Текст книги "Без права на наследство"

– Это не важно. Я вас всему научу.

– А ты-то откуда знаешь, как надо играть? – рассмеялся мистер Ванстоун.

– Папа, умоляю, будь серьезнее! Я совершенно убеждена, что могу сыграть любую роль в спектакле – даже Фолкленда. Фрэнк, не заставляйте меня повторять. Идем, я вас представлю.

Она взяла отца за руку и потянула его к двери из зимнего сада в дом. Потом обернулась к Фрэнку, жестом призывая его следовать за ними. Решимость в сочетании с красотой подействовали, девушка была в этот момент просто очаровательна – с румянцем на щеках, сияющими глазами, живостью юности и необычайной грацией движений. Немногие из мужчин постарше сумели бы устоять перед ней, а Фрэнку едва исполнилось двадцать. Словом, он оставил сигару и последовал за Магдален из зимнего сада в гостиную.

Закрывая дверь сада, на мгновение потеряв ее из виду, он вспомнил, что не намерен был участвовать в спектакле. Перед лестницей Фрэнк помедлил, сорвал веточку ближайшего растения, покрутил в руке. Налево дверь вела наружу, к отцовскому коттеджу и бегству. Может, воспользоваться этим шансом?

Но тут мистер Ванстоун и его младшая дочь остановились на верхней площадке, Магдален посмотрела на юношу – и он забыл о намерении сбежать и последовал за ее улыбкой.

Так заурядный визит знакомых и их намерение устроить домашний спектакль сыграли свою роль в развитии событий. И хотя секрет лондонской поездки все еще оставался скрытым, ему предстояло быть раскрытым и сыграть мрачную роль в нашей истории.

Глава V

Мистер Ванстоун попытался расспросить подробнее о планируемом спектакле в Эвегрин-лодж, в ответ на него обрушилось описание настоящей домашней катастрофы, в которой мисс Мэррабл воплощала саму невинность, а ее родители исполняли роль главных жертв.

Мисс Мэррабл была тираном самого распространенного типа – единственным ребенком в семье. Она не получала юридического права терроризировать отца и мать, но с момента, когда у нее стал резаться первый зуб, право это неизменно применялось на практике. Теперь приближался семнадцатый день ее рождения, и в свою честь она решила устроить спектакль. Родители не смели перечить. Миссис Мэррабл готова была пожертвовать гостиной для устройства сцены и зала. Мистер Мэррабл взялся собрать группу достойных молодых леди и джентльменов, согласных взять на себя исполнение ролей. Он же отвечал за преодоление неизбежного хаоса. Семья уже не сопротивлялась тому, что в процессе подготовки спектакля ломали мебель, портили стены, а дом наполняли странные звуки: пронзительные возгласы, хлопанье дверей, топот шагов, беготня по лестницам и коридорам. Но самой трудной задачей оказался подбор актеров-любителей.

«Соперников» выбрала мисс Мэррабл, которой захотелось сыграть роль Лидии Лэнгвиш. Один из ее поклонников согласился представить Капитана Абсолюта, а другой парень без возражений взялся за роль сэра Люциуса О’Триггера. Одна из родственниц – старая дева с богатым воображением – взяла роль миссис Малапроп, и начались репетиции. Однако оставалось еще девять персонажей, и тут начались трудности с подбором актеров.

Друзья семьи вдруг оказались людьми, на которых нельзя положиться. Впервые в жизни! Сначала они одобряли идею поставить спектакль, но один за другим отказывались принести себя в жертву. Другие соглашались сыграть роль, но затем не учили текст и не появлялись на репетициях, или им не нравился предложенный персонаж, или внезапно заболевали, или у них объявлялись родственники-пуритане, приходившие в ужас от самого факта их участия в театральном действе. А рабочие тем временем вовсю трудились над постройкой сцены, по всему дому разносился стук молотков. Мисс Мэррабл была на грани истерики, семейный доктор был встревожен ее состоянием, так что родители взялись за поиск соучастников. В отчаянии приглашали восемнадцатилетнего парня на роль сэра Энтони Абсолюта, джентльмена почтенного возраста, в расчете на театральный грим, способный прибавить лет. Корпулентная леди неопределенного возраста с вечно юным сердцем взялась за роль сентиментальной Джулии. Благодаря усилиям мистера и миссис Мэррабл все вакансии, наконец, были заполнены. Осталось лишь два персонажа: горничная Люси и ревнивый возлюбленный Джулии по имени Фолкленд. Джентльмены приходили, видели «Джулию», ее объемистые формы и странный парик, на котором исполнительница настаивала, делали комплименты, извинялись и ретировались. Леди читали роль Люси, отмечали привлекательность персонажа в первой части спектакля, но затем были разочарованы тем, что роль сходила на нет, в то время как у всех остальных участников оставался шанс показать себя во всей красе. Они вздыхали и вежливо отказывались. Оставалось восемь дней до представления, вложено было много сил и средств, и отсутствие двух персонажей становилось катастрофой. Рассказав эту печальную историю, Мэрраблы признались, что визит в Ком-Рейвен – последняя надежда найти «Люси» и «Фолкленда».

Жалобы гостей тронули сердца и пылкой Магдален, и ее сердобольного отца.

Не обращая внимания на реакцию жены и мисс Гарт, мистер Ванстоун не только разрешил Магдален участие в спектакле, но и предложил свои услуги, а также помощь Норы. Миссис Ванстоун поспешила отказаться, сославшись на слабое здоровье, а мисс Гарт оказалась единственной, кому никто ничего не предлагал. Роли Люси и Фолкленда были немедленно вручены предполагаемым актерам. Фрэнк слабо возражал, но его даже слушать не стали. Мэрраблы составили расписание репетиций на все оставшиеся дни и удалились, громко выражая благодарность.

– Если сегодня появятся еще какие-нибудь гости, скажите, что меня нет дома, – торжественно заявила Магдален, когда укатил экипаж Мэрраблов. – Все гораздо серьезнее, чем можно подумать. Ступайте к себе, Фрэнк, учите роль, старайтесь не отвлекаться. Я сегодня буду занята до самого вечера. Но если вы зайдете к нам на чай – с папиного разрешения, конечно, – я смогу высказать вам свое мнение о роли Фолкленда. Томас! Почему этот садовник снова шумит под моим окном?

Я останусь у себя – и чем тише будет в доме, тем больше я буду всем вам благодарна.

Прежде чем успела возмутиться мисс Гарт, прежде чем рассмеялась миссис Ванстоун, Магдален сделала поклон и с самым серьезным видом удалилась – впервые поднявшись по лестнице степенно, а не бегом. Растерянность Фрэнка добавляла сцене особую абсурдность. Он переминался с ноги на ногу, вопросительно глядя на окружающих.

– Я уверен, что не смогу, – заговорил он наконец. – Может, я загляну после чая и выслушаю Магдален? Спасибо, около восьми. Только не говорите моему отцу об этом спектакле, прошу вас.

С этими словами он склонил голову и побрел в сторону прохода в живой изгороди, самый беспомощный Фолкленд на свете.

С уходом Фрэнка семья осталась в одиночестве, и тут на мистера Ванстоуна посыпался град упреков.

– О чем только ты думал, Эндрю, давая согласие? – воскликнула миссис Ванстоун. – Неужели мое молчание не было достаточно красноречивым «нет»?

– Это ошибка, мистер Ванстоун, – заметила мисс Гарт. – Вы действовали из лучших побуждений, но все же это ошибка.

– Возможно, это ошибка, – вступилась за отца Нора, – но я не понимаю, как папа или кто-то другой смог бы отказаться при сложившихся обстоятельствах.

– Ты права, дорогая, – вздохнул мистер Ванстоун. – Обстоятельства были против меня. Мы не могли отказать этим людям в помощи, а Магдален так сильно хотела играть в спектакле. Разве я мог начать читать мораль? Мэрраблы вполне почтенные люди, у них собирается лучшее общество в Клифтоне. Какой от этого вред? Если играет мисс Мэррабл, почему нельзя Магдален? Пусть развлекаются!

Защитившись таким образом, мистер Ванстоун ушел в зимний сад выкурить сигару.

– Я не стала говорить папе, но единственная опасность – возможность чрезмерного сближения Магдален и Фрэнсиса Клэра, – произнесла Нора, обращаясь к матери.

– Ты несправедлива к Фрэнку, милая, – ответила миссис Ванстоун.

Нора опустила глаза и замолчала. Она не изменила мнения, но не хотела спорить. Она умела проявлять сдержанность, и в этом всегда была ее сила.

– О чем вы сейчас думаете? – поинтересовалась мисс Гарт, пристально всматриваясь в лицо Норы. – Если у Магдален любая мысль написана на лице, вы слишком скрытны, Нора.

Время клонилось к вечеру, а Магдален все еще не выходила из комнаты. Ни болтовни, ни беготни, ни частых визитов на кухню. Вся семья была в растерянности. Мисс Гарт решилась, наконец, подняться наверх, дважды постучала в дверь и вошла, получив разрешение.

Магдален сидела в кресле перед зеркалом, волосы ее были рассыпаны по плечам. Девушка погрузилась в пьесу, явно забыв обо всем на свете. Ставни были прикрыты, и яркий солнечный свет проникал сквозь небольшие отверстия, так что в комнате царил таинственный полумрак, горничная расчесывала длинные волосы девушки. Балдахин над кроватью был подхвачен красными лентами, контрастировавшими с белизной постели. Весело раскрашенная ванна с белоснежной эмалью внутри, масса флаконов на туалетном столике, серебряный колокольчик с ручкой в форме купидона – все это придавало обстановке атмосферу роскоши и изящества. Спокойствие и очарование сцены, нежный аромат цветов и парфюмерии, красота Магдален, погруженной в чтение, ритмичные движения рук горничной завораживали. Яркий свет, оживление оставались где-то вдали, за границей двери.

Мисс Гарт невольно замерла на пороге и залюбовалась.

Магдален обожала, когда ей расчесывали волосы, это знали все в доме. Отец часто подшучивал над этим, сравнивая дочь с кошкой, которая любит, когда ее гладят, а она мурлыкает. При всей экстравагантности сравнения оно было не лишено смысла. В девушке было нечто кошачье – вероятно, чувственность и грация, стремление привлекать внимание и получать удовольствие от жизни.

– Вы давно тут? – спросила гувернантка у горничной.

– Весь день, мисс, – рассеянно ответила служанка. – Мисс Магдален говорит, что это успокаивает ее и обостряет чувства и мысли.

Мисс Гарт поняла, что подопечную сейчас лучше не беспокоить, и покинула комнату. Спускаясь по лестнице, она невольно улыбалась, размышляя, как непросто придется будущему мужу Магдален.

За ужином Магдален оставалась задумчивой. Обычно ее аппетит мог бы напугать сентиментального наблюдателя, ожидающего от девушки томной нежности. Но на этот раз она отказывалась от одного блюда за другим с непривычным мужеством современной мученицы, готовой на все ради стройности.

– Я разобралась с частью роли Люси, – произнесла она торжественно. – Теперь главная задача – чтобы Фрэнк понял роль Фолкленда. Не вижу поводов для смеха, это очень серьезный вопрос, он требует ответственности. Нет, папа, сегодня никакого вина, спасибо. Мой разум должен быть ясным. Воды, Томас, и немного желе – полагаю, этого будет достаточно.

Когда вечером пришел Фрэнк, Магдален взяла его за руку, словно учительница средних лет маленького мальчика. Несмотря на попытки юноши заговорить на другие темы, она решительно придерживалась сурового практицизма и была чрезвычайно сосредоточена на пьесе. Она уверенно вводила Фрэнка в курс дела, объясняла ему содержание и характер роли. Тем временем отец заснул в кресле, миссис Ванстоун и мисс Гарт быстро потеряли интерес к занятиям новоявленных актеров и погрузились в тихую беседу между собой. Становилось все позднее, а Магдален не останавливалась. Лицо Норы отражало крайнее неудовольствие, когда она смотрела на сестру и Фрэнка, сидевших рядышком и объединенных общим интересом. Лишь в половине двенадцатого ночи «Люси» оставила в покое «Фолкленда», отпустив его спать.

– Она удивительно умна, – произнес потрясенный Фрэнк, обращаясь к миссис Ванстоун уже на пороге гостиной. – Я приду завтра и еще выслушаю ее, если не возражаете. Я никогда не участвовал в спектаклях, я ведь сразу говорил. Я все время что-то путаю и забываю. Ужасно, правда? Доброй ночи.

Через день состоялась первая настоящая репетиция. Накануне вечером миссис Ванстоун была подавлена, в разговоре с мисс Гарт она сослалась на то, о чем уже упоминала в письме из Лондона: она упрекала себя за слабость в отношении капитана Реджа, которому позволяла постоянно напоминать ей о некоем подобии родства. Жаловалась она и на здоровье, смутно намекала на перемены, ожидавшие ее летом, причем самым тревожным тоном. Мисс Гарт тщетно пыталась развлечь хозяйку дома, а потому поспешила сменить тему разговора, вернувшись к театральному представлению. Мисс Гарт заверила, что готова сопровождать Магдален на все репетиции и не выпускать ее из поля зрения за пределами отцовского дома. Так что утром Фрэнка встречала мисс Гарт, настроенная исполнять роль неусыпного Аргуса рядом с Люси и Фолклендом. Они вместе отправились в Эвергрин-лодж, и в час началась репетиция.

Глава VI

– Надеюсь, мисс Ванстоун выучила свою роль? – прошептала миссис Мэррабл, чуть склонившись к мисс Гарт, обе они сидели в уголке импровизированного театрального зала.

– Если грация и обаяние делают актрисой, мадам, Магдален всех удивит, – ответила мисс Гарт.

Режиссер с книгой в руке стоял прямо перед сценой. Это был деятельный человечек с жизнерадостным характером. Он дал знак начинать, словно не было прежде трудностей, а впереди не может возникнуть никаких проблем. Спектакль открывали два комических персонажа – Работяга и Кучер. Они были слишком высокими для задника сцены, изображавшего «Улицу в Бате». Оба плохо владели руками и ногами, так как оставались слишком скованными и неуверенными, однако их сцена заслужила полное одобрение собравшихся, искренне смеявшихся над эпизодом.

– Тишина, джентльмены, прошу вас, – упрекнул их режиссер. – Громко говорить надо на сцене, а не в зале. Мисс Мэрабл готова? Мисс Ванстоун? Осторожнее с задником! Смотрите в эту сторону, мисс Мэрабл, прямо в зал, если можно. Мисс Ванстоун, – внезапно он замер. – Любопытно, она сама правильно развернулась к публике, – пробормотал он себе под нос.

Сцену открывали слова Люси:

– В самом деле, мэм, я полгорода прошла в поисках. Не может быть в Бате передвижной библиотеки, которую я еще не посетила.

Режиссер взволнованно заерзал в кресле.

– Поверить не могу! Она говорит без подсказки!

Тем временем диалог продолжался. Люси сообщала мисс Лидии Лэнгвиш, что принесла частное чтение – и извлекала книгу из-под пальто. Режиссер вскочил на ноги. Чудесно! Никакой спешки, и книгу не уронила. Прежде, чем передать томик «хозяйке», «Люси» посмотрела на название: «Хамфри Клинкер», «Чувствительные слезы», а потом слегка подмигнула. В следующий момент она уже объявляла, что пришла с визитом Джулия – и особенным образом кланялась, как делают опытные горничные. И после мгновенно покинула сцену, в соответствии с указанием в пьесе. Режиссер то привставал, то ерзал на месте, многократно косился на мисс Гарт, а потом сказал ей:

– Прошу прощения, мэм, мисс Мэрабл говорила мне, что эта молодая леди впервые будет принимать участие в постановке. Не могу в это поверить!

– Но это правда, – мисс Гарт и сама была удивлена. Неужели интерес Магдален к театру проистекал из природной склонности и дарования?

Репетиция продолжалась. Тучная леди в нелепом парике (та самая, с чувствительным сердцем) изображала сентиментальную Джулию с сугубо трагической точки зрения, непрестанно используя внушительный носовой платок. Старая дева, игравшая роль миссис Малапроп, делала чудовищные ошибки в тексте и от этого все сильнее нервничала. Несчастный, которому досталась роль сэра Энтони Абсолюта, не соответствовал ни по возрасту, ни по темпераменту, а потому отчаянно наигрывал – он постоянно колотил палкой об пол и шаркал ногами, представляя старика. Первый акт продвигался вперед – с остановками и перебоями, спадами и внезапными затруднениями. И только Люси радовала глаз живостью и естественностью, простотой манер и отличным знанием текста.

Однако репетиция не обошлась без непредвиденных трудностей, с которыми в самой первой сцене Магдален не сталкивалась. И отсутствие опыта в данном случае неизбежно приводило ее к ошибкам. Режиссер торопился помочь ей с энтузиазмом, которого не проявлял по отношению к другим участникам спектакля. Один раз он подсказал ей, как выдержать паузу, прежде чем покинуть сцену. В другой попросил остановиться на полуфразе, склонить голову и дерзко бросить взгляд в сторону публики – и она мгновенно поняла и все исполнила. Когда она достала список полученных подарков, ей удалось непринужденно похлопать по нему пальцами (как бы спрашивая подтверждения) и слегка улыбнуться, давая оценку событию. Она могла принять ехидный вид и сделать особые акценты, точно соблюдать расположение на сцене и развороты в сторону зала. Лицо режиссера сияло от радости. Он засунул папку с пьесой под мышку и захлопал в ладоши, к нему присоединились и джентльмены, наблюдавшие за репетицией. Дамы переглянулись с сомнением, словно не знали, стоит ли так явно поддерживать новенькую. Но Магдален была слишком увлечена процессом. Она старалась исполнять сцены без ошибок, на лету ловила советы и с охотой повторяла некоторые эпизоды.

– Она понимает каждый намек! – воскликнул режиссер. – Она прирожденная актриса!

– Надеюсь, что нет, – пробормотала мисс Гарт, чуть не уронив рукоделие, которым занималась, пока другие репетировали. Оправдывались ее худшие опасения, ведь театр – совсем не благородное занятие для леди и джентльменов, это она знала твердо. Магдален как легкомысленная неопытная девушка – это одно. Магдален с талантом прирожденной актрисы – случай потруднее.

А репетиция тем временем продолжалась. Во втором акте на сцене вновь, в последний раз, согласно пьесе, появилась Люси – на этот раз вместе с сэром Луциусом и Работягой. Магдален сделала ошибку, но и на этот раз с полуслова поняла режиссера и исправилась на ходу. «Браво!» – воскликнул за сценой один из джентльменов. «Невероятно, она же играет совсем пустячную роль», – проворчали дамы. «Господи, помилуй! Как жаль, что мы не паписты, я бы завтра же отправила ее в монастырь», – мысленно простонала мисс Гарт. В этот момент в комнату вошел один из слуг мистера Мэррабла, и гувернантка воспользовалась возможностью и отослала его за сцену с заданием: «Мисс Ванстоун исполнила свою роль в репетициях, прошу ее пройти ко мне и сесть рядом». Слуга вернулся с вежливым извинением: «Наилучшие пожелания от мисс Ванстоун, она просит прощения, но подойти не может, так как помогает мистеру Клэру». Ее помощь оказалась, видимо, толковой, так как Фрэнк неплохо справился. По крайней мере, на фоне других джентльменов выглядел отлично. Режиссер прокомментировал: «Она его буквально вытянула. Какая жалость, что ей не досталась роль получше».

«Какое счастье, что не досталась, – подумала мисс Гарт. – Одно утешение, что во втором акте она быстро выходит из действия».

Мисс Гарт имела склонность рассуждать логически, а потому никогда не спешила с выводами. Торопливость она считала слабостью. Но в данном случае она сама совершала ту же ошибку, поскольку заранее убедила себя в разрушительном влиянии спектакля, а особенно сценического успеха, на характер молодой особы.

По окончании репетиции тучная дама в парике отделилась от компании, чтобы подкрепиться у столика с закусками, приготовленного по распоряжению гостеприимного мистера Мэррабла. Ее отсутствия никто не заметил вплоть до начала следующей репетиции, но в назначенный час исполнительница роли Джулии не появилась. Вместо этого к сцене приблизилась миссис Мэррабл, в руке у нее было раскрытое письмо. Хозяйка дома отличалась прекрасным воспитанием, но в моменты крайнего волнения даже она могла потерять уверенные и сдержанные манеры. Она взмахнула руками и издала восклицание, которое едва ли было уместным в устах леди. Потом она протянула письмо дочери:

– Дорогая, мы прокляты, – и она покинула комнату прежде, чем потрясенное общество успело отреагировать.

Режиссер проводил даму пристальным взглядом, словно оценивая качество театральной игры.

Что же за несчастье свалилось на дом? Естественно, все дело было в спектакле: тучная дама категорически отказалась в нем участвовать.

Нет, она не хотела ничего дурного. В письме она изложила свои причины: во время последней репитиции она услышала замечания в свой адрес (совершенно преднамеренные). Речь шла о ее Прическе и ее Фигуре. Она не хотела бы огорчать миссис Мэррабл, повторяя их. Также она не желала называть имена тех, кто позволил себе эти высказывания. При сложившихся обстоятельствах она не находила возможным продолжать. Она завершала письмо извинениями за то, что взялась за роль молодой особы в своем Возрасте. Несомненно, найдется более юная и привлекательная дама на роль Джулии, а всем остальным она желает успеха.

До представления оставалось четыре дня, а теперь оно оказалось вообще под вопросом!

Мисс Мэррабл буквально упала в стоявшее на сцене единственное кресло, приготовившись устроить истерику. Магдален поддалась первому порыву: она подхватила письмо из руки мисс Мэррабл и молниеносно приняла решение предотвратить катастрофу.

– Она уродливая, лысая и злая! – воскликнула Магдален, разрывая письмо и швыряя куски на пол. – Но она не испортит спектакль! Я сыграю роль Джулии.

– Отлично! – отозвался хор джентльменов (и голос мистера Фрэнсиса Клэра звучал громче остальных).

– Да, я была одной из тех, кто говорил, что ее голова напоминает копну, а талия у нее как бочка. И от своих слов не отказываюсь.

– Ну, я тоже это говорила, – поддержала ее старая дева. – Но я просто имела в виду, что она слишком грузная для этой роли.

– Я джентльмен, так что ничего не говорил, но совершенно согласен с дамами, – отважился Фрэнк.

Мисс Гарт воспользовалась возможностью и громко заявила:

– Остановитесь! Так уладить трудности не удастся. Если Магдален будет играть роль Джулии, кто станет Люси?

Мисс Мэррабл, перед тем оживившаяся, снова откинулась на спинку кресла.

– Пустяки! – легкомысленно бросила в ответ Магдален. – Сыграю и Джулию, и Люси.

Режиссер быстро пролистал пьесу. Если убрать первый выход Люси и несколько продлить монолог Лидии Лэнгвиш, больше изменений не понадобится. Магдален вполне могла справиться с двумя серьезными сценами Люси в первом и втором актах, сосредоточившись на роли Джулии. И времени на переодевание хватит. Мисс Гарт попыталась возражать, но не нашла серьезных доводов. Вопрос решили за пять минут, и репетиция началась. Магдален читала текст Джулии по книге, пообещав нынешним вечером дома все разучить. Фрэнк забеспокоился, что ей не хватит времени, чтобы помочь ему, но Магдален кокетливо похлопала его по руке:

– Глупенький, как же я обойдусь без вас? Вы играете роль ревнивого возлюбленного Джулии, она из-за него плачет… Приходите сегодня вечером, чтобы заставить меня заплакать после чая. Вам больше не угрожает ужасная старуха в парике. Вам предстоит теперь разбивать не ее, а мое сердце. И, конечно, я научу вас, как это делать.

Следующие четыре дня прошли в репетициях и связанных с ними хлопотах. Наступил день спектакля, собрались гости. Магдален была крайне взволнованна и сосредоточенна, она стремительно усваивала все, чему учил ее режиссер. Мисс Гарт покинула ее, лишь когда началась увертюра, гувернантка уселась в углу за сценой, серьезная и молчаливая, с флаконом нюхательной соли в одной руке и книгой в другой. Она приготовилась к испытанию.

Зал был полон, было жарко от очага и от газовых ламп. Занавес открыли с трудом. Работяга и Кучер первыми вышли на сцену, моментально забыв текст, так что половина диалога так и не была произнесена, а остальная прерывалась отчаянными паузами, из-за сцены периодически доносился шепот суфлера. В следующей сцене мисс Мэррабл в роли Лидии Лэнгвиш была изящна, красиво одета и уверена в себе, однако голос ее заметно дрожал. Дамы восхищались, джентльмены аплодировали.

Наконец, наступил черед Магдален предстать в качестве Джулии. Она была скромно одета в темных тонах, волосы были собраны в непритязательную прическу (облик оживляло только небольшое количество румян на щеках) – более эффектное появление она приберегла для второго акта. Элегантная простота ее костюма и полное самообладание привлекали всеобщее внимание. Мгновенно преодолев тремор в голосе, прозвучавший на первых фразах, она заговорила естественно и легко, постепенно очаровывая аудиторию. Единственным зрителем, глядевшим на нее с холодностью, оставалась старшая сестра. Нора уже через пять минут поняла, что Магдален избрала в качестве модели именно ее. Она узнавала мелкие детали, свои привычки и жесты, интонации, представленные на сцене самым откровенным и бессовестным, с ее точки зрения, образом. И все это вызывало взрывы аплодисментов. Дважды в своей первой сцене Магдален заслужила настоящий триумф. Она сумела создать живой характер – узнаваемый и забавный, насытив его собственной энергией и темпераментом.

Но внезапное появление Магдален еще и в роли Люси – в парике и с накладными бровями, с ярким гримом веснушчатой и грубоватой девицы, с измененным голосом – буквально взорвало аудиторию. Не веря своим глазам, зрители заглядывали в программки, проверяя, кто же играет Люси. Удивление усиливало восторг. Даже Нора не могла на этот раз не оценить удачную игру сестры. Трудно было поверить, что эта восемнадцатилетняя девушка впервые на сцене. Неизбежные мелкие промахи, вызванные трудностью исполнения двух ролей, были почти незаметны, Магдален преуспела в главном – она создала два полноценных и несхожих образа. Сложность задачи была очевидна для всех, а потому и оценка ее победы была горячей и всеобщей.

Зрители вежливо аплодировали мисс Мэррабл, ведь спектакль был в доме ее отца, а сама она исполняла главную роль в пьесе. Но по мере развития действия ничто не могло сдержать увлечения публики игрой Магдален. Мисс Мэррабл и ее ближайшие друзья оказались в тени новой участницы спектакля, которую они позвали как второстепенную и вспомогательную силу. И это в день рождения мисс Мэррабл! В доме ее отца! После шести недель жертв и усилий! Столько затрат и неудобств всей семьи – и что же, во имя успеха Магдален Ванстоун?

Во время спектакля мистер Ванстоун и Нора находились в зале, мисс Гарт за сценой – она считала своим долгом вмешаться, если триумф вскружит Магдален голову. Она опасалась, что подопечная может всерьез завести с режиссером разговор о карьере на профессиональной сцене. Она заметила, что режиссер с поклоном вручил девушке визитную карточку. Заметив суровый, испытующий взгляд мисс Гарт, он поспешил пояснить, что всего лишь хотел быть полезен мисс Ванстоун, если она когда-нибудь решит вновь выступать в домашнем спектакле.

Мисс Гарт взглянула на карточку – обычный квадратик плотной бумаги с именем и адресом. Ничего особенного. Магдален решительно отобрала карточку и сунула в карман.

– Я обещала рекомендовать его знакомым, – заявила она, – вот почему хочу сохранить карточку. Вот и все. Кроме того, она будет напоминать мне о самом счастливом времени в жизни! Ну же, поздравьте меня с успехом!

– Я поздравлю, когда будет успех, – холодно ответила мисс Гарт.

Магдален переоделась за полчаса и присоединилась к гостям, которые поспешили поздравить ее и выразить восхищение. Фрэнк последним из актеров-добровольцев появился в столовой. Он даже не пытался подойти к Магдален, но когда подавали экипажи, он уже стоял наготове с ее пальто в руках.

– Ах, Фрэнк, как жаль, что все закончилось! – вздохнула она. – Приходите к нам завтра утром, поговорим о спектакле.

– У живой изгороди в десять? – тихо переспросил юноша.

Она накинула капюшон и весело кивнула ему. Стоявшая рядом мисс Гарт заметила происшедший обмен жестами, но голоса гостей не дали ей возможности услышать разговор молодых людей. За живостью Магдален она разглядела нежность и внезапную задумчивость, мелькнувшую на лице девушки. Что все это означало? Это мимолетный интерес, вызванный общим участием в спектакле, или вспыхнувшие чувства? Не оказалось ли представление чем-то большим, чем пустая трата времени?

Мисс Гарт посуровела, она чувствовала себя одинокой среди оживленной и суетливой толпы. В памяти всплывали слова Норы, обращенные к миссис Ванстоун в саду: возможно, старшая сестра видит ситуацию в истинном свете?