Текст книги "Физическая культура и спорт в Византийской империи"

2.2. Физическая культура византийских элит

На протяжении тысячелетней истории Византии лишь немногие годы проходили без войн, но и в это время империя, как правило, интенсивно готовилась к будущим кампаниям – оборонительным (от гуннов или авар, персов или арабов, болгар или росов, норманнов, печенегов или сельджуков) и наступательным – нацеленным на возврат территорий, утраченных столетия назад либо совсем недавно.

Чем ближе зона боевых действий приближалась к столице империи, тем сильнее становилась милитаризация сознания ее населения и государственной политики – не только внешней, но и внутренней. Это утверждение не в полной мере относится лишь к империи поздневизантийского периода – с момента ее юридического восстановления и до гибели (1261–1453), когда ромеи утратили веру в собственные силы и способность самостоятельно защитить свою родину от многочисленных врагов[158]158
  История Византии: в трёх томах / Отв. ред. С. Д. Сказкин. М.: Наука, 1967. Τ. III. С. 161–165.


[Закрыть].

Наибольшая милитаризация империи, а значит, сознания, образа мысли и действий ее граждан, относится к средневизантийскому времени (сер. VII в. – 1204 г.)[159]159
  Хапаев В. В., Глушич А. М. Физическая культура и спорт в Византийской империи: опыт периодизации // Исторические, культурные, межнациональные, религиозные и политические связи Крыма со Средиземноморским регионом и странами Востока. Материалы V международной научной конференции. М.: ИВ РАН, 2021. С. 291.


[Закрыть], а также к первому этапу поздневизантийской эпохи (1204–1261), когда осколки ромейской державы боролись с крестоносцами, сельджуками и между собой за восстановление единого православного государства[160]160
  Люттвак Э. Н. Стратегия Византийской империи / Пер. с англ. А. Н. Коваля. М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2010. С. 328–332.


[Закрыть].

Поэтому основной мотивацией к занятиям физической культурой и спортом, как для простолюдинов, так и для элиты, была не жажда забавы, а стремление в соревновательной форме развить навыки, которые могут пригодиться на войне – в боевом походе или сражении. Спектр таких занятий был широк: от традиционных легкоатлетических состязаний и борьбы[161]161
  Giatsis S. G. Sport in Byzantium. P. 36.


[Закрыть] до игр с военно-прикладным уклоном[162]162
  Хапаев В. В., Глушич А. М. Роль физической культуры и спорта в подготовке массового призывного контингента в Византийской империи // Археология Евразийских степей. 2020. № 6. С. 168.


[Закрыть].

Но подход к физическому воспитанию представителей простонародья и элитариев разнился, тем более что в условиях милитаризации большей части ромейского общества в средневизантийский период, основную часть элиты империи составляло военное командование. К X–XI векам в этой среде сформировались прославленные воинские династии[163]163
  Люттвак Э. Н. Стратегия Византийской империи. С. 498–500.


[Закрыть], тесно связанные между собой узами боевого братства и родства. Но это не мешало им соперничать между собой, и не только в борьбе за власть и политическое влияние, но и за признание в качестве эталона физического совершенства и доблести.

Тренировки боевых навыков рядовых воинов (сражения на тренировочных мечах и копьях, верховая езда, и особенно стрельба из лука), как правило, облекались в соревновательную форму для максимальной мотивации стратиотов к улучшению результатов. К этому готовили с детства с помощью несложных и недорогих в организации, но очень жестоких подвижных игр – петрополемоса и ампры (см. π. 2.3)[164]164
  Хапаев В. В., Глушич А. М. Роль физической культуры и спорта в подготовке массового призывного контингента в Византийской империи. С. 167–171.


[Закрыть].

Для юношей из числа ромейской элиты набор тренировочных и соревновательных практик был иным: верховая езда, зачастую по пересеченной местности; конное поло (циканион); охота, в том числе с участием ловчих птиц (соколов) и охотничьих зверей (собак и даже леопардов)[165]165
  Хапаев В. В. Физическое воспитание в Византийской империи IX–XIΙ вв. С. 157.


[Закрыть]. Единственный вид физической подготовки, который одинаково увлекал и бедняков, и богачей, это различные виды борьбы[166]166
  Κουκούλες φ. Βυζαντινών βιος και πολιτισμός. Τ. Γ. Σ. 106–107.


[Закрыть], хотя соревноваться между собой им, видимо, доводилось нечасто – разве что в военных лагерях.

Как изобразительные, так и письменные источники свидетельствуют, что юных представителей имперской элиты стремились воспитать не просто здоровыми и физически крепкими, но помочь им достичь выдающихся физических кондиций, которые могли бы обеспечить будущему полководцу или правителю «моральное право сильного» на обладание властью. Для этого в качестве физического идеала активно использовался пример героев мифологии, как древних (Ахилл, Геракл), так и ромейских (Армурис и Дигенис Акрит)[167]167
  Хапаев В. В. Византийский идеал атлета и воина в эпических поэмах X века «Армурис» и «Дигенис Акрит» // Лазаревские чтения. Причерноморье: история, политика, география, культура. Сборник материалов XVII Международной научной конференции «Лазаревские чтения». Севастополь, 2019. С. 61–63.


[Закрыть]. Но без живых и реальных образцов для подражания тоже было не обойтись. Именно на их примерах училось и элитарное юношество, и простые стратиоты.

О том, сколь важно для полководца снискать уважение войска, писал в своем наставлении Лев VI: «… стратиг, пользующийся любовью своих подчиненных, способен достичь наивысшей славы: такая любовь исключительно важна для командного состава. Если люди кого-то любят, они охотно повинуются его приказаниям, не противодействуют его словам и намерениям, помогают ему в опасности. Любовь ведь в том и заключается, чтобы положить душу за того, кого любишь»[168]168
  Тактика Льва. С. 104.


[Закрыть]. При этом, будучи сыном взошедшего на трон крестьянина Василия I, Лев VI неоднократно подчеркивал, что знатность рода при выборе военачальника не должна приниматься в расчет. Вот лишь одно из множества его наставлений на эту тему: «Стратигов следует выбирать по их собственной доблести, даже если они не блистают родом. Счастлив стратиг, доблести которого соединяются с блеском его предков, но если собственные доблести отсутствуют, то наличие второго условия бесполезно. Пожалуй оправдают больше надежд и окажутся лучшими те стратиги, которые не возвеличены предками»[169]169
  Тактика Льва. С. 106.


[Закрыть].

В ряду добродетелей, которыми должен обладать полководец (доброты и твердости духа, справедливости и трудолюбия, прозорливости и расчетливости, умения прислушиваться к чужому мнению, набожности, приверженности семейным ценностям), Лев VI на первое место ставил физические кондиции: воздержанность в физических потребностях, выносливость и способность личным примером побуждать подчиненных переносить тяготы и лишения, быть сильным духом и крепким телесно[170]170
  Там же. С. 102–104.


[Закрыть].

Этот набор требований отнюдь не был плодом фантазии венценосца: он основывался на конкретных образцах для подражания, одним из которых был его отец. Вот, что писал «Продолжатель Феофана»[171]171
  В науке доминирует гипотеза, что автором главы о Василии I был его внук, сын Льва VI император Константин VII Багрянородный (913–959, самост. с 945) или, по другой версии, св. патриарх Фотий (858–867 и 877–886): Любарский Я. Н. Сочинение Продолжателя Феофана. Хроника, история, жизнеописания. СПб.: Алетейя, 2009. С. 314.


[Закрыть] о Василии I: «…с наступлением весны [василевс] облачился в доспехи, встал в ряды своего воинства, полагая, что истинный властитель обязан первый встретить опасность и ради благоденствия подданных добровольно принять на себя все труды и муки… Желая утешить своих воинов, помочь им легче переносить тяготы труда, да и себя изнурить добровольным трудом, чтобы, если случится заниматься недобровольным, не оплошать и не опешить, он ревностно трудился вместе с воинами и, взгромоздив на плечи огромные тяжести, доставлял их к мосту: грузы, которые легко таскал царь, с трудом переносили три воина»[172]172
  Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. С. 172.


[Закрыть].

Описания императоров-узурпаторов X века, пришедших к власти из среды потомственных полководцев, свидетельствуют, что в семьях воинской элиты наставления Льва VI были усвоены: правом на лидерство может обладать только человек выдающихся способностей, в том числе физических. Вот, как описывает Лев Диакон физические кондиции будущих императоров (и соперников в борьбе за власть) Никифора Фоки и Иоанна Цимисхия.

Описание силы Никифора проводится в контексте войны с арабами за освобождение Крита 961 года, в которой Фока был стратигом-автократором, т. е. полководцем, наделенным полной свободой принятия военных решений. Описывая физические кондиции, которыми обладал Фока, с юности сражавшийся с арабами, Лев Диакон пишет, что тот «обладал непобедимой силой и крепостью тела: говорят, что однажды, когда на него напал один из храбрейших варваров, обычно начинавший бой, Никифор направил в его грудь копье и нанес обеими руками удар такой силы, что оно прошло тело насквозь, пронзив переднюю и заднюю стенки панциря)»[173]173
  Лев Диакон. История. С. 10.


[Закрыть].

Его ученик (а впоследствии соперник) Иоанн Цимисхий был невысокого роста. Лев Диакон сравнивает его с героем Илиады Тидеем – неукротимым в бою коротышкой (Илиада, IV.373–400) и описывает в контексте войны 965 г. за отвоевание Киликии так: «Он был муж горячего нрава и как никто другой выказал себя невероятно смелым и пылким, несмотря на то, что, подобно баснословному богатырю Тидею, был очень небольшого роста; в маленьком его теле таилась храбрость и сила героя»[174]174
  Там же. История. С. 35.


[Закрыть].

Физическая сила и эпические подвиги в ключевых для империи сражениях были одним из необходимых условий для претензий полководца на захват верховной власти. И преуспевшие в этом Никифор II Фока и Иоанн I Цимисхий – не единственные примеры. Аналогично стремились позиционировать себя и менее удачливые претенденты. Варда Склир (?-991), выдающийся полководец эпохи Константина VII, Романа II и Никифора II, наиболее ярко проявил себя как военачальник в правление Иоанна I, будучи братом его первой жены и ближайшим соратником. В этом качестве он руководил в 970 году знаменитой битвой при Аркадиополе, в которой были разбиты войска вторгшегося в Византию князя Святослава и его союзников-печенегов. Сила и доблесть Склира и его брата магистра Константина сыграли решающую роль в сражении: «…сражение стало как бы нерешительным, пока некий скиф (русич – авт.), гордившийся размерами тела и неустрашимостью души, оторвавшись от остальных, не бросился на самого магистра, который объезжал и воодушевлял строй воинов, и не ударил его мечом по шлему. Но меч соскользнул, удар оказался безуспешным, а магистр также ударил врага по шлему. Тяжесть руки и закалка железа придали его удару такую силу, что скиф целиком был разрублен на две части. Патрикий Константин, брат магистра, спеша к нему на выручку, пытался нанести удар по голове другого скифа, который хотел прийти на помощь первому и дерзко устремился на Варду; скиф, однако, уклонился в сторону, и Константин, промахнувшись, обрушил меч на шею коня и отделил голову его от туловища; скиф упал, а Константин соскочил с коня и, ухватив рукой бороду врага, заколол его»[175]175
  John Skylitzes. A Synopsis of Byzantine History 811-1057 / Transl. by John Wortley. Cambridge: Cambridge University Press, 2010. P. 276–277.


[Закрыть].

Доблесть, выказанная полководцем и его братом на поле брани, решила исход сражения, так как «этот подвиг возбудил отвагу ромеев и увеличил их храбрость, скифы же были охвачены страхом и ужасом. Вскоре силы оставили их, и они показали спины, обратившись в позорное и беспорядочное бегство. Ромеи устремились за ними и наполнили равнину мертвыми телами; число пленных превысило количество убитых, и все захваченные за немногими исключениями были изранены… Из такого великого множества варваров только совсем немногие спаслись, ромеи же потеряли в сражении 25 человек убитыми, но ранены были почти все»[176]176
  Лев Диакон. История. С. 124.


[Закрыть].

Неудивительно, что армия была столь преданна своему полководцу, ведь он, в полном соответствии с наставлениями Льва VI, лично готовил ее к боям[177]177
  Лев Диакон. История. С. 58.


[Закрыть]. Сколь частым был пример личной доблести полководца, доказывает подвиг евнуха Петра из свиты Никифора Фоки, дослужившегося до должности главнокомандующего азиатской армией империи (доместика схол Востока) и ранга стратопедарха. Будучи назначен охранять в 977 году Фракию от набегов болгар и мадьяр, он лично пронзил насквозь копьем (менавлием) облаченного в кольчугу болгарского полководца, обладавшего богатырским телосложением[178]178
  Там же.


[Закрыть], чем обратил в бегство противника и немало удивил ромеев, не ожидавших такой силы и смелости от скопца (см. рис. Ц8). Бросается в глаза сходство подвига Петра с аналогичным деянием его патрона – Никифора Фоки. Он явно стремился походить на своего повелителя и кумира.

Выдающиеся полководцы очень дорожили своей репутацией среди воинов – больше, чем властью и стремлением ее расширить. И готовы были ради этого на экстраординарные поступки. Когда в 976 году Иоанн Цимисхий был отравлен, Варда Склир восстал. На подавление его мятежа был направлен племянник Никифора Фоки, выдающийся полководец Варда Фока (?-989). Тот, после убийства дяди Цимисхием[179]179
  Иоанн Цимисхий приходился Варде Фоке двоюродным братом, но это их взаимную ненависть не уменьшало.


[Закрыть], в 970 г. восставал против него, но был усмирен Вардой Склиром и вместе с родственниками сослан на о. Хиос. После смерти ненавистного кузена, Фока был выпущен из-под домашнего ареста и отправлен на подавление мятежа восставшего Склира, не потерпевшего подлого убийства своего шурина[180]180
  История Византии: в трёх томах. С. 218.


[Закрыть].

Характерно, что оба полководца, взбунтовавшись, провозглашали себя императорами: Фока в 970 г., а Склир в 978 г., т. е. по сути развязывали в империи гражданскую войну (византийцы называли ее апостасйей), в которой могли бы полечь тысячи ромейских воинов – тех, для кого и Склир, и Фока были кумирами и образцами для подражания. По свидетельству Михаила Пселла, силой тела и духа Фока был под стать своему дяде: «Раненый им враг тотчас испускал дух, и одним боевым кличем приводил Варда в замешательство целую фалангу»[181]181
  Михаил Пселл. Хронография. С. 8.


[Закрыть]. Но позволить себе получить власть такой ценой оба полководца не могли – и из этических соображений, и во имя безопасности границ империи, как всегда окруженной врагами. Поэтому, «в конце концов, оба полководца решили сразиться друг с другом и согласились встретиться в единоборстве. И вот они сошлись на поле, разделявшем войска и, едва окинув друг друга взором, тотчас же начали поединок. Мятежник Склир в своем яростном натиске не стал заботиться о должной осторожности и, приблизившись к Фоке, первым изо всех сил ударяет его по голове, и стремительный бег коня придает его удару еще большую мощь. А Фока, хоть на мгновенье и выпустил от неожиданности поводья, быстро пришел в себя и ответил противнику таким же ударом по голове, остудив его пыл и обратив в бегство»[182]182
  Там же. Хронография. С. 8.


[Закрыть] (см. рис. ЦЗ).

Одолевший вначале Фоку, и затем и Склира Василий II огромным ростом и физической силой не отличался: как показано выше, он был невысок, но строен и прекрасно держался в седле[183]183
  Там же. С. 17.


[Закрыть]. Но для победы в апостасии над прославленным врагом этого было мало: низкорослому и на тот момент не популярному в народе и войске Василию необходима была личная и публичная победа над Фокой. Не желал отстать от него младший брат и соправитель Константин VIII. И в первом же сражении, в котором против Фоки Василий и Константин выступили лично – битве при Авидосе 13 апреля 989 года – старший брат при десятках тысяч свидетелей «выехал из рядов и остановился, держа в одной руке меч, а в другой образ Богоматери, в которой видел оплот против неудержимого натиска врага. Словно туча, гонимая могучим ветром, несся Фока на противника, вздымая пыль, а наши воины с обеих сторон принялись метать в него дротики и, потрясая длинным копьем, выдвинулся вперед из строя Константин»[184]184
  Михаил Пселл. Хронография. С. 10.


[Закрыть].

Эпическим поединком двух молодых императоров против более возрастного, но могучего узурпатора эта отчаянная атака не окончилась: не доскакав до Василия, Фока пошатнулся и замертво упал с коня. Константин VIII говорил, что поразил мятежника своим менавлием (длинным тяжелым копьем); злые языки утверждали, что Варда был отравлен виночерпием, подкупленным верными василевсам людьми. По версии Михаила Пселла, то был промысел Богородицы, к чьему заступничеству взывал Василий II[185]185
  Михаил Пселл. Хронография. С. 10.


[Закрыть]. И поскольку законным императорам не удалось прилюдно доказать армии и стране свою силу и доблесть, каждый из них был вынужден делать это впоследствии по-своему. Василий II потратил все последующие 36 лет правления на внешние отвоевания и расширение границ империи – на севере, востоке и западе[186]186
  История Византии: в трёх томах. С. 216–225.


[Закрыть], в основном успешное; а Константин VIII, устранившийся от государственных дел, предпочел демонстрировать свои качества на песке ипподрома.

Виды физической подготовки представителей имперской элиты

Вовлечение представителей имперской верхушки в занятия спортом начиналось с детства, причем – комплексно. Живший в VII веке историк Феофилакт Симокатта так описывает физическую подготовку сына императора Маврикия (582–602): «За несколько дней до этого Герман, тесть Феодосия, сына императора, взял с собой в Калликратию сына кесаря Маврикия для развлечения ездой верхом и в парной колеснице… Юноша беззаботно и с полным увлечением занимался охотой»[187]187
  Феофилакт Симокатта. История. С. 183.


[Закрыть]. Как видим, подростка одновременно обучали и верховой езде, и управлению битой (запряженной двумя лошадьми колесницей), и увлекали охотой. Базовым видом физической подготовки была езда верхом.

Несмотря на то, что византийская армия IX–XIΙ веков была в основном пешей, ее военачальникам, разумеется, следовало отлично владеть навыками верховой езды. Не зря Михаил Пселл подчеркивал, сколь искусен был в этом Василий II, не слишком эффектно смотревшийся пешим[188]188
  Михаил Пселл. Хронография. С. 17.


[Закрыть]. Чтобы достичь хорошего умения держаться в седле, а тем более сражаться конным, верховой ездой занимались с детства. Отец эпического героя Дигениса Акрита молил Бога о том, чтобы тот даровал ему возможность научить сына искусству верховой езды и владения копьем, «чтоб родичи тобой гордились по заслугам»[189]189
  Дигенис Акрит. С. 27.


[Закрыть].

Навык джигитовки всегда особенно ценился в среде византийской элиты. Скилица упомянул в этой связи некоего юношу Филорайоса, охранника магистра Романа Мосиле[190]190
  Роман Мосиле – военный деятель периода правления Романа II. Принадлежал к знатному, но обедневшему армянскому роду, находившемуся на византийской службе (John Skylitzes. A Synopsis of Byzantine History 811-1057. P. 242, note 17).


[Закрыть], который мог стоять в седле на лошади, мчавшейся на полном скаку, при этом орудуя мечом подобно лопастям мельницы и сохраняя идеально вертикальное положение[191]191
  John Skylitzes. A Synopsis of Byzantine History 811-1057. P. 242.


[Закрыть]. Несмотря на большое внимание, уделяемое отработке навыков верховой езды в среде военной элиты, такие трюки, очевидно, вызывали удивление даже искушенных наездников.

В Большом императорском дворце с момента его постройки в 30-е годы IV века для занятий конным спортом существовало специальное сооружение – Крытый ипподром (Скепасто́с). Это был накрывавшийся тентом конноспортивный манеж, где упражнялись и сами императоры, и юные царевичи, и их свита. В отличие от Большого ипподрома, находившегося поблизости, Скепастос был относительно небольшим: примерно 60 метров в длину и 30 в ширину (см. рис. Ч1)[192]192
  Giatsis S. G. The organization of chariot racing in the great hippodrome of byzantine Constantinople. P. 37.


[Закрыть]. О существовании каких-либо капитальных сооружений для занятий конным спортом в других городах империи информация отсутствует.

Однако верховая езда была лишь подготовительным этапом к занятию другим – гораздо более сложным и опасным видом спорта – конным поло (циканионом). Он был перенят у персов и обрел популярность в среде византийской элиты еще в V в. н. э. при Феодосии II (см. рис. Ц20). В этой игре необходимо было постоянно следить за мячом, быстро разворачивать лошадь в условиях ограниченного пространства, при этом избегая столкновения, а также мастерски орудовать клюшкой. Все это помогало вырабатывать координацию, и было полезно для совершенствования навыков боя на мечах верхом.

Правила игры состояли в следующем: «несколько юношей, разделившись между собой поровну, берут сделанный из кожи шар величиной в яблоко и бросают его на какое ни будь высокое место, которого высота была бы, разумеется, применима к их силам. К этому шару, как бы к награде, лежащей среди двух спорящих сторон, бегут они изо всех сил, перегоняя друг друга, и каждый держит в правой руке палочку длины посредственной, оканчивающуюся крутым широким крючком, которого середина перехватывается несколькими от времени высохшими струнами, сплетенными между собой наподобие сети. Этими палочками каждая сторона старается прежде другой угнать тот шар к своей цели, которая заранее бывает назначена, потому что чьей цели ускоряемый палочками шар достигнет, на той стороне остается и победа»[193]193
  Иоанн Киннам. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. С. 292–294.


[Закрыть].

Благодаря циканиону всадник отрабатывал навыки быстрого и точного маневрирования, а также джигитовки: «Упражняющемуся в ней необходимо постоянно наклоняться и сгибаться, быстро делать круговые повороты на лошади, совершать все рода бега и производить столько различных движений, сколько случится сделать их шару»[194]194
  Там же. С. 294.


[Закрыть].

Игра была настолько опасной, что из-за нее империя потеряла двух императоров, а один был тяжело травмирован. Сын Василия I Александр (912–913) погиб, играя в мяч. Учитывая, сколь важна в циканионе координация движений, он совершил фатальную ошибку, сев на коня нетрезвым, получил серьезную травму «и через два дня скончался»[195]195
  Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. С. 237.


[Закрыть]. Ещё один трагический случай произошел значительно позже – в 1238 году. Третий император Трапезунда Иоанн I Великий Комнин Аксух (1235–1238), «играя в циканистирии, упал с коня и, разбившись, умер»[196]196
  Михаил Панарет. О Великих Комнинах. С. 75.


[Закрыть]. Мануил I Комнин (1143–1180) получил в Новом циканистирии Большого императорского дворца серьезную, хотя и не смертельную травму: «Царь в этой игре делал страшные повороты, случилось, что под ним всем телом упала на землю лошадь. Лежа внизу под лошадью, он долго бился и напрягал силы, чтобы подняться, но, не могши оттолкнуть лошадь, которая… налегла на него всем телом, опасно повредил себе бедро и руку от нажившегося седла. Впрочем, он столь мужественно переносил это, что, хотя смертельно страдал, однако ж, когда многие окружили его, проворно встал, снова вскочил на коня и некоторое время без труда скакал взад и вперед, пока не почувствовал еще сильнейшей боли и не слег в постель. Тут болезнь так одолела его, что от приключившегося с ним обморока он на следующий день не помнил ничего, что вчера говорилось или делалось»[197]197
  Иоанн Киннам. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов. С. 292–294.


[Закрыть].

Непревзойденным мастером циканиона слыл император Роман II, причем, усложняя задачу и себе, и соперникам, он предпочитал играть в полуденную жару[198]198
  Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей. С. 287.


[Закрыть], следуя в этом наставлениям своего деда Льва VI, который требовал: «проводить тренировки в знойное время… никто ведь не знает, где случится сражение и каким образом оно будет проходить»[199]199
  Тактика Льва. С. 153.


[Закрыть].

Конная езда и циканион были подготовкой к самому любимому ромеями виду физической активности – охоте. Она считалась лучшим способом подготовки будущего воина, от стратиота до императора (см. рис. Ц1). Но если простолюдинам доводилось заниматься ею лишь в боевом походе, и то по команде сверху[200]200
  Хапаев В. В., Глушич А. М. Роль физической культуры и спорта в подготовке массового призывного контингента в Византийской империи. С. 171.


[Закрыть], то элита охотилась регулярно, причем, чем выше по положению был юноша или мужчина, тем чаще он предавался этому занятию. Константинополь был буквально окружен императорскими охотничьими угодьями, причем ближайший к столице заповедник Филопатий находился всего в 300 метрах от константинопольских ворот св. Романа (см. рис. Ч1)[201]201
  Giatsis S. G. The organization of chariot racing in the great hippodrome of byzantine Constantinople. P. 37.


[Закрыть].

Императоры регулярно, собрав огромную свиту, отправлялись стрелять лис, оленей, зайцев, медведей, львов и других животных. У богатых людей был целый штат охотников (иногда рабов), следопытов и сокольничих. В качестве охотничьих животных использовались даже крупные хищники. Об этом мы можем судить по тому, какие дары преподнес легендарному Дигенису Акриту отец его жены по случаю свадьбы: «Двенадцать леопардов дал, испытанных в охоте, / Птиц ловчих из Абасгии двенадцать белоснежных, / Двенадцать малых соколов и столько же обычных»[202]202
  Дигенис Акрит. С. 68.


[Закрыть]. Автор к тому же отмечает, что он не знает «ничего страшней, опаснее охоты»[203]203
  Там же. С. 43.


[Закрыть].

Псовая охота была столь популярна, что ее изображали даже на императорских реликвиях. Царские псарни славились далеко за границами империи. В них содержались самые разнообразные породы собак, часто – достаточно экзотические, что требовало немалых расходов, но василевсы средств не жалели. Среди гончих особо ценились критские псы за их острейший нюх. Видимо, именно они изображены в сцене охоты на кабана на шкатулке из Труа (см. рис. 416). Однако для масштабной охоты обычно предпочитали огромных индийских гончих[204]204
  Rice Т. Everyday Life in Byzantium. London, 1967. P. 190.


[Закрыть].

Главным навыком, который совершенствовала элита на охоте, было умение ловко управлять лошадью в условиях лесистой и гористой местности, что затем помогало в бою. Эта максима была сформулирована в Антиохии еще в IV веке, и затем веками не теряла актуальности: «Кто ловок в охоте, тот пригоден и на войне. Охота хороший учитель войны»[205]205
  Либаний. Речи. Том II. Казань: Тип. ими. ун-та, 1916. С. 420.


[Закрыть].

Прекрасно подготовленным охотником был многократно упомянутый нами Константин VIII. По свидетельству Михаила Пселла, младший сын Романа II унаследовал и спортивные увлечения, и соответствующие таланты отца: «Не меньше театров любил он охоту, выносил зной, выдерживал холод, превозмогал жажду и особенно искусен был в схватках с дикими зверями; ради этого он обучился стрелять из лука, метать копье, ловко обнажать меч и поражать стрелой цель»[206]206
  Михаил Пселл. Хронография. С. 21.


[Закрыть]. Учитывая эти характеристики, идентификация одного из изображенных на ларце из Труа императоров как Константина VIII тем более вероятна (см. рис. 417).

Писатель XII века Феодор Продром (1115–1160) особо подчеркивал, что император, чтобы стать великим воином, должен быть отличным охотником[207]207
  Kazhdan A, Constable G. People and Power in Byzantium. Washington, 1982. P. 67.


[Закрыть].

* * *

Таким образом, физическая подготовка была ключевым элементом воспитания мужчин из среды византийской элиты. Этому способствовали как этические, так и практические требования. Во-первых – стремление соответствовать сложившемуся образу идеального полководца, сочетающего в себе духовное и физическое совершенство, подобно выдающимся эпическим героям древности (Гераклу, Ахиллу), современного описываемым событиям эпоса (Армурису и Дигенису Акриту) и великим полководцам, способным на выдающиеся боевые подвиги независимо от того, обладают ли они громадным ростом и богатырской силой (как Василий I, Варда Склир и Варда Фока) или с виду не так эффектны (как евнух Петр и Иоанн Цимисхий). Во-вторых, к физическому совершенствованию представителей элиты подталкивала практическая необходимость, так как главной заботой ромейской власти всегда была организация обороны страны.

Физическое воспитание юных элитариев было комплексным. Основное внимание уделялось конно-спортивной подготовке: верховой езде, игре в циканион, конной охоте. Все это создавало необходимые предпосылки для подготовки тяжеловооруженного всадника, обученного ближнему бою на копьях и мечах.

Как видим, византийская воинская элита служила отличным примером физического совершенства для простолюдинов. Но одного лишь примера было мало – необходимо было обеспечить должный уровень военной подготовки для всего призывного контингента империи, особенно на ее границах.