Текст книги "Стратегия. Замок Россия"

В магазине по фасаду поблескивают два горизонтальных оконца, под самой крышей, не для видимости – для света, они конструктивно определены огрызками бетонных блоков. С обратной стороны у закупоренной служебной двери с небольшим дебаркадером есть еще одно окно за стальными ставнями. Главного архитектора управы или района, который подписывал этот «проект», нужно расстрелять в задницу холостыми патронами.

Машина стоит возле взломанного входа – это плохо, это очень мешает нам и до истерики берсеркера раздражает Лунева, который уже считает «шниву» своей. И горе будет тому, кто усомнится в этом: запылают дома, заплачут вдовы…

Возле джипа назгулы уже выставили ящики со спиртным, надписи неразборчивы, штабель бочком стоит. Грабители ищут самое ценное, а тут критерии у всех разные. Впрочем, может быть и так, что у них в схроне тушняка навалом. А у нас нет! И поэтому меня тоже трясет от азарта и жадности. Это и помогает, и мешает. Еще плохо то, что нет толковой связи. Почему предусмотрительному Сотникову не пришло в голову взять в комплекте с рациями гарнитуры? Ничего не весят.

У ментов – автоматы, старые добрые АКМ[8]8
  Автомат Калашникова модернизированный.


[Закрыть]. Странно, я всегда думал, что должны быть «ксюхи»[9]9
  Автомат Калашникова складной укороченный АКС74У.


[Закрыть], или это тоже инерция плюс зачитанность башки? Тем не менее АКМ у милиции-полиции я до сей поры не наблюдал. Или и менты поселковые? По-любому, автоматы – это очень серьезно, поэтому воевать мы не собираемся, как и вести переговоры. После рассказа Казанцевой картина предельно ясна, как на фронте: перед тобой враг – свои рядом.

Стрелять для убийства, искренне надеюсь, все готовы. Я переболел такими рефлексиями: первый раз пришлось пострелять по людям во время второй журналистской командировки в Чечню – такая вот сложилась ситуация в один черный день. Мне тогда «тяжелые» куртку убитого снайпера подарили, но на эту тему я не распространяюсь. Кастет – охотник со стажем и голодный до озверения автолюбитель. Гоблин у нас как бы «браток в завязке», а Монгол сможет вообще все, причем тихо и спокойно.

Судя по всему, назгулы обнаружили магазин раньше, но с наскока вскрыть эту раковину с жемчугом не смогли, поехали за инструментом. Инструмент в виде большой кувалды валялся возле входной двери.

А хорошо, что нас Казанцева просветила. Раскатывающий по грунтовке джип и его хозяева, хоть и были у нас с начала рейда не в белом списке, явными врагами не определялись. Наткнись мы на магазин первыми и не успей до приезда «шнивы» – вступили бы в переговоры: полиция все же. Точно так же поступили бы и при встрече на «шоссе». Конечно же в такой ситуации включаются меры безопасности, но базар был бы. В результате – весьма возможные потери с нашей стороны. Разорви они дистанцию метров до двухсот – и мы имеем бледный вид.

А задача у нас такая: гадов валить без перестрелок и долгих тактических упражнений вокруг изб, при этом критически важно получить джип без единой царапины. Машин пока в этом мире обнаружено всего две, таким образом, ценность автотранспорта безгранична. Ну вот мы и старались планировать так, чтоб вражины одномоментно оказались на открытом пространстве, но не в машине и не возле нее. Потому первичное предложение Гоблина быстро и безопасно решить вопрос, стреляя зверей в четыре ствола картечью во время разгрузки, факта либо попытки уезда был заблокирован.

Монгол тем временем полез. Сколько раз видел, а привыкнуть не могу.

Первый раз мы такое наблюдали после выпускного в Нижнем. Нет, мы, конечно, знали, что наш друг Шамиль Бикмеев занимается где-то альпинизмом и скалолазанием, ездит на сборы и соревнования в Киргизию и Таджикистан, имеет разряды и награды. Но в таком звенящем возрасте альпинизм интересен в последнюю очередь, и мы не вникали. Вникли, когда веселой пьяненькой толпой проходили после прогулки к Кремлю, мимо только что выпустившей нас из своих железных объятий школы.

– Хотите, по стене на крышу влезу?

Молодые дураки, естественно, страсть как захотели. Вот тогда мы и увидели класс.

Сейчас Шамиль полез по углу. Впрочем, «полез» тут не подходит – заскользил. На пальцевых хватах, очень быстро, тихо и очень эффектно – такое сразу «ютюбить» надо. Несколько секунд – и он уже под кровлей. Сейчас самое сложное: ему нужно перебраться на скаты. Монгол нам был виден сбоку, мы с Кастетом уже сховались за контейнерами. Шамиль повис на руках, огляделся – и на руках же переместился вбок, заметив там подходящий зацеп. Уперся в него ногой, а потом… Ну потом сложно описать, он как-то весь, а не только на руках, подтянулся, сжался, перехватился-перекинулся и буквально перетек на кровлю. Обалдеть!

– Маш-шина-а… краска… – шепотом опять завыл несчастный Лунев.

Но мне уже было некогда: сюжет «граната» разворачивался во всю мощь. Не знаю, как бы действовали настоящие спецназеры, но и наш вариант пару раз себя уже отработал.

– Внимание!!! – рявкнул я во всю глотку. Раз, два, три… – Внимание!!!

Ну, сейчас-то точно услышали, присели.

– Всем бросить оружие, руки за голову, по одному выйти из здания, сразу мордой вниз, движение – поражение, работает ОМОН!!! – выдал я словесную очередь.

Внутри нашего магазина что-то грохнуло – ага, заметались назгулы, это вам не беспомощных баб да стариков по дорогам ловить. Они тоже люди, у них тоже рефлексы еще не изменились. Тут ОМОН, мля! Но эти просто так не выйдут – цену себе знают, хотя и невысока она сейчас.

– Первые, пошли! – опять заорал я и вмазал четырьмя выстрелами дробью по окнам наверху, типа расчищаю проходы группе. Хорошо грохотнуло, психично. Звонко посыпались стекла. Перезарядка.

Теперь настала очередь Гоблина, и он обозначил себя очень громко:

– Вторые, газ в здание!

После этих слов Монгол, непонятно как удерживаясь на скате, извернулся и по очереди бросил внутрь уже знакомые вам дымовухи, по одной на окно. Чувствую, внутри магаза народу стало невесело. Они разом выпрыгнули из дверей и тут же попрятались за бибику. Надеются на переговоры.

– У-у-у-уу! – донеслось сбоку.

Ну, поехали о главном.

– Вторые, гранату на машину! – истошно заорал я, стараясь сохранять басы.

Гоблин откликнулся почти немедленно, дал секунду на осознание.

– Храната-аа, мля!!! – гаркнул он – и че я окна высаживал, патроны тратил?

В воздух, так, чтобы бандюкам было хорошо видно, взвилась и начала падать каменюка, подкрученная неандертальцем так сильно, что понять, что там вертится, невозможно.

Да граната же, что тут думать! Они подумали так же и порскнули.

Наши «пистолетчики» заработали одновременно. Лунев говорил мне, что «наган» пробивает плохо, еще хуже перезаряжается, но стреляет далеко и точно. Это так: сам увидел. Гоблинский назгул получил прямо в лоб, брызнуло, но не сильно, не так, как в игрушках и фильмах. Мент свалился и затих сразу. Кастет встал из-за контейнера, быстро и точно «умер» второго, продолжая всаживать, как только увидел, что остальные отработаны. Гоблин поступил честнее – подошел, держа револьвер обеими руками, глянул и не удержался – отвернулся. Но Мишган – молодец, тут же собрался, сделал «контроль» и сразу же побежал к стене, где лежал Шамиль.

С Монголом вышло ни хрена не гладко…

Своего он снял сверху – картечь положила врага в полосатых штанах плашмя, прибила к земле. И в этот момент Монгол не удержался, что ему никак не вменишь: попробуй-ка удержись на такой кровле, стреляя из помпы. Шам слетел вниз, ухватился было одной рукой за свес, но тут вам не кино со Сталлоне в горах – на импульсе рукой никак не удержишься. Он еще постарался сгруппироваться, но упал неудачно: ногой на край бетонного крыльца.

Мы подбежали к нему. Монгол постанывал, лицо его резко побелело, нога вывернута. Но ствол с земли подхватил, нацелил на последнего. Опа, а этот почти жив!

– Шам, ты как? – Костя присел, обрывая индпакет. – Проклятье, не дала медичка, сука, промедольчику-то!

– У меня кеторол в кармане, – прошипел Бикмеев, – помоги флягу достать.

– Шину, фельдшер? – предложил я виновато. – Пушку давай, все уже, Шамиль, наша касса.

Не уберег личный состав. Вот тебе, командир, самый главный итог.

– Давай, будете на мне учиться кости вправлять, – попытался улыбнуться Монгол.

Ох, отключится он.

– Костя, мля, хорош ползать! Дуй в магазин, ищи дымовухи, а то спалим к чертовой матери имперский амбар! Потом к машине – проверяй, готовь, забирай женщин.

Последний бандюган хрипел рядом, а Гоблин пытался ласково его колоть – зря, по-моему. На рукаве у Мишки след блевотины: не удержался-таки.

– Слышь, братан, ты кольнись, это щас уже не в падлу, где ваша хавира? – говорил он ему прямо в ухо. – К врачу увезу – у нас хорошие врачи, жить будешь.

Тот хрипел, пуская кровавые пузыри, и непонятно было, отвечает он что-то на вопросы сталкера или отходит в мир вечной охоты.

– Не-а, Миш, бесполезняк, – покачал головой Шамиль. – У него пневмоторакс обширный и в печень зашло. Он уже тама, считай.

Раненый дернулся и обмяк, аллес[10]10
  Все (нем.).


[Закрыть]. Не узнали мы про их базу.

– Гоблин, бросай его, помоги с шиной. Потом чистишь трупы, собираешь документы – и в машину, надо ехать. Я останусь тут, охранять нашу добычу. Как поняли меня?

Поняли плохо. Гоблин насупился:

– Демон, так не в уровень. Ты командир, ты должен отвезти и доложиться. Я останусь.

Прав он, сто раз прав. Так нельзя. Только страшно мне кого-то тут оставлять: я уже одного бойца потерял, пусть и на время. Мне самому проще.

– Лады, давай ты. Бери один АКМ – остальные в салон. Останешься один, отправлять Костю одного с раненым и женщинами нельзя. Мухой отвезем Монгола в больничку – и сразу за тобой, вместе с грузовиком и бойцами. Обживайся, в любом случае тут долго караулить придется: за раз, за два все добро не вывезешь. Много его там?

– Много, командир.

– Тем более внимательней тут. И не высовывайся, Миш, прошу тебя.

Подошли женщины с Кастетом – он их сразу же посадил в машину, сложив одну секцию заднего сиденья для Монгола, подошел к нам. Робко светится, подлец. Болеет за друга, а радости скрыть не может.

– Ну че тут у вас? – Не дожидаясь ответа, поделился: – Дизель инсайт! Больше чем полбака – наши, вся на мази, просто яблочко!

– Ну и грузимся.

– Демон, я того, чисто утвердиться, – помялся Гоблин, подойдя ко мне. – Я тут в магаз глянул – хорошо набит. Это… С бою взято – значит, свято, так? Ну и хабарнуться самим никак не грех, тоже так? Кто ж сталкеров кормит? Они и сами.

– Да свято, свято! – заорал я. – Миш, ну не до того мне щас. Хотя… Только не наглей особо, бери по совести.

– Ото ж, – хмыкнул Гоблин, поправляя на груди «калаш». – Совесть у меня большая, выносливая.

Я махнул на него рукой, полез в салон, поерзал, уминаясь в сиденье рядом с водителем, до умопомрачения удобном и, что самое главное, мягком, с кайфом не пристегнулся – идите вы на фиг, менты, – и мы уехали, так и не посмотрев на добычу.

Между передними сиденьями смонтирована радиостанция «Кенвуд», включил – шипит! А вот и магнитола, дисплей танцует неотключенной демонстрационкой.

– Шамиль, как думаешь, нормальный музон у Лунева есть?

«А что, хорошая вышла разведка». Это не я, это командир сталкеров во мне сказал.

Глава 7
Алексей Сотников, форейтор прогресса и поступательного движения

Лоси нам крепко помогли: три дня повара выжимали из них калории, и это дало мне столь необходимую дельту в грузе. Правда, в первый день работы сталкеров известие о добыче чуть-чуть опоздало, и я уже взял двадцать кил мороженой баранины для плова. Был «день бешеного узбека» – наелись все от пуза, как положено, ходили с жирными губами.

Позавчера прошли те три дня, за которые я обещал своему населению изменить мир. И мир изменился. Изменились лица людей: они поверили мне и друг другу. Однако сложности и сюрпризы валились, как из ведра. У меня же – четыре дня сплошных совещаний, начальники мои стонут, я в привычном режиме. А вы что думали, все эти высмеиваемые острословами «брифинги» никому не нужны? Что и без них прожить горазды? Не горазды, не обманывайтесь сами и не вводите в блуд других. План – делу голова. Даже ленивые аглицкие лорды каждый вечер собирались по клубам не столько трубку-другую перекурить, сколько согласовать свое коллективно-элитное безделье.

…В тот день, проводив разведку в первый рейд, Бероев с Гонтой заявились ко мне – наседать. И принялись требовать с меня вооружение: легкое, тяжелое, оперативно-тактическое и стратегическое наступательное в объемах приграничного военного округа. Среди прочего было сказано: «винтовки с оптикой даешь», «наганы не годятся», «гладкое не для армии, мы не охотники», «СКС рулит», «без пулемета замок не закрыть». «ПТР[11]11
  СКС – самозарядный карабин Симонова; ПТР – противотанковое ружье.


[Закрыть] моща» и много прочего сугубо конструктивного. И патронов с полтонны для огневой подготовки. Военные, похоже, остыв от первых горячечных часов, прочно уселись на небесах и спускаться на землю не собирались.

На тот момент «армия» у нас выглядела так. Бероев создал три взвода по шесть бойцов с летехами во главе. В случае мобилизации каждому комвзводу придавалось отделение гражданских из пяти человек необученных или слабообученных, куда в качестве усиления уходил сам командир. И это все наши воинские ресурсы.

Взводы на службе посменно. Ежедневно один взвод уходил в караул: двое часовых на стенах, два в отдыхающей смене, два в бодрствующей. Разводящих нет. Лейтенант-начкар – проверяющим. Таким образом, каждую ночь на охране шесть человек, включая оперативного дежурного. Другой взвод заступает в маневренную группу и занимается боевой подготовкой, для чего Гонта с прапором намерены незамедлительно создать стрельбище и, что меня особо умилило, тактическое поле. Третий взвод по возможности отдыхает и выполняет хозработы по заявкам служб, другого выхода нет.

Шериф уже почти определил себе двух добровольных помощников и не роптал. Уксусников подыскал помещение рядом с чудесным средневековым «обезьянником». Кутузка, наручники, ТТ – что еще нужно для счастья полицейскому? Мотоцикл с коляской попросил. И это, кстати, вполне выполнимая задача, если окно возникнет.

Сталкеры в поисках – их не трогаем, разведчики себя всегда оправдывают. Однако это тоже боевая единица, причем очень слаженная. Вот и все наши силовые возможности, с учетом того что во взводах нет огнестрельного оружия – одни ножики, хоть зарежься. Поэтому я пригласил армейцев к себе на 12.00 сидеть в гостиной для оперативного принятия решений. С этой же целью решил оружием во время сеансов заниматься в последнюю очередь, так как именно в этом разделе уже есть и маячат очередные непонятки и ограничения. Вот и сидели они, ждали. Но тут начался интенсивный радиообмен по первым находкам сталкеров, все засуетились, и я их выгнал к чертям собачьим, чтобы сосредоточиться на заявках: их поступило с избытком.

Позже все службы замка уже привыкли к моим ножницам, в первый же раз постарались высказать мне все, что они думают о сатрапе-дилетанте. Я улыбался, но поступал жестоко, экономя на всем, что считал недостойным маленькой тележки Смотрящих. Например, сразу зарезал медикам стойки для капельниц.

– Есть кузнец, есть слесарь, подобные заявки направляйте им – пусть ваяют. Ну и что, что не наладил? Вот и пинайте главного инженера, пусть налаживает производство.

С кузнецом вообще пришлось повозиться. Вечером, помню, ввалились ко мне Бероев с Лагутиной и главный инженер, шлепнулись на стулья, сами красные, злые. Это они так с кузнецом пообщались. Здоровенный бородач заявился к ним и в безупречно грубой форме, по-кузнецовски так, потребовал, чтобы ему «не морочили голову всякой хренью», а разрешили с женой постоянно жить прямо в кузне – работы навалом, заказов по горло, все и все требуют.

– Ну и что? Я вам тут зачем нужен? – недовольно спросил у визитеров. – Или вы имеете что-то против его жены? Сифилис у нее, что ли?

– Жена у него та еще особа. Она сама кузнец, и еще неизвестно, кто там главнее, так что против нее особо не попрешь, – просветила меня Лагутина.

А проблема была в том, что сама кузня находится за периметром, вне стен замка. То самое хозяйство к северу от нас, что мы ошибочно приняли за полевой складишок с дефицитной техникой.

– Зона вокруг замка пока не открыта, свободный выход запрещен. Как они там будут жить? Сожрут – они и пискнуть не смогут, – решительно рубил Бероев. – Оружия у меня для него просто нет, сами знаете! И отдельной охраны у меня для них нет!

– Значит, зону пора открывать, – невозмутимо сказал я. – Давно пора. Судя по тому, что вы мне про эту семейку рассказали, их так просто не сожрешь. Строение крепкое, мини-крепость, внутри кипит огневое дело, грохот и искры, – да никто их не сожрет, не надо ничего с охраной мудрить, сами охраняться будут. А вот нам пора бы уже выбираться из тенет и резко, повторяюсь – резко! – расширять селитебную территорию.

Я подошел к тумбочке и достал «наган», оставленный для себя:

– Бери и отдай ему. Потом еще подкинем гладкого и рацию. Отработай взаимодействие со стеной, и сегодня же кузня должна заработать чуть ли не круглосуточно. Сегодня же, все слышали!

– А вам что останется? – ошалел капитан от такого подарка. «Как это можно жить без оружия?» – читалось в его глазах.

– А у меня вот, ПМ есть трофейный. И то… Это же личное оружие. Для решения личных проблем – жену застрелить, ее любовника, свою любовницу, самому застрелиться. Все, идите работать. Я вот только что зарезал в заявке товарища Зенгер стойки для капельниц и завтра ей непременно сообщу, что вы держите бедного кузнеца за фалды и не даете ему эти стойки сковать. Последствия представляете.

Вылетели они от меня еще более красные и злые. Так и обустраивались.

Итак, в день второй по новому календарю, когда ко мне пришло дополнительное понимание происходящего, я отпустил своих джигитов на стрелковый минимум и начал сеанс в одиночестве, споро шлепая по отработанному списку.

Провиант: опять мука, дрожжи, опять сливочное масло, сублиматы. Сок детям. Кефир им же. Сухофрукты, рыбий жир, сухая колбаса, сплошные калории. Специи, витамины растворимые. Пармезан родной, то есть из самой что ни на есть Пармы. Жир животный, так… оливкового масла мне марку поменяли… ну, им виднее. Крупы. Баранина алтайская мороженая – много. И так далее, далее, далее.

Одежда: белье женское, прежде всего. И остальное по розовому списку. С женщинами не ссорился даже Гитлер. Трансивер по заявке радиста, провода; это хорошо, что его инструментарий легок. От медиков целый медмаркет.

Неужели столько топоров надо? Спиннинги? А и правильно, надо пробовать. Каталоги и справочники, от «Деталей машин» Машковского до астрономического БЭС[12]12
  Большой энциклопедический словарь.


[Закрыть]. И пошло, и пошло… В целом я справился быстро и без большой потери нервных клеток, не то что в первый раз. Как подсознательно и ожидалось, затык вышел при работе с оружием. А казалось бы, все просто, вояки все расписали и подогнали под лимит веса. Сначала я, чтобы не упустить мелочовки за железными стреляющими товарами, прописал кобуры к ТТ, сверяясь с бумажкой, что дал мне Гонта: штатные он забраковал – неудобно вытаскивать ему, видите ли. Потом проверил ТТ (заказ военных) – нет на складе. Хм… Старая песня? Для проверки набрал «Наган» – опять жизнерадостное: «Да бери ты их хоть на дивизию, че спрашиваешь!» Тут я вспомнил и проверил номенклатуру патронов – любые нате, в независимости от года начала производства и страны. Это очень хорошо. Опять вспомнил и взял немного «маслят» под свой ПМ.

Но когда я ввел надпись «Винтовки и карабины нарезные», готовясь осчастливить армейцев, то получил следующее:

Винтовки и карабины нарезные – позиция недоступна. Перейдите к другой позиции.

Сначала я вообще ничего не понял, пропустил, так сказать, удар. Грогги.

Потом передохнул, отметил бег времени, набрал следующее: «Пистолеты-пулеметы, автоматы». Подумал и добавил в строку «штурмовые винтовки»: вдруг у них в прайсе так внесено. Ввел, но ответная надпись не изменилась, лишь мигнула, обновляясь.

Приехали. «Пулеметы». Хрен. Постепенно я начал осознавать, что происходит и в чем причины отказа. Наверное, подозревал, что нечто подобное произойдет. Это я сейчас говорю степенно, а тогда мозг работал шустро, в кипящем режиме – быстренько все соображалось. Схватил рацию, жмяк, жмяк.

– Бероев, бери прапорщика – и срочно ко мне!

За то, что я категорически не выполняю правила радиообмена, общаясь с респондентами, словно по коммутатору, мне уже выговаривали. Дело в том, что связь нужна мне в моменты аварийные, обычно же стараюсь работать через посыльных, чтобы вопрос вовсе не возникал в эфире. Нет привычки к жаргону этому с его красивыми «принял-понял», «роджер», СК, 88[13]13
  Приведены разного стиля и значения кодовые фразы радиообмена, принятые в РФ.


[Закрыть] и прочими условностями. И нет желания привыкать: мне не до игр.

– Всем, кто меня слышит. Здесь Сотников. Найти Бероева с Гонтой – и ко мне быстрей молнии!

Если это так, то что делать?

Где спецы! Почему опять в самый критический момент их тут нет! Гулко хлопнули двери, вбежали оба. Я вышел в гостиную, глянул на остаток: десять минут.

– Слушайте, братцы, тут такое дело. Итак, – я сам волновался, рассказывая, торопился, стараясь в то же время сделать все, чтобы они поняли сразу и прониклись. И одновременно искал выход. – Судя по всему, товарищи офицеры, ни винтовок, ни карабинов, ни автоматов… Да вообще ничего, кроме наганов, падлы Смотрящие нам не дадут! Может быть, не будут давать никогда. Нас прямо ставят в определенные раковые условия, где мы должны выкручиваться сами. Это – тестирование, это отбор и проверка на прочность, вшивость и все остальное, что вы себе представите. Уверен, меня точно так же обломают по экзотическим альтернативам типа «ружей пневматических сверхкрупного калибра» и пулек к ним типа «холлоу-пойнт-кураре», даже пробовать не хочется. Ничего личного и никакой зловредности, налицо Испытание с большой буквы. Ничего другого я предположить не могу – не верю, что Суперсклад опустел. Сможете – предположите иное. Сейчас у нас нет времени обдумывать все детально, потому отвечайте быстро, принимайте решение – вам воевать.

Я перевел дыхание, посмотрел на мужиков. Опытные вояки выглядели растерянно, как дети, которым вместо похода в «Детский мир» предложили поход в Мавзолей.

– Что мы имеем с гуся на выходе? Имеем нелюбимые вами револьверы «наган» в неограниченном количестве. Говорите быстро – вооружаем ими взвода сейчас же или нет?

Военные смотрели друг на друга.

– Нет никакой гарантии, что они всякий огнестрел не прихлопнут прямо завтра, – помог им я. – Хотя и это не факт. Руслан Владимирович, Григорий Михайлович, да, мы повисли. Или нас подвесили. Но решать вопрос надо сейчас же, время идет. Жду.

– Берем! – тяжело хлопнул по столу Гонта. – Так, Руслан?

– Так, – кивнул Бероев. – Что ж, Гриша, будем осваивать меткую и скорую стрельбу из револьвера. Патроны к ним не забудь, Александрович, много надо будет.

– Спасибо, ребята, можете идти, присылайте носильщиков, – облегченно сказал я, – пошел я закрывать заявку.

В операционной, уже не сомневаясь, прописал восемнадцать револьверов – тынц! – и 16,2 килограмма списано. Теперь патронов к ним. Вроде все. Теперь у Замка есть хоть какие, но действительно Вооруженные Силы. Ковбойские. А что? Может, по два револьвера на бойца надо, раз винтовок не дают?

Осталось нажать Главный Тынц: список готов, заявка сверстана, все согласовано со Смотрящими.

И тут меня прибило на противоречивое.

На национальную идею, если хотите. Я отчетливо представил, как сейчас, точно так же, как таежный самодур Лешка Сотников, сидит у себя в аккуратненьком прилизанном анклаве какой-то пузатый немец и дисциплинированно жмет Главную Кнопку. «Все уже согласовано со Смотрящими». Все немчура сделала по инструкциям, по плану, согласно полученной сверху разнарядке, теперь подставляет голову – погладьте. И лицо у него в этот момент формуется такое значительное, такое до блевоты дисциплинированное, надежное. Германец, хрен ли. Но я-то что тут на поводу плетусь, как першерон? Русские мы люди или нет? Где противоречивая наша удаль и непредсказуемые медвежьи решения? Где загадочная русская душа?

Две минуты до старта.

Ввожу: «Возврат к группам».

Выберите группу.

«Оружие огнестрельное нарезное». Замигала галочка приглашения к вводу. Я спокойно, ничуть не сомневаясь и не комплексуя, набрал слово «пулемет ручной».

Пулеметы ДП[14]14
  Пулемет Дегтярева пехотный, состоял на вооружении Красной Армии с 1927 года.


[Закрыть], доступно 6 штук. Уточните позицию.

От!!! Что машина, зачла нестандарт? Одобряешь такое? Тестируешь? Сбой в рутине – бонус смелым? То-то же, знай наших. Тут тебе не немецко-фашистские красноармейцы. Скоро я еще тебя удивлю, гадский агрегат, есть мысли у Сотникова, есть, не таких начальников обтрепывали до остова на подготовке к зимнему сезону. Теперь только вычислить бы, за что может получить бонус немец. Что я так привязался к еще не обнаруженным германцам?

…Когда много позже я поделился с мужиками мыслями того момента, Гонта, выслушав меня, заявил: «Наверное, общее боевое богатое прошлое у нас в кровях. Объединиться бы с ними в союз, и эта Земля – наша». На что Дугин заметил: «Да… Но нас где-то караулят украинцы… давненько что-то не лаялись».

Выбрал ДПМ[15]15
  Пулемет Дегтярева пехотный модернизированный. Применялся вплоть до 1960-х гг. в основном в странах Варшавского Договора.


[Закрыть], по заветам вояк. Да я и сам бы смекнул, ничего тут хитрого нет – ясно, что модернизированный по опыту реальных боев агрегат будет получше. Каждый весит под одиннадцать кил. И пес ним, зато солидно. А то задистрофеют с пистолетиками-то.

«Дайте шесть!»

И плоских дисковых магазинов по четыре блина на тарелочку. И патронов четыре цинка в пакеты с ручкой.

Последние секунды тикали-мигали, а я совершенно спокойно – ни мурашика – удалял святые продуктовые и прочие важные позиции, пока не вложился в лимит веса. Что и как я буду говорить людям – не знаю. На сегодня еда вроде еще есть, но уже в обрез и очень скудно. Но я просто почувствовал – это Случай! Он не повторится, мне скажут знаменитое: «Пулемет я вам не дам». Не позволят мне больше так зажечь, это реально одноразовая зажигалка. И потому упускать этого Случая я не собирался.

«Пушки вместо масла!» – так я себе сказал в тот момент.

Но я высеку всякого, кто попробует сказать мне это же в любой другой день и в другой ситуации.

Ввод.

Выходи, Сотников.

Мужики никуда не ушли. Мало того – тут целый парад, на лестнице стоит комвзвода со своими предвкушающими бойцами: как же, столько револьверов с патронами предстоит уволочь. Я молча сел на неприкосновенную командорскую кушетку и без всякого выражения, тупо стал смотреть на военспецов.

Шесть пулеметов, мать его! Сотников, ты – лучший. Шесть пулеметов закроют замок вполне качественно для текущего этапа развития. А там мы будем посмотреть. Там и вы еще посмотрите, как мы не умеем играть в шашки. Интересно, как они их распределят, подумалось мне просто для расслабления. Три по взводам, четвертый Бероев предсказуемо повесит в дежурке – он там, похоже, схрон сооружает. А еще два куда?

Сигнал окончания, по полу опять загремело свалившееся с панели железо.

– Вытаскивайте боекомплект.

– А можно зайти? – насторожился прапор. – Нас там не транклюкирует? В евнухи не облучит?

– Оставьте, офицер… вы же не собираетесь жить вечно? Вперед, на мины.

Мужики зашли вдвоем, завозились. «Так, ага… ага» – «Это что?» – «Михалыч, мы что пили?» – «Руслан, что я вижу! Да поднимись мой член!» – «Машина!» – «Дык сколько единиц?» – «Еще один сбоку повис, за панелью» – «Живее-о-о-ом!!!»

Прапор выскочил раненым медведем – в каждой руке по пулемету с нашлепками дисков, держит их так, словно это не железки весом под 11 кг каждая, а совковые ленинградские гитары, «размер средний, подъездный, береза». Сунув драгоценности в руки бойцам, Гонта подскочил ко мне, крепко обнял и радостно заорал:

– Капитан! Мне нужен противник в пределах дальности! Пу-усти подраццо!

Классика управления, кстати. Приуныли, получили – забегали с флагами.

Событие недели, которая, впрочем, еще не закончилась, – итоги рейда сталкеров. Их встречали почти всем замком. Раненого разведчика – Шамиля – сразу же забрали медики, окружили и спеленали. Кстати, больного до сих пор не выпускают – подозреваю, обкатывают на нем практику работы на новом месте. Доброхоты мне уже доложили, что Демченко на следующий же день занес врачам какой-то сверток, явно «для смазки процесса лечобы». Это нормально, да и медикам приятно и привычно. Сталкеры у нас постепенно превращаются в элиту, наверняка уже обзавелись собственными загашниками – и это тоже нормально. Но поговорить нужно, предостеречь парней, чтобы нюха не теряли.

Захваченный – именно так доложил наш комсталк – «поселковый магазинчик», само название которого подразумевает скромное торговое заведение, все свою тихую жизнь завидующее городскому супермаркету, нам представился настоящей «Мегой».

После короткого совета решили возить всю ночь – так и сделали. Демченко с Луневым на «шниве» и мангруппа на «газоне» во главе с Гонтой первым рейсом умчались почти сразу. Начали возить. Всего вышло более шестнадцати тонн грузов, включая оборудование, хотя большую его часть пока оставили.

Успели за ночь – хорошо, что для автотранспорта это вообще не плечо. Добро в отправной точке до последнего момента караулил весьма приметный хлопчик из разведки, в помощь которому Бероев выделил двух бойцов. Демченко сразу насовсем отдал капитану две помпы, разжившись тремя АКМ, которыми он и не мыслил делиться, как и уступать кому-либо джип. Я не мог и не хотел его заставлять: кому, как не разведке, нужна подобная машина? Как и автоматы, если смотреть не по перспективам, а по факту событий.

По поводу захваченных у бандитов стволов. Бероев с Гонтой конечно же стерли зубы. Григорий выпрашивал хотя бы один калаш, красочно рассказывал о трудностях воинской службы, мотивировал грядущим, убеждая разведчика как только мог, – Демченко не сдавался, обещая Гонте «и вам добудем», чем только приводил прапора в ярость. Однако картина резко изменилась, когда у прапора в оружейке на «входном контроле» оказались шесть только что полученных «дегтярей». Теперь уже Демченко выпрашивал у Гонты один агрегат на группу, практически точно так же заливая ему о трудностях, взаимовыручке и будущем дележе дефицитами. Бероев, насколько я знаю, был против такого обмена, но последнее слово в области вооружений оставалось за Григорием Михайловичем: по этой части его авторитет в Замке не оспаривается никем. И Гонта оказался лучшим дипломатом, чем воевода, хотя оружейное мужское вожделение тут все же имело место, не сомневаюсь. Он согласился. Друга Гонта убедил фразой:

– Руслан, ты прости, конечно, за транжирство, но с АКМ у меня в руках мангруппа получит хотя бы одного квалифицированного работника поля боя, сам знаешь.

И капитан сломался – видать, понимал, что оно воздастся, не лишил друга удовольствия воевать в полную силу. А Демченко оказался в некоем моральном долгу, что меня лично устроило более всего: пусть чаще вспоминает об армии.