Текст книги "Капитан Магу. Палканский дебют"

Глава 3

– Господин капитан! Господин капитан! Вас тут какая-то нестроевщина ищет.

Ничего больше разбудивший Алекса солдатик сказать не успел. Он только издал испуганное «Ой!», когда его ноги оторвались от земли. «Нестроевщина» левой рукой взял наглеца за шиворот, правой за ремень и уже развернулся, чтобы выкинуть его вон из каземата вместе с бесполезно болтавшейся на локте винтовкой. Пришлось вмешаться.

– Отставить! И поставь рядового на место. Он уже все осознал, и больше так говорить не будет.

– Ладно, пусть идет.

Фелонов вернул низкорослого солдата на землю и легким толчком в шею придал ему ускорение к выходу. Поняв, что дальше поспать не получится, капитан сел на патронном ящике, нашарил сапоги.

– Как ты меня нашел?

– Тоже мне задачка, – фыркнул денщик, – к ночи уже весь штаб и свита знали, что флигель-адъютант Магу из двадцать второго полка не вернулся. А полк в форте номер два окружили.

– И что, действительно, окружили? – улыбнулся Алекс.

– Не, ночью пройти можно, а днем так палили, что… Я тебе шинель принес.

– Шинель – это хорошо. А в общем, как дела обстоят? Как штурм?

– Да никак. Кроме этого форта удалось взять первую линию траншей, да кое-где вторую. Все остальное османийцы обратно отбили. Потери большие, снаряды кончаются.

– И откуда только ты все это знаешь?

– При свите служу, – усмехнулся отставной унтер-офицер.

– Кстати, – забеспокоился Алекс, – а что там с наследником?

– Да что ему сделается-то, – отмахнулся Фелонов. – Дыркой в руке отделался, да лоб расшиб, когда с коня падал. Завтра обратно в столицу повезут. Капитан Троеградский гоголем ходит, собственной рубахой раны будущего императора перевязал. Уже, небось, дырку под Егория за спасение наследника провертел и новые эполеты примерил. Я только одного понять не могу, почему этот спаситель Александриса на нашей лошади привез?

Ничего более глупого, чем прямо сейчас бросить роту и отправиться доказывать свою причастность к спасению наследника, и придумать было невозможно. Нет, флигель-адъютант капитан Магу был в своем праве. По уставу, никакой полковник Всехсвятский им распоряжаться не мог, но в собственных глазах Алекса Магу такой поступок выглядел форменным дезертирством. А потому капитан только одернул разошедшегося денщика.

– Ты языком-то полегче болтай! О будущем венценосце речь ведешь!

– Ладно, ладно, – пошел на попятную Фелонов, а затем постарался сменить тему: – А чего это так тихо у вас?

Алекс закончил натягивать сапоги.

– Перемирие, чтоб его. Сейчас вокруг форта тысячи три лежит. И наших, и османийцев. Вот с девяти до шести перемирие и объявили, но, думаю, за один день не управятся, до завтра продлят.

Алекс подозревал, что сегодняшнее перемирие с перспективой продления до завтра обусловлено отнюдь не благородством противников или боязнью эпидемий из-за тысяч разлагавшихся трупов. Погода не жаркая, покойники свежие, вполне могли бы полежать еще два-три дня, от них не убудет. Просто и у штурмующих, и у гарнизона Коварны банально истощились запасы снарядов. И людей.

После отражения вчерашнего штурма в пятой роте в строю остался сорок один штык. Патроны к трофейному «гартингу» закончились во время отражения второй атаки османийцев, поэтому третью пришлось отбивать без его участия. Третья атака была лучше всех подготовленной и самой опасной. Османийским пехотинцам удалось перейти через ров по мосту в тыльной части форта и подняться на вал. На валу они заняли часть стрелковых позиций восьмой роты и попытались закрепиться в них, чтобы накопить силы для развития штурма.

Не удалось. Полковник Всехсвятский лично возглавил контратаку, в которой приняли участие остатки восьмой роты и резервы, которые наскребли со всех, не подвергшихся атаке участков обороны форта. Схватка была короткой, но невероятно яростной и ожесточенной. В результате османийцев выбили с вала и отбросили обратно за ров. Полковнику проткнули штыком живот, и этой ночью, вместе с остальными ранеными, его эвакуировали из форта с минимальными шансами на исцеление. Из двадцати пяти солдат, выделенных в полковой резерв от пятой роты, назад вернулись только одиннадцать.

Окопы на валу, сам вал, мост и ров под мостом оказались буквально завалены убитыми. В этом бою обе стороны не брали пленных и не щадили раненых. Сейчас там бродили нестроевые солдаты из похоронной команды. Своих хоронили в братской могиле – углубленной и расширенной османийской траншее. Османийцев складывали на краю рва, откуда их должны были забрать, но пока у османийских похоронщиков руки до них не доходили, им хватало дел на подступах к форту.

Алекс поднялся на ноги, затянул ремни портупеи.

– Хочешь на османийцев взглянуть?

– Сто лет бы их не видеть, – отмахнулся Фелонов. – Лучше скажи, мы тут надолго?

– А ты что, уже по столице соскучился?

– Не успел еще, – пробурчал отставной унтер, – мне и здесь нравится. Еще бы османийцы не стреляли, а то у меня от стрельбы голова болеть начинает. А вопрос свой я к тому задаю, мне все хозяйство сюда перетаскивать, или пусть пока на прежнем месте остается?

Капитан на несколько секунд задумался. С одной стороны, еще неизвестно, сколько придется просидеть в этом форте без привычных и необходимых в быту вещей. С другой, нет никаких гарантий того, что «номер два» не будет отбит османийцами. Тогда все добро, привезенное из самой столицы, будет утрачено окончательно. Придется все покупать заново, а некоторые мелочи только в Руоссии и можно будет найти.

– Не надо ничего сюда тащить. Думаю, надолго мы в этом форте не задержимся. Потери большие, скоро нас должны сменить другим полком.

– Ну и ладно, пойду хоть за водой схожу. Где вы воду берете?

– На нижнем ярусе колодец есть. Спроси солдат, они покажут.

Денщик забрал офицерскую флягу и вышел из каземата. Из прохода донеслось:

– Кому вода нужна? Давайте сюда фляги, пока я добрый!

Капитан Магу поднялся на вал форта. Трупы отсюда уже убрали, и сейчас по валу бродили трофейщики, подбирали брошенное оружие, собирали патроны. День был безветренным, позднее осеннее солнце радовало ласковым теплом. А главное, не было слышно стрельбы, можно было стоять на валу в полный рост, не пригибаясь. Значит, почти гарантирована жизнь до шести часов вечера. Ночью в форт доставят патроны, приведут пополнение, а дальше… Дальше будет видно, разрешит высокое начальство остаться в полку или прикажет вернуться обратно в столицу. Но больше всего Алекс рассчитывал на то, что сейчас всем будет не до него и о капитане Магу на некоторое время забудут.

И если в ближайшие два дня никто из руоссийского командования о капитане Магу не вспомнил, то османийцы о засевшем в форте полку не забыли. Они подготовили ему сюрприз – ночной штурм. Никто потом так и не узнал, что послужило основанием для такого решения, ведь оно изначально исключало из боя крепостную артиллерию. То ли османийцы увидели, что она недостаточно эффективна против укрепления такого типа, то ли решили поберечь остаток боезапаса. Ставка была сделана на темноту, внезапность, численное преимущество, штыки и пули.

Началось все с того, что Алекса бессовестно разбудили.

– Господин капитан, там шум какой-то!

И ведь только успел заснуть! Очень не хотелось вылезать из-под теплой шинели и куда-то идти, но пришлось.

– Ладно, показывай, где там у вас шумит.

Вслед за солдатом Алекс поднялся на вал форта.

– Слышите, господин капитан? Вон там.

Поначалу Магу ничего не услышал, потом уши его уловили какой-то отдаленный шорох. Если бы глаза капитана могли видеть сквозь темноту, он бы обнаружил, как сотни и тысячи османийских солдат поднялись из укрытий вокруг форта и пошли на штурм. Они пробрались в них с наступлением темноты, выждали, когда руоссийцы угомонятся и лягут спать, а теперь по команде своих офицеров двинулись отбивать свой форт. Ночь выдалась безлунная, и темнота надежно скрывала их маневры.

– Ерунда какая-то.

Алекс зевнул, прикрывая рот рукой. «Может, разведку выслать?» Однако для этого требовалось испросить дозволения исполняющего обязанности командира полка подполковника Чанаева, который уже наверняка отправился спать. По здравому размышлению Алекс от этой идеи отказался.

– Вроде сильнее шуметь стало, господин капитан!

Вот угораздило же такого неугомонного наблюдателем выставить. Солдат был из вчерашнего пополнения, капитан мало кого успел запомнить в лицо и по фамилии. Этого, например, он вспомнить не смог. Алекс хотел было сделать рядовому внушение, чтобы не беспокоил начальство по пустякам, но тут ему послышалось, как во тьме что-то звякнуло или брякнуло. Капитан насторожил уши, но звук не повторился. Однако за это время намерения офицера успели кардинально перемениться.

– Поднимай роту! Быстро! И посыльного к подполковнику, бегом!

А сам потянул из кобуры «голд». Приближающийся шорох множества ног уже был слышен отчетливо. Минута томительного ожидания, и снизу затопали солдатские сапоги.

– По местам! К бою!

С пришедшим вчера пополнением численность роты была доведена до семидесяти восьми штыков, и она вновь начала представлять собой заметную силу. Щелкая затворами, солдаты разбегались по окопам. Алекс начал открывать рот, чтобы подогнать их, но в этот момент слева неожиданно бухнула пушка, одна из немногих, оставшихся исправными. Не один капитан Магу проявил бдительность.

Вспышка выстрела выхватила из темноты часть рва и спускавшихся в него османийских пехотинцев. Картечь хлестнула по людской массе, и мгновенно сомкнувшаяся темнота разразилась криками боли и отчаяния.

– Огонь!!!

Куда стрелять? В кого? Ничего не было видно, но сейчас имело значение только плотность винтовочного огня. Вразнобой часто захлопали винтовки руоссийских пехотинцев. Еще раз рявкнула из каземата пушка. Другая, первую не успели бы второй раз зарядить за столь короткий промежуток времени. В яркой вспышке порохового огня стало видно, что османийцы уже заполнили ров и начали взбираться на вал. Изо рва доносился даже уже не крик, а непрерывный вой.

– Огонь! Огонь! Чаще стрелять!

В данной обстановке экономить патроны не приходилось. Несмотря на грохот винтовочной пальбы, впереди явно ощущалось шевеление людской массы, упорно взбирающейся на вал, несмотря на летящие в нее пули. С той стороны стреляли редко и не прицельно, противники находились в одинаковых условиях почти нулевой видимости, но руоссийцы укрывались в окопах, а османийцы поднимались на вал плотной толпой, в которую невозможно было промахнуться даже в такой темноте.

Первый османийский солдат, которого удалось разглядеть, выскочил справа. Пока Алекс вскидывал револьвер, чья-то винтовочная пуля сбила его с ног и он скатился обратно в темноту. Оттуда полыхнула вспышка выстрела, и капитан, не удержавшись, выстрелил в ее направлении. В следующую секунду из темноты показалась толпа османийской пехоты. Из пяти оставшихся в барабане патронов ни один не был потрачен даром, промахнуться было невозможно. Вот только пяти выпущенных пуль было явно недостаточно, чтобы остановить плотную массу вражеской пехоты.

– А-а-а-а!!!

Первый османиец вскочил на бруствер окопа. Снизу его тут же достали штыками, и он свалился вниз прямо на капитана Магу. Не удержавшись на ногах, Алекс упал на дно траншеи, труп навалился сверху. Офицер попытался спихнуть с себя убитого, но в этот момент рядом упал кто-то еще, затем сверху навалился второй, то ли убитый, то ли раненый. Затем, не давая капитану вдохнуть, по лежащим на дне прошлась целая толпа.

И хоть по трупам уже никто не топтался, наверху продолжали галдеть османийцы. Алекс решил, что вылезти прямо сейчас, да еще и с разряженным револьвером в руке, будет не самым разумным решением в его жизни. От убитого османийца несло потом, табаком и свежей кровью.

Выждав, когда голоса затихнут, капитан попытался сдвинуть навалившийся сверху труп. Задуманное удалось только с третьей попытки. Убитый османиец и при жизни обладал немалым весом, а после смерти, казалось, стал еще тяжелее. Вновь обретя свободу, Алекс, первым делом решил зарядить оружие. За этим занятием его и застал отставший от своих османийский солдат. Хоть тот и шел не скрываясь, увлеченный процессом заряжания офицер его шагов не услышал.

– Ди копек!

Ударь османиец молча, быть бы капитану Магу пришпиленным к стенке окопа длинным, ятаганообразным штыком, а так в последний момент Алексу каким-то чудом удалось увернуться, и клинок только скользнул по боку. Не ожидавший того, что его оружие провалится гораздо дальше, солдат не смог устоять на ногах и начал падать на капитана, офицер с ходу заехал ему в лоб рукояткой тяжеленного «голда», который он так и не успел зарядить.

Второй раз за четверть часа Алексу пришлось выбираться из-под лежащего на нем трупа, только на этот раз саднила рана на левом боку. Револьвер так и стался в руке, а вот приготовленные для заряжания патроны рассыпались. Недолго думая, Алекс позаимствовал винтовку у им убитого, выгреб из подсумка и рассовал по карманам мундира патроны. Винтовка, кстати, оказалась заряженной. И чего он, дурак, просто не выстрелил?

После того, как капитан Магу обзавелся трофейным оружием, в полный рост встал вопрос: а что же делать дальше? Судя по шуму боя, не сумев удержать эту часть вала, оборонявшиеся отступили во внутренние помещения форта, и османийцам удалось прорваться во внутренний двор, где сейчас гремели выстрелы. Наконец-то проснулась российская артиллерия, начавшая ставить заградительный огонь вокруг форта. Для начала Алекс решил убраться с дороги подходящих к месту боя резервов османийцев.

Вот только никаких османийских резервов к форту сейчас не выдвигалось. Не было второй волны штурмующих, которая смогла бы закрепить результаты и развить успех первой. Османийские паши все поставили на первый удар. Не зная этого, капитан Магу выбрался из окопа и двинулся на восток. Рана на боку, поначалу доставлявшая не много беспокойства, кровила и болела все сильнее, мешала двигаться.

Пройдя всего два десятка шагов, Алекс едва не натолкнулся на бродившую в своих тылах группу османийцев. Он успел опять нырнуть в траншею, где и притаился, пока османийцы не прошли мимо него. Похоже, эти солдаты не горели желанием принять участие в штурме вместе со своими товарищами, а предпочли уклониться от боя. Но для раненого руоссийского офицера они были куда как опасны.

Решив, что по валу идти опасно, капитан принял весьма опрометчивое решение – он решил спуститься в ров и выбраться по нему. Мало того что этот спуск потревожил рану и лишил Алекса последних сил, так внизу еще и негде было укрыться. К счастью, там, кроме не подававших признаков жизни тел, никого и не было. Возможно, среди них были и еще живые, но проверять их наличие офицер не стал. Отметил только, что казавшаяся бесполезной стрельба в темноту все-таки собрала свою дань со штурмующих. Сделав несколько шагов вдоль контрэскарпной стенки рва, Алекс остановился, опираясь на винтовку, и закрыл глаза.

Негромкий шорох заставил его разлепить веки, и он каким-то чудом успел громко, как только мог рявкнуть:

– Отставить!!!

Четырехгранный штык замер едва, не коснувшись сукна капитанского мундира. Солдат, меньше всего ожидавший встретить здесь своего же офицера, привычную команду выполнил с похвальной быстротой.

– Отставить, рядовой, вторую дырку за сегодня я могу и не пережить.

Солдат отвел штык в сторону и, обернувшись назад, откуда подходили остальные, доложил:

– Господин капитан, здесь наш офицер! Вроде раненый.

Из темноты появился незнакомый пехотный капитан, видимо, из другого полка:

– Кто вы такой?

– Капитан Магу, – представился Алекс, – пятая рота двадцать второго полка.

– Санитар! Перевяжи капитана.

До прихода санитара офицер успел спросить:

– Османийцы впереди есть?

– Только одиночки и небольшие отдельные группы. Основные их силы увязли во внутреннем дворе форта. Если через пятьдесят шагов подниметесь на вал, то как раз зайдете им в тыл.

Поблагодарив Алекса за совет, офицер повел своих солдат дальше. Сообразив, что ночная перестрелка это не просто дежурная вылазка османийцев, а решительный штурм форта номер два, генерал Скоблин бросил в бой все имевшиеся в его распоряжении резервы. Еще бы, потеря единственного захваченного укрепления Коварны обращала неудачный штурм в полную катастрофу. Во рву капитан Магу столкнулся с одной из рот двадцать четвертого пехотного полка, первым пришедшим на помощь защитникам форта.

Подоспевший санитар помог Алексу избавиться от портупеи и снять мундир. Разрезав нижнюю рубаху, санитар, как мог, осмотрел рану и огласил диагноз:

– Повезло вам, господин капитан, штык поверху прошел, внутренние органы не задел. Только крови много потеряли. Ну да сейчас мы вас перевяжем.

Присыпав рану каким-то вонючим порошком, солдат наложил повязку.

– Подождите здесь, господин капитан, я за вами кого-нибудь пришлю, а мне идти надо.

С подходом руоссийских резервов бой вспыхнул с новой силой. Но теперь нападающие и оборонявшиеся поменялись местами. К тому же к руоссийцам постоянно подходили все новые и новые силы. Теперь темнота помогала им, позволяя скрытно перебрасывать резервы к форту. Османийцы большей частью были зажаты во внутреннем дворе форта, где и были почти полностью истреблены. В плен попали не больше сотни человек, по большей части тяжелораненых. Остальные, поняв, на чью сторону склоняется чаша весов победы, бежали из него еще быстрее, чем к нему в начале штурма. Ночь и занятость руоссийцев другими проблемами позволили им спастись.

Санитары подобрали Алекса где-то час спустя после перевязки. Изо рва его доставили в лазарет форта, после боя напоминавший филиал ада. Уставший фельдшер уделил офицеру целых три минуты, даже под повязку заглянул, после чего, приказал санитарам повторно перевязать и отнести капитана Магу в офицерскую палату.

В каземате, освещенном коптящим факелом, на расстеленной соломе лежали восемь офицеров двадцать второго и двадцать четвертого полков. Рядовых и унтер-офицеров укладывали намного плотнее. Там местами уже умершие лежали вперемежку с еще живыми. Картину дополняли стоны, крики, вонь немытых тел, дерьма и крови.

В самом просторном каземате при свете масляных ламп оперировал хирург, с ног до головы испачканный чужой кровью. Стакан водки в рот и на стол, а там, палку в зубы и под нож, терпи, если жить хочешь. Время от времени санитары выносили ведра с ампутированными конечностями. Не было редкостью, когда еще до окончания операции со стола убирали труп.

Под землей время течет по-иному, чем на дневной поверхности. Здесь нет светлого времени суток, только темное. День наверху или ночь можно определить только по поведению людей, тех, которые могут перемещаться самостоятельно. Ходят, значит, день, если спят – ночь. Все смешалось на утро после боя. Одни продолжили ходить, вторые, измученные боем, бессонной ночью и ранами, спали. Капитан Магу входил в число вторых. Несмотря на боль в боку и постоянный шум, его сморил сон.

– Господин капитан! Господин капитан!

– А? Что?

Возвращение из царства Морфея в заполненный ранеными вонючий каземат удовольствия Алексу не доставило. Там он почти уговорил хорошенькую девушку на весьма нескромный поступок, вот только лица своей обольстительницы припомнить никак не мог. Здесь же он лежал на прелой соломе, левый бок побаливал, голова кружилась от потери крови, а живот совсем некстати вспомнил, что со вчерашнего вечера хозяин не отправил в него даже крошки.

– Чего надо?

Разбудивший капитана санитар сообщил новость:

– Раненых господ офицеров приказано из форта эвакуировать.

Магу похлопал ладонью по боку. К его удивлению, после всех ночных приключений часы остались на месте. Открыв крышку, офицер едва не присвистнул от удивления. Оказывается, он ухитрился проспать почти весь день, до самого вечера.

– Что сегодня на ужин?

– Так ведь…

– Неси, что есть, – потребовал Алекс, – а то я тут у вас от голода помру.

– Слушаюсь, господин капитан!

Солдат принес полкотелка пресной пшенки, сваренной на воде. Ну, хоть ложку не забыл прихватить. Наворачивая кашу из котелка, капитан поинтересовался:

– Меня никто не искал?

– А как же! Дважды, господин капитан. Сначала двое приходили – унтер из пятой роты и нестроевой какой-то, здоровый, как медведь. Разбудить не решились, постояли, да так и ушли. Потом нестроевой еще раз один приходил.

– Жив, значит.

Ну хоть один камень с души. Набив живот, капитан Магу приказал:

– Помоги мне встать.

– Лекарь не сказал, можно ли вам вставать!

– Не сказал? Значит, можно. Подними меня, я приказываю!

Будь санитар старше и опытнее, он бы нашел способ выйти из ситуации, а этот в лазаретные служители недавно попал. Обиженно засопев, он, тем не менее подхватив капитана, помог ему подняться на ноги. Переждав, когда отступит головокружение, Алекс двинулся в путь. После первых же шагов от намерения посетить расположение роты пришлось отказаться. Сил хватило только на то, чтобы добраться до лазаретного сортира. На обратном пути Алекс заметил, что на повязке проступили красные пятна свежей крови.

Тут-то и подоспели известия о прибытии подвод за ранеными. Офицеров эвакуировали первыми, но Алекс успел сунуть санитару гривенник, чтобы тот предупредил Фелонова об эвакуации. Наверху было довольно прохладно, и он пожалел об оставшейся где-то в форте шинели. Саперы за день успели сколотить временный деревянный мост, по нему в форт доставили продовольствие и боеприпасы, обратным рейсом прибывшие повозки вывезли раненых.

Полевой госпиталь, куда капитана Магу доставили вместе с другими ранеными офицерами, располагался в самом Ясене. Утром с Алекса сняли повязку, и его рану осмотрел лекарь.

– Ну что же, совсем неплохо. Я бы даже сказал – хорошо. Рана чистая, воспаления нет. Прописываю вам отдых, покой и усиленное питание. Для восполнения кровопотери рекомендую красное вино. Перевязки через день.

Лекарь распорядился наложить повязку и уже хотел было заняться следующим пациентом, но капитан придержал его:

– Одну минуту, господин лекарь. Уж коли рана моя не такая опасная, может, я не буду койку в госпитале занимать, а продолжу лечение у себя на квартире?

После неудачного штурма Коварны и последующих боев за форт номер два госпиталь был переполнен, а следующей ночью ожидалась еще одна партия раненых из форта. Заметив, что лекарь заколебался, Алекс поспешно добавил:

– Доктор, обещаю исполнить все ваши рекомендации.

– Только не злоупотребляйте, господин капитан. И на перевязки являйтесь вовремя, иначе могут быть осложнения.

– Большое спасибо, господин лекарь, послезавтра прибуду в ваше распоряжение.

До прежней квартиры капитана Магу доставил госпитальный фургон. Санитары помогли пройти внутрь. Его койка была свободной и все вещи остались на месте. Денщик Светлорецкого сообщил, что подполковник отсутствует со вчерашнего утра, но к вечеру обещал быть. Развалившись на постели, Алекс предался скуке. Зато здесь было тепло, светло, сухо, отсутствовала госпитальная вонь, стоны и крики раненых.

После полудня скрипнула входная дверь, и в комнату без приглашения ввалился Фелонов.

– Ну наконец-то! Где тебя носило? Шинель принес?

– Да принес, принес. И не только шинель.

Денщик опустил на пол большой узел, развязал и принялся раскладывать принесенное, попутно сообщая информацию о ночном штурме и своем участии в его отражении.

– Я проснулся, только когда пушка бабахнула. Думаю, какого черта артиллеристы пальбу устроили, а тут второй выстрел. Тогда я уже понял, что неспроста стрельба эта. Пока оделся, револьвер с тесаком взял, а османы уже через амбразуру в каземат лезут. Двое-то пролезли, а третий, здоровый гад, застрял. Этих двоих я сразу положил…

– Герой, – улыбнулся Алекс. – А третий, действительно, такой здоровый был, что в амбразуру не пролез?

– Да не то слово! Башка – во!

Денщик развел ладони, демонстрируя размер османийской головы, абсолютно нереальный, кстати.

– И его тоже пришиб?

– Пришиб.

– И каземат в одиночку удержал.

– Не, не удержал. Османы со стороны внутреннего двора в коридор прорвались, пришлось на нижний уровень отступить. Единственный факел прогорел, темнотища! Лестницу завалили каким-то хламом, палили на любой шорох, заряжали на ощупь. Хорошо, что патронов хватило. А потом уж наши на них навалились, им деваться некуда, так они на нас поперли, тогда уже пришлось и тесаком помахать. Где свои, где чужие, ничего не видать, отбились кое-как.

– Народу в роте много осталось?

– В строю десятка два, пожалуй, наберется.

– М-да, негусто.

– Для такого боя, я считаю, очень даже хорошо. Мы потом наверх прямо по трупам выбирались, все коридоры были завалены, не пройти. Османийцев и наших потом весь день из форта выносили, сегодня ночью закопать были должны. А я, как только выбрался, сразу нашел фонарь и тебя искать пошел. Честно говоря, и не надеялся живым найти.

– Ты же даже не знал, где меня искать!

– Не знал, – подтвердил Фелонов. – А что делать? Сначала в казематах искал, потом Охримцева встретил, он сказал, что ты в траншее на валу был. Я туда пошел. Сначала один был, потом Охримцев пятерых солдат прислал. Всю траншею обыскали, и вал, и двор. Вот когда тебя нигде не нашли, тогда у меня надежда появилась.

От этого бесхитростного рассказа у Алекса едва слезы на глазах не выступили.

– Спасибо тебе, Влад.

– Да ладно, – смутился Фелонов, – ты же меня тоже не бросишь.

– Не брошу, – подтвердил капитан, – ни живым, ни мертвым. А ты бы сразу в лазарет сходил, я в это время там уже был.

– Да посылали мы в лазарет. Вернулся этот обалдуй, сказал, нет тебя там. Потом один унтер из двадцать четвертого полка вспомнил, что они во рву раненого офицера подобрали, тогда уже мы вдвоем с Охримцевым в лазарет пришли, а ты спать изволил в это время.

– Ну извини, ночка уж очень веселая выдалась, да и крови много потерял. Кстати, о крови. Мне лекарь рекомендовал для восполнения потери красное вино употреблять. Сможешь найти что-нибудь более приличное, чем местная кислятина?

– Смогу. Чего не смочь, коли деньги есть.

– Заодно и счастливое завершение этой эпопеи отметим, – оживился Алекс.

Полчаса спустя Фелонов принес глиняный кувшин полуведерной, приблизительно, вместимости. Еще через час на свою квартиру вернулся подполковник Светлорецкий, заставший попойку в самом разгаре. Поймав на себе неодобрительный взгляд старшего офицера, менее пьяный денщик поспешил ретироваться, освободив господ офицеров от своего присутствия.

– Вам не кажется, господин капитан, что совместная пьянка с нижним чином не предусмотрена ни одним уставом и наносит ущерб чести офицера?

– Бросьте, подполковник, он не нижний чин, он мой старый и надежный друг, – подвыпившего Алекса потянуло на откровенность. – Давайте лучше выпьем!

Магу потянулся к кувшину.

– Я сегодня не в настроении, – попытался избежать своей участи Светлорецкий.

– За счастливое спасение наследника!

Капитан разлил содержимое кувшина по кружкам, одну из них протянул квартирмейстеру.

– До дна!

Тут же налил по второй.

– За здоровье государя императора! Многая лета! До дна, подполковник, до дна!

Светлорецкий попробовал сменить тему разговора, чтобы отвлечь Алекса от кувшина.

– Где вас ранили, капитан?

Не на того напал! Вино опять потекло в кружки.

– Там. В форте. За форт! Вот черт, закончилось! Эй, кто там есть, еще вина!

Только это и спасло подполковника от утреннего похмелья. С огромным трудом ему удалось отговорить раздухарившегося капитана Магу от идеи послать кого-нибудь за вторым кувшином и продолжить банкет, но третью кружку живительной влаги Светлорецкому все-таки пришлось выпить. Вскоре Алекс, разочарованный быстрым опустошением кувшина, заснул.

Утром капитан Магу страдал от похмелья. Сжалившись над ним квартирмейстер поделился с Алексом вполне приличным коньяком из своих личных запасов. Опрокинув в рот содержимое кружки, капитан блаженно зажмурился и рассыпался в благодарностях.

– Ой, спасибо, господин подполковник, вы мне, можно сказать, жизнь спасли.

Немного поправив здоровье и придя в себя, офицер пожелал узнать последние новости. Квартирмейстер, видимо, обидевшийся за вчерашнее, поначалу был немногословен, но потом все-таки разговорился и постепенно выложил все, что знал об оперативной обстановке вокруг Коварны.

– Наследника позавчера эвакуировали, вместе с ним и вся свита снялась. Теперь в Ясене с квартирами стало намного лучше. А вы тоже вслед за ними уедете?

Обратно возвращаться совсем не хотелось, благо у Алекса сейчас был уважительный предлог задержаться здесь на некоторое время.

– Да, только подлечусь сначала. А что там с фортом?

– Можно сказать, удержали. После той ночной атаки, в которой вас ранили, османийцы ничего, кроме дежурных обстрелов, не предпринимали. Мы, в свою очередь, ввели в форт резервы, перебросили туда артиллерию. Мост со стороны османийцев саперы взорвали. Так что повторить тот успех противнику не удастся. А ведь в ту ночь все висело на волоске, промедли Скоблин с вводом резервов…

– Я бы с вами сейчас не разговаривал, – продолжил Алекс. – От двадцать второго полка много осталось?

– Не очень. В строю чуть больше двухсот пятидесяти штыков, в полковой батарее три орудия без лошадей и передков. Сегодня ночью остатки полка выведут из форта на переформирование. Хотя фактически требуется его заново формировать. А вам в нем какой интерес, капитан?

– Практически никакого. Но я в полку двое суток все-таки пробыл, в отражении штурма участвовал, вот и интересуюсь. Значит, если для форта номер два опасности более нет, то появляются все предпосылки для реализации вашего плана по взятию Коварны?

– Он уже не мой, – грустно улыбнулся квартирмейстер шестой дивизии.

– А чей же? – изумился Алекс.

– Официально – штаба Палканской армии. В случае его успешной реализации, мне, может, какую медаль и дадут. Если вспомнят. Или вы наших порядков не знаете?

– Знаю, к сожалению. Но меня фамилия выручает. И влиятельные родственники. Так, когда начнется наше наступление?

– Не спешите, господин капитан. В свете последних событий, от любых авантюр, связанных хоть с малейшим риском, решено отказаться. В ближайших планах – захват люнета, расположенного к северу от форта номер два, и закладка новой траншеи, что позволит обеспечить безопасное сообщение с фортом в любое время суток.

Капитан Магу тут же подхватил мысль квартирмейстера:

– А за это время подтянуть резервы, подвезти снаряды…

– Вот-вот. Можно подумать, османийцы будут ждать, когда мы закончим свои дела и займемся блокадой Коварны.

– А вы считаете, что нужно действовать немедленно?

– Да!

От волнения Светлорецкий вскочил на ноги и начал мерить ногами их небольшую комнату. Алекс лежа наблюдал за его перемещениями.