Текст книги "Физическая культура и спорт в Византийской империи"

* * *

Зарубежные исследователи значительно больше внимания уделили непосредственно спортивной тематике. Но крупных фундаментальных исследований немного и на иностранных языках.

Отмечаем монографию Шарля Диля «Юстиниан и Византийская цивилизация в VI веке»[40]40
  Диль Ш. Юстиниан и Византийская цивилизация в VI веке. 687 с.


[Закрыть], вышедшую в свет в 1908 году. Ее раздел о константинопольском ипподроме содержит большой объем сведений о роли как самого этого сооружения, так и конных ристаний в жизни столицы. Подробно описан сам ипподром: его размеры и конструкция, даны сведения об императорской ложе (кафисме) и ее устройстве, приводится детальное описание Спины (разделительного барьера арены) и величайших скульптурных памятников, собранных со всего античного мира и выставленных на ней. Прослежена их дальнейшая судьба. Рассказано о наградах и почестях, которые оказывались возницам народом и императором, показана биография Порфирия, жившего на рубеже V–VI вв. и признанного ромеями величайшим возницей всех времен. Проанализированы симпатии императоров к той или иной партии. Изучена структура самих партий – их состав, персонал, необходимый для проведения состязаний, внутрипартийная иерархия. Этот фундаментальный труд даже спустя столетие не утратил актуальности, в том числе в контексте изучаемой нами темы. Автор опирался на широкую источниковую базу, его повествование изобилует фактажем, важным для понимания спортивной жизни Константинополя VI века.

Изучению устройства Спины константинопольского ипподрома посвящена статья Р. Гильяна «The Hippodrome at Byzantium» («Ипподром в Византии»)[41]41
  Guilland R. The Hippodrome at Byzantium. Speculum, Vol. 23, No. 4. 23 (4): P. 676–682.


[Закрыть]. В ней автор описывает как произведения искусства, свезенные в столицу из других мест (например, огромные статуи Геракла), так и византийские технические шедевры.

Важнейшая работа, полностью посвященная спорту в Византийской империи, – статья канадской исследовательницы Б. Шродт «Sports in the Byzantine Empire» («Спорт в Византийской империи»)[42]42
  Schrodt В. Sports in the Byzantine Empire. P. 40–59.


[Закрыть], написанная в 1981 году. В ней рассматривается широкий спектр спортивных увлечений византийцев, а также соотношение этих состязаний (особенно конных ристаний) с имперским церемониалом. Большое внимание уделено культу победоносного императора, связанного с победителем самих гонок. Триумф возницы – это триумф правителя.

Автор справедливо отметила, что связь культа победителя гонок с императорским культом вынуждала Церковь смиряться с ристаниями и спортивным азартом как явлением, хотя высшие церковные иерархи все же старались воздерживаться от посещения ристаний. Отдельный раздел посвящен эволюции боев с дикими животными. Отмечена роль христианства в гуманизации этого вида зрелищ, переходе от боя с вероятностью летального исхода к «играм» со зверем посредством технических приспособлений и акробатических приемов.

Исследовательница не просто детально описывает правила и ход конных состязаний, но выделяет основные тенденции, влиявшие на их развитие на протяжении тысячелетнего существования империи. Прослежена эволюция как самих игр, так и отношения к ним жителей империи, императора, духовенства, изучена степень влияния Ипподрома и цирковых партий на жизнь Византии с V века.

Б. Шродт привлекла в качестве визуального источника византийские консульские диптихи, вырезанные из слоновой кости (см. рис. Ц11-Ц15). Это огромный пласт материалов для исследования, который пока слабо разработан в историографии. Касается автор статьи и других спортивных увлечений ромеев, например, циканиона.

А. Гуттман в статье «Sport Spectators From Antiquity to the Renaissance» («Зрители спортивных состязаний от античности до эпохи Возрождения»)[43]43
  Guttmann A. Sport Spectators From Antiquity To The Renaissance. I I Journal Of Sport History, 1981. Vol. 8, No. 2, P. 5–27.


[Закрыть] уделяет основное внимание истории развития спорта в Западной Европе, но отмечает важность для византийцев состязаний в стрельбе из лука. Победа в них считалась огромной честью для ромея, так как стрельба была ценнейшим воинским навыком в сражениях с персами и арабами.

В статье Г. Дженнисона «Animals for Show and Pleasure in Ancient Rome» («Животные для перформансов и развлечений в Древнем Риме»)[44]44
  Jennison G. Animals for Show and Pleasure in Ancient Rome (Manchester: Press, 1937. P. 180.


[Закрыть], в частности, изучен интереснейший метод игрищ с животными – использование огромного яйцеобразного сосуда с человеком внутри, – «канистерия», который катал по арене зверь, забавляя искушенную константинопольскую публику.

Д. Беннетт в статье «Chariot Racing in the Ancient World» («Гонки на колесницах в древнем мире»)[45]45
  Bennett D. Chariot Racing in the Ancient World. 11 History Today. 47 (12) Britain, 1997. P. 41–48.


[Закрыть] изучил «гастроли» знаменитого возницы Порфирия в Антиохию. В статье показана высокая степень коммуникации между партиями различных городов империи.

«Западный» взгляд на роль и сущность цирковых факций в Византии наиболее полно отражен в труде «Circus factions: Blues and Greens at Rome and Byzantium» («Факции цирка: голубые и зеленые в Риме и Византии»)[46]46
  Gameron A. Circus factions: Blues and Greens at Rome and Byzantium. 364 p.


[Закрыть] А. Кэмерона. Он доказывает, что партии – это не особые социально-политические институты (хотя и не отказывает им в примитивной политической роли, признавая, что партии становились зачинщиками восстаний, но объясняя это лишь психологией буйной толпы, свойственной спортивным фанатам во все времена), а объединения болельщиков, поклонников того или иного спортсмена, то есть не более чем фанатские клубы. Автор проводит аналогию с английскими футбольными ультрас, которые славятся своим буйным нравом. Глядя на беспорядки, устраивавшиеся представителями цирковых партий, автор приходит к выводу, что они были прямым идеологическим предком современных футбольных хулиганов. Данное наблюдение А. Кэмерон транслирует и в других своих работах[47]47
  Cameron A. Porphyrins the Charioteer. Oxford University Press, 1973. P. 239.


[Закрыть].

Эта точка зрения доминирует за рубежом, но оспаривается в отечественной историографии. Тем не менее, сложно переоценить значение исследования А. Кэмерона в формировании новой концепции восприятия цирковых партий как феномена византийской спортивной и политической культуры.

Наименее исследованным аспектом спортивной сферы жизни империи является физическая культура рядовых византийцев. Пожалуй, единственным автором, который уделил значительное внимание этой проблематике, является греческий исследователь Ф. Кукулес[48]48
  Κουκούλες Φ. Βυζαντινών βιος καί πολιτισμός. Τ. Γ'. Ο ιππόδρομος καί οί ιπποδρομικοί αγώνες. Οι αγώνες καί τα αγωνίσματα. Οί βυζαντινοί αίχμαλώται. Ή διαπόμπευσις, οί κλέπται και αί φυλακαί. Ία λαϊκά θεάματα καί αί λαϊκαί διασκεδάσεις, αί έμπορικαί πανηγύρεις. Αί έριδες καί αί ύβρεις, αί άραι, αί εύχαί καί οί όρκοι. Αθήναι, 1949. 403 σ.


[Закрыть]. Собрав массу фактических сведений, фрагментарно сохранившихся в различных типах источников, он приводит уникальную информацию о спортивной жизни народа. Автор обильно цитирует упоминания о спорте в трудах иерархов Церкви, в том числе и поздневизантийского периода: Евсевия Александрийского (прим, рубеж V–VI вв.), патриарха Антиохийского Феодора Вальсамона (1140–1199) и архиепископа Охридского Димитрия Хоматиана (1165–1235). Опираясь на эти сведения, а также на традиции празднеств, сохранившихся в Греции до

сегодняшних дней, Кукулес рассказывает о том, что в городах и селах даже на дни памяти святых проводились ярмарки, танцы и другие развлечения, в ходе которых имели место соревнования по стрельбе из лука или атлетические фестивали[49]49
  Κονκονλές Ф. Βυζαντινών βιος καί πολιτισμός. Σ. 95.


[Закрыть]. Однако, исследователи критиковали Кукулеса за то, что автор не учел роли христианства в изменении самого смысла таких соревнований, рассматривая их как удивительное прямое продолжение античных спортивных традиций. Таким образом, к некоторым выводам исследователя нужно относиться с осторожностью, внося его наблюдения в контекст времени.

Важными работами, изданными уже в XXI столетии, являются статьи греческого историка С. Г. Гиациса «The organization of chariot racing in the great hippodrome of byzantine Constantinople»[50]50
  Giatsis S. G. The organization of chariot racing in the great hippodrome of byzantine Constantinople, 17:1. 2000. P. 36–68.


[Закрыть] («Организация конных ристаний на Большом ипподроме византийского Константинополя») и «Sport in Byzantium»[51]51
  Giatsis S. G. Sport in Byzantium 11 Erytheia. No. 28. 2007. P. 26.


[Закрыть] («Спорт в Византии»). Кроме информации об увлечениях императоров соревновательным спортом, отдельных уникальных фактов о повседневных спортивных увлечениях византийских граждан, а также сведений, касающихся развития провинциальных ипподромов империи, автор создал ряд графических планов, включающих в себя схему инфраструктуры Константинополя и окрестностей (с обозначением спортивных объектов), а также план Большого ипподрома и императорской трибуны – кафисмы. Эти важнейшие иллюстративные материалы, адаптированные и переведенные на русский язык авторами, см. на рис. Ч1-ЧЗ.

В небольшой статье Т. Карр и К. Шеппард[52]52
  Carr T., Sheppard K., Welch A. Sport During the Byzantine Era 2010. 15 p.


[Закрыть] раскрывается сущность гимнастических состязаний в империи, правила соревнований по борьбе. Приводятся сведения о многоступенчатой структуре этих агонов, критериях победы в боях, их жестокости и отсутствии каких-либо ограничений в стиле ведения боя. Особое внимание уделено появлению и развитию «рыцарских» турниров в Византии по европейским образцам с XII века под влиянием первых крестовых походов. Практически все спортивные игрища в империи служили совершенствованию воинских навыков – к этому выводу, как и большинство других исследователей, приходят авторы статьи.

Рис. Ч1. Спортивная инфраструктура Константинополя и окрестностей (по С. Гиацису, В. В. Хапаеву, А. М. Глушичу)

Рис. Ч2. План Большого ипподрома Константинополя (по С. Гиацису, В. В. Хапаеву, А. М. Глушичу)

Рис. Ч3. План императорской трибуны (кафисмы)

(по С. Гиацису, В. В. Хапаеву, А. М. Глушичу)

Наконец, наиболее свежей работой, широко освещающей интересующие нас вопросы, является статья польской исследовательницы Терезы Волинской «Constantinopolitan Charioteers and Their Supporters» («Константинопольские возницы и их болельщики»)[53]53
  Wolinska Т. Constantinopolitan Charioteers and Their Supporters. P. 127–142.


[Закрыть]. Автор обращается к социальной стороне спорта, исследует иерархию возниц, приводит важные сведения о внутренней структуре партий ипподрома и управлении ими.

Таким образом, историография истории византийского спорта весьма разобщена по тематике. Круг дискуссионных вопросов пока не сформирован, за исключением различных интерпретаций социально-политической роли цирковых партий. Для целей настоящего исследования большую роль играет зарубежная историография, в которой полнее изучен спорт как таковой, в том числе его соревновательная составляющая.

В то же время, отечественные исследователи полнее раскрыли сущность физической культуры и физического воспитания граждан империи, повседневное внимание византийцев к физическому самосовершенствованию, ориентированное, прежде всего, на оттачивание боевых навыков.

На основе синтеза идей, изложенных в отечественной и зарубежной историографии, можно делать некоторые предварительные выводы о византийском спорте как явлении, обозначить его черты, кратко описать разнообразие физических увлечений византийцев. Источники по истории византийского спорта многочисленны, разнообразны и позволяют выполнить эту задачу, заполнив имеющиеся в литературе лакуны.

1.2. Источниковая база исследования

Источники по истории византийского спорта и физической культуры включают в себя широкий спектр не только средневековых текстов, но также вещественных и визуальных памятников. В этом подразделе определим наиболее важные из них.

Памятники исторической традиции. Наибольший массив информации об истории византийского спорта содержится в византийских нарративных источниках – хрониках и исторических сочинениях. Их изучение позволяет увидеть историю спортивной жизни в контексте крупнейших событий истории империи. Они дают возможность оценить отношение выдающихся политических деятелей к спорту и физической культуре, узнать о спортивных увлечениях императоров и о том, сколь азартны они были, отдаляясь порой от государственных дел ради игрищ. Наиболее ценные сведения об этом предоставляет «Хронография» Михаила Пселла[54]54
  Михаил Пселл. Хронография // пер., статьи и коммент. Я. Н. Любарского М.: Наука, 1978. 319 с.


[Закрыть]. Упоминания о смерти возниц во время ристаний (например, у Иоанна Малалы[55]55
  Иоанн Малала. Хронография. Книги XIII–XVIII. С. 196.


[Закрыть]), позволяют делать выводы о частоте смертельных исходов во время соревнований. Благодаря «Истории» Никиты Хониата[56]56
  Никита Хониат. История. Том I // пер. В. И. Долоцкого / СПб: Санкт-Петербургская духовная академия, 1860. 466 с.


[Закрыть] мы можем «увидеть» Константинопольский Ипподром и соревнования на нем глазами очевидца.

Большой пласт информации содержится в художественной и дидактической литературе. Это, в первую очередь, две эпические поэмы «Армурис»[57]57
  Армурис // Памятники Византийской литературы IX–XV веков / М.: Наука, 1968. С. 158–160.


[Закрыть] и «Дигенис Акрит»[58]58
  Дигенис Акрит / пер., статьи и комм. А. Я. Сыркина. М.: Изд-во АН СССР, 1960. 220 с.


[Закрыть]. Их главные герои отображают византийский идеал атлета и воина. Описание их внешности – образец, к которому стремились как императоры (этот образ часто напрямую использовался авторами для описания величия правителей), так и простые стратиоты. Внешний облик героя, его умение обращаться с оружием – эталон, который позволяет понять, почему византийцы много времени и сил уделяли физической подготовке.

Очень важны для изучения военно-прикладного значения физической культуры и спорта византийские воинские трактаты.

Анонимный трактат VI века «О стратегии»[59]59
  О стратегии. Византийский военный трактат VI века / Изд. подгот. В.В. Кучма. СПб.:Алетейя, 2007. 158 с.


[Закрыть], датируемый заключительным периодом царствования Юстиниана, ценен для нас, прежде всего, детальнейшими описаниями тренировочного процесса при стрельбе из лука, который почитался важнейшим навыком для ромейского воина[60]60
  Там же. С. 145–148.


[Закрыть]. В более поздних трактатах такой, буквально пошаговой, инструкции по тренировкам новоприбывших солдат мы не встречаем. Этот анонимный трактат в целом является самым подробным из отобранных нами – он в той или иной степени охватывает практически все сферы воинской науки своего времени, от тактической теории до устройства лагеря и поведения воинов в походе.

«Стратегикон» Маврикия (582–602)[61]61
  Стратегикон Маврикия / Изд. подгот. В. В. Кучма. СПб.: Алетейя, 2004. 242 с.


[Закрыть], созданный на рубеже VI–VII вв. как официальное, одобренное (если не написанное лично) императором руководство для византийской армии, во многом схоже с предыдущим трактатом, но содержит несколько важных для нас дополнений. Во-первых, описана процедура проведения охоты в полевых условиях как тренировочной практики, носящей не стихийный, но организованный характер и проводившейся по заранее продуманному сценарию. Во-вторых, в трактате расширен спектр тренировочных упражнений. Здесь мы встречаем, например, тренировку стрельбы из пращи в соревновательной форме, заимствованной, по всей видимости, из народной византийской игры «петрополемос»[62]62
  Там же. С. 83.


[Закрыть].

Следующие два трактата относятся уже к средневизантийскому периоду: «Тактика» Льва VI (886–912), составленная самим императором около 905 года для византийской армии и флота[63]63
  Там же. С. 204.


[Закрыть], и Стратегика» Никифора Фоки (963–969)[64]64
  Стратегика Никифора II Фоки / пер. и комм. А. К. Нефёдкина. СПб.: Алетейя, 2005.105 с.


[Закрыть], созданная примерно через 60 лет после предыдущего. Основная ценность этих источников для темы нашего исследования – в наличии в них инструкций по отбору в состав армии как стратегов[65]65
  Тактика Льва. С. 106.


[Закрыть], так и рядовых стратиотов[66]66
  Стратегика Никифора II Фоки. С. 5.


[Закрыть]. В этих трактатах описан идеальный образ византийского полководца, обусловленный его физическими, моральными и психологическими качествами. В большинстве своем они повторяют более ранние рекомендации Маврикия, но также дополняют их, например, рекомендациями о тренировках по бегу и борьбе[67]67
  Тактика Льва. С. 153.


[Закрыть], о правилах гигиены в походе[68]68
  Там же. С. 178.


[Закрыть].

В комплексе эти трактаты позволяют сформировать четкое представление о том, что соревновательный принцип и заимствования из мира спорта активно применялись в процессе подготовки византийских воинов, а занятия физической культурой были неотъемлемой частью этого процесса.

Перейдем к ключевому для нашей монографии источнику по спортивной жизни столицы и Большого ипподрома.

Трактат «De Ceremoniis Aulae Byzantinae» («О церемониях византийского двора»)[69]69
  Constantine Porphyrogennetos. The Book of Ceremonies. 870 p.


[Закрыть], именуемый также «Книгой церемоний» – письменный источник середины X века. Он был составлен для императора Константина VII Багрянородного (913–920, 945–959) и, видимо, под его руководством. Он представляет собой сборник, описывающий в мельчайших деталях порядок проведения всех важнейших придворных ритуалов, связанных с императорским культом, вплоть до расположения каждого участника церемонии на строго отведенных местах, и речей, которые те обязаны были произносить. Этот источник имеет особое значение для изучения роли цирковых партий как придворных организаций, участников важных событий в жизни империи X века. Не менее важен трактат и для понимания структуры и организации спортивных состязаний. Из него мы можем почерпнуть абсолютно уникальные сведения. В «Книге церемоний» подробно расписана классификация возничих Ипподрома, их иерархия, порядок перехода из одного спортивного ранга в другой и основания для ходатайства об этом, удовлетворить которое мог только император. Здесь описаны знаки отличия и роль наиболее значимых для возниц атрибутов их статуса (например, шлема «кассидион»)[70]70
  Ibid. P. 338–339.


[Закрыть].

В главе, целиком посвященной Ипподрому, детально описывается порядок проведения всех празднеств и фестивалей, в ходе которых проводились гонки на колесницах, с указанием особенностей того или иного праздника, количества заездов, одеяний возничих. Приведены и примеры из истории, когда конные ристания устраивались в честь приезда важных гостей, например, прибытия сарацинских послов ко двору Константина VII для заключения мира[71]71
  Constantine Porphyrogennetos. The Book of Ceremonies. P. 588–589.


[Закрыть].

В трактате описана структура цирковых партий и то, какие государственные чиновники отвечали за проведение церемоний на Ипподроме. Обозначена иерархия мест во время мероприятий на Ипподроме: самые влиятельные члены партий усаживались на первых рядах над линией спины Ипподрома, затем – послы иностранных держав, ещё чуть выше – сановники и полководцы[72]72
  Ibid. P. 612–615.


[Закрыть]. Даже аккламации партий, которые их представители выкрикивали на разных этапах состязания, четко прописаны в книге, приводятся их формулировки и порядок произнесения[73]73
  Ibid. P. 303–307.


[Закрыть].

Именно этот источник позволил нам сопоставить понятия «димы» и «факции» и сделать вывод об их нетождественности, что позволяет существенно скорректировать существующие в историографии трактовки сущности цирковых партий[74]74
  Ibid. P. 827–828.


[Закрыть].

* * *

К изобразительным источникам относятся, в первую очередь, ранневизантийские консульские диптихи из слоновой кости, на которых, наряду с самим консулом, зачастую изображались происходившие на Ипподроме события – конные заезды и интервал-акты (см. рис. Ц11-Ц15, 47). Схожим источником являются барельефы на пьедестале установленного Феодосием I на Спине Ипподрома фрагмента обелиска Тутмоса III, привезенного из Египта (см. рис. Ц16, Ц17, 44, 45).

Рис. Ч4. Прорисовка барельефа восточной стороны пьедестала Обелиска Феодосия (рис. Д. Т. Керимовой). Плены димов, органисты и танцоры (эммалы) на трибунах Ипподрома

Рис. Ч5. Прорисовка барельефа южной стороны пьедестала Обелиска Феодосия (рис. Д. Т. Керимовой). Состязания колесниц на Ипподроме. На заднем план – служители арены. В их руках, предположительно, те же таблички, что у работников на рис. 422

Чаще всего изображалось два сюжета: это либо сцены борьбы с животными (особенно частыми персонажами диптихов были львы и леопарды) (рис. 48-413), либо увеселения – выступления акробатов и жонглеров (рис. Ц18,46,414). Изображались также трибуны Ипподрома, сидящие на них император и сановники (рис. Ц15, 412). Наиболее интересными для нас являются диптихи консула Ареобинда[75]75
  Диптих консула Ареобинда. 506 г. Эрмитаж. Официальный сайт Государственного Эрмитажа. Режим доступа: https://www.hermitagemuseum. org


[Закрыть] (506 г., хранится в собрании Государственного Эрмитажа) и консула Флавия Анастасия (будущего императора Анастасия I)[76]76
  Диптих консула Анастасия, 517 г. Режим доступа: https://www.
  icon-art.info/masterpiece.php?lng=ru&mst_id=5260


[Закрыть](517 г., находится в собрании Национальной библиотеки в Париже). Для детального анализа содержания диптихов художником-графиком и историком-медиевистом Д. Т. Керимовой по просьбе авторов были выполнены их прорисовки с разбиением на отдельные сюжеты. Это позволило нам впервые в историографии провести их подробный разбор.

Благодаря этому комплексу визуальных источников можно наглядно проследить эволюцию зрелищных боев человека с животным в Византийской империи. Другие группы источников дают лишь эпизодические и отрывочные сведения о демонстрациях экзотических животных, а также об организации консульских игр[77]77
  Марцеллин Комит. Хроника. Белгород: Издательство БелГУ, 2010. С.118.


[Закрыть] и экономически тяжелой для знатных людей «повинности зверями»[78]78
  Либаний. Речи. Том I. Казань: Типография Императорского ун-та, 1914. С. 117.


[Закрыть].

Рис. Ч6. Прорисовка фрагмента «Диптиха с цирковыми сценами». Перформансы акробатов и жонглеров на арене ипподрома (рис. Д. Т. Керимовой)

Рис. Ч7. Прорисовка нижней части створки диптиха Ареобинда (рис. Д. Т. Керимовой)

Рис. Ч8. Прорисовка фрагмента диптиха «Травля зверей». Прасин (?) поразил льва ко пьем в пасть (рис. Д. Т. Керимовой)

Рис. Ч9. То же. Прасин (?) поразил одного льва в пасть и убивает другого

Рис. Ч10. То же. Прасин (?) поражает второго хищника

Рис. Ч11. То же. Венет (?) поражает третьего зверя

Рис. Ч12. То же. Русий (?) поражает зверя копьем в грудь

Рис. Ч13. То же. Левк (?) поражает льва копьем в голову

Рис. Ч14. Прорисовка плиты с изображением цирковых сцен, ок. 500 г. (рис. Д. Т. Керимовой). Слева направо: всадник на быке сражается со зверьми (львом и медведем?); акробаты прыгают над зверьми (медведями?); бестиарии травят кабанов собаками

Еще одним визуальным источником, дающим поистине огромный объем информации по предмету настоящего исследования, является комплекс миниатюр хранящейся в Национальной библиотеке Испании рукописи «Обозрения историй» Иоанна Скилицы, известной как «Мадридский Скилица» (Codex Graecus Matritensis loannis Skylitzes, или Skylitzes Matritensis, шифр MS Grcus Vitr. 26-2). Он состоит из 574 рисунков, абсолютное большинство которых содержит изображения сражений, а на многих миниатюрах, казалось бы, невоенного содержания присутствуют вооруженные люди. Современный исследователь может ознакомиться с полной фотокопией источника, выложенной в общий доступ Интернета его правообладателем – Национальной библиотекой Испании[79]79
  John Skylitzes. A Synopsis of Byzantine History 811-1057 / Transl. by John Wortley. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. 492 p.


[Закрыть].

Рукопись, вероятно, была создана не в Византии, а скопирована в Палермо с ромейского экземпляра. Тот, в свою очередь, был предположительно переписан и перерисован в Константинополе в 1158 году с протографа, поднесенного Алексею I Комнину (1081–1118) самим Скилицей. Предназначалась эта копия для Генриха Аристиппа, посла сицилийского короля Рожера II (1130–1154). Дошедшая до нас рукопись сначала хранилась на Сицилии в монастыре Сан-Сальва-дор-де-Фаро-де-Мессина, затем в Мессинском соборе, а с 1690 года – в Испании. Вначале в библиотеке герцогов Уседа, а с 1712 г. – в Национальной библиотеке[80]80
  Wixom W. Byzantine Art and the Latin West 11 The Glory of Byzantium: Art and Culture of the Middle Byzantine Era, A.D. 843-1261. New York: The Metropolitan Museum of Art, 1997. P. 501–502.


[Закрыть].

В силу невыясненных обстоятельств оформление иллюстративной части рукописи осталось незавершенным: на листах 88–95 и 187–194 под миниатюры оставлены пробелы в тексте, но сами рисунки отсутствуют. Вряд ли так было в протографе. Тем не менее, «Мадридский Скилица» – самое богато иллюстрированное из дошедших до нас византийских исторических сочинений. Содержание миниатюр, каждая из которых имеет подпись и иллюстрирует именно тот фрагмент текста, рядом с которым находится, свидетельствует о том, что военные события и их герои, по мнению византийского хрониста второй половины XI века, были важнейшими в истории его страны.

Среди вещественных источников (его одновременно можно отнести и к изобразительным) наиболее ценным является так называемая «Шкатулка из Труа» – артефакт средневизантийского времени, датируемый X–XI веками по результатам искусствоведческого сопоставления с датированными изделиями той эпохи. Он хранится в сокровищнице кафедрального собора св. Петра и Павла в г. Труа (исторической столице Шампани), и попал туда еще в средневековье. Поэтому проследить его предшествующую (дофранцузскую) историю невозможно. Согласно историческому преданию (именно эта информация внесена в официальный каталог министерства культуры Франции), ларец является одним из двух трофеев IV Крестового похода, попавших в этот собор. Привез его архидьякон Гуго (или Жан) Ланглуа, капеллан епископа Труа Гарнье де Тренеля (1193–1205)[81]81
  Ousterhaut R. G. Secular Architecture // The Glory of Byzantium: Art and Culture of the Middle Byzantine Era, A.D. 843-1261. New York: The Metropolitan Museum of Art, 1997. P. 206.


[Закрыть]. Вторым был большой серебряный крест-энколпион с частицей Креста Господня из сокровищницы византийских императоров. Крест был личным трофеем епископа де Тренеля, активного участника похода. Он умер в Константинополе 14 апреля 1205 г., в день битвы крестоносцев с болгарами и половцами при Адрианополе. С момента захвата Константинополя и до смерти он заведовал хранилищем святых реликвий в резиденции Вуколеон Большого императорского дворца и руководил их распределением между лидерами похода. Среди тех сокровищ, которые он оставил себе, был, по легенде, и Святой Грааль[82]82
  Gesta episcoporum Halberstadensium (GeH) // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores (MGH SS). T. 23. Hannovere. Impensis bibliopoli avlici hahniani, 1874. S. 73-123.


[Закрыть].

Рис. Ч15. Прорисовка барельефа передней панели Шкатулки из Труа (рис. Д. Т. Керимовой по: Arnaud, 1837, р. 184)

Рис. Ч16. Прорисовка барельефа задней панели Шкатулки из Труа (рис. Д. Т. Керимовой по: Arnaud, 1837, р. 184)

Рис. Ч17. Прорисовка барельефа на крышке Шкатулки из Труа (рис. Д. Т. Керимовой по: Arnaud, 1837, р. 185)

Рис. Ч18. Прорисовка барельефа боковых панелей Шкатулки из Труа (рис. Д. Т. Керимовой по: Arnaud, 1837, р. 185)

Таким образом, высока вероятность, что интересующий нас деревянный ларец с инкрустациями из слоновой кости, серебряным креплением и замком, хранился в императорской сокровищнице, причем, той ее части, которая находилась не во Влахернском дворце (резиденции Комнинов), а в резиденции Вуколеон Большого императорского дворца. В нем проживали василевсы предшествующих династий, начиная с Аморийской. На всех сторонах этой очень небольшой шкатулки (13 χ 26 * 13 см), кроме нижней, закреплены сантиметровой толщины пластины слоновой кости с барельефами (см. рис. Ц1). Боковые изображают фантастических птиц (см. рис. 418), лицевая и оборотная – сцены охоты (см. рис. 415, 416), закрепленная на крышке – отъезд от города двух юных василевсов: об этом свидетельствуют надетые на их головы императорские короны – стеммы (см. рис. 417). В городских воротах их провожает женщина, держащая в руках еще одну корону. Императорскую принадлежность шкатулки подчеркивает и цвет, в который выкрашена слоновая кость – пурпурный, бывший символом императорской власти[83]83
  Arnaud A. Voyage archeologique et pittoresque dans le departement de 1'Aube et dans I'ancien diocese de Troyes. Troyes: L.C. Cardon, 1837. P. 184–185.


[Закрыть].

Три коронованных особы на одном изображении, из которых двое – юноши примерно одного возраста, а третья – женщина, достаточно точно указывают на то, что изображенные – братья Василий II (р. в 958, имп. в 963-1025, самост. с 976) и Константин VIII (р. в 960, имп. в 963-1028, автократор в 1025–1028). А женщина – их мать, императрица Феофано (959 – после 976). Соответственно, если изображенные на шкатулке сюжеты имеют фактическую основу, они должны относиться к периоду возмужания братьев-императоров, т. е. к концу 70-х годов X века.

Искусствоведами персонажи василевсов трактовались крайне расплывчато и неконкретно, как «император и его сын». Были и попытки их идентификации. Первый публикатор источника А. Арно считал, что это – император Константин Великий, образ которого дается «в развитии»[84]84
  Ibid. P. 185.


[Закрыть]. Современный американский историк архитектуры и искусствовед Р. Оустерхаут предположил, что на шкатулке изображены император Василий I (867–886) и его сын от первого брака и соправитель Константин (р. 864/866, ум. 879), триумфально вернувшиеся в Константинополь из похода. Персонификация императрицы с короной в руках исследователем не предложена[85]85
  Ousterhaut R. G. Secular Architecture. P. 204–206.


[Закрыть]. Но, как видно на рис. 417, резчик подчеркнул юность обоих изображенных персонажей, и их не идентичность.

На лицевой стороне изображено сражение двух юношей со львом. На головах у них уже не короны, а шлемы. У изображенного слева – архаизированный церемониальный шлем, украшенный гребнем из перьев (туфой), который использовался на императорских триумфах[86]86
  Ousterhaut R. G. Secular Architecture. Р. 205.


[Закрыть]. Один из охотников стреляет во льва из составного лука с обратным изгибом, другой замахнулся на него коротким обоюдоострым мечом – спатионом (лат. spata) (см. рис. 415).

На тыльной стороне воспроизведена сцена псовой охоты на кабана, в которой участвует один из юношей, судя по шлему, тот, который мечом атаковал льва (см. рис. 416). Все вышеописанные изображения несут немалый объем информации о физическом воспитании византийской элиты.

* * *

Охарактеризовав кратко основные типы источников, актуальные для изучения истории византийского спорта, следует остановиться подробнее на наиболее массовой и ценной их группе – памятниках исторической традиции, охарактеризовав каждый в контексте нашего исследования.

Ранневизантийский период

Иоанн Малала (491–578), автор «Хронографии»[87]87
  Иоанн Малала. Хронография. Книги XIII–XVIII // Мир поздней античности. Документы и материалы Белгород, 2014. 200 с.


[Закрыть]. О нем известно крайне мало. Предположительно, он был ритором или адвокатом, оставил нам несколько важнейших сведений о деятельности цирковых партий в VI веке, уделял внимание симпатиям императоров к той или иной из них. Малала детально описывает причины восстания Ника в 532 году, главной из которых стало благоволение императора Юстиниана I (527–565) к венетам («голубым») и притеснение членов партии прасинов («зеленых»)[88]88
  Иоанн Малала. Хронография. Книги XIII–XVIII. С. 164.


[Закрыть]. Очень интересна точка зрения автора на партийные пристрастия императора Анастасия (491–518): он якобы симпатизировал русиям («красным»), всячески борясь с самоуправством прасинов и венетов[89]89
  Там же. С. 97–98.


[Закрыть]. Ценны его сведения и об Ипподроме: он очень часто перестраивался до прихода к власти Константина Великого. Малала приводит название лестницы, ведущей от галереи императорского дворца к кафисме, именуя его «кохлием»[90]90
  Иоанн Малала. Хронография. Книги XIII–XVIII. С. 36.


[Закрыть]. Свидетельства Малалы также важны для понимания роли танцоров (эммалов) в партиях. Он, в частности, указывает, что у каждой факции были фавориты среди танцоров, коих автор называет поименно, и отмечает, что между партиями порой возникали серьёзные конфликты из-за желания заполучить нужного им эммала[91]91
  Там же. С. 111.


[Закрыть]. Таким образом, «Хронография» Иоанна Малалы – ценнейший источник для изучения социальной истории столицы и роли цирковых партий в ней, а также для анализа структуры этих институтов.

«Хроника» Марцеллина Комита (конец V века – 534)[92]92
  Марцеллин Комит. Хроника. Белгород: Издательство БелГУ, 2010. 230 с.


[Закрыть], занимавшего ряд чиновничьих должностей при Юстиниане I, охватывает период от вступления на престол императора Феодосия I до начала царствования Юстиниана I. Автор описывает, в частности, дорогостоящую практику консульских игр, проводившихся в разных городах империи. Помимо конных ристаний, практиковались выставки экзотических животных, например, львов и пантер (до 30 на арене), а также слонов, которые привозились из Индии и Эфиопии («царства Аксум»). Организация игр, покупка животных, снаряжение лошадей для скачек обходились в баснословные суммы – порой больше 200 тысяч солидов (более 900 кг золота)[93]93
  Марцеллин Комит. Хроника. С. 124.


[Закрыть].

В «Хронике» не уделяется много внимания спортивной сфере, но те сведения, которые в ней имеются, поистине уникальны, так как столь яркие подробности о консульских играх в других источниках отсутствуют.

Прокопий Кесарийский (500–565)[94]94
  Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история / пер., статьи и коммент. А. А. Чекаловой. М: Наука, 1993. 570 с.


[Закрыть] не был большим поклонником спортивных состязаний, хоть и признавал их значимость как одной из немногих радостей для жителей столицы. Но и он приводит несколько интересных для нас фактов.

В «Тайной истории» он красочно описывает внешний облик стасиотов – радикальной части партий, которые были зачинщиками конфликтов между ними. Прокопий дает им негативную характеристику, считая большой проблемой для поддержания порядка в городе и на Ипподроме[95]95
  Прокопий Кесарийский. Война с персами… С. 338.


[Закрыть].

В «Войне с персами» есть фрагмент, благодаря которому мы узнаем, что сасанидский правитель Хоеров I Ануширван (531–579) знал о пристрастии Юстиниана I к венетам и, захватив город Апамея, устроил гонки на местном ипподроме, сделав всё для того, чтобы победили прасины, стремясь тем досадить ромейскому императору[96]96
  Там же. С. 116.


[Закрыть]. Это означает, что партийные симпатии василевсов были известны за пределами Византии и стали не только фактором внутренней, но и внешней политики. Как показывает этот эпизод, чужеземцы прекрасно понимали, сколь велико было значение конных ристаний для империи и ее владык.