Текст книги "Аллея королевы Луизы, 32"

22

Проснувшись, Столяр стал с удивлением принюхиваться. Пахло так, что он стал сомневаться, проснулся ли? Посмотрел на часы – пол-одиннадцатого. В доме витал запах то ли пирожков, то ли блинов, чего-то вкусного и уютного. Его озадачило и то, что он оказался не в своей постели, а на матрасе. Голова гудела. Он точно знал, что вчера не пил, но что заставило его лечь на матрас, вспомнить не мог.

Столяр встал, подошел к электроплите. Рядом, на столе стояла глубокая тарелка, накрытая крышкой от сковороды. Под крышкой оказалась куча бесформенных румяных ломтиков. Оказалось – рыба в тесте.

“Сплю, что ли?”– опять подумал Столяр, заглядывая в большую чашку. Оттуда пахнуло свежезаваренным чаем.

– Я не нашла заварного чайника,– раздался голос.

Столяр быстро обернулся. Прислонившись к дверной коробке, в проеме стояла высокая стройная молодая женщина в джинсовых шортах и короткой, не достающей до пояса, майке. Напротив восточного окна она казалась выточенной из огромного куска янтаря. Рыжие вьющиеся волосы огненными языками струились по плечам, а глаза цвета подсолнечного масла лучились в свете утреннего солнца сквозь прищур прозрачных розовых век.

– Ты кто?– спросил Столяр.

– Санксти.

– Как?

Она подошла и, коснувшись Столяра большой упругой грудью, взяла с полки мел. От нее повеяло жаром, настоянным на незнакомом пряном запахе, напоминавшем сны, где отвратительное оборачивается соблазном.

“Ас – Санксти”– размашисто рунами написала она прямо на стене. И Столяр не удивился ни тому, что она знает руны, ни тому, что текст – на прусском. Он только позавидовал легкости, с какой эта бестия обращалась к знакам.

– Это – твое имя?

– Емен, – подтвердила она и рассмеялась.– Давай завтракать. Об остальном мы еще успеем поговорить.

Санксти извлекла из-под стола пакет и стала вытаскивать свертки и бутылки с пивом.

– У нас есть пиво, а к нему – сыр, колбаса, что-то тут еще, я забыла… Ты хочешь пива?

Столяр кивнул.

– Я так и думала. Правда, на всякий случай, я заварила чай.

Столяр насчитал восемь бутылок крепкого темного пива и подумал, что с утра будет, пожалуй, многовато, но ничего не сказав, вышел во двор.

– Да,– спросил он уже с порога. – Мое имя тебе не интересно?

Санксти пожала плечами и широко улыбнулась, показывая крепкие зубы с чуть удлиненными верхними клыками.

– Не очень.

Столяр вспомнил. И то, как вращались руны, и зарево над горизонтом, и голое тело в постели. “Санксти… – подумал он, поливая мочой крапиву.– Что-то это должно значить… Надо посмотреть в словаре”.

А его имя? Оно действительно не интересно. За пять лет, прожитых в Вангниккене, он редко выезжал к друзьям, заказчики пользовались местоимением, а в магазинах и этого не требовалось. Столяр не то чтобы отвык от своего имени, просто стал относиться к нему, как к необязательной формальности, строке в паспорте. Кстати, о паспорте… Как раз сегодня он должен получить деньги за вывеску, изготовленную им для пожилой, но весьма милой дамочки – владелицы бара в Раушене. Скорее всего, она заплатит наличными без оформления бумаг, но паспорт захватить все же надо было бы.

– Пиво откладывается,– сказал он, войдя в дом.

– Почему?

– Мне нужно съездить в Раушен.

– Надолго?

– Нет. Отвезу вывеску, получу за нее деньги и сразу назад. Ну, может, еще в магазин зайду. Тебе ничего не нужно?

– Пока нет. Наливать тебе чай?

Потом, после завтрака, проверяя масло и воду в двигателе “Рекорда”, Столяр подумал: “Странно, мы оба ведем себя так, будто, само собой разумеется, что она останется жить здесь, со мной”.

Он отдернул руку и выругался. Двигатель оказался горячим.

– Это что еще за фокусы?– вслух удивился Столяр.

– Забыла тебе сказать, я брала утром твою машину, чтобы съездить в магазин,– сказала Санксти, появляясь в дверях жилой половины.

Столяр подлил масла и опустил крышку капота.

– А права-то у тебя есть?

– Прав нет. А зачем?

Действительно, зачем ей права? Такая же нелепость, как эта майка, с трудом сдерживающая напор готовых выпрыгнуть грудей. Столяр сел в машину и, запустив мотор, вывел ее мимо небольшого озера на шоссе.

Хозяйки бара не оказалось.

“Но она вот-вот должна подойти”,– сказал молодой, услужливо женственный бармен. Он все время сновал из подсобки до стойки бара и обратно, изящно изгибая свой тонкий стан каждый раз, когда приходилось обходить углы.

Столяр, опершись локтями на стойку, немного понаблюдал за его передвижениями, походившими на танец и рассчитанными на признание, потом спросил:

– Ты когда-нибудь дрель держал в руках?

– Простите, что я держал в руках? – испугался бармен.

– Дрель. Такое сверло. Электрическое.

– Ах, это…– улыбнулся бармен. Губы у него были словно смазаны жиром.– Ну да, в общем, приходилось.

– Я привез вывеску. Тебе, наверное, придется ее вешать.

– Повесим, как-нибудь,– весело отмахнулся бармен.– Выпить чего-нибудь хотите?

– Нет. Я на машине.

– Вы далеко живете?

– Не очень. В стороне Янтарного.

Бармен вскинул брови и жеманно округлил рот. Потом сказал:

– Ой! Это у вас там сегодня утром парня убили?

– Не знаю. Какого парня?

– Вы ничего не слышали? Ну, как же, возле Русского нашли парня. На одной стороне дороги его машина, а на другой он сам, мертвый. Его убили рубанком… Или зубилом? Чем можно убить?

Столяр внимательно посмотрел на бармена, пытаясь понять, шутит тот или нет?

– Смерть от рубанка – это что-то новенькое, – сказал Столяр.

– Ну, может не от рубанка. Его убили чем-то, что рубит.

– Топором, что ли?

– Нет, не топором. Топор я знаю. Что-то другое. Какой-то другой инструмент.

“А ты, брат, не только голубой, ты еще и придурок”,– подумал Столяр.

Обругать бармена ему помешала хозяйка, как раз заявившаяся в сопровождении рабочих с коробками спиртного.

– Давно меня ждешь?– спросила она Столяра.

– Минут двадцать.

– Ну, Валера, наверное, не дал тебе скучать,– усмехнулась она.

– Не дал,– согласился Столяр.– Плел тут какую-то ахинею…

– Ничего я не плел,– обиделся бармен.– Скажите, Тамара Семеновна, ведь убили же сегодня парня возле Русского?

– Да,– сказала хозяйка.– А ты ничего не знаешь? Где-то в твоем районе нашли, на дороге. Янтарь из карьера вез. Наверное, свои же и прибили. Хотя нет, говорят, что янтарь при нем был… Ну да Бог с ним, с этим парнем. Ты вывеску привез?

– Привез. В машине.

– Ну, вытаскивай. Я пока товар приму, а потом мы с тобой уединимся.

Она бросила на Столяра кокетливый взгляд и скрылась в подсобке. Столяр пошел за вывеской.

Вытаскивая, набранную из дубовой доски резную вывеску с названием бара, он посмотрел на то место, где она должна была висеть, и еще раз убедился, что шрифт и орнамент подобран правильно. Конечно, вывеска смотрелась бы лучше, если б повесить ее не прямо на стену, а на цепи. Но тогда нужно делать декоративные кронштейны, а ему не хотелось больше общаться с Тамарой Семеновной. Та становилась навязчивой. Эти дамочки, из новых хозяек, поначалу вызывали у него восхищение своим стремлением купить все удовольствия, попадавшиеся на пути. Но потом он заметил за ними странную агрессивность. Если такая мадам натыкалась на что-то непродажное, она пыталась взять это силой или хитростью. Наверное, в той прошлой “застойной” жизни им чего-то сильно недоставало. Иначе как объяснить их ненасытность?

В небольшом баре, среди столов и стульев, вывеска казалась огромной.

– Она не слишком велика?– удивилась Тамара Семеновна.

– Нет. Это здесь так кажется. На улице она будет выглядеть гораздо меньше.

– А, в общем, мне нравится. Я довольна.

Столяр не любил, когда его хвалили, он уныло кивнул и прервал ее:

– Я тороплюсь. Ко мне невеста приехала.

Тамара Семеновна напряглась.

– Невеста? Откуда?

– Да наша, местная. Просто теперь она переехала жить ко мне.

“Вот так. Занято”.

– Ну-у… – протянула Тамара Семеновна.– Ладно, раз так. Пойдем, я рассчитаюсь.

Тамаре Семеновне было далеко за сорок. Но она следила за собой, знала толк в одежде, от нее хорошо и скромно пахло дорогими духами, она не красилась, и седина в густых каштановых волосах даже молодила ее, подчеркивая хорошо сохранившуюся фигуру. Столяр, может, и клюнул бы, если б не ее назойливое желание купить его любой ценой.

– Кстати,– сказала Тамара Семеновна, отсчитав гонорар и складывая деньги на столе аккуратной стопочкой. – Как насчет моего предложения? Ты подумал?

Предложение состояло в том, чтобы Столяр из вольных художников перешел к ней на службу. Под ее “крышу”, как она выразилась. Она бы находила ему заказы, и его доходы возросли бы в несколько раз… Ну, и так далее.

“Ага,– подумал Столяр. – Тебя и невеста не останавливает”.

– Тамара Семеновна,– сказал он.– Я уже не в том возрасте, чтобы менять жизненный уклад. Да и не затем я спрятался на хуторе, чтобы опять выползать на божий свет. Меня мое положение устраивает.

– Ты же не исчезай, – сказала она позже, когда Столяр собрался уходить.– У меня есть для тебя еще один заказ. Надо на стену декоративное панно. Небольшое, но изящное, в этом твоем готическом стиле. Сделаешь?

“Нет”,– подумал Столяр.

– Посмотрим,– сказал он.– Ладно, я поехал.

– Привет невесте,– усмехнулась Тамара Семеновна.

– Обязательно передам.

Тамара Семеновна, продолжая улыбаться, откинулась на спинку кресла и нахально положила ногу на ногу, показав Столяру гладкую матовую поверхность своего бедра. Он повернулся и вышел.

У Столяра кончился пропуск, разрешающий проезд по улицам курортного Раушена, и он поехал в сторону первого вокзала в милицию, чтобы продлить его еще на год. Но едва перевалил через железнодорожный переезд, как почувствовал странную безотчетную тревогу, почти страх. Мгновенно вспотевшие руки не слушались его, и он не смог повернуть к милиции. “Рекорд” проследовал мимо, взобрался на холм и подъехал к заправке. Столяр посидел в машине, успокаиваясь, и пытался понять, что же так напугало его возле переезда? Так ничего и не сообразив, он вылез из машины, сунул ей в бок пистолет бензинового шланга и заплатил в окошко кассирше за тридцать литров бензина.

Стоя с дрожащим шлангом у бака машины, Столяр думал о том, что за последнее время слишком много работал. Днем, зарабатывая на жизнь, ночами, разбираясь в тайных знаниях вайделотов. Естественно, рано или поздно, это должно было сказаться. Он просто устал. Стоило, наверное, поваляться на пляже с холодным пивом, или съездить за форелью к ледяным ручьям Бартии. А проще всего устроить себе праздник. Нажарить шашлыков в саду на дубовых поленьях, напиться водки до чертиков, да побарахтаться в постели с этой рыжей чертовкой.

“А завтра будем опохмеляться огромным количеством светлого пива, купаясь в море”,– решил он. А пропуск… Хрен с ним, с пропуском. Никуда он не денется.

23

В это самое время, в двухстах метрах от заправки, в отделении милиции Светлогорского округа, следователь прокуратуры Геворкян стоял у окна чужого душного кабинета и пытался открыть раму, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха. Окно не открывалось. Тяжело вздохнув, Геворкян вернулся к столу и угрюмо уставился на вещдок – столярную стамеску номер девять для резьбы по дереву. Вне всяких сомнений, именно ей воспользовался преступник, чтобы испортить глотку гражданину Измайлову В.С., директору совместного российско-польского предприятия, занимавшегося якобы импортом парфюмерии. На самом деле Измайлов был контрабандистом, переправившим в свое время в Польшу медную гору, а теперь занявшийся янтарем. Янтарь, найденный в “форде” Измайлова, и был причиной того, что убийством занимался не Зеленоградск, на территории которого оно было совершено, а Геворкян, на котором висело очередное дело о хищениях с янтарного комбината, и которому кончина Измайлова переломала все планы на отпуск. В выстроенной Геворкяном стройной схеме утечки янтаря с комбината, уже представленной начальству, не было места Измайлову. А о том, что янтарь в машине именно с комбината, говорили шесть килограммов заготовок-полуфабрикатов, лежавших в сумке под карьерным камнем.

Вытерев носовым платком пот с лица и шеи, Геворкян снова принялся ломать голову над странными насечками на буковой рукоятке стамески.

24

К тридцати трем годам у Столяра был достаточно богатый, даже для мужчины его возраста, опыт в общении с женской половиной человечества. Бывший спортсмен-пятиборец, он все еще сохранил фигуру пловца – узкие бедра и массивный плечевой пояс. Вкупе с длинным бледным лицом под короткой черной прической, это нравилось женщинам. Однако его познания, будучи обширными, сводились к стандартному набору приемов и телодвижений. Он даже представить себе не мог, что существуют те вещи, которые вытворяла с ним Санксти. Она начала свои упражнения еще в саду, среди вишен, у костра, не дожидаясь ни темноты, ни ужина, ни постели. Слегка прикрывшись рубашкой Столяра, даже не застегнув на ней пуговиц, она делала что-то, что казалось ему невероятно бесстыжим и восхитительным. Она довела его до состояния, когда все стало зыбким, трава и небо смешались в сладком скользком мареве, а звуки слились в бесконечно протяжный стон. Он не знал, живет еще или уже умер. Мозг его уснул, и остались только болезненно обнаженные чувства. И когда все взрывалось, и мир рассыпался искрами, а Столяр падал, думая, что никогда уже не сможет подняться, Санксти находила в нем новый, еще не задетый нерв и, распаляя его, приводила Столяра на грань сумасшествия. Он опять переставал понимать, где кончается его тело и начинается тело Санксти, и впивался губами в терпко пахнущую плоть, и взлетал, и чувствовал, как растворяется в этой дикой женщине, как быстро она выпивает вместе с бьющей из него влагой его самого. И больше всего Столяру хотелось именно этого.

Столяр не заметил, когда все кончилось, и он уснул. Тихо и незаметно он перешел из одного нереального состояния в другое.

На сей раз, он не прятался от шара, просыпаясь. Серая масса коснулась его и лопнула белой вспышкой.

25

Столяр проснулся, будто от толчка. Но толкнуть его никто не мог – Санксти стояла посреди комнаты далеко от кровати. Она была в клетчатой рубашке на голое тело. Похоже, было, что такой способ одеваться нравился ей больше всего. Санксти, глядя Столяру прямо в глаза, убедилась в том, что он окончательно проснулся, и сказала:

– Я не хотела тебя будить, но там приехал какой-то мужик. Кажется, собирается заказать тебе что-то.

– Я не хочу работать.

– Так я ему и сказала, но он мне не поверил.

– Пошли его подальше.

– Мне не трудно послать его и туда, откуда не возвращаются. Но я не люблю этого делать по утрам. У меня потом болит голова.

– Кстати, о голове… – начал Столяр и запнулся, увидев, что Санксти протягивает ему бутылку пива.

– Тебе нет цены,– сказал он и приложился к бутылке.

– Знаю. Ты пойдешь к мужику?

– Да. Но работать не буду.

Столяр выпил половину пива из бутылки и посмотрел в окно. На площадке между домом и озером стояла новенькая “Корса”.

Мужик оказался толстым, с головой, похожей на зрелую тыкву. Он потел и отдувался так, будто принес свой “Опель” на себе. Сходу стал рассказывать о том, какое чудесное помещение под кафе им удалось вырвать у “комитета по имуществу”. Столяр его не слушал. Разглядывая мужика, он попробовал угадать способ, каким тот забирается в маленькую “Корсу”.

– …сто метров,– говорил мужик. – Но нам бы не хотелось ставить эти пластмассовые рамы, ну Вы знаете их… Хочется чего-нибудь настоящего, нашего, с частым переплетом, чтобы вписывалось в архитектуру…

“Должно быть, он сначала залезает верхней частью, а потом подтягивает свои окорока”,– думал Столяр.

– …могли бы привезти из Паньства, но хочется чего-нибудь оригинального, ну Вы знаете…

“Вряд ли,– думал Столяр.– Тогда ему в салоне не повернуться…”

–…посоветовали обратиться к Вам,– сказал толстяк.

“Ему приходится менять амортизаторы каждый месяц”.

– …в разумных пределах.

– Что?– спросил Столяр.

Мужик вытер лицо ладонью и выпучил на Столяра красные глаза.

– Я говорю, что мы знаем Ваши расценки и готовы сотрудничать. Ну, Вы знаете…

– Кто Вас прислал?

– Шемякина.

– А кто это?

– Шемякина, Тамара Семеновна… У нее бар в Светлогорске…

– Ах да! Ее фамилия Шемякина? Ну и что Вам нужно?

Мужик склонил тыкву набок, как гусь, и посмотрел одним глазом в небо. Столяр поднял голову и тоже посмотрел. Прямо над домом, сужая круги, парил коршун.

– Вы меня не слушали?– удивленно спросил мужик.

– Сволочь,– сказал Столяр коршуну, видя, что он снижается.

Это был тот самый коршун, который уже украл у Столяра две курицы и молодого крапчатого петушка плимутрок, на которого возлагались большие надежды.

Столяр прикинул высоту, решил, что на этот раз он сможет достать коршуна, и сбегал в дом за ружьем.

Дробь вылетела, коршун вздрогнул, несколько раз беспорядочно махнул крыльями, теряя перья, но потом выпрямился и улетел в сторону моря, к небольшой рощице за пастбищем.

– Хорошее ружье,– сказал толстяк, вглядываясь в инкрустацию на казенной части.– Какого года?

– Шестьдесят шестого,– ответил Столяр, провожая глазами коршуна.

– Приклад из красного бука?

Столяр кивнул.

– И стволы хромированы,– уже не спросил, а добавил толстяк.– Хорошее ружье. Не продашь?

– Нет. Так что Вы хотели?

– Жаль,– задумчиво сказал толстяк.

– Впрочем, не важно, чего Вы хотите,– сказал Столяр.– В любом случае, я сейчас заказов не беру.

– Да?! Почему?

Столяр пожал плечами и направился в дом.

– Эй,– спохватился толстяк.– Как же так? Возьмите хоть мою визитку. Тут телефон… Погодите!

Столяр обернулся.

– Ну?

– Возьмите. Вот номер телефона. Правда, меня там может не оказаться. Бывает, ну Вы знаете… Тогда я сейчас Вам запишу вот этого человека, это наш директор, его позовите к телефону. Он в курсе… Позвоните. Мы хотели бы, чтобы именно Вы оформили кафе.

Он обтер лицо и посмотрел на Столяра. Тот молчал.

– Или знаете что? Давайте договоримся,– сказал толстяк.– Вы недельку подумаете, это дело от нас не убежит, а потом, если надумаете, позвоните нам. А? Договорились?

– До свидания,– сказал Столяр.

– Чего? А, ну да… До встречи.

Толстяк кивнул головой и направился к своей “Корсе”. Столяр выпускал из сарая птицу и не видел, как отъехал толстяк, но слышал приятно ровный гул мотора его машины. Подумал, что сделай он толстяку кафе, пожалуй, у него тогда тоже могло бы хватить на что-то поновее “Рекорда”. Но именно за этот заказ ему почему-то и не хотелось браться. С ним и раньше бывали приступы лени, но никогда они не были направлены на определенный объект. Сейчас Столяр понимал, что, едва проснувшись, только заслышав от Санксти о мужике с заказом, он уже знал, что ему не захочется с ним разговаривать. Такое было с ним впервые. Он встал у сарая, прислонившись к стене, и задумался – с чего бы это? Но тут же вспомнил упругое сильное тело Санксти, ее обжигающие ласки, неистовость, с которой она им предавалась, и снизу, от живота поднялась к горлу теплая влажная волна. Он улыбнулся и заторопился в дом.

Санксти, уже без рубашки, стояла посреди комнаты и светилась, как сосуд, наполненный маслом.

Чувствуя, что в голове у него мутится, Столяр медленно, чтобы не расплескать сладостное сумасшествие, поставил в угол ружье, бросил на полку картонку, которую ему вручил толстяк, и, снимая на ходу футболку, подошел. Санксти впилась в него горячим ртом.

Через несколько секунд он вдруг понял, что ей уже не до него. Она отстранилась, водила головой из стороны в сторону, и ноздри ее тревожно вздрагивали.

– Что с тобой?– спросил Столяр.

– Чем-то пахнет,– сказала она.– Ты что-нибудь принес? Этот мужик дал тебе что-то?

– Успокойся, я ничего не приносил.

Он протянул к ней руки, но Санксти увернулась и, вскинув голову, пошла к книжным полкам.

– Где-то здесь,– бормотала она.– Отсюда…

– Он дал мне только свою визитку,– сказал Столяр.

– Вот она!– Санксти показала кусочек картона.– Это он тебе дал?

– Это. Санксти, ради бога, успокойся. Я не собираюсь на них работать. Мне этот мужик не понравился,– приговаривал Столяр.

Санксти тем временем читала текст на визитке. Потом она перевернула ее.

– Санксти… – начал Столяр, но осекся. Ее верхняя губа вздернулась, обнажив крупные зубы.

– А-а!– закричала она.– Вот вы где…

Столяр понимал, что нужно что-то делать. Такой она напугала его. Он хотел броситься, вырвать у нее из рук проклятую картонку, и даже сделал шаг, но Санксти уже улыбалась. Он, пораженный переменой, остановился, ошалело глядя в ее искрящиеся глаза.

Через секунду ее руки уже блуждали по его животу, все ниже и ниже, пока не расстегнули пуговицу на джинсах и не проникли под них.

– Пойдем,– шепнули ее губы.

“От нее пахнет прелыми листьями”,– подумал Столяр, отдаваясь Санксти.

Потом она уснула, а Столяр, осторожно выбравшись из-под ее ноги, подошел к полкам и взял карточку.

– «Кведнау-консалтинг». Шульгин Анатолий Борисович. Заместитель директора,– прочел он.– Ну, и что?

Он перевернул визитку и посмотрел на обратную сторону.

– Ремизов Олег Викторович. Директор. Ну и что?!

Столяр понюхал картон. От него слегка пахло мужским одеколоном. Ничего особенного. Чушь какая-то…

Санксти вздохнула и перевернулась на другой бок. Теперь она лежала к нему спиной. Столяр смотрел на нее и прислушивался к растущему желанию, наполнявшему рот слюной. Он закурил, но, не выкурив и половины сигареты, раздавил ее о полку и пошел к кровати.