Текст книги "Миллениалы. Как меняется российское общество"

Сделав необходимые уточнения и оговорки, перейдем к вопросу о том, как развивалась теория поколения после К. Мангейма. На предложенной им концептуальной основе сформировалась теория поколенческих когорт (Generational Cohort Theory), начало которой, как считается, было положено Норманом Райдером [Ryder, 1965]. Затем Рональд Инглхарт разделил послевоенные поколения на материалистически и постматериалистически ориентированные [Inglehart, 1977]. На рубеже 1990-х годов появились более дробные деления поколений, каждое из которых охватывало период 15–20 лет и которые с тех пор используются как базовый инструмент (среди наиболее известных см.: [Strauss, Howe, 1991; Becker, 1992]). Было выделено и особо интересующее нас в данной работе поколение миллениалов [Howe, Strauss, 2000]. В России социологический подход к анализу поколений также нашел себе применение в ряде интересных работ [Савельева, Полетаев, 1997; Семенова, 2003; 2009; Глотов, 2004; Левада, Шанин, 2005], наряду с множеством исследований на пересечении демографии и социологии [Урланис, 1968; Вишневский, 2006].

Если мы хотим проследить социальные изменения, то исследовать представителей отдельных поколений (например, опрашивать подростков или студентов, как это часто делается в проектах о молодежи), на наш взгляд, не слишком продуктивно. Целесообразно сравнивать их с предшествующими поколениями в текущий момент, а лучше – помещая предшественников в ту же фазу жизненного цикла в некотором прошлом. Для проведения таких сравнений и анализа межпоколенческой динамики необходимо прочертить осознанные границы между поколениями. Для этого нужно решить два исходных вопроса: выбрать способ разграничения поколений и привязать их к значимым социальным событиям или процессам.

В отношении первого вопроса мы солидарны с позицией, что разграничивать поколения нужно не по годам рождения и ровными когортами с пятилетним или десятилетним шагом, как это принято в демографии [Вишневский, 2006], а по периодам, когда представители того или иного поколения вступают во взрослую жизнь. Именно условия, в которых происходил процесс взросления, и определяют характер того или иного поколения.

При всех вариациях в литературе формативные годы для каждого поколения, как правило, определяются возрастным интервалом от 17 до 25 лет[11]11
  Мангейм, например, указывал, что именно в этот период (начиная с 17 лет) у человека появляется «возможность действительно озадачиваться, раздумывать», начинать экспериментировать со своей жизнью [Мангейм, 2000, с. 34].


[Закрыть]. Это так называемые наиболее «впечатлительные годы» (impressionable years), когда люди более всего восприимчивы к социальным изменениям. Опыт, накопленный в процессе социализации именно в этот период, оказывает фундаментальное формирующее влияние на всю оставшуюся жизнь, в течение которой люди становятся все менее и менее восприимчивыми к изменениям.

«Гипотеза наиболее впечатлительных лет предполагает, что индивиды наиболее восприимчивы к изменению своих установок в течение позднего подросткового периода и периода взросления, и что эта восприимчивость стремительно падает сразу по их завершении, оставаясь на низком уровне на протяжении всего остального жизненного цикла <…>. В соответствии с гипотезой наиболее впечатлительных лет условия социализации, испытываемые индивидами в период их молодости, оказывают фундаментальное влияние на способы их мышления на всю оставшуюся жизнь» [Krosnick, Alwin, 1989, p. 416].

Добавим, что гипотеза наиболее впечатлительных лет, по свидетельствам цитируемых нами Йона Кросника и Дуэйна Олвина, успешно проходила эмпирическую проверку.

Выделяется также особый период между подростковым возрастом и ранним взрослым возрастом – его называют периодом «взросления» (emerging adulthood) между 18 и 25 годами, когда молодые люди по многим параметрам отличаются от подростков, но их еще нельзя считать взрослыми [Arnett, 2000; Бочавер, Жилинская, Хломов, 2016].

«Последние полвека характеризовались очень значительными демографическими сдвигами. В результате период, переживаемый накануне и после двадцатилетнего рубежа, из короткого переходного отрезка, связанного с освоением взрослых ролей, превратился в самостоятельную фазу жизненного пути, характеризуемую интенсивными изменениями и поиском возможных жизненных траекторий <…>. Мною предложена теория развития от позднего подросткового периода к периоду после достижения двадцатилетия с особым фокусом на возрастной интервал от 18 до 25 лет. Я пытаюсь доказать, что именно в этот период взросления (emerging adulthood) люди уже не являются подростками, но еще не стали молодыми взрослыми. И теоретически, и эмпирически период взросления отличен от предшествующего и последующего периодов. Взросление характеризуется относительной независимостью от устойчивых социальных ролей и нормативных ожиданий <…>. Взросление представляет собой жизненный интервал, когда остаются возможными множественные жизненные траектории и будущее определено лишь в самой минимальной степени» [Arnett, 2000, p. 469].

Итак, мы определили формативные годы, значимые для образования любого поколения, теперь следует обратиться ко второй стороне и идентифицировать значимые события. При эмпирическом определении границ между поколениями принято выделять крупные исторические события или процессы, фиксируемые в памяти тех или иных поколений в качестве центральных. Это означает, в частности, что классификация поколений должна формироваться применительно к историческим условиям конкретной страны или по крайней мере корректироваться применительно к этим условиям. В российской истории последнего столетия есть относительно четкие вехи, которые позволяют выделять поколения более или менее сходным образом: Великая Отечественная война – период оттепели – период застоя – перестройка и либеральные реформы – период стабилизации. Поэтому, несмотря на различия подходов, границы поколений, как мы увидим далее, проводятся сходными способами [Левада, 2001; Семенова, 2003; Иванова, 2012]. Тем не менее эти границы требуют, на наш взгляд, некоторых уточнений, и при естественных пересечениях с предшествующими исследованиями предложенная нами ниже классификация от них будет несколько отличаться.

Продвигая социологический подход к анализу поколений, мы ни в коей мере не утверждаем, что поколенческие различия являются главной категорией социальной дифференциации, призванной заменить другие категории – класс, статус или этнические группы. Мы исходим из того, что в определенные периоды тот или иной способ социальной дифференциации может выходить на передний план, в то время как другие, по крайней мере частично, утрачивают свою актуальность. Возрастные различия были по-своему важны во все времена с начала возникновения современного общества. Но в определенную эпоху, особенно когда происходят ускоренные социальные сдвиги, они могут приобретать более принципиальное значение. В связи с этим мы не имеем в виду, что представители социальных наук «проглядели» проблематику межпоколенческого анализа, а теперь она вдруг обнаружена. И это не вопрос субъективной идентификации (внезапно пришедшего осознания принадлежности к молодежи или взрослому поколению). Скорее, произошла объективная актуализация межпоколенческих сдвигов. Возникли важные социальные изменения, которые именно в данный период могут быть интерпретированы в том числе в терминах смены поколений.

Методология

В методологическом разделе будет представлена оригинальная классификация российских поколений, предваряемая несколькими примерами предшествующих классификаций. Затем мы охарактеризуем источники данных и основные методы их анализа.

Глава 3 Выделение поколений

Приступая к выделению поколений, мы должны помнить, что любые границы между ними относительны, подвижны, проницаемы, условны. Ниже мы приведем несколько известных примеров классификации поколений, чтобы далее подойти к нашей собственной классификации.

После опыта Р. Инглхарта, разделившего материалистически и постматериалистически ориентированные поколения [Inglehart, 1977], появились их более дробные классификации. Например, Х. Беккер [Becker, 1992] выделил следующие поколения на материале западного общества:

• довоенное поколение (1910–1930 г.р.);

• молчаливое поколение (1930–1940 г.р.);

• поколение протеста (1940–1955 г.р.);

• потерянное поколение (1955–1970 г.р.);

• неназванное поколение (годы рождения после 1970 г.).

Наиболее же известной классификацией поколений, в том числе за пределами академического сообщества, стала классификация Нейла Хоува и Вильяма Штрауса (в других переводах – Нила Хау и Уильяма Страуса) [Howe, Strauss, 1991; 2000]. Они утверждали, что, помимо возраста, поколения определяются характером ценностей, которые формируются под влиянием разных условий (социальных, политических, экономических, технологических событий). Выбрав двадцатилетний шаг, на материале США они выделяют следующие поколения:

• величайшее поколение, поколение победителей (1900–1923 г.р.);

• молчаливое поколение (1923–1943 г.р.);

• поколение беби-бумеров, или бумеров (1943–1963 г.р.);

• поколение Х, или неизвестное поколение (1963–1983 г.р.);

• поколение Y, или поколение Сети, миллениалы (1983–2003 г.р.);

• поколение Z (2003–2023 г.р.).

При этом Хоув и Штраус считали, что развитие происходит циклически с примерным шагом длиной 80 лет. Если бы эта гипотеза была верна, то ценности поколения миллениалов должны быть близки к ценностям поколения победителей. Но несмотря на некоторое изящество подобного предположения, доказать его эмпирически будет весьма затруднительно. И в данном исследовании мы эту идею развивать не будем.

Наконец, приведем еще один новейший пример классификации поколений, используемый американским исследовательским центром Pew Research Center – в силу того что в эмпирической части книги мы неоднократно будем ссылаться на их данные. Они используют классификацию Хоува и Штрауса, но границы поколений проводят немного иначе [Dimock, 2018]:

• молчаливое поколение (1928–1945 г.р.);

• поколение бумеров (1946–1964 г.р.);

• поколение X (1965–1980 г.р.);

• поколение Y, или миллениалы (1981–1996 г.р.);

• поколение Z (годы рождения с 1997 г.).

Как мы уже указывали ранее, в российской истории последнего столетия есть относительно четкие вехи, которые позволяют выделять поколения более или менее сходным образом: Великая Отечественная война – оттепель – застой – перестройка и либеральные реформы – стабилизация. Приведем пару важных примеров поколенческих классификаций на материале современной России. Заметим, впрочем, что предлагаемые разграничения не столь сильно отличаются от предложенных ранее классификаций, разработанных на материале западных обществ.

В качестве первого примера возьмем поколенческий ряд Ю.А. Левады, который содержит шесть поколений:

• родившиеся примерно в 1890-х годах и реализовавшиеся в условиях «революционного перелома» (1905–1930 гг.);

• родившиеся в начале XX в. и реализовавшиеся в условиях «сталинской» мобилизационной системы 1930–1941 гг.;

• родившиеся в 1920–1928 гг. и реализовавшиеся в военный и непосредственно следующий за ним послевоенный период (1941–1953 гг.);

• родившиеся условно в 1929–1943 гг. и реализовавшие себя в период «оттепели» 1953–1964 гг.;

• родившиеся в 1944–1968 гг. и реализовавшиеся в период «застоя» 1964–1985 гг.;

• родившиеся примерно с 1969 г. и реализовавшие себя в годы «перестройки» и «реформ» (1985–1999 гг.) [Левада, 2001].

В приведенной классификации еще не выделены миллениалы. Они появляются, например, в классификации В.В. Семеновой [2003], которая выделяет четыре поколения, включая:

• околовоенное поколение (родились в 1920-х – первой половине 1940-х годов, условное время реализации – 1950–1960-е годы);

• доперестроечное поколение (родились во второй половине 1940-х – 1960-х годах, условное время реализации – 1960–1980-е годы);

• поколение переходного периода (родились в 1960–1970-е годы, условное время реализации – 1990-е годы);

• послеперестроечное поколение (родились после середины 1980-х годов, условное время реализации – 2000–2010 годы).

К сожалению, в этой интересной классификации не хватает четкого разделения возрастных групп, и недостаточно специфицированы исторические периоды, к которым привязаны годы рождения и годы формирования выделенных поколений.

В любом случае на материале российской истории границы поколений, как правило, проводятся в привязке к более или менее конвенционально выделенным периодам. И если речь идет не об отдельных событиях, а именно о периодах, то от политико-экономической периодизации здесь действительно трудно избавиться. Продолжая эту линию и осознавая всю условность подобных классификаций, мы тем не менее внесем в разграничение современных российских поколений некоторые важные уточнения.

Напомним, что при классификации современных российских поколений мы фиксируем два интервала: годы рождения и годы вступления во взрослую жизнь. Причем критериальным для нас выступает именно период взросления (17–25 лет), когда молодые люди закончили школу, приступили к работе или поступили в университет, начали формировать собственные семьи и получили хотя бы относительную финансовую самостоятельность[12]12
  Данный подход отличается от выделения «молодых взрослых» как людей в возрасте 28–35 лет [Семенова, 2009, с. 19].


[Закрыть]. Следующий вопрос: определение поколенческого шага, который обычно устанавливается на уровне 15–20 лет или даже 15–30 лет (К. Мангейм, Х. Ортега-и-Гассет). Поскольку интенсивность социальных изменений в последние десятилетия явно возросла, мы полагаем, что эти интервалы имеют тенденцию к некоторому сокращению. Но главное, в отличие от обычного демографического или статистического подходов, когда для выделения возрастных когорт нарезаются равные пятилетние или десятилетние возрастные интервалы, в предложенной нами логике поколенческий шаг не может быть совершенно одинаковым. Дело в том, что исторические процессы, к которым мы пытаемся привязаться, имеют разную продолжительность и не могут выстраиваться с абсолютной точностью. Поэтому в нашем случае поколенческие шаги также оказываются неровными, варьируя от 8 лет до 21 года.

Всего нами выделено шесть поколений. Самое старшее из них появилось на свет до 1938 г., т. е. до Великой Отечественной войны в период сталинской мобилизации и взрослело в период войны и послевоенного восстановительного десятилетия (1941–1956 гг.). Мы назвали это поколение «мобилизационным». Его называют также молчаливым поколением (silent generation) [Becker, 1992], но к российскому опыту это не вполне применимо.

Второе поколение родилось в военный период (1939–1946 гг.) и входило во взрослую жизнь в период хрущевской оттепели (1956–1964 гг.), поэтому оно названо нами «поколением оттепели». Именно из этого поколения вышло значительное количество «шестидесятников», активно проявивших себя позднее уже в значительно более зрелом возрасте – в период демократических и либеральных реформ 1980–1990-х годов[13]13
  Называть поколение оттепели «шестидесятниками» было бы неточно, ибо нас интересуют так называемые «массовые поколения». Понятие же «шестидесятников» распространяется в первую очередь на интеллектуалов и не охватывает значительную часть поколения оттепели [Воронков, 2005].


[Закрыть].

Третье поколение родилось в послевоенный период (1947–1967 гг.), а взрослело в годы брежневского застоя (1964–1984 гг.). Мы назвали его «поколением застоя». Иногда его также называют поколением «беби-бумеров» [Strauss, Howe, 1991; Howe, Strauss, 2000; Brosdahl, Carpenter, 2011].

Четвертое поколение появилось на свет в период застойного зрелого социализма, а во взрослую жизнь входило в период горбачевской перестройки и последующих либеральных реформ (1985–1999 гг.). В нашей классификации это «реформенное поколение». Другое его известное название – «поколение Х», или «неизвестное поколение» [Howe, Strauss, 2000].

Пятое поколение (миллениалы, или поколение Y) родилось преимущественно в период реформ (1982–2000 гг.), но их взросление происходило в России уже в куда более стабильный и относительно благополучный период – с начала нового тысячелетия. По аналогии можно было бы назвать их «поколением периода стабилизации», но мы в дальнейшем будем использовать более конвенциональное наименование.

Наконец, в 2000-е годы на свет появляется самое молодое поколение, которое пока называют поколением Z (или центиниалы) и которое еще только начинает вступать в период своего взросления (табл. 3.1).

Таблица 3.1

Классификация российских поколений

Поскольку формативными годами для каждого поколения являются годы взросления, то первые три из выделенных нами поколений можно назвать «советскими» (имеющими советский опыт в период взросления), а последние три поколения – «постсоветскими» (не имеющими подобного опыта). Заметим, что к «постсоветским» отнесены не только миллениалы и поколение Z. Водораздел проходит по реформенному поколению, которое можно считать переходным. Тем не менее советским его называть уже неверно, ибо оно взрослело в период развала и преобразования советского строя.

Рис. 3.1. Советские и постсоветские поколения

Обратим внимание на то, что статистически постсоветские поколения в населении России к середине 2010-х годов уже преобладают. Поколение миллениалов – самое крупное из выделенных нами поколений – составило в 2016 г., по данным Росстата, 27,2 % российского населения (30 % мужчин и 25 % женщин). Вместе со следующим поколением Z эта доля вырастает до 44,2 %, а с добавлением предшествующего реформенного поколения она достигает уже двух третей, т. е. значимого большинства. Это означает, что поколения, у которых период взросления пришелся на советский период, составляли к 2016 г. лишь 35 % (29,7 % мужчин и 39,5 % женщин), и их доля продолжает убывать. Социально-демографическая база архетипа советского простого человека продолжает сужаться параллельно с постепенным снижением социальной активности старших поколений, перед нами уходящий тип в физическом и социальном смыслах.

Впрочем, важна не столько численность тех или иных поколений, сколько вопрос о том, действительно ли «постсоветские» поколения отличаются от «советских», насколько велики и значимы эти отличия и в каких сторонах жизни они проявляются. Напомним, что в данной работе нас интересует в первую очередь поколение миллениалов.

В завершение сформулируем основные общие гипотезы для последующей эмпирической проверки.

Гипотеза 1. Миллениалы значимо опережают предшествующее реформенное поколение и другие старшие поколения по уровню распространения новых практик поведения.

Гипотеза 2. Миллениалы ускоряют ранее возникшие тренды по сравнению с предшествующими поколениями или способствуют перелому этих трендов.

Глава 4
Измерение межпоколенческой динамики

Теперь охарактеризуем основные источники данных и используемые аналитические методы.

В качестве основного источника информации мы используем данные Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения НИУ ВШЭ (РМЭЗ НИУ ВШЭ). Мониторинг представляет собой серию ежегодных общенациональных репрезентативных опросов индивидов и домашних хозяйств, проводимых на базе вероятностной стратифицированной многоступенчатой территориальной выборки. РМЭЗ проводится НИУ ВШЭ и ЗАО «Демоскоп» при участии Центра народонаселения Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл и Института социологии РАН[14]14
  Сайты обследования РМЭЗ НИУ ВШЭ: <http://www.cpc.unc.edu/projects/rlms> и <http://www.hse.ru/rlms>.


[Закрыть].

Мы будем использовать результаты опросов индивидов. При кросс-секционном анализе текущих межпоколенческих различий нами используются данные 25-й волны (2016 г.) (14 946 респондентов старше 14 лет), а при анализе динамики этих различий – объединенный массив, включающий все доступные волны (1994–2016 гг.) (258 366 респондентов старше 14 лет). Заметим, что в выборке РМЭЗ НИУ ВШЭ поколение миллениалов с 2014 г. является по доле самым крупным поколением, достигнув к 2016 г. 31,5 %, а в объединенном массиве его доля составляет 20 % (табл. 4.1).

Таблица 4.1

Характеристики поколений в объединенных массивах данных РМЭЗ НИУ ВШЭ

Во второй части эмпирического раздела работы мы проведем сравнительный анализ городских и сельских миллениалов. Здесь будут использоваться не все доступные волны. Дело в том, что миллениалы появляются среди респондентов РМЭЗ НИУ ВШЭ старше 14 лет в 1998 г., но их еще относительно мало (345 чел.), с 2000 г. их число уже становится более значительным (684 чел.), продолжая возрастать с каждым годом. Но все же большинство респондентов-миллениалов в годы опросов, проведенных на рубеже тысячелетия, находится в подростковом возрасте (15–17 лет), и лишь в 2003 г. их медианный возраст достигает совершеннолетнего рубежа (18 лет). Кроме того, к 2003 г. число опрошенных миллениалов вырастает до 1406 чел., обеспечивая необходимую наполненность групп, на которые мы собираемся их поделить. Поэтому во второй части работы мы используем данные объединенного массива за 2003–2016 гг.

Общее число миллениалов в массиве 2003–2016 гг. равняется 48 504 чел., общее число респондентов всех поколений старше 14 лет – 195 423 чел. По типу поселений, которые являются объектом нашего особого интереса, миллениалы делятся на жителей областных центров (43,1 %), жителей других городов (26,0 %), жителей поселков городского типа (6,2 %) и сельских жителей (24,8 %). Поселки городского типа отличаются от сельских поселений занятостью основной части населения вне сельского хозяйства, при этом образ жизни населения поселков во многом схож с сельским [Ильин, 2010]. Добавим, что характерной чертой поселков городского типа является пониженное представительство титульной этнической группы. Если в городах русские составляют 91–92 % опрошенных миллениалов, а на селе – 81–82 % опрошенных, то в поселках городского типа их всего 74 %.

Представителей самого молодого поколения Z, которым в 2016 г. исполнилось 15 лет, мы из обеих частей анализа исключаем, их период взросления еще только начинается.

В качестве дополнительных источников данных по отдельным темам нами используются материалы предшествующих исследований Фонда «Общественное мнение», ВЦИОМ и других исследовательских организаций.

Отдельно отметим работы американского исследовательского центра Pew Research Center, который в последние годы проводит активные исследования молодежи по ряду интересующих нас тем и чья классификация поколений близка по годам к нашей классификации. Множественные сравнения с современным американским обществом, которое кажется столь не похожим на российское, помогут понять, что многие происходящие сегодня в России изменения отнюдь не уникальны.