Текст книги "Современный культуроцентризм и история в поисках общечеловеческого. Российский проект цивилизационного развития и Программа мирового развития"

4. Промежуточные итоги

Можно следующим образом резюмировать мои рассуждения о первом фундаментальном содержании общечеловеческого:

– Это общечеловеческое будет результатом развития человечества в деятельностном аспекте (ответом на вызов исходной поглощенности природно-космической реальностью).

– Оно будет определяться тем, что все социокультурные системы-эпохи человечества будут располагаться в едином природно-космическом контексте.

– Развитие человечества в этом аспекте будет задавать не только логику увеличения свободы в отношении природной реальности, но и логику увеличения свободы в отношении той социальной реальности, которая была связана с предыдущими этапами деятельностного развития.

– Можно говорить о том, что какие-то социокультурные области в рамках общего деятельностного развития становятся более развитыми, а какие-то – мене развитыми. Следовательно, можно говорить о процессах глобализации как о передаче более развитого состояния в менее развитые области.

– Новоевропейская культура (модерн) может считаться передовой деятельностной областью в отношении индустриально-постиндустриального периода деятельностного развития человечества. Глобализация модерна может в этом отношении может считаться глобализацией деятельностно-общечеловеческого содержания.

– Проблема сохранения культурного своеобразия социокультурных систем в этом плане задается: 1) исходным противостоянием просвещенческого проекта «мировой освобождающе-объединяющей революции» (утверждения культуры «прохождения через земную реальность» и «человека активного») предшествующим проектам культур «мостов к трансцендентному» и «человека пассивного»; 2) сохранением областями, на которых распространяется действие глобализации, своих специфических ценностно-деятельностных особенностей, своих «как» в деятельностном развитии.

– Конструктивное отношение к глобализации в первом отношении с неизбежностью требует сообразования специфик «культур» (культур «мостов к трансцендентному» и «человека пассивного») с глобальной «посткультурой» (культурой «прохождения через земную реальность» и «человека активного»). Это само по себе является проблемой. Проблема усиливается тем, что при каждом кризисе развертывания глобальной «посткультуры» актуализируются «культурные» ответы на кризис и соответствующие центробежные тенденции.

– Конструктивное отношение к глобализации во втором отношении с неизбежностью требует отделять в общем глобализируемом содержании «посткультурное» от специфически «культурного». Присутствие в глобализируемом содержании специфически «культурного» западного не должно быть основанием отказа от «посткультурного» и от глобализации в целом.

5. Исторические формы проектов общечеловеческого и их глобализаций

Теперь перейдём к рассмотрению второго фундаментального содержания общечеловеческого, того, которое относится к логике объединения человечества в рамках земной или сверхземной реальности.

Я говорил о том, что просвещенческий проект модерна можно считать результатом «мировой освобождающе-объединяющей революции». В той мере, в какой он направлен на освобождение человечества от власти «культурных» систем (и от разделенности на «культурные» системы) и утверждение единой мировой «посткультуры», он является проектом глобализации. Но просвещенческий проект не является первым проектом этого типа. Такого же типа проектами можно считать мировые религии, те самые религиозные проекты, которые по своей направленности тоже являются проектами глобализации человечества. Это тоже проекты «мировой освобождающе-объединяющей революции». Они предполагали освобождение человечества от власти над ним прежних, разделяющих представлений и социальных структур и объединения на основе универсалистской религиозной программы.

Рассмотрим это более подробно на примере христианства. Евангелическое христианство предполагало не только отмену всех языческих культов, которые разделяли человечество на множество несоизмеримых областей, но и отмену социально-системной организации, которая создавала своё разделение. Вместо всего этого утверждалась мировая коммуна на основе универсалистской монотеистической религиозной платформы. Христианство обращалось ко всему человечеству. Поэтому его революция может быть названа «мировой освобождающе-объединяющей революцией». Христианство можно считать стратегией глобализации определенного типа. Причем эту глобализацию можно назвать «посткультурной» (если считать, что она расформировывала языческие «культуры», и ставила на их место глобальную религию).

Теперь представим, что в такой же логике формируются другие мировые религии. Представим, что миросистемы, основанные на этих религиях занимают все человечество и приходят в соприкосновение друг с другом. Возникнет ситуация мирового конфликта «посткультурных» глобализационных проектов. Если принять это как фундаментальную проблему, то как ее можно разрешить? В принципе можно предпринять попытку создать еще более глобальную мировую религию. Но в этом случае возникает проблема, которую можно назвать конфликтом стратегических решений. Новая глобальная религия войдет в целевой конфликт с уже имеющимися глобализирующимися религиями. Каждая из последних будет утверждать ненужность новой религии на основании того, что она и так уже отвечает на вызов мирового объединения, предлагая всем присоединиться к этому ответу. Можно сказать, что возникнут как теоретические, так и практические препятствия. Будут сопротивляться не только сами религии, но и социальные части миросистем, принявшие эти религии в качестве государственных. Утверждение новой мировой религии будет идеологической революцией, которая установившимся системам не нужна. Причем надо обратить внимание на то, что если каждый из «посткультурных» глобализационных проектов в роли мирового объединителя выступал в «посткультурной» функции, то в роли одной из сторон глобализационных проектов он выступает в роли «новой культуры», то есть принцип генерализации оказывается принципом индивидуализации. Если «культурами» называть социокультурные системы в индивидуализирующей функции, то получится, что миросистемы на основе мировых религий при своем соприкосновении перешли из разряда «посткультур» в разряд «новых культур». Можно назвать их «культурами второго поколения».

Но какой же тогда возможен ответ на ситуацию конфликта культур второго поколения? Это можно рассмотреть на примере новоевропейской культуры (модерна). Рассмотрим ситуацию эпохи религиозных войн после Реформации. Большая христианская культура второго поколения распалась на множество конфессий, то есть на множество небольших культур этого же поколения. Создалась та же самая ситуация, которую я обрисовал в мировом плане. Каждая из конфессий удерживала себя в функции глобального объединителя, а следовательно, закрывала возможность объединения на основе утверждения новой объединяющей мировой религии. Кроме того, католическая миросистема продемонстрировала, что при соединении светской и духовной власти объединяющая мировая религия становится идеологическим основанием деспотически-тоталитарного общества. Это было тем специфическим вызовом, ответ на который направлял в сторону возврата к евангелическому, контр-системному христианству. Одним словом, стратегия объединения на основе единой конфессии или новой мировой религии была нереалистичной. Но реалистичной оказалась стратегия утверждения того типа решения, которое можно назвать «интеркультурным». Это стратегия мирного сосуществования на уровне земной реальности. После эпохи религиозных войн в качестве объединяющих можно было выдвинуть те ценности, которые гарантируют мирное и конструктивное сосуществование множества культур и культурностей. Получалась двухуровневая архитектура. На первом уровне располагаются культуры и культурности со своими специфическими ценностями и жизненными формами. На втором уровне располагается пространство единых для всех, общечеловеческих ценностей и жизненных форм – новое «посткультурное» пространство. Коммуникативный приоритет должен отдаваться посткультурному. Развитие Новой Европы пошло в «интеркультурном» направлении, при постепенном расширении пространства «посткультурного». Можно говорить о том, что формировалось сначала общеевропейское «посткультурно-интеркультурное» пространство, а затем (через глобализацию модерна) и мировое.

Надо обратить внимание на то, что так понимаемый модерн является новым вариантом «мировой освобождающе-объединяющей» революции. Если первые варианты таких революций (мировые религии) можно считать «посткультурными революциями первого поколения», то революция модерна может быть названа «посткультурной революцией второго поколения». В той мере, в какой последняя отвечает на вызов конфликта культур второго поколения (культур на основе мировых религий), она имеет не только европейское, но и мировое значение. Она имеет мировое значение и в том отношении, что ее решение является решением для конфликта культур всех поколений, то есть конфликта всех стратегий социокультурной индивидуализации.

В «посткультурно-интеркультурной» архитектуре можно выделить два варианта развертывания: вариант интеркультуры и вариант чистой посткультуры. В той мере, в какой в процессе развертывания интеркультуры возникало сопротивление культур, все более усиливался вызов конфликтности и консервативности «культурной» архитектуры и радикализировался ответ на этот вызов. В таком ответе интеркультурная архитектура превращалась в чистую посткультуру. Самым ярким ответом этого типа можно считать марксизм. Его вариант «мировой освобождающе объединяющей революции» оказывался проектом чистой посткультуры и был направлен на мировое утверждение атеистически-материалистического мировоззрения. Марксистский проект можно считать самым радикальным вариантом «посткультурной революцией второго поколения».

Основная проблема, которая связана с интеркультурной архитектурой, состоит в том, что объединяемые культуры должны трансформировать свои ценностные системы таким образом, чтобы не возникало конфликтов интересов между культурным и посткультурным слоями. Этот процесс является весьма непростым. В логике глобализации модерна всегда существовал конфликт между первыми вариантами глобализации (мировыми религиями) и вторым вариантом (модерновой посткультурой). Исходно, они являются разными версиями «посткультурной» глобализации. И всегда в ситуации проявления негативных последствий реализации одного типа глобализации актуализируется альтернативный тип. В той мере, в какой проявлялись новые варианты «культурных» систем и новые конфликты, с ними связанные, актуализировался модерновый посткультурный ответ как глобальный. В той мере, в какой глобализирующаяся модерновая посткультура проявляла себя в негативном аспекте, актуализировались посткультуры первого поколения.

Итак, второе фундаментальное понимание общечеловеческого связано с «мировыми освобождающе-объединяющими» («посткультурными») революциями. Первоначально ими были революции мировых религий, каждая из них задавала свой вариант пространства «общечеловечности». Но оказалось, что таких революций несколько. Причем каждая из них распадалась внутри себя на множество конфессий – что увеличивало множественность этих революций и их противопоставленность друг другу. Интегральным результатом стало распадение пространство человечества на множество стратегий построения «общечеловеческого». Это, в свою очередь, стало новым глобальным вызовом, ответом на который можно считать «освобождающе-объединяющую революцию» модерна, которая утвердило свой вариант «посткультурной» революции и свой вариант «общечеловеческого». Модерн предложил «посткультурно-интеркультурную» архитектуру, внутри которой возможно сохранение специфики культур, но только при условии ненарушение принципов конструктивного сосуществования в рамках земной реальности. Если мы рассматриваем глобализацию модерна в этом аспекте, то надо четко отделять в ней логику «посткультурно-интеркультурной» революции от всего остального содержания.

В рамках этой же логики можно рассматривать роль национальных культур как культур третьего поколения. Поскольку они не задают универсалистских программ, то в основном выражают стратегию индивидуализации. Точнее сказать, внутри государств, собираемых как национальные, идеология национализма действует генерализирующе, создавая пространство единой нации. А вовне эта же идеология действует как принцип индивидуализации, отделяя себя как социокультурное пространство с особыми ценностями и жизненными формами от всех других пространств такого же типа.

6. Логика посткультурных революций и логика социально-системной организации

До этого момента я анализировал логику культурных, посткультурных и интеркультурных решений преимущественно как теоретически-идеологических решений. Теперь можно перейти к анализу того, как эти решения соединялись с логикой социально-системной организации человеческого существования. История в этом аспекте может рассматриваться как процесс формирования, трансформации и распада, взаимодействия и конфликтов социальных систем. Здесь понятие «социальная система» берется как то, что можно получить путем изъятия из социокультурной реальности собственно «культурного/посткультурного» содержания.

Историю социокультурного развития человечества можно рассматривать как непростое (иногда предельно конфликтное) соотношение «культурного/посткультурного» и «социально-системного». В этом смысле стратегии, которые можно отнести к культурному уровню (например, мировые религии), устанавливали себя как ответы и на вызов, создаваемый социально-системной организацией. Если посмотреть на изначальное, евангелическое христианство, то можно видеть в нем как ответ на вызов множества языческих культов (на их разделяющее действие), так и ответ на вызов разделения человечества на социальные системы, которые подчиняют человека своей логике и разделяют его. Именно так можно понять логику «мировой освобождающе-объединяющей» революции христианства. С одной стороны, оно освобождало индивидуального человека от власти социальности и идеологии, а с другой стороны, оно объединяло освобожденное человечество через единое трансцендентное основание. Далее с христианством произошла метаморфоза, которая произошла со всеми мировыми религиями: оно соединилось с логикой системной социальности. Христианство было утверждено в качестве государственной религии Римской империи. С одной стороны, это позволило христианству иметь широкую социальную перспективу. С другой стороны, это превратило его в идеологию социальной системы и заставило легитимировать наличные социальные институты. На протяжении всего последующего развития европейской культурной зоны в христианстве время от времени актуализировались те тенденции, которые соответствовали его изначальной, евангелической логике. Как правило, они соединялись с народными протестами против несправедливой социальности.

Соединение логики христианской революции с логикой системной социальности превращало глобализацию этого типа посткультуры в глобализацию всей европейской социально-системной зоны. Можно сказать, что это было первым вариантом глобализации Запада (если не считать имперскую логику Александра Македонского и Древнего Рима). При этом соответствующий вариант «посткультурно-общечеловеческого» соединялся с «социально-западным». Происходила не только посткультурная, но и социальная экспансия.

В том вызове, который создавался конфликтом культур второго поколения (основанных на идеологиях мировых религий), христианство играло не только индивидуализирующую роль, но и роль идеологического обоснования наличной эксплуататорской социальности (выводя решение проблем земного существования в сверхземное). Это означало, что посткультурный ответ второго поколения (модерновая посткультура-интеркультура), радикально выраженный Просвещением, неизбежно оказывался направленным на критику христианства в его обосновывающей функции. Маркс выразил это в формуле «критика земли подразумевает критику неба». Критика эксплуататорской социальности должна была становиться и критикой ее обосновывающей религиозной идеологии. Это вошло в логику модерновой посткультуры, которая в своем предельном варианте утверждала атеистически-материалистическое мировоззрение как новый вариант общечеловеческого.

Точно та же метаморфоза произошла и с модерновой «посткультурно-интеркультурной» идеологией. Она соединилась с логикой системной социальности. Экспансия нововременной европейской зоны на весь мир (колониальная экспансия Запада), начиная с эпохи Великих географических открытий, превратилась с одной стороны, в экспансию европейских социальных систем, а с другой стороны – в экспансию европейских посткультурных проектов. Первой фазой в этом отношении стало распространение христианства. Второй фазой стало распространение посткультурно-интеркультурной идеологии Просвещения. Логика собственно посткультурной глобализации в своем предельном варианте превращалась в логику идеологического террора против колонизируемой области. В той мере, в какой это превращалось в фундаментальный жизненный вызов (и для колонизируемых областей и для просвещенной элиты метрополий), в качестве ответа выдвигался принцип социальной независимости и сохранения культурного своеобразия колониальных культурных зон.

В той мере, в какой современная посткультурно-интеркультурная глобализация соединяется с геополитической экспансией Запада, возникает вызов, который соединяет посткультурно-интеркультурное с социально-системным. Борьба с социально-системной экспансией превращается в борьбу с посткультурно-интеркультурной глобализацией.

Итак, можно следующим образом выразить непростую логику взаимодействия плана посткультурных революций и плана социально-системной организации:

– Логика социально-системной организации присутствует как особая размерность человеческого существования, начиная с древности.

– Эта логика является тем, что с одной стороны, организует индивидов в социальные системы, а с другой стороны, разделяет их как элементы разных систем.

– Посткультурные революции всегда имели в качестве одного из своих фундаментальных ракурсов борьбу с социально-системной организацией. Все такого рода революции предлагали расформирование социальных систем и перевод человечества в логику мировой коммуны (коммуны коммун).

– Исторический драматизм посткультурных проектов состоял в том, что они, соединяясь с логикой социальных систем, становились их идеологическим обоснованием. В таком виде глобализация посткультурных решений превращалась в глобализацию социально-посткультурных миросистем.

– В той мере, в какой такая глобализация становилась вызовом, ответом на нее становилась отрицание не только ее социальной, но и посткультурно-идеологической части.

– В логике глобализации модерна происходит такое же соединение посткультурной логики с логикой социальной системности. В той мере, в какой это создает вызов, ответ на него становится отрицанием не только социально-системной экспансии, но и посткультурной.

– Для конструктивного отношения к глобализации, идущей с Запада, надо отделять посткультурно-интеркультурную составляющую от социально-системной и не отказываться от первой составляющей.

– Кроме того, надо иметь в виду, что (в ситуации сращения идеологий «культурного/посткультурного» с социальной логикой) социальные элиты легко манипулируют этими идеологиями. В логике геополитической борьбы социальных систем идеологии, которые разделяют человечество по разным основаниям, как правило, используются для формирования нужного направления массового сознания. Это делает проблему сохранения своеобразия культур трансформой логики борьбы систем и логики социальной борьбы внутри систем. Для конструктивного отношения к проблеме сохранения своеобразия нужно отделять ее от логики социальной системности.

7. Методологическая недостаточность позиции Автора

Теперь, имея в виду проведенный анализ, можно вернуться к тем положениям, которые утверждает Автор.

Первым пунктом можно считать утверждение, что в исследовании в рамках Российского проекта цивилизационного развития нужно двигаться, отталкиваясь от проблем современной цивилизации и необходимости их решения. При этом нужно опираться, с одной стороны, на проект «всечеловеческого развития» А. В. Смирнова, основанного на ценности и различии логик смыслополагания в культурах, а с другой – на концепцию развертывания мировой истории К. Ясперса. Автор присоединяется к утверждению Смирнова о том, что «проблема отсутствия проекта многоцивилизационного мира, ставит под угрозу устойчивость многополярной цивилизации». Автор присоединяется к идее Смирнова о «различии всечеловеческого и общечеловеческого в понимании цивилизации и необходимости преодоления приоритета последнего в разработке проектов ее развития».

В чем я вижу методологическую недостаточность, методологический дефект этой позиции?

Во-первых, в том, что логика, связанная с проблемой специфичности культур не отделяется от логики конфликтного сосуществования социальных систем. Из того, что проблематизируется внутренняя конфликтность современного мира, в котором существуют доминирующие социально-экономические системы, не следует, что логика специфичности культурных миров является способом разрешения этой конфликтности. Скорее здесь можно видеть, как за проблемами культурной специфичности стоят проблемы социально-экономической независимости. То, что один класс проблем не отделяется от другого класса проблем, можно считать явным методологическим недостатком. Более того, стремление решить проблему социально-экономического доминирования за счет утверждения логики многополярно-многокультурного мира, выглядит стремлением спрятать проблему социально-экономической неразвитости под покров «культурной идентичности».

Во-вторых. Методологический дефект можно видеть в том, что понятие посткультурно-общечеловеческого необоснованно соединяется со специфически культурным западного мира. Хотя для проблематизации этого понятия следовало бы задавать вопросы в противоположном направлении: есть ли в глобализации западных содержаний то, что действительно можно было бы назвать общечеловеческим? Если есть такие содержания, какова из функция? Если западный мир распространяется свой проект на все человечество, что какова его позитивная цель? Как здесь можно отделить позитивно понимаемое общечеловеческое от того, что не следует считать общечеловеческим? Можно ли видеть логику утверждения общечеловеческих содержаний в истории? Если да, то какова логика таких проектов? Как выглядит глобализация модерна в свете других проектов глобализации, продемонстрированных историей? Отвечая на все эти вопросы, можно прийти к тому пониманию общечеловеческого, которое предлагается в моем исследовании.

Первым содержанием общечеловеческого можно видеть деятельностное развитие, связанное с овладением земной реальностью, освобождением человека от власти природно-космического мира. Несмотря на существование различных мировоззрений, которые выводят решение такого рода проблем в сверхземной план, освобождением человека от власти природно-космического мира внутри самого этого мира является фундаментальной проблемой, решение которой должно создавать один из фундаментальных ракурсов общечеловеческого. При этом деятельностное развитие требует и социального развития, так как предполагается необходимость максимизировать творческие возможности человека, утвердить позитивно понимаемого «человека активного», которому соответствует определенный тип социальной организации, который обобщенно можно назвать «открытым обществом». Отдельным параметром деятельностного развития можно считать преодоление эксплуатации человека человеком. Все это создает тот аспект общечеловеческого, на предмет которого можно сравнивать социокультурные системы и говорить о степени их развитости.

Вторым содержанием общечеловеческого будет то содержание, которое вырабатывается в логиках «мировых освобождающе-объединяющих революций». Их можно увидеть уже в революциях мировых религий. Каждая из них пыталась освободить человечество от власти специфических культурных и социальных принципов и институтов и утвердить мировое объединение на основе единого (посткультурного) трансцендентного начала. Новой фазой такого рода революций можно видеть модерновую «мировую освобождающе-объединяющую революцию». Она отвечала уже на вызов разделенности человечества продуктами первой фазы революций. Следовательно, она должна была выдвинуть новую стратегию объединения, которую можно назвать «посткультурно-интеркультурной». В предельном варианте это создает «чистую посткультуру» как идеологию атеизма-материализма. В среднем варианте это создает двухуровневую «интеркультуру», в которой есть как уровень различных «культур», так и уровень объединяющей «посткультуры», которая должна создавать основания для конструктивной коммуникации «культур» в рамках земной реальности. Интеркультура не предлагает элиминации культурных принципов, но она предполагает, что все «культуры» должны будут так трансформировать свои системы принципов, чтобы не нарушать уровень посткультурных, общечеловеческих ценностей.

Если мы именно так будем рассматривать логику «мировой освобождающе-объединяющей революции» модерна, то в интеркультурном варианте она будет вполне адекватно реализовывать программу сохранения культурных своеобразий. Тот тип общечеловеческого, который будет вырабатываться при этом, может быть принят как глобальное основание конструктивного сосуществования в рамках земного мира.