Текст книги "Розеттский ключ"

– И кто же он такой? – бодро спросил я, с облегчением понимая, что кузнец поддался на уговоры.

– Один книгочей, знающий как облупленных всех охотников за сокровищами, которые приходили сюда раньше… Кстати, возможно, рыцари-крестоносцы уже успешно опередили вас в этих поисках.

ГЛАВА 7

Я ожидал, что Хаим Фархи в какой-то мере будет обладать основательностью Аристотеля и внушительным достоинством Еноха, моего египетского наставника и толкователя древних книг, убитого приспешниками Силано. Но при встрече с ним мне с трудом удалось скрыть изумление. И не только потому, что появившийся в доме малорослый худощавый еврей средних лет со скрученными в спираль пейсами и в мрачном темном облачении вовсе не обладал солидностью Еноха. Дело в том, что мне еще не приходилось видеть столь изувеченного человека. Вместо носа на его лице осталась пара дырок, напоминающих поросячий пятачок. Правое ухо также отсутствовало. А пустую глазницу правого глаза стягивал уродливый шрам.

– О господи, что с ним случилось? – прошептал я Иерихону, пока Мириам принимала у двери его плащ.

– Он навлек на себя гнев Мясника-Джеззара, – тихо ответил кузнец. – Только не вздумайте жалеть его. Он воспринимает эти увечья как почетный орден. В итоге Джеззар облек его своим доверием, и он стал одним из самых влиятельных банкиров в Палестине. Даже после пыток Фархи сохранил преданность этому истязателю.

– Неужели люди доверяют ему свои сбережения и обращаются за ссудами?

– Ну, ущерб-то нанесли его физиономии, а не мозгам.

– Равви Фархи славится как самый выдающийся историк в нашей провинции, – немного громче обычного произнесла Мириам, когда они направились к нам, оба догадываясь о содержании нашего перешептывания. – Он также знаток древних мистических учений иудаизма. Его мудрый совет будет полезен любому человеку, надеющемуся проникнуть в тайны прошлого.

– О, я весьма признателен вам за то, что согласились нам помочь, – дипломатично сказал я, изо всех сил стараясь скрыть потрясение от такого знакомства.

– А я признателен вам за выдержку при виде злосчастия, выпавшего на мою долю, – ответил Фархи невозмутимым тоном. – Поверьте, я прекрасно понимаю, какое впечатление произвожу на окружающих. Мое безобразие отражается во взгляде любого испуганного ребенка. Но уединение увечного уродца дает мне время для погружения в легенды нашего славного города. Иерихон сообщил мне, что вы ищете утраченные реликвии стратегического значения, верно?

– Допустим.

– Допустим? Бросьте, разве вы не понимаете, что если мы хотим добиться успеха, то должны доверять друг другу?

Жизнь отучила меня от излишней доверчивости, но я не стал делиться своим опытом, а просто промолчал.

– И что эти тайные реликвии могут иметь некоторую связь с ковчегом Завета, – продолжил Фархи. – Разве это тоже относится лишь к области допущений?

– Нет, это верно.

Очевидно, он уже знал все, что я рассказал в доме Иерихона.

– Мне понятны как ваши побуждения, так и то, почему вы забрались в такие дальние края. Тем не менее моя печальная обязанность предупредить вас о том, что, возможно, вы опоздали на семь столетий. В поисках желаемого вами могущества в Иерусалим приходило множество людей.

– И вы готовы сообщить мне, что при всех стараниях они ничего не нашли.

– Напротив, я как раз собирался сказать, что, возможно, они нашли именно то, что ищете вы. Или, если их поиски и не увенчались успехом, вероятно, что и вы не преуспеете в таковых. Они проводили тут долгие годы. А Иерихон сообщил мне, что у вас в запасе в лучшем случае дни.

Что же известно этому изувеченному книгочею?

– А что именно они могли найти?

– Как ни странно, ученые все еще ведут дискуссии по данному поводу. Уехав из Иерусалима, группа христианских рыцарей приобрела непостижимое могущество, однако оно оказалось бессильным перед предательством. Так нашли они что-то? Или нет?

– Сказки, – с усмешкой бросил Иерихон.

– Но на них основана история, братец, – тихо заметила Мириам.

– Эти истории о тайных сокровищах в подземельях – просто легенды, – возразил Иерихон.

– В каждой легенде есть отголосок правды, – парировала сестра.

Я посматривал на эту троицу. Похоже, в последнее время они частенько спорили на эту тему.

– Какие легенды?

– О наших предках, рыцарях-храмовниках, – объяснила Мириам. – Их полное название – Бедные Христовы рыцари-защитники храма Соломона. Не все эти воинствующие монахи оставались холостяками, и, согласно преданиям, наш род происходит именно от них. Они искали то же самое, что ищете вы, и некоторые полагают, что нашли.

– И что же они нашли?

– Это любопытная история, – сказал Фархи. – Насколько я понял, господин Гейдж, вы ведь жили в Париже? Вы, случаем, не бывали в графстве Шампань, эта историческая область находится юго-восточнее Парижа, но севернее Труа?

– Мне довелось проезжать по этим краям и наслаждаться их красотами и дарами земли.

– Более тринадцати веков тому назад там произошло одно из самых великих сражений за всю историю Европы. На закате империи римляне нанесли поражение Аттиле, великому гунну.

– Битва на Каталаунских полях, – сказал я, мысленно поблагодарив Франклина за то, что пару раз он упоминал об этом древнем побоище: старина Бен был кладезем уникальных сведений и читал исторические фолианты толщиной в руку, написанные англичанином Гиббоном.[9]9
  Гиббон Эдуард (1737–1794) – английский историк. Основной труд – «История упадка и разрушения Римской империи».


[Закрыть]

– В этой битве Аттила завладел таинственным древним мечом, обладающим магической силой, его происхождение теряется в глубине тысячелетий. Легенды о магии и рассуждения о том, что в нашем мире существуют силы, превосходящие простую силу мышц и стали, передаются из поколения в поколения франками, осевшими тогда в районе Шампани. И некоторые из франкских умников полагали, что в нашем мире есть некие незримые сущности, недоступные обычному пониманию или восприятию. Знаменитый святой и ученый-мистик Бернар Клервоский также ознакомился с их воззрениями.

Это имя тоже показалось мне знакомым. Французский ученый Жомар упоминал его в Египте, когда мы впервые спустились в Великую пирамиду.

– Минутку, я слышал о нем. Он толковал что-то о божественных измерениях, о высоте и ширине. О том, что священным сооружениям можно придать божественную соразмерность.

– Верно. Этот святой говорил: «Что есть Бог? Он есть длина, ширина, высота и глубина». А могущественный рыцарь Андре де Монбар, дядюшка святого Бернара, разделял идею того, что древние мудрецы могли спрятать тайны могущества на Востоке. А тайник, вероятно, устроили под храмом Соломона, от него-то и получила название Храмовая гора, и она находится поблизости от того дома, где мы с вами беседуем.

– Франкмасоны верят в это по сей день, – заметил я, вспомнив моего покойного друга, журналиста Антуана Тальма, и его восторженные рассуждения.

– В девятнадцатом году одиннадцатого века, – продолжил Фархи, – дядя Бернара, Монбар, в компании девяти рыцарей отправился в уже захваченную крестоносцами Святую землю с некой особой миссией. Прибыв в Иерусалим, эти девять рыцарей решили организовать новый орден воинствующих монахов, защитников храма, то бишь храмовников или, на французский манер, – тамплиеров. Однако их исходные цели казались загадочно-непонятными. Они намеревались вроде бы защищать христианских паломников, но эти выходцы из Шампани поначалу вовсе не стремились привлекать в свои ряды сторонников, и их мало заботила безопасность на дороге из Яффы. Вместо этого они, добившись от правителя Иерусалима, царя Балдуина Второго особого разрешения, разместили резиденцию своего ордена в мечети Аль-Акса, на южной стороне Храмовой горы.

– Неужели тем девяти пришельцам удалось обосноваться на Храмовой горе?

Фархи кивнул, не сводя с меня здорового глаза.

– Любопытно, не правда ли?

– А что связывало первых тамплиеров с Моисеем и ковчегом? – спросил я.

– Здесь мы переходим в область предположений, – сказал Фархи. – Ходят слухи, что они прокопали подземные ходы под основание исходного храма Соломона и нашли… нечто. Завершив здесь свои дела, они вернулись в Европу, получили особый статус от Папы и стали в итоге первыми на этом континенте банкирами и самым могущественным военным орденом. Желающих вступить в их ряды было хоть отбавляй.

Их богатство достигло несусветных размеров, и даже короли уже побаивались могущества ордена тамплиеров. А потом, в одну-единственную ужасную ночь – в пятницу тринадцатого октября тысяча триста девятого года – французский король приказал провести изрядную чистку и арестовать магистров упомянутого ордена. Сотни его монахов подверглись пыткам и сожжению на кострах. А с ними погибла и тайна того, что они нашли в Иерусалиме. С тех пор начали слагать легенды: как мог непритязательный рыцарский орден так быстро достичь невообразимого богатства и могущества?

– Вы полагаете, что они нашли ковчег?

– Никто никогда не видел его следов.

– Вскоре после этого, – добавила Мириам, – начали слагаться баллады о рыцарях и поисках Святого Грааля.

– Чаши для причащения с Тайной вечери? – уточнил я.

– По одной из версий, – согласился Фархи. – Но в исторических источниках можно найти самые разнообразные сведения о Граале, его описывают как котелок, блюдо, камень, меч, копье, рыбу, плиту… и даже как тайную книгу.

Он пристально следил за моей реакцией.

– Книгу Тота!

– До сих пор я не слышал, чтобы ее так называли. И тем не менее вы рассказали Иерихону и Мириам захватывающую историю. Ведь бог Тот был предшественником греческого бога Гермеса. Вам известно об этом?

– Да, я узнал об их связи в Египте.

– В легенде о Парцифале, законченной в начале тринадцатого века, герой ищет совета у мудрого отшельника Треврицента.[10]10
  Имеется в виду знаменитый монументальный роман «Парцифаль» Вольфрама фон Эшенбаха (ок. 1170–1220), крупнейшего поэта немецкого Средневековья; сюжет его заимствован из одноименного рыцарского романа Кретьена де Труа так называемого «артуровского цикла».


[Закрыть] Вам знакомо такое имя?

Я отрицательно покачал головой.

– Некоторые ученые полагают, что оно происходит от французского «трижды знающий».

Это пояснение взволновало меня.

– Трижды знающий! Ведь в греческой мифологии Гермеса называли Трисмегистом, и этот трижды знающий, открыватель всех искусств и ремесел отождествлялся с древним египетским богом Тотом!

– Да. Трижды величайший, легендарный Творец мира и открыватель всех наук. Он был первым великим автором, у нас, иудеев, его называют Енохом.

– Енохом называли и моего наставника в Египте.

– Неудивительно. Итак, после ареста тамплиеров обвинили в ереси. Им ставили в вину проведение непотребных обрядов, однополое сексуальное общение и поклонение таинственному Бапхомету.[11]11
  Бапхомет – идол, почитавшийся членами духовно-рыцарского ордена тамплиеров; по преданию, последние тамплиеры успели спрятать Бапхомет, о котором позже строилось множество догадок. Его представляли в виде двуликой или трехликой скульптуры, рогатой головы, фаллоса, бородатого старца и др.


[Закрыть] Слышали о нем?

– Нет.

– Он изображался демоном или дьяволом с козлиной бородкой. Однако в его имени есть нечто интересное. Если оно происходит из Иерусалима, то, возможно, имеется в виду искаженное арабское слово «абуфихамат», которое произносится как «буфихимат». А это означает «отец мудрости». И кто же это мог быть для людей, называвшихся рыцарями Храма?

Я слегка задумался.

– Царь Соломон.

– Точно! Связи расширяются. В древности, живя под гнетом иноземцев, евреи вели порой тайные записи, заменяя буквы цифрами. В такой Атбашской тайнописи каждая буква еврейского алфавита на самом деле обозначала другую букву. Первую букву исходного алфавита заменяли последней, вторую – предпоследней и так далее. Если записать слово Бапхомет на еврейском языке и перевести его с помощью Атбашского шифра, то получится «софия», что по-гречески означает «мудрость».

– Бапхомет. Соломон. София. Значит, эти рыцари поклонялись не демону, а мудрости?

– Такова моя версия, – скромно произнес Фархи.

– Тогда почему же их преследовали?

– Потому что король Франции боялся их и хотел заполучить их богатства. А разве не лучший способ опорочить могущественных врагов – обвинение их в богохульстве?

– А возможно, эти рыцари поклонялись чему-то более реальному, – предположила Мириам. – Разве вы не говорили нам, Итан, что английское слово thought, что означает «мысль» или «мышление», будто бы происходит от того самого Тота?

– Говорил.

– И тогда связи простираются еще дальше. Бапхомет является отцом Мудрости, то есть Соломоном, то есть Софией… но не мог ли он также иметь связь с мышлением, Тотом, вашим исходным богом всех научных знаний?

Я потрясенно молчал. Неужели рыцари-тамплиеры, предполагаемые предшественники наших братских масонских лож, знали об этом древнем египетском божестве? И даже поклонялись ему? Связала ли вся эта запутанная история одной нитью масонов с тамплиерами, а тамплиеров соответственно с греками, римлянами, иудеями и в итоге с Древним Египтом? Возможно ли, что параллельно общеизвестной истории существует и некая тайная история, объединяющая все мировые эпохи?

– А как, собственно, Соломон обрел мудрость? – задумчиво произнес Иерихон. – Если такая книга действительно существовала, то, должно быть, этот царь имел ее в своем распоряжении…

– Ходили смутные слухи, что Соломон обладал способностью вызывать демонов, – сказала Мириам. – И в общем эти истории переплетаются – праведники ищут только знаний, но сами знания могут развратить, указав путь к богатству и пороку. Заключается ли благо или вред в самом знании? Помните историю Эдемского сада с древом познания добра и зла? Похоже, начало этих легенд и дискуссий теряется в глубине времен.

Меня ошеломили означенные перспективы.

– Так вы полагаете, что рыцари-тамплиеры уже нашли эту книгу?

– Если и нашли, то вполне могли потерять ее во время последующих гонений, – сказал Фархи. – Возможно, от вашего разлюбезного Грааля осталась лишь кучка пепла или его передали на хранение в другие руки. Однако могущества тамплиеров никто не унаследовал. Ни один из рыцарских орденов не мог сравниться с ними, и с тех пор ни одно из братств не достигало уже особой популярности в Европе. А когда Жака де Моле, последнего великого магистра, приговорили к сожжению на костре за отказ выдать секреты ордена, он наложил ужасное проклятие и предрек, что король Франции и Папа последуют за ним в могилу в течение года. Для обоих пророчество сбылось. Вот и гадайте, нашли ли они ту книгу. Была ли она потом утрачена. Или ее…

– Перепрятали, – предположила Мириам.

– В Храмовой горе! – воскликнул я.

– Допустим так, но в столь глубоких тайниках ее будет трудно отыскать вновь. Более того, когда Саладдин отвоевал Иерусалим у крестоносцев, они, видимо, уже не могли проникнуть в тайные подземелья. Даже сейчас мусульманская стража ревностно охраняет священные места. Безусловно, мусульмане слышали о таких историях. И тем не менее они не дают разрешения ни на какие исследования. Открытие подобных тайн может потрясти все религии до основания, а ислам полагает черную магию порождением шайтана.

– Вы подразумеваете, что туда невозможно проникнуть?

Если мы попытаемся и нас обнаружат, мы будем казнены. Это священная земля. В прошлые времена раскопки приводили к мятежам. А наше проникновение могут расценить как угодно, к примеру, как очередную попытку выкопать мощи святого Петра.

– Тогда о чем мы говорим?

Мои собеседники обменялись понимающими взглядами.

– Ну… значит, нас не должны обнаружить.

– Вот именно, – сказал Иерихон. – Фархи предложил один возможный путь.

– А почему же он сам не воспользовался этим путем?

– Потому что он мокрый, грязный, узкий и, вероятно, неверный, – охотно пояснил Фархи. – Мы ведь опирались всего лишь на маловразумительные исторические легенды, но вот прибыли вы и заявили, что некая необычайно ценная реликвия могла быть доставлена сюда из Древнего Египта. Готов ли я поверить в это? Не готов. Вы можете оказаться талантливым выдумщиком или легковерным глупцом. Но могу ли я быть излишне недоверчивым, сознавая, что ее существование может придать моему народу могущественные силы? Разумеется, не могу.

– Так вы сможете сопроводить нас?

– Да, в меру возможностей изувеченного счетовода.

– Ради доли найденных сокровищ, я полагаю.

– Ради истины и знаний, достойных Тота.

– Но их, как заметила Мириам, можно использовать как во благо, так и во зло.

– То же самое, друг мой, можно сказать и по поводу денег.

Почему-то всякий раз, как малознакомые люди проявляют альтруизм и называют меня другом, я начинаю раздумывать, в какой из моих карманов они хотят запустить руку. Но разве я нашел здесь хоть что-то за месяцы самостоятельных поисков? Может быть, мы с ним сможем быть полезными друг другу.

– Откуда же мы начнем?

– Между храмом Омара и мечетью Аль-Акса находится фонтан Аль-Кас, – решительно сказал Фархи. – Вода в него поступает от древних водохранилищ, расположенных под Храмовой горой. Эти соединенные туннелями водохранилища сообщаются друг с другом. Некоторые летописцы полагают, что они являются частью системы подземных каналов, которые тянутся до самой скалы Куббат ас-Сахра, на которой Авраам приносил жертву Богу, – до краеугольного камня мироздания. Более того, эти водохранилища должны также подпитываться подземными источниками, а не только дождевой водой. В связи с этим десять лет назад Джаззар поручил мне найти древние записи о подземных ходах под Храмовой горой. Я сообщил ему, что ничего не нашел.

– Вы солгали?

– Признание в неудаче обошлось дороговато. В наказание меня изуродовали. Но главное, что я действительно нашел старые отрывочные записи, описывающие тайный путь к такому великому могуществу, какого нельзя было позволить достичь человеку, подобному Джеззару. А мы можем проникнуть в подземелье через источник Гион, что питает Силоамский пруд за городскими стенами. И тогда мусульмане не увидят нас.

– Сеть этих водохранилищ, – добавила Мириам, – может спускаться на ту глубину, где евреи хранили в тайниках ковчег, книгу и остальные сокровища.

– Только если их не обнаружили первыми рыцари-тамплиеры, – заметил Фархи. – И они также могли их перепрятать… после сожжения Жака де Моле. Есть и еще одна сложность, которая удерживала меня от проведения исследований.

– Эти туннели заполнены водой?

У меня сохранились страшные воспоминания о моем спасении из Великой пирамиды.

– Возможно. Но это еще не самое страшное. В одном из обнаруженных мной документов упоминались запечатанные двери. То есть то, что когда-то было открытым, теперь может оказаться закрытым.

– Решительные люди преодолеют любые запертые двери, достаточно применить силу мускулов или мощь пороха, – с воодушевлением заметил Иерихон.

– Никакого пороха! – воскликнул Фархи. – Вы что, хотите вызвать панику в городе?

– Тогда обойдемся мускулами.

– А что, если мусульмане услышат, как мы там копаемся? – спросил я.

– Такой вариант, – заметил банкир, – был бы крайне прискорбен.

Моя винтовка наконец была готова. Для точного определения центра наводки Иерихон аккуратно приклеил на линзу нашего своеобразного оптического прицела два волоска Мириам, и когда я опробовал это новое ружье за городом, то обнаружил, что уверенно попадаю в тарелку с двухсот ярдов. Мушкеты, для сравнения, легко мазали и после пятидесяти. Но когда я залез на крышу нашего дома, намереваясь последить за передвижениями французских бандитов, то никого из них не обнаружил, хотя до боли в глазах вглядывался в ближайшие улицы. Неужели они убрались из города? Мне это представлялось сомнительным, скорее уж сюда прибыл Алессандро Силано, чтобы тайно руководить ими, и тогда я смогу захватить его и разузнать об Астизе.

Но казалось, этой банды вовсе не существовало.

Из отполированной меди Мириам сделала две копии серафимов и закрепила их на обеих сторонах деревянной ружейной ложи и на пороховницах, где я хранил заодно смазочное масло. Попадая в ствол вместе с патроном, оно очищало его от остатков пороха перед каждым выстрелом. Серафимы простерли друг к другу крылья так же, как на ковчеге. Девушка также вырезала мне рукоятку для нового томагавка. Я был так доволен, что дал сомневающемуся Иерихону советы о том, как выигрывать в «фараоне», если ему доведется сыграть в карты, а в подарок Мириам купил золотой испанский крестик.

После нашего вечернего приключения меня совершенно не удивило, что Мириам упорно намеревалась сопровождать нас, несмотря на склонность иерусалимских женщин к уединению.

– Ей известно много древних легенд, от которых меня клонит в сон, – признал Иерихон. – А порой она понимает непостижимые для меня премудрости или те, что я не считаю нужным постигать. К тому же мне не хочется оставлять ее одну дома, пока по городу шныряют французские мерзавцы.

– На том и порешим, – заключил я.

– Кроме всего прочего, – заметила она, – вам обоим не хватает женской интуиции.

– Главное, чтобы мы двигались тихо как мыши, – добавил Иерихон. – Мириам сказала, что вы овладели навыками краснокожих индейцев.

По правде говоря, почерпнутый мною у индейцев опыт состоял главным образом в том, чтобы избегать всяческих встреч с этими дикарями и откупаться от них подарками при неизбежности такой встречи. О редких стычках с ними у меня сохранились ужасающие воспоминания. Перед Мириам я, конечно, прихвастнул (в силу дурной привычки) моими фронтирскими подвигами, однако сейчас было поздно признаваться в этом.

Мы уже подготовились к выходу, и к нам присоединился одетый во все черное Фархи.

– Мое участие, возможно, будет даже важнее, чем я полагал, – заметил он. – Со времени нашего последнего разговора я изучил знакомые тамплиерам иудейские тайны, включая нумерологию еврейской каббалы и книгу Зоар.

– Еще одна книга? И о чем же в ней толкуется?

– Некоторые из нас полагают, что Тору, или, по-вашему, Библию, можно прочесть на двух уровнях. На одном мы видим всем известные истории. А второй могут прочесть только посвященные, он представляет другую тайную священную историю, написанную между строк или зашифрованную с помощью числового кода. Такого рода толкования и содержатся в Зоаре.

– Неужели Библия закодирована?

– Каждой букве еврейского алфавита соответствует определенное число, и помимо того существует еще десять цифр, представляющие священные сефироты. В них и скрыта тайна шифра.

– Что же это такое?

– Сефироты, или сферы, определяют шесть направлений бытия: четыре главных – восток, запад, север и юг, добавочные – верх и низ, а также вещественные сущности Вселенной – огонь, воду, эфир и Бога. Эти десять сефирот и двадцать две буквы описывают тридцать два «пути премудрости», которые, в свою очередь, открывают семьдесят два священных имени Бога. Кстати, может быть, Книга Тота тоже закодирована? Тогда еще надо будет искать к ней ключ. Ладно, попробуем разобраться.

Ну вот, опять та же сумасшедшая тарабарщина, с которой я постоянно сталкиваюсь с тех пор, как выиграл в Париже проклятый египетский медальон. Сумасшествие, очевидно, заразно. Такое множество людей готово поверить в легенды, нумерологию и математические чудеса, что я тоже начал в них верить, хотя редко понимал заумные разговоры книжников. Но если уж изувеченный банкир вроде Фархи готов лазать по подземельям ради еврейской нумерологии, то такое занятие уж всяко достойно моего времяпрепровождения.

– Да уж, желательно. Ну что, пора в путь. – Я повернулся к Иерихону. – А зачем вы решили тащить с собой мешок раствора?

– Чтобы заделать стены, которые мы продырявим. Никто не узнает о краже, если скрыть все следы воровства.

Мне понравился ход его мыслей.

С наступлением темноты мы украдкой вышли из Навозных ворот. Уже начался март, а вместе с ним и вторжение Наполеона. До нас дошли известия о том, что пятнадцатого февраля колонна французских войск вышла из расположенного у границы Палестины Эль-Ариша, одержала легкую победу в крепости Газа и двинулась на Яффу. Время поджимало. Мы спустились по каменистому склону к Силоамскому пруду, входящему в водопроводную систему со времен царя Давида, и я оживленно начал раздавать советы, где надо пригнуться, а где лучше поторопиться, стараясь показать, что делюсь опытом алгонкинских индейцев. Честно говоря, моей стихией был скорее игорный салон, чем дикая природа, но мне удалось произвести впечатление на Мириам.

Недавно народилась новая луна, ее узкий серп еле-еле освещал темный склон холма, а ночи ранней весной еще дышали прохладой. Пока мы перелезали через древние развалины, пас облаяли собаки, сторожившие навесы и укрытия редких чабанов и пастухов. За нашими спинами темнели на фоне неба городские стены, окружающие южную часть Храмовой горы. Я различил в вышине очертания Аль-Аксы и стены и арки пристроек тамплиеров.

Посматривают ли сюда, вниз, мусульманские стражники? Пока мы крались вдоль стен, у меня возникло тревожное чувство, что за нами следят.

– Тут кто-то есть, – прошептал я Иерихону.

– Где?

– Не знаю. Я их чувствую, но не вижу.

Он оглянулся кругом.

– Да нет тут никого. По-моему, вам удалось спугнуть тех французов.

Покрепче сжав винтовку, я взялся за томагавк.

– Вы трое идите вперед. А я проверю, нет ли за нами слежки.

Но ночная тьма выглядела такой же пустой, как черный ящик фокусника. Наконец, сознавая, что меня ждут, я вернулся к Силоамскому пруду, прямоугольному чернильно-черному провалу на дне долины. Истертые каменные ступени вели к платформе, с которой женщины раньше набирали в кувшины воду. Встревоженно зачирикали гнездящиеся в выщербленных каменных стенах воробьи. Едва различимые в темноте лица подсказали мне, где остановились остальные.

Оказалось, что наша группа заметно увеличилась.

– Сир Сидней прислал подмогу, – пояснил Иерихон.

– Англичан?

И тут я понял, к чему вели мои дурные предчувствия.

– Нам же не помешают лишние руки в подземелье.

– Лейтенант Генри Тентуистл с британского корабля «Дейнджерс», к вашим услугам, мистер Гейдж, – нагнувшись ко мне, прошептал в темноте их командир. – Вероятно, припоминаете, как успешно обдули меня в «брелан».

Я мысленно чертыхнулся.

– Мне повезло, что вы проявили такое мужество, лейтенант.

– А вот и энсин Поттс, его вы обыграли в «фараон». Забрали жалованье за полгода.

– Ну, вряд ли так много. – Я пожал Поттсу руку. – Но я отчаянно нуждался в средствах, чтобы достойно выполнить задание короны здесь, в Иерусалиме.

– А тех двух парней вы также узнаете, я полагаю.

Даже в полночном мраке у Силоамского пруда я узнал эти большие, как рояльные клавиши, зубы и враждебный оскал широкой улыбки.

– Ты задолжал мне поединок, – процедил их обладатель.

– И наши денежки, кроме того.

Да, разумеется. К нам присоединились Большой Нед и Малыш Том.