Текст книги "Шагающая смерть"

Как только плывущий пузырь достиг края кратера, он замедлил ход и снизился, затем, коснувшись грунта, завалился на бок и раскрылся. Одна половина исчезла, как будто ее и не бывало. Вторая оставалась лежать на земле нетронутой – серая копошащаяся масса, открытая морозному воздуху Локи. Такахаши, похоже, испугался, а Аико, прищурившись, с интересом наблюдал, как из полусферы высыпали живые существа.

– А это, – добавил Говард, – по всей видимости, наш первый взгляд на самих ксенофобов.

Определенно это были живые существа, формы органической жизни, а не машины. Каждое по размеру не превышало человеческую руку. Они напоминали сплющенные шарики неправильной формы, улиток без ракушек или морских червей, обитающих в глубинах земных океанов. Существа эти были темно-серого цвета, но их поверхность, как призма, отливала всеми цветами радуги. Так играет на свету черное пятно нефти.

Внутри разбитой сферы было несколько сотен этих созданий. Оказавшись на свободе, они тотчас веером стали расползаться по неровному грунту в разные стороны. Некоторые из них скрылись в тумане, остальные строго по прямой двигались среди камней. Перемещения их тел были пульсирующими, желеобразными. Аико нагнулся, чтобы посмотреть поближе.

– Они связаны.

– Совершенно верно. С такого расстояния страйдер не мог точно передать нам, что имело место на самом деле, но на первый взгляд кажется, что каждый из комочков связан с соседним чем-то вроде тонкого шнура.

– Но являются ли они в таком случае независимыми существами? – поинтересовался Такахаши. – Или это единый организм?

– Наши биологи еще не пришли к однозначному решению. Важно уже само то, что мы их обнаружили.

Говард по линии своей связи дал ИИ, проводившему имитацию, новую команду, и ландшафт изменился. Теперь инопланетных существ вокруг кратера стало гораздо больше. Они резкими, угловатыми движениями, словно соревнуясь друг с другом, пытались достать до серого свинцового неба. Теперь полусферы были разбросаны по всей окрестности. Некоторые были причудливо деформированы, словно таяли под воздействием нанодезинтеграторов, другие казались совершенно свежими. Из ложа кратера продолжали появляться сферы, как пузырьки шампанского. Уорстрайдера на гребне холма уже не было, но вдали, еле различимые, кружили аэрокосмолеты людей, их было не меньше десятка. На вершине гряды раздался взрыв… и в самую гущу кратерной архитектуры вонзился огненный поток. Послышался оглушительный рев.

– Это четыре часа спустя, – прокомментировал Говард, напрягая голос, чтобы быть услышанным в грохоте канонады. – Как только были получены и просмотрены сделанные Камероном записи, мы снарядили туда специальный штурмовой отряд. Сейчас мы присутствуем на имитации, созданной на основании записей, сделанных в зоне одним из «Штормовых ветров».

На гребне гряды появились квадратные формы уорстрайдеров Гегемонии. В ответ на это из кратера выползли аналогичные боевые машины: похожая на дракона «Королевская Кобра», ощетинившийся иглами боевой вариант «Острия пики». Вызов, брошенный человечеством, был принят. Ответом на плазменную молнию, вырвавшую из бока парящей «Медной головы» несколько хлыстообразных щупалец, стала барабанная дробь очереди снарядов с ксенонанодезинтеграторами, выпущенных в сторону гребня. Вскоре дым заволок все поле битвы.

Из тумана появилось три человекообразных фигуры в полном боевом вооружении, в сопровождении четвертой, более крупной формы. Это был «Призрак», LaG-42. Следующий за тремя одноместными страйдерами-разведчиками, вместо орудийных стволов снабженных руками, «Призрак» выполнял роль прикрытия, пуская в клубы дыма очереди ракетных снарядов и лазерные молнии. Тем временем разведчики спускались по склону, следуя в направлении пустых полусфер. До слуха Говарда доносилось шипение выпускаемых из баллонов наноконтрсредств, которыми обрабатывали местность, завывание сервомоторов, когда разведывательные страйдеры наклонялись, чтобы подобрать руками из дюрашита куски полусфер ксенофобов.

– Один из них получил слишком высокую дозу нанодезинтеграторов, – объяснил Говард, – когда уорстрайдеры потащили трофеи на гребень холма. – Контрсредства подвели. Две другие сферы были доставлены в специальную зараженную зону снаружи Мидгарда. С тех пор мы занимаемся тем, что буквально раскладываем их на атомы.

Говард выключил контакт, зона боевых действий пропала из виду, и тройка мужчин опять оказалась в офисе Аико в Асгарде.

– В результате, – продолжал он, – мы имеем молекулярный образец генератора электромагнитного поля ксенофобов. Мы знаем, как они делают этот фокус с перемещением в толще камня. Еще мы близки к пониманию того, как они управляют магнитным полем планеты, чтобы парить над ее поверхностью. Сейчас мы занимаемся программированием наносредств для воссоздания их копий в таком количестве, какое будет нужно.

– С какой целью? – поинтересовался Такахаши. Его студенистые ноги по-прежнему были сложены в позе лотоса, но сейчас он медленно вращался в центре комнаты. Однако его масса и завораживающая взгляд татуировка создавали впечатление, что он сам пребывал в состоянии покоя, а Говард, Аико и стены комнаты вращались вокруг него, как планеты вокруг солнца.

Говард снова сосредоточил взгляд на Аико и перешел на англик.

– Отныне мы можем повторить их трюк, послав полезный груз через толщу скал.

– И что?

– Как вы не понимаете? Мы можем создать глубинные ядерные заряды!

Лицо Такахаши оставалось непроницаемым.

– Глубинные заряды, – повторил Говард. – Бомбы будут проваливаться в грунт и взрываться на заданной глубине!

– Что ж, идея интересная, но я не пойму, каким образом подобное оружие может оказаться полезным, – сказал Такахаши. Он покачал головой, и щеки его желеобразно задрожали. – В любом случае, я сомневаюсь, что это будет осуществимо, я имею в виду в политическом смысле. На Асгарде нет достаточного количества квалифицированных имперских офицеров, кто мог бы наблюдать за рассредоточением такого количества ядерных боеголовок. Возможно, со временем, когда прибудет подкрепление с Земли, мы что-нибудь и придумаем…

Говард отпустил трубку ручной связи и развел руками.

– Адмирал-сан, нам нужна ваша помощь. Помощь Империи. Понимаете, жителям Локи нет никакого дела до политики Гегемонии и Империи. Но нас всех очень волнует то, что каждый раз, когда ксены высовывают из-под земли свои отвратительные рыла, исчезают сторожевые посты, разрушенными остаются шахты и города, умирают люди. Ксенофобы выталкивают нас с планеты, а Империя и пальцем о палец не желает ударить, чтобы оказать нам действительно реальную помощь! Теперь у нас появилось средство бороться с ними, остановить их в зародыше и отвоевать назад свои территории. Мы не можем позволить себе эту бюрократическую волокиту, у нас нет времени ждать, пока будет получен ответ с Земли. – Он сверкнул взглядом с сторону Такахаши, а затем перевел его на Аико. – Ксенофобы так же опасны для Земли, как и для нас. Мы можем остановить их сейчас, здесь, прежде чем они доберутся до окрестностей Земли. Разве это дело ничего не стоит? И нужен сущий пустяк – отбросить бюрократические формальности, а? Или от императора нельзя ничего добиться, кроме обещаний и банальностей?

С трудом переводя дыхание, Говард замолчал. Этой незапланированной речью он перешагнул за дипломатические рамки. Он знал об этом, но с удивлением обнаружил, что это его больше не волнует. Бороться против имперской бюрократии было все равно, что спорить с локианской бурей: много шума, много ярости и неразберихи… и почти никакого результата.

Хотя, возможно, если он наделает слишком много шума…

Молчание Аико слишком затянулось, и Говард уже начал думать, что действительно перегнул палку. Разглагольствуя об эффективности бюрократии, он мог поставить точку на своей карьере. Губернатор Гегемонии мог нанять или уволить любого члена своей команды по первому слову императора, включая и главнокомандующего местными Вооруженными силами.

– Расскажите мне лучше, – наконец произнес Аико, – о глубинных зарядах, которые могут погружаться в толщу камня.

И Говард с энтузиазмом принялся излагать суть идеи.

Глава 20

Награды предназначаются для поднятия боеспособности войск, поэтому и награждать ими нужно сразу же.

Инструктивное письмо Генерал Джордж С.Паттон, мл., середина XX века

В расцвеченном яркими красками куполе Тристана царило радостное оживление, свойственное помпе военных церемоний. Сюда были привезены тонны песка, чтобы прямо перед Холлом Скандия возвести из него по рогановской технологии элегантной формы трибуну для приема парада с оттиском солнечного знака с расходящимися лучами. По обе стороны от нее серебряными крыльями расходились, заключая в свои объятия и сцену, и подиум, открытые трибуны для зрителей, скрывшие казармы, классные комнаты и складские помещения из унылого бетона. На невидимых растяжках под транспластиковым небом висели красочные знамена, представлявшие каждый один из сорока одного куполов Мидгарда и большую часть отдаленных поселений.

В связи особым случаем за день до этого лазеры Асгарда слегка изменили погодные условия Локи, создав на Мидгардском плато область высокого давления и образовав брешь в сплошном облачном покрове. В чистом зеленом небе безмятежно сияла Дагстьерне, оранжевая Дневная Звезда Локи. В ее лучах транспластик купола играл рубиновым пламенем, а парадный плац окрасился теплыми красками солнечного заката.

Плац был свободен, если не считать трех шеренг уорстрайдеров – первого, второго и третьего взводов роты А «Молотов Тора», которые выстроились здесь накануне вечером, пройдя через сооруженный специально для этой цели воздушный шлюз. Покрытые новой бронированной нанопленкой синих и белых цветов, они блестели в лучах солнца как новенькие, только что сошедшие с конвейера машины. Только тот, кто хорошо знал боевые страйдеры и имел наметанный глаз, мог сказать, что еще несколько дней назад эти машины побывали в тяжелом бою, потому что у многих из них не хватало орудий и бронированных щитов, отдельных групп сенсоров.

Дэв стоял внутри сводчатого коридора, украшенного позолотой, выходившего на плац-парад. Церемония должна была начаться через несколько минут. В коридоре толпились мужчины и женщины Пятого локианского полка, парадный строй которых открывал праздничное шествие. Снаружи, на переполненных трибунах, стояли мидгардцы, общественное, политическое или финансовое положение которых позволяло им присутствовать на торжестве. Дэв слышал, что из Асгарда накануне прибыло и высадилось на Бифросте довольно много народа. Их предполагалось разместить на специальных местах для почетных гостей, не видных Дэву с его нынешнего расположения за подиумом для выступающих.

Он просунул палец за воротник. Сегодня он впервые надел серый форменный мундир и, несмотря на то, что форма была создана по его меркам программируемым портным, чувствовал себя в ней чертовски неудобно. Новенький, хрустящий двуцветный мундир только сегодня утром был изготовлен в нанобункере. Он был еще жестким, не обносившимся. Особое беспокойство вызывал у него тугой стоячий воротник. Хотя ради такого торжественного случая можно было вытерпеть и некоторое неудобство. Его погоны и воротник украшала широкая золотая полоса и один цветок вишни, знак отличия шо-и, младшего лейтенанта.

Но самым странным было то, что он еще раз был принят в ряды пятого локианского полка уорстрайдеров. Он сверил время по своим внутренним часам. До начала оставалось восемь минут. Восемь минут, и никаких проблем. Восемь минут он еще сможет продержаться. Грохот музыки снаружи возвестил о начале праздника. Ликующая толпа начала скандировать и выкрикивать приветствия, как будто речь шла о спортивном состязании.

Дэв, криво усмехнувшись, покачал головой. Какая суета! Победы над ксенами были достаточно редкими, поэтому битва на Норвежской гряде – такое теперь она получила название – достойна была именно такого празднования. Правда, ходила молва, что имела место еще одна победа, – крупное научное открытие или создание нового оружия. Детали не были известны никому, хотя ожидалось прибытие больших шишек из Асгарда для проведения церемонии вручения наград.

– Здравствуй, лейтенант.

Захваченный врасплох, он обернулся. Он еще не привык к обращению, сопутствующему новому рангу. Перед ним стояла Катя Алессандро, стройная и очень привлекательная в серой армейской форме Вооруженных сил Гегемонии. Левую половину груди украшали медали и нашивки за участие в различных кампаниях. Он окинул ее оценивающим взглядом. Над радужной коллекцией нашивок и обозначений воинских частей у нее красовалась серебряная звезда, три боевых значка, планка за кровь – нашивка за ранение – и «Юкан но Кишо», имперская медаль за доблесть четвертой степени. Глаза его широко раскрылись. Он и не подозревал, что у нее было такое количество наград. Но, если уж на то пошло, Дэв впервые видел ее в полной парадной форме. Он отдал ей честь.

– Доброе утро, капитан. Вы всегда так тихо подкрадываетесь?

– Осторожно, лейтенант. В этом и состоит секрет военного искусства страйдеров. Как ты себя чувствуешь?

Он поморщился.

– Не очень. Они дали мне новую программу тренировок. От постромок ноги болят сильнее, чем от проклятых гамм. Говорят, что завтра уберут. Правда, не знаю что, постромки или одну из ног.

Она рассмеялась. «Странно, – подумал он, – как черный солдатских юмор способен создавать юджо, солдатское братство». Рядом с Катей, несмотря на различия в звании и опыте, ему было хорошо.

– Итак, что ты думаешь обо всем этом? – она качнула головой в сторону многотысячной ревущей толпы, собравшейся на стадионе.

– А мне полагается что-то думать по этому поводу?

– Это все в твою честь, Дэв. Твой незаметный подвиг на Норвежской гряде вызвал настоящий переполох. Или ты ничего не заметил?

– Думаю, что заметил, но до сих пор никак не возьму в толк, почему.

– Перестань изводить себя. Дай мне свой интерфейс.

Он протянул ей ладонь, и она коснулась ее своей. Сведения из ее банка данных перекочевали в его, столбцы слов и цифр. Название места, ресторан в Тауэрдауне и время.

– Сегодня у нас торжество. Приходи.

– Но почему я?

Она улыбнулась.

– Потому что ты почетный гость, новичок.

– Это приказ?

– Да, если хочешь.

– Я приду, – сказал он. – Эй, говорят, сегодня ваша коллекция пополнится еще одним знаком отличия. Поздравляю.

Выражение ее лица стало кислым.

– За это я и рассчитываюсь обедом в Мидгарде – выброшу сен-эн.[13]13
  тысяча йен (яп.)


[Закрыть]

– Не так уж мало, да?

– Эй, я вовсе не хотела принизить тебя этим, лейтенант. Ты вел себя прекрасно, лейтенант. Впервые в бою.

«Впервые». Она говорила так, словно забыла о его самом первом, постыдном опыте под обстрелом. Или она хотела сказать, что первый раз не считается?

Он уже собирался спросить Катю об этом, но ее голова замерла в напряженном ожидании.

– Меня зовут, – сообщила она. – Время двигаться. Удачи, лейтенант.

Мгновенье спустя в его голове прозвучал голос церемониймейстера, произносивший его собственное имя. Он передавался по цефлинку и воспринимался микрорадиоретранслятором, встроенным в его правый В-разъем. Он занял свое место в строе первого взвода среди серьезных мужчин и женщин в парадной армейской форме, выдержанной в двух тонах серого цвета, со всеми воинскими регалиями и наградами. Снаружи послышались звуки вступления к «Земной Гегемонии», исполняемой оркестром-имитацией.

– Полк, смирно! – прозвучал в голове голос. – Приготовиться… на счет десять! С музыкой, с левой ноги!.. и левой!… и левой!…

Во время военной подготовки на базе Дэв не видел никакого толка в строевой муштре, но он не мог не признать, что было что-то особенно волнующее и впечатляющее в зрелище, когда из арки вышли и прошли торжественным строем к центру огромного круглого стадиона девять сотен мужчин и женщин. Возможно, в этом не было ничего, кроме зрелищности, но, вероятно, впервые с тех пор, как он добровольно вступил в армию Гегемонии, Дэв почувствовал, что был частицей чего-то значительного. Младший лейтенант Дэвис Камерон был, должно быть, крохотной частицей огромной безликой организации, но в ней у него было свое собственное место – место, которое он заслужил собственным трудом. Это было его место.

Церемониймейстер продолжал отсчитывать мерный шаг, когда полк вышел на поле и парадным строем промаршировал перед приподнятой временной платформой, на которой собрались знаменитости и военная верхушка.

– Равнение направо! – скомандовал церемониймейстер, и Дэв, наконец, получил возможность их увидеть.

Самое сильное впечатление производили сто солдат третьей роты первого батальона пятой имперской гвардии штурмовиков, полка «Зугайкоцу». В парадных, черных с серебром, бронедоспехах морских пехотинцев они были ослепительны. Часть пехотинцев Имперского гарнизона первого батальона пятнадцатой гвардии, дислоцированного на Асгарде, стройными шеренгами стояли на плац-параде перед гостевыми шеренгами, сжимая в руках бластерное оружие. Глядя на их безукоризненный строй, невозможно было даже допустить мысли о том, что их называют «хрустящими чипсами».

За ними, на гостевых трибунах, казалось, разместился весь командный состав Асгарда. За спинами гостей повесили огромный демонстрационный экран, имевший в высоту тридцать и в ширину десять метров. В данный момент на нем показывали парадный марш полка: бесконечные ряды парадных цветов – офицеры в мундирах серого цвета двух тонов, техники в зеленой униформе, артиллерия в красном, пилоты аэрокосмолетов в темно-синем и военнослужащие рядового и солдатского состава в форме цвета хаки или черных парадных бронедоспехах.

Людей на гостевых трибунах можно было разделить на две равные половины – японцев и гайджинов. Здесь же присутствовали майор Фишер и майор Рассмуссен, офицеры из командного состава центра подготовки новобранцев Гегвоенкома. Петр Класст, губернатор Гегемонии на Локи, тоже был в числе гостей. Маленький, коренастый, очень напыщенный штатский, он стоял на трибуне в пурпурном костюме парашютиста, подпоясанный золотым поясом. Дэв едва не сбился с шага, когда увидел мужчину в черном с золотом мундире Имперских Вооруженных сил, стоявшего на подиуме. Это был ни кто иной, как сам шошо Аико, главнокомандующий найхонджинским контингентом войск, дислоцированным на Асгарде.

Аико! Так значит, презентацию будет проводить он? Когда Дэв видел этого человека в последний раз, тот был капитаном, членом Имперского штаба. Он присутствовал на церемонии награждения свежеиспеченного адмирала Майкла Камерона золотой Имперской Звездой.

Интересно, думал Дэв, был ли позор его отца как-то связан с назначением Аико на командный пост в такой глуши, мире, удаленном от Имперского Дворца на восемнадцать световых лет? Если да, то довольно странно, что он согласился председательствовать на этой церемонии. За ним возвышался невероятно толстый штатский в искусственных перьях, украшениях и татуировке. Дэв не знал его, но, судя по богатству его украшений, можно было предположить, что это был человек из Имперского двора. Ходившие слухи оказались точными. Это церемония и впрямь стала событием первостепенной важности.

Завершив круг почета на арене стадиона, «Молоты Тора» выстроились напротив подиума для почетных гостей и неподвижной шеренги Имперских гвардейцев. Их насчитывалось около девяти сотен мужчин и женщин, что составляло почти шестьдесят процентов всего личного состава полка. Из остальных арок на плац выходили войска других подразделений. Сотни техников, артиллеристов, линейных пехотинцев в новеньких, только что изготовленных бронедоспехах, кадеты-стажеры в желтой форме стройными шеренгами парадным маршем проходили по полю и выстраивались на отведенных им местах. Но в полном составе были представлены только «Молоты Тора» и роты стажеров. Представители «Копий Одина» и «Гвардейцев Отечества» были в красочных мундирах и со своими знаменами.

Наконец парадный марш закончился, и музыка стихла. Имплантант Дэва отметил, что восемь минут истекли. На мгновение над стадионом воцарилась полная тишина. Оркестр заиграл имперский гимн, после чего было произнесено несколько речей.

Дэв, вытянувшись по стойке смирно, с интересом разглядывал цветущего вида губернатора Локи, чье лицо крупным планом показывали на экране, поднятом над гостевыми трибунами. Тот говорил о необходимости тесного сотрудничества Империи и Гегемонии, без которого невозможно завершение работы. Но в голове Дэва бродили другие мысли, весьма далекие от содержания доклада. Куда больше его волновали сведения, переданные Катей.

Да… он так и предполагал. Кроме данных относительно времени и места встречи, имелся еще один небольшой заархивированный файл с пометкой «лично». Это значит, что никакой сканер не мог разархивировать и прочесть его без добровольного разрешения Дэва. Сразу он не заметил этого файла, но его присутствие ощущалось на уровне подсознания и не давало ему покоя. Разбираемый любопытством, Дэв раскрыл его и услышал мысленный голос.

"Дэв, я не должна была тебе говорить, но я хочу, чтобы ты знал, что я представила тебя к награждению Имперской Звездой. Насколько мне известно, эта рекомендация без помех прошла все инстанции до самого штаба Аико, где твердолобый шесейджи[14]14
  ублюдок (яп.)


[Закрыть] навеки похоронил ее.

Особых надежд на то, что ты получишь Звезду, я не возлагала, потому что одного свидетеля маловато. Но я хочу, чтобы ты хорошо запомнил одну вещь: важен сам человек, а не звонкие побрякушки, что украшают его грудь. Медали можно купить в любом ломбарде на Мидгард-вей, а вот героев, тех, настоящих, не выставляющих свою храбрость напоказ, отыскать чертовски трудно.

Главным образом, я хотела еще раз поблагодарить тебя за то, что не бросил меня тогда. С нетерпением жду встречи с тобой сегодня вечером.

Катя Алессандро"

Новость оглушила его. Имперская Звезда? Боги К-Т пространства, какое отношение ко всему этому имеют свидетели? Имперские власти, мыслящие семейными категориями, считающие сыновей ответственными за дела отцов, не любят, когда им напоминают о прошлых неудачах. Наградить сына адмирала Майкла Камерона «Тейкоку но Хоши» – значило признать, что его отец был принесен в жертву в угоду политической необходимости. Невероятно!

Что касается самого Дэва, то в душе он был даже рад, что не получит эту проклятую Звезду. Если говорить честно, то он был даже удивлен, что его вообще награждали. Медаль «За доблесть» пользовалась большим уважением, но он ничего такого не сделал, чтобы заслужить ее, разве что глупо рисковал архиважными, случайно добытыми разведывательными данными ради того, чтобы затащить в страйдер раненного боевого товарища: в конце концов, Катя пострадала по его вине. Возможно, это и называется храбростью. Но, черт, он так перетрусил. До сих пор Дэв ужасно стыдился этого выворачивающего душу страха и того, как Кате пришлось заорать, чтобы он, оглушенный собственными воплями, услышал ее. Он еще раз прокрутил Катину записку, пытаясь сопоставить ее с тем, что было на самом деле. Герой? Он? Ничего подобного!

Наконец речи, из которых Дэв не услышал ни слова, закончились. Может быть, потом он проиграет запись церемонии, чтобы пережить ее снова, а пока он действовал, как будто был на автопилоте. По сигналу внутреннего голоса Дэв вышел вперед, четким мерным шагом прошел вдоль шеренги воинов, выполняя безупречные повороты под прямым углом, между неподвижными рядами Имперских гвардейцев поднялся по ступенькам подиума на трибуну, отдал честь и поклонился. Аико с бесстрастным лицом повернулся к ординарцу и вынул из коробочки медаль, золотой щит с голографическим изображением Императора, на алой с желтым ленте. Планка, вокруг которой была обмотана лента, с обратной стороны имела клейкую полосу, благодаря которой медаль будет надежно прикреплена к мундиру Дэва. Снять ее можно будет, только прикоснувшись к контактной точке в углу планки.

– "Юкан но Кишу", – произнес Аико и прижал награду к груди Дэва. – Медаль «За доблесть» – за службу императору, выходящую за рамки долга. – Он повернулся и протянул руку за второй медалью, это была серебряная, с перламутром, на алой ленточке – «Шиши но Яи», что в переводе означало «Кровь Льва», предназначалась тем, кто пролил за императора кровь.

Большинство гайджинов именовали ее «планкой за кровь».

– Поздравляю, – с тем же бесстрастным выражением лица добавил Аико.

Интересно, о чем он думает в эту минуту, спрашивал себя Дэв, помнит ли он, как несколько лет назад вручал медаль другому гайджину? Знал ли Аико, что Дэв был сыном адмирала Камерона? Наверняка знал. Прежде чем удовлетворить ходатайство Кати, он должен был просмотреть дело Дэва. «Твердолобый шесейджи», – так окрестила его Катя. Твердолобый ублюдок. Но за этим скрывалось нечто большее.

– Благодарю вас, адмирал-сан.

– Вы делаете честь вашему народу, шо-и, – сказал тот на англике с сильным акцентом, но выключил при этом голосовой усилитель, так что кроме них двоих этих слов никто не услышал. – И вашей семье.

Но что, черт возьми, он хотел этим сказать? Дэв был в недоумении. Японцы предпочитали выражаться двусмысленно, особенно в тех случаях, когда дело касалось политики и важно было сохранить лицо. Они всегда старались обходить острые углы и не делать прямых заявлений, дабы исключить случайное оскорбление.

Дэв отдал честь, развернулся на сто восемьдесят градусов и парадным шагом, ритм которому отсчитывал звучавший в голове голос церемониймейстера, вернулся в строй. Следующей была очередь Кати. Она получила очередную степень медали «За доблесть», которая у нее уже имелась, и планку за кровь. Никакого упоминания о том, как она умудрилась сломать ногу, не было. И эта история имела куда более глубокие корни, чем могло показаться, подумал он. Дэв вспомнил, с каким выражением лица рассказывала она о пережитом на Норвежской гряде паническом страхе. В ней происходила какая-то внутренняя борьба, о смысле которой он не мог даже догадываться, потому что пока слишком плохо знал Катю.

На смену этой мысли пришла другая. Ему вдруг захотелось узнать ее получше. Он чувствовал, что Катя нравится ему, но пока еще не знал, было ли это следствием того, что она, когда он только вступил полк «Молоты Тора», отнеслась к нему, как к человеку, или дело было в другом.

После Кати медаль «За доблесть» получил пилот «Штормового ветра», который, не побоявшись огня ксенофобов и их нанодезинтеграторов, посадил аэрокосмолет и вывез «Клинок убийцы» с поля боя. Звездой «За особые заслуги» наградили инженера по компьютерным контактам, которому в голову пришла идея нового, пока еще безымянного оружия, создание и применение которого обещало повернуть волну ксенофобов вспять. После награждения последовали новые выступления. Уже стало казаться, что возможность произнести речь получила большая половина военной верхушки и других видных деятелей из числа гражданских лиц Локи и метрополии.

Наконец, когда все речи закончились, парад и пышное шествие завершились, из невидимых динамиков зазвучал сначала «Имперский марш», а потом «Гегемония Земли». Церемониймейстер отдал свою последнюю неслышимую команду.

– Полк… разойдись!

Тотчас Дэва окружила толпа мужчин и женщин. Его хлопали по спине, трогали медаль и поздравляли с возвращением в братство «Молотов Тора».

Герой…

Позже, когда вечеринка, устроенная в офицерской столовой, была в полном разгаре, Дэву и Кате удалось потихоньку улизнуть. Они добрались до увеселительного центра купола Тристана, где нашли две свободные кабины компьютерного контакта. Запершись в них, они установили обоюдную связь. Дэв уже запасся имитацией, взятой в библиотеке базы, о пребывании в райском местечке на Земле под названием Тувалу. Лунный вечер на берегу, поросшем пальмами.

Изолированные в отдельных модулях, Дэв и Катя предались любовной игре, носившей чисто развлекательный характер. Это был всего лишь совместный эротический сон. Но он отличался такими подробностями, такой реальной силой и живостью ощущений, что по силе восприятия мог поспорить с любой физической близостью. А использование ими цикла частичной обратной связи позволило Дэву вкусить медленное восхождение Кати к огненному пику, а ей испытать его жадный, неутолимый голод и взрывоподобную страсть. Мысленное слияние началось как романтическая прогулка по мокрому песку, а закончилось нежными объятиями под тропическим, усыпанным звездами небом.

– Давай выбираться отсюда, – наконец произнесла Катя тихим голосом. Ее голова была прижата к его груди. Иллюзия мокрого песка, набегающих волн и лунного сияния была настолько сильной, что Дэв, еще оглушенный сексуальными переживаниями, не понял, о чем она говорит.

– Выбираться? Откуда?

– Из этих чертовых кабин, – по ее телу прошла дрожь. – Я ненавижу находиться в темноте одна.

Он немного отпрянул назад и замигал глазами. Луна мягким сиянием заливала ее кожу. Было совсем не темно.

– Хочешь, начнется солнечный восход. Мы можем заказать…

– Нет, я хочу тебя, но не в мечте.

В эту минуту, запертая в компьютерном модуле, она не могла ощущать своей телесной оболочки, но он прервал контакт, выбрался из своего отсека и помог ей выйти из другой кабины. Она всем телом прижалась к нему и долго не отпускала, стоя в самом центре увеселительной площадки.

Еще несколько часов они провели в объятиях друг друга в пустой комнате отдыха одной из казарм. Они не занимались любовью – ни виртуальной, ни подлинной, – а просто наслаждались близостью друг друга и бесконечными разговорами. Дэву нравилось слушать рассказ Кати о том, как она получила свою первую медаль «За доблесть» в местечке под названием Галахад. Это случилось еще до того, как ее перевели на Локи. Потом разговор перекинулся на военную тему и коснулся стратегии и тактики. Он посвятил ее в свою идею, как можно рассредоточить наземные войска и страйдеры таким образом, чтобы они могли поддерживать друг друга. Она выслушала его с большим интересом, задавая вопросы, поправляя там, где замечала явные недочеты, помогая более грамотно оформить идею, после чего предложила подать ее Военному командованию Гегемонии.

Но он так и не узнал, почему она боялась темноты.