Текст книги "Радиоразведка России. Перехват информации"

Это в значительной мере повысило маневренность частей, приспособленность к фронтовым условиям, а, значит, выросли и их разведывательные возможности.

В 1944 году приказом НКО №0110 в армейских полках связи были сформированы отдельные группы ближней разведки средствами связи, а приказом НКО №0177 в отдельных полках связи воздушных армий – взводы радиоперехвата.

В мае-июне, когда начали формироваться армейские группы ближней разведки, потребности в УКВ аппаратуре значительно возросли. Однако к тому времени наша промышленность уже смогла удовлетворить потребности радиоразведки. Правда, УКВ радиопеленгатор за годы войны так и не был выпущен.

В каждом ОРД для решения тактических задач создавались подвижные маневренные группы из 3—5 человек с соответствующей переносной аппаратурой общевойскового назначения, и с начала 1944 года специальными радиоприёмниками с примитивными рамочными пеленгаторными антеннами.

В некоторых случаях такие группы засылались в тыл противника на глубину до 7—10 километров. Причём, эти группы снабжались и портативными техническими устройствами для прослушки телефонных линий «СП-3», «СП-5», а затем «СП-44».

Частотный диапазон прослушки и пеленгации занимал длинные, средние и короткие волны. С конца 1941 года стал прослушиваться УКВ диапазон с помощью трофейной аппаратуры. УКВ диапазон широко использовался в немецких танковых частях и ВВС.

Прослушку на УКВ диапазоне удалось более или менее удовлетворительно поставить только с середины 1943 года, и то на выборочных участках. Своей УКВ техники прослушки до конца войны так и не было создано. Имелись в разработке отдельные образцы типа «Север-У», но их серийное произодство не было налажено. Помимо трофейной техники, применялись всякие УКВ самоделки, изготовленные инженерами ОРД на местах.

19 апреля 1943 года приказом НКО СССР №0071 о реорганизации УВР в РУ ГШ РККА, кроме основных отделов, были созданы 5-й отдел (радиоразведки), отдел спецрадиосвязи и отделение спецсвязи для обучения агентов и разведчиков вопросам использования шифров и организации спецсвязи.

В состав войск связи в годы войны входило 42 ОРД ОСНАЗ. Каждый ОРД организационно состоял из 3-х передвижных радиоцентров и узла связи. На своем вооружении ОРД имел 8—10 автомобильных радиостанций типа РАФ-КВ, предназначенных для постановки радиопомех, 18—20 разведприёмников типа «Вираж» и «Чайка», 4 радиопеленгатора типа 55 ПК-3А и «Штопор».

На завершающем этапе войны встал вопрос об увеличении сил и средств для наблюдения за авиацией противника. Это обстоятельство явилось одной из многих причин к принятию решения Генштабом о формировании 1-й Отдельной радиобригады (далее – ОРБ) ОСНАЗ.

В августе 1944 года на базе 1-го ОРП ОСНАЗ впервые в истории радиоразведки была сформирована 1-я ОРБ OСHAЗ СВГК в составе 6 ОРД: 91 (командир – Подовинников), 92 (командир – Колеров), 93 (командир – Колеров), 94 (командир – Акулин), 95 (командир – В. Ф. Ефремов) и 97 (командир – Гамратов). Командиром бригады стал командир 1-го ОРП полковник И. М. Миронов.

К концу войны вся радиоразведка делилась на 2 типа: фронтовая и стратегическая. Фронтовая радиоразведка на Западном ТВД насчитывала 20 ОРД, а на Дальневосточном – 10 ОРД ОСНАЗ. Стратегическую радиоразведку на Западном ТВД представлял 1-й ОРП ОСНАЗ Главного командования Красной Армии в составе 3-х ОРД (1, 2, 3) ОСНАЗ.

При этом 1-й (стационарный тяжёлого типа) предназначался для радиоразведки ВВС, 2-й (стационарный тяжёлого типа) для радиоразведки верховного командования немецкоой армии и сухопутных войск на центральном направлении, 3-й (маневренный) для оперативно-тактической радиоразведки на главном направлении текущего хода военных операций.

В стратегическую радиоразведку входила также 1-я ОРБ OСHAЗ СВГК в составе 6 ОРД (91, 92, 93, 94, 95, 97). На Дальневосточном ТВД стратегическая радиоразведка представлена 2-м отдельным радиополком ОСНАЗ Главного командования Красной Армии. В него входило 3 радиодивизиона. Также были сформированы запасные учебные части: 1-й запасной ОРД в Чите и 3-й запасной ОРД (с апреля 1942 года – 25-й запасной ОРП) в Горьком, в котором преимущественно готовились радисты-женщины.

В целом служба радиоразведки ГРУ ГШ во время войны выполнила свою боевую задачу. Так, например, в приказе Верховного Главнокомандующего от 3-го мая 1945 года по 2-му Белорусскому фронту, участвующему во взятии Берлина, назван 92-й ОРД 1-й ОРБ ОСНАЗ под руководством М. И. Юркова. Дивизиону было присвоено почётное наименование «Штеттинский».

11. Радиоигры с «Абвером»

«Радиоигры» со спецслужбами противника были взяты на вооружение и советскими службами контрразведки в лице НКВД и ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР. В документах советской военной контрразведки такие специальные операции получили для обозначения заглавную литеру «Э», по первой букве слова «эфир».

При помощи «радиоигр» советской военной контрразведки в годы Великой Отечественной войны удалось решить следующие задачи:

– эффективно дезинформировать германскую разведку, оказывая тем самым большую помощь командованию Красной Армии на полях сражений;

– перехватывать каналы связи разведки противника со своей агентурой, заброшенной в советский тыл, и тем самым парализовать подрывную деятельность его агентуры в прифронтовой полосе и глубоком тылу;

– вызывать на нашу территорию агентов «Абвера» и Службы безопасности «SD» (нем. SicherheitsDienst) с последующей нейтрализацией или перевербовкой;

– «подставлять» германской разведке наших агентов под видом содержателей явочных квартир или других лиц;

– внедрять своих агентов непосредственно в разведорганы противника, в том числе в школы по подготовке разведчиков-диверсантов и радистов;

– своевременно выявлять действующие в советском тылу резидентуры врага, созданные как в довоенный период, так и в годы войны;

– создавать необходимые условия для проведения контрразведывательной работы в выгодном для советской разведки направлении и др.

«Радиовойну» с германскими спецслужбами советская контрразведка активно начала в 1942 году. Первое время эту работу одновременно вели: 4-е Управление (террор и диверсии на занятых противником территориях) под руководством П. А. Судоплатова и 1-й (немецкий) отдел 2-го Управления (контрразведка) НКВД, возглавляемый П. П. Тимофеевым, в составе которого функционировало специальное отделение по «радиоиграм» (начальник – Н. М. Ендаков).

О первых организаторах «радиоигр» советской контрразведки в 1942—45 годах ветеран госбезопасности полковник Д. П. Тарасов написал: «Первоначально в подчинении Ендакова Н. М. было два работника: автор этих строк – оперативный уполномоченный с тремя кубарями в петлицах, вскоре повышенный в должности до старшего оперуполномоченного, и оперативный уполномоченный Лебедев Иван Павлович… Летом 1942 года в связи с увеличением объема работы группу пополнил еще один работник – оперативный уполномоченный Григоренко Григорий Федорович, 24-летний украинец, только что зачисленный в центральный аппарат контрразведки».

В ходе «радиоигр» сотрудники НКВД (с 1943 года – НКГБ) постоянно совершенствовали формы и методы борьбы с противником, широко применяли новейшие оперативно-технические средства. В том числе большое внимание уделялось радиоконтрразведке и дешифровке полученных данных с использованием новейших оперативно-технических средств.

Первый год войны позволил накопить ценный опыт противоборства с противником на фронтах «тайной войны». Наступательная тактика советских органов безопасности с германскими спецслужбами заключалась в первую очередь в выявлении местонахождения учебных центров «Абвера», установлении личности преподавателей и инструкторов и обучающегося в них контингента из числа советских военнопленных, определении характера разведывательно-диверсионных заданий.

Например, в связи с начавшимся наступлением на Сталинград в районе Воронежского и Донского фронтов противник был крайне заинтересован в получении разведданных о дислокации частей Красной Армии, строительстве оборонительных сооружений и воинских перевозках по Волге.

Поэтому заброска вражеской агентуры в прифронтовую полосу резко возросла. Воспользовавшись этим обстоятельством, Управление НКВД по Сталинградской области (далее – УНКВД) летом-осенью 1942 года провело несколько «радиоигр» с немецкой разведкой («Яковлев», «Доверенный», «Михайлов», «Алексеев» и др.).

На тот период УНКВД не имело достаточного опыта в проведении спецопераций в радиоэфире, не обходилось и без ошибок. Так, например, во время радиоигры «Яковлев» (24 апреля – 29 июля 1942 года) задействованный в «радиоигре» агент «Абвера» Орлов ушел от наружного наблюдения и перебежал на сторону немцев войск. Позже по показаниям задержанной агентуры немецкой разведки стало известно, что в 1943 году Орлов служил инструктором в Варшавской разведшколе.

В начальный период войны большой вклад в борьбу с разведывательно-диверсионной агентурой врага внесли контрразведчики областных управлений НКВД. Именно им принадлежит заслуга в приобретении бесценного опыта в проведении «радиоигр» с противником, который успешно был развит военной контрразведкой «СМЕРШ».

В книге, подготовленной Самарским управлением ФСБ России, рассказано об одной из таких операций: «Одна из таких успешных радиоигр, в ходе которой с берегов Волги в «Абвер» шло огромное количество дезинформации, была проведена Управлением НКВД СССР по Куйбышевской области. В начале 1942 года на территорию Куйбышевской области после окончания одной из разведшкол, находящейся под Варшавой, была заброшена группа агентов «Абвера».

Интерес к Куйбышевской области немецкая разведка начала проявлять еще до начала войны. В ту пору Куйбышев с его полумиллионным населением становился одним из наиболее развитых промышленных центров страны. Но особый интерес стал проявляться после того, как город стал запасной столицей СССР, куда в октябре 1941 года эвакуировали аппарат ЦК ВКП (б), Совет министров и Президиум Верховного Совета СССР, а также более 40 крупнейших оборонных предприятий.

Выброшенная группа состояла из 2-х человек: Васильченко и Давыдова. Агент Васильченко еще в немецкой «учебке» решил, что сразу же после заброски в тыл придет с повинной, что он и сделал. Его же напарник Давыдов оказался полной противоположностью – бывшим уголовником и настоящим предателем. После ареста и допроса Давыдова переправили в Москву, а вместо него к Васильченко приставили старшего оперуполномоченного НКГБ Фортуната Козика.

Их группа получила кодовое название «Кустарник». Разведчики выходили в эфир 2 раза в сутки, составляли шифровки, учитывая обстановку на фронте. Их дезинформация казалась настолько правдивой, что немцы стали проверять благонадежность источника. Наконец пришел ответ: «Благодарим за работу, продолжайте собирать информацию».

Дом в Сызрани на ул. Интернациональной, где жили Козик и Васильченко, находился под постоянным наблюдением чекистов: нужно было взять агента-связника. Но немцы о нем пока ничего не сообщали. И только после того, как сигнал рации стал совсем слабым (садилось питание), пришла шифровка, что связник уже прибыл и скоро появится на конспиративной квартире.

Вновь прибывшим агентом оказался Береговой, который учился в одной школе с Васильченко и считался одним из лучших по диверсионной подготовке. По прибытии на явочную квартиру связник был арестован. Сведения, полученные от него, прояснили секреты операции «Цеппелин». Получая дезинформацию из Сызрани, немцы до последнего верили своей «восточной» агентуре.

К оперативным результатам «Кустарника» можно отнести следующее:

– в 1942 году немецкая разведка благодаря нашей дезинформации допустила крупный просчет, не заметив сосредоточение советских войск под Сталинградом;

– ни один из объектов диверсионных устремлений вражеских агентов, заброшенных в область, не был уничтожен;

– чекисты захватили разведчиков-диверсантов, агентов-связников, от которых, помимо другой ценной информации, получили точные координаты Варшавской разведшколы, где они проходили подготовку.

Другая «радиоигра» под кодовым наименованием «Хозяин» проводилась вологодскими контрразведчиками в том же 1942 году. 8 месяцев 1942 года вологодские чекисты «водили за нос» офицеров «Абвера», передавая им ложную информацию. Кстати, московские коллеги, узнав об этой «радиоигре», взяли на вооружение некоторые ее элементы, а позже эта операция вошла во все учебники по подготовке разведчиков.

Так, в феврале 1942-го Николай Алексеенко в составе разведывательно-диверсионной группы из 3-х человек был заброшен в Вологодскую область для сбора информации о передвижениях военных эшелонов. Именно через Вологду шла одна из главных железнодорожных магистралей, обеспечивающих до 30% нужд фронта. Область являлась важнейшим тыловым стратегическим пунктом, здесь были оборудованы огромные склады боеприпасов, обмундирования, продовольствия.

После приземления он явился с повинной в ближайший орган советской контрразведки. Как только Алексеенко дал первые показания, чекисты отправились в Бабаевский район и задержали остальных членов группы – Диева и Лихогруда. Они отказались сотрудничать с НКВД и 25 мая 1942 года по приговору военного трибунала были расстреляны.

Алексеенко же поселили на конспиративной квартире и установили связь с его непосредственным командиром – начальником «Абвергруппы 104» полковником Гемприхом (его чекисты и назвали «Хозяином»). Алексеенко был в группе радистом, что значительно облегчило задачу вологодским чекистам. В немецком разведцентре знали его позывной «Орлов» и индивидуальный радиопочерк. Уже в марте 1942-го Гемприх получил первую радиограмму от него: «Прибыли на место, приступаем к выполнению задачи».

В течение 8 месяцев на «Орлова» работал целый аналитический отдел НКВД, готовивший «тонкую» дезинформацию. Ни разу за то время, что продолжались «радиоигры» с немцами, «Орлова» не заподозрили в связи с советской разведкой. До сих пор в архиве УФСБ по Вологодской области хранится журнал работы радиостанции.

Одна из радиограмм, например, содержит сообщение о мифическом сотруднике штаба 457-й стрелковой дивизии старшем лейтенанте Сергее Аполлонове – большом болтуне и любителе выпить. В другой содержится намек на активизацию повстанческого движения: высланные в Вожегодский район украинцы «открыто говорят против Советской власти и за возрождение Украины».

Вологодские чекисты не знали, сколько еще диверсионных групп могут работать в нашей области, поэтому каждая шифровка в штаб «Абвера» сопровождалась «прикрытием». Например, советские войска готовили наступление на юге, а «Орлов» передал в разведцентр, что военные эшелоны с провиантом и боеприпасами двигались на север.

И на самом деле несколько составов оборудовали муляжами танков и «самоходок», поставили на вагонах медицинские кресты, а внутрь посадили одного-единственного человека, который топил печку, чтобы пар валил из всех окон. Создавалось впечатление, что действительно готовится наступление на севере. Ночью же настоящие снаряженные эшелоны «шли» на юг.

Немцы в изобилии снабжали агента документами, батареями для радиостанций и деньгами. В то время «Орлов» получал с авиагрузом до 14 тысяч рублей, правда, деньги эти были высококачественными фальшивками. Гитлеровцы успешно освоили их производство и в изобилии снабжали ими завербованных агентов. Самолеты на большой высоте перелетали через линию фронта, сбрасывали груз в заранее оговоренном месте (где-нибудь в лесах) и возвращались обратно. А Орлов рапортовал: «Деньги и документы получил!»

Иногда ценные посылки передавались из рук в руки. Так, 7 декабря 1942 года немцы направили к Алексеенко курьера-связника, перебросив последнего через линию фронта на самолете. Курьер вез фиктивные документы, теплые вещи, оружие, 60 тысяч рублей. По требованию Москвы обезвреженный агент по фамилии Баракшин был срочно этапирован на Лубянку.

Алексеенко был выведен из игры в начале 1943-го под предлогом того, что вынужден уехать из Вологды – якобы появился риск разоблачения. Немцы и на сей раз ему поверили. На самом деле его отправили в Вологодскую тюрьму, где он и находился до 1944 года. Особым совещанием Военного трибунала Алексеенко был приговорен к 8 годам лагерей, но по ходатайству чекистов срок был снижен до 3 лет.

Постепенно в игру включались все новые радиостанции, расширялся и географический регион шпионской работы, который интересовал немецкие спецслужбы. Эти новые каналы, вплоть до капитуляции Германии, использовались для дезинформации противника.

Получаемые от советской контрразведки сведения помогали командованию Красной Армии своевременно принимать правильные решения о проведении стратегических операций на фронтах. С каждым годом войны ширились масштабы дезинформационных операций, в том числе совершенствовалась и тактика проведения радиоигр с противником.

Среди всех операций, которые были проведены контрразведкой НКВД и НКГБ, особое место принадлежит «радиоигре», которая получила кодовое название «Находка».

10 февраля 1943 года в Управление НКВД по Московской области поступил звонок, в котором сообщалось о том, что сторож в одном из населенных пунктов Волоколамского района заметил, как из самолета, низко летящего над землей, высадилось несколько парашютистов. На место происшествия была немедленно выслана оперативная группа чекистов.

В результате проведенных мероприятий группе удалось задержать лейтенанта, который назвался Григорьевым Михаилом Петровичем. При проведении допроса контрразведчики выяснили, что Григорьев был одним из высадившихся парашютистов и радистом «Абвера» под псевдонимом «Гайдаров».

Было выяснено, что перед этой диверсионной группой руководство Абвера поставило вполне конкретную задачу: они непрерывно следить за перемещениями военных советских эшелонов по направлению от Москвы до Ржева. Планировалось также, что первый выход в радиоэфир должен был быть осуществлен после того, как диверсанты устроятся на месте.

Начальник УНКВД М. И. Журавлев проанализировал данные, полученные в результате проведенных допросов, а также оценил личность Григорьева и принял решение о начале «радиоигры» с «Абвером». Немецкий радист охотно согласился сотрудничать с органами советской контрразведки.

13 февраля в условленное время радист появился в радиоэфире и связался с центром. Он передал информацию о том, что высадка прошла вполне удачно, однако он сумел встретиться только с одним из 2-х парашютистов, второго же найти не удалось. В конце он заверил немецкое руководство, что ближайшее время попытается выйти на связь и доложить о результатах выполнения задания.

Ответная шифрограмма содержала вопрос, не попал ли радист в руки советских чекистов, и не действует ли он под их диктовку. Понятное дело, советская контрразведка насторожилась. Неужели «Абвер» разгадал их хитрость, и его руководство поняло, что агент был перевербован и передает дезинформацию?

Однако тот факт, что информация, которая передавалась в немецкий разведцентр, все же прошла тщательную проверку, немного успокоил советское руководство. Советские контрразведчики особенно старались, чтобы дезинформация выглядела правдоподобно, поэтому Оперативное управление Генштаба создало продуманную и эффективную систему.

В ее состав входила группа высококвалифицированных специалистов, тщательно обдумывавших и обрабатывавших дезинформацию, которую необходимо было передать немцам с целью введения их в заблуждение по дальнейшим действиям советского военного командования. За обеспечение связи с этим отделом отвечал заместитель начальника 2-го Управления (контрразведка) НКВД генерал Л. Ф. Райхман.

Поскольку за время операции Григорьев проявил себя с самой лучшей стороны, то заслужил доверие и, соответственно, мог выходить в радиоэфир хоть и под контролем, но без физического присутствия советских разведчиков. Он самостоятельно нашел себе жилье у одинокой пожилой монахини, за домом которой было сразу же установлено наблюдение. По соседству с ним поселился сотрудник контрразведки НКВД Николай Грачев.

16 февраля была получена новая шифрограмма «Абвера», которая поздравляла радиста с благополучным прибытием. Поэтому чекисты были уверены в том, что все идет по плану, и ничто не могло предвещать провала. В конце февраля Григорьев передал шифрограмму о том, что сменил место жительства. С этого момента радиоэфиры стали регулярными – раз в 3 дня немцам передавалась дезинформация о перемещениях грузов, состоянии ПВО и т. п.

Практически каждый раз передавались и данные о погоде, которыми противник очень интересовался. Было очевидно, что немецкая разведка все с большим доверием стала относиться к деятельности своих диверсантов, свидетельством чему является шифрограмма от 21 марта, в которой говорилось о том, что оба лазутчика награждены орденом «За храбрость» 2-го класса.

26 марта Григорьев отправил в центр шифрограмму, в которой упоминал о том, что срок действия фиктивных документов истекал, а также то, что необходимы новые аккумуляторы. Через неделю пришел ответ о том, что документы будут сброшены с самолета. Но Григорьеву удалось убедить руководство в необходимости прислать курьера со всем необходимым.

Через 2 дня возле дома, где жил Григорьев, появился курьер, одетый в форму лейтенанта Красной Армии. Он сообщил радисту, что привез все необходимое, но, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, спрятал сумки недалеко от Волоколамской станции. О прибытии курьера сразу же доложили наркому госбезопасности Абакумову. Он приказал арестовать его только тогда, когда тот будет переходить линию фронта, чтобы выяснить, где и как это происходит.

Между тем, в «Абвер» была передана шифрограмма об удачном выполнении задания. Позже радист, который так и остался вне всяких подозрений, получил приказ переместиться на запад, а сама операция «Находка» перешла в юрисдикцию ГУКР «СМЕРШ» НКО. Операция не только способствовала снабжению немцев дезинформацией, но и позволила обезвредить сеть фашистских диверсантов.

В 1945 году была проведена совершенно секретная «радиоигра» «Туман», сразу после того, как стало известно о намерении немецкого диверсионно-разведывательного органа «Zeppelin» организовать покушение на жизнь главы СССР Й. В. Сталина. Убить вождя было приказано Петру Таврину, настоящая фамилия которого была Шило, и который был матерым рецидивистом.

В целях конспирации Таврин жил в Пскове. На это же время приходится его знакомство со своей напарницей по заданию и будущей женой Лидией Шиловой, которая должна была выполнять функции радистки. Таврин получил фиктивные документы майора, Героя Советского Союза и заместителя начальника контрразведки «СМЕРШ». А Шилова получила документы младшего лейтенанта того же отдела.

5 сентября 1944 года Таврин и Шилова были переброшены в Смоленскую область. Самолет был трижды обстрелян советскими артиллеристами, что привело к возгоранию одного из двигателей. Поэтому летчики были вынуждены совершить аварийную посадку. Из самолета сразу же выкатили мотоцикл, на котором и уехали на рассвете Таврин с Шиловой.

Кроме оружия, при аресте у террористов были выявлены кодировочные таблицы и шифры. Позже удалось установить и еще одну особенность шифрования, предосторожность, о которой знал только Таврин. Как оказалось, перед заброской Таврин согласовал с «Цеппелином» условный сигнал, который необходимо было передать в центр в случае своего ареста. Но подробно объяснить принцип применения шифровки он отказался.

27 сентября 1944 года Шилова под контролем советских контрразведчиков вышла в радиоэфир и передала первую шифрограмму, содержавшую информацию о якобы успешном прибытии диверсантов по месту назначения. 25 октября из Германии пришел ответ с просьбой указать координаты, где остался самолет и экипаж.

На следующий же день была передана еще одна радиограмма, в которой Шилова сообщала, что вместе с Тавриным обосновалась в одном из пригородов Москвы, в поселке Ленино. В ответной шифрограмме немецкая разведка поставила задачу террористам: обосноваться в Москве и начать подготовку к выполнению задания, а также передать данные об общем положении дел в Москве и в Кремле.

Тогда стало понятно, что немцы не догадались о том, что шифровки отправлялись советскими чекистами. Именно поэтому было принято решение о начале радиоигры, получившей название «Туман». Основная цель радиоигры сводилась к тому, чтобы вызвать на советскую территорию как можно больше немецких агентов и арестовать их, а также к получению явок с другими диверсантами.

Советская контрразведка делала все возможное, чтобы немцы поверили в успешность действий Таврина в Москве и убедились в том, что он вполне способен выполнить поставленное задание. Таким образом, они пытались не допустить еще одной попытки немецкой разведки устранить Сталина. Также чекисты стремились убедить немцев в том, что необходимо подчинить всех действующих в советском тылу агентов Таврину.

Позже была передана информация о том, что Таврину удалось наладить контакт с одной женщиной-врачом, у которой имелись знакомые в больнице Кремля. В ответ немцы прислали сообщение о том, что в том же районе работают другие немецкие агенты, и было предложено наладить с ними связь.

Контрразведка начала подозревать, что у немцев появились какие-то сомнения, и таким образом они пытаются проверить, не работает ли Таврин на НКВД. Поэтому, вместо утвердительного ответа, в Германию была отправлена радиограмма, в которой Таврин предоставил центру возможность принимать решение по данному вопросу.

Таким способом несколько месяцев «радиоигра» давала ощутимые результаты. Операция продолжалась до конца войны. Позже захваченный в плен один из сотрудников «RSHA» сообщил о том, что до самого конца о Таврине говорили, как о большом шансе для «Zeppelin» обеспечить себе не только почести и звания, но и неограниченные полномочия в будущей разведывательной деятельности.

Последняя шифровка в «Zeppelin» была отправлена в апреле 1945 года, но ответ на нее не пришел. Таким образом «радиоигра» «Туман» и закончилась.