Текст книги "Хоббит, который слишком много знал"

Я вытащил свой кинжал из тарелки с мясом, и по сравнению с тесаком пьяного безобразника он выглядел каким-то игрушечным. Бандит радостно взрыкнул и кинулся на меня могучим прыжком. Я метнул кинжал и отступил в сторону. Бандит влетел мордой в стол, тарелка с недоеденным ужином взлетела в воздух и с грохотом рухнула на пол, обрызгав председателя жирной подливкой. Председатель вскочил на ноги и выдернул из-под плаща янтарного паука – выходит, он пришел сюда с оружием, – человек десять мгновенно повторили его действие. Краем глаза я отметил, как отвалились челюсти купцов, внезапно сообразивших, кого они только что тискали. Только возмутитель спокойствия ничего не замечал, потому что из его правого плеча торчал мой кинжал, а гигантский тесак улетел под стол, откуда его так просто было не достать.

С яростным рычанием поверженный бандит вскочил на ноги и вырвал кинжал из плеча левой рукой. Брызнула кровь, но ему было все равно, похоже, им овладело боевое безумие. Сам виноват.

Он снова бросился на меня, целясь колющим ударом под правую ключицу. Я выставил вперед руки и поймал предплечье противника (пальцы правой руки охватывают кисть, левая ладонь упирается в лучевую кость), одновременно отходя влево двумя короткими скользящими шагами и разворачивая туловище вправо. Страшный удар пришелся в пустоту. Я попытался ударить противника ногой в колено, но он, двигаясь со сверхъестественной быстротой, успел отпрыгнуть назад, пытаясь отдернуть руку с кинжалом, и мой удар не достиг цели. Сильным толчком я выпустил пойманную руку противника, крутанулся на месте, и моя правая нога впечаталась в его солнечное сплетение. Амбал согнулся пополам, с шумом выдохнув воздух, и моя открытая ладонь врезалась в его коротко стриженный череп. Этот удар не причинил заметного ущерба противнику, да и не должен был, зато его голова повернулась левой стороной, и я с наслаждением раздробил кулаком носовую кость. Не самый опасный удар, зато след оставляет надолго, вряд ли теперь какая-либо женщина захочет разделить с ним ложе не за деньги и не под принуждением. Впрочем, что я делаю? Я что, хочу оставить его в живых?!

Пораженный этой мыслью, я на мгновение замешкался, и мой противник получил возможность уйти в безопасную позицию. Он сумел-таки вдохнуть воздух и отпрыгнуть назад, кинжал, который я так и не удосужился выбить, описал опасную дугу перед моим лицом. Я принял стойку застенчивой гарриды, готовый отразить любое атакующее движение. Эта стойка выглядит обманчиво уязвимой, и многие бойцы, даже куда более опытные, попадали в эту ловушку, бросаясь в самоубийственную атаку. Но не мой противник. Видимо, он решил, что с него хватит, и начал осторожно пятиться к выходу. Но я не мог позволить ему уйти – после того что он сказал, человек не имеет права оставаться в живых. Сами люди так не считают, но какое мне дело до них? Я-то не человек. Левой рукой я показал козу, и фиолетовая молния ударила мерзавца в основание шеи. Его глаза вылетели из орбит, мерзко щелкнув, и в полной тишине этот звук прозвучал оглушительно. Амбал свернулся в позу зародыша и мягко опустился на пол. Он уже не дышал. Кинжал по-прежнему был крепко зажат в его руке, а ручеек крови, вытекающий из плеча, слабел на глазах. Вот я и совершил свое первое убийство.

Я перевел дыхание. Надо бы забрать кинжал, но уж очень не хотелось касаться мертвеца, который, похоже, успел нагадить в штаны перед тем, как умереть. Ну его…

Посетители постоялого двора, до этого неотрывно пялившиеся на происходящее, дружно отвернулись. Те, кто ужинал, вернулись к ужину, искоса поглядывая на меня, и начали вполголоса обсуждать увиденную драку. Хозяин заведения стоял за стойкой, подобно столбу, и часто-часто открывал и закрывал рот, как рыба, оказавшаяся на берегу. Те, кто успел выхватить янтарных пауков, поспешно прятали оружие обратно в складки одежды, а остальные старательно делали вид, что ничего не заметили. Юные воительницы Утренней Звезды, до того изображавшие гулящих девиц, переглянулись, хихикнули, убрали магическое оружие и рухнули на колени к своим клиентам, которые были бы рады очутиться где-нибудь подальше от этого постоялого двора. Послышались сдавленные извинения, прерываемые радостным смехом воительниц, искренне наслаждавшихся ситуацией. В общем, все вернулось в прежнюю колею.

Председатель тем временем успел сесть за стол и вернуться к прерванному ужину. Он сказал:.

– Очень хороший стиль. Думаю, ты справился бы с этим придурком и без магии.

– Зачем? – Я пожал плечами. – Так надежнее.

– И то верно, – согласился председатель.

И я пошел к выходу. По дороге я вспомнил, что не расплатился за ужин, но решил не возвращаться. Думаю, то, что я сделал, с лихвой окупит не слишком вкусное мясо.

20

Выйдя на улицу, я направился налево, в сторону, противоположную центру города. Я собирался зайти в ближайший переулок и оттуда переместиться домой, чтобы не вызывать излишних пересудов загадочным исчезновением посреди улицы. Но, сворачивая в переулок, я заметил, что кто-то меня преследует. Это меня заинтересовало – вряд ли Утренняя Звезда организует столь топорную слежку, и вряд ли это посторонний обыватель захотел поближе познакомиться с сильным магом, только что совершившим убийство. В общем, завернув за угол, я прильнул к стене.

Мой преследователь не ожидал такого маневра и был изрядно удивлен, столкнувшись со мной лицом к лицу. Я тоже удивился – кажется, я немного научился распознавать магические маски по подчеркнутой непримечательности облика, и, клянусь Гэндальфом, этот человек тоже носил маску.

– Ты кто такой? – спросил я, не тратя времени на проявления вежливости.

Вместо ответа незнакомец показал мне кулак. Я собрался было возмутиться, но вовремя заметил, что именно он мне показывает. Тяжелый золотой перстень-печатка на среднем пальце. А изображен на печатке всадник с копьем наперевес в окружении двух снопов. Королевский герб Аннура, однако.

– Ну и что тебе надо? – спросил я, решив не изображать излишнюю почтительность. В конце концов, какое мне дело до людских королей?

– Поговорить. И желательно не здесь, где за нами следят два десятка глаз.

– Все хотят со мной поговорить, – проворчал я, – но никто еще не сказал ничего дельного.

– Я помогу тебе прервать эту тенденцию, – ответил незнакомец. Впрочем, какой он теперь незнакомец? Говорят, Великий Король не снимает королевскую печать, даже ложась спать. Говорят еще, что он не снимает ее и в бане, но в это я не верю.

– Ладно, давай поговорим, – сказал я, одновременно подготавливая заклинание. И мы переместились в Вечный Лес.

Великий Король огляделся по сторонам и передернул плечами.

– Впечатляет? – спросил я.

– Еще бы! Маги моего университета говорят, что они строго доказали невозможность мгновенного перемещения в пространстве. Кстати, где мы находимся?

– В Вечном Лесу.

– А это что за сараи? – Он показал вокруг.

– Тайная база Утренней Звезды.

Взгляд короля помрачнел:

– Вы все-таки решились от меня избавиться? И ты все-таки заодно с ними?

– Я не с ними. Я выбрал это место только потому, что ближайшее разумное существо находится в трехстах милях отсюда. Здесь нас никто не побеспокоит.

– Если так, то Леверлин не слышит наш разговор. Но жучок ты все-таки выкинь.

– Какой жучок?

Король протянул руку и снял с моего плаща железячку, отдаленно напоминающую маленького жука.

– Вот этот. Леверлин привесил его тебе, когда подошел к столу. Но ты не волнуйся, это стандартная модель, радиус слышимости сигнала – десять миль.

Я поспешно дематериализовал гадский артефакт.

– Тут янтарный шест на крыше вон того дома, – пояснил я.

– Да? Но в данном случае это не важно, я еще не встречал жучка, способного пользоваться ретрансляторами. Это дорого и ненужно.

Я с любопытством посмотрел на короля. Он держался удивительно спокойно и уверенно. На всякий случай я спросил:

– А ты и вправду король?

– Ну. Гней Рыболов собственной персоной. Великий Король Аннура, Первый Лорд Ангмара, Джихангир Хазга и Первый Капитан Серой Гавани.

– Но зачем ты искал встречи со мной в окраинном районе столицы, одетый как простолюдин, скрываясь, подобно бандиту?

Король тяжело вздохнул:

– Потому что настали такие времена, когда положение короля в некотором смысле хуже положения простолюдина. За простолюдином, по крайней мере, никто не следит, и девяти ковенам наплевать с Острой Башни на самого простолюдина и на все его дела. А мне приходится каждый день думать, когда маги наконец соберутся меня пристукнуть – сегодня или завтра. Думаешь, легко изображать из себя идиота?

– А зачем?

– А затем, что, если девять ковенов наконец договорятся, кто из них главнее всех прочих и как им поделить власть между собой, ни одна страховая контора не даст за мою жизнь и мордорского ефимка. Честно говоря, когда я узнал, что Леверлин назначил тебе встречу, я подумал, что все, время настало, пора продавать свою жизнь подороже.

– Леверлин – это председатель Утренней Звезды?

– Он самый. Последние десять лет, кроме того, негласный властитель Аннура, Ангмара, Хазга и Серой Гавани.

– А как же ты?

– А что я? Моя работа – принимать послов, возглавлять церемонии, устраивать смотры войскам да отмывать деньги, якобы идущие на содержание дворца. Если посмотреть по бумагам, сколько золота вбухали в мой дворец за десять лет, этого хватит и на Нуменорскую башню.

– Нуменорская башня – это легенда, – я машинально поправил короля.

– Да какая, мать их, разница? Легенда не легенда, деньги под разными предлогами уплывают из государственной казны в казну девяти ковенов. Хорошо еще, что Синий Лосось в прошлом году начал свою игру.

– Синий Лосось?

– Синий Лосось. Самый слабый ковен из девяти, контролирует только плантации желтой пыльцы в Южном Хазге. Сам по себе это неплохой источник дохода, но к государственной казне остальные ковены Лосося не допускают, а сильных магов у Лосося нет, вся его школа полегла в Хтонской битве. Они потому и взялись за пыльцу, что с остальных позиций друзья и коллеги их турнули по-быстрому, а с наркотиками никто не захотел связываться, чтобы не мараться.

– Так что, получается, что наркотики сами маги и производят?

– Ну да. В Аннур они, правда, поставляют только десятую часть. Остальное – в Ангмар и Полночную Орду, а в Ганнар и Мордор их не пускают, там хватает и своих поставщиков.

– М-да… Значит, Синий Лосось хочет получить доступ к казенным деньгам и потому поддерживает законного короля. Куда катится мир…

– Вот и я о том же. А что делать? Кроме этих уродов, ни одна живая душа за меня не вступилась, когда наедине, все говорят “ваше величество”, а стоит в комнату войти самому захудалому магу из ковена, сразу про короля забыли, “что угодно вашему волшебничеству” (тут король выругался столь заковыристо, что я не решаюсь передать его слова даже звездочками).

– Кстати, ничего, что я с тобой разговариваю без титулов?

– Не бери в голову. Лучше говорить без титула, но от чистого сердца, чем через “ваше величество”, но сквозь зубы. – Король оглянулся по сторонам в поисках чего-то. – Слушай, Хэмфаст, здесь не найдется чего-нибудь выпить?

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Король вытащил из складок плаща небольшую морскую раковину:

– Через вот этот вот артефакт. Да и так можно было услышать, вы с Леверлином не особенно тихо разговаривали. Кстати… Хэмфаст – хоббичье имя, не хочу тебя обидеть, но…

– Я – хоббит, – сказал я, не дожидаясь, пока Гней сформулирует вопрос. – Ну ни от кого это не скроешь! Стоит с кем-нибудь начать разговаривать, сразу спрашивают, а не хоббит ли ты, почтенный?!

Король тонко хихикнул, но тут же сделал серьезное лицо.

– Сдается мне, что мы с тобой – товарищи по несчастью, – сказал он и хлопнул меня по плечу.

И мы пошли пить вино.

После первого тоста, который по традиции был поднят за встречу, король начал серьезный разговор.

– Что мне нужно, ты знаешь, – сказал он, – вернуть власть, разогнать ковены к Морготовой матери. Что нужно тебе?

Я задумался. Как бы это поточнее сформулировать?

– Я хочу, – сказал я, – уничтожить все оружие массового поражения, какое только есть в Средиземье.

– На хрена? – удивился король.

– Как это на хрена? Ты вообще представляешь, к чему может привести тотальная война с применением драконов и фениксов?

– Конец всему, – сказал король, удивительно лаконично объяснив ситуацию. – Только тотальной войны в Средиземье не будет. Ни один идиот не рискнет поднять в воздух черных драконов, зная последствия. Думаешь, почему в Средиземье уже сто лет не было большой войны?

– Восемьдесят лет, – поправил я, – точнее, семьдесят девять, восемьдесят только осенью исполнится.

– Не важно. Когда еще Средиземье жило без войны семьдесят девять лет? А если истребить фениксов и драконов, начнется такое…

– Ага, это я уже слышал. Мория, Мордор, Полночная Орда, все дружно соберут войска и ломанутся на штурм Аннуина. Это мне говорил твой друг Леверлин.

– В данном случае он прав. Нет, Хэмфаст, фениксов уничтожать нельзя. Тогда начнется такое мочилово… круче, чем с Олмером.

В отчаянии я воскликнул:

– Неужели люди могут жить в мире только под страхом всеобщей смерти? Неужели без смертельной угрозы никак нельзя заставить людей любить друг друга, соблюдать законы, не творить насилия…

– Боюсь, что нельзя, – тихо произнес король. – И не только людей, но и орков, и гномов. Вы, хоббиты, нация миролюбивая, но не меряй всех разумных своей меркой. Вряд ли кто-нибудь сумеет придумать что-то такое, что смогло бы удержать мир в Средиземье, не прибегая к угрозе массового уничтожения.

– Жаль, – сказал я. – Выходит, что наши дороги расходятся. Куда тебя переместить?

– Подожди, Хэмфаст! – всполошился король. – Мы можем договориться. Может, ты хочешь чего-нибудь еще…

– Нет, – я прервал собеседника, – ты же знаешь, хоббиты не торгуются. Король не унимался:

– Ну, может быть, яйца фениксов вовсе не обязательно уничтожать. Можно наложить на них… порчу, что ли… Я внезапно понял, что это – решение.

– Гней, ты гений! – воскликнул я. – Наложить на каждое яйцо заклинание, препятствующее его боевому применению! Тогда все будут думать, что яйца по-прежнему смертельно опасны, но, если кто-то рискнет пустить их в ход, окажется, что никакой опасности нет. Гениальное решение!

Мы выпили по этому поводу. После этого Гней спросил меня:

– Так ты поможешь мне вернуть престол?

– Помогу, – решительно ответил я, – только сначала разберусь с фениксами. Гней искренне удивился:

– Если ты разберешься с фениксами без меня, какая тебе разница, кто правит Аннуром?

– Ну как ты не понимаешь? Ты помог мне, ты объяснил, как отвести от мира угрозу всеобщей гибели, не ввергая его в кровавую войну всех против каждого. И еще… ты же законный король Аннура, а девять ковенов владеют властью вопреки закону.

– Ох уж мне эти ваши хоббичьи заморочки, – усмехнулся король, и мы еще раз выпили.

А потом я переместил его на берег Аннуина, где Великий Король Аннура и прочая-прочая как бы ловил рыбу под присмотром бойцов Синего Лосося.

21

Наступил новый три тысячи седьмой год от Эльфийского Исхода. Император Ганнара Церн Тюльпан выступил с обращением к народу перед тысячью магов-глашатаев, и они разъехались по городам и весям, представляя народу красочный морок, изображающий то, как император произносит речь. Великий Король Аннура Гней Рыболов тоже выступил с речью, но не перед глашатаями, а непосредственно перед народом, столпившимся на дворцовой площади. Народ был представлен лучшими представителями, заплатившими по пять золотых за право пройти на площадь и послушать речь короля. Слова короля, впрочем, были отчетливо слышны только из тех мест, которые стоили двадцать золотых. Остальной народ это не расстраивало – они пришли сюда не столько затем, чтобы послушать короля, который каждый Новый год, в общем-то, говорит одно и то же, сколько затем, чтобы посмотреть новогодний каскад магических иллюзий, выпить пива и вина на свежем воздухе да вдоволь наораться, выкрикивая многочисленные добрые пожелания Великому Королю и аннурскому народу, то есть, по сути, самим себе.

Хоббиты в моей родной Хоббитании не увлекались торжественными ритуалами. Хоббиты в новогоднюю ночь просто напились как свиньи, дабы свиньи в новом году хорошо набирали вес, не болели и были бодры и радостны.

Мордорские орки отметили Новый год военным парадом и последующими состязаниями мастеров, а напились только после того, как последний мастер был награжден. Морийские гномы вообще не отмечали Новый год, потому что гномы не любят отмечать праздники, нет у них такой традиции. Если гном хочет выпить пива, это можно сделать в любой день, а устраивать торжества… этого гномы не любят.

Что происходило в Дейле, Хараде, Полночной Орде и других отдаленных областях Средиземья, я не смотрел.

Мы с Нехалленией встретили Новый год весьма скромно. Нашему ребенку сейчас около двух месяцев и, хотя живот Нехаллении еще не успел округлиться, алкоголь употреблять ей нельзя. Я немного выпил, чтобы не нарушать традиций, но с тех пор, как я научился управлять своей душой, вино и пиво потеряли для меня ценность. Когда ты в любой момент можешь вызвать у себя опьянение усилием воли, а затем другим усилием воли убрать его, пить вино в больших количествах как-то неинтересно. К тому же в нашем маленьком мире совсем нет свиней, и поэтому пренебрежение традициями ни на что не повлияет. И вообще, мы же вне закона! Зачем нам соблюдать какие-то там традиции?

Нехалления больше не занимается магией. Говорят, что в большинстве случаев заклинания, производимые матерью, не оказывают дурного влияния на нерожденного младенца, но немногочисленные исключения из этого правила столь ужасны, что ни у меня, ни у Нехаллении не возникло желания проверить на себе это мнение ученых мужей.

Я боялся, что без магии Нехалления опять заскучает, нo этого не произошло. Она теперь будущая мать, и у нее есть цель в жизни куда более важная, чем занятия какой-то там магией. По просьбе жены я сотворил артефакт, способный переносить ее в любую точку Средиземья по ее желанию, и теперь она то гуляет в Вечном Лесу, то любуется экспонатами императорской картинной галереи в Минаторе, то купается в Харадском море, то дышит свежим воздухом на вершинах Морийского хребта. Считается, что все перечисленное весьма благотворно для здоровья и развития будущего ребенка, а использование магического артефакта для перемещений в пространстве не причиняет вреда здоровью плода, потому что опасны для него только ошибки в заклинаниях, а заклинание перемещения отлажено мной настолько хорошо, насколько вообще может быть отлажено заклинание.

В общем, если раньше я скитался по Средиземью, а Нехалления сидела дома, то теперь все наоборот. Нехалления выгуливает еще нерожденного малыша, а я сижу у волшебного зеркала и пытаюсь выяснить, где великие державы прячут своих фениксов, а также их яйца. Пока что выяснить ничего не удалось.

Зря я дематериализовал те яйца, что попали мне в руки в Могильниках, имей я эти яйца при себе, найти остальные было бы куда проще. Тогда мне просто повезло, в Могильниках не было других могущественных артефактов. А сейчас, когда я попытался распространить то же самое заклинание поиска на все Средиземье, оказалось… Орк бы сказал: артефакт на артефакте сидит и артефактом погоняет. Никогда не думал, что в повседневной жизни разумных настолько много магии. Я попробовал ограничить поиск только наиболее мощными артефактами, но немедленно столкнулся с неразрешимой проблемой: как оценить количественно магическую мощь артефакта, что сильнее – рогатый посох, янтарный шест или истребитель миазмов?

В отчаянии я попробовал задать поиск яиц феникса по внешнему виду, и это тоже не привело к успеху. Великий Гэндальф, оказывается, в Средиземье столько разнообразных птиц и ящеров! Ну какого хрена, спрашивается, майары сотворили столько разной живности? Они что, соревновались между собой, кто круче выпендрится?

Искать самого феникса, несущего смертоносные яйца, я даже не пробовал. Принято считать, что это птица, но, если вдуматься, нетрудно понять, что те, кому приходилось видеть живого феникса по долгу службы, об этом не говорят, а те, кто встретился с фениксом случайно, тоже об этом не говорят, потому что с теми, кто любит говорить о таких вещах, часто происходят несчастные случаи. И если бы феникс действительно был птицей, маги обязательно начали бы распускать слухи, что это ящер, а раз все думают, что феникс – птица, вряд ли он является птицей на самом деле. И вообще, с чего я взял, что феникс на самом деле существует? Может быть, яйца феникса на самом деле производятся с помощью алхимии?

22

Государственное устройство Аннурского Королевства выглядит следующим образом. Возглавляет королевство Великий Король, полный титул которого мы не будем здесь приводить из-за его чрезмерной длины. Великому Королю подчинен Королевский Совет, в который помимо самого короля входят двенадцать знатнейших и мудрейших мужей, помогающих ему решать разнообразные государственные дела. Традиционно шесть членов Совета представляют собственно Аннур, трое – Ангмар, двое – Хазг и один – Серую Гавань. Из аннурцев трое – маги, остальные – воин, купец и мастер. Ангмарцы – маг, воин и купец. Хазги – маг и воин. Серую Гавань представляет купец. Всех членов Совета назначает король в соответствии с личными пожеланиями, хотя чаще всего у короля нет особого выбора, ведь редко какой король рискует идти против мнения народа, которым правит.

Королевский Совет издает законы, следит за их выполнением и судит нарушителей. В тех редких случаях, когда дело не подпадает ни под один закон, а придумывать новый закон нет смысла, Совет издает указы, имеющие силу законов. Король имеет в Совете решающий голос, то есть если король сказал что-то определенное, то так и будет, даже если все остальные члены Совета единодушно проголосовали против. Но чаще всего король молчит, предоставляя решение проблем членам Совета.

Королевскому Совету подчиняются местные советы, числом двенадцать. Каждый местный совет возглавляют двое: барон и куратор. Барон единолично правит вверенной ему территорией, подобно тому как Великий Король единолично правит всем Великим Аннуром. Куратор же – это тот из членов Королевского Совета, который опекает данную территорию. Количество членов в разных советах разное, традиции тоже разные, но в любом совете обязательно действует одно правило: голос барона выше голосов всех членов, вместе взятых, а голос куратора выше голоса барона. Впрочем, хороший барон почти всегда молчит, а кураторы вмешиваются в дела опекаемых советов только в исключительных случаях.

Местные советы, в свою очередь, управляют судьями, полицейскими, таможенниками и другими государственными чиновниками, а через них и всем аннурским народом. Каждое решение принимается исходя из всеобщей пользы, а не каких-либо формальных положений. В общем, все очень похоже на порядки, действующие в моей родной Хоббитании, серьезное различие только одно – у хоббитов традиции клана выше всеобщих законов, а в Аннуре законы королевства имеют преимущество перед местными традициями. А в остальном все очень похоже.

Мудрецы из Дейла любят критиковать такую форму государственного правления. Они говорят, что в Аннуре король обладает чрезмерной и ничем не ограниченной властью, что в государственной системе нет никаких сдержек и противовесов, а некоторые наиболее оголтелые философы доходят в своей критике до того, что берутся утверждать, будто в правильно устроенном государстве законы должны издавать одни мужи, следить за их исполнением – другие, а карать за нарушение – третьи. Вот ведь бред! Даже лесному ежу ясно, что, когда власть разделена между тремя несвязанными ветвями, большую часть времени властители будут тратить на то, чтобы договориться между собой, и любое решение будет приниматься так долго, что народ предпочтет решать проблемы самостоятельно, не связываясь с чиновниками и судами.

Еще дейлские философы говорят, что, когда власть короля передается по наследству, часто королями становятся недостойные люди, и тогда в стране воцаряется тирания. При этом они умалчивают, что за трехтысячелетнюю историю династии Терлингов в тиранию впали только четыре короля. И тем более дейлцы умалчивают о том, как закончился земной путь этих недостойных. И вообще, странно думать, что тиранию можно запретить законодательно – любой тиран, по определению, плюет на законы, и единственная сила, способная ограничить его безумства, это право народа на восстание, которое нельзя предоставить, но нельзя и отнять.

Дейлцы говорят, что самый правильный способ избрать достойного государя – это всенародные выборы, на которых каждый подданный имеет один голос. Чтобы убедиться, какая это глупость, не нужно долго думать, надо лишь вспомнить, что в любом людском государстве девять из десяти подданных – смерды, никогда не покидавшие родной деревни, не умеющие ни читать, ни писать, имеющие о государственном устройстве не больше представления, чем луговой заяц или амбарная крыса. За кого голосуют такие, с позволения сказать, избиратели? Конечно, за того, кто обещает им больше всего бесплатного хлеба и больше всего бесплатных зрелищ. Нет уж! Пусть лучше государством правит король, которого лучшие учителя королевства готовили к великой миссии с самого раннего детства, чем болтун, умеющий лучше всех промывать мозги бестолковой толпе.

Государственное устройство Аннура было бы вполне достойно великой державы, если бы не ковены. Их девять, три считаются сильными, остальные – слабыми. Сильные ковены контролируют метрополию, слабые – опекаемые земли. К сильным ковенам относятся: Утренняя Звезда, в чьем ведении армия, полиция и военная магия; Холодная Игла, контролирующая торговлю и финансы, и Черный Кедр, собирающий дань с мастерских и мануфактур. Доходы с сельского хозяйства в Аннуре невелики, и ковены милостиво оставляют их королю. Слабые ковены – это Широкая Лиана, Бурное Море и Ветреная Ночь, контролирующие Ангмар, Губительный Остров и Синий Лосось в Хазге, а также Далекая Птица в Серой Гавани.

До Хтонской битвы ковенов было больше, и границы сфер влияния между ними были более расплывчаты. Но когда до Аннуина дошла весть о том, что королевское войско наголову разбито мантикорами, началась такая паника… Никто не ожидал, что мантикоры остановятся на границах Могильников, мерзкие твари вот-вот должны были появиться над стенами и башнями Аннуина, неспособными защитить население от летающего противника. Смерды бросали нажитое добро и бежали куда глаза гладят, в ослеплении ужаса полагая, что чем дальше от родных мест, тем меньше опасности. За место в караване, идущем в Серую Гавань, платили такие безумные деньги, что беженцы на короткое время стали самым ценным товаром, и многие торговцы бросали на произвол судьбы не только хлеб и ткани, но даже морийскую сталь и харадские пряности. В общем, в течение одной-двух недель во всем Аннуре царило безумие.

Тогдашний председатель Утренней Звезды по имени Плезенс, которому еще предстояло получить прозвище Заточитель, умело воспользовался ситуацией. В отличие от председателей других ковенов, Плезенс знал, откуда взялись мантикоры и что от них можно ожидать. С помощью своих агентов, сеющих панику, он довел накал страстей в Аннуине до поистине беспредельного уровня. И когда в небе над столицей Аннура пролетела первая мантикора, Плезенс решил, что время настало. В течение одного дня были убиты более двухсот человек – высшие иерархи и лучшие бойцы ковенов-конкурентов. А на следующий день начался неприкрытый террор, который длился неделю. Бойцы Утренней Звезды возглавили банды Нижнего Города, которые впервые отважились выйти на улицы при свете дня, беспредел все нарастал и нарастал. Бандиты громили склады, магазины и мастерские, по улицам текло вино из разбитых бочек, мешаясь с пролитой кровью, рядом с разгулом преступников действия магов были почти незаметны. Люди, которые могли восстановить порядок в городе, погибали один за другим как бы случайно. Один поймал горлом шальную стрелу, другой поскользнулся на ровном месте и разбил голову о камни мостовой, третий просто пропал вместе с десятком бойцов личной охраны. Великого Короля Тубана Усатого сожрала мантикора на полпути к столице, паника переросла в смертельный ужас. За неделю город практически опустел, внутри стен Аннуина осталось не более одного жителя из сотни. И когда казалось, что конец света вот-вот настанет, ковен Утренней Звезды взял власть в свои руки.

Будто по мановению руки мага беспорядки прекратились. Вожаки разбойничьих шаек были частично повешены на столбах, частично сожжены на кострах, в зависимости от тяжести совершенных преступлений. Рядовые разбойники по большей части разбежались, а тех, кто убегал недостаточно проворно, ловили и вешали. К началу зимы город контролировала Утренняя Звезда при поддержке Холодной Иглы и Черного Кедра. Люди начали возвращаться в разграбленные дома, неизвестно откуда появился наследный принц Ухтамар, которому горожане устроили восторженную встречу. Плезенс лично вручил двенадцатилетнему мальчишке ключи от города, и тысячи зрителей вздохнули с облегчением. Казалось, что порядок восстановлен навеки, в общем-то так и вышло. Плезенс имел тайный разговор с Ухтамаром, после чего малолетний наследник короны решил, что лучше быть живым королем, чем мертвым принцем, и согласился на все условия. А условия эти были такие… Гней Рыболов описал их очень красочно, не думаю, что смогу добавить к его словам что-либо новое. Так Великий Король Аннура отныне стал чисто декоративной фигурой. Он по-прежнему заседал в Королевском Совете, но теперь все речи, что он произносил, ему заранее готовил Плезенс. Однажды юный король не согласился с решением Плезенса и вскоре неудачно упал с лошади, после чего получил прозвище Ухтамар Шепелявый.

Плезенс хотел держать в своих руках полную и абсолютную власть над всем Аннуром, но это не удалось даже ему. Большинство соперничающих ковенов были повержены, но осталось восемь, с которыми он был вынужден считаться. После долгих переговоров только три ковена остались у руля верховной власти, остальные шесть были изгнаны в Опекаемые Земли. С тех пор государственное устройство Аннура почти не менялось.

Что я могу сказать по этому поводу? Даже если отвлечься от мерзкой истории пришествия ковенов к власти, так жить нельзя. Тот, кто правит, должен нести ответственность – это аксиома. Законы нужно либо соблюдать, либо отменять – это другая аксиома. Вполне достаточно для того, чтобы я помог Гнею вернуть то, что принадлежит ему по закону.