Электронная библиотека » Уинстон Черчилль » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 13 сентября 2019, 12:40


Автор книги: Уинстон Черчилль


Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +
***

В течение этого дня, посвященного дипломатическому фехтованию, был один волнующий час, когда я произвел смотр летчиков полка «Нормандия-Неман». Сначала мы договорились с русскими, что я проинспектирую полк в районе Инстербурга, где он действовал. Но, как и во время путешествия Баку – Москва, наши союзники попросили меня отказаться от полета в связи с плохой погодой. С другой стороны, поездка туда и обратно по железной дороге заняла бы три дня и три ночи. Тогда Сталин, узнав об этом, дал приказ привезти в Москву на поезде весь полк. Так я смог поприветствовать этот прекрасный полк – единственные вооруженные силы Запада, сражавшиеся на русском фронте, – и познакомиться с каждым из них, столь доблестно служившим делу победы. Я воспользовался их личным присутствием, чтобы наградить многих из полка, а также русских генералов и офицеров, приехавших с фронта по этому случаю.

Когда нам нужно было отправляться на обед, который давал Сталин, переговоры по-прежнему находились на мертвой точке. До последнего момента русские настойчиво пытались получить от нас, по меньшей мере, коммюнике об установлении официальных отношений между французским правительством и Люблинским комитетом, которое было бы опубликовано одновременно с сообщением о заключении франко-русского договора. Мы не пошли на это. Если я был полон решимости не возлагать на Францию ответственность за порабощение польского народа, то не потому, что питал иллюзии насчет практических последствий этого отказа. Совершенно ясно, что у нас не было средств помешать СССР выполнить свой план, чему будут попустительствовать Америка и Великобритания. Однако, хотя Франция в настоящее время имела мало политического веса, в будущем позиция, которую она заняла сейчас, могла стать решающей. Будущее длится долго. Однажды может произойти все, что угодно, и акт во имя сохранения чести и достоинства может в итоге обернуться хорошим размещением политического капитала.

Сорок человек русских – народные комиссары, дипломаты, генералы, чиновники высокого ранга, – все в блестящей военной форме, собрались в зале Кремля, куда вошла и французская делегация. Присутствовали также посол Соединенных Штатов и британский поверенный в делах. Мы поднялись по монументальной лестнице, вдоль которой висели те же картины, что и при царе. На них были изображены ужасающие сюжеты: битва на Иртыше, Иван Грозный, убивающий своего сына, и т.д. Маршал пожал всем руки и провел гостей в обеденный зал. Стол ослеплял немыслимой роскошью, был подан потрясающий обед.

Сталин и я сидели рядом и урывками переговаривались. Г-н Подзеров и г-н Лалуа дословно переводили реплики по мере ведения разговора. Наш разговор касался военных действий на настоящий момент, жизни, которую мы оба вели при исполнении наших обязанностей, нашей оценки врагов или союзников. О договоре речь не шла. Правда, маршал равнодушным тоном спросил, какое впечатление произвели на меня люди из Люблинского комитета, на что я ответил, что они показались мне действенной организацией, но никак не выразителем надежд и чаяний свободной Польши.

Сталин вел прямые и простые разговоры. Он старался казаться простым человеком с зачатками культуры, произнося по поводу сложнейших проблем суждения, полные нарочито примитивного здравомыслия. Он ел все подряд и много и наливал себе по полному бокалу крымского вина, перед ним ставили все время новые бутылки. Сквозь маску добродушия в Сталине был виден беспощадный боец. Впрочем, русские, сидевшие вокруг стола, были напряжены и внимательно за ним наблюдали. С их стороны в отношении Сталина читались явные подчинение и страх, с его – молчаливая и бдительная властность, такими виделись со стороны отношения главного советского политического и военного штаба с этим руководителем, по-человечески одиноким.

Вдруг картина изменилась. Настал час тостов. Сталин стал разыгрывать потрясающую сцену. Во-первых, он произнес теплые слова в честь Франции и любезные – в мой адрес. Я ответил в том же духе в адрес его и России. Затем он поприветствовал Соединенные Штаты и президента Рузвельта, потом Англию и г-на Черчилля и выслушал с серьезным видом ответы Гарримана и Бальфура. Он выказал уважение Бидо, Жуэну, каждому из присутствующих французов, французской армии, полку «Нормандия-Неман». Выполнив все эти формальности, он приступил к главному театрализованному действу.

Тридцать раз Сталин поднимался, чтобы выпить за здоровье присутствующих русских. Каждый раз он поднимал тост за одного из них. Молотов, Берия, Булганин, Ворошилов, Микоян, Каганович и т.д., народные комиссары, были первыми, к кому обратился маршал, которого здесь называли Хозяин. Затем он перешел к генералам и чиновникам. Говоря о каждом из них, Сталин с пафосом указывал на его заслуги и его должность. При этом он постоянно превозносил величие России. Например, он восклицал в адрес командующего артиллерией: «Воронов! За твое здоровье! Ведь ты отвечаешь за развертывание на полях сражений наших артиллерийских установок. Благодаря этим установкам мы крушим врага вдоль и поперек по всей линии фронта. Давай! Смелей со своими пушками!» Обращаясь к начальнику штаба Военно-морского флота: «Адмирал Кузнецов! Не все знают, на что способен наш флот. Потерпи! Однажды мы покорим все моря!» Окликнув авиаконструктора Яковлева, разработавшего прекрасный истребитель «Як»: «Приветствую тебя! Твои самолеты прочесывают небо. Но нам нужно еще больше самолетов и еще лучше! Тебе их делать!»

Эта трагикомичная сцена была разыграна с целью произвести впечатление на французов, выставить напоказ советскую мощь и власть того, кто всем здесь управлял. Присутствуя при этом, я менее чем когда-либо был склонен участвовать в жертвоприношении Польши.

***

После обеда в салоне я холодно рассматривал целый сонм настойчивых дипломатов, сидящих вокруг Сталина и меня: Молотов, Деканозов и Богомолов – с одной стороны, Бидо, Гарро и Дежан – с другой. Русские опять начали обсуждать вопрос о признании Люблинского комитета. Но, поскольку для меня он уже был решен и я дал это понять, очередная дискуссия по этой проблеме казалась мне бессмысленной. Более того, зная склонность мастеров дипломатии вести переговоры несмотря ни на что, даже в ущерб политическим целям, я опасался, что в пылу этого затянувшегося совещания наша команда сделает пагубные уступки по условиям желанного для русских договора. Конечно, исход дела был необратим, поскольку я принял решение, но было бы досадно, если бы французская делегация продемонстрировала недостаточную сплоченность.

Поэтому я подчеркнуто делал вид, что не заинтересован в обсуждении, проводимом этим ареопагом. Видя это, Сталин поднял ставку. «Ах, эти дипломаты, – воскликнул он, – такие болтуны! Чтобы заставить их замолчать, есть только одно средство: расстрелять их из пулемета. Булганин! Принеси один!» Затем, оставив переговаривающихся, окруженный многочисленными помощниками, он повел меня в соседний зал посмотреть советский пропагандистский фильм, снятый в 1938. Фильм довольно наивный, в нем показывали, как немцы предательски напали на Россию. Но вскоре подъем русского народа, храбрость его армии и доблесть его генералов заставили их отступить. Затем немцы в свою очередь были захвачены. После этого по всей Германии началась революция. Она победила в Берлине, где на развалинах фашизма и благодаря помощи Советов началась эпоха мира и процветания. Сталин смеялся, хлопал в ладоши. «Я боюсь, – сказал он, – что конец этой истории не нравится господину де Голлю». Я возразил, немного раздраженный: «Ваша победа в любом случае мне нравится. Кроме того, между вами и немцами в начале настоящей войны все происходило не так, как в фильме».

Между тем, я подозвал к себе Жоржа Бидо и спросил его, готовы ли Советы подписать договор. Министр иностранных дел ответил мне, что все зависело от нашего согласия на подписание совместного заявления французского правительства и Польского комитета, заявления, которое должно было быть опубликовано одновременно с коммюнике по поводу франко-русского договора. «В таком случае, – заявил я Бидо, – бесполезно и неприлично бесконечно затягивать переговоры. Я должен прекратить их».

В полночь фильм закончился и зажегся свет, я встал и сказал Сталину: «Я оставляю вас. Я уезжаю тотчас же поездом. Не знаю, как благодарить вас и советское правительство за то, какой прием вы оказали нам в вашей мужественной стране. Мы обменялись информацией о наших точках зрения, мы достигли согласия в основном: Франция и Россия будут вместе продолжать войну до полной победы. До свидания, господин маршал!» Сталин сначала, казалось, не понял. «Оставайтесь, – прошептал он, – сейчас будет другой фильм». Но я уже протянул ему руку, он пожал ее и дал мне уйти. Я пошел к двери, прощаясь с присутствующими, у которых был ошеломленный вид.

Прибежал бледный г-н Молотов и проводил меня до машины. Ему я тоже выразил удовлетворение моим пребыванием в России. Он что-то невнятно проговорил, не пытаясь скрыть свое замешательство. Вне всякого сомнения, советский министр был глубоко огорчен провалом замысла, который так упорно пытался осуществить. Теперь же для смены тактики у него оставалось слишком мало времени до отъезда французов. Признание Люблинского комитета Парижем явно не удалось. Да и помимо этого, при сложившемся положении вещей, была большая вероятность того, что де Голль вернется во Францию, не заключив договора. Каковы будут последствия такого завершения дела? И не его ли Сталин обвинит в неудаче? Я же, приняв твердое решение взять над ним верх, спокойно возвращался в посольство Франции. Видя, что Бидо не последовал за мной, я послал за ним с приглашением вернуться. Мы оставили Гарро и Дежана, они могли вести разговор о возможных контактах, полезных, но ни к чему нас не обязывающих.

В глубине души я не сомневался в исходе дела. Действительно, к 2 часам утра прибыл Морис Дежан с отчетом о новых условиях. После длительной беседы Сталина с Молотовым русские объявили, что касательно отношений Парижа с Люблинским комитетом они готовы удовлетвориться подписанием более нейтрального текста заявления. Тогда Гарро и Дежан предложили такую редакцию текста: «По соглашению между французским правительством и Польским комитетом национального освобождения, г-н Кристиан Фуше направляется в Люблин, г-н X… направляется в Париж». На это г-н Молотов заметил, что «если генерал де Голль примет такое решение по «польскому вопросу», франко-русский договор будет подписан немедленно».

Я, разумеется, отказался от любого упоминания о «соглашении» между нами и Люблинским комитетом. Единственная новость, соответствующая действительности и политике Франции, будет заключаться в следующем: «Майор Фуше прибыл в Люблин». Дежан сообщил это Молотову, который, снова переговорив со Сталиным, дал нам знать, что он удовлетворен нашим предложением. Однако он упорствовал касательно даты публикации сообщения о приезде Фуше в Люблин. Советский министр настаивал, что это должно быть сделано одновременно с объявлением о подписании франко-русского договора, то есть через двадцать четыре часа. Но именно этого совпадения по времени я как раз стремился избежать, о чем категорически ему заявил. Наступило уже 10 декабря, день подписания договора, а приезд Фуше в Галицию будет объявлен самое раннее 28 числа. На этом мы и договорились.

***

Тем временем Бидо отправился в Кремль для подготовки с нашими партнерами окончательного текста договора. Когда мне передали текст, я полностью его одобрил. В нем было оговорено, что обе стороны брали на себя обязательство продолжать войну до полной победы, не заключать сепаратный мир с Германией и впоследствии совместно разработать меры для предотвращения возникновения новой угрозы со стороны Германии. Было также указано, что обе страны будут участвовать в создании Организации Объединенных Наций. Срок действия договора составлял двадцать лет.

Мне сообщили, что последние приготовления к подписанию договора проходили в комнате соседней с теми, где продолжали находиться приглашенные на званый вечер. В эти тяжелые часы Сталин постоянно был в курсе переговоров и решал вопросы по мере их возникновения. Но это не мешало ему обходить залы, беседовать, говорить тосты и выпивать со всеми. В частности, его вниманием был отмечен полковник Пуйад, командующий полком «Нормандия-Неман».

(Надо сказать, что после войны наши летчики вернулись в распоряжение Французской Республики. Сталин отправил мне по этому случаю следующую телеграмму 4 июня 1945:

«Полк «Нормандия – Неман» находится в Москве. Он готов к отправке во Францию… Полк возвращается на родину полностью готовым к боевым действиям, то есть вместе с самолетами, также находящимися в полной боевой готовности. Маршрут его будет пролегать на запад вдоль Эльбы. Я счел важным сохранить за полком боевые машины, на которых он с большим успехом и отвагой сражался на Восточном фронте. Пусть эта боевая техника будет скромным подарком Франции от военно-воздушных сил Советского Союза и послужит символом дружбы двух наших народов.

Прошу вас принять от меня благодарность за отличную работу, которую полк проделал на фронте, в борьбе против германских армий»).

В конце концов мне сообщили, что все готово для подписания договора, которое должно было состояться в кабинете г-на Молотова. Я прибыл туда в 4 часа утра.

Церемония подписания прошла с некоторой торжественностью, молча и без всяких просьб работали русские фотографы. Министры иностранных дел обеих стран, окруженные двумя делегациями, подписали экземпляры договора, составленные на французском и русском языках. Сталин и я держались позади них. «Таким образом, – сказал я ему, – вот договор и ратифицирован. В этом плане, я надеюсь, Вы можете больше не беспокоиться». Затем мы пожали друг другу руки. «Это нужно отметить!» – воскликнул маршал. Мгновенно были накрыты столы, и начался ужин.

Сталин показал прекрасную игру. Спокойным голосом он сделал мне комплимент: «Вы хорошо держались. В добрый час! Я люблю иметь дело с человеком, который знает, чего хочет, даже если его взгляды не совпадают с моими». По контрасту с неприятной сценой, которую он разыграл за несколько часов до этого, поднимая нарочито пышные тосты за своих соратников, теперь Сталин говорил обо всем отстранение и равнодушно, как будто рассматривал всех прочих, войну, Историю и себя самого с безмятежных высот. «В конце концов, – говорил он, – победителем оказывается только смерть». Он жалел Гитлера: «Несчастный человек, ему не выпутаться». На мое приглашение; «Приедете ли Вы к нам в Париж?» – он ответил: «Как это сделать? Ведь я уже стар. Я скоро умру».

Он поднял бокал в честь Франции, «которая теперь имела решительных, несговорчивых руководителей и которой он желал быть великой и сильной, потому что России нужен великий и сильный союзник». Наконец, он выпил за Польшу, хотя в зале не было ни одного поляка, как будто хотел показать мне свои намерения. «Цари, – сказал он, – вели плохую политику, когда хотели властвовать над другими славянскими народами. У нас же новая политика. Пусть славяне везде будут свободны и независимы! Так они станут нашими друзьями. Да здравствует Польша – сильная, независимая, демократическая! Да здравствует дружба Франции, Польши и России!» Он посмотрел на меня: «Что Вы об этом думаете, г-н де Голль?» Слушая Сталина, я мысленно измерял пропасть, которая в СССР разделяла слова и дела. Я ответил: «Я согласен с тем, что г-н Сталин сказал о Польше», и подчеркнул еще раз: «Да, я согласен с тем, что он сказал».

Прощание вылилось, как это любил Сталин, в излияния. «Рассчитывайте на меня», – заявил он. «Если у Вас или у Франции возникнет в нас нужда, мы разделим с Вами все вплоть до последнего куска хлеба».

16 декабря мы уже были в Париже. Там все были полностью удовлетворены подписанием договора. Общественность видела в этом знак нашего возвращения в ряды великих держав. Политические круги расценивали подписание договора как звено в цепи, связывающей Объединенные Нации. Некоторые мастера – или маньяки – политических махинаций нашептывали, что договор стоило бы подкрепить соглашением по поводу французской коммунистической партии, относительно снижения ее активности в политической и общественной борьбе и ее участия в восстановлении страны.

***

В целом, по различным причинам, мнение о договоре с Москвой было везде положительным. Консультативная ассамблея также дала ему высокую оценку. 21 декабря Бидо открыл прения докладом по условиям договора. Я выступил с заключительным словом, продемонстрировав «какой была раньше, какой является сейчас и какой будет идея франко-русского альянса, который мы только что заключили». Вот текст этой моей речи.

«Господин министр иностранных дел первым подробно рассказал в прениях, каковы были, с технической точки зрения, все обстоятельства, основные линии франко-советского договора, который мы только что подписали в Москве с Россией.

С другой стороны, дискуссия, которая открылась после заявления г-на министра иностранных дел, позволила уважаемым членам данной Ассамблеи выразить свое мнение по договору, ибо само собой разумеется, что когда две великие державы подписываются под обязательством, возникает множество вопросов.

Что касается меня, то, не желая возвращаться к тому, что было уже сказано – и сказано хорошо – и свидетельствует о действительно полном единодушии во мнении всех членов этой Ассамблеи и, я думаю, всей страны, я хотел бы в столь важном деле высказать в нескольких словах, какой была, есть и будет идея франко-русского альянса, который мы только что заключили.

Договор о союзе и взаимной помощи, который Франция подписала с Советской Россией, отвечает тенденции, ставшей в обеих странах естественной и традиционной после трудностей, испытанных в осуществлении их европейской политики. Он представляет скрепленный печатями акт единения двух великих держав континента, не только в целях ведения войны до полной победы, но и в целях того, чтобы побежденная Германия не была более в состоянии наносить вред. И, наконец, этот договор является знаком того, что Россия и Франция выражают свою волю к тесному сотрудничеству во всех применяемых мерах, обеспечивающих статус завтрашней Европы.

Великий народ, но постоянно тянущийся к войне, потому что мечтает только о господстве, способный ради подавления других совершать сверхъестественные усилия и приносить крайние жертвы, всегда готовый приветствовать и следовать даже в преступлении за теми, кто обещает ему завоевания, – таков немецкий народ. Таков он особенно с того времени, когда прусские амбиции и жесткость были навязаны ему на руинах старой империи Габсбургов и в то же время развитие современной промышленности совпало с его вкусом к сражениям и превратило его целиком в мощное и решительное орудие борьбы. Кроме того, его дарования в области мысли, науки, искусства вместо того, чтобы сделать его более гуманным, напротив, не позволяют возвести их в систему, в соответствии с которой господство немецкого народа становится высшим правом и беспощадным долгом.

Факт в том, что на протяжении восьмидесяти лет стремление Германии к господству, вначале искусно скрытое в формуле единства рейха, как провозгласил его Бисмарк, затем расширенное до пангерманизма на лад Вильгельма II, расцветшее наконец в безумных требованиях Гитлера, стало причиной этих больших войн, каждая из которых, как будто по роковой нарастающей, превосходит предыдущую по длительности и размаху.

Находившиеся под этой постоянной угрозой Россия и Франция получили страшные уроки, показавшие им, что, объединяясь, они выигрывают, а разделившись, теряют. В 1870, одни, мы не устояли, но в 1875 дипломатическое вмешательство России заставило Германию отказаться от планов вновь обрушиться на нас. Альянс, заключенный в 1892, смог сдерживать в течение двадцати двух лет устремления в западном направлении и «Дранг нах Остен» пангерманизма. Когда в 1914 Германия и Австро-Венгрия перешли в атаку, русское наступление в Пруссии во многом содействовало восстановлению нашего положения на Марне. После этого одновременные действия на двух фронтах – восточном и западном – изнурили врага, что и позволило Фошу в конце концов одержать победу. Если благодаря событиям 1917 Бетман-Хольвег смог навязать России драконовские условия, то победа Франции во второй битве в итоге заставила Германию отказаться от своих завоеваний.

Как только что очень удачно было сказано, политика уловок и недоверия, проводимая между Парижем и Москвой в период между двумя войнами, и их разобщение в решающий момент стали основой для возвращения вермахта на Рейн, Аншлюсса, порабощения Чехословакии, подавления Польши, тех действий, что стали для Гитлера преддверием вторжения во Францию, за которым год спустя последовало вторжение в Россию.

Также очень точно было продемонстрировано, как усилия русских, заставившие немецкие силы понести невосполнимые потери, стали основным залогом освобождения территории нашей метрополии.

Для Франции и России быть объединенными – значит быть сильными, быть разъединенными – значит находиться в опасности. Действительно, это – непреложное условие с точки зрения географического положения, опыта и здравого смысла.

Эта истина, открывшаяся обоим народам в ходе того, что они пережили, возобладала, и я могу это сказать, во время переговоров в Москве. Оба правительства сделали вывод о необходимости отдельного союза между Россией и Францией, являющегося, по мнению обеих договаривающихся сторон, основным этапом в достижении победы, а завтра и безопасности.

В сегодняшнем мире, где жесткий реализм диктует иногда дискриминационные отношения между народами, договоры заключаются с рациональной точки зрения. Однако в некоторой степени присутствует и чувство симпатии, идущей из глубины веков, которое, впрочем, в том, что касается традиционных интересов наций, основывается на народном инстинкте.

Если франко-русский союз стал еще раз необходимым для обоих правительств, то это вызвано не только ясным пониманием его полезности, свой вклад внесла и естественная дружба между двумя народами. За прошедшие века накопилось тысячи причин и тысячи свидетельств этой дружбы. И как много новых добавила к ним эта война!

Да, огромные усилия в общей борьбе на полях сражений и в тылу миллионов и миллионов мужчин и женщин Советского Союза, невероятные жертвы, на которые они пошли, умение тех, кто их направляет, и самого выдающегося среди них – маршала Сталина – так глубоко тронули наш народ в его вчерашних невзгодах и сегодняшнем подъеме, что вознесли на самую вершину ту вековую симпатию, что мы, французы, всегда питали к русскому народу.

Пусть все храбрые офицеры и солдаты, защищающие там свою святую землю, все славные рабочие и инженеры, кующие оружие для сражений, все стойкие крестьяне и руководители, без устали работающие на земле, знают, что их труд, их боль, их доблесть освещают для всего народа Франции тот договор, который мы подписали от его имени!

Две основные державы континента, непосредственно находящиеся под угрозой, идущей из Германии, свободные от всякого столкновения интересов в любой точке мира, объединившиеся на пути их возрождения через те разрушения, которые они испытали, способные благодаря своим армиям выступить вместе в любой момент против агрессора, решили объединиться в соответствии с определенными условиями. Само собой разумеется, что ни одна, ни другая не видят возможности устройства мира и системы безопасности без содействия в рамках договоров тех наций, которые в данной войне, как и они сами, отдали все силы. Основа и условия договоров, которые могут быть заключены Францией с той или иной из этих наций, зависят от того положения, в каком каждая из них находится относительно нас, врага и всего остального мира, положения, которое решительным образом влияет на их возможности действовать. Но я могу официально заявить, что подобные договоры уже сейчас кажутся нам естественными и желательными.

Так, Франция, рядом с которой находилась Великобритания и британские доминионы с первого до последнего дня предыдущего конфликта и в земле которой похоронен миллион их храбрых солдат, Франция, которая вступила в войну в то же время, что и они, которая после всех бед, испытанных вместе на ее земле, смогла увидеть их непоколебимую волю к победе, нашла у них помощь и поддержку для своих первых войск, вводимых в бой, Франция, освобождение которой началось в значительной мере на берегах старой Англии и которая знает первостепенную роль, что сыграли в театрах боевых действий Африки, Европы и Дальнего Востока британские военно-морской флот, армия, авиация, эта Франция не мыслит завтра ни победы, ни безопасности в том, что касается Германии, без эффективного союза с Лондоном.

Не менее очевидно, что необходимы определенные связи с теми государствами континента, которые были, есть и могут стать жертвами германских амбиций, то есть с Польшей, Чехословакией, Бельгией, Голландией, Люксембургом.

Испытание, пройденное вместе, со всеми полученными уроками и опытом, не должно закончиться без создания общей системы сотрудничества и безопасности, по меньшей мере в стратегическом и экономическом плане.

Подобная система должна, очевидно, включать, и в первых рядах, Соединенные Штаты Америки, решающие усилия которых как на западном фронте Европы, так и в театре боевых действий на Тихом океане прибавили к дружбе в сердцах французов и восхищение и без мощной поддержки которых были бы невозможны сегодняшняя победа и завтрашний прочный мир.

В это общее дело Франция предлагает, в соответствии со своим духом, традициями и способностями, внести свой посильный вклад.

Удовлетворение, которое мы испытываем от благополучного заключения франко-советского договора, и согласие в намерениях Франции и России, которое выявилось в ходе переговоров в Москве, не только не отвернут нас, но, наоборот, заставят повернуться лицом к суровым требованиям сегодняшнего дня.

Конечно, сейчас мы лучше видим, каким мог бы быть результат наших усилий в этой войне. Но эти усилия еще далеки от завершения. Остается победить, и враг доказывает сейчас на полях сражений в Бельгии, Люксембурге и в Эльзасе, что, несмотря на большие потери и долгое отступление, он еще не повержен. Кажется, что тот же ход событий, который понемногу заставил всех признать, что без Франции невозможно урегулировать мировые проблемы, доказывает в то же время, что без нас немыслимо и одержать победу, которая позволит это.

Как в том, так и в другом Франция требует признания всей ее ответственности».


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации