Текст книги "Парадокс профессора Даве"

Что же касается человека как многоклеточного организма, то он не способен так быстро приспосабливаться к увеличению фона смертельно опасного излучения. Реакция человеческого организма оказалась иной, она наглядно проявила себя в росте хосписов в Германии.

Таким образом, нетрудно прийти к выводу о том, что дальнейшее накопление углекислого газа в атмосфере Земли уже очень скоро приведет человечество к катастрофическим последствиям.

Все это – один из главных фрагментов процесса, который согласно универсальному алгоритму развития представляет собой закономерный итог исторической эпохи рационального мировосприятия. Закономерный итог прагматического отношения к окружающему миру.

Этот алгоритм предписывает человечеству глобальный катаклизм как инструмент перехода в новую историческую эпоху, в новое состояние с более высокой степенью динамического самосохранения. Однако этот алгоритм не предполагает никаких конкретных сценариев такого перехода, он предполагает лишь тенденцию к самоизменению, причем на фоне дальнейшего роста прагматизма в сознании человека.

Таким образом, решающим сегодня является вопрос о том, в какой форме проявит себя эта тенденция.

На протяжении последних 550 миллионов лет на нашей планете произошло несколько глобальных экологических катастроф, которые опустошили как флору, так и фауну, но при этом развивались не так стремительно, как это происходит сегодня, они были растянуты во времени, длились от одного до двух миллионов лет. В целом для земной биосферы это были процессы плавного развития экстремальных экологических условий.

Подобные сценарии перехода в состояние с более высокой степенью динамического самосохранения не противоречат универсальному алгоритму развития, тем более что они уже были реализованы в палеонтологической летописи Земли. И поскольку избежать тенденции к самоизменению человечеству не удастся, то наиболее благоприятным сценарием реализации такой тенденции для него является именно плавное, растянутое во времени развитие экологического катаклизма на нашей планете.

Исторические модели, предписывающие человечеству ограничение энергопотребления, создание транснациональных отраслей по переработке отходов и т. д., отражают инстинктивное стремление к реализации именно такого сценария.

Тем не менее на сегодняшний день подобные исторические модели являются не более чем благими пожеланиями. Для их реализации необходимо предельно оптимизировать социальную структуру человечества в масштабах всей планеты. Такая оптимизация предполагает создание однополярного мира, состоящего из нескольких государств, способных действовать в унисон друг другу, а впоследствии – создание единого общепланетного государства с единым центром управления. Только в этом случае можно взять под жесткий контроль все источники энергии на Земле, добиться резкого снижения энергопотребления и перенаправить огромные средства с гонки вооружений на оздоровление окружающей среды.

Актуальными сегодня можно считать лишь те исторические модели ближайшего будущего, которые указывают конкретный путь к достижению этой цели, поскольку это единственный путь, позволяющий избежать катастрофического развития событий.

Первый шаг на этом пути уже был сделан Соединенными Штатами Америки. Этим шагом стала политика экспорта демократии, провозглашенная американской администрацией на рубеже XX–XXI веков в качестве одного из главных приоритетов в своей международной деятельности.

Глава III

Политика экспорта демократии не является американским изобретением.

Еще две с половиной тысячи лет назад она была провозглашена и реально осуществлена известным древнегреческим политиком и полководцем Периклом.

Государственный строй, который зиждется не на воле меньшинства, а на воле большинства людей, утверждающих законы, обеспечивающие равноправие для всех, – таков был идеал Перикла, воплощению которого он посвятил свою жизнь. Город-государство Афины стал главным оплотом демократии и исходным рубежом в политике древнегреческого стратега. Перикл хорошо понимал, что Афины могут спокойно наслаждаться свободой и преимуществом демократии, если Эллада будет заселена такими же городами-государствами с демократическим правлением. При этом он оказался не только выдающимся стратегом, но и блестящим тактиком. Для осуществления великой цели было привлечено все – от искусной дипломатии до подкупа враждебных полководцев и военных действий там, где дипломатия и подкуп не давали результатов. Благодаря внешней политике Перикла были разгромлены все деспотические режимы аристократов и родилась знаменитая Афинская архэ. Это был военный союз, в состав которого входило 200 городов-государств с населением около 15 миллионов человек. На протяжении многих лет архэ крепла и пугала главного противника демократии – Спарту, которая тем временем создавала свой аристократический союз, приведший в итоге к знаменитой Пелопонесской войне. В этой тридцатилетней войне победу одержала Спарта. Тем не менее исторический опыт мирного сосуществования союза демократических государств рано или поздно должен был быть востребован, так же как и идея экспорта демократии. Это произошло в наши дни, и роль главного сподвижника идей Перикла взяла на себя Америка.

«Демократии между собой не воюют» – эта крылатая фраза стала лейтмотивом в современной политике экспорта свободы и равноправия. В своей сущности такая политика вполне разумна и гуманна, поскольку торжество демократии в мире приведет, по замыслу ее сторонников, к установлению стабильности в нем. Однако заявленные руководством Соединенных Штатов обязательства посредством военного давления «покончить с тиранией во всем мире и поддержать демократию во всех уголках земного шара» потерпели крах.

В подавляющем большинстве случаев насаждение демократии извне вело к ухудшению внутриполитической ситуации в странах, находящихся под гнетом тиранов. В результате демократических преобразований к власти приходили не здоровые политические силы, а всенародно поддерживаемый политический сброд, одержимый стремлением этот же народ ограбить и вести паразитический образ жизни.

Почему же гениальная идея Перикла не сработала в данной ситуации?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо более детально рассмотреть мотивы, побуждающие людей к созданию государств.

Возникновение государственных структур является одним из самых наглядных проявлений принципа целесообразности в процессе социальной эволюции.

Чем больше разделение труда, тем выше его производительность, поэтому каждый член сообщества в итоге получает гораздо больше, нежели получил бы в одиночку, обеспечивая себя всем необходимым. Но это лишь одна, внешняя сторона тенденции, принуждающей людей создавать государства. Другой стороной является тот факт, что государственная структура и способ существования в ней человека направлены на реализацию его интеллектуального потенциала. Чем выше этот потенциал, тем сложнее и мобильнее эта структура. Поэтому за всеми революциями, за всеми социальными потрясениями, которые в итоге вели к увеличению производства жизненных благ, всегда стояла еще одна невидимая, внутренняя сторона тенденции, побуждающая людей создавать принципиально новые социальные структуры.

Смена способов объединения людей в такие структуры отражает процесс роста интеллектуального потенциала человека. При этом подсознательное стремление к реализации этого потенциала в рамках государственных структур – это одна из самых мощных сил, направляющих социальную эволюцию.

Вне государства человеку не только трудно обеспечить себя всем необходимым для жизнедеятельности, ему невозможно реализовывать свои творческие потенции и тем более невозможно их приумножать в длительной исторической перспективе.

Такой подход позволяет поставить окончательную точку в вопросе о несостоятельности политики экспорта демократии в глобальном масштабе. Это попытка не просто утвердить торжество демократии во всем мире, это попытка установить во всех странах мира цивилизованные стандарты государственного устройства, соответствующие современным развитым государствам. Но такие стандарты не возникают в результате воздействия извне. Они возникают как результат внутреннего стремления к реализации своего интеллектуального потенциала в рамках соответствующего государства.

Именно по этой причине в постсоветских странах Средней Азии цивилизованные демократические формы государственного правления оказались пустым фетишизмом, а во властных структурах утвердили себя средневековые родоплеменные отношения.

Различия в государственном устройстве отражают различия в интеллектуальном потенциале и способности к развитию у разных народов. Эти различия есть отражение естественного процесса социальной эволюции, поэтому современная политика экспорта демократии оказалась в противоречии с ее законами.

Фиаско на этом направлении сподвигло американских политиков избрать другой путь.

Это объединение в политический союз уже состоявшихся мировых демократий, объединение с целью продвижения демократических ценностей коллективными усилиями. Но даже такой вполне разумный вариант оказался неосуществимым.

Этот проект предполагал создание некой лиги демократических государств, в которой ведущую роль играла бы Америка. Подобная структура могла бы в первую очередь направить свои усилия на поддержание мира, взяв на себя обязательства воздерживаться от применения силы друг против друга.

На следующем этапе страны, входящие в Лигу демократии, смогли бы совместными усилиями оказывать давление на тоталитарные режимы и обеспечивать поддержку тем странам, где зарождающиеся демократические нормы правления находятся под угрозой. Но самое главное, подобный демократический союз, по замыслу его инициаторов, мог бы более эффективно контролировать нераспространение ядерного оружия, сдерживать распространение опасных вирусных заболеваний, а также сообща решать проблемы охраны окружающей среды. Но здесь сразу проявилась абсурдная ситуация, ставшая главным препятствием на пути создания такого союза. С большинством состоявшихся мировых демократий у Соединенных Штатов очень сложные отношения. Эти страны не только против доминирующей роли Америки, но и против целого ряда ее политических, экономических и финансовых инициатив. И наоборот, с достаточно большим числом стран мира, в которых господствуют авторитарные режимы, у Соединенных Штатов сложились очень хорошие отношения.

Таким образом, объединяться в союз с ведущими демократическими странами нет смысла, поскольку невозможно будет достичь консенсуса даже по ряду простых вопросов. Невозможно, поскольку каждая состоявшаяся демократия все вопросы оценивает с позиций своей выгоды.

Еще меньше смысла объединяться со странами, входящими во вторую группу, поскольку одна из главных целей такого объединения – это демонтаж внутриполитических структур в них.

Так проект с громким названием «Лига мировых демократий» оказался в тупике. Этот тупик заставил американских идеологов изменить тактику и решить данную проблему иначе: «Куда более полезно для нас заниматься свободной торговлей со странами и соблюдать принципы невмешательства в их внутренние дела. Помогая им таким образом экономически крепнуть, мы будем стимулировать их перенимать наши либеральные ценности». Так обозначил новое направление один из заокеанских аналитиков.

То, что и эта политика закончится крахом, можно видеть на примере таких стран, как Катар и Саудовская Аравия, вполне экономически окрепших, но являющихся главными идеологами и спонсорами мирового терроризма.

Если провести анализ идеологических основ либеральной демократии, то нетрудно прийти к выводу о том, что все эти провалы во внешней политике США и других стран Запада оказались не случайны. Они явились следствием того, что в рамках нынешнего мирового порядка оптимизировать социальную структуру человечества в масштабах всей планеты невозможно. Невозможно действовать в унисон друг другу в рамках существующих сегодня государственных структур и в рамках доминирующей сегодня идеологии либеральной демократии. Тем не менее стремление выжить все равно подтолкнет человечество к решению этой проблемы, поэтому здесь и необходим тщательный анализ причин провала описанных выше международных инициатив, который позволит судить о том, насколько господствующая сегодня в мире идеология соответствует сложившимся историческим условиям.

В отличие от идейной сущности фашизма тут все значительно проще. Идеология либеральной демократии является естественным воплощением духовного состояния человека, основанного на антропоцентризме, согласно которому человек – центр и конечная цель мироздания. На представлении об окружающем мире как о гигантской кладовой, из которой можно черпать блага, познавая законы, по которым этот мир функционирует. И именно антропоцентризм утвердил высший принцип эволюции – принцип целесообразности – в качестве главного ориентира всего современного мировоззрения. В сегодняшнем лексиконе этот принцип именуется прагматизмом.

Однако антропоцентризм стал духовной основой не только для прагматизма.

Гуманизм, провозглашающий главной ценностью человека, его свободу и возможность к творческому созиданию, оказался созвучен антропоцентризму.

По этой причине гуманизм одновременно с прагматизмом образовали прочный симбиоз, лежащий в основе идеологии современной цивилизации. Но с самого начала в этом тандеме доминировал прагматизм, потому что именно он определял сущность современной исторической эпохи – эпохи рационального постижения окружающей нас реальности. Более того, гуманизм, провозглашающий ценности отдельного человека выше государственных интересов, изначально оказывался в противоречии с прагматизмом. Это диалектическое противоречие было скрытым до тех пор, пока гуманизм играл свою прогрессивную роль, пока он помогал человечеству избавиться от средневекового религиозного мракобесия и схоластики, пока он способствовал становлению государств, основанных на демократических принципах. Однако ход современной истории сделал это противоречие явным и с течением времени делает все более острым.

По сути дела, идеология либеральной демократии в условиях современного мира порождает абсурд везде, куда проникает. И этот абсурд является следствием попыток поставить гуманизм в привилегированное положение.

Представим себе, что переселенцы из Европы, построив могучее государство на американском континенте, в соответствии с принципами гуманизма передали бы все бразды правления им коренным американским индейцам. Они быстро бы задушили демократию в этой стране, объявили бы себя титульной нацией и в соответствии с этим утвердили свои родоплеменные отношения во всех властных структурах. Началась бы повальная коррупция и деградация по всем направлениям общественной жизни, а Америка оказалась бы в числе развивающихся стран.

Именно это произошло в республиках Средней Азии после развала Советского Союза.

Тот факт, что подобный сценарий не был допущен в Америке, говорит о доминировании прагматизма в современном цивилизованном мире.

Но, с другой стороны, можно сделать очевидный вывод о том, что гуманизм в современных исторических условиях не может играть ту прогрессивную роль, которую сыграл во времена Френсиса Бекона и Петрарки.

Все вышеизложенное позволяет ясно сформулировать причины несостоятельности либеральной демократии в современном мире.

В ходе естественного исторического процесса гуманизм и прагматизм, лежащие в основе этой идеологии, сами вступили в острое противоречие друг с другом. В этом противоречии уже давно доминирует прагматизм, и именно на фоне такого доминирования это противоречие и будет разрешаться.

Данный анализ основ либеральной демократии позволяет сделать вывод о том, что это не венценосная идеология, как ее многократно пытались представить. Неумолимые законы эволюции все больше заводят ее в тупик.

Однако для того чтобы в этом анализе поставить окончательную точку и показать, что в рамках нынешнего мирового порядка оптимизация социальной структуры человечества невозможна в принципе, нам придется вновь обратиться к философам Древней Греции.

Глава IV

Вопрос о том, есть ли цель существования у окружающей нас реальности, не является абстрактно-философским. Поставив этот вопрос, античные мыслители вскрыли духовную основу социального паразитизма, этой наиболее выраженной формы деградации человека.

Согласно научному определению паразитизм, или антагонистический симбиоз, есть форма взаимоотношений между организмами различных видов, из которых один (паразит) использует другого (хозяина) в качестве среды обитания и источника питания. Обычно паразит наносит вред организму-хозяину.

Первой неточностью этого определения является то, что паразитизм имеет место и среди организмов одного и того же вида, как это происходит в людских сообществах.

Вторая неточность связана со словом «обычно», предполагающим исключения в форме «иногда».

Это явление само по себе не может приносить пользы, оно приносит только вред, причем всегда, поэтому полностью исключает «иногда». При этом паразитизм имеет место на всех уровнях жизни, от простейших микроорганизмов до сложных социальных систем.

Одной из самых изощренных форм паразитизма в микробиологическом мире являются вирусы. Эти мельчайшие внутриклеточные паразиты способны переключать клетки организма, в который они проникают, на синтез новых вирусов и таким образом размножаться.

Что же касается изощренных форм паразитизма на социальном уровне, то здесь наглядным примером является организация «Хамас» в палестинском Секторе Газа. Устраивая вооруженные провокации против соседнего государства, члены этой преступной организации специально устраивают склады оружия в школах и больницах, чтобы в случае ответных ударов добиться максимального количества жертв среди мирного населения. После подобных акций они взывают к милосердию всех цивилизованных стран, чтобы получить от них помощь, обеспечивающую им паразитическое существование.

Анализируя различные виды паразитизма от простейших организмов до хитроумных финансовых афер, можно сделать вывод, что все это разновидности более сложных форм жизни. Однако на самом деле это не так. Паразитизм в своей сущности – это форма проявления разрушительного природного начала. Это явление всегда было присуще человеческому обществу. Во все времена появлялись трудоспособные бездельники, живущие за счет других людей или за счет государства, а поскольку главным предназначением человека в этом мире является реализация его творческого и интеллектуального потенциала, то паразитизм для него – наиболее явная и выраженная форма деградации. По этой причине рост количества паразитов естественным образом ослабляет жизнеспособность государства как социального организма, и наоборот, исключение этого явления и социальных предпосылок, его порождающих, повышает жизнеспособность государственных структур.

Все сказанное относится и к человечеству в целом. Наличие в мире государств и народов паразитов является проявлением разрушительной энтропии, что и является сегодня главным фактором социально-политической нестабильности в мире.

В эволюционном плане паразитизм всегда был одним из главных факторов естественного отбора. Усложнение многоклеточных организмов шло в процессе их противодействия болезнетворным вирусам и бактериям. Соответственно, и на уровне социальной эволюции противодействие паразитизму станет одной из центральных идей в процессе оптимизации социальной структуры человечества в масштабах всей планеты.

Подводя итог, можно сказать, что паразитизм изначально несет в себе деструктивное начало и любое распространение этого явления следует рассматривать как проявление деградации, как результат ослабления антиэнтропийных сил. Каковы же истоки этой социальной заразы?

Вот именно их и выявили античные мыслители Древней Греции, поставив вопрос о том, есть ли цель существования у окружающей нас реальности.

Итак, если эта цель есть, то она реализуется посредством универсального алгоритма развития – глобальной закономерности, которая вытекает из фундаментальных законов природы, но при этом стоит над ними и одинаково проявляет себя на всех уровнях организации материи. Если же этой цели нет, то миром правит хаос в форме непредвиденного и непредсказуемого случая и никакого подобного алгоритма в природе не существует. Но все дело в том, что идея хаоса незримо пробивала себе дорогу к сознанию человека на протяжении всех 2,5 тысяч лет. Поскольку все это время вопрос, поставленный античными мыслителями, висел в воздухе. За весь этот период человеческой истории не появилось ни одной убедительной теории, которая бы отмела духовную установку, согласно которой будущим правит непредвиденный случай. А когда в ХХ веке наивные прогнозы всевозможных футурологов оказались несостоятельными, окончательно утвердилась точка зрения, согласно которой исторический процесс непредсказуем.

В конце 1990-х годов в России появилось справочное руководство для студентов вузов с характерной оценкой в верхней части обложки – «Высший балл». В этом лучшем учебном пособии под редакцией профессора С. Самыгина давался краткий обзор всех основных научных достижений, составляющих фундамент современного мировоззрения. В разделе, посвященном эволюции, провозглашалось, что очень скоро люди в своем выборе пути развития перестанут руководствоваться учениями всевозможных мэтров. А согласно идее, что таких предрешенных путей нет, будут опираться на здравый смысл и на складывающиеся реалии сегодняшнего дня. То есть жить надо днем сегодняшним, опираясь на здравый смысл и складывающиеся реалии. Но что стоит за подобной идеологической установкой?

Весь опыт человечества говорит о том, что подобное руководство брали на вооружение те, для кого в этом мире не было ничего превыше собственной шкуры и собственного брюха. А те, кто не хотел ограничивать свое существование этими двумя материальными субстанциями, всегда пытались отыскать цель и смысл в житии своем. Таким образом, именно идея хаоса заключает в себе тот духовный импульс, который пробуждает в сознании человека хватательные рефлексы. Отсутствие цели существования у окружающей нас реальности неминуемо порождает цели, за которыми стоят радости сегодняшнего дня. Поэтому профессор С. Самыгин всего лишь официально обозначил то, что веками формировало одну из главных мотиваций в сознании людей. Человечество развивалось, совершало подвиги на поприще научно-технического прогресса – и при этом вынашивало в своем сознании ядовитые зерна паразитизма. Когда же в мире сформировался цивилизованный свободный рынок, когда везде и во всем утвердил себя высший принцип бизнеса – меньше вкладывать и больше получать, тогда эта зараза, которая является наиболее выраженной формой социальной деградации, разрослась пышным цветом. Подтверждением этих слов является подлинное бедствие, охватившее все человечество и быстро набирающее все новые обороты. Этим бедствием является коррупция, которая в своей сущности есть не что иное, как воплощение идеалов свободного рынка: получать, ничего не вкладывая. Призывы бороться с коррупцией, повсеместно искоренять ее совершенно бессмысленны, поскольку питательной средой для нее является нынешний мировой порядок. С другой стороны, неистребимая и вездесущая коррупция – это наглядное отражение масштабов и глубины распространения паразитизма, который незримо стал одной из самых сильных внутренних мотиваций в поведении современного человека. И именно это обстоятельство является сегодня главным источником глобальной нестабильности. Потому что если проанализировать причины всех конфликтов, которые непредсказуемо вспыхивают по всему миру, то окажется, что в основе их лежит непреодолимая тяга к паразитическому существованию в современных условиях. Поэтому тот тупик, в котором сегодня оказалось человечество, вполне закономерен. Подобно тому как человек с ошибочным мировоззрением и ложными жизненными установками рано или поздно окажется в безвыходной ситуации, обстоятельства жизни его раздавят и уничтожат, так и человечество, опираясь на ложное мировоззрение, оказалось в глухом тупике. С одной стороны, паразитизм стал главным фактором глобальной нестабильности, с другой – фактором, цементирующим всю современную социально-политическую конструкцию.

Идеология хаоса в сознании человека породила хаос в окружающей его жизни. Под хаосом здесь следует понимать рост энтропии, разрушение организованных структур, деградацию и гибель.

Итак, мы приходим к очень важному выводу о том, что ни симбиоз прагматизма с гуманизмом, ни антропоцентризм на самом деле не являются идейным фундаментом современного мирового порядка. Они явились всего лишь благоприятным фоном для глобальной реализации идеи хаоса. Идеи принципиальной непредсказуемости «завтрашнего дня», что ставит превыше всего «день сегодняшний».

По самым предварительным оценкам в недрах Земли только разведанных запасов угля, нефти и газа находится на сумму порядка 150 триллионов долларов. Добыв всю эту дармовую халяву и продав ее на мировом рынке, соответствующие бизнес-структуры создадут для человечества невыносимые для дальнейшей жизни условия. Однако это их не остановит, потому что глубинные мотивы поведения, порожденные нынешним мировым порядком, превращают жизнь грядущих поколений в некую неопределенную абстракцию, не имеющую никакого значения по сравнению с радостями сегодняшнего дня.

Современный мировой порядок в своей сущности опирается на низменные «хватательные рефлексы», возводя в ранг высшей жизненной ценности паразитическое существование, позволяющее все иметь и при этом ничего не делать. Поэтому для того чтобы корректно ставить вопрос об изменении нынешнего мироустройства, необходимо четко понимать, какая идея его породила. И поскольку это идея хаоса, то начинать надо именно с нее, именно она должна быть отвергнута. Но идею может победить только идея.

Вот тут-то и всплывает доверительный разговор Мюллера со Штирлицем.

Палингенез и фашистская революция – это не просто процесс восхождения нации к вершинам совершенства. Это еще один прообраз универсального алгоритма развития, как и философский критерий сущности живой материи, сформулированный профессором В. Н. Веселовским.

Они являются прообразами потому, что рассматривались в узком смысле. В одном случае только по отношению к биологическим системам, в другом – по отношению к отдельным нациям. Но в любом случае суть одна – жизненный процесс способен осуществляться только при условии постоянного роста уровня организации живых структур. В противном случае разрушительная энтропия вызывает их деградацию и гибель. При этом инструментом перехода на более высокий уровень организации является катаклизм, революция, кардинальный отказ от всего отжившего и нежизнеспособного.

Данная схема универсальна и справедлива не только для отдельных наций или биологических систем, но и для истории в целом, как человеческой, так и глобальной. Представляя собой универсальный алгоритм развития и устанавливая цель эволюции на всех уровнях организации материи, она отвергает идею хаоса. Но идеология, которая отвергает господство непредвиденного и непредсказуемого случая и утверждает в сознании человека цель его существования в этом мире, неминуемо начинает подавлять мотивацию к паразитизму и пробуждать мотивацию к созиданию.

Наглядным примером, подтверждающим такую закономерность, является опыт первого советского государства, сумевшего пробудить огромную созидательную энергию народа, провозгласив цель существования его в этом мире.

Способность абстрактного содержания фашистской идеологии трансформироваться в различные формы, приспосабливаться к разным условиям и ситуациям уже давно сформировала мнение о том, что фашистская идея, как и предсказывал Мюллер, рано или поздно возродится вновь. Вот только история уже не повторится в той же форме. «Черт никогда не приходит снова через ту же дверь».

В какую же дверь черт явится на этот раз?

Выявив истинную сущность фашизма и учитывая те глобальные социально-политические тенденции, которые происходят в мире, эту дверь вычислить несложно.

Современный научный анализ показывает, что главная цель фашизма – это радикальная трансформация не отдельной нации, а всего человечества. Трансформация с целью создания «человека нового типа» и, соответственно, идеального состояния общества, преодолевшего пороки всех предыдущих народов и этносов. Во всех своих вариациях фашизм ставил перед собой задачу не просто изменить государственную систему, а избавить цивилизацию от загнивания и стать стимулом возникновения новой породы людей. Эту задачу он и будет решать в новых исторических условиях. А поскольку главным фактором глобальной социально-политической дестабилизации в мире является катастрофический рост паразитизма, то именно паразитизм и будет объявлен главным злом, а высшим благом его противоположность – созидание. Но в этом случае фашизм в своем новом обличье разделит человечество на две расы. Они будут отличаться не цветом кожи и не разрезом глаз. Они будут отличаться своей психологией. Это будет раса созидателей, одержимых заботой о своих внуках и правнуках, и раса паразитов, живущих по принципу «сегодня нажраться, а завтра хоть трава не расти».

Разделив человечество на две расы, фашизм в своем новом воплощении спровоцирует глобальный социальный конфликт, новую фашистскую революцию. При этом главной ее движущей силой вновь будет «священное» чувство ненависти ко всем паразитам, которые ради своей «шкуры» и ради своего «брюха» хотят отобрать будущее у наших внуков и правнуков.

Первостепенной задачей этой революции станет оптимизация социальной структуры человечества в масштабах всей планеты, которая позволит взять под жесткий контроль расу паразитов и не допустить ее к 150 триллионам, лежащим в недрах Земли. Новая фашистская революция станет хоть и глобальным, но по своей сущности внутренним конфликтом, поэтому не сможет привести к использованию ядерного оружия. Оптимизация социальной структуры человечества положит конец самоубийственной гонке вооружений и позволит направить огромные средства и усилия на оздоровление среды обитания человека.

Следующей задачей фашистской революции станет воплощение главной цели всей фашистской идеи – создание новой породы людей, новой расы созидателей, которая растворит в себе все этнические, национальные и расовые различия и раз и навсегда покончит с многополярным бардаком в мире, ведущим сегодня весь человеческий род к неминуемой катастрофе. Это будет раса, состоящая из индивидов, смысл существования которых не холодильник на кухне и удобный унитаз поблизости, а гордость за принадлежность к великому сообществу людей, повергнувших расу паразитов и сохранивших извечные основы человеческого бытия на нашей планете. Эта раса станет результатом перехода человечества как живой структуры на более высокий уровень социальной организации. Но только до следующей фашистской революции, у которой есть начало, но нет конца.