Текст книги "Вниз по реке к морю"

Глава 12

С начала событий еще и суток не прошло, а я уже увяз в этих двух делах по самые уши.

Я убрал все лишнее с письменного стола у себя дома и на розовом листе бумаги написал: «Кто-то в Управлении определенно был замешан в фальшивом обвинении, сфабрикованном против меня. В 32-м отделении человек, назвавшийся Адамо Кортезом и выдававший себя за детектива, вынудил Натали Малкольм подать на меня в суд за изнасилование. Ниже прилагаются правдивые свидетельские показания».

Прикрепив скотчем внизу листа конверт с письмом Беатрис, я положил розовый лист посередине зеленой подложки на пустом столе. И от этого незатейливого действа у меня забегали мурашки по затылку и по плечам. Наконец-то началось!

Оставив восторги на третьем этаже, я воспользовался тайным люком в полу и спустился по веревочной лесенке в офис. Обыкновенно я пользуюсь лестницей в холле, но в то утро я чувствовал себя тайным агентом, вне закона.

Система веревок и блоков позволяла поднять лесенку в исходное положение, а длинный шест, притаившийся в дальнем углу комнаты, помогал закрыть тайный ход. Я сел у окна и принялся смотреть на проходящих работяг, которые то появлялись на улице, то пропадали.

Следующие пару часов я ничего не делал, только размышлял. Я мало спал, потому что мозг не мог полностью отключиться. Недосып и мое глубокое мышление сейчас привели к отвлеченному состоянию. Меня самого будто бы и не было вовсе, были только детали, которые вскоре лягут на розовые и синие страницы. Невысокий смуглый усач и рейнджер с пистолетом в руке. Черная дыра, которая таила правду, и маленькая девочка, которая уже совсем выросла.

Из задумчивости и временной прострации меня вывел звонок телефона.

– Алло, – отозвался я, быть может, чуть более мечтательным тоном, чем обычно.

– Джо?

Мысли мои были еще далеко. Голос знакомый, но имя не вспоминалось.

Я потянулся, и движение разбудило осознание.

– Привет, Генри. Да, это я. Задремал немного. Который час?

– Половина четвертого. Ты в какое дерьмо встрял, старик?

– Как поживает твой отец? – спросил я, пытаясь припомнить электронное письмо, отправленное утром.

– Я про Адамо Кортеза, – продолжал настаивать звонивший.

– Что? – переспросил я и тут же вспомнил. – А… да.

– Так вот. Я позвонил и сказал, что есть человек, который представляется информатором детектива Адамо Кортеза. Они сказали, что впервые слышат это имя; в их списках такой не значится. Но всего через пару часов ко мне прямо на пост на улице пришли двое в штатском из Центрального участка. Прямо на улице, Джо.

– И чего они хотели? – спросил я, чувствуя, как пустота за моей спиной отступает.

– Они хотели знать все. То есть абсолютно все – от и до. Где я его встретил. Что он говорил. Были ли где-то поблизости видеокамеры.

– И что ты сказал? – я был уже почти совсем в порядке.

– Да сочинил какую-то ерунду. Сказал, что патрулировал Центральный парк, что я, собственно, и делал, и тут ко мне подходит парень и говорит, дескать, передай старшему по званию, что появится Бато Хернандез. И якобы он предупредил, что мол, ему нужно поговорить с Адамо Кортезом и что Кортез, сам знает, как с ним встретиться.

– Как они на это отреагировали?

– Потребовали полное описание. Во что этот парень был одет, сколько примерно лет и все такое. Даже спросили, видел ли нас кто-нибудь.

– Хотели убедиться, есть ли у тебя свидетель?

– Ага.

– И как, есть?

– Ты же сам научил меня всегда иметь про запас убедительную ложь. Я догадался, что надо запастись свидетелем на всякий случай.

– Я это рассказывал, наверное, сотне полицейских – не меньше, Генри, но ты – один из тех двоих, кто это запомнил. Извини, приятель, я и не думал, что ты отважишься на такой ход.

– Я проверил базы, – отозвался гаитянин. – Но его там попросту нет. Ни как полицейского, ни как информатора, ни даже как подозреваемого. Нигде. Но я подумал, раз кто-то все это затеял, то он, должно быть, пользуется какими-то секретными базами, о которых полицейским неизвестно.

– С готовым вопросом на языке и ложью, припасенной в кармане, – восхищенно процитировал я. – Знаешь, а ведь кое-чему я тебя никогда не учил.

– Чему же, Джо?

– Тому, что иногда вредно быть слишком умным.

– Так во что же ты влип, старина?

– А телефон не прослушивается? – спросил я с запозданием.

– Платный канал от Центральной линии. Я удивился, узнав, что эти ребята еще работают.

– Не переживай о том, чем я занимаюсь, Генри. Ни тебе, ни мне от этого не будет никакой пользы. Вот только скажи мне имена сотрудников, что к тебе приходили.

– Инспектор Деннис Натчез и капитан Омар Лоурел.

– Инспектор? – переспросил я. – Черт побери! Удалось тебе из них что-нибудь вытрясти?

– Увы, нет. Они взялись запугивать меня расследованием. Сказали, что я должен был задержать подозреваемого. А я ответил, что никакой он не подозреваемый, всего-то подошел с просьбой, да такой, что я, признаться, подумал, что он не в себе, – говорил он так, будто уже выступает с защитной речью в суде, что, бесспорно, характеризовало его как хорошего полицейского. И хорошего лжеца.

– Больше ничего?

– Вот и Лоурел так спросил, – поделился Генри. – Я стал выяснять, что конкретно интересует. Ну, говорит, не называл ли тот парень еще каких-то имен. Начинаю плести, что родной язык у меня французский, на английском я тоже прекрасно говорю, но вот со всякими иностранными именами напряг. А он дальше пристает: «с чем созвучно», «с чем ассоциируется» и все такое прочее.

Я представил, что однажды этот парень станет отменным детективом.

– И к чему он в итоге пришел?

– Он остановился на Камберленде.

– Сам себя перемудрил, – сказал я. – Слушай, дружище, ты забудь о нашем разговоре и вообще обо всей этой истории.

– Я даже не узнаю, в чем дело?

– Твой отец мне как-то рассказывал, что на следующий день после твоего рождения он купил пистолет. Никогда раньше ему не было нужно оружие, но стоило увидеть тебя, как он понял, что должен быть готов умереть за своего сына.

– Да, в этом весь папа. Удачи, Джо! Звони, если понадоблюсь.

Это был ответ на одно из писем. Осталось еще четыре.

Второе письмо я отправлял через специальный роутер, который отсекал все пути электронного доступа ко мне. Я назвался Томом Боллом, детективом, работающим на людей, заинтересованных в расследовании исчезновения Джоанны Мадд. Я знал, что Браун назначил Мадд встречу, сам не явился в назначенный час, а Мадд после этого пропала. Мои источники (какие бы они там ни были) известили меня о том, что Браун вел расследование по делу убийцы полицейских – Свободного Мэна. Далее я пояснил: мне необходима информация по этому делу, чтобы понять, были ли враги Мэна также против Мадд.

Это был выстрел наудачу, но я решил хотя бы по электронной почте пообщаться со знаменитым адвокатом. Может, в процессе и удастся подобрать кое-какую информацию.

В 16:14 в офис вошла Эйжа-Дениз. Я как раз сидел за столом в приемной и пристально изучал кончики пальцев на левой руке. На этот раз моя дочь вырядилась в красное платье, которое едва прикрывало бедра, и белые лаковые туфли на такой платформе, что она почти сравнялась со мной в росте. Зеленые лямки рюкзака врезались в ее обнаженные плечи.

– Что? – поинтересовалась она в ответ на мой взгляд.

– Скажи, у тебя хоть что-нибудь надето под этим нарядом?

– Папа!

Я назидательно воздел палец и сказал:

– Вот представь себе, что ты сюда пришла, а я сижу в одной футболке и шортах в обтяжку, какие носят парни на пляже Сансет-бич. И то я был бы приличнее одет, чем ты сейчас.

На самом-то деле, мы с Эй-Ди всегда знаем, что сказать друг другу. Она поежилась от неловкости и скрестила руки так, чтобы прикрыть хоть немного обнаженного тела.

– Так все одеваются.

– Нет уж, ты представь.

– Наверное, мне бы это не понравилось, – согласилась она. – Но если я пойду домой переодеваться, то помочь тебе с работой сегодня точно не смогу.

– А в рюкзаке у тебя что?

– Пальто.

– Надевай.

Она открыла было рот, собираясь протестовать, но я пристально поглядел на нее, и вместо ответа она потянула с плеча лямку рюкзака.

Пальто было легкое и короткое. Дениз облачилась в него, застегнула все пуговицы и затянула потуже пояс на талии. Оно было чуть длиннее красного платья и прекрасно сидело, но по крайней мере оставляло хоть какой-то простор для воображения.

– Знаешь, скоро мы об этом серьезно поговорим, – сказал я.

– Знаю, – и она посмотрела на меня с невинным выражением лица, которое унаследовала от матери.

Обожаю эту девочку! Даже в самые сложные мои годы лишь она да Глэдстоун меня никогда не подводили.

В дверь позвонили, и Эй-Ди пошла открывать.

Ответ на третье из отправленных мной писем явился лично.

– Привет, – произнесла Эйжа с искренним радушием.

Она отступила и у входа нарисовалась Уилла Портман в простом бесформенном черно-оранжевом платье и розовом свитере. А при ней – все тот же дипломат.

– Здравствуйте, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Проходите, мисс Портман.

– Добрый день, мистер Оливер. Надеюсь, я не помешала?

– Нет-нет. Мы с Эйжей как раз обсуждали стили офисной одежды. Она убеждала меня, что нельзя носить майки-борцовки на работу.

Уилла улыбнулась, и я жестом пригласил ее пройти в кабинет.

– Мне зайти, чтобы сделать пометки? – уточнила Эй-Ди.

– Не надо, – отозвался я, закрывая дверь.

– Вижу, деньги у вас с собой, – обратился я к своему вероятному клиенту.

– Девятнадцать тысяч двести пятьдесят долларов и вполне приличный дипломат.

– Очень неплохо, – отозвался я. – Откуда вы родом?

– Из маленького городка в Огайо, называется Мартинз Ферри.

– Поэт Джеймс Райт тоже родом оттуда.

– Кто?

– Да неважно. Я ознакомился со многими из тех документов, что вы предоставили. Все это, безусловно, очень подозрительно, и я не представляю себе, почему адвокат уровня Брауна мог вдруг отступить. Давайте я положу деньги в надежное место и потрачу из них столько, сколько понадобится до какого-то логического завершения дела – доказательства невиновности или вины Мэна или его смерти.

– Благодарю вас.

– Вы все еще работаете в офисе Брауна?

– Завтра хочу уволиться.

– По-моему, это не самая лучшая идея.

– Но почему?

Прежде чем я смог ответить, в комнате зазвучали тревожные ноты «Лунного света» Дебюсси. Я тут же включил на интеркоме кнопку, которая приглушала все звуки и зажигала на столе у Эйжи красную лампочку. Потом я вынул звонящий мобильник из верхнего ящика стола, поднес к уху и, прижав палец к губам, обернулся к клиентке.

А затем ответил на второе из сегодняшних писем.

– Мистер Браун? – уточнил я.

– Приветствую, мистер Болл.

– Я надеялся, что вы мне позвоните. Я напрочь завяз с этим делом.

– Кто вы?

– Частный детектив. Я работаю на группу людей, крайне обеспокоенных исчезновением мисс Мадд. Уже целую неделю никто ее не видел и не слышал, и мы беспокоимся о ее состоянии. У нее диабет. И о ее внуках больше некому позаботиться.

– С мисс Мадд все в полном порядке, – заверил Браун очень уверенным, убедительным тоном. – Никто не знает ее местонахождение, потому что никому не следует об этом знать.

– Я вас не понимаю, сэр.

– А вам это и не надо понимать. Просто поверьте мне на слово: Джоанна Мадд действительно была в опасности, а теперь она в одном безопасном месте.

– И даже ее дочь и сын не знают, как с ней связаться.

– Для всех будет лучше, если никто не будет знать.

– Я своим клиентам так ответить не могу.

– Кто они? Ее сын? Или дочь?

– Нет. Заинтересованная третья сторона.

– Ситуация очень деликатная, мистер Болл. Назовите мне имена своих клиентов, я лично позвоню им и заверю, что все в порядке. И предупрежу, насколько важна в этом деле секретность.

Я отсчитал, как положено, шесть ударов сердца, притворяясь, будто обдумываю дальнейшие действия.

– Я не могу разглашать имена своих клиентов, – сказал я после паузы. – Но я непременно сообщу им, что дело сложнее, чем я думал в начале. И о вашем желании связаться с ними для беседы…

– Мне необходимо побеседовать и с вами тоже, мистер Болл.

– О чем же?

Уилла испуганно глядела на меня.

– По телефону не следует делиться секретами. Вы знаете кафе «Либерте» на улице Хадсон?

– Знаю.

– Встретимся там сегодня в половине восьмого. Я полагаю, мне удастся убедить вас в необходимости молчать об этом деле.

– Раньше половины десятого я никак не смогу, – сказал я. – Мне нужно ответить на несколько важных писем.

– Окей, – быстро согласился он. Слишком быстро. – В девять тридцать увидимся. Как я вас узнаю?

– У меня в петличке будет красная фиалка, – произнес я и дал отбой.

Только когда я вернул телефон обратно в ящик, Уилла спросила:

– Это был мистер Браун?

– Да, он.

– Вы рассказали ему о том, что я доверила вам?

– Я послал ему письмо, представился детективом Томом Боллом и сказал, что работаю на неких сопричастных людей, которые хотят, чтобы я отыскал Джоанну Мадд. Ему также известно, что я знаю о деле Свободного Мэна, но лишь по газетным публикациям.

– А про то, что он отказался от этого дела, говорили?

– Нет.

Она вздохнула.

– Но он может догадаться об утечке информации из его офиса. Однако лучшее, что вы можете сделать, – это оставаться на работе. И если что-то вызнаете там, сообщите. Я дам другой номер, лучше на него звонить.

Юная адвокат смотрела на меня во все глаза, только сейчас осознавая, как мне показалось, насколько опасно там, куда она сунулась.

Затем она кивнула и вымученно улыбнулась.

– Наверное, именно это я от вас и хотела, – проговорила она.

– Вы ведь не хотите, чтоб мы бросили это дело?

Она взглянула мне в глаза в поисках ответа. И, выждав достаточно долгое время, сказала:

– Нет. До встречи с Мэнни я и не знала, как бездушно закон может перемолоть человека. Да, он – убийца. Но он не преступник. И я не могу оставаться безучастной в таком случае.

Я дал Уилле номер своего второго мобильного, а потом проводил ее до двери. И после ее ухода некоторое время так и стоял в проеме, глядя в пустоту.

– Мама тебе чем-то навредила? – спросила Эйжа, подойдя ко мне сзади.

– Да, – ответил я, обращаясь к двери.

– Это связано со мной?

Я обернулся и посмотрел на свою закутанную в пальто дочь.

– Она сунула нос в мои файлы.

– С чего ты взял?

– Я знаю, когда люди смотрят те или иные файлы, – солгал я. – Особенно те, которые раньше никто не открывал.

– Но это же не так ужасно, – сказала Эйжа.

– Да. Но с сегодняшнего дня, будь добра, не бери работу на дом, хорошо?

Она кивнула, и этого было вполне достаточно.

Глава 13

В половине седьмого Эйжа ушла. А я оделся и к семи был уже готов.

Разговор с дочерью несколько смягчил проблемы с Моникой, но я забыл, как и большинство мужчин, что происходящее со мной не всегда зависит только от меня.

Открыв дверь на улицу Монтегю, я вдруг услышал мужской оклик:

– Оливер!

На улице толпился народ, все хотели что-нибудь купить, уже подумывая об ужине, а там и о Рождестве, и о том, что неплохо прогуляться по свежему воздуху, пока зимний холод не загнал их по домам до весны.

На тротуаре собралась группа молодежи, по большей части темнокожей. И вдруг из этой толпы двадцатилеток вынырнул Коулман Тессар, молодой муженек Моники. Он был одет в беговой костюм с опущенным капюшоном. Костюм был желтый, не то с темно-синим, не то с черным узором.

В кармане ветровки у меня лежал короткоствольный пистолет сорок пятого калибра, но мне показалось, что сейчас он вряд ли потребуется. Вот позже, вечером, может случиться и такое.

– Привет, Коулман, – поздоровался я.

Молодая темнокожая девчонка с волосами, выкрашенными в небесно-голубой, внимательно на нас посмотрела. Ей, как и мне, померещилась угроза в голосе Коулмана.

– Что ты сказал Монике? – требовательно спросил он.

– Зачем ты спрашиваешь меня о том, что и сам уже знаешь?

Коулман стоял теперь всего в полуметре от меня. У него был черный пояс по какому-то из восточных единоборств, и он искренне полагал, что сумеет постоять за себя.

– Я тебе задал вопрос, – сказал он с убийственной уверенностью.

– На который уже знаешь ответ, – произнес я.

Девушка с голубыми волосами тронула за локоть одного из парней.

– Я не боюсь тебя, – заявил Коулман.

– Будь это так, – проговорил я, по-прежнему наблюдая за девчонкой, – ты бы тут не стоял.

– Я могу прямо тут тебе и зад надрать, – предупредил Коулман.

– Прямо при свидетелях? – невинно поинтересовался я. – И при том, что я даже руки не поднимал?

– Не лезь в мои дела, – предупредил он, уже понимая, что совершил тактический промах, так налетев на меня.

– А жена не сказала тебе, почему я пообещал за вами приглядывать?

– Это неважно.

– Она позвонила человеку, который был у меня под следствием. И будь это человек другого сорта, меня бы, может, уже не было в живых. Она напакостила мне просто так, без всякой причины. А я просто защищался. И в следующий раз, когда соберешься со мной ссориться, будь готов меня убить, потому что я не прекращу приходить, пока все это не закончится.

И я пошел прочь, а в голове у меня носился всякий бред. Кровь бурлила в жилах, а в ней – подростковые гормоны, потому что мне очень уж хотелось раскатать мужа Моники в кровавый блин. И где-то глубоко внутри копошилось осознание того, что ко мне вернулся интерес к противоположному полу. Я это понял, когда заметил, как Синевласка на меня смотрит.

Я был готов.

Недалеко от Хьюстона на авеню D есть нелегальный частный клуб. Он занимает целых три подземных этажа под огромной гостиницей.

Нажимаешь кнопку для номера 1-А, и электронный замок впускает тебя внутрь. Проходишь к двери и называешь имя. Если имя хозяевам понравится, то дверь отворится, ты заходишь туда, спускаешься по ступеням и оказываешься возле другой двери. Она ведет в просторную комнату, обычно полупустую, где сидят мужчины и женщины, которые нуждаются в уединении на уровне тайного общества. Столы и стулья здесь удобные, вдоль стен стоят стеллажи с книгами, мужчины-официанты одеты в смокинги, девушки – в мини-юбки.

Посетители этого заведения никогда не жалуются, ибо хозяева безымянного клуба выставляют не менее трех охранников, чтобы неустанно следить за входом. Ни хулиганства, ни торговли наркотиками, ни проституции там, наверху, и в помине не бывает – никогда.

Раньше я в этом клубе не был, но слыхал о нем достаточно.

– Вы ищете Мэла? – спросила очаровательная юная темнокожая девушка с высветленными волосами. Она стояла за железной площадкой в основании лестницы. На ней было маленькое черное платье, черные чулки и тончайшее серебряное ожерелье в качестве украшения, в котором посверкивал красный камень.

– Так и есть.

Она провела меня через дверь позади площадки по узкому коридору – к другой лестнице, которая вела в еще одну просторную комнату, где народу было еще меньше.

– У дальней стены, – проговорила моя провожатая.

Я увидел, что с того места, куда указала девушка, мне приветливо машет Мэлкворт Фрост. И невольно почувствовал себя так, будто собираюсь заключить сделку с дьяволом.

Стоило мне подойти, как он встал, и у меня возникло впечатление, что это признак искреннего уважения. Мы пожали друг другу руки. Его огромная мощная ручища показалась похожей на перчатку, заполненную бетоном.

– Мое почтение, мистер Фрост.

– Привет, Кинг. Я получил твое письмо. Тебя впустили, как я сказал?

– Разумеется.

Несколько секунд мы разглядывали друг друга. На нем был костюм лимонного цвета, довольно свободный; впрочем, сидел он хорошо. При этом рубашка была ярко-бирюзовая с серебряными и золотыми нитками, поблескивавшими в ткани. А на мне было коричневое пальто, черные брюки и черные же кожаные туфли на прорезиненной подошве.

У меня за плечами было тринадцать лет службы, шесть из них – в качестве детектива. А Фрост был, пожалуй, самым опасным преступником из всех, что мне довелось знать. После наших прошлых встреч у меня сложилось такое впечатление, будто он чувствует, что он у меня в долгу. Впрочем, мы никогда это не обсуждали после его памятного первого визита в мой офис.

Мы уже готовы были начать разговор, когда к нашему маленькому круглому столику подошел сутулый мужчина среднего роста в белом пиджаке и черных брюках.

– Здравствуй, Мэл, – голос у мужчины оказался жестким и резким.

– Здравствуй, Орк.

– Кто твой друг?

– Тебе о нем волноваться нечего.

– Один парень в баре сказал мне, что он похож на какого-то легавого, которого он знал.

– Так вот иди к нему, – ответил Мэл, – и посоветуй заниматься своими делами.

Мэл и Орк сверлили друг друга взглядами с четверть минуты. Ноздри у последнего раздувались и трепетали, но потом он просто ушел.

– Дружелюбное местечко, – прокомментировал я.

– Жулики – народ пугливый, – отозвался Мэл.

– А я-то думал, ты с этим покончил.

– Просто нравится атмосфера. Хочется иногда поговорить с людьми, у которых правильный словарный запас.

Я кивнул.

– Чем могу быть полезен, Кинг?

– Расскажи, почему ты тогда пришел ко мне в офис, – попросил я.

– Но я ведь уже рассказал.

– Так может, посвятишь меня в некоторые детали?

– Зачем?

– Затем, что я хотел бы попросить тебя кое о чем, а ты носишь имя Сатаны.

Мэлкворт Фрост ухмыльнулся.

– За два дня до того, как ты меня сцапал, я увидел красную птицу в Проспект-парке, – проговорил он.

– Красную птицу?

– Ярко-алую, – он энергично закивал в такт словам. – Сначала просто вспыхнуло что-то красное в листве дерева. А потом она села на ветку всего, может, метрах в десяти от меня. И это было самое красивое из всего, что я видел в жизни. И я все надеялся, что она подлетит поближе и я смогу получше ее рассмотреть. Так я сидел на скамейке и собирался с мыслями перед делом. А птица вдруг вспорхнула и села на газон прямо напротив меня. Она была большая, размером почти с ворону, а на голове одно-единственное черное перо посреди хохолка.

Лицо бывшего бандита выражало настоящее блаженство.

– И что же? – спросил я.

– Птица посмотрела на меня, и я понял – это знак. Вот ведь, пожалуйста, совершенно дикое животное подходит на расстояние вытянутой руки и заглядывает прямо в глаза. В этом есть какой-то смысл.

Я был заинтригован.

– И какой же? – поторопил я.

– Сложно сказать, каким в точности было послание, но птица означает свободу, а красный цвет говорит «будь начеку». И я подумал, что птица эта – как я. Птица, пламенем сверкающая в ночи, чем-то похожа на меня.

– И когда прокурор попросил тебя свидетельствовать против меня, ты отказался. И оставался выше этого и когда меня преследовали, и когда я был беззащитен.

– Не пойми меня превратно. Я вполне мог отсидеть срок. Я не боялся, но и ты не боялся тоже. Ты был как та красная птица – сидел себе в ветвях, а потом спорхнул вниз. Это же явный знак, такой же заметный, как нос на противной харе Орка. Я подписался еще на одну работенку, и дальше все было так, как я тебе и говорил: напарник подстрелил меня в спину. Это стало последней каплей, и с этим бизнесом я покончил.

У меня возникло четкое убеждение, что Мэл – безумец. Однако его психопатическое виденье мира было целостным и уверенным, которому вполне можно доверять.

– У меня сейчас на руках пара дел, – сообщил я, выдержав необходимую паузу. – Мне понадобится помощник, и я подумал о тебе. Я располагаю небольшим бюджетом, так что вполне могу позволить себе это. Деньги, конечно, не те, что навар с грабежей. Но ведь и ты уже не грабитель.

– По рукам.

– А разве ты не хочешь узнать, какого рода дела?

– Хочу. Вам придется мне об этом рассказать, мистер Оливер. Но если б та красная птица позвала меня с собой, я бы тоже согласился без колебаний.

– Сколько ты хочешь за свою работу?

– Один доллар сейчас и еще один, когда закончим.

Я достал банкноту в один доллар из кошелька и протянул ему.

– Пройдемся? – предложил я Мэлкворту.

Он убрал купюру во внутренний карман пиджака и поднялся.

И я пошел за ним, вверх по лестнице – в мир, полный безумцев и красных птиц, безымянных полицейских и женщин, которые раз за разом обводят простаков вокруг пальца.