Текст книги "Заманчивая мишень"

Уоррен Мерфи, Ричард Сэпир
Заманчивая мишень

Глава 1

Казалось, каждый узнает человека, покушавшегося на жизнь Президента США, однако через десять минут после того, как человек этот скрылся с глаз долой, лица его никто не мог припомнить.

Таким уж было лицо злоумышленника. Неприметным. Щуплый, пустоглазый, с хрупким подбородком и бледным лицом, человек этот воспринимался ничтожеством. Сущим ничтожеством.

Именно из-за этого полнейшего ничтожества образ его стирался из памяти, едва он скрывался из поля зрения.

Впрочем, каждый, кто хорошо разглядел этого человека, начинал задумываться.

Портье в гостинице «Холидей инн» правительственного центра в Бостоне, штат Массачусетс, обратил внимание на отступающую линию волос этого человека, когда тот подошел к его столу со словами:

– Я сделал предварительный заказ.

– Назовите, пожалуйста, ваш регистрационный номер, – сказал портье и потянулся к компьютеру.

– Тридцать три-сорок четыре-тридцать три, – ответил мужчина по памяти. Голос его был не высоким, не низким, не громким, не тихим. Не был даже размеренным. Говорил он нервозно, с запинками.

Когда на экране компьютера появилась фамилия, портье нашел ее незнакомой. И лишь попросив у клиента кредитную карточку, вгляделся в него попристальнее. Кредитная карточка оказалась нового образца, с фотографией, и одновременно служила удостоверением личности. Лицо этого человека тотчас затронуло в памяти портье какую-то струну.

– Останавливались уже у нас? – любезно спросил он.

– Нет, – ответил мужчина. Взгляда он не отводил. И в глаза портье не смотрел. Стоял перед столом, но привлекал к себе не больше внимания, чем бронзовые пепельницы в ярко освещенном вестибюле. Они есть – и вроде бы нет. Их не замечаешь – разве что потребуется срочно избавиться от окурка.

– Кажется, я вас уже где-то видел, мистер... – Портье прочел фамилию на кредитной карточке. – ...мистер Хайделл.

Получив карточку обратно, Алек Хайделл не произнес ни слова.

Портье нажал кнопку звонка и, когда подбежавший посыльный схватил и понес чемоданы клиента, долго еще смотрел в спину шедшего к лифту Хайделла, пытаясь его припомнить.

Уж очень он казался знакомым...

* * *

Потом бесстрастное бледное лицо клиента скрылось за дверцами лифта, зазвонил телефон, и портье совершенно забыл о нем.

Вспомнил лишь на следующий день, когда появились агенты секретной службы. Только становиться национальным героем было уже поздно.

Потом на Алека Хайделла обратили внимание в четвертом, последнем вагоне поезда метро, когда он на другой день ехал по красной линии от Чарльз-стрит до станции «Университет имени Кеннеди». И тут же о нем забыли. Правда, несколько пассажиров еще раз скользнуло по нему взглядом, поскольку в руках он держал спортивную сумку с чем-то массивным, выпирающим. Но сумки были почти у всех. До Рождества оставалась неделя.

Водитель автобуса, направлявшегося к расположенному в гавани университету, тоже дважды взглянул на неприметного Хайделла, вошедшего у станции метро.

«Я где-то видел этого человека», – подумал он.

Шофер уже лет пять ездил по этому маршруту и перевидал тысячи пассажиров, главным образом студентов и преподавателей. Знакомое лицо – разве что хорошенькой девушки – не заставило бы его то и дело посматривать в зеркальце внутреннего обзора. Но этот человек почему-то настораживал.

Пассажир сидел сзади, задумчиво глядя в окно. На губах его играла легкая лукавая улыбка. Именно она, а не хрупкий подбородок или задумчивые глаза, привлекала к себе взгляд водителя.

«Где же я его видел?» – вновь и вновь задумывался он.

На вид пассажиру было сорок с небольшим. Вообще-то и студенты бывают великовозрастные, но в Массачусетсом университете таких раз-два и обчелся. А для преподавателя он выглядел слишком рассеянным. Даже для преподавателя Массачусетского университета.

Этот невысокий человек ни разу не ездил в его автобусе. Водитель нисколько не сомневался в этом. «Он вовсе не забытый мной пассажир, – решил шофер. – Наверное, я не видел его со времени окончания школы».

Впрочем, водитель не смог припомнить такого ученика старших классов. Может, кто-то из начальных? Да, по-видимому. Только тогда его каштановые волосы еще не вылезали.

Однако фамилия человека с этим раздражающе знакомым лицом, очевидно, стерлась из памяти навсегда.

Автобус свернул с бульвара Моррисси и поехал по пустынной подъездной дороге к величественному комплексу шоколадно-коричневых кирпичных зданий, образующих Массачусетский университет. Остановился он в бетонном туннеле между административным корпусом и подземным гаражом под возвышением университетской площади.

Пассажир поднялся, вышел в заднюю дверь и мгновенно исчез за стальной дверью гаража.

Водитель проводил его взглядом. Даже в порывистой походке этого человека угадывалось что-то знакомое.

Потом автобус заполнили отъезжающие студенты и преподаватели, двери закрылись – пора в обратный путь.

Когда забрезжил свет у Коламбиа-Пойнт и библиотеки имени Кеннеди, водитель выбросил раздражающе знакомого пассажира из головы.

* * *

Никто не обращал внимания на Алека Хайделла, когда он шел по тускло освещенному подземному гаражу к лифту с надписью «Научный центр». Хайделл терпеливо подождал, пока кабина спустится, поднялся на верхний этаж, потом, пройдя узкими коридорами, нашел оранжерею на крыше. Теперь глаза его закрывали темные летные очки.

Когда Алек открыл дверь, в лицо ему пахнуло теплым, влажным воздухом. Но он уже и без того вспотел.

Поливавшая ряды рождественских кактусов женщина в рабочем халате удивленно вскинула голову.

– Вам кого? – спросила она.

– Секретная служба, – ответил Хайделл, показав прикрепленный к бумажнику золотистый значок. – Вам придется уйти.

– Почему?

– Это место представляет собой прекрасное укрытие для снайпера. Мы закрываем сюда доступ.

– Сейчас? Но ведь Президент приезжает завтра...

– Так надо, – отозвался Хайделл.

Служащая собрала книги, взяла сумочку и спросила:

– Завтра можно будет полить растения?

– К сожалению, нет.

– Не могли бы вы полить их сами?

– Подумаю, – ответил Хайделл, проводил ее к выходу и запер дверь оранжереи.

Когда дверцы лифта закрылись, он сбросил пиджак и рубашку и на кафельном полу присел на корточки в одной майке. Достал из спортивной сумки разобранную винтовку и принялся ее собирать.

Покончив со сборкой, Алек взял промасленную тряпку и начал протирать оружие, его нижняя оттопыренная губа даже повлажнела от сырости и духоты.

Утром, когда из лифта вышел агент секретной службы, Хайделл спрятал винтовку под одну из полок и подошел к двери. Лицо пришедшего под непроницаемыми темными очками казалось каменным.

– Вам придется отсюда уйти, – сказал агент, показывая золотистый значок. – Мера безопасности.

– Попробуйте заставить, – ответил Хайделл смиренным тоном.

– Не понял, – произнес агент, подавшись вперед.

– Я сказал – попробуйте заставить.

На лице агента вокруг летных очков появились морщинки. Он шагнул в оранжерею, поднося ко рту запястье правой руки. Но не успел сказать в прикрепленный к нему телесного цвета микрофон ни слова.

Алек Хайделл выхватил спрятанную винтовку и выстрелил агенту прямо в нос. Пуля прошла через затылок навылет. Агент повалился навзничь, и Хайделл для верности выстрелил ему еще и в горло.

Когда он поднялся на крышу оранжереи, на нем были синяя ветровка агента с белой трафаретной надписью «СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА» на спине, темные очки и наушники, соединенные с прикрепленной к поясу рацией.

С восточной стороны крыши Хайделл смотрел вниз на раскрашенную, словно черно-белое абстракционистское полотно, библиотеку имени Кеннеди, стоящую на краю Коламбиа-Пойнт, где плескались холодные, серые волны Атлантики.

Пресса уже собралась. От микроволновых телевизионных фургонов повсюду тянулись толстые кабели. Спутниковые параболические антенны были обращены к зимнему небу. И конечно же, с подчеркнутой властностью уже расхаживали легко узнаваемые по летным очкам агенты секретной службы.

Держа винтовку у ног, Алек Хайделл терпеливо ждал; холодный ветер с океана теребил его каштановые волосы, когда он прислушался к переговорам агентов секретной службы.

«На въезде порядок».

«Понял».

«На подъездной дороге транспорта нет».

«Понял».

«Крыша библиотеки проверена».

«Контрснайпер?»

– На крыше научного корпуса порядок, – произнес Алек Хайделл в микрофон на запястье.

«Отлично. Будьте начеку. Кортеж сворачивает на подъездную дорогу. Повторяю, кортеж сворачивает на подъездную дорогу».

– Пора, – буркнул Хайделл себе под нос.

Через минуту три черных лимузина «линкольн-континенталь» выехали на дорогу, ведущую к библиотеке. Толпа замерла в ожидании. Холодный ветер, казалось, усилился.

Алек Хайделл лег на край крыши и прижал к плечу приклад винтовки. Прильнув правым глазом к японскому оптическому прицелу, опустил палец на спусковой крючок и стал следить за средним лимузином – на нем развевались президентские флажки – спокойно и уверенно.

Когда машины плавно остановились у входа в библиотеку, в его наушниках послышался треск.

«Внимание. Большой Мак готовится выйти. Повторяю, Большой Мак готовится выйти».

– Тем лучше для меня, – пробормотал Хайделл, наводя перекрестье прицела туда, где вот-вот откроется задняя правая дверца.

И она открылась.

«Большой Мак выходит. Следите каждый за своей зоной».

В перекрестье появилась знакомая шапка жестких густых волос, и Алек Хайделл плавно нажал на спуск.

Шапка волос извергла красно-серый фонтан крови и мозга.

«Он ранен! Сообщите в военный госпиталь!»

«На крыше снайпер! Повторяю, на крыше снайпер! Всем лечь! Немедленно!»

Толпа на площади разом залегла, со страхом ожидая очередного выстрела.

Но его не последовало. Лишь эхо первого и единственного раскатилось между громадными зданиями университета, да раздались крики встревоженных чаек.

«О Господи! – послышался голос потрясенного агента секретной службы. – Это повторение Далласа!»

– Ты совершенно прав, – произнес Алек Хайделл и, бросив винтовку, быстро, бесшумно скрылся в научном центре.

На крыше дымилась единственная гильза. С двумя выцарапанным буквами: RX.

Глава 2

Римо Уильямс усиленно боролся с зевотой, пока служащий компании по прокату автомобилей «Мэвис» пытался убедить его, что, поскольку город Фуриозо, штат Флорида, небезопасен, благоразумным туристам здесь следует предусмотреть меры предосторожности.

– Какие? – поинтересовался Римо, надеясь оборвать этот монотонный словесный поток.

– Во-первых, мы рекомендуем нашим клиентам не одеваться по-туристски, въезжая в город.

Римо оглядел себя с ног до головы. На нем были черная тенниска и черные брюки. Босые ноги утопали в мягких итальянских мокасинах.

– Это по-туристски? – спросил он.

– Надо сказать, сэр, с одеждой у вас полный порядок.

– Я так и думал, – добродушно заметил Римо.

– Кроме того, мы предлагаем сложить все вещи в багажник машины. И чтобы никаких привлекающих внимание городских хищников вещей на заднем сиденье.

– Эту публику здесь именуют так?

– Так написано в памятке по безопасности, – ответил служащий, достал из пластикового ящичка светлого цвета брошюрку и протянул ему. – Тут указаны основные меры предосторожности, – добавил он.

– Тогда зачем же вы их мне перечисляете? – удивился приезжий.

– Такова политика компании. В наши дни многие взрослые не умеют читать. Начнутся судебные процессы, знаете.

– Что такое судебные процессы, я знаю, – отозвался Римо, раскрывая брошюрку.

Она была украшена бумажными вклейками пальм и бикини пастельных расцветок. Здесь же содержалось двадцать рекомендаций по безопасности – крупными буквами на фоне Замка Чародея и других знаменитых аттракционов ближайшего тематического парка под названием «Мир Сэма Бисли».

Нигде в брошюре не упоминалось, что взять напрокат машину и въехать в город – значит напрашиваться на убийство.

– Тут говорится, что не надо въезжать в город по международному шоссе, – кивнул Римо.

– Раньше так оно и было. Теперь небезопасно шоссе И-четыре.

Уильямс поднял взгляд.

– Кое-кто из городских хищников умеет читать.

– Извини, хмырь, – послышался рядом с Римо чей-то грубый голос. И длинная загорелая рука потянулась под его локтем к пластиковому ящичку. – Хочу взять брошюрку.

Уильямс почувствовал очень легкое прикосновение к бумажнику, который носил в правом переднем кармане брюк, потому что карманникам туда залезть сложнее всего.

Римо сделал шаг назад и с обманчивой легкостью опустил каблук итальянского мокасина на подъем ноги нахала. Кости стопы воришки стали расползаться в стороны, словно соединенные крепкими нитками части картинки-загадки, наглец поднял вопль и не умолкал, пока владелец бумажника не убрал ногу.

– Черт возьми, нога у тебя что, свинцовая?

Подпрыгивая на здоровой ноге, карманник обеими руками сжимал на другой кроссовку. При каждом подскоке между шнурками выступала кровь.

Увидев ее, мужчина повалился на спину, как валятся на тротуар уличные плясуны, чтобы затем вертеться на месте.

Этот человек вертеться не стал. Он принялся вопить, что всех в радиусе пятидесяти футов привлечет к суду за телесное повреждение, эмоциональную травму и «вот эти дорогие шмотки».

Чтобы утихомирить карманника, Римо легонько ткнул его в голову носком того же мокасина. Воришка завертелся. И завопил:

– Помоги-и-и-те!

– С удовольствием, – сказал Уильямс, когда дверь прокатного пункта распахнулась и появился, судя по всему, еще один городской хищник. От второго толчка карманник завертелся волчком и вылетел в дверь на движущийся эскалатор.

– Что с ним? – спросил появившийся, торопливо переводя взгляд с эскалатора на приезжего и обратно.

– Пытался залезть не в тот карман, – ответил Римо.

– В какой это?

– В мой.

Второй городской хищник – Уильямс убедился в этом по девятимиллиметровой выпуклости в кармане его неглаженых брюк – понял в чем дело, сделал вид, будто читает красную надпись на стеклянной двери, а потом протянул:

– А, это «Мэвис». Мне нужен «Берц». Там лучше обслуживают.

– Вы что-то сказали? – спросил Римо, снова обратив внимание на служащего прокатного пункта.

– Напрасно вы его так.

– Почему?

– Он всего-навсего хотел стащить ваш бумажник.

– А я всего-навсего хотел его сохранить.

– Он может подать в суд.

– Может, – согласился Уильямс.

Неподалеку от эскалатора раздался визгливый крик:

– Моя нога! Застряла в этом чертовом эскалаторе! Я привлеку к ответственности этого сукина сына!

– Пока он меня не привлек, – усмехнулся Римо, протягивая руку за ключами.

– Я еще не все рассказал вам о проблемах безопасности, – остановил его служащий.

– У меня же есть брошюрка, забыли?

Тот тем не менее продолжал:

– Если по пути из аэропорта вас будут таранить сзади или кто-то попытается оттеснить на обочину, ни в коем случае не останавливайтесь. А если вас все же вынудят остановиться, не вылезайте из машины.

– Понял, – сказал Уильямс, расписываясь в карточке регистрации.

– Машина будет ждать вас на стоянке. В целях безопасности наши машины больше не украшают эмблемой компании «Мэвис».

– Сколько ваших клиентов погибло до того, как руководство решилось на такое новшество? – спросил Римо.

– Сначала наши доходы за месяц упали на тридцать процентов, а уж потом... – признался служащий.

По пути к стоянке Уильямс купил шесть самых больших чемоданов из ярко-красной кожи, тенниску с надписью "Я еду в «Мир Сэма Бисли» и желтую бейсбольную кепочку с надписью «Добро пожаловать во Флориду».

Все вещи он нес на ладони, пирамида покупок кренилась то вправо, то влево, бессчетное число раз чуть не падала, однако не упала, потому что словно бы слилась с его в высшей степени гармоничным телом.

Спустившись по остановленному эскалатору, Римо задержался только для того, чтобы наступить на свободную руку городского хищника, который хотел было залезть к нему в карман, а теперь пытался высвободить застрявшую между ступенями неглаженую штанину.

Под каблуком приезжего пястные кости превратились в основной ингредиент желатина.

– Опять ты. Черт возьми, тебе отсюда живым не уйти!

– Пусть сначала созвонятся наши адвокаты, – весело ответил Римо.

– Как зовут твоего адвоката?

– Алан Дершовиц. Если он будет отпираться, ничего не слушай.

Насвистывая, Уильямс вышел из аэропорта на влажный утренний воздух Флориды. Рослый, худощавый, с глубоко сидящими темными глазами, выдающимися скулами, жестким ртом и широкими, как железнодорожные шпалы, запястьями.

Машина уже ждала, и, к ужасу служителя стоянки, приезжий взгромоздил красные чемоданы один на другой на заднем сиденье, надел желтую бейсбольную кепочку и натянул купленную тенниску поверх своей.

– Сэр, я бы не советовал этого делать.

Римо скользнул за руль.

– Где тут шоссе И-четыре?

Служитель указал на один из выездов.

– Вон там. Только не ездите по нему в такой одежде. Лучше воспользуйтесь международным или скоростной магистралью «Билайн».

– Спасибо, – ответил Уильямс и выехал со стоянки на И-четыре.

Ехал он медленно. До открытия «Мира Сэма Бисли» оставалось два-три часа, а ведь есть более интересные занятия, чем торчать безвылазно в душном номере отеля.

Например, работа.

Двигаясь по шоссе, Римо задумался, что же представляет собой его работа.

Он не заполнял налоговой декларации уже больше двадцати лет, с того самого дня как суд штата Нью-Джерси вынес ему смертный приговор и отнял его прежнюю жизнь ударом слабого тока, когда он – ньюаркский полицейский, осужденный за убийство, которого не совершал, – сидел пристегнутым к электрическому стулу. После этого дня Римо Уильямс перестал существовать и для друзей, и для Федерального налогового управления.

Если бы он был вынужден ежегодно заполнять в апреле декларацию о доходах, в графе «Род занятий» ему пришлось бы писать «убийца».

Римо представлял собой не какого-то заурядного убийцу. Он был тайным убийцей в интересах государства, пока не ушел из КЮРЕ, сверхсекретной правительственной организации, которая и сфабриковала против него дело. Эту организацию создал в начале шестидесятых годов молодой Президент, который сам, по иронии судьбы, погиб от выстрела убийцы.

Уильямс был не чета убийце, стрелявшему в того Президента. Тот был одиночкой, неудачником, психом. И пользовался винтовкой.

А Римо оружия не носил. Он сам представлял собой оружие. Все его тело было прекрасно натренировано. В процессе тренировки главную роль играл мозг. Ученые давно уже выяснили, что обыкновенный человек использует возможности мозга всего на десять процентов. Это все равно что использовать для дыхания одну легочную долю одного легкого. Собственно говоря, большинство людей именно так и дышит.

За много веков до ученых истину эту открыл староста рыбацкой деревушки в Северной Корее и научился раскрывать безграничные возможности человеческого организма.

Он стал первым мастером Синанджу. Потомков этого человека – одним из них, правда, духовным, а не кровным, и стал Римо – обучали те, кто благоговейно следовал его заветам.

Дом Синанджу был тайной силой, поддерживающей великие троны древних царств, и в современном мире он стоял неведомым, невидимым и непреодолимым – подле главы величайшего в мировой истории государства – в лице Римо Уильямса, которого обучал последний чистокровный мастер.

Вот уже двадцать лет Римо служил Америке и ее президентам – хорошим и плохим, честным и не очень – через КЮРЕ, тайную отрасль исполнительной власти.

Хватит. Осталось завершить несколько дел – в частности, выяснить вопрос о своем происхождении, поскольку Римо был сиротой, – а потом – все, он вольная птица. Хватит КЮРЕ. Хватит Харолда В. Смита, главы этой организации. Хватит лезть из кожи, разбираясь со все более неразрешимыми проблемами Америки.

Впрочем, некоторые проблемы разрешить все-таки стоит.

Например, непонятные убийства туристов во Флориде.

Не проходило недели, чтобы какой-нибудь турист не погиб там от рук преступников. Это скверно для образа Америки, жаловался Президент прессе. Это скверно для туризма во Флориде, добавлял губернатор штата. Впрочем, образ Америки и туристская индустрия во Флориде Римо совершенно не беспокоили.

Беспокоила его участь простодушных туристов.

Потому-то – раз уж поехал разбираться в «Мир Сэма Бисли» – Римо был не прочь заняться попутно и этой проблемой.

Вот только на его наживку никто не клевал. Уильямс включил приемник, нашел музыку Барри Манилова и врубил на полную мощность. Может, это привлечет хищников?

Он доехал до самого города, однако никто не таранил его сзади, не оттеснял на обочину, не преследовал. На худощавом лице Уильямса отразилось разочарование.

От первого же разворота он помчался обратно в аэропорт.

– Я буду жаловаться! – заявил Римо служителю, выскочив на стоянке.

– Эта машина вас не устраивает? – произнес служитель, не зная, чему больше удивляться: жалобе или тому, что клиент все еще жив.

– Нет.

– Чем же она плоха?

– Слишком неприметна, – ответил Уильямс.

Служащий захлопал глазами.

– Сэр?

Римо оглядел стоянку. И указал на одну из машин.

– Дайте вон ту.

В дальнем углу стояла точно такая же, как та, на которой он вернулся, только ярко-красная.

– Она ничем не лучше, – удивился служащий.

– Мне больше нравится ее цвет.

– Нет, эту я вам дать не могу. На ней сохранилась эмблема.

– Ну и отлично!

– Но, сэр, это эмблема компании «Мэвйс»! Вы будете выделяться, как...

Служащий поглядел на рубашку и кепочку Римо на красные чемоданы, забившие все заднее сиденье и не договорил.

– Хочу эту, – настаивал приезжий. – Я клиент а клиент...

– ...всегда прав, – договорил за него служащий. И вяло протянул ключи.

– Может, переложите мой багаж? – просил Римо. – Я забыл купить краску.

Служащий был только рад исполнить эту просьбу, помочь глупому туристу в последние блаженные минуты его жизни. И так и застыл на месте, когда Уильямс, встряхнув баллончик оранжевой краски, стал выводить пульверизатором слово «ТУРИСТ» по бокам и на заднем стекле взятого напрокат автомобиля.

Наконец Уильямс отошел назад, любуясь тем, как нечеткие оранжевые буквы сочетаются с окраской машины.

– Ну как?

– Кричаще, – ответил служащий. И криво улыбаясь, добавил: – Но ведь вам именно этого и хотелось.

– Увидимся, когда вернусь, – бросил приезжий, садясь в машину.

– Сейчас рождественский сезон, случаются и чудеса, – негромко произнес служащий, когда этот кандидат на траурные заголовки завтрашних газет тронулся с места.

На сей раз у Римо проблем не возникло. Не проехал он и двухсот метров, как синий «камаро» с лучащимися красным светом неоновыми трубками под рамой пристроился сзади и прибавил скорость.

Уильямс расслабился за долю секунды до удара в задний бампер. Большинство людей в таких случаях напрягаются. И переломы неизбежны. Работающий в полную силу мозг один из двух на всем белом свете в последние годы двадцатого века, велел ему расслабить мышцы. И от удара Римо без единого перелома вжался в сиденье.

Толстая рука замахала ему в зеркальце заднего обзора.

– Эй ты! К обочине. Давай обменяемся страховками.

«С удовольствием», – мысленно произнес Уильямс и свернул на загубленную городским бедствием заправочную станцию без топливных насосов, с забитыми фанерой окнами и травой, растущей из щелей в асфальте.

Из «камаро» выскочили, по всей видимости, два городских хищника. Римо счел их таковыми, потому что оба сжимали пистолеты «Тек-9» с пятидесятипатронными рожками.

Оружие они держали перед собой, словно механические косы.

– Живо сюда, что там у тебя есть! – проворчал один.

Из открытого пассажирского окошка машины Римо вылетели бейсбольная кепочка и банка оранжевой краски. Приземлились они у ног вооруженного парня.

– Бумажник, осел! – прорычал первый.

– Мой бумажник принадлежит мне, – ответил Уильямс, открыв дверцу и вылезая из машины. – Не станете же вы стрелять в человека из-за бумажника.

– Ошибаешься! Мы гангстеры! – выпалил другой.

Один и бандитов вскинул «Тек-9» и нажал на спуск. Римо уклонился от внезапного урагана пуль: оружие это стреляет очередями, как автомат.

Впрочем, в данном случае не важно.

Когда в обшивке злополучной машины появились отверстия, Римо неожиданно бросился на стоявшего ближе к нему городского хищника. Собственно говоря, неожиданным будет любое нападение, когда обыкновенному человеку, вооруженному лишь автоматическим пистолетом, противостоит мастер Синанджу.

Первому стрелку все еще виделся человек перед распахнутой дверцей машины, когда правый указательный палец Уильямса вошел ему в висок и тут же вышел обратно.

Мозг перестал функционировать мгновенно, и городской хищник повалился на свое оружие.

Второй бандит полностью оказался теперь в руках Римо. Стрелять он начал позже, и у него осталась еще примерно четверть магазина. Жаль, что патроны расходуются впустую. Уильямс поднырнул под трясущийся ствол, которому явно недоставало глушителя, и превратил горло стрелка в органический глушитель.

Ствол внезапно поднялся, уперся в отвисшую челюсть; семь пуль пробили мягкую плоть и сорвали целиком верхнюю часть черепа.

Городской хищник рухнул навзничь, через несколько секунд снесенная макушка шлепнулась ему на лицо.

Римо описал пульверизатором оранжевые круги вокруг трупов, пересек их косой чертой, потом вернулся к продырявленной машине. Через минуту он снова был на шоссе.

Когда он проехал милю, слева к его машине пристроился серый старый фургон. Кто-то грубо потребовал, чтобы Уильямс бросил бумажник в большую ладонь, плывущую между машинами.

– А если промахнусь? – спросил Римо.

– Не стоит, я-то уж точно не промахнусь.

Большая ладонь сменилась широким лицом, а следом показался ствол еще одного «Тек-9».

– Популярная в этих местах штука, – заметил Уильямс.

– Изготовлена в Майами.

– Правильно, всегда покупай американское.

На широком лице блеснули белые зубы, и большая ладонь выразительно зашевелилась.

Пожав плечами, Римо произнес:

– Вот уж никогда бы не подумал, что мой бумажник будет пользоваться такой популярностью.

– Не сам бумажник, а то, что в нем. Быстро давай сюда!

Уильямс вынул из кармана бумажник, извлек оттуда деньги с удостоверением личности и положил его в парящую над дорогой ладонь.

Казалось, такая сильная рука удержит и бревно, а не то что какое-то там портмоне, но почему-то он шлепнулся на уносящееся назад шоссе, а с ним и три отрезанных пальца.

Мужчина, осознав, что произошло, завопил в тупом изумлении.

– Мои пальцы! Что мне теперь делать?!

– Если быстро повернешь назад, – с готовностью откликнулся Уильямс, – то, может, еще успеешь в больницу, чтобы их там пришили.

– А разве пальцы тоже пришивают? Я думал, только это самое...

– Если не поспешишь, то «это самое» тебе и пришьют вместо большого пальца.

Мужчина рявкнул сидевшему за рулем:

– Разворачивайся! Черт! Быстрее, пока мои пальцы не раздавило машинами! Не хочу, чтобы мне вместо пальца пришивали «это самое».

Фургон увеличил скорость, и Римо решил сохранить жизнь обоим бандитам. Реклама обычно окупается.

Следующую попытку ограбить Уильямса совершили из серебристого «кадиллака». Сверкающая хромированная машина казалась совершенно новенькой. Поэтому когда она, обогнав Римо, заехала вперед и резко затормозила, а не плавно сбавила скорость, чтобы смягчить неминуемое столкновение, он прибавил газу.

Вся задняя часть крыши «кадиллака» сплющилась. Уильямс сдал назад и, когда водитель, вопя от ярости, выскочил из машины, для пущего эффекта газанул еще раз и смял уцелевшее запасное колесо.

– Смотри, что ты наделал! – заорал водитель.

– Но ты остановился прямо передо мной, – вежливо напомнил Римо.

– Чтобы ограбить тебя, осел. А не затем, чтобы лишаться тачки. Я только сегодня угнал эту игрушку.

– Плохо дело. Сколько вор ни ворует, а тюрьмы не минует.

– Тюрьмы? При чем здесь тюрьма? Черт, кранты моей тачке.

Водитель едва не рвал на себе волосы, а Римо тем временем взял прихваченную с заправочной станции баночку оранжевой краски и старательно вывел круг с косой чертой внутри – запрещающий знак – на неповрежденном капоте «кадиллака».

Водитель, разинув рот от изумления, таращился на этот легкомысленный акт вандализма.

– Зачем? – выпалил он.

– Этой мой знак, – небрежно ответил Уильямс.

– Вот еще гребаный Зорро нашелся!

– Не смей порочить это имя. Люди Сэма Бисли могут подать на тебя в суд за дискредитацию авторских прав.

– Ты мне за это заплатишь!

– Если речь о моем бумажнике, он сейчас, видимо, у того придурка, с которым я только что имел дело.

Блеснул нож. Уильямс даже ощутил разочарование: преступник с таким же успехом мог воспользоваться листом подорожника. Однако Римо позволил ему продемонстрировать, на что он способен.

Явный городской хищник низко взмахнул ножом, метя в якобы открытый живот противника. Этот горизонтальный удар призван был располосовать брюшину и выпустить потроха.

Удар не дошел до цели, потому что Уильямс двинул каблуком в явно открытый живот нападавшего.

Тот остановился, хрюкнул и позеленел. Бросил нож и схватился за живот обеими руками. Живот стал на удивление пустым. Крепкая брюшная стенка колыхалась, будто пластиковая штора. Бандит согнулся в три погибели.

Когда отвратительный запах из брюк достиг его мелко дрожащего носа, нападавший пробормотал:

– Кажется, я наложил в штаны.

– Проверь, чтобы знать наверняка.

– Такого со мной с детства не бывало.

Нападавший позеленел еще сильнее и согнулся чуть ли не до земли. Отковылял на обочину и осторожно снял грязные штаны.

Обернувшись, он увидел свисающие сзади серые слизистые веревки и спросил:

– Почему из меня лезут кишки?

Римо небрежно пожал плечами.

– Ты хотел меня выпотрошить. Я ответил любезностью на любезность.

– Я не видел у тебя никакого ножа.

– Выпотрошить подонка можно разными способами, – ответил Уильямс и, двинув напоследок кулаком в опустевшую брюшную полость городского хищника, раздробил ему позвоночник.

Гангстер сел, чтобы больше не подняться, превратившись в грязную бесформенную груду.

Насвистывая, Римо вывел прямо на нем оранжевый круг, пересек его косой чертой и поехал дальше.

– Римо Уильямс, – произнес он бодрым голосом телеведущего, – вы только что разделались с доброй половиной автограбителей в городе Фуриозо, штат Флорида. Каковы ваши дальнейшие планы?

И своим обычным голосом ответил:

– Я еду в «Мир Сэма Бисли».