Текст книги "Путь феникса"

– А что, вспышки не было? – спросил он.

– Вроде не было, – ответил Хайрам.

– Я не видел, – ответил Шон.

А Серый Суслик вообще промолчал.

Питер выстрелил еще раз, на этот раз он не закрыл глаза после выстрела. Вспышки действительно не было, просто по куполу силового поля пробежала световая волна, яркая и красивая, но совсем не ослепляющая.

– Всасывает энергию, – прокомментировал Хайрам.

– Намекаешь, что я сейчас его подпитываю? – спросил Питер.

Хайрам пожал плечами и ничего не ответил.

– А если так… – пробормотал Питер и нажал на спуск еще раз.

На этот раз вспышка была. Не такая ослепительная, как ночью, но все равно впечатляющая. Когда Питер проморгался, он увидел, что тряпка на палке, кощунственно изображавшая государственный флаг, бесследно исчезла, а в траве выжжена полукруглая проплешина. Теперь форсунка, питающая силовое поле, была видна отчетливо. Было ясно, что она ничуть не пострадала.

– Не получится ничего, – сказал Шон.

– Не каркай, – пробормотал Питер.

Но он и сам понимал, что ничего не получится. Бластером силовое поле не пробить, оно впитывает его энергию и как-то переваривает без всякого вреда для себя. Но Серый Суслик говорил, что внешний слой можно пробить механическим ударом. А что, если…

– Хайрам, Суслик! – позвал Питер. – Вы мне больше пока не нужны. Хайрам, иди в лагерь, проследи, чтобы все было в порядке. Суслик в твоем распоряжении. Выполнять!

Питер дождался, когда человек и полукровка удалятся шагов на пятьдесят, подошел к Шону и негромко сказал ему:

– Сходи в лагерь, там найдешь Топорище Пополам, скажешь, что я разрешил вскрыть опечатанную сумку. С эльфийским пластитом доводилось раньше работать?

– Доводилось, – кивнул Шон.

– Вот и отлично. Возьмешь двухфунтовый кирпич пластита и детонатор, который срабатывает от давления. Знаешь, как он выглядит? Отлично. Принесешь и то, и другое. Вопросы есть? Тогда выполняй.

Следующие пятнадцать минут Питер провел разглядывая сквозь дымчатую пелену туманного марева загадочный дворец Джулиуса Каэссара. Не дворец, конечно, так, загородный домик. По каким-то причинам Каэссар превратил его в неприступную крепость, и эта крепость оставалась неприступной миллион дней межвременья и сорок шесть тысяч дней третьей эпохи, также называемой новой эрой. Если Питеру повезет и он сумеет подобрать ключ к этой призрачной стене, это будет великое дело. Вряд ли только ему повезет… Помолиться, что ли…

Шон вернулся, он принес требуемое. Повинуясь приказу Питера, Шон снарядил фугас и вручил мальчишке – орчонку, как же его зовут-то?.. Впрочем, какая разница?

– Слушай сюда, жаба, – сказал ему Питер. – Берешь эту вещь обеими руками, держишь крепко – крепко. Разбегаешься и бежишь со всех сил на туманную пелену, вещь при этом держишь перед собой. Бежишь так быстро, как можешь, понял? Вот и хорошо. Не бойся врезаться в пелену, с этой вещью в руках она тебя пропустит. Понял? Вопросы?

– А что дальше делать надо? – спросил орчонок.

– Потом объясню, – спокойно ответил Питер. – Все равно ты сейчас ничего не запомнишь. Еще вопросы есть? Выполняй.

Орчонок выполнил приказ безупречно. Крепко – крепко обхватил фугас, разбежался, с разгону влетел в туманную стену силового поля и исчез. Призрачный купол вздрогнул, вместе с ним вздрогнула земля под ногами. Раздался треск и хлопок, как при ударе молнии, но намного тише. Купол силового поля утратил прозрачность, по нему расплылась багровая клякса. И больше ничего не произошло.

– Неудача, – констатировал Питер. Оценил взглядом исполинскую кровавую каплю, в которую превратилось марево силового поля, и добавил: – Красиво, но бесполезно. Ладно, пойдем в лагерь, будем думать, что дальше делать. Сдается мне, эту дверь пинком не выбить, тут ключ нужен.

Питер повернулся к лагерю и увидел, что к ним бежит Серый Суслик. Лицо полукровки было искажено гневом и скорбью, Питеру на какой-то миг даже стало жалко его. Но в следующее мгновение жрец изгнал из своей души непристойное чувство. Он все сделал правильно, не нарушил никакой закон даже в самой малости. Пожертвовал ради великой цели самым бесполезным членом экспедиции, да, бесполезно пожертвовал, но надо же было проверить гипотезу! Раньше никто не пытался устраивать химический взрыв в двумерном пространстве силового поля, никто не знал, что при этом происходит. А теперь Питер знает, что при этом происходит – ничего особенного. Этот научный результат, кстати, представляет самостоятельную ценность.

– Что ты наделал, дьякон?! – завопил Серый Суслик. – Не человек ты, а тварь адская, чтоб тебя Калона поимел во всех позициях, чтоб не было тебе счастья…

Шон взялся за рукоять меча и начал говорить:

– Святой отец, разрешите…

– Не разрешаю, – оборвал его Питер, не дожидаясь, пока рыцарь сформулирует просьбу. – Мне нет дела до того, какими словами поносит меня эта жаба. Я не верю, что его проклятия имеют силу…

– Ну да, – смутился Шон. – Это понятно, святой отец, но… Он же вас оскорбил!

– Позволь мне решать, что допустимо, а что недопустимо, – сказал Питер. – Я считаю прозвучавшие оскорбления непристойными, но не недопустимыми. Если бы их произнес разумный человек, например ты, я бы тебя зарубил на месте. Но если их произнесет, скажем, полевая мышь, я не стану ее наказывать. Я просто воскликну: «О, говорящая мышь!» Понимаешь?

– Для вас этот полукровка как говорящая мышь? – спросил Шон.

– Нет, – покачал головой Питер. – Он для меня – нечто промежуточное между уважаемым человеком, чьи слова я принимаю во внимание, и бестолковым животным. Я сам решаю, как истолковывать его слова и поступки. Я могу наказать его, а могу сделать вид, что ничего не произошло. И то и другое допустимо. Сейчас мой выбор – просто наблюдать. Если он решит напасть или совершит иной недопустимый поступок, мой выбор изменится. А пока пусть ругается.

К этому времени стало уже ясно, что полукровка бежит не к ним, а к тому месту, где глупый орчонок прекратил свое существование.

– Он что, оплакивать его собрался? – спросил Шон.

– Понятия не имею, – ответил Питер. – Пойдем в лагерь, здесь нам больше делать нечего.

Питер был не прав. Стоило им повернуться спиной к туманной стене, как сзади громыхнуло, а когда Питер обернулся, ему брызнуло в лицо чем-то горячим и влажным. А когда он протер глаза, он увидел, что силового поля больше нет.

2

Проходя между белыми пеньками, Хайрам затаил дыхание. Он понимал, что непосредственной опасности нет, эту незримую линию уже пересекали орки и ничего с ними не случилось. Силовое поле исчезло, как будто его никогда не было, а загадочные пеньки из белого металла, которые сэр Питер называл форсунками, перестали подпитывать поле энергией и стали просто пустотелыми металлическими пеньками. Но одно дело понимать, что опасности нет, и совсем другое дело – не бояться. Хайрам боялся.

Это не был панический страх, парализующий мышцы и волю и заставляющий воина бежать с поля битвы навстречу бесславной смерти. Это был страх, какой возникает, когда входишь в эльфийскую рощу, солнечный свет пропадает, поглощенный угольно – черными листьями аборигенных деревьев, и ты как бы переходишь из ясного дня в темную ночь. Эта ночь на самом деле не такая уж темная, проходит несколько минут, и глаза привыкают, но в эти минуты тебе мерещится, что на каждой ветке сидит ядовитая мокрица, чье прикосновение покрывает кожу мерзкими гноящимися волдырями.

Вот и сейчас Хайрам шел к дворцу по сухой земле, поднимая клубы пыли при каждом шаге, озирался по сторонам, выискивая глазами опасность, ничего не находил, и от этого становилось только страшнее. Впрочем, страх не мешал Хайраму выполнять приказ командира и вообще никак внешне не проявлялся. Рыцарь на то и рыцарь, чтобы побеждать свои страхи.

Внутри силового поля не было ничего живого. Ни травы, ни даже лишайников, вообще ничего. Место, ранее окруженное завесой поля, выделялось на фоне цветущего луга серым пятном идеально круглой формы. Пахло пылью и кровью, как на бойне в период засухи.

Для страха была еще одна причина – Хайрама напугали слова сэра Питера.

– Я принес жертву Шиве Разрушителю, – сказал святой отец несколько минут назад. – Четырехрукий бог внял моим молитвам и открыл проход.

Это был первый случай, когда Хайрам увидел своими глазами, как религиозный обряд дает ясно видимый эффект. Раньше Хайрам полагал, что молитвы, посты и жертвоприношения не приносят никакой пользы, кроме самовнушения. Он не говорил этого вслух, но был уверен, что это так, и что все здравомыслящие люди тоже считают, что это так, и что отец Питер тоже так считает. Просто не принято говорить об этом. Хайрам считал отца Питера самым здравомыслящим человеком из всех, с кем молодому рыцарю довелось познакомиться. И вот его преосвященство спокойно говорит между делом: «Я принес жертву». А перед этим ты видел, как призрачное марево вдруг заколебалось, налилось кровью и исчезло, растворившись в воздухе. Чем не чудо? Раньше Хайрам был твердо убежден, что чудеса происходят только в священных историях, но не в реальной жизни. Но теперь приходится признать, что мир устроен иначе. Надо будет потом поразмыслить над этим.

Хайрам достиг крыльца, ничего с ним не случилось. Странный, однако, дворец был у Каэссара. Маленький совсем, всего два этажа, четырехскатная крыша, типичная для второй эпохи, почему-то в то время не было принято делать крыши плоскими. В целом здание больше похоже не на дворец величайшего правителя Барнарда, а на дом мелкого чиновника. Может, архивы врут, может, там не Каэссар жил? Стены, правда, обшиты эльфийским пластиком, но во вторую эпоху этот материал был дешевле кирпича. Отделки нет никакой, ни статуй, ни барельефов, ни даже наличников на окнах, просто голые стены. Наверное, сэр Питер все же ошибся, никакой это не дворец Каэссара.

Хайрам поднялся на крыльцо, взялся за ручку, толкнул, затем потянул на себя, и входная дверь распахнулась с громким скрипом. Закисли петли за миллион дней межвременья. Хайрам вошел.

Изнутри дом выглядел так, как будто хозяева покинули его не миллион дней назад, а только вчера. В прихожей на крюках висели куртки и плащи, галошница была забита разнообразными ботинками и сандалиями, поодаль стояли три пары сапог, одна пара грязная, две – начищены до блеска. Впрочем, приглядевшись, Хайрам понял, что эти сапоги не начищены, а отлиты из эльфийской резины, к которой не пристает грязь. Хорошо жили люди во вторую эпоху, такой дорогой материал на сапоги пускали. Впрочем, сэр Джулиус был очень богат, наверное, обычный человек даже тогда не мог себе позволить такую роскошь.

Хайрам открыл вторую дверь и оказался в столовой. Слева стоял большой обеденный стол, за ним – большой электрический холодильник древнего дизайна. Хайрам открыл его и с удивлением обнаружил, что холодильник работает. Но лежащие внутри кирпичи и цилиндры теперь были больше похожи на камни, чем на сыры и колбасы, которыми, несомненно, раньше являлись. Теперь они годятся только в музей, но не в пищу. А вот консервы и напитки в запечатанных банках вполне могут оказаться съедобными. Надо будет захватить пару банок на обратном пути.

Еще в столовой обнаружилось несколько шкафчиков с посудой, маленькая микроволновая печка (Хайрам не рискнул проверить, работает ли она), настоящий камин, кучка окаменевших поленьев рядом и… гм… какой-то образец древней электроники. А вот еще один образец. Сэр Питер был прав, в этом месте можно собрать богатый урожай артефактов. Наверное, жрец третьего уровня сумеет разобраться, для чего эти артефакты предназначены и как ими пользоваться. А не сумеет – привезет в Барнард, там разберутся. Сэр Питер очень умный и образованный, но вряд ли он самый умный и образованный человек во всем мире.

На первом этаже обнаружилось еще три комнаты: гостиная и две спальни. На стене гостиной висела шкура какого-то зверя, кажется, барсука, два пейзажа в пластиковых рамках и прямоугольный артефакт, в котором Хайрам сразу опознал телевизор. Тут и там были разбросаны мелкие артефакты, Хайрам даже не пытался в них разобраться, он просто складывал их в сумку. Вскоре сумка наполнилась. А ведь есть еще шкафы, в которые Хайрам пока не заглядывал, и второй этаж…

Хайрам оттащил набитую сумку в прихожую и поднялся на второй этаж. Большую его часть занимала бильярдная. Также там обнаружилась еще одна спальня с огромной кроватью и зеркальным потолком, это была скорее комната для утех, чем спальня. И четыре кладовки по углам, там, где края четырехскатной крыши опускались настолько низко, что не позволяли выпрямиться во весь рост. Артефактов в кладовках было видимо – невидимо. Но сумка уже наполнилась.

Хайрам спустился вниз, подхватил сумку, вышел на крыльцо и направился к лагерю. Он больше не боялся, теперь он был уверен, что в этом доме нет и не было никакой опасности, кроме силового поля, которое отец Питер так ловко отключил, воззвав к Шиве Разрушителю. Похоже, экспедиция будет успешной.

3

До крыльца Хайрам добрался без приключений. Когда Питер увидел, что рыцарь скрылся внутри здания, у жреца немного отлегло от сердца. Он был почти уверен, что другой защиты, кроме силового поля, во дворце Каэссара не предусмотрено (в самом деле, зачем другая защита, если есть силовое поле?), но все равно опасался.

– Ловко вы догадались принести в жертву этого орчонка, святой отец, – сказал Шон.

– Не говори ерунды, – отозвался Питер. – Мне казалось, ты достаточно умен, чтобы самому понять, что произошло.

– Извините, святой отец, но я, наверное, недостаточно умен, – развел руками Шон. – Святой отец, мне всегда казалось, что жертвоприношение должно сопровождаться определенным ритуалом… молитву прочесть, к богам воззвать…

– Ты намекаешь, что я принес жертву неправильно? – спросил Питер.

– Ни в коем случае, святой отец! – воскликнул Шон. – Ни в коей мере не смею критиковать ваше преосвященство. Ничуть не сомневаюсь, что вашему преосвященству виднее, как правильно приносить жертвы богам. Но мне показалось…

Шон замолк. Некоторое время Питер ждал продолжения, затем спросил:

– Что показалось? Говори, не бойся.

– Мне показалось, – осторожно начал Шон, – что ваше преосвященство вовсе не собиралось принести орчонка в жертву Шиве Разрушителю. Мне показалось, что вы просто хотели взорвать эти форсунки изнутри. И еще мне показалось, что силовое поле исчезло не из-за этого орчонка.

– А почему оно исчезло? – спросил Питер.

– Не знаю, – ответил Шон и пожал плечами.

– Вот и я тоже не знаю, – сказал Питер. – Ты все правильно понял, Шон, все именно так и было. Возможно, со временем я пойму, почему исчезло поле, а возможно, это так и останется тайной.

– Разрешите узнать, святой отец, – сказал Шон. – Зачем вы придумали эту историю с жертвоприношением?

– Чтобы не расстраивать твоего коллегу Хайрама, – ответил Питер. – Каждый человек обладает достоинствами и недостатками. Хороший командир должен так вести себя с подчиненными, чтобы их достоинства проявлялись в наибольшей мере, а недостатки – в наименьшей. Твои главные недостатки – несдержанность, жестокость и непослушание. Главные недостатки Хайрама – доброта, безынициативность и рефлексия. Когда я приказываю тебе или Хайраму, я учитываю ваши недостатки. Почему я отослал Хайрама в лагерь, перед тем как принести в жертву орчонка? Отвечай, это вопрос.

– Чтобы Хайрам не расстроился? – предположил Шон. – Но простите, святой отец, какое вам дело до чувств Хайрама?

– Самое прямое, – сказал Питер. – Расстроившись, Хайрам мог наделать глупостей. По той же причине я отослал Серого Суслика.

На несколько секунд Шон потерял дар речи. Затем он сказал:

– Но это же унизительно! Учитывать в своих делах мнение презренного полукровки…

– Для мудрого человека нет слова «унизительно», – сказал Питер. – Есть такие слова, как «неразумно», «нецелесообразно», «чревато», а слова «унизительно» нет. Мудрый человек сам решает, что для него унизительно, а что нет. Знаешь, Шон, почему я отправил в дом на разведку Хайрама, а не тебя?

– Полагаю, ваше преосвященство считает его менее ценным членом экспедиции, – ответил Шон.

Питер рассмеялся и сказал:

– Я ждал такого ответа. Но он неверен, я одинаково ценю вас обоих. Я опасался, что если ты найдешь в доме ценный артефакт, то не сможешь преодолеть искушения распорядиться им по собственному усмотрению. Непослушание – твой недостаток, Шон Хайрам его лишен. А доброта – недостаток Хайрама, но не твой. Когда я командую вами обоими, я учитываю ваши недостатки. Теперь ты видишь, в чем суть правильного командования?

Шон немного подумал и кивнул.

– Тогда сформулируй то, что увидел, в виде двух тезисов, – потребовал Питер.

– Учитывать недостатки подчиненных, – сказал Шон. – Не бояться попрать свою честь, если этого требуют обстоятельства.

– Второй тезис ты сформулировал слишком узко, – сказал Питер. – Лучше так: не позволять общепринятым правилам диктовать тебе неверные решения. Согласен?

Шон кивнул. Помолчал и сказал:

– Благодарю за науку, святой отец.

Питер улыбнулся и хлопнул рыцаря по плечу.

– Из тебя получится отличный командир, – сказал он. – Нужно только подождать, пока уйдет юношеская горячность. Это займет недолго, всего-то пару тысяч дней.

Раздался скрип, далекий и едва слышный. На крыльце дома появился Хайрам, его руку оттягивала переполненная сумка. Питер рассмеялся, хлопнул в ладоши и воскликнул:

– Как много он насобирал! Я и не ждал такого успеха!

Через минуту Хайрам присоединился к ним. Он был весь серый от пыли, и от него пахло бойней. Но Питер не стал брезговать, обнял рыцаря, похлопал по спине и сказал:

– Молодец!

Бросил беглый взгляд в сумку, издал еще один радостный возглас и сказал:

– Тащи все в лагерь, там уже вигвам поставили. А лучше Шону дай, небось устал уже с ней таскаться.

– Я не устал! – запротестовал Хайрам. – Она совсем легкая!

– С удовольствием помогу товарищу, – сказал Шон. – Раз ваше преосвященство мне доверяет…

Питер пристально посмотрел на Шона и вдруг озорно подмигнул и сказал:

– Один из лучших способов обеспечить преданность подчиненного – откровенно очертить границы доверия, а затем воззвать к его разуму.

– Что-то не помню, чтобы вы к чему-то взывали, – сказал Шон. – Если не считать Шивы Разрушителя, конечно.

Они направились к лагерю, Шон нес сумку с добычей и думал, что очень легко незаметно запустить в нее руку, вытащить небольшой артефакт и положить в карман. Но он понимал, что после слов, произнесенных учителем, он так не поступит. А раньше поступил бы. Внезапно Шон понял, что мысленно назвал жреца учителем.

– Шон, хватит улыбаться, – сказал Питер. – Не витай в облаках, слушай, что Хайрам говорит.

Шон стер с лица блаженную улыбку и стал слушать. Он, в общем-то, и раньше слушал, а что вполуха – так рассказ Хайрама большего внимания не заслуживает. Вошел, не обнаружил никаких опасностей, набрал целую гору артефактов, вышел, там внутри еще много осталось. Вот и все главное, остальное – ничего не значащие детали.

Они вошли в вигвам, Питер выгнал прочь орка, возившегося с очагом, расстелил на земле какую-то рогожу и велел Шону вывалить на нее добытое в доме.

– Знатная добыча, – сказал Питер. – Даже затрудняюсь сразу определить суммарную стоимость. Ну, давайте разбираться. Для начала отделим понятные вещи. Это бритва.

– Что? – переспросил Хайрам. – Это – бритва?!

Питер взял артефакт в руку и нажал на кнопку, расположенную на его боковой поверхности. Ничего не произошло. Питер сказал:

– Тебе придется поверить мне на слово. Аккумулятор давно разрядился, а питаться от генератора этот экземпляр не умеет. Бесполезная вещь. И это тоже бесполезная вещь, пульт от телевизора.

– Здесь четыре таких артефакта, – сказал Хайрам. – Они чуть – чуть разные, но похожие, это сразу бросилось мне в глаза. А телевизор там только один, его ни с чем не спутаешь. На одном пульте пиктограмма есть, она повторяется на другом артефакте, но я его не взял, он стационарный, к стене проводами прикреплен. Не знаете, что это за символы?

– Они встречаются в дневниках нескольких древних людей, – ответил Питер. – Утверждается, что три красных круга в ряд символизируют неких содомитов, у которых руки растут на месте ног. Возможно, имеются в виду обезьяны.

– Но обезьяны – это мифические существа, – заявил Шон. – Адам, Ева, Хануман…

– Есть версия, что в первую эпоху обезьяны реально существовали в зеленых лесах Изначальной Земли, – сказал Питер. – Но этого никто толком не знает. Слишком давно это было, слишком неполны и противоречивы дошедшие до нас сведения. Ну да ладно. Интересно, зачем нужно было иметь четыре разных пульта для одного телевизора? Я всегда считал, что должно быть достаточно одного.

– Может, это пульты для прошивок? – предположил Хайрам.

– Нет, – покачал головой Питер. – Прошивка или, иначе, приставка – не материальная вещь, а программа. А точнее, способ изменения программы для ее приспособления к меняющемуся миру.

– Чего? – переспросил Шон.

– Так писали о прошивках древние, – сказал Питер. – Подробнее лучше не спрашивай, подробнее я сам не знаю. Информационные технологии – самая большая загадка древних эпох. Это единственная группа технологий, магическую природу которой признавали сами древние. Можете представить себе машину, для правильного запуска которой требуется религиозный ритуал? А древние могли не только представить, но и построить. Жрецы – админы устраивали вокруг алтарей – компьютеров ритуальные пляски с бубном, эти пляски описываются во множестве документов, этим сведениям нельзя не доверять. А состояли компьютеры из одного только железа, и в этом железе возбуждались электрические токи, которые повиновались не законам физики, а особой магии. Там какой-то дуалистический парадокс использовался, мы не понимаем его сути, известна только самая простая формулировка – твердое и мягкое. Твердое – железо, а мягкое – магия. А что это была за магия, как она была устроена – вообще не поддается расшифрованию. Все молитвы записывались на эзотерических языках, ни один из которых до сих пор не расшифрован. Символика, в принципе, понятна: полумесяц, кресты, решетка… Ладно, проехали.

Хайрам кашлянул и осторожно спросил:

– Святой отец, то, что вы только что рассказали, разве оно не секретно?

– Секретно, – согласился Питер. – Но я надеюсь, вам хватит ума не делиться этими сведениями с кем попало. Но если вдруг не хватит – это создаст проблемы только для вас самих. Понимаете, ребята, реально секретно только то, что можно воплотить в материальных вещах. Неважно, как именно воплотить – в железе силой магии, как делали древние, или в сложных гетероструктурах, как делают сейчас, это несущественно. Но если знание заключается только в том, что какая-то вещь непонятна – что в этом знании может быть секретного? Но ничто не мешает поставить печать секретности на бесполезное знание и наказывать всякого, кто это знание разгласит. Однако достаточно пустых разговоров, вернемся к делу. Вот эта штука мне знакома. Где у нас тут блок питания?

Питер вытащил из кучи артефактов плоскую серебристую прямоугольную коробочку, похожую на миниатюрную копию телевизора. Раскрыл свой походный чемоданчик, извлек блок питания, размотал медную проволоку, облитую эльфийским пластиком, критически осмотрел ее оголенный конец и сказал:

– Разъем вроде подходит.

И воткнул проволоку в неприметное отверстие на торце артефакта. В углу передней поверхности артефакта засветилась зеленая точка.

– Работает, – удовлетворенно констатировал Питер. – А где тут кнопка включения? Обычно их помечали пиктограммой в виде глаза с вертикальным зрачком. Ага, вот она.

Питер нажал на кнопку, артефакт засветился изнутри, и на его поверхности появилась картина. Это был портрет двух обнимающихся людей – мальчиков, похоже, братьев, одному примерно три тысячи дней от рождения, другому – примерно две тысячи. Портрет был нарисован очень дурно – выражения лиц глупые, поза некрасивая, одежда на мальчиках мятая и нечистая.

– Фото, – сказал Питер.

– Это и есть фото? – удивился Хайрам. – Я думал, что фото были гораздо красивее.

– Фото сохраняет точное изображение реального предмета или существа, – объяснил Питер. – Если предмет красивый, фото будет красивое, а если человек корчит дурную рожу – на портрете так и получится с дурной рожей.

Питер провел пальцем по портрету справа налево, ничего не произошло. Тогда Питер провел пальцем слева направо, и картина изменилась. Теперь это был портрет старшего мальчика, в руках он держал большой букет цветов и глупо улыбался.

– А что у него на шее висит? – спросил Хайрам.

– Галстук, – ответил Питер. – Атрибут парадной одежды в древнем мире. Считается, что в конце второй эпохи галстуки вышли из употребления. Либо историки ошибаются, либо этот дом гораздо древнее.

Следующие три картинки не содержали ничего интересного – все те же мальчишки. А шестая картинка…

– Они жили в этом доме! – воскликнул Хайрам. – Эти дети жили в этом доме!

– Похоже на то, – согласился Питер. – Глядите, раньше вокруг дома росла трава, да какая ровная… Не иначе древняя магия. А здесь дерево росло, видите ветки в углу картины?

Хайрам был явно потрясен.

– Дети Каэссара, – сказал он. – Миллион дней назад они жили в этом доме, играли на этой лужайке, а потом… Что с ними стало, когда пришел бэпэ?

– Не знаю, – пожал плечами Питер. – До сегодняшнего дня я вообще не знал, что у Каэссара были дети. Будет ли практическая польза от нашей экспедиции – пока не знаю, но научная польза уже есть. Историки будут в восторге.

На седьмой картине рядом с детьми стояло маленькое существо, нечто вроде черной мохнатой крысы с красной полосой на шее. Существо повернулось к зрителям задом, рассмотреть его морду было невозможно. На десятой картине на заднем плане был виден взрослый мужчина, одетый в одну только набедренную повязку.

– Каэссар? – предположил Хайрам.

Питер вновь пожал плечами.

На пятнадцатой картине появился новый персонаж – девочка – подросток, явная орчанка. Впрочем, какая она орчанка? Когда делали этот портрет, бэпэ еще не состоялся, ни орков, ни эльфов не было и в помине, человеческая раса была едина.

Дальше Питер листал картины, не рассматривая их подробно. Мальчики в комнате, которую Хайрам опознал как одну из спален этого дома. Мальчики катаются на больших железных качелях необычной формы. Мальчики катаются с искусственной горки, полностью отлитой из эльфийского пластика.

– Богато жили в те времена, – прокомментировал Шон.

Старший мальчик едет по каменной дороге древних на удивительной двухколесной машине, удерживающей равновесие не иначе как силой магии. А этот как сюда попал?!

– Суслик? – удивленно спросил Шон.

Питер стал судорожно листать картины одну за другой. Серый Суслик устроил шуточную потасовку с младшим мальчиком. Серый Суслик поливает мальчиков водой из шланга. Крупным планом лицо старшего мальчика, а на голове у него… гм… Корона Тысячи Опоссумов.

– Поздравляю всех нас, – сказал Питер. – Мы с вами – первые за миллион дней, кому довелось узреть настоящее лицо Джулиуса Каэссара. Думаю, Серому Суслику не следует знать, что он – прямой потомок великого вождя второй эпохи.

– Святой отец, вы думаете, он его потомок? – спросил Шон.

– А как еще объяснить это сходство? – спросил Питер. – Вспомни, чему учит Оккам, бог правильного мышления. Такие совпадения случайными не бывают.

Шон задумчиво поскреб повязку на лице. Питер рассмеялся и сказал:

– Не забивай себе голову. То, что грязный полукровка происходит из рода великого правителя, не должно остановить твою месть. Какое тебе дело до того, кто именно участвовал в противозаконном зачатии этой жабы?

Хайрам кашлянул и сказал:

– Святой отец, разве вы не считаете, что уважение к лорду Каэссару…

– Мертвым нет дела до нашего уважения, – прервал его Питер. – Это во – первых. Сын за отца не отвечает – это во – вторых. Мне не нужен в отряде орк – полукровка с манией величия – это в – третьих. Понятно?

– Понятно, – ответил Хайрам.

И они стали дальше смотреть картины прошлого.