Текст книги "Обезьянья лапка"

II

Колодец, давно пришедший в негодность, прятался в густых зарослях кустарника, буйствовавшего в этом углу старого парка. Его частично закрывала усохшая половина крышки, и ржавая лебедка издавала над ним скрип, сопровождаемый музыкой сосен, когда дул сильный ветер. Солнечный свет никогда не проникал сюда; земля вокруг была влажной и зеленой, в то время как другие части парка томились от жары.

Два человека не спеша шли через парк в хрупкой тишине летнего вечера, направляясь в сторону колодца.

– Чего ради продираться через эти заросли, Олив? – спросил Бенсон, останавливаясь у кромки сосновой рощи и с некоторым недовольством глядя во мрак.

– Это лучшее место в парке, – воскликнула девушка. – Ты знаешь, что это мой излюбленный уголок.

– Я знаю, тебе нравится сидеть там на самом краю, – произнес он, – и не одобряю этого. Однажды ты наклонишься слишком низко и упадешь.

– И познаю Истину, – легкомысленно бросила Олив. – Идем же.

Она опередила его и скрылась в тени сосен; под ее ногами зашелестел папоротник. Ее спутник медленно последовал за ней и, выйдя из полумрака, увидел, что Олив изящно расположилась на краю колодца, спрятав ноги в окружающей густой траве. Она жестом пригласила Бенсона занять место рядом и ласково улыбнулась, почувствовав, как он крепко обнял ее за талию.

– Обожаю это место, – прервала она долгое молчание, – оно такое мрачное… такое жуткое. Знаешь, Джим, я бы не отважилась сидеть здесь в одиночестве. Мне бы мерещилось, что за этими кустами и деревьями прячутся всевозможные чудища, готовые броситься на меня. Бр-р!

– Лучше позволь проводить тебя домой, – с нежностью предложил Бенсон. – Порой рядом с колодцем может стать дурно, особенно в жаркую погоду. Давай уйдем отсюда.

Девушка упрямо покачала головой и устроилась поудобнее.

– Кури спокойно свою сигару, – тихо сказала она. – Здесь самое место для неторопливой беседы. Об Уилфреде что-нибудь слышно?

– Ничего.

– Какое неожиданное исчезновение, не находишь? – продолжала она. – Полагаю, у него снова неприятности, и скоро ты получишь от него письмо в прежнем ключе: «Дорогой Джим, выручи меня».

Джим Бенсон выпустил облачко ароматного дыма и, зажав сигару зубами, стряхнул пепел с рукавов пиджака.

– Интересно, что бы он без тебя делал, – задумчиво произнесла девушка, с нежностью погладив его руку. – Думаю, давно оказался бы на самом дне. Когда мы поженимся, Джим, я непременно возьму на себя обязанность читать ему нотации. Он настоящий дикарь, но у бедолаги есть и хорошие качества.

– Никогда их не замечал, – с удивительной горечью признался Бенсон. – Видит Бог: никогда.

– Он враг лишь самому себе, не больше, – возразила девушка, пораженная этой вспышкой.

– Ты плохо его знаешь, – резко отозвался тот. – Он готов был опуститься до шантажа, разрушить жизнь друга ради собственной выгоды. Бездельник, трус и лжец!

Девушка с серьезным видом посмотрела на него, но затем робко взяла его за руку, не говоря ни слова. Они молча сидели, наблюдая за тем, как вечер сменяется ночью и лучи лунного света, пробивающиеся сквозь ветви сосен, окружают их серебристой сетью. Олив опустила голову на плечо Бенсону, но вдруг с пронзительным вскриком вскочила на ноги.

– Что это? – задыхаясь, спросила она.

– О чем ты? – переспросил Бенсон, вскакивая и крепко сжимая ее руку.

Она вдохнула полной грудью и попыталась рассмеяться.

– Джим, ты делаешь мне больно.

Его хватка ослабла.

– Что случилось? – ласково спросил он. – Что тебя так взволновало?

– Я испугалась, – проговорила она, обвивая руками его плечи. – Должно быть, те слова, что я сейчас произнесла, еще звенели эхом в ушах, но мне померещилось, будто позади нас кто-то прошептал: «Джим, выручи меня».

– Померещилось, – повторил Бенсон, и голос его дрогнул. – Твоя впечатлительность не идет тебе на пользу. Ты… напугана… темнотой и мрачностью этой рощи. Позволь мне проводить тебя домой.

– Да нет же, мне не страшно, – заверила его девушка, возвращаясь на прежнее место. – Мне вовсе нечего бояться, пока ты со мной, Джим. Сама удивляюсь, как могла быть такой глупой.

Мужчина ничего не ответил. Его крепкая, окутанная полумраком фигура замерла в нескольких метрах от колодца, и он словно ждал, когда Олив пойдет за ним.

– Не изволите ли присесть? – в шутку крикнула она ему, похлопывая маленькой белой ручкой по каменной кладке. – Можно подумать, что вам не по душе моя компания.

Он нехотя подчинился и сел возле нее, с такой силой вдыхая дым сигары, что огонек освещал его лицо при каждой затяжке. Он оперся ладонью на камень позади Олив, чтобы она могла прильнуть к его сильной и твердой, как сталь, руке, словно к спинке.

– Тебе не холодно? – заботливо спросил он, когда Олив слегка поежилась.

– Еще как! – Она вздрогнула. – В это время года не должно быть холодно, просто из колодца тянет сыростью.

Едва она произнесла эти слова, из глубины донесся слабый всплеск, и второй раз за вечер она спрыгнула с кромки колодца с тревожным вскриком.

– А сейчас что? – спросил Бенсон изменившимся голосом. Он стоял рядом и глядел на колодец, словно ожидая, когда же оттуда появится то, что ее испугало.

– О, мой браслет! – горестно воскликнула Олив. – Браслет моей бедной матушки. Я уронила его в колодец.

– Твой браслет, – монотонно повторил Бенсон. – Твой браслет! Тот, что с бриллиантами?

– Тот, что принадлежал моей матери, – сказала она. – Но мы его, конечно же, достанем. Нужно осушить колодец.

– Твой браслет! – тупо повторил Бенсон.

– Джим! – с испугом в голосе окликнула его Олив. – Джим, милый, да что с тобой?

Он смотрел на нее с ужасом. Лунный свет, озарявший искаженные черты его лица, не был единственной причиной его бледности, и Олив испуганно отшатнулась к самому краю колодца. Заметив ее страх, он с немалым усилием вернул себе самообладание и взял ее за руку.

– Бедняжка, – пробормотал он, – ты перепугала меня. Я не смотрел на тебя, когда ты закричала, и я подумал, что ты выскальзываешь из моих объятий и падаешь вниз… вниз…

Голос его дрогнул, и девушка бросилась к нему и судорожно стиснула его плечи.

– Ну, ладно, будет тебе, – произнес он с нежностью. – Не плачь, не надо.

– Завтра, – пообещала Олив, смеясь сквозь слезы, – мы принесем сюда леску с крючком и выудим его. Это будет довольно необычный вид спорта.

– Нет, нужно найти какой-нибудь другой способ, – возразил Бенсон. – Но ты получишь его обратно.

– Каким образом? – спросила девушка.

– Увидишь, – ответил Бенсон. – Браслет вернется к тебе не позднее завтрашнего утра. А пока пообещай мне, что никому не скажешь о своей потере. Обещай.

– Обещаю, – удивилась Олив. – Но почему нет?

– Во-первых, браслет очень дорогой, а еще… еще много причин. К тому же это моя обязанность – достать его для тебя.

– Ты не собираешься прыгнуть в колодец за ним? – лукаво спросила она. – Послушай…

Она наклонилась, подобрала камешек и бросила его вниз.

– Представь, что очутился там, где он сейчас, – произнесла она, глядя в черноту, – представь, что плаваешь кругами, как мышь, тонущая в кадке, цепляешься за склизкие стены, вода проникает в рот, а ты смотришь вверх, на маленький клочок неба над головой.

– Пойдем-ка лучше домой, – предложил он очень тихо. – У тебя развивается вкус к болезненному и ужасному.

Девушка взяла его за руку, и они медленно пошли к дому; миссис Бенсон сидела на веранде и поднялась, чтобы встретить их.

– Не стоило тебе утомлять ее такой долгой прогулкой, – упрекнула она его. – Где вы были?

– Сидели у колодца, – ответила Олив с улыбкой. – Обсуждали планы на будущее.

– Не нравится мне это место, – решительно заявила миссис Бенсон. – Мне кажется, колодец нужно засыпать, Джим.

– Хорошо, – медленно ответил ей сын. – Жаль, что его не засыпали давным-давно.

Когда мать вместе с Олив ушли в дом, он присел на стул и, безвольно свесив руки, погрузился в раздумья. Через некоторое время он встал, поднялся в кладовку, отведенную для спортивного инвентаря, отыскал рыболовную леску и несколько крючков и, тихо крадучись, спустился. Он быстро пересек парк, направляясь к колодцу, и обернулся посмотреть на освещенные окна дома, прежде чем исчезнуть в тени деревьев. Затем, привязав к леске крючок, он сел на край колодца и с опаской стал опускать ее вниз.

Он сидел, поджав губы, то и дело испуганно озираясь по сторонам, словно почти ожидал увидеть, что кто-то наблюдает за ним, прячась среди деревьев. Раз за разом он забрасывал леску, пока наконец, дергая ее, не услышал, как что-то металлическое звякнуло о стену колодца.

Он затаил дыхание и, забыв свои страхи, принялся осторожно доставать леску, боясь упустить драгоценную добычу. Сердце его учащенно билось, а глаза сверкали. Медленно вытягивая леску, он увидел попавший на крючок улов и резким движением выдернул остававшийся отрезок. Тогда он увидел, что вместо браслета выловил связку ключей.

Со слабым вскриком он сорвал ее с крючка, бросил обратно в воду и застыл, тяжело дыша. Ни единый звук не нарушал ночную тишину. Бенсон прошелся из стороны в сторону, разминая крепкие мускулы, затем вернулся к колодцу и продолжил работу.

Более часа он опускал и поднимал леску, но все безрезультатно. Увлекшись, он забыл про страх и, сосредоточенно глядя в недра колодца, медленно и осторожно продолжал ловлю. Дважды крючок за что-то цеплялся, и высвободить его удавалось с трудом. На третий раз леску и вовсе не получилось достать, несмотря на все его усилия. Тогда он бросил ее в колодец и, опустив голову, побрел к дому.

Сначала он заглянул в конюшню, расположенную на задворках, а после вернулся в комнату и некоторое время беспокойно ходил из стороны в сторону. Наконец он, не раздеваясь, рухнул на кровать и погрузился в тревожный сон.

III

Задолго до того, как пробудились остальные, Бенсон встал и неслышно прокрался вниз. Солнечные лучи пробивались в каждую щель и длинными полосами пересекали темные комнаты. Столовая, в которую он заглянул, показалась ему холодной и безрадостной в темно-желтом свете, который проникал сквозь задернутые шторы. Он вспомнил, что все выглядело точно так же, как и в тот день, когда в доме лежал его покойный отец; сейчас, как и тогда, все казалось жутким и нереальным; даже стулья, стоявшие там же, где их оставили накануне вечером, словно бы с мрачным видом обменивались между собой идеями.

Медленно и бесшумно он отворил входную дверь и окунулся в благоухание утра. Солнце освещало покрытую росой траву и листву деревьев, а белый туман, медленно рассеиваясь, дымкой клубился по земле. На мгновение он замер, глубоко вдыхая сладкий утренний воздух, а затем медленно зашагал в сторону конюшен.

Скрип ржавой рукоятки насоса и брызги воды во дворе, вымощенном красной плиткой, свидетельствовали о том, что не он один уже проснулся, и, сделав еще несколько шагов, он увидел мускулистого мужчину с песочного цвета волосами, который ловил ртом воздух, подвергая себя самоистязанию у насоса.

– Все готово, Джордж? – негромко спросил Бенсон.

– Да, сэр, – ответил тот, внезапно выпрямившись и потирая лоб. – Боб как раз делает последние приготовления. Хорошее утро для купания. Вода в колодце, должно быть, прямо-таки ледяная.

– Постарайся управиться как можно быстрее, – нетерпеливо велел Бенсон.

– Непременно, сэр, – сказал Джордж, ожесточенно растирая лицо небольшим полотенцем, наброшенным на колонку. – Боб, поторопись!

В ответ на его призыв в воротах конюшни появился человек с мотком крепкой веревки через плечо и тяжелым металлическим подсвечником в руке.

– Просто чтобы проверить, есть ли там воздух, – пояснил Джордж, проследив за взглядом хозяина. – Он в колодцах, бывает, совсем скверный, но если свеча внизу протянет, то и человек тоже.

Хозяин кивнул и побрел к колодцу, и слуга, торопливо натягивая рубашку через голову и просовывая руки в рукава куртки, последовал за ним.

– Прошу прощения, сэр, – сказал Джордж, пристраиваясь рядом, – но вы сегодня не слишком-то хорошо выглядите. С вашего позволения, я бы с радостью мог и сам окунуться.

– Нет-нет, – ответил Бенсон тоном, не допускавшим возражений.

– Негоже вам спускаться туда, сэр, – настаивал спутник. – Никогда не видел, чтобы у вас был такой вид. Вот если…

– Занимайся своим делом, – отрывисто перебил хозяин.

Джордж умолк, и они втроем пошли, шагая в ногу, по высокой мокрой траве к колодцу. Боб бросил веревку на землю и, повинуясь знаку хозяина, протянул ему подсвечник.

– Вот бечевка для него, – произнес Боб, пошарив в карманах.

Бенсон взял ее и тщательно привязал к подсвечнику. Затем он поставил его на край колодца, чиркнул спичкой, зажег свечу и стал медленно спускать ее вниз.

– Держите крепко, сэр, – быстро предупредил Джордж, придерживая его руку. – Свечку нужно спускать под наклоном, иначе веревка прогорит.

Едва он произнес эти слова, бечевка лопнула, и подсвечник упал в воду.

Бенсон выругался себе под нос.

– Я мигом принесу еще один, – сказал Джордж, собираясь сбегать обратно.

– Не стоит, с колодцем все в порядке, – заявил Бенсон.

– Это не займет много времени, сэр, – возразил слуга, оборачиваясь.

– Кто тут хозяин, ты или я? – прохрипел Бенсон.

Джордж нехотя вернулся, прикусив язык, стоило ему лишь посмотреть на лицо хозяина. Он встал в стороне, угрюмо наблюдая, как тот сел у колодца и принялся снимать верхнюю одежду. Закончив с приготовлениями, Бенсон с мрачным видом выпрямился и уперся руками в бока. Парни с любопытством смотрели на него.

– Лучше бы вы меня пустили, сэр, – набравшись храбрости, обратился к нему Джордж. – Негоже вам спускаться, у вас лихорадка или что-то навроде того. Не удивлюсь, если тифозная. У них в деревне с этим беда.

Мгновение Бенсон глядел на него со злостью, но затем взгляд его потеплел.

– Не в этот раз, Джордж, – произнес он тихо.

Он взялся за петлю на конце веревки, закрепил ее под мышками и, присев на край, перекинул одну ногу через стенку колодца.

– Что дальше, сэр? – поинтересовался Джордж, взявшись за веревку и знаком показывая Бобу сделать то же самое.

– Я крикну, как только доберусь до воды, – ответил Бенсон. – Затем быстро отмерьте еще метр, чтобы я смог достать до самого дна.

– Отлично, сэр, – хором ответили они.

Хозяин перебросил и вторую ногу через край и некоторое время сидел молча, спиной к слугам, склонив голову и глядя вниз. Он сидел так долго, что Джорджу стало не по себе.

– Все хорошо, сэр? – осведомился он.

– Да, – помедлив, подтвердил Бенсон. – Если я дерну за веревку, Джордж, сразу же тяните обратно. Начнем спуск.

Слуги размеренно травили веревку, пока глухой крик из темноты и слабый всплеск не дали им знать, что он достиг поверхности воды. Они отсчитали еще метр и остановились в ожидании, ослабив хватку и напряженно прислушиваясь.

– Он нырнул, – тихо произнес Боб.

Джордж кивнул и, поплевав на широкие ладони, крепче перехватил веревку.

Прошла целая минута, и мужчины уже стали обмениваться тревожными взглядами. Вдруг мощный рывок чуть было не выдернул у них веревку из рук, а за ним последовали рывки послабее.

– Тащи! – завопил Джордж, упираясь одной ногой и отчаянно вцепившись в веревку. – Тащи! Тащи! Он застрял, не поднимается, ТАЩИ-И-И!

Благодаря их непомерным усилиям веревка медленно поползла вверх, сантиметр за сантиметром, пока наконец не послышался всплеск, и в то же мгновение крик невыразимого ужаса эхом пронесся по колодезной шахте.

– Какой же он тяжелый! – выдохнул Боб. – Он за что-то крепко зацепился. Спокойно, сэр, ради бога, спокойно!

Туго натянутая веревка неистово задергалась под тяжестью груза на другом ее конце. Задыхаясь от напряжения, они медленно, но верно тянули веревку на себя.

– Еще чуть-чуть, сэр! – крикнул Джордж, подбадривая хозяина.

Он уперся одной ногой в стенку колодца и решительно продолжал работу; ноша была уже почти наверху. Еще одно усилие, резкий рывок – и через край показалось лицо мертвеца, покрытое грязью. За ним появилось и мертвенно-бледное лицо хозяина, но Джордж увидел его слишком поздно: с отчаянным криком он отпустил веревку и отскочил прочь. От неожиданности Боб опрокинулся на спину, и веревка вырвалась у него из рук. Раздался страшный всплеск.

– Дурень! – ахнул Боб и беспомощно рванулся к колодцу.

– Беги! – заорал Джордж. – Беги за другой веревкой!

Его помощник с диким воплем бросился бежать в сторону конюшни, а Джордж свесился через каменную кладку и громко крикнул, вглядываясь в темноту. Голос его эхом отозвался в глубинах колодца, и наступила тишина.

Кораблекрушение

Миссис Джон Боксер стояла в дверях своего магазина, скрестив руки на груди. Короткий день уже клонился к концу, и на оживленных узких улочках маленького городка Шинглси уже горели фонари. Некоторое время она прислушивалась к размеренному биению волн, доносившемуся с расположенного в полумиле пляжа, а затем, слегка поежившись, вернулась в дом и закрыла за собой дверь.

Небольшой магазин с его полными сладостей банками был хорошо знаком ей с самого раннего детства. До замужества она не знала другого жилища, и, когда муж ее три года назад погиб в море вместе с «Полярной звездой», она переехала из Поплара к матери, чтобы помогать ей в торговле.

Охваченная непонятной тревогой, она попробовала приняться за шитье, но минуты через две бросила его. Через небольшую стеклянную дверь ей была видна маленькая гостиная, где ее мать, миссис Джимпсон, закутавшись в красную шаль, спала в своем кресле.

Миссис Боксер обернулась на звон колокольчика и, дико вскрикнув, уставилась на человека, появившегося в дверях магазина. Это был мужчина небольшого роста, с длинной бородой, странной формы плечами, а его левая нога выглядела явно короче правой, однако миссис Боксер тут же бросилась в его объятия, плача и смеясь одновременно.

Миссис Джимпсон, все еще не пришедшая в себя после внезапного пробуждения, вошла в магазин; мистер Боксер высвободил руку и, обхватив ее за талию, ласково поцеловал в подбородок.

– Он вернулся! – в исступлении воскликнула миссис Боксер.

– Слава богу, – с некоторой запинкой произнесла миссис Джимпсон.

– Он жив! – не унималась миссис Боксер. – Он жив!

Она практически втащила его в маленькую гостиную и, усадив в мягкое кресло, недавно освобожденное миссис Джимпсон, уселась к нему на колени, не обращая в своем волнении никакого внимания на то, что законной владелице пришлось довольствоваться самым неудобным креслом в комнате.

– Неужели ты и правда вернулся! – воскликнула миссис Боксер, вытирая слезы. – Как же ты спасся, Джон? Где ты был? Расскажи нам все.

Мистер Боксер вздохнул.

– Если б я умел складно рассказывать, – медленно начал он, – вышла бы длинная история, но пока я передам вам все вкратце. Когда «Полярная звезда» стала тонуть, большая часть экипажа спаслась на лодках, но я не успел. Мне что-то упало сверху на макушку. Вот, посмотрите.

Он наклонил голову, и миссис Боксер, раздвинув короткие волосы пальцами, жалобно вскрикнула, встревоженная размерами шрама; миссис Джимпсон наклонилась вперед и издала звук, который мог означать все что угодно – даже жалость.

– Когда я пришел в себя, – продолжал мистер Боксер, – судно почти совсем погрузилось в воду, и едва я поднялся на ноги, как оно пошло ко дну. Сам не знаю, как мне удалось спастись. Мне казалось, что я целую вечность барахтался, чтобы выбраться опять на поверхность, и, очутившись наверху, я уцепился за какой-то обломок. Всю ночь я держался за него, а на следующее утро житель местного племени проплывал мимо на каноэ и отвез меня на остров, где я прожил почти два года. Наконец мне удалось выбраться оттуда и попасть на торговое судно «Жемчужина», которое шло в Сидней. В Сиднее я пересел на пароход «Марстон Тауэрс» и сегодня утром прибыл сюда.

– Бедный Джон! – воскликнула его жена, не выпуская руки мужа. – Как ты, должно быть, страдал!

– Да, страдал я немало, – согласился мистер Боксер. – Мамаша что, простыла? – спросил он, посмотрев на пожилую леди.

– Нет, с чего это вы взяли, – ответила за себя миссис Джимпсон, – почему вы не написали, когда добрались до Сиднея?

– Я не знал, куда писать, – ответил мистер Боксер, прищурившись, – не имел понятия, куда уехала Мэри.

– Могли бы написать и сюда, – заметила миссис Джимпсон.

– Да, но тогда я об этом не подумал, – отозвался мистер Боксер. – Одно верно, что в Сиднее я был очень занят, отыскивая нужный корабль. К тому же теперь я здесь.

– Я наперед знала, что однажды вы объявитесь, – произнесла миссис Джимпсон. – Я в этом не сомневалась. Мэри уж было подумала, что вы погибли, но я сказала ей: «Нет, помяни мое слово».

Миссис Джимпсон проговорила это с такой интонацией, что произвела на слушателей неблагоприятное впечатление. Впечатление это только усилилось, когда после короткого сухого смешка без всякой видимой причины она снова шмыгнула носом – трижды.

– Оказалось, что вы были правы, – коротко заметил мистер Боксер.

– Я всегда права, – прозвучал ответ. – Уж меня-то не обманешь.

Она снова шмыгнула носом.

– А жители племени хорошо с тобой обращались? – поспешила вмешаться миссис Боксер, повернувшись к мужу.

– Очень хорошо, – ответил тот. – Ах! Видела бы ты только этот дивный остров. Прекрасные песчаные пляжи и пальмы; всюду кокосы – собирай не хочу, целый день нечего делать, разве что лежать на солнце да купаться в море.

– А кабаки там были? – поинтересовалась миссис Джимпсон.

– Нет, конечно! – воскликнул ей в ответ зять. – Ведь это же маленький островок, один из множества на юге Тихого океана.

– А как, говорите, называлось торговое судно? – спросила миссис Джимпсон.

– «Жемчужина», – повторил мистер Боксер с обиженным видом свидетеля на перекрестном допросе.

– И как там, стало быть, звали капитана? – не унималась она.

– Томас-Генри-Уолтер Смит, – довольно неприятным образом отчеканил мистер Боксер.

– Ну а штурмана?

– Джон Браун, – прозвучал ответ.

– Распространенные имена, – заметила миссис Джимпсон, – крайне распространенные. И все же я знала, что вы вернетесь целым и невредимым, – никогда в этом не сомневалась. «Он жив-здоров, дорогуша, и все у него хорошо, – говорила я ей. – Когда надо будет, явится как миленький».

– Что вы хотите этим сказать? – воскликнул задетый за живое мистер Боксер. – Я вернулся, когда смог.

– Но ведь и ты, мама, волновалась, – заметила миссис Боксер. – Ну да, это же ты настаивала, чтобы пойти спросить старика Сильвера.

– О, зато потом я уже больше не беспокоилась, – многозначительно ответила мать.

– Кто этот старик Сильвер и откуда ему об этом знать? – спросил мистер Боксер.

– Он предсказывает будущее, – ответила его жена.

– И по звездам читает, – добавила теща.

Мистер Боксер лишь рассмеялся в ответ – рассмеялся звонким заливистым смехом.

– Ну и что он вам поведал? – спросил он.

– Ничего, – тут же ответила жена.

– Вот как! – усмехнулся мистер Боксер. – Что ж, очень умно с его стороны. Так и мы бы все могли гадать.

– Неправда, – возразила миссис Джимпсон дочери, – уж если говорить – так говорить до конца. Он сказал, что знает, где Джон и что он делает, но нам не расскажет, потому что не хочет ранить наши чувства и доставлять нам неудобства.

– Вот оно что! – воскликнул мистер Боксер, вскакивая с места. – Ну все, с меня хватит. Почему вы не говорите прямо? Уж я-то ему доставлю неудобства, этому старому мошеннику. Вот ведь шельмец!

– Не волнуйся ты так, Джон, – попыталась успокоить его жена. – Ты цел и невредим, а что до старика Сильвера, так ему мало кто верит.

– Ну да, потому что не хотят, – не успокаивалась миссис Джимпсон. – Только не забывай, как он той зимой предрек, что у меня будет кашель.

– Вот что я вам скажу, – заявил мистер Боксер, скривив нос настолько, насколько позволяла данная ему от природы курносость. – Я изложил вам свою историю, и у меня есть свидетели, которые могут подтвердить мои слова. Если хотите, можете написать капитану «Марстон Тауэрс» и другим лицам. Что ж, раз нет, то пойдемте к вашему ненаглядному старику-ясновидящему. Ни к чему говорить, кто я такой; скажете, что я ваш хороший знакомый. Попросите его не волноваться о неудобствах и прямо ответить, где я и чем все это время занимался. Будем надеяться, мне удастся излечить вас от суеверия.

– Пойдем сразу после того, как закроем лавку, мама, – решила миссис Боксер. – Сперва подкрепимся немного, как раз пораньше выйдем.

Никому не нравится позволять скептикам проверять свои суеверия на прочность, однако теперь, когда миссис Джимпсон заняла твердую позицию, ей крайне неприятно было бы позволить зятю одержать победу.

– Не будем больше об этом, – аккуратно заметила она, – но все же я останусь при своем мнении.

– Верно, – ответил мистер Боксер, – а все же вы боитесь идти с нами к вашему старику-чародею. Когда еще у него будет столько гостей?

– Не пытайтесь меня поддеть, Джон Боксер, вам это все равно не удастся, – заметила она дрожащим от негодования голосом.

– Ну да, есть же люди, которым нравится оставаться в дураках, стало быть, так им и надо, – парировал мистер Боксер. – Нам всем приходится на что-то жить, и, если бы мы все были здравомыслящими людьми, предсказатели бы повымерли. А он гадает по чайным листьям или по цвету ваших глаз?

– Смейтесь, сколько вам угодно, Джон Боксер, – холодно заметила миссис Джимпсон, – да только, если бы не Сильвер, меня бы уже и в живых-то не было.

– Мама пролежала в кровати первую неделю июля, – объяснила миссис Боксер, – чтобы избежать укуса бешеной собаки.

– Хе-хе-хе, – прыснул незадачливый мистер Боксер, прикрыв рот рукой и предпринимая значительные попытки сдержаться. – Хех…

– Вы б, наверное, громче смеялись, если б меня и правда покусали, – бросила миссис Джимпсон, свирепо взглянув на него.

– И все же кого в итоге покусали? – поинтересовался мистер Боксер, придя в себя.

– Ничего вы не понимаете, – с сожалением ответила миссис Джимпсон, – ведь я же лежала в постели и дверь была заперта, откуда ж взяться бешеной собаке?

– Что ж, – заключил мистер Боксер, – после ужина мы с Мэри отправимся к этому старому плуту, а вы уж как хотите. Мэри скажет, что я ее знакомый, и попросит рассказать ей все про ее мужа. Здесь никто меня не знает, а мы сделаем вид, будто бы влюблены друг в друга и хотим обвенчаться. Тогда уж он не станет переживать, что доставит вам неудобства.

– Лучше бросьте эту затею! – воскликнула миссис Джимпсон.

Мистер Боксер покачал головой.

– Я никогда не прочь немного повеселиться, – протянул он. – Хочу увидеть его лицо, когда он поймет, кто я такой.

Миссис Джимпсон ничего не ответила; она оглядывалась в поисках корзины, а найдя ее, оставила воссоединившуюся пару сидеть дома, а сама отправилась за ужином, который, по мнению ее дочери, должен был соответствовать случаю.

Сперва она посетила Хай-стрит, где сделала все необходимые покупки, а на обратном пути вдруг поддалась внезапному порыву и, миновав конец аллеи, свернула в узкий переулок и постучалась в дверь астролога.

В ответ на стук послышались медленные, тягучие шаги, и астролог, признав в посетительнице одну из своих самых преданных и доверчивых клиенток, пригласил ее войти. Миссис Джимпсон охотно последовала за ним и, усевшись в кресло, завороженно смотрела на почтенную белую бороду и маленькие красные глазки хозяина, раздумывая, с чего бы начать.

– Моя дочь придет к вам в скором времени, – сказала она наконец.

Астролог кивнул.

– Она… она хочет спросить вас про своего мужа, – продолжала миссис Джимпсон, запинаясь, – она приведет с собой друга… человека, который не верит в ваше искусство. Он… он все знает про мужа моей дочери и хочет посмотреть, что же вы про него расскажете.

Старик надел огромные очки в черепаховой оправе и внимательно посмотрел на нее.

– У вас что-то есть на душе, – изрек он наконец, – вам лучше обо всем мне сообщить.

Миссис Джимпсон покачала головой.

– Вам грозит какая-то опасность, – продолжал мистер Сильвер захватывающим шепотом, – какая-то опасность в связи с вашим зятем, что-то… – и он поднял дряхлые, сморщенные руки и помахал ими в воздухе, как бы рассеивая туман, – что-то скапливается над вами. Вы или кто-то еще скрываете что-то от меня.

Пораженная подобной проницательностью, миссис Джимпсон медленно откинулась на спинку стула.

– Говорите, – с нежностью произнес старик, – чего ради вы будете страдать за других.

Будучи того же мнения, миссис Джимпсон в некоторой спешке выложила все о событиях того вечера. У нее была прекрасная память, и ни одной подробности женщина не упустила.

– Странно, странно, – произнес почтенный старец, когда она закончила, – изобретательный же он человек.

– Он правда не лжет? – удивленно спросила она. – Говорит, что все может подтвердить. А еще он во что бы то ни стало хочет узнать, что вы имели в виду, говоря, что боитесь доставить нам неудобства.

– Часть своей истории он сможет доказать, – произнес старик, злобно моргая, – это я вам гарантирую.

– Но какие вы доставили бы нам неудобства, расскажи об этом раньше? – отважилась спросить миссис Джимпсон. – Никто же не застрахован от кораблекрушения.

– Верно, – согласился астролог, – верно. Что ж, пусть приходит и задает свои вопросы; только, что бы вы ни делали, ни единая душа не должна знать, что вы были здесь. Сделайте это не ради меня, а ради самой себя – в противном случае вы окажетесь в такой чудовищной опасности, что даже я не смогу вас защитить.

Миссис Джимпсон содрогнулась и, более чем когда-либо убежденная в таинственном могуществе своего собеседника, отправилась домой, где застала ничего не подозревающего зятя, с большим увлечением рассказывающего о своих приключениях ближайшим соседям – мужу и жене.

– Чудо, что он вообще остался жив! – воскликнул мистер Джим Томпсон, поднимая взгляд на вошедшую пожилую леди. – Прямо приключенческий роман! Покажите нам еще раз тот шрам на голове, дружище.

Мистер Боксер любезно исполнил его просьбу.

– Мы пойдем вместе с ними после ужина, – продолжил мистер Томпсон, вставая и собираясь с женой домой. – Мне будет очень любопытно посмотреть, как старик Сильвер выйдет из игры.

Миссис Джимпсон пренебрежительно фыркнула и проводила взглядом его удаляющуюся фигуру, в то время как миссис Боксер по совету мужа начала накрывать на стол к ужину.

Ужин был долгим, в основном из-за мистера Боксера, но наконец он закончился, и после того, как этот джентльмен помог закрыть магазин, они присоединились к Томпсонам, которые ждали снаружи, и отправились в переулок. Дорогу им скрашивали мистер Боксер, которого каждые десять шагов охватывал ужас при мысли о сверхъестественных вещах, что ему предстояло увидеть, и мистер Томпсон, который, не желая уступать соседу, то и дело отказывался сдвинуться с места, пока его хихикающая половинка не заверяла его, что никто не заставит его исчезнуть в облаке дыма.