Текст книги "Шагающая смерть"

Глава 7

Военная подготовка в армии должна начинаться с избавления от тех, кто по своему характеру или темпераменту не годится для участия в боевых действиях.

«Анатомия мужества» Лорд Моран, середина XX века

Шеренга боевых машин карабкалась по склону. Голый, негостеприимный ландшафт не отличался разнообразием: камни, скалы и песок под жгучим безликим небом; единственной достопримечательностью пейзажа был сам холм – конусообразный пик со срезанной вершиной и вздымающейся на сотню метров над поверхностью призмой атмосферного генератора. Здесь первую шеренгу боевых машин поджидала вторая шеренга страйдеров.

Линия обороны на вершине холма состояла из четырех двухместных LaG-42, носящих название «Призрак» и четырех одноместных разведчиков RLN-90, именуемых «Скаутами». Тонкая нанопленка, нанесенная на их поверхность, придавала машинам ярко-красный цвет. Противниками их выступали пять «Призраков» и два «Скаута», выкрашенных для отличия в синий тон. Атакующие обладали большей огневой мощью, но тот факт, что им приходилось двигаться по склону холма вверх, в значительной мере снижал их преимущество. С каждым шагом боевых аппаратов в кристально чистый воздух вздымались новые тучи пыли. Пыль прилипала к голой металлической поверхности, делая очертания страйдеров размытыми.

На вершине холма полыхнул лазерный луч и рубанул по синему LaG-42. Когда левый боекомплект был сорван с места, из него, как из рога изобилия, посыпались снаряды. Над обнажившейся электропроводкой закурился белый дымок. Но «Призрак» сделал шаг назад, чтобы не упасть, и выдержал удар. Он продолжал идти вперед, загребая зыбкий грунт массивными подошвами.

– Пустить дымовую завесу! – прозвучала команда. Из надвигающейся синей шеренги, описывая дугу, полетели дымовые шашки, взрывающиеся при ударе о землю. Тотчас по всей линии фронта стали расцветать удушливые облака молочно-белого дыма, скрывая обе шеренги сражавшихся. Время от времени продолжали вспыхивать лазерные лучи, яркость свечения и убойная сила которых были значительно уменьшены за счет плотного аэрозольного тумана. Был подбит еще один синий страйдер, броня одной его тонкой ноги раскалилась докрасна.

– Синий лидер синим «Скаутам»! – голос Суреша Гупты от возбуждения звучал немного громче, чем обычно, но в остальном был спокоен и ровен. – Разделиться на две части! Заходить с флангов! Синие «Призраки», в лобовую атаку за мной!

В тумане было видно, как «Скауты», похожие на массивных коренастых людей, облаченных в тяжелые бронированные скафандры без шлемов, на три с половиной метра возвышавшиеся над землей, поднимаясь по склону, стали заходить с двух сторон противника, стараясь захватить его фланги. Четырехметровые махины «Призраков», которые своими длинными ногами и прыгающей походкой больше походили на исполинских бескрылых птиц, выстроившись буквой «V», острым концом вперед нацелились в центр боевого порядка противника. Защитники, не будучи в состоянии сдержать натиск врага лазерным огнем, переключились на зенитные орудия, гранатометы и ракетные установки. В воздухе зазвучало ритмичное стаккато огня, открытого орудиями KV-70, служившими одновременно руками «Призраков».

Катя, невидимая для участников учебного боя, наблюдала за сражением с высоты птичьего полета. Аппаратура позволяла ей с одинаковой легкостью видеть сквозь туман и пыль. «Лобовая атака на подготовленные позиции?» – мысленно задала она вопрос.

– Пока еще они не получили достаточно сведений относительно формальной тактики, – послышался голос майора Карла Рассмуссена. Она не могла видеть командира учебного батальона, но знала, что тот наблюдает за боем с такой же позиции.

– Сейчас нам только нужно добиться от них инициативы, умения быстро соображать и безумной отваги. – продолжил он. – Это довольно грубая прикидка для обеих сторон. Нет прикрытия, недостаточная устойчивость положения, ограниченный выбор оружия. Правда, красные в качестве прикрытия имеют гребень холма, но им нужно оставаться на месте, чтобы защищать флаг. Синие лишены и этого, но у них есть свобода передвижения.

Внезапно из плывущего облака дыма появились синие «Призраки». От линии красных их отделяло каких-нибудь двадцать метров. Красные снова переключились на лазерный огонь из нагрудных башен. Ракеты и управляемые лазерным лучом снаряды прочертили на вершине холма белые полосы. Лязг и скрип металлических машин утонул в громе последовавших взрывов. Вдалеке послышалась пулеметная очередь. В воздух, описывая дугообразные траектории, взвились реактивные гранаты, падение которых сопровождалось оглушительным грохотом и яркими вспышками света.

– Кто командир группы синих? – спросила Катя, увидев, как у синего страйдера оторвало правую ногу. Машина завалилась, и левая нога, пытаясь выправить махину, вцепилась в зыбкий грунт склона.

– Гупта. Уроженец Земли.

Еще один удар пришелся по синему страйдеру, но он оказался неточным и только оставил на спинной броне аппарата длинную зазубренную борозду.

– Похоже, он на собственном опыте учится правилу проведения лобовой атаки.

В стремительном натиске синие прорвались на вершину холма, и теперь ни одна из сторон не имела преимущества. Продолжали рваться дымовые шашки, усугубляя неразбериху. Лазерный огонь сжег обе ноги красного LaG-42, повергнув машину наземь. Как по мановению волшебной палочки, цвет страйдера сменился на серый. Это означало, что ИИ страйдера зафиксировал «гибель» обоих джекеров. Из кратера раскрывшегося, подобно цветочному бутону, пилотного модуля повалил белый дым.

По мнению Кати, это было вполне правдоподобное моделирование боевых действий. Сражение в целом существовало только в мозгу смоделировавшего его ИИ, а также в подключенных к нему мозгах двадцати пяти курсантов и десятка инструкторов, мониторов и наблюдателей. Уорстрайдеры были слишком чистыми и сверкающими, чтобы их можно было принять за настоящие. Неправдоподобными их делало также отсутствие вмятин, царапин, глубоко въевшейся грязи и заплаток.

То же можно было сказать и о самом ландшафте. Слишком уж он был вылизанным, аккуратным и чистым. Это было сражение в виртуальной реальности, без крови и боли. Но призывники вели себя так, словно бой между двумя частями 645 роты происходил в действительности – бой не на жизнь, а на смерть.

На одном из флангов вперед вырвался синий разведывательный «Скаут» RLN-90 с белым номером 12, нарисованным на левой половине верхней части грудной клетки. Его правая рука, в которую было встроено 100-мегаватгное лазерное орудие, посылала снопы смертоносного когерентного света в спину красного «Скаута». Сталь и дюрасплав брони размягчились, потекли, и машина упала на колени.

Далее синий «Скаут» перевел ствол орудия вправо и принялся сыпать снопами лазерного огня в сторону красных «Призраков». Теперь синие и красные страйдеры перемешались в красочной мозаике и в упор обстреливали друг друга залпами ракетных ударов. «Скаут» метнулся в сторону, когда красный LaG-42 открыл по нему заградительный огонь из ракетной установки и послал в торс «Призрака» ответный удар тремя залпами лазерного огня.

Одной сотни мегаватт было достаточно, чтобы расколоть броню «Призрака», однако потребовалось еще несколько ударов, чтобы преодолеть сопротивление панциря дюрасплава и вызвать действительно серьезные повреждения. RLN-90 с методичной точностью продолжал обстрел LaGa, целясь, однако, не в корпус машины, а в места сочленений с корпусом нижних конечностей и крепления боекомплектов.

– Кто управляет синим «Скаутом»? – спросила Катя. – Меня интересует номер двенадцать.

– Его зовут Камерон, – ответил Рассмуссен. – Еще один уроженец Земли.

Катя помнила его очень хорошо. Это был высокий молодой парень, показавшийся ей очень обиженным; один из отряда новичков, с которым она встречалась в кабинете Фишера за три недели до этого. Тот, который был преисполнен желания вступить во флот. Она с одобрением наблюдала за его действиями. Парень был хорош, слишком хорош для новобранца, прошедшего всего трехнедельный курс основ военного искусства.

«Скаут» подобрался к «Призраку» ближе, оказавшись теперь в пределах досягаемости лазерной пушки, вмонтированной в челюсть противника, и выпустил во врага серию лазерных молний, целясь в одно и то же место бронированного корпуса превосходящей его по всем параметрам машины. Место сочленения левого бедра озарилось вспышкой, и над ним закурился черный дымок. LaG сделал еще один шаг, гидравлические устройства помогли ему сохранить равновесие, но было видно, что левая нога подкосилась. В следующее мгновенье сочленение не выдержало, и двадцатипятитонная махина уткнулась носом в каменистый грунт. Находившийся неподалеку второй красный «Призрак» последовательно выпустил в «Скаута» четыре лазерных заряда, но тот успел пригнуться, укрывшись за металлической грудой, оставшейся от поверженного противника, и удары, пришлись по и так уже пострадавшему LaGy. Тем временем «Скаут» ответил на атаку неприятеля с такой холодной расчетливостью, что Кате даже захотелось запеть.

– Он недурно выглядит, – заметила она.

– А я не уверен, что он выстоит, – сказал Рассмуссен. – Он одиночка. По-моему, он вынашивает в сердце обиду.

– На кого?

– Вот, просмотри его записи.

Наполовину отключившись от наблюдения за ходом сражения, Катя впитала поток информации из банка данных командования учебной ротой. Вторая часть ее мозга продолжала следить за действиями «Скаута» номер двенадцать.

Возникшая на гребне холма неразбериха стала причиной новых жертв. Второй синий «Скаут» был повержен на землю, смена окраски его корпуса на серый цвет свидетельствовала о зафиксированной ИИ «гибели» членов экипажа. Один синий «Призрак», находившийся под управлением Гупты – искореженная машина с оторванным правым боекомплектом – оставался пока на ногах и отбивался от наседавших на него двух красных страйдеров, покалеченных так же жестоко, как и он сам. Последний из уцелевших красных RLN-90 послал в двенадцатый номер сноп лазерного огни, и легкий разведчик повалился на землю. Броня его торса была разорвана в клочья. Упал смертельно раненный бомбовым ударом ракетного огня, выпущенного из орудия Гупты, еще один красный LaG. К изуродованному страйдеру командира синих неумолимо приближались последние из выживших красных – LaG-42 и RLN-90. За их спинами в несуществующем бризе развевалось полотнище красного флага.

Катя взяла досье Камерона. Раньше, в кабинете Фишера, она уже просматривала содержащиеся в нем записи, но теперь ей захотелось взглянуть на них еще раз. Босуош… так. Для уроженца одного из перенаселенных мегаполисов старой Северной Америки было довольно необычно получить разъемы и весь необходимой набор цефалосвязи, что могло позволить расстаться с планетой. Ей было известно, что Гупта также являлся уроженцем Земли, но он происходил из провинции Дай Нихон. Граждане Большой Японии – даже второго сорта – пользовались определенными преимуществами. Им было проще получить доступ к последним достижениям японской нанотехнологии.

Она дошла до записей об адмирале Камероне… том самом адмирале Камероне. Теперь стало понятно, как малыш из старой Америки сумел получить все эти наноимплантанты. А отец Дэва Камерона, оказывается, вовсе не был героем, как она полагала вначале. Это в какой-то степени объясняло, что делал его сын во внешних мирах.

Большинство обитателей пограничных миров не принимались в расчет в тех политических играх, в которые играли Японская империя и Гегемония. Чем дальше от Земли находилась колония, тем меньше значили для ее жителей политики Солнечной системы. Катя могла с уверенностью говорить об этом потому, что примером служила ее собственная Новая Америка, обозначаемая как 26-ая Дракона, IV. Ее родная планетная система находилась от Локи на расстоянии тридцати пяти световых лет, а от Солнечной системы ее отделяло сорок восемь световых лет. Это была одна из наиболее удаленных от Земли колоний. Резиденция и приемная губернатора, представляющего Колониальное Правительство, находились в столичном городе Джеферсон. Несмотря на то, что на флаге планеты красовался герб Гегемонии, официальные заявления, политические дебаты и издаваемые Гегемонией законы почти не играли никакой роли в повседневной жизни колонистов. Во всяком случае сейчас, когда время путешествия с Земли до Новой Америки занимало более семи недель.

О Лунг Ши в Новой Америке слышали все. Большинство людей знали также и о молодом адмирале, взявшем на себя смелость разрушить небесный лифт Манчжурской колонии, чтобы не рисковать флотом, стоявшим на синхроорбите и ожидавшим приказа об эвакуации беженцев. Жизнь на границе, делающая враждебный мир обитаемым, была сплошной цепью ежедневного принятия трудных решений. В виртуальных драмах Новой Америки героем всегда считался персонаж, который, встретившись с опасностью, предпринимал какие-никакие действия, даже если они заканчивались провалом. Адмирал Майкл Камерон в Новой Америке мог бы стать идеальным прототипом для такого героя.

Катя, будучи реалистом до мозга костей, отлично сознавала, почему Майкл Камерон так импонировал ей, уроженке Новой Америки. Шиен, солнце Лунг Ши, находилась от 26-ой Дракона на расстоянии менее двадцати световых лет. Возможность нападения ксенофобов на человеческие колониальные миры в значительно большей степени волновала умы новоамериканцев, чем значение законотворческой деятельности Гегемонии в жизни пограничных районов Шикидзу.

«Интересно, – думала она, – связано ли как-то страстное желание Дэва вступить во флот Гегемонии с судьбой его отца? Не может такого быть, чтобы этой связи не было. Понимал ли сам Дэв, почему он решил последовать по стопам отца?» Хотя уместнее было бы задаться вопросом, что он думал сейчас, когда волей судьбы был заброшен в механизированную пехоту.

– Ага, – вторгся в ее размышления голос Рассмуссена. – Похоже, начинается завершающая атака последних двух красных на оставшегося синего. Я бы сказал, что ему от них не отвертеться.

– Но страйдер Камерона еще не изменил цвет, – возразила Катя. Она мысленно вызвала другую картину, которая перекрыла первую и позволила ей проверить состояние систем управления и жизнеобеспечения синего RLN. – Ну вот, в действительности повреждения не носят фатальный характер. Он мог бы… да! Вот он!

Лежавший на вершине холма страйдер Камерона вздрогнул и, пошатываясь, поднялся на ноги. Он как будто в растерянности уставился в затылки двух красных машин, затем, взрывая ногами землю, бросился прочь со сцены, где разворачивался поединок между синими и красными.

Страйдер Гупты к этому времени уже лежал поверженный на земле, брюхо его было разворочено, и из него, напоминая своим видом выпавшие внутренности, торчали разноцветные витки электрической проводки. Предупрежденные об опасности вмонтированными в корпус панорамными сканерами, обе красные машины резко развернулись и попытались захватить мишень. Но чтобы поймать быстро движущуюся цель, они потеряли ставшую бесценной секунду: синий «Скаут» уже скрылся за грудой металлических останков, затем, подняв одну из искалеченных конечностей поверженного синего RLN, прикрылся ею как щитом.

Второй «Скаут» синих, изменивший окраску на серую, был признан погибшим. Красный «Призрак» вместе со своим товарищем «Скаутом» одновременно открыли по страйдеру Дэва огонь, но их лазерные заряды попали в мертвое тело RLN, обуглив часть бронированной обшивки и одну из конечностей машины. «Скаут» Дэва Камерона начал медленное отступление назад, приближаясь к развевающему флагу красных. Вышедшую из строя машину RLN он тащил вместе с собой. Оба красных страйдера начали преследование и, разделившись, решили взять его с флангов. Но они опоздали. Боевая машина Дэва, продолжая сжимать в одной руке корпус RLN, второй сорвала полотнище красного флага.

Прозвучала сирена, виртуальная битва была закончена. Катя вернулась к реальности и увидела, что лежит в удобном кресле, подключившись к гнезду компьютера. С помощью ладонного интерфейса она отключила контакты и отстегнулась. Лежавший неподалеку Рассмуссен сделал то же самое и сел. Это был высокий мужчина, уроженец Локи, с соломенными волосами и ярко-голубыми глазами.

– Ты видела? – спросил он. – Одиночка. Пока с его товарищами разделывались, он притворялся, что смертельно ранен. Потом, использовав одного из них в качестве прикрытия, внезапно ожил и припустился за флагом.

– Какова была цель операции?

– Захватить флаг неприятеля…

– Второй синий RLN к этому времени был уже мертв. Так что парень проявил смекалку.

– Во время настоящего сражения он бы не узнал, что Джекобсон мертва. Черт побери, среди обломков машины она могла оказаться, как в западне, раненная или без сознания. Его действия могли повлечь ее смерть. Так нельзя поступать с товарищами по команде.

– Но он выполнил приказ. Иногда приходится принимать трудные решения.

Рассмуссен развел руками.

– Я говорю то, что думаю. Боюсь, у него будут проблемы.

– Безусловно, с показателем техномегаломании, равным четырем, трудно ожидать иного, – заключила она. – Из него мог бы получиться самый отчаянный оператор страйдера, какого мы еще не видели. Он мой, майор, не отдавайте его никому.

– Как скажешь, Катя. Ты в роте хозяйка. Хочешь получить кого-нибудь еще?

– Синего командира, конечно же. Как, говорите, его зовут? Гупта? Ему еще надо кое-чему научиться в области стратегии, но он очень хорошо держался до самого конца. Сейчас мне нужно восемь человек…

– Но другие роты тоже нуждаются в людях, Катя. Ты знаешь, что в настоящий момент мы располагаем только этим выпуском призывников. Но этих двух я могу обещать тебе, а возможно, смогу подкинуть и еще парочку.

– Я вернусь через две или три недели. Хочу посмотреть, как у них пойдут дела дальше.

– Увидишь, если они останутся здесь.

«Если мы все еще будем здесь», – подумала Катя. После сражения под Шлутером не было других признаков вторжения ксенофобов, но с тех пор сканеры Военкома Гегемонии продолжали фиксировать странные шумы и сейсмическую активность. Большинство аномалий имели место в радиусе двух сотен километров от Мидгарда и Бифроста. Невооруженным глазом было видно, что на этих пустынных землях, обдуваемых метановыми ветрами, происходит что-то странное. Никто не знал, как ксенофобы обнаруживали людей и их города, но можно было смело биться об заклад, что они умели делать это, наверняка зная, где располагаются города, а где небесный лифт. Теперь, рано или поздно, во что бы то ни стало необходимо было предпринять направленные против них меры.

Катя уповала только на то, что когда это случится, ее люди будут готовы встретить опасность и противостоять ей.

Глава 8

Изобретение цефалосвязи стало величайшим достижением нанотехнологии, позволившим приподнять тайну функционирования мозга. Благодаря телепсихологии и неопсихометрии, разум наконец стал исчисляемым. Хотя критически настроенные люди считают, что суть человека нельзя выразить в цифровых параметрах, все же все современные психологические исследования покоятся на этом фундаменте.

«Человек и его создания» Доктор Карл Гюнтер Филдинг, 2488 год Всеобщей эры

Из стальной клетки наблюдательного пункта, на четыре метра приподнятого над землей, Дэв взирал на суету ремонтного дока роты. Купол, прилегающий к куполу Тристана и соединенный с ним стометровым переходом, назывался куполом Мьелнир. Он служил домом и рабочим местом для трех взводов, которые составляли роту А Первого батальона Пятого локианского полка, известного под названием «Молоты Тора».

От царившей в доке какофонии болели уши. Ремонтный отсек, над огромным, величиной со спортивную арену, пространством которого вздымался свод, гремел, лязгал, звякал, гудел на разные голоса. Внизу бурлило море мужчин, женщин, машин, портальных кранов, массивных погрузчиков, тяжелого оборудования. Повсюду валялись куски бронированной обшивки уорстрайдеров из углеродистой стали. То там, то здесь вспыхивали ослепительные искры дуги плазменной сварки. Телеуправляемые сварщики латали поврежденные корпуса боевых машин. Над цистернами с жидким водородом курился белый дымок испаряющегося газа. Время от времени метровые захваты из дюрасплава сбрасывали на стальную обшивку палубы тяжелые пластины дюрашита,[7]7
  многослойная броня, включающая слои углепластика, дюрасплава и керамики; легкая, гибкая и очень прочная


[Закрыть] оглашая все пространство под куполом металлическим лязгом.

Туман, клубящийся над цистернами с криогеном, делал воздух еще более промозглым и напоминал Дэву о восьмидесятиградусном морозе и слякотном пронизывающем ветре, завывавшем снаружи. Острый запах аммиака, несмотря на тщательнейшую дегазацию, все же проникал под купол ремонтного отсека каждый раз, когда на другом его конце раскрывались массивные, десятиметровой высоты двери воздушного шлюза, и разъедал глаза, вызывая слезы. Дэву говорили, что со временем он привыкнет к нему, но пока это не соответствовало действительности. Дэв прикоснулся ладонью к нагрудной панели комбинезона и немного поднял внутреннюю температуру костюма.

Четыре дня назад Дэв вместе с двенадцатью другими оставшимися от 645-ой роты новобранцами завершил начальный курс обучения призывников в тренировочном центре. Четверо из них были направлены для прохождения стажировки в полевых условиях в роту А первого батальона пятого полка. Теперь они уже были не новобранцами-стажерами, а оперившимися кадетами, младшими офицерами, которым вместо привычных желтых комбинезонов в качестве рабочего платья по праву было разрешено носить коричневые комбинезоны, а в других случаях надевать серые мундиры с тонкой серебряной нашивкой младшего офицера на рукаве и погонами на плечах. Архитектура военного комплекса производила на Дэва гнетущее впечатление. Она в большей степени подходила по дизайну гигантам, чем нормальным людям. Дэв никак не мог привыкнуть к исполинским размерам уорстрайдеров, находящихся в объятиях ремонтных кранов, кабелям электропередач, шуму, гаму, вони и общей неразберихе, которая царила в ремонтном отсеке.

Кадеты Дэв Камерон, Эрика Джекобсон, Суреш Гупта и молодой блондин с Локи по имени Торолф Бондевик пробыли на новом месте всего три дня, но только попробовав применить на практике полученные в течение шести предыдущих недель знания по ремонту и обслуживанию огромных сложных боевых машин, называемых уорстрайдерами, они поняли, что их настоящая учеба только началась. Каждый из них получил назначение на машины разных классов. Джекобсон оказалась на «Фобоеде» Хейгана, Бондевик – на «Боевом духе» по имени «Успокоитель», а Гупта – на командирском «Полководце», носившем название «Клинок убийцы».

Дэв был зачислен в экипаж разведывательного двухместного страйдера по имени «Рысак» класса «Призрак» под командованием младшего лейтенанта Тами Лейниер.

Уорстрайдеры были большими комплексными машинами. Фактически они представляли собой сложное переплетение проводов, кабелей, электросхем, гидравлических систем, миотензорных узлов, имитирующих мышечные движения живого организма – все это множество было заключено в панцирь дюрашитной брони, покрытый сверху несколькими слоями нанотехнической пленки. Обращаться с этими машинам было совсем не просто, как теперь узнавал Дэв. От них можно было ожидать каких угодно неприятностей и поломок. Большую часть времени за последние три дня он провел, разбираясь во внутреннем устройстве боевых машин, погрузившись в переплетение проводов и перемазавшись силикарбом, служившим в качестве сухой смазки внутренностей страйдера. Он старательно изучал механические системы, диагностику, учился устранять поломки.

– Камерон, – раздался над его головой резкий голос Лейниер.

Прильнувший к поручню платформы портального крана, он, встрепенувшись, повернулся и едва удержался от того, чтобы не крикнуть: «Так точно, сэр!» Эта фраза, так старательно вдалбливаемая новобранцам старшиной и глубоко въевшаяся в его память, теперь стала совершенно ненужной. В полевых условиях спроса на зеркальный блеск не было.

– Да, сэр!

Высунувшись по пояс из узкого люка командирского модуля, на него смотрела коренастая женщина плотного телосложения с волосами песочного цвета. На голове у нее был нахлобучен линк-шлем, с помощью которого осуществлялась цефалосвязь между оператором и боевой машиной.

– Давай сюда, новичок. Думаю, вам с «Рысаком» пора познакомиться официально.

– Уже бегу.

Он занимался миосистемой вертлужной впадины страйдера, и его руки выше локтя были перепачканы черным силикарбом. Наскоро вытерев руки о кусок изрядно почерневшей ветоши, Дэв ухватился за поручни лесенки, приваренной к округлым формам корпуса страйдера, сошел с платформы крана и стал карабкаться к люку пилотского модуля.

«Рысак» был оснащен 100-мегаваттным лазером, установленным на уровне подбородка машины и парой орудий типа KV-70, размещенных по обе стороны фюзеляжа. Своим видом они напоминали толстые руки, лишенные ладоней. Поверхность корпуса «Рысака» была черной и блестящей, но в тех местах, где во время боевых действий нанофляж,[8]8
  нанопленка, которой покрывалась поверхность боевых машин, способная изменять цвет и фактуру в зависимости от окружающей среды


[Закрыть] обычно покрывающий все открытые участки, был поврежден, виднелись заплатки и шрамы. Входные люки располагались в спинной части корпуса по обе стороны от хребта. Командирский модуль находился справа, а пилотский – слева.

Протиснувшись внутрь, он упал в объятия мягкого стеганого кресла с откинутой в горизонтальное положение спинкой, которое занимало все тесное пространство пилотского модуля. Согласно правилам, попав в отсек машины, он первым делом должен был подключить нательный комбинезон к сложной сети контрольных и мониторных кабелей. В функцию нательного комбинезона входило следить за состоянием всего его организма, включая кровообращение, дыхание, работу сердца, и удалять продукты жизнедеятельности. Но Дэв не стал беспокоиться на этот счет, поскольку предполагалось, что его пребывание внутри машины будет кратковременным.

Вместо этого он извлек из ниши в переборке транспортный линк-шлем и надел его на голову. Затем, нащупав торчащие по краям шлема контакты, подключил их к своим трем вживленным разъемам, а потом застегнул шлем.

– Отлично, новичок, – послышался голос Лейниер. – Теперь начнем знакомство. Включай связь.

Пульт ручного управления представлял собой маленькую консоль, укрепленную у него перед глазами рядом с входным люком.

– Включил блок питания, – сказал он после того, как в определенной последовательности нажал насколько кнопок. Он почувствовал, как под ним с тихим ворчанием потихоньку начал оживать объемный фузорпак Ишикавадзима-Харима Y-70 А. Постепенно ворчание переросло в равномерный приглушенный вой. На бортовом компьютере страйдера, производства IBM-Тошиба, серии 7-К запульсировал зеленый огонек, свидетельствующий о готовности машины к вступлению в контакт с оператором. Он нажал на клавиатуре еще одну кнопку, и входной люк закрылся. Теперь он был один. Со всех сторон его окружала темнота, если не считать крошечных, величиной с булавочную головку, индикаторных огоньков, мерцавших на пульте ручного управления. Устроившись в кресле таким образом, чтобы можно было свободно дотянуться рукой до потолка и задней стенки, Дэв вытянул провода своего цефлинка и поочередно подключил их к внешним разъемам линк-шлема.

– Обязательно проверь, чтобы до начала контакта настройка стояла в нейтральном положении, – предупредила Лейниер.

– Есть нейтральное положение, – повторил он, взглянув на световой дисплей. – К контакту готов.

Он прижал ладонный имплантат к контрольному интерфейсу, расположенному по левую сторону от кресла. Перед глазами возникла яркая вспышка, и в ушах зазвучало болезненное шипение. Искусственный Интеллект страйдера должен был произвести настройку на частоту его мозга. Эта операция заняла несколько секунд.

Мысленно он методично произнес записанную в банке его персональной памяти буквенно-числовую последовательность кода, который открывал доступ ИИ к его цефлинку. В шуме помех вспыхивали отдельные буквы и цифры. Затем возникло чувство внутренней готовности и спокойствия, которое свидетельствовало о том, что контакт состоялся.

«Замещение пилота, – мысленно проговорил он, тщательно концентрируясь на словах. – Реконфигурация, код три-зеленый-один».

– Представь синий цвет, – прозвучал в голове голос страйдера. Он был бесстрастным, ничего не выражающим, не мужским и не женским. – Вообрази красный солнечный закат, каким его можно увидеть, находясь на побережье океана…

Океана Дэв никогда не видел, но во время военной подготовки в его память были загружены картины, помогающие добиться соответствующей настройки мозга, правильных реакций. ИИ продолжал делать запросы, прося его вызывать в памяти определенные числа, слова, цвета, простые зрительные образы. Процесс этот осуществлялся на уровне подсознания, и Дэву почти не приходилось прилагать никаких усилий. Эта процедура была ему знакома со времен тренировок, когда во время моделирования боевых действий он проделывал ее десятки раз. Делать это в другой раз уже не придется, поскольку типы его мозговых реакций останутся в памяти «Рысака» и дополнительная настройка не потребуется.

– Реконфигурация завершена, – сообщил ИИ по прошествии нескольких минут, в течение которых успел задать ему массу вопросов. – Цефлинк и полный контроль с модулем-два возможен.

Снова в глазах возникла знакомая вспышка – миниатюрный взрыв света и статического электричества – непременно сопутствующая полному цефалоконтакту машины и человека. Тесное пространство пилотского модуля, озаренное крохотными огоньками примитивной контрольной панели, исчезло. Вместо этого он оказался в помещении ремонтного отсека роты. Со всех сторон его охватывали многочисленные стойки и распорки портального крана, обвивали переплетения кабелей электропитания, трубок, по которым в его нутро поступал жидкий водород, проводов электронной связи, осуществлявших контакт с базой комплекса. Все это делало его похожим на управляемую кукловодом марионетку. Еще он ощущал мысленное присутствие постороннего наблюдателя, занимавшего небольшой, но ясный уголок сознания. Электропитание вызвало к жизни и второй отсек страйдера.

– Отличная работа, Камерон, – послышался в голове голос Лейниер. – Теперь, когда «Рысак» познакомился с тобой, я уверена, вы станете лучшими друзьями.

Но Дэв едва слышал ее, поскольку его уже объял знакомый трепет полного контакта. Хотя он и не мог объяснить, в чем состояла разница между полным сенсорным контактом с самостоятельной машиной, будь то боевой страйдер или звездолет, и средствами виртуальной коммуникации, как ВИР-новости или ВИР-драмы, чувства, испытываемые в первом случае были более реальными и сильными. Он впервые ощутил себя огромным и сильным живым существом, переполненным жизненной энергией. И это было взаправду, и что бы там ни говорили инженеры и конструкторы, этот опыт ни в какое сравнение не шел с виртуальным моделированием. Никто и не требовал от вас умения сформулировать, в чем состоит эта разница. В конце концов, испытываемые вами ощущения, как то: гладкая холодная поверхность металлической палубы под ногами, звук шипящего пара и выкрикиваемых команд, или вид черной приземистой «Манты» KR-9 Виктора Хейгана, расположившейся в объятиях портального крана прямо перед вами, независимо от того, чем они были порождены, – идущими ли по нервам импульсами, посылаемыми в мозг вашими собственными органами чувств, или импульсами, посылаемыми соединенным с вами посредством вживленных в ваш мозг разъемов искусственным интеллектом машины, – ничем не отличались.