Текст книги "И плачут ангелы"

– Все готово, мой господин, – сказала она, опускаясь на колени рядом с мужем.

Ганданг кивнул. В хижине повисло молчание.

– Когда девушек предадут земле, я хотела бы спеть христианскую песню, которой меня научила Номуса, – наконец произнесла Джуба.

Ганданг согласно наклонил голову, и Джуба продолжила:

– Еще я бы хотела, чтобы могилы выкопали в лесу, тогда на них можно будет поставить кресты.

– Хорошо, если этого хочет твой новый бог, – снова согласился Ганданг.

Он встал и пошел к своей спальной подстилке в дальнем углу. Джуба осталась стоять на коленях.

– Нкози, господин, это не все.

– Что еще? – оглянулся он на жену с холодным и отчужденным видом.

– Я и мои женщины, мы отнесем оружие, как ты хотел, – прошептала Джуба. – Я дала клятву, вложив палец в рану на теле Руфи. Я отнесу ассегаи воинам.

Ганданг не улыбнулся, и все же холодный взгляд потеплел. Джуба встала и, взяв протянутую руку мужа, последовала за ним к постели.

* * *

Базо вернулся из холмов через три дня после того, как девушек опустили в землю под оголенными ветвями гигантской мимозы над рекой. С собой он привел двух юношей, и все трое сразу же направились к могиле, следуя за Джубой. Вскоре Базо оставил двух молодых вдовцов оплакивать своих жен, а сам пошел к отцу, который ждал его под смоковницей.

Почтительно поздоровавшись, Базо сел рядом. Отец и сын осушили кувшин пива, передавая его из рук в руки.

– Какое ужасное происшествие! – вздохнул Ганданг.

Базо вздернул голову:

– Возрадуйся, отец мой. Возблагодари духов предков. Они дали нам больше, чем мы могли бы пожелать.

– О чем ты? – Ганданг в недоумении уставился на сына.

– Мы зажгли огонь в сердце народа, заплатив за это всего двумя жизнями – ничтожными жизнями легкомысленных и тщеславных девчонок. Даже самые слабые и трусливые амадода собрались с духом. Теперь, когда время придет, колебаться не будет никто. Возрадуйся, отец мой, мы получили больше, чем ожидали.

– Ты стал безжалостным человеком, – прошептал Ганданг после долгого молчания.

– Я горжусь, что ты обо мне такого мнения, – ответил Базо. – А если я окажусь недостаточно безжалостным, то мой сын или сын моего сына, в свою очередь, завершат начатое мной.

– Разве ты не доверяешь предсказанию умлимо? – недоверчиво спросил Ганданг. – Она обещала нам успех.

– Нет, отец, – покачал головой Базо. – Подумай хорошенько над ее словами. Она лишь велела нам сделать попытку и ничего не обещала. Успех или неудача зависят только от нас самих. Поэтому мы должны быть жесткими и беспощадными, не доверять никому, искать малейшее преимущество и использовать его до конца.

Ганданг надолго задумался, потом вздохнул:

– Раньше все было по-другому.

– Прошлое ушло. Времена изменились, баба́, и мы должны измениться.

– Что еще, по-твоему, нужно сделать? – поинтересовался Ганданг. – Как я могу помочь успеху дела?

– Прикажи юношам перестать прятаться в холмах. Пусть идут работать, как этого хотят белые.

Ганданг промолчал, обдумывая слова сына.

– С этой минуты и до назначенного часа мы должны стать блохами, – продолжал Базо. – Мы будем жить под одеждой белого человека, так близко к коже, что он перестанет нас замечать и забудет, что мы ждем возможности укусить.

Ганданг кивнул, соглашаясь, но в его глазах стояло невыразимое сожаление.

– Мне больше нравилось обхватывать врага «рогами буйвола» и разбивать его ударом отряда опытных воинов в центре. Что может быть лучше мгновения, когда «рога» смыкаются и мы, распевая гимн отряда, протыкаем врагов копьями, а перья наших головных уборов развеваются под ярким солнцем?

– Этому больше не бывать, баба́, – ответил Базо. – Те времена остались в прошлом. Теперь мы должны затаиться в траве, как гадюка. Может быть, нам придется ждать год, а может, десять лет или всю жизнь и даже больше и мы сами никогда не увидим этого своими глазами. Возможно, только дети наших детей нанесут удар из тени оружием, непохожим на нашу любимую серебристую сталь ассегаев, но именно мы с тобой откроем им путь, который вернет племени матабеле былое величие.

Ганданг кивнул, и в его глазах загорелся другой огонек, словно первые проблески зари.

– Базо, ты очень проницателен и прекрасно знаешь белых людей. Ты прав: белые сильны во всем, кроме терпения. Они хотят все и сразу. А мы умеем ждать.

Отец и сын снова замолчали. Они сидели рядом, слегка соприкасаясь плечами, и смотрели в огонь. Костер почти догорел.

– Я уйду до рассвета, – сказал Базо.

– Куда? – спросил Ганданг.

– На восток, в Машоналенд.

– Зачем?

– Они тоже должны быть готовы, когда время придет.

– Ты ищешь поддержки у машонов, этих пожирателей грязи?

– Я согласен принять любую помощь, – спокойно ответил Базо. – Танасе говорит, что мы найдем союзников за границами наших земель, за великой рекой. По ее словам, нам помогут даже те, кто живет в ужасно холодном месте, где вода становится твердой и белой, как соль.

– Разве есть такие места?

– Не знаю. Я знаю только, что надо радоваться любому союзнику, откуда бы он ни пришел. Люди Лодзи – закаленные и жестокие бойцы. Мы с тобой хорошо это усвоили.

* * *

Окна в карете были открыты и ставни опущены, чтобы мистер Родс мог свободно разговаривать со спутниками. Десяток всадников, сопровождавших экипаж, правили целой страной. Они владели огромными участками плодородной девственной земли, на которой паслись стада местного скота. Им также принадлежали месторождения полезных ископаемых, где таились мечты о неисчислимых богатствах.

В роскошной карете, запряженной пятеркой белых мулов, сидел верховный правитель. Имея статус частного лица, он располагал такой властью и богатством, какие обычно доступны лишь королям. Его компании принадлежала страна, превышавшая по размеру территорию Соединенного Королевства и Ирландии, вместе взятых, и он правил ею, словно собственным имением. Он создал картель, обладавший не меньшей властью, чем демократически избранное правительство, и контролировавший мировую торговлю алмазами: ему принадлежали шахты, где добывалось девяносто пять процентов алмазов всего мира. На легендарных золотых приисках Витватерсранда его могущество могло быть гораздо большим, если бы он не упустил множество возможностей приобрести участки вдоль жилы, где посреди травянистой равнины, точно плавник акулы, когда-то гордо вздымался богатый золотом хребет, срытый теперь шахтерами.

«Я не чувствую мощи в этой жиле, – однажды сказал Родс, стоя на выступе скалы и мрачно разглядывая ее бледно-голубыми глазами пророка. – Я могу сидеть на краю великой дыры в Кимберли, точно зная, сколько каратов поднимается в каждой бадье, а здесь…» Он покачал головой и уехал, пройдя мимо золотых запасов на сумму в сто миллионов фунтов стерлингов.

В конце концов он был вынужден признать истинную ценность «Хребта белой воды»[4]4
  Так переводится Витватерсранд с африкаанса.


[Закрыть] и собрался второпях скупить несколько еще доступных участков, но ему помешало трагическое происшествие. Близкий друг, славный и очень привлекательный молодой человек по имени Невил Пикеринг, спутник и партнер Родса на протяжении многих лет, упал с лошади. Родс остался в Кимберли, ухаживая за Невилом до самого конца, и тем временем упустил прекрасные возможности. Ему все же удалось основать Объединенную золотопромышленную компанию в Витватерсранде, которая, хотя и не могла сравниться ни с его алмазной компанией «Де Бирс», ни с основным конкурентом – созданной Дж. Б. Робинсоном золотопромышленной империей, все же приносила годовую прибыль в сто двадцать пять процентов.

Родс обладал столь несметным богатством, что, когда ему взбрело в голову развести фруктовые сады в Южной Африке, он приказал одному из своих управляющих купить целую долину Франшхоек.

«Мистер Родс, это обойдется в миллион фунтов стерлингов», – запротестовал управляющий.

«Я не спрашиваю вас, во сколько это обойдется, – разозлился Родс. – Я дал вам приказ, вот и выполняйте!»

Общественная деятельность Родса впечатляла не меньше, чем его состояние.

Он был тайным советником королевы, что давало прямой доступ к людям, правившим величайшей империей в истории человечества. Надо признать, некоторые из этих людей не слишком симпатизировали Родсу. Гладстон как-то заметил: «О мистере Родсе мне известно только то, что он невероятно разбогател в очень короткий срок. Поэтому я не очень-то склонен ему доверять».

Остальная часть британской аристократии относилась к нему не столь критически. Во время его редких приездов в Лондон лорды, герцоги и графы осаждали своего любимца со всех сторон – место в совете директоров БЮАК считалось лакомым кусочком, а намек мистера Родса мог привести к баснословным прибылям на бирже.

Кроме того, мистера Родса избрали премьер-министром Капской колонии, за него отдали голоса все англоязычные избиратели, а также большинство буров благодаря посредничеству старого друга Хофмейра с его Бурской лигой.

Покачиваясь на обитом зеленой кожей сиденье кареты, Родс, неряшливо одетый в мятый костюм, со сбившимся набок узлом галстука, находился в самом зените славы, власти и богатства.

Напротив него сидел Джордан Баллантайн, делая вид, что изучает стенографические заметки, только что надиктованные мистером Родсом, а на самом деле встревоженно наблюдая за хозяином сквозь длинные ресницы. Широкие поля шляпы оставляли в тени глаза, мешая Джордану разглядеть спрятанную в них боль, но лицо Родса горело нездоровым румянцем, и хотя голос звучал, как всегда, уверенно, на лбу, несмотря на утреннюю прохладу, выступил обильный пот.

– Баллантайн! – крикнул Родс высоким, почти жалобным голосом.

Зуга Баллантайн пришпорил коня, подъехал к окну кареты и склонился в седле.

– Скажите-ка мне, дружище, что здесь строят? – спросил Родс, указывая на свежевырытый фундамент и груды красного обожженного кирпича на угловом участке на пересечении двух широких пыльных улиц Булавайо.

– Новую синагогу, – ответил Зуга.

– Ага, значит, мои евреи решили обосноваться всерьез и надолго! – улыбнулся мистер Родс.

Зуга заподозрил, что Родс и так прекрасно знал, что именно здесь строится, и задал вопрос лишь для того, чтобы блеснуть остроумием.

– Тогда моей новой стране ничего не грозит, – продолжал Родс. – Это птички добрых предзнаменований, они никогда не устроят гнездышко на дереве, которое скоро срубят.

Зуга рассмеялся.

Ральф Баллантайн с таким вниманием наблюдал за их дальнейшей беседой, что совершенно позабыл про свою спутницу.

– Я говорю, интересно будет посмотреть, что случится, когда мы доберемся до Ками, – повторила Луиза, шлепнув его по руке стеком.

Ральф встряхнулся и посмотрел на мачеху. Одетая в юбку-брюки, она сидела в седле по-мужски, держась уверенно и грациозно. Он ни разу не видел, чтобы другие женщины так ездили верхом, – в свое время Луиза обошла его отца, выиграв бешеную скачку по пересеченной местности. Это случилось в Кимберли, до переезда на север, но с годами Луиза почти не изменилась. Ральф улыбнулся про себя, вспоминая свое юношеское увлечение: он влюбился с первого взгляда, встретив на оживленной центральной улице Кимберли незнакомую красавицу, которая правила великолепным экипажем, запряженным парой соловых. С тех пор прошло много лет, Луиза вышла замуж за его отца, и все же Ральф до сих пор испытывал к ней особую привязанность, отнюдь не похожую на почтительную сыновью любовь. Мачеха была ненамного старше пасынка, а индейская кровь в жилах придавала ее красоте неувядающую прелесть.

– Не могу себе представить, чтобы моя достопочтенная тетушка и теща воспользовалась свадьбой своей младшей дочери в политических целях, – сказал Ральф.

– Ты настолько уверен в этом, что готов поставить, скажем, гинею? – Луиза улыбнулась, сверкнув ровными белыми зубами.

Ральф рассмеялся:

– Нет уж, я не повторяю ошибок и никогда не стану заключать с тобой пари. К тому же я боюсь, что моей теще не хватит самообладания, – добавил он, понизив голос.

– Тогда зачем мистер Родс так упорно рвется на свадьбу? Должен же он понимать, чем это грозит!

– Ну, во-первых, земли миссии принадлежат ему, а во-вторых, он, похоже, считает, что дамы из миссии Ками лишили его ценной собственности. – Он кивнул на жениха, который ехал чуть впереди остальных. В петлице Гарри Меллоу красовался цветок, сапоги были начищены до блеска, а с лица не сходила улыбка.

– Да куда Гарри от него денется?

– Родс уволил Гарри, как только понял, что отговорить его от свадьбы не удастся.

– Но ведь Гарри такой одаренный геолог! Я слышала, он чует золото за целую милю!

– Мистер Родс не одобряет женитьбу своих молодых помощников независимо от их одаренности.

– Бедный Гарри! Бедняжка Вики! Что же они теперь будут делать?

– Не переживай, все улажено. – Ральф расплылся в улыбке.

– Ты?.. – удивилась она.

– А кто же еще?

– Мне следовало бы догадаться! Не удивлюсь, если окажется, что именно ты все это и подстроил.

Ральф сделал вид, что обиделся на незаслуженный упрек.

– Матушка, за кого вы меня принимаете! – намеренно поддразнил он, зная, что Луиза терпеть не может такое обращение.

Ральф посмотрел вперед, и выражение его лица вдруг изменилось, точно у охотничьего пса, почуявшего фазана.

Свадебный кортеж выехал за пределы города с его новыми зданиями и нищими развалюхами и двинулся по широкой наезженной дороге. Навстречу, с юга, шел с десяток грузовых фургонов, растянувшись длинной цепочкой, последний казался всего лишь облачком белой пыли над верхушками акаций. На ближайшем фургоне Луиза различила надпись «Ролендс» – сокращенный вариант названия «Родезийская земельная и горнодобывающая компания», под которым Ральф объединил свои разнообразные деловые предприятия.

– Провалиться мне на этом месте! – воскликнул довольный Ральф. – Старина Исази приехал на пять дней раньше. Этот черный дьявол просто кудесник! – Он приподнял шляпу, принося извинения Луизе. – Простите, матушка, дела не ждут.

Ральф погнал лошадь галопом и спрыгнул с седла, едва поравнявшись с первым фургоном, перед которым подпрыгивал коротышка в старом военном кителе, размахивая над головами волов тридцатифутовым бичом.

– Исази! Где тебя черти носили? – спросил Ральф, обнимая погонщика. – Небось матабельскую красотку по дороге встретил?

Коротышка-зулус, на поседевшей голове которого по-прежнему красовался обруч индуны, полученный от короля Кечвайо перед битвой у холма Улунди, попытался сдержать улыбку, но морщинистое лицо искривилось, а в глазах блеснули озорные искры.

– Мне все еще по силам управиться с матабельской красоткой, а также с ее мамочкой и всеми сестрами, пока ты одного вола запрягаешь! – Исази не только хвастался своей мужской силой, но и поддразнивал Ральфа, которого научил когда-то всем навыкам, необходимым погонщику. Коротышка-зулус по-прежнему обращался с учеником снисходительно, как с ребенком. – Хеншо, я не хотел лишать тебя слишком большой суммы, если бы я приехал раньше, тебе пришлось бы раскошелиться на премию, – тонко намекнул Исази.

Он отступил назад и внимательно оглядел с ног до головы Ральфа, словно выбирал быков: костюм, сапоги и веточка мимозы в петлице вызвали у зулуса удивление.

– Хау, Хеншо! Чего это ты так разоделся? Даже цветочек воткнул, точно жеманная девственница. А что у тебя под курткой выпирает? Я думал, в твоей семье детей рожает инкозикази!

Ральф покосился на свой живот. Исази преувеличивает, жирка совсем немного, за неделю хорошей охоты весь сойдет. Тем не менее он поддержал дружескую перепалку, которую они обожали.

– Красивая одежда и вкусная еда – привилегия великих, – заявил он.

– Что ж, наслаждайся, Маленький Ястреб с красивыми перышками… – Исази неодобрительно покачал головой. – Ешь до отвала. Пока мудрые делают дело, ты развлекаешься, как мальчишка!

Суровый тон не вязался с теплой улыбкой, и Ральф стиснул плечо зулуса:

– Исази, такого погонщика, как ты, никогда не было и никогда больше не будет!

– Хау, Хеншо, ты все-таки кое-чему научился – хотя бы различать истинное величие. – Исази ухмыльнулся и с оглушительным треском взмахнул длинным бичом в воздухе, будто из пушки выстрелил. – Ну-ка, Француз, чертяка! Сатана, мой хороший! Пакамиса, тяните!

* * *

Ральф вскочил в седло и, отведя лошадь в сторону, смотрел, как мимо проезжают груженые фургоны. На одном только этом обозе он получит три тысячи фунтов стерлингов прибыли, а всего ему принадлежали двести фургонов, которые колесили по обширному субконтиненту. Ральф в изумлении покачал головой, вспоминая, как он впервые покинул Кимберли на единственном стареньком фургоне, купленном на взятые взаймы деньги и груженном товарами, полученными в долг.

– Долгий же был путь и нелегкий, – сказал он, развернул лошадь и пустил ее галопом вслед за каретой и свадебным кортежем.

Ральф подъехал к Луизе, и она вздрогнула, приходя в себя, словно не заметив его отсутствия.

– Замечталась! – упрекнул он.

Луиза виновато кивнула.

– Смотри! Прелестная птичка! – Она показала на пролетевшего через дорогу сорокопута с блестящей черной спинкой и ослепительно-алой грудкой, которая сияла на солнце, точно рубин. – Какая здесь красота! – Луиза взмахнула изящной рукой, указывая на горизонт. – А знаешь, Ральф, Кингс-Линн – мой первый настоящий дом.

Только тогда Ральф сообразил, что они все еще находятся на землях, принадлежащих его отцу. Зуга Баллантайн вложил все средства, полученные из синеватой породы шахт в Кимберли, в покупку земельных наделов у бродяг и бездельников из отряда доктора Джеймсона, участвовавших в покорении Матабелеленда. Каждому бойцу отряда полагались четыре тысячи акров земли на выбор, и некоторые уступили свои права Зуге всего за бутылку виски.

Всаднику на хорошей лошади понадобилось бы три дня, чтобы объехать Кингс-Линн по всему периметру. Дом для Луизы Зуга построил на дальнем холме, в тенистой роще, откуда открывался вид на заросли акаций и покрытую густой травой равнину. Крыша из золотистой сухой травы и стены из обожженного кирпича делали здание частью пейзажа, будто дом стоял здесь всегда.

– Эта прекрасная земля будет добра к нам, – хрипло прошептала Луиза. В ее глазах светился почти религиозный восторг. – Сегодня Вики выходит замуж, и ее дети наберутся здесь сил. Может быть… – Она осеклась, и ее взгляд затуманился. Луиза все еще надеялась сделать Зугу отцом. Каждую ночь после ласковых объятий мужа она лежала, стиснув живот руками и плотно сжав бедра, словно стараясь удержать в себе его семя, и тихонько молилась. – Может быть… – повторила она, но, боясь сглазить, решила не упоминать об этом вслух. – Может быть, когда-нибудь Джонатан или один из твоих еще не рожденных сыновей станет хозяином в Кингс-Линн. – Луиза положила ладонь на руку Ральфа. – Знаешь, у меня странное предчувствие, что наши потомки будут жить здесь вечно.

Ральф ласково улыбнулся Луизе и накрыл ее ладонь своей:

– Даже мистер Родс не надеется, что эта страна протянет больше четырех тысяч лет. Разве тебе этого мало?

– Ах ты! – Она игриво стукнула его по плечу. – Не можешь без шуток!

Заметив под акацией парочку матабельских мальчишек, Луиза вдруг свернула с дороги. Одетым лишь в набедренные повязки мальчикам не исполнилось еще и десяти лет. Луиза обратилась к ним на мелодичном синдебеле, и они застенчиво опустили головы. В Кингс-Линне работали десятки таких муджиба, ухаживая за стадами местного скота и отменными породистыми быками, привезенными Зугой с юга. Тем не менее Луиза знала имена этих мальчиков, и они ответили на ее приветствие с искренней радостью.

– Я тоже вижу тебя, Балела. – Имя, данное Луизе матабеле, означало «Та, которая приносит ясное солнечное небо».

Муджиба послушно отвечали на вопросы, и наконец Луиза достала из кармана леденцы и положила их в подставленные розовые ладошки.

С раздутыми, как у белок, щеками и сияющими от счастья глазами, мальчики торопливо побежали обратно к стаду.

– Ты их балуешь! – упрекнул Ральф.

– Это ведь наши люди, – бесхитростно ответила она и тут же добавила почти с сожалением: – А вот и граница. Терпеть не могу покидать наши земли.

Свадебный кортеж проехал мимо придорожного колышка и оказался на территории миссии Ками. Тем не менее прошел еще почти час, прежде чем мулы втащили карету на крутой склон, густо заросший кустарником, и остановились передохнуть на ровном участке.

Далеко внизу показались беленая церковь и здания миссии, долина вокруг них выглядела так, словно в ней расположилась лагерем целая армия.

Джордан выпрыгнул из кареты, сбросил плащ, прикрывавший от пыли прелестный светло-серый костюм, и, на ходу приглаживая золотистые кудри, подошел к старшему брату.

– Ральф, что происходит? – недовольно спросил он. – Я и представить себе не мог, что соберется такая толпа!

– Робин пригласила на свадьбу половину страны, а вторая половина заявилась без приглашения, – улыбнулся Ральф. – Некоторые прошли сотни миль, чтобы добраться до Ками. Каждый, кто когда-либо был пациентом Робин, каждый, кого она обратила в христианство, каждый, кто приходил к ней за советом или помощью и называл ее Номуса, – все они пришли сегодня и привели с собой друзей и родственников. Это будет самый грандиозный праздник со времени последней церемонии чавала, устроенной Лобенгулой в девяносто третьем.

– Но кто накормит всю эту ораву? – Прежде всего Джордан подумал о продовольствии.

– Не волнуйся, Робин может себе позволить спустить часть своих гонораров за книги, да и я послал ей пятьдесят быков. Кроме того, говорят, что жена Ганданга, старая толстуха Джуба, наварила тысячу галлонов ее знаменитого твала. Гости наедятся от пуза и славно проведут время! – Ральф ласково ущипнул брата за руку. – Кстати, что-то у меня самого в горле пересохло, надо бы промочить.

По обеим сторонам дороги стояли сотни поющих девушек, украшенных бусами и цветами. Намазанная жиром и глиной кожа сияла на солнце, точно бронза. Коротенькие передники развевались над голыми ногами приплясывающих девушек, обнаженные груди подпрыгивали и раскачивались.

– Ей-богу, Джордан, ничего лучше я в жизни не видел! – поддразнил Ральф брата, прекрасно зная его пуританское отношение к женщинам. – Могу поспорить, что вон те две красотки заставят твои уши гореть огнем даже в пургу!

Джордан залился краской и поспешил обратно к своему хозяину – девушки окружили карету, вынудив мулов сбавить шаг.

Одна из них узнала мистера Родса.

– Лодзи! – закричала она, и ее крик подхватили остальные:

– Лодзи! Лодзи!

Потом они заметили Луизу.

– Мы видим тебя, Балела! Добро пожаловать, Балела! – запели девушки, хлопая в ладоши и раскачиваясь. – Добро пожаловать, Та, кто приносит ясное солнечное небо!

Увидев Зугу, они закричали:

– Мир тебе, Кулак!

– Мы видим тебя, Маленький Ястреб, и наши глаза сияют от радости! – приветствовали они Ральфа.

Зуга приподнял шляпу и помахал ею над головой.

– Честное слово, – тихонько сказал он Луизе, – жаль, что Лабушер и его проклятое Общество защиты аборигенов этого не видят!

– Они счастливы и чувствуют себя в большей безопасности, чем во времена кровавого правления Лобенгулы, – согласилась Луиза. – В глубине души я знаю, что на этой земле нам будет хорошо.

Сидя в седле, Ральф разглядывал толпу поверх голов девушек, немногочисленные мужчины держались позади. Среди множества улыбающихся лиц выделялось единственное серьезное лицо.

– Базо! – замахал другу Ральф. Молодой индуна пристально посмотрел на него, но так и не улыбнулся в ответ. – Потом поговорим! – крикнул Ральф, увлекаемый людским потоком под сень африканских тюльпанных деревьев с темно-зелеными листьями и ярко-оранжевыми цветами.

Кортеж въехал во двор миссии, и чернокожие танцовщицы отстали – по неписаному соглашению вход сюда разрешался только белым. На широкой веранде собралось около сотни гостей, среди которых виднелась и стройная фигурка Кэти в желтом платье из муслина. Широкие, размером с колесо фургона, поля соломенной шляпы были украшены яркими шелковыми цветами, которые Ральф заказал из Лондона. Кэти приехала в Ками за три дня до свадьбы, чтобы помочь с приготовлениями.

При виде отца Джонатан радостно закричал, но Кэти крепко держала его за руку, чтобы малыша не затоптали в суматохе, – гости хлынули к жениху с приветствиями и шутками. Ральф спешился и, протолкавшись сквозь толпу, обхватил жену с таким пылом, что с нее чуть шляпа не слетела. Отчаянно ухватившись за шляпу, она вдруг замерла и смертельно побледнела: из открывшейся двери кареты выпрыгнул Джордан и подставил ступеньку.

– Ральф! Это же он! – выпалила Кэти, вцепившись в мужа. – Что он здесь делает?

Массивная фигура мистера Родса появилась в дверях кареты, и все ошеломленно замолчали.

– Господи, Ральф! Что скажет мама? Разве ты не мог его как-нибудь остановить?

– Остановишь его, как же, – пробормотал Ральф, по-прежнему стискивая жену в объятиях. – Кроме того, сейчас будет такое представление, с которым ни один петушиный бой не сравнится.

Не успел он закончить фразу, как на крыльцо, привлеченная шумом, вышла Робин Сент-Джон. На лице, раскрасневшемся от жара плиты, лучилась улыбка, которая тут же поблекла при виде последнего гостя. Робин застыла, румянец сменился ледяной холодностью.

– Мистер Родс! – прозвенел в полной тишине голос хозяйки Ками. – Я очень рада, что вы приехали.

Мистер Родс моргнул, словно получил пощечину, и склонил голову с настороженной галантностью – такого приема он не ожидал.

– Отныне я запрещаю вам когда-либо переступать порог этого дома!

Мистер Родс с облегчением поклонился. Он не любил неясных ситуаций, в которых не был хозяином положения.

– Давайте договоримся, что ваша юрисдикция не идет дальше порога, – согласился он. – Однако земля, на которой я стою, принадлежит возглавляемой мной компании…

– Нет, сэр! – горячо возразила Робин. – Компания дала мне право пользоваться…

– Всего лишь юридическая тонкость, – покачал головой мистер Родс. – Я попрошу моего администратора вынести решение по этому вопросу. – Администратором Родса был доктор Линдер Старр Джеймсон. – А тем временем я хотел бы выпить за здоровье молодых.

– Мистер Родс, в Ками вам никто предлагать напитки не собирается!

Мистер Родс кивнул Джордану и тот поспешил обратно к карете.

Мгновенно закипела бурная деятельность, под присмотром Джордана слуги в форменной одежде принялись распаковывать складные столы и стулья, расставляя их в скудной тени тюльпанного дерева, ветви которого после налета саранчи уже покрылись нежными листочками.

Мистер Родс и его спутники устроились поудобнее, Джордан уже разливал шампанское в хрустальные бокалы, а Робин Сент-Джон внезапно исчезла с веранды.

Ральф передал Джонатана жене.

– Она что-то задумала! – сказал он и бросился к дому.

Перепрыгнув через низкую ограду веранды, Ральф ворвался в гостиную как раз в тот момент, когда Робин брала дробовик с подставки на камине.

– Тетушка, что вы делаете?

– Меняю патроны с мелкой дроби на крупную!

– Милая тетушка, не стоит! – запротестовал Ральф, подбираясь поближе.

– Не стоит стрелять крупной дробью? – Робин настороженно отходила подальше от племянника, держа богато изукрашенный дробовик на уровне груди.

– Тетушка, вы же не станете его убивать!

– Почему?

– Только представьте себе, какой разразится скандал!

– Мне к скандалам не привыкать.

– Тогда подумайте о беспорядке – будут лужи крови!

– Я его на лужайке застрелю, – заявила Робин.

Ральф понял, что она не шутит, и отчаянно пытался найти выход из положения. Наконец его осенило.

– Номер шесть! – закричал он.

Робин застыла, уставившись на племянника.

– Шестая заповедь: «Не убий».

– Господь не имел в виду Сесила Родса, – возразила Робин, но в ее глазах мелькнула неуверенность.

– Если бы Всевышний позволил отстреливать отдельных индивидов, Он бы наверняка добавил примечание! – настойчиво убеждал Ральф.

Робин со вздохом повернулась к кожаному мешочку с патронами.

– А теперь вы что собираетесь делать? – подозрительно спросил Ральф.

– Поменяю патроны на мелкую дробь, – пробормотала Робин. – О телесных ранах Господь ничего не говорил.

Ральф схватился за дробовик и после слабого сопротивления Робин вырвал его из ее рук.

– Но, Ральф, он такой нахал! Жаль, что мне нельзя выругаться.

– Ничего, Господь простит, – ободрил ее Ральф.

– Чтоб ему провалиться к чертям собачьим! – выпалила Робин.

– Ну как, полегчало?

– Не очень.

– Хлебните-ка. – Он вынул из заднего кармана серебряную фляжку и протянул ей.

Сделав глоток, Робин заморгала – слезы злости жгли глаза.

– Теперь лучше?

– Немного, – призналась она. – Ральф, что же мне делать?

– Вести себя холодно и с достоинством.

– Ладно.

Гордо подняв голову, Робин вышла на веранду.

В тени тюльпанных деревьев Джордан в белоснежном фартуке и поварском колпаке подавал всем желающим шампанское и закуски. Веранда, до прибытия кареты заполненная гостями, опустела – оживленная толпа собралась вокруг мистера Родса.

– Начнем жарить сосиски! Пусть девочки приступают, – велела Робин Джубе.

– Номуса, да ведь свадьбы-то еще не было! – возразила Джуба. – Венчание назначено на пять часов…

– Не важно! Спорим, что наши сосиски лучше пирожков Джордана и гости вернутся!

– А я бы поспорил на то, что шампанское мистера Родса перевесит сосиски, – сказал Ральф. – Как у вас с напитками, тетушка?

– Ни капли шампанского, – признала Робин. – Есть только пиво и бренди.

Недолго думая, Ральф поймал взгляд одного из гостей помоложе – управляющего лавкой в Булавайо. Тот торопливо взбежал по ступенькам и, внимательно выслушав указания хозяина, вскочил в седло.

– Куда ты его отправил? – подозрительно спросила Робин.

– Сегодня прибыл мой обоз, и повозки еще не успели разгрузить. Через несколько часов нам привезут полный фургон шампанского.

– Ральф! За такое мне с тобой вовек не расплатиться!

Прежде чем убежать на кухню, Робин пристально посмотрела на племянника, встала на цыпочки и впервые в жизни легонько чмокнула его в губы.

Фургон Ральфа показался на перевале в самый драматический момент: Джордан открывал последнюю бутылку шампанского. За его спиной громоздилась беспорядочная куча пустых зеленых бутылок, и гости начали потихоньку перетекать к жаровням, на которых исходили ароматным паром говяжьи сосиски со специями – знаменитый кулинарный шедевр Робин.

Исази остановил фургон перед верандой и, словно фокусник, отдернул парусину. Толпа хлынула к повозке, оставив мистера Родса сидеть в одиночестве возле пышной кареты.

Через несколько минут Джордан бочком подошел к брату:

– Ральф, мистер Родс хотел бы купить у тебя несколько ящиков лучшего шампанского.

– Я в розницу не торгую. Передай мистеру Родсу, что продается только фургон целиком, – дружелюбно улыбнулся Ральф. – По двадцать фунтов за бутылку.