Книга: Двойной язык - Уильям Голдинг

История для меня была легковесной и пустой. Рассказ, будто бы лишенный течения времени, переданный в форме сплошного потока воспоминаний, погружает в сумбурную пустоту чужого сознания. Вынести оттуда нечего.

Эта книга совсем не исторический роман, Голдингу не нужна была правдивость изображения, скорее ему интересно было тонко вводить современность в античный мир. Роман о языке, который способен изменять ход вещей, рушить и созидать. Язык - величайший инструмент, созданный человеком, и в руках избранных приобретает огромную силу.

Бог говорит темным раздвоенным языком, полученным им от огромного змея, которого он убил в Дельфах

то совсем другое:

Я уже сказала, сила потаенная и нечестная знает, как прятаться, как требовать, как маскироваться, уклоняться, говорить языком раздвоенным и темным, точно змеиный, или вообще не говорить

Возможно, в этом и заключается тот самый «Двойной язык», обозначенный в названии. В любом случае, мне не хватило мозгов, чтобы всё это понять, и я не могу никому посоветовать такое «увлекательное» чтение.

Возможно, я ошибаюсь.

Я могу отклониться в одну сторону и сказать, что это фальшивка, подделка. Могу - в другую, и сказать, что философия этой книги слишком глубока.

И все же мне кажется, что это сфинкс без загадки. Или вопрос, подразумевающий ответ, вроде подобного: "где состоялась Гаагская конференция?"

Я даже ознакомилась с рецензиями, надеясь найти в них подсказки, намеки на что-то, что я в романе упустила. Но нет. Ничего.

Возможно, сказывается то, что сам автор его не закончил. Кто знает.

Случалось ли вам угадывать, что будет завтра? Или вдруг получать это знание из снов, из случайных знаков, буквально из воздуха? Предчувствовать какое-то событие так явственно, что когда оно случается, хочется сказать: "я знала". Я не древнегреческая пифия Ариека, но мне случалось.

Однажды мне всю ночь снилась моя преподавательница, она повторяла одни и те же фразы. Утром она позвонила и повторила их уже по телефону. Позже она рассказала, что хотела позвонить ещё вечером, но было поздно и она постеснялась меня побеспокоить. Этот разговор был для меня полной неожиданностью, ничто, как говориться, не предвещало, так что на выкрутасы подсознания списать нельзя.

Этот пример не единственный. Иногда меня придавливает к Земле надвигающееся несчастье. Это абсолютно иррациональное чувство от которого никуда не спрячешся. Иногда я чувствую приближение чего-то хорошего, яркого. Просто делаю вдох и понимаю, что всё будет хорошо. И я никогда не забуду, как впервые узнала о своей беременности ещё до появления специфических признаков. Мы с мужем были в гостях у родственников, в комнате нас было четверо, но в какой-то момент беседы пришло явственное ощущение присутствия ещё одной жизни. Разговор шёл своим чередом, а я сидела и улыбалась, как будто вдруг узнала удивительную тайну.

Предчувствия - это зыбкая материя. Порой они всё-таки обманывают. Нельзя сказать, что тема считывания или расшифровки посланий сверху препарируется в романе. Она раскрывается мягко и поэтично, без семиотических изысков. Также мягко раскрыты темы посредника между божеством и человеком, рабства в широком смысле, и многие другие. А в финале нам придётся определить для себя, что лучше: запертая дверь, надёжно скрывающая древнюю тайну, или дверь открытая, за которой лишь глухая каменная стена.

Мир древних, -- это религиозный, очень живой и объёмный мир. В то же время -- это и взросление, и поиски, до Рождества Христова; будто бы всё подготавливалось именно к этому событию, как, например, природа готовится к весне. Когда читала про Элевсинские и Самофракийские мистерии: ощущение, что дети играют, учатся воспринимать доступное взрослым через те действия, которые детскому разуму ближе/понятнее. Если угодно в этом уже было отражение Бога. Движение вверх. А здесь, в этой книге: кажется, что и поиски тоже имеют место быть, особенно ближе к финалу. Но всё же, основа -- пустота. Такая пустота, понять которую может только человек современный. И это не комплимент.

В центре действия пара: жрец и его Пифия. Ионид и Ариека. И, чёрт побери, как мне понравилась эта парочка. Они не связаны любовью, они, что называется, коллеги по работе. Может быть, даже что-то братское в их отношениях, особенно ближе к концу: "Он для меня больше мужа, эта ртуть, этот зыбучий песок, ученый шут богов! Я верю в него, лжеца, гадателя, обманывающего себя дурака, восьмого мудреца." Ионид буквально самый классический служитель культа. И вот жесточайшая ирония: он, тот, кто находится в центре самого святого места во всей Греции, не верит в своих богов. Вообще ни во что не верит. Он работает. Знает, как с помощью оракула можно манипулировать, что в какую обёртку завернуть. В каком-то смысле, это синдром тех, кто видит кухню какого-либо процесса. То, что видит/хочет видеть зритель и то, что происходит за кулисами, -- всегда очень разные вещи. А для Ионида это и правда больше похоже на театр. Разочарование: "Мужчины и женщины дерзают здесь задавать вопросы, оскорбительные для оракула. "Каким именем мне наречь моего нерожденного сына?", "Где я найду потерянную брошь?" Ответы столь же никчемны, как и вопросы. Нам нужен древний голос, который люди воспримут как голос бога. Бога Аполлона." И поэтому юная Пифия учится говорить гекзаметром, чтобы возродить Дельфы, "в которые цари посылали посольства, о доступе куда молил Александр". Но для жреца это всё по-прежнему театр.

А вот Ариека-Пифия воспринимает бога, она его знает, и в этом главная её противоположность Иониду. Но те, кто задают свои вопросы оракулу, так ли желают услышать настоящий ответ от (какого угодно) бога? Да и насколько каждый готов услышать по-настоящему? В этом коротком недописанном, на черновиках основанном романе столько всего сразу. Он сам, как двойной язык, -- говорит одновременно о разном и ты можешь увидеть и то, и другое, и третье. Тут и мистика, и реализм, и вопрос, насколько ты сам можешь поверить маленькой Пифии или услышать её. "– Толпа… – Осталась сверхдовольна – смех, дым. Надеюсь только, что они сочли все это божественным, а не потешным. – Там были боги. – Боги? – Он. И он. – Тот, выше по холму? Дионис? – Ты их слышал. – Я слышал тебя. Вот и все, что я слышал. Тем не менее… – Ионид! Что слышала толпа?"

Пифия и её жрец смешны и трагичны. "Не помню точно, чего хотел Крат. А получил он прорицания из внезапно угодливых уст Ионида с упоминанием очень больших денег. <...> Я все больше чувствовала, что мы настоящие злодеи. Ионид поднялся по ступеням, оглядел улицу и вернулся. – Никого. Я распоряжусь о повозке. Меня подмывало попросить его не беспокоиться, я и пешком дойду. Можем прогуляться рука об руку – он со священными регалиями, перекинутыми через руку, я с платком, небрежно спущенным на плечи под ничем не прикрытым лицом, – так кукольники выходят из-за ширмы, когда представление заканчивается, и смешиваются со своими недавними зрителями." А когда во дворце Пифий провалилась крыша, пострадали ценнейшие произведения, хранившиеся в драгоценном книгохранилище, жрец со своей пифией отправляются добывать средства на починку. Всё разваливается, и Дельфы, -- самое святое место во всей Греции, "во всём мире", -- в том числе и, кажется, что здесь отражение совсем других историй. Насчёт этого книгохранилища тоже всё очень интересно: собрание величайших произведений и раб Персей, для которого работа с этими книгами важнее личной свободы. Кроме всего прочего, ирония, совершенно разных оттенков: "– Они отпустили тебя! – Боюсь, что так. – Как ты мог его покинуть! – Право же, первая госпожа, я вел себя совсем так, как пишут в книгах. Преданный раб и все прочее. Но не сработало. Даже когда я попытался следовать за ними, меня ударили в живот древком копья. – Они увели его… – Напоследок я услышал, как он провозгласил, что он – в руках богов. А центурион сказал: "Послушай, господин, твоя святость, это же все-таки не так скверно!"

Время -- так же условно, как и исторический фон: первые главы, где Ариека юная девушка, сменяются эпизодами, где она уже старуха. Но каким же тогда старым должен быть Ионид? И не это в общем-то главное. Жизнь коротка, -- вот то, что остаётся в итоге. "Секрет римской власти, сказал он, в том, что они отнимают у людей их достоинство. И превращают в ничто". <...> "– Что же, Пифия. Что есть, то есть. Не понимаешь, а? Ты с твоей сноровкой страдать. Я не могу. То есть я могу – немножко. Вот как сейчас и до того, как ты вошла. Настоящий, подлинный… стыд. А теперь кончено. Вот в чем разница между нами. – Ты вернулся… – Нет." И не в том дело, что за занавесом оказалась каменная стена, а в том, что было в сердце самой Пифии и чего не было у её жреца.

О чём же хотел поведать нам автор на самом закате своего земного существования? Главной героиней своей книги автор сделал Пифию, загадочную и могущественную прорицательницу, устами которой говорят сами греческие боги. Она, находясь уже в преклонных годах, подводит итого своей жизни. Эта могущественная женщина, обладающая огромными знаниями, пытается осмыслить прожитые годы. И, не смотря на приобретённый опыт и мудрость, мы увидим, что вопросов останется больше, чем ответов...

Что же такое религия? Один из рычагов власти и воздействия на людские умы или поклонение реально существующему высшему разуму? Что такое власть? Для чего мы живём и где смысл бытия? И чем больше мы узнаём, тем ещё больше возникает вопросов. Ведь автор так и не дал ответов на эти вечные вопросы, терзающие человека испокон веков. Мне кажется, что Голдинг попытался ответить в этой книге на вопросы, которые его волновали больше всего. И существовало несколько вариантов написанного, так как однозначных ответов на эти вечные вопросы наверное ни у кого нет.

И всё-таки у меня появился ещё один вопрос, помимо выше перечисленных... А как закончил автор эту книгу, останься бы он жив?

Флэшмоб 2014 23/30

Эта книга понравилась. "Двойной Язык" - звучит достойно и загадочно. Многосмысленно так сказать.

И это слово не зря всплыло в моей голове. Эта книга действительно очень многосмысленная. В ней одна сюжетная линия, но в зависимости от того, как ее воспринимать, можно найти абсолютно разный смысл.

В этом и суть "Двойного языка" - каждый поймет его по-своему. Все слова, что будут сказаны для разных людей будут звучать абсолютно по-разному.

История Дельфийской Пифии, которая постигала науку предсказания очень философская.

С одной стороны история ребенка, с другой история Оракула.

С одной стороны мистика, с другой ее полное отсутствие.

А в конце ты задаешься вопросом, что же это было? Была ли хоть капля иррационального во всем этом?

А вместо ответов ты лишь натыкаешься на кирпичную стену в том месте, где все должно было проясниться.

Эта книга очень тонкая, в ней все на грани, все размыто, как видения Оракула. В нет ясности и четкости. И, наверное, каждый для себя найдет свой смысл.

Я же так и не смогла определиться, понравилась мне эта ккнига или нет. Она заразила меня своей двойственностью.