Текст книги "Стратегия. Спасатель"

Радист! Вот он каков, радиошпион.

И что мне прикажете делать? Устраивать ударную кинематографическую сцену типа «борьба двух негров на висячем мосту»? А разведчик тем временем взбирался все выше и выше. Отчего-то мне кажется, что миром мы не разойдемся, – не тот контингент ездит по дороге, особо это касается западных визитеров. Воевать мне совершенно не хотелось, но и стрелять по себе я не дам. Может, сразу его гасить, да и дело с концом?

Не могу. Не привык еще к этой мысли.

Собранный в карабин статусный маузер лежал на земле: в текущей оперативной ситуации он мне вряд ли пригодится. В левой руке у меня зажат «смит», правая – свободна, хочу продемонстрировать какой-либо мирный жест. Какой, я заранее не подумал, а сейчас уже и думать некогда. Что-нибудь покажу… попробуем сострунить африканца.

Рукопашки я в принципе не боюсь.

Никогда Федя не занимался каратизмами и кунфуизмами, не был в спецназах, в охранниках, как-то мимо прошло. А вот по дворовым «боям без правил» – тут я неплох, хороший боевой коэффициент имею. И практика богатая, еще с детства много дрался, да и сейчас охотно влезу… Нет, это не те бои, где мой тезка Емельяненко вышибает дух из почти любого противника, – там ринг, там профи! Потапов Федя, увы, знает лишь пару ударов рукой, один – ногой, одну переднюю подсечку и «мельницу». Все, больше ручного арсенала у меня нет. Персональный набор я отработал давным-давно до вполне достойной машинальности – и успокоился. Знаете, всю жизнь мне этого набора хватает. Особенно мне удаются – ну, это я так думаю – правый крюк и левый в печень. Не раз срубал, ага.

В ожидании визави я отступил от края: пусть вылезет.

Вот из-за скалы показалось черное лицо. Лицо меня заметило не сразу – не ожидал негр, что кто-то посмеет сюда забраться. Наконец он поднял голову и посерел.

– Мзунгу!

Что сказал…

Негр, будто поняв, что я не житель датской столицы, разразился эмоциональным монологом на каком-то африканском языке. Одновременно с этим лингвопоносом он успешно заводил сам себя. Знаете, бывает такой тип людей – дурак-самовзвод.

Дело кислое. По-африкански я знаю всего ничего. Первое: «себенза», что обозначает «работа», есть такой ножик знаменитый. Но тут «работа» как-то не в масть. Поэтому я применил второе свое знание, поднял вверх свободную правую и сказал:

– Нет проблем!

На самом деле я изрек общеизвестное «Hakuna Matata», что, по-моему, на суахили (могу ошибаться) и означает вышесказанное.

Чернокожий радист так не считал.

Он резко вскинул правую руку и запустил ее за спину. Что это ты, мил человек, оттуда доставать собираешься? Чего тут думать, обрез у него там, уже традиция.

Дальше я ждать не стал. Переговоры кончились, начинается ганфайтинг.

Все мои сомнения и нравственные терзания резко улетучились, я просто вскинул руку и быстро выпустил в негра четыре пули – все в корпус. Африканец удивленно посмотрел на меня, потом согнулся… и исчез. Вот мы и выяснили, чьи на скале тапки.

Я прислушался к себе. Ничего. Никаких адских мук. Изменил меня новый мир. Или проявил? Или я такой живорез и был всю жизнь, лишь общественные путы сдерживали кровавые инстинкты? Тьфу ты, навыдумываешь сейчас…

На этот раз с мародеркой было и проще, и сложней.

Падение со скалы даром не прошло. Хорошо, что с тела и взять-то было нечего. Поэтому я просто оттащил труп в сторону, привалил камнями, понимая, что это просто ритуал. Наверняка от первых двух уже и следов не осталось. Как только появляется первый запах разложения, приходят хищники и падальщики.

Кто-то поудачливей и покрупней сожрет, а остальные будут в темноте выть от досады. Да… А вой-то был неслабый – не суслик за придорожными каменюгами скулил. Кто же тогда до захоронений добрался? Не хочется с ним встречаться.

Приземлился приезжий лицом вниз, но рюкзак на спине рваный. Ствол с помощью самодельной кобуры страшного вида был закреплен рядом с рюкзаком. Опять двуствольный «хаудах», такой же, как у меня, где они их только берут! Ручка-приклад немного поцарапана, и не вследствие падения, тут более ранние шрамы. В стволы забиты патроны. Вынул – картечь! Это хорошо.

В рюкзаке лежала рация, носимый «кенвуд» – в полный хлам, одни осколки, похоже, в падении радист спиной задел острый выступ. Наградой мне стал «лезеровский» мультитул «Fuse», не самая респектабельная модель, но ножнички имеются! Рюкзак брать не буду, он сильно поврежден. Чего уж мелочиться.

Ведь теперь у меня есть машина.

Точно, «Рэнглер-Рубикон». Зелено-салатного цвета, пластик обвеса черный. Тент аккуратно собран, лежит позади. Ключи на месте. Ого, да тут еще и сигнализация есть! А вот рации нет, одна магнитола, причем старенькая, даже без USB. В кузовке какие-то коробки. Две упаковки масла – синтетика. Тормозуха… Еще какие-то бутылки – в общем, это дело днем надо рассматривать. Две канистры-«двадцатки», я постучал по ним – полные. Только начал открывать крышки, как в нос сразу же шибанул резкий запах солярки. Отвык ты от техногенных запахов, Федя!

Стандартный набор инструментов, насос, домкрат, ручная лебедка, трос и прочие сопутствующие мелочи. Гадство, топор дерьмовый есть, а пилы нет. Бардачок смотрим… о, техпаспорт! Замызганная книжка по эксплуатации на английском. Пачка сухариков, конфетки… запасные лампочки, предохранители… Так, а оружие где? Неужели он с одним пестиком-переростком катался? Я еще раз внимательно осмотрел салон и багажник. Нет ствола. Да что за невезуха! Неужели в этом мире нормальные стволы действительно дефицит номер раз?

А что в коробках? В одной было оливковое масло, двадцать четыре большие бутылки, Италия. Это реальная ценность или нет? Зачем ему столько, вез кому-то? Непохоже – здесь, скорее всего, у него была самая дальняя точка маршрута. Или он по пути дань собрал? Впрочем, правило «все свое ношу с собой»… оно и в Африке «с собой».

В другой коробке хранились патроны. Вот это – точно ценность. Германские «Rottweil Express» SG/LG – «картечная картетища»… Странные пачки, по пять патронов в упаковке. Посчитал – выходит пятьсот штук.

Итак, «ограбив» все, что только можно было, я сел на водительское сиденье, запустил двигатель. Хорошо агрегат рокочет, тихо, не угробленный. По приборам – две трети бака, значит, логово не так уж и далеко… Ладно, поехали, ласточка, к папе. Я осторожно проехал мимо кустов, по камушкам, тут и следов не останется, уже в лесу включил фары на ближний свет, медленно выписал хитрый знак, похожий на цифру «5», и выбрался на дорогу-просеку. Ехал медленно, с кайфом. В конце лесной дорожки лениво подумал, что можно и подрубить где, организовать путаный и скрытый подъезд прямо к дому… Потом помечтаю, устал.

Заглушил двигатель. Патроны возьму с собой, сколько утащу. Сигнализацию – на беззвучку, брелок поднимет, если что. Тихо, как в лесу…

В голове все звучали слова песни, подаренной мне влюбленным радиооператором.

 
А ночь летит, летит как облака…[11]11
  Валерий Сюткин. «Ночной связной».


[Закрыть]
 

Дома я даже чай пить не стал. Завтра иду в поселок, где живут люди. Женщины… Да, тяжело Спасателю без боевой подруги – может, там и найду подходящую.

С этими мыслями, теплыми и мягкими, я и уснул.

Глава 4
Новые открытия и знакомства, проясняющие, упрощающие и настораживающие

Хольдернес – родина моя,

А имя мне – Гринлиф.

Рейнольд Гринлиф,

Зеленый Лист, —

Так звать меня,

Шериф.

М. Гершензон. Баллады о Робин Гуде

Блокпост с КПП – рубленый двухэтажный блокгауз, уже знакомые окна-щели, лишь крупней калибр бревен, а покрой писательский. Неужели Кукловоды и заставу на дороге загодя поставили? Да быть такого не может. Или может? Красноватые породистые лесины, сруб «в лапу». Второй этаж больше и шире, нависает над первым. Дорога проходит слева от здания, если смотреть со стороны подъезда к посту, но перед блоком раздваивается, огибая этого монстра. За зданием сарай или гараж. Там у них БТР не стоит ли?

Из центральной – размером побольше – бойницы второго этажа, что смотрит на дорогу, торчит ствол пулемета. Ясный мой свет, что-то этот ствол очень уж смахивает на немецкий МГ-42, ятиямать! Да нет, вроде чем-то отличается… Не знаю, не эксперт, тем более на таком расстоянии. В любом случае, серьезное оружие у местных ребят имеется, набегающим негритосам не позавидуешь. Неужели тут живут немцы? Немецкий этот самый… кластер! Селективный. А ведь я по-немецки – того, ни бум-бум. Разве что обязательное кинематографическое, не буду перечислять, сами прекрасно эту подборку знаете. И что? Нормально будет, если я сейчас постовым «хенде хох!»[12]12
  Руки вверх! (нем.).


[Закрыть] вывалю? Или ситуационно более подходит «нихт шиссен»?[13]13
  Не стрелять (нем.).


[Закрыть] Как и многие русские люди, про Германию мы знаем немало, кроме языка.

А удачное они место выбрали для легального гоп-стопа.

Лесок-то, оказывается, единственный проход в долинку, где стоит поселок. Справа от КПП горки, слева – небольшое озерцо, и опять горки…

Грунтовка возле блока ровненькая, ладненькая, ни камушка. Все чисто, аккуратно, возле блокгауза – клумба с лютиками-одуванчиками. Скамеечка, урна, из пенька сделанная, ну фантазеры! Точно, тут «фошисты» засели, больше некому.

Полосатая стрела шлагбаума опущена. Возле часового у шлагбаума стенкой сложена небольшая баррикада из мешков с песком, чтобы при шухере сразу упасть в укрытие. Еще одно подобное сооружение – напротив входа в блокгауз.

Проход на территорию идет через первый этаж здания – там наверняка находится что-то типа досмотрового пункта. Возле шлагбаума стоит часовой, в камуфле типа бундесовского, одно время он шибко был популярен у нашего молодняка. В руках – странного вида автоматик, чем-то похожий на наш ППШ, но с коробчатым магазином, горизонтально прилепленным с левой стороны. Смотрит на мою бибику весьма зверски. А мне к ним подходить… что-то говорить.

У Маленького Джона как-то легко получалось – проникал, врал, шкодил. Вот и вспомнился мне Гершензон, с детства помню эту балладу. Правда, там Джон к шерифу в слуги нанялся. Может, мне опыт лесного английского бандита перенять надо? Чем я отличаюсь? Только комплекцией.

На крыше закреплен штырь антенны, прожектор таращится в мою сторону, на стенах два фонаря под плоскими тарелками отражателей. Так… А что это там виднеется? Что за флажок такой, белый крест на красном поле, как на вожделенных «виксах»?

Поздравляю, Федя, ты на швейцарской границе. Во дела.

И что я знаю о Швейцарии? Мы с ними воевали или как? Папка говорил, что раньше всех заставляли зубрить, намертво, все даты и все факты. Теперь на фига? Есть Сеть, там данные – заходи и становись умным. Комп закрыл – опять тупень. Оказывается, я тот еще историк.

Знаю, что она, Швейцария, многокантонна, официальных языков там несколько: немецкий, французский, итальянский и какой-то замшелый романский. Что еще? Часы, фондю, безе, разведенные пиндосами на раскрытие банковской тайны легендарные банки, традиционный типа нейтралитет. Женевское озеро знаю, да. В основном благодаря знаменитой песне Deep Purple «Smoke on the Water»: «We all came out to Montreaux, on the lake Geneva shoreline…»

Еще там есть жители. Раньше они бегали по Европе с алебардами, а теперь у каждого дома хранится автомат, и этот факт есть один из любимых аргументов в сетевых пулько-драчках. Вроде все? Нет!

И в оконцовку: они делают замечательные ножики «ворк чамп».

Все это время я стоял на удалении и разглядывал блокпост в бинокль.

Немножко по-хамски выглядит, но, по-моему, вполне жизненно. Подъехал человек к незнакомому месту, где стоит мощный КПП, теперь опасается, рассматривает, как бы не влипнуть в нехорошее. Для легитимизации проезда я загодя вывесил на длинной палке, прикрученной к дуге джипа, относительно белую майку убиенного радиста – символ чистоты моих помыслов. Не хочется на подъезде получить в лоб очередь из МГ.

Ладно, чего тут выстаивать, поедем, с богом.

Я обошел машину, пнул заднее правое колесо, поправил в кузове оленьи ноги, даже приподнял – пусть торчат. Я мирный охотник. И не черный. Еще и для этого Федя выстроился на дороге. У швейцарцев наверняка есть хорошая оптика, было время разглядеть, какого цвета у меня кожа.

Оленя завалил случайно, без расчета. Как же мне плохо без «длинного»… Винтовка нужна. Если стая волков или диких собак – и эти вполне могут тут бегать, раз люди рядом, – как их держать на дистанции? Росомаха привяжется к жилью… Агрессивного Мишу издалека шугнуть, ибо не хрен. Бывает и так, что возвращаешься к избе или палатке, а Мишган ворочает твое снаряжение. Все рвет на куски, грызет банки. Соваться к нему на двадцать метров с гладким стволом? Это вы без меня.

Они же все понимают… Дашь издалека в грунт рядом с ним – он тут же уходит.

А олень «под мясо», который в поле ближе трехсот вас не подпустит? А гуси-лебеди на озере в двухстах метрах? Универсальный нарезной ствол незаменим, а таскать много стволов мне в предстоящих походах не улыбается, и так много всего будет. Нужен карабин, желательно легкий, обязательно самозарядный. Я не раз видел близко, как атакует медведь, и против такой атаки все же предпочту десять пуль в магазине, из которых хоть семью, но попаду, чем две мощные, смоченные адреналином.

Но карабина нет у Феди. Отчасти выручает пистоль – без него вообще было бы кисло.

Если судить по практическим результатам, без прикидок на день завтрашний, то и нынешний мой комплект вполне рулит. Утром, выйдя из дома к ручью на предмет «купания красного коня», чуть ли не на пороге стрелил здоровенного фазана – красавца коричнево-золотистого цвета. Вообще-то съедобных птиц было две штуки, но после первого и последнего удачного выстрела из маузера второй фазан драпанул от меня с удивительной скоростью. Ну ничего, мне и одного хватит. Местные фазаны крупней тех, на которых я охотился в Узбекистане под Янгиером и в Дальверзинском хозяйстве, – в тех краях, кстати, их на плов берут. Добыче порадовался. Оленная дичина уже надоела, так что птичка в меню не помешает. Я ее с листьями клена приготовлю, чтобы привкус куропатки приглушить и сладости чуть добавить, – так уж очень вкусно получается. Перчику добыть надо бы.

Закинул птица прямо в комнату, не разбирая, ничего ему не будет. Потом приготовил все, чай попил, собрался. Дверь закрыл – и к машине, мероприятия согласно плану выполнять.

Только вышел я на просеку, гляжу – метрах в пятидесяти стоит олень, тот, что благородный. Есть у всех оленей такая характерная тупая особенность – увидят что-то совершенно незнакомое и, вместо того чтобы сразу ноги рвать, начинают подходить: им нужно прояснить ситуацию, понять – что это за чудо появилось на территории? Вот и пошел он тихо к машинке. А тут я тихо… Выстрелил на автомате, в шею и, на провороте зверя, под лопатку, потом сам удивился своей резкости – обычно никогда так не делаю, чтобы бездумно палить. Олень мне пока не нужен – и косулей сыт. Зверь молодой, но не мелкий, похоже, опять крупней земных собратьев. Прикинул перспективы разделки, заготовки… ну его. И зачем стрелял?

Что делать, решил взять добычу с собой. Кину в кузов, отвезу в поселок, может, там пристрою, если у них охотников не хватает. Или откупного дам – смотря какие там заположняки.

«Кину» оказалось слишком смелым словом. Поднимал по частям, лагой и веревкой.

После этого таскал в избу оставшиеся ништяки. Часть патронов отложил в виде БК, остальные, что вчера с устатку не перетащил, – в дом, часть в тумбу, большую часть зарыл в опилках чердака. Шесть бутылей итальянского масла зажилил себе, восемнадцать оставил в коробке. Стволы взял все. Присел на дорожку…

И вот разведываю.

Разведал, Федя? А теперь поехали. Медленно, без агрессии, спокойно. Не доезжая метров триста, я высунул за борт левую руку, поднял ладонь вверх – с миром к вам.

Ага! Пулемет в оконце качнул стволом, нашел цель и уставился на машину черным зрачком. Жуть, никому не пожелаю такого испытывать. Представил, как на меня смотрит пара биноклей, идут резкие переговоры, звучат мнения. Лишь бы резких решений не было. Но блокпост ждал меня молча. Из блокгауза вышли еще два человека, оба в камуфляже, в разгрузках-обвесках, у одного винтовка с оптикой, у другого такой же диковинный автомат, уточню для особо дотошных, кому это еще не надоело: пистолет-пулемет. Все, стрелять не будут. Будет досмотр и расспросы.

Старший караула – офицер или унтер, – отведя в сторону ствол автомата, повелительно махнул рукой, указательным пальцем приказывая мне принять вправо и остановиться неподалеку от входа в здание КПП. Пулемет отворачиваться и не думает. Присмотрелся – нет, не германский это МГ, что-то другое, хотя очень похож. Я дисциплинированно подчинился – они ж любят дисциплину, – медленно встал, где указано, заглушил двигатель, поставил машину на ручник. Уф… Это тебе не родное ГИБДД, не забалуешь. Сижу в машине, не дергаюсь, вспотевшие руки жмякают руль.

Главный подошел сбоку, но не вплотную, присмотрелся ко мне, оглядел салон и что-то вопросительно изрек по-немецки. Конкретный мужчина. Скулы, надбровные дуги, короткий ежик под кепкой – весь граненый такой. Белобрысый. Кроме автоматического, есть и короткоствол, из отрытой поясной кобуры высовывается рукоять револьвера, похожего на наган. Странный выбор, странное у них вооружение, особо режущее глаз в сочетании с современным камуфляжем и подвесной. Или на этой планете стволы в страшной нехватке? Тогда я просто богач.

Второй караульный тем временем обходил машину кругом, контролировал.

– Нихт ферштейн! – с готовностью сообщил я. – Битте, камрад, шпрехен инглиш[14]14
  Не понимать! Пожалуйста, друг, говорите по-английски (нем.).


[Закрыть].

«Виксы» быстро переглянулись – видать, пробовали поймать акцент, но не поняли.

Старший секунду подумал, небрежно подвскинул руку и представился на английском:

– Рольф Бютикер, начальник поста «Юг», фельдфебель гвардии Замка Берн.

Ого! Значит, действительно Швейцария. Но почему гвардия именно замка?

– Вы кто по национальности? – начал расспросы военный.

Многое, смотрю, поменялось. И куда только вся политкорректность делась. Сразу вопросы про морду лица. Ученые они тут.

– Я русский. Из Сибири.

Опять обмен взглядами. Подозреваю, что для них что Сибирь, что ГУЛАГ… Русскость моя видимой реакции не вызвала, либо скрыли. А вот на «Сибирь» вазомоторика фельдфебеля сработала.

– Чем здесь занимаетесь? – непринужденно спросил швейцарец.

Не знаю, что на меня нашло.

Ведь хотел же сказать, как и планировал ранее, – охотник, мол, зверушек в лесу добываю. Типа дирхантер и почти траппер. Но совершенно неожиданно для самого себя выдал совершенно другое:

– На бандитов охочусь! – безмятежно сказал я. – Сюда прибыл недавно, живу в лесу, в небольшой хижине. Машина трофейная.

Тут «граненый» улыбнулся, махнул рукой своим – отбой тревоги, мол, а потом и мне – прошу к машине.

– О, вольный рейнджер! Давно тут таких охотников не было. – Он удовлетворительно покивал. – Прошу следовать за мной, формальности закончим в помещении.

Я не торопясь выбрался из «Рубикона», встал рядом с ним, поправил одежду, и мы пошли внутрь блокгауза.

Внутри просторного помещения караулки было прохладно.

Потолки высокие, с опорными балками. Напротив входной двери светится такой же выход на волю. В каждом углу висит по огнетушителю. Сбоку – закрытая дверь в какую-то подсобку, широкая лестница с перилами ведет на второй этаж, в логово пулеметчика. У стены камин, точно такой же, как у меня дома. Значит, оборонительное сооружение досталось им все-таки в готовом виде. Пара текстовых плакатов, армейско-деловых, и один конкретно релаксирующий – с блондинистой красоткой в бикини. Значит, даже «виксам» можно смягчать казарменный дух. Или это уже тут послабуха определилась?

На большущем столе стоит многотопливная лампа «Primus», рядом с ней настольная электрическая, под зеленым абажуром. Журнал для записей, стопка бумаг с текстом, стакан с карандашами, пара ручек, закрытый ноутбук, стационарная радиостанция – работает. Машинально запомнил частоту на дисплее.

Со стороны хозяев – крутящееся офисное кресло, с «пассажирской» стороны стола – два простых деревянных стула. На приставной тумбе тихо гудит кофемашина – ну, живут люди! Я облизнулся. Рядом со столом у внешней стены под второй бойницей почивает пухлый, совершенно земной диван, обтянутый искусственной кожей коричневого цвета. Вот бы сейчас на него увалиться… Сидя на манящем диване, можно удобно смотреть небольшенький телевизор, висящий на стене, – на экране мелькает что-то типа MTV.

Нормально они тут устроились. Во как служба поставлена! Хорошо «виксам» служится. Впрочем, а всем остальным что мешает нести службу в достойных условиях?

Унтер-офицер сел в кресло, повернулся к столу, взял ручку, вскинул глаза:

– У вас имеется какой-либо документ, удостоверяющий личность?

Заметив мое смятение, Рольф Бютикер поспешил пояснить:

– Это просто пожелание, удобней вносить. И лишняя проверка.

Аусвайс у меня имелся. Лицензия на огнестрел, куда вписана злосчастная утерянная «сайга», разрешение всегда лежит в кармане куртки. Сходил я к машине в сопровождении рядового, принес ксиву, отдал начкару: пусть помучится. Фельдфебель минуту помял мою лицуху в руках, сличил фотографию, потом спросил, что это за синенькая хрень такая в пластике. Узнав предназначение документа, господин Бютикер довольно хлопнул рукой по столу, включил ноутбук и уже с моих слов занес сведения сначала в журнал, а потом и в базу данных. Потом на полном серьезе вписал задекларированный мной род местных занятий, добавив туда и обычную охоту.

– Сколько бандитов уничтожили? – неожиданно спросил он меня самым обыденным тоном. – Успели?

– Трех, – легко соврал я. А что скромничать.

– Негры?

Да, мир перевернулся, прошлые приоритеты и нормы безжалостно попраны, даже втоптаны. Новые реалии выявили новые реальные угрозы. Негры, как нас в школе и учили! Правда-матка торжествует, Новая Европа стремительно прозревает.

– Все трое, – подтвердил я.

– Если вы сможете это доказать, я выпишу на ваше имя свидетельство – за уничтожение бандитов Замком Берн определено вознаграждение, – серьезно сказал начальник КПП. – Небольшое. Кстати, хотите кофе?

– Нужно принести скальпы? – поинтересовался я. – А кофе хочу. Очень. Еще не пробовал с момента попадания сюда.

– Достаточно предъявить, например, захваченное оружие. Оно у них характерное. – Судя по всему, господин Бютикер не шутил. Начкар развернулся к кофемашине, взял маленькую кружечку.

– А-а, вот как. Ну двух докажу, – облегченно вздохнул я и опять пошел к джипу.

Показать покажу, а сдавать стволы не буду. Хотя… Смотря какое вознаграждение. Что он имеет в виду?

Пока я наслаждался горячим ароматным напитком, фельдфебель осмотрел стволы, сфотографировал оба, снимки скинул в базу, в папку с моим досье. После чего подвинул ко мне оба обреза – все, не нужны больше – и вручил две серебристые пластиковые карточки. Посреди каждой карточки – жирная черная надпись: Quote. Это квота. А на что? Пока я рассматривал «вознаграждение», силясь хоть что-то понять из немецко-фашистских надписей, он отстраненно посмотрел на меня, потом глянул в журнал – не забыл ли чего – и объявил вердикт:

– Вот «памятка визитера», вам я даю экземпляр на английском языке, внимательно изучите, там все написано, в том числе и по эти картам, – с этими словами Рольф протянул мне два листа зеленоватой бумаги формата А4 с мелким текстом. – А это – пропуск для проезда обоих постов – южного, нашего, и северного.

Я послушно взял документы.

– Вольных рейнджеров мы уважаем, они упрощают нашу работу. Поэтому позволю себе дать вам пару небольших дружеских советов, этого вы в памятке не найдете, – сказал он миролюбиво. – Если захотите пристроить подстреленного оленя, то у вас есть два рациональных варианта.

Посмотрев на меня, фельдфебель убедился, что я его внимательно слушаю. Я слушал очень внимательно. И отхлебывал кофе маленькими глоточками, чтобы растянуть немыслимое удовольствие. Не знаю, что это за сорт, – плевать. «Самый вкусный в мире», вот какое его название.

– В Базеле, на Банхофштрассе, есть таверна «Балтазар», там спросите Монику Амманн, это хозяйка заведения. Впредь рекомендую сдавать добычу именно ей, вам понравится. Другой вариант – сдать мясо Замку. Там сделки выгодней, но дольше и… – он пощелкал пальцами, подбирая слово, – и потребуется больше вашей работы, наверное, так. Кроме того, в Замок Берн никто из приезжих не допускается, только учетные жители анклава, придется ждать у входа. В любом случае решать вам.

– Спасибо вам огромное! – совершенно искренне сказал я. – А где мне лучше оставить машину?

– Где угодно, – качнул плечами фельдфебель. – Можете за нашим постом, там есть специальная площадка, можете возле таверны. Ничего не украдут, здесь это не принято.

После чего он как-то странно посмотрел на меня.

– Я заметил, что у вас отличный пистолет. – Он показал глазами на маузер, висящий на портупее. – Здесь, пожалуй, уникальный и очень дорогой. Если вы захотите продать или обменять его, вспомните о дружище Рольфе Бютикере. Могу устроить обмен на армейский карабин, а это очень большая ценность.

Ого! Класс! Но… Не стоит обращать пристального внимания на мои «писательские» стволы, товарищ командир. Я не намерен выпячивать тут свою миссию, я вообще не уверен, что захочу кому-либо о ней объявлять. А ну как опознает меня кто по маузеру… Что входит в комплект задач и опасностей Спасателя? Не сбрасывают ли сюда еще и Киллеров Спасателей? Тем не менее стволы у меня знаковые, статусные и несущие этому миру некие последствия, кроме банальных огнестрельных.

Не могу я их променять. А вот про ваши, товарищ фельдфебель, разузнать, пожалуй, стоит.

– Извините, Рольф, а что у вас за оружие? Не смог опознать, – спросил я, вставая со стула.

– И неудивительно. В силу ряда причин мы используем оружие старых образцов. Это швейцарские модели, вот, посмотрите, – он вытащил из кобуры свой револьвер. – Швейцарский «Шмидт» M1882, патроны семь с половиной миллиметров, шестизарядный… Винтовка Шмидта-Рубина образца одна тысяча восемьсот восемьдесят девятого – одна тысяча девятьсот тридцать первого годов. Пистолет-пулемет «Штейр-Солотурн» S1-100, к нему есть штык-нож. Пулемет наверху – тоже «Штейр-Солотурн», но уже S2-200 MG-30.

После до моего сведения был доведен режим обращения оружия в этом анклаве. Он тут либеральней некуда – владей, чем хочешь, носи, что хочешь, продавай, что хочешь. Оружия на руках много, практически у всех есть. В большинстве – гладкое. Нарезное – великая редкость. Из короткостволов – револьверы этого самого Шмидта. Есть бандитские обрезы. Ношение – хоть явное, хоть скрытое. Однако излишняя демонстрация, тем более бравада, не приветствуется. Без крайней необходимости стволы обнажать нельзя, а таковой не будет, по уверениям начкара.

Отчетливо уяснив, что стрелять, а тем более попадать в человека на охраняемой Рольфом Бютикером территории не стоит, я, поблагодарив начкара еще раз, сел в застоявшийся Руби, как решил отныне называть свой джип для краткости, и выкатился на локальные просторы. Всегда чувствуешь облегчение, пройдя проверку силовой структурой. Неужели удачный день будет?

На выезде с контрольно-опорного пункта действительно имелась площадка-отстойник – слева от дороги расчищен и засыпан желтым песочком прямоугольник восемь на пятнадцать в окружении как будто специально высаженных березок. Знак стоянки, надо же.

Судя по состоянию покрытия площадки, тут за последнее десятилетие ни одна машина не пристраивалась. Невелик, видать, транспортный поток со стороны КПП «Юг». Скорее всего, через шлагбаум если и идут машины, то туда, а не оттуда. Рейды совершают, изредка патрулируют трассу. Вряд ли мирные жители, запланировав пикник воскресным днем, желают вырваться на бандитские просторы.

О, кстати! Для меня это означает обретение конкурентного преимущества! Если тут охоте и рыбалке мешает барражирующий преступный элемент, то с остальных сторон подступа к анклаву дичь стопудово выбита, и за мясом приходится мотаться далече. То-то я и смотрю, дикие животины прут к моему дому со всех сторон, ничего и никого не боятся. Не охотится на них никто.

А мы будем. И сами при мясе, и ништячок какой отхватим. Знать бы только какой.

Признаюсь, в этот момент я себя чувствовал не менее брошенным, чем в первые секунды после провала и падежа на избу.

Эй, Писатели! По нормам жанра, каждому такому единичному попаданцу положен поводырь! Я должен немедля встретить очень дружелюбного жителя, а лучше красивую девушку, которая сразу и во всем мне поверит, проникнется и просветит относительно реалий и перспектив. Поводырь подскажет мне, как жить и поживать, посоветует лучшее и убережет от ошибок. Ладно, я терпел, когда обретался на полянке и около, терпел, когда знакомился с бандитскими обычаями и дивился на негров в тайге. Но теперь-то?

Фельдфебель, похоже, обо мне уже забыл. Я ждал, что он мне скажет что-то вроде: «Приходи, дорогой друг, обращайся с любым вопросом, всегда помогу!» Хрен тебе, Федя, а не коммутация по-доброму.

Сидя в тихо урчавшем возле стоянки КПП Руби, я прислушался и присмотрелся. Нет никого. Никто не вылез из кустов. Нет того наивного жителя, которого нужно подвезти до этого самого Базеля, кстати, почему именно Базель, а не Женева, если озеро имеется? Не идет по дороге красивая девушка, не подозревающая, что в двух шагах от нее – Серый Волк, а в трех – Спасатель с маузером.

Значит, мне надо где-то остановиться, перевести дух, покурить и, самое главное, спокойно изучить даденные бумаги. Самому, без подсказок, понять многое и выработать линию поведения, определить порядок действий. Возле КПП стоять что-то не хочется. Ну это мужское, не хочется выглядеть трусоватым лохом педальным в глазах бравых вояк.

Поэтому я поехал по дороге дальше, в горку, забираясь на небольшой, метров пять высоты всего, холмик, под которым и стоял блокгауз. Машина быстро выехала наверх, и передо мной открылась панорама анклава.

В уютной замкнутой долине Швейцарии. Даже не долине, а огромной поляне. Не знаю, есть ли на этой Земле более уютное и удобное место для размещения анклава, чем здесь. Слева от дороги – то самое озеро, наверняка Женевское, несмотря на Базель. Справа – большая река. Рейн, поди. Ну тогда понятно, почему Базель: тут единственный порт страны.

Красота. С запада – горный хребет, фиг пройдешь, с востока – река.

На ближнюю к КПП сопку наверняка по графику ходит патруль, если там не прижился постоянный секрет. Узкий проезд на юге охраняется блокпостом, а с севера площадку ограждает небольшая речка, впадающая в условный Рейн. Ландшафт – поля и перелески, причем совершенно не таежного типа. Другой тут лес, светленький, пасторальный.