь один дракон, который может бросить вызов Алмаз.

Снежинка взглянула на неё, и тут её осенило.

– Вы.

Лиса сдержанно кивнула.

– Я.

– Выходит, – медленно начала Снежинка, – у нас есть определённые общие цели.

– Разве не прекрасно встретить дракона, в котором обнаружил родственную душу? – сказала Лиса, осторожно набросив свой хвост на Снежинкин и чуть склонившись к ней; её оригинальность всё больше импонировала Снежинке.

«Наконец-то: дракон, который понимает меня. Такой же глубокий и тёмный, как я; дракон, который видит мой гнев и хочет погреться возле него, а не заморозить».

– У меня есть кое-какие идеи… если тебе интересно, – сказала Лиса.

– Что бы это ни было, – ответила Снежинка, – я с радостью выслушаю.

Две ледяные склонили головы друг к другу и стали шептаться; метель за пределами дворца разразилась завывающей бурей.

* * *

Залетающий в окно снег оседал на подоконнике, тонким слоем ложился на пол. Небо было таким тёмным, что казалось, будто серебристые хлопья снега вырывались прямо из глубокой бездны.

Принц Арктик вглядывался в эту бездну, размышляя, как невыносимо напоминает она его будущее.

«Под когтем у матери до конца своих дней. Без возможности использовать свою магию после церемонии дарения. С женой Снежинкой, которая меня ненавидит. И без Люты навеки».

Как это вынести?

Неужели всё отведённое ему счастье – это девять дней тайных встреч, и больше ни одной радостной минуты за всю жизнь?

Время шло, и Снежинка становилась всё холоднее, отвечала ему самыми короткими сухими фразами. Как будто кто-то – возможно великий ледяной дракон, мироздание – нарочно хотел сделать очевидной разницу между ней и Лютой.

Ведь Люта… она была для него солнечным светом, всеми лунами и целым звёздным небом. Они познакомились только девять дней назад, но она уже стала началом и концом его вселенной. Она заставляла его смеяться – а кому ещё это удавалось? Благодаря ей он хотел быть теплее. Она сделала его смелым и независимым; заставила забыть о рангах, стенах, протоколах и уйме разных правил.

Она сделала его таким драконом, каким он всегда хотел быть.

Но она уйдёт.

Уже послезавтра ночных проводят до Большого ледяного утёса, где они вернут свои браслеты. Люта улетит на юг и прочь из его жизни, а Арктик – на север вместе с матерью и королевской гвардией. Вернётся домой во дворец, где будет готовиться к церемонии волшебного дара.

Сегодня в предпоследний раз он может потихоньку улизнуть и увидеться с ней. Сегодня, завтра – и больше никогда.

Сложно было выбрать безопасное время для встречи. Ночные обычно спали днём, тогда как ледяные спали по ночам, как и большинство драконов. Однако ради целей этого визита ночные изменили свой распорядок: просыпались после обеда, чтобы вести переговоры с королевой и ужинать с её двором, а спать ложились рано утром, ещё затемно. И оставалось лишь маленькое окошко, когда все (кроме дозорных) спали; в эти короткие минуты до рассвета и встречались Арктик с Лютой.

Арктик сгрёб когтями небольшую горсть снега и, глядя на неё, вспоминал, как таяли снежинки, касаясь чешуи Люты.

Но вдруг его охватило странное чувство… по спине побежали мурашки… За ним наблюдали.

Арктик обернулся.

В дверях стояла его мать; она заполнила собой весь проход, подобно сошедшей с гор лавине, сметающей всё на своём пути. Бриллианты цвета голубого льда каскадом ниспадали с её ушей, обвивались вокруг шеи и тянулись вдоль всего хвоста. Но ни один камень своим блеском не мог превзойти колючее, опасное сияние её глаз.

Арктик хотел спросить, давно ли она стоит там, но вместо этого, подчиняясь правилам, низко поклонился. Он вспомнил, как Люта взвизгнула: «Определённо, самая кошмарная королева во всей Пиррии!» – и рад был, что успел за мгновение вернуть себе невозмутимое выражение.

– С-с-сынок, – прошипела Алмаз. – Почему ты не спишь в этот поздний час?

Арктик встал в позу, принятую при разговоре с королевой.

– Мне не спалось, ваше величество.

«А ТЫ почему не спишь? Шпионишь за мной? Ты что-то знаешь?»

– Никакой дисциплины, – пробормотала она, шаря взглядом по комнате. – Недаром же у племени существует строгий распорядок сна. И если ты его нарушаешь – как я заподозрила, заметив твои зевки за завтраком со Снежинкой и её родителями, – то я назначу хронолога, который приведёт тебя в порядок.

– Смею смиренно заметить, со всей признательностью и уважением, – сказал Арктик, при этом даже близко не испытывая ни того ни другого, – что моя бессонница, вероятно, связана с грядущей церемонией дарения, а следовательно, и не продлится долго.

– Я не страдала бессонницей перед своей церемонией. – Алмаз приблизилась к нему, оставляя когтями борозды на ледяном полу. – Какого рода слабость тебя одолевает? Трусость? Нерешительность? Дикие фантазии о возможности выбора?

Последнее предположение было самым верным. Арктик сохранял полную невозмутимость и молчал в ответ.

– Настоящий ледяной не испытывал бы таких затруднений, – сказала Алмаз, нависая над ним, будто бы надеясь по чешуйками прочитать, в чём он провинился. – Я уже говорила, каким должен быть твой дар. Полностью повинуйся, и тебе нечего будет бояться. Тогда ты будешь спать как настоящий, верный ледяной – крепко и в положенное время.

Арктик молчал. В голове у него звенел смех Люты. Тогда, две ночи назад, чтобы остановить её веселье, он в шутку обернул ей занавеской морду. Весело хихикая, Люта оттолкнула его и размотала занавеску.

– Постой, давай серьёзно. Объясни мне так, чтобы это перестало казаться бессмыслицей, – предложила она. – Что именно твоя мать требует сделать?

– Ледяную чашу… или лунный шар, а может, и зеркало подойдёт… Видимо, форма – это всё, что мне позволят выбрать самому.

– И эта штука будет?..

– …Предсказывать погоду, – ответил он.

– И всё?

– Ну… Давать долгосрочные прогнозы, заметь. Как минимум на год вперёд.

– Хм, думаю, я тоже могу предсказать вашу погоду на год вперёд. Будет… подожди-ка… о, это тебя удивит… будет СНЕГ! А потом, спустя пару дней… ты не поверишь… снова будет снег! Затем, погоди-ка, тут не совсем понятно… только не падай от удивления… Похоже, впереди вас ждёт ещё триста шестьдесят пять дней… о, великие луны! СНЕГОПАДОВ!

– Перестань меня смешить! У меня будут эти странные маленькие морщинки вокруг глаз, и никто в Ледяном королевстве не поймёт, откуда они взялись.

– А мне нравятся твои маленькие морщинки.

– А мне нравится, как ты коверкаешь слова.

– ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, это ТЫ всё говоришь шиворотом-выворотом.

– Ну, это уже вообще ни в какие ворота. И, между прочим, наш снег иногда оборачивается страшной бурей, о которой очень даже стоит узнать заранее, большое спасибо.

– Ой, да ладно, – закатила глаза Люта. – Как она вообще может называть это «даром предвидения»? Можно ли придумать твоей силе более бесполезное применение? Не слушай её, Арктик. Сотвори что-то по-настоящему удивительное.

– Что, например? – спросил он.

– Ну, если вам действительно нужен «дар предвидения», то почему бы ему не показывать будущее вместо предсказывания погоды? Например, кто станет следующей королевой небесных, или чем закончится спор за Хвостатую реку, или где искать лучшие серебряные и алмазные рудники? Ты можешь заколдовать этот предмет, чтобы он видел будущее, или отвечал на любой заданный вопрос, или показывал любого дракона на континенте – в общем, давал ЧТО УГОДНО, более интересное, чем прогноз погоды.

Арктик уставился на неё.

– О-о-о, обожаю это выражение! – обрадовалась она. – Что-то в духе: «И почему я раньше не подумал об этом!» Я-то вижу. Не расстраивайся; я просто намного умнее тебя.

– Ах ты, невыносимая луноголовая…

– Так, стой, – перебила она его; а ведь никому не положено было его перебивать! – Пожалуй, не стоит этого делать. Если ты заколдуешь предмет, чтобы он предсказывал будущее или отвечал на любой вопрос, королева сможет узнать, кто её убьёт и займёт трон. И я практически уверена, она немедленно убьёт эту внучку ещё в яйце. – Она помолчала. – Твою дочь, – тихо добавила она.

Воображаемое будущее Арктика – отца драконят Снежинки – никогда не казалось менее реалистичным и менее возможным.

– У тебя есть другие идеи для дара? – спросил он.

– Всего миллионов восемьдесят! – ответила она. – Хочешь послушать? Не стесняйся записывать, если твой мозг перестанет успевать.

– Слушай, ночная, разве ты не знаешь, что с принцами так разговаривать не следует?

– Я думаю, мы сейчас многое делаем правильно, хоть этого и не следовало бы делать. – Она обвела крылом нишу, где они прятались.

– Например, влюбляться? – спросил он, беря её когти в свои.

– А этого, – прошептала она, – тебе определённо, категорически не следовало говорить.

– Арктик! – рявкнула королева Алмаз.

Арктик подскочил и с ужасом осознал: он не следил за выражением своего лица, погрузившись в воспоминания. Что успела увидеть Алмаз за это время? Могла ли догадаться, что всё это значит?

– Я задала тебе вопрос, – возмущённо произнесла она.

Ситуация накалялась.

– Мои глубочайшие извинения. – Принц снова низко поклонился. – Возможно, я устал больше, чем думал, и мне нужно поскорее лечь спать.

– Сначала ответ, – огрызнулась королева. – Ты клянёшься сотворить для племени дар предвидения, который я описывала?

Принц колебался. Спорить с ней – как с матерью и как с королевой – было неслыханным делом, да и крайне опасным. Но если бы он солгал и ответил утвердительно, она бы ещё больше взбесилась уже на самой церемонии волшебного дара.

– У меня появилась другая идея, – начал он осторожно. – Я хотел обсудить её с вами. Может быть, утром?

Нужно было срочно избавиться от неё. Люта уже наверняка ждала на их месте и терялась в догадках, почему его до сих пор нет.

«Не может же она прийти сюда меня искать?» – подумал он в ужасе. Нет, от неё можно всякого ожидать, у неё хватит смелости и безрассудства совершить такую ошибку. А если Алмаз увидит ночную у дверей своего сына далеко за полночь… кому-то не дожить до рассвета.

– Другая идея? – переспросила королева. – Собственная? Мне это не по душе. Ну что ж, утром, как проснёшься, можешь сразу же доложить мне.

Она направилась к выходу, и Арктик выдохнул с облегчением. Ещё миг, и она исчезнет; можно будет побежать к Люте, предупредить её, чтобы та как можно скорее улетала к себе в комнату.

Королева Алмаз остановилась в дверях и бросила на сына пронзительный, беспощадный взгляд.

– Чтобы ты хорошенько выспался, – сказала она, – проснулся вовремя и не опоздал на нашу встречу, я оставлю этих двух стражей у твоей двери.

Она щёлкнула хвостом, и в комнату вплыли двое здоровенных, крепких, невозмутимых солдат-ледяных. Таких не уговоришь, не подкупишь и не проведёшь. Между ним и Лютой встала несокрушимая стена изо льда.

– Это не… – начал было Арктик, но проглотил остаток фразы, услышав шипение матери.

– На самом деле, – бросила она, – раз тебя так страшит эта церемония, лучше тебе побыть одному вплоть до самого дня её проведения. Тебя явно что-то отвлекает, но мы не допустим, чтобы это стало для нас проблемой.

Сердце Арктика упало и понеслось в снежную бездну.

– Послушание, – сказала королева Алмаз. – Дисциплина. Порядок. Сила. И знание своего места. Вот что отличает настоящего ледяного. Лучше тебе никогда об этом не забывать, Арктик.

Она выскользнула из комнаты, а Арктик остался навсегда отрезанным от дракона, которого любил.

* * *

Снежинка почувствовала, как вокруг её хвоста обвился хвост Лисы; их шипы соприкоснулись, стукнувшись друг о друга.

– Ты всё слышала? – прошептала Лиса.

На заснеженном балконе прямо напротив комнаты Арктика всё время дул ветер; зато там никогда никто не появлялся, и балкон стал отличным местом, откуда можно было каждую ночь следить за передвижениями принца. Он в одно и то же время сбегал на встречу с Лютой, но Снежинка и Лиса никак не ожидали увидеть там королеву.

– Как она узнала? – прошептала Снежинка. – Если её план сработает, то нашему конец.

– Мы этого не допустим. – Лиса сжала коготь Снежинки. – Тебе не придётся выходить за него замуж, клянусь всеми лунами. – Она стряхнула снег с носа и бросила взгляд на тёмную дверь Арктика. – Похоже, мы не всё учли. Если бы их поймали вместе – да, был бы скандал: принц опозорен, а помолвка расторгнута родителями. Но они могли бы… каким-то образом всё это скрыть. Он же дракомант, и оттого ценен; Алмаз запросто убила бы четвёрку ночных, чтобы только замять эту неприятность. – задумавшись, Лиса постучала когтем по подбородку.

– Нужно выгнать его из королевства, – предложила Снежинка. – Или убить. Иначе за него выйдет какая-нибудь другая, и всё равно появятся драконята. Я ведь не забыла, что мы решаем и твою проблему.

– Сначала твоя, – ответила Лиса. – Она сейчас важнее. С драконятами я разберусь и позже, если понадобится.

Снежинка улыбнулась и смахнула со щеки Лисы кристаллик льда. Лиса пришла к Снежинке не в поисках союзника. У неё были свои резоны сеять раздор и недоверие между Снежинкой и Арктиком.

Но теперь, когда они узнали друг друга, всё изменилось. Лиса рвалась защищать Снежинку так же яростно, как сама Снежинка хотела увидеть на троне Лису.

«Дракон, ради которого я пойду на всё. Никогда не думала, что встречу такого».

– Выгнать из королевства… – внезапно повторила Лиса. – Думаешь… он такой дурак, чтобы сбежать с ней?

– Даже если и нет, – сказала Снежинка, – неужели мы не сможем одурачить его?

– Чтобы пройти тех двух стражей, ему придётся прибегнуть к магии, – заметила Лиса.

– И для того, чтобы убраться отсюда целым и невредимым, – кивнула Снежинка. – Рискнёт ли он своей душой?

– Не только рискнёт, но и нарушит строжайшее правило ледяных, касающееся силы дракоманта. Он всегда следовал правилам. Никогда не замечала в нём признаков скрытой отваги.