Текст книги "Таинственные исчезновения"

Отдыхающие столпились у кромки прибоя и высматривали, как развиваются события после Великого Падения Надувного Матраса. Когда стало видно, что к берегу приближаются любители сёрфинга, везущие на своих досках жертв матрасокрушения, публика зааплодировала. День положительно удался. Такое развлечение с утра пораньше. И совершенно бесплатно!

Поднялся свежий ветер, который погнал хорошие волны, и сёрфингисты с радостью их «оседлали». Они умело лавировали, взлетали и снова опускались. Они шли вдоль волны, которая поднималась над ними, свивалась наверху и, казалось, вот-вот их накроет, но в последний момент выскакивали из-под нее, чтобы поиграть со следующей.

Нужно ли говорить, что Бабки были покорены (Рэмбо просто лежал пластом на доске между ног одного из сёрфингистов и вроде бы страдал морской болезнью) этим средством передвижения. Они балансировали каждая рядом со своим сёрфингистом на носах досок, широко расставив ноги.

– Смотри! Смотри! Какая пошла! – кричала, не вытерпев, Дора и указывала клюкой на хорошую волну. – Айда! Давай ее возьмем!

– Успокойся, мать, – отвечал ей сверху спокойный голос сёрфингиста. – Доплывем без приключений. Ты уже и так натерпелась.

– Какая я тебе мать! Не надо нас никуда везти. Давай покатаемся! – обиженно кричала Дора, но шум Океана перекрывал ее голос.

Минут через пятнадцать три доски для сёрфинга вошли в зону прибоя, и вскоре Бешеные Бабки ступили на белый курортный песочек. Кота Рэмбо положили рядом.

Глава девятнадцатая,

в которой рассказывается о том:

– по чему стучит суеверный сёрфингист;

– кого лечил счастливый Врач;

– нужно ли помогать упавшему духом, если он не уверен, что им упал.

Все смотрели на старух, а старухи смотрели на сёрфингистов.

– Когда еще покатаемся? – крикнула Дора.

– Когда снова утонете, дай вам бог здоровья, – смешно пошутил главный сёрфингист и трижды плюнул через левое плечо.

Он был, видать, суеверный сёрфингист. Ведь через левое плечо плюют, чтобы обезоружить всякую нечистую силу, которая именно за левым плечом и собирается, поджидая, когда скажут какую-нибудь глупость, чтобы ею можно было воспользоваться. И еще за левым плечом, по легенде, стоит Смерть. А вот если бы Доктор Net плюнул через левое плечо, он попал бы в клоуна Зомби, потому что Зомби тоже вечно торчал за левым плечом Мэра. И он тоже был какой-то нечистью.

Но за плечом сёрфингиста не стоял Зомби, поэтому когда он два раза плюнул, то никуда не попал. А когда третий раз плюнул, попал в лежащего на песке Рэмбо. Но Рэмбо не обиделся. Потому что спецагенты не обижаются. Они мстят.

Сёрфингист точно был суеверный – он как плюнул, так еще три раза постучал по своей доске для сёрфинга. Доска была деревянная. А когда три раза плюют через плечо, то еще для пущей надежности стучат по дереву. Лучше по тому, которое растет, но можно и по любой деревяшке (толку все равно никакого). В таких случаях было очень удобно Буратино и его друзьям – им всегда было по кому постучать.

Сёрфингист пошутил, поплевал, постучал и пошел себе, неся доску под мышкой. А рядом с ним шли его друзья сёрфингисты. И у каждого была под мышкой доска для сёрфинга – у кого-то получше, у кого-то похуже. Но по любой из них можно было, если что, постучать. Но самое главное – на них можно было покататься по волнам.

А Бабки остались стоять. И досок у них не было. Им теперь вообще не на чем было кататься – даже по земле. Тележку ведь им пришлось оставить в Аэропорту.

– Видала? Сёрфинг! – сказала Дора Кларе, скрестив руки на груди и заговорщически подмигнув. – Говорит, скоро пойдем еще погоняем. Когда волна будет.

– Он что-то другое сказал, по-моему… – неуверенно ответила Клара.

– Это сленг. Язык сёрфингистов. Сухопутным не понять, – сказала – правда, тоже уже не очень уверенно – Дора.

– А-а, ну тогда здоровско…

Вокруг старух некоторое время толпились отдыхающие, но сейчас они уже разошлись, решив, что все самое интересное закончилось. Они-то не знали, что самое интересное на их Курорте только начинается.

На Курорте многого не знали. Никто из этих людей не был в Городе во время выборов и не видел плакатов «Разыскиваются Клара и Дора». А телевидение и газеты вроде «Яичницы» врали себе, что выборы-де прошли отлично, и избиратели все, как один, явились, и Мэр все тот же и так далее и тому подобное. Так что Бабки могли спокойно разгуливать по Курорту – никому до двух старух не было никакого дела. И уж тем более никто не интересовался, куда делся странный кот цвета хаки (шерсть Рэмбо отмыла наконец-то океанская соленая вода). А он делся неизвестно куда. Вот вроде только что лежал без сил на песке. Потом подсох и исчез.

Первым делом Клара и Дора искупались. Они уже и не помнили, когда в последний раз совершали хороший морской заплыв. Вот они разделись и с удовольствием его совершили. Проверили еще одну функцию своих многофункциональных клюшек. Клюшки, помимо всего прочего, были еще и дыхательными трубками для плавания. Бабки вытащили из палок сверху и снизу специальные пробочки, зажали во рту изогнутые ручки и отлично поныряли. Набрали даже каких-то ракушек для бус.

Потом они легли загорать – и сразу обгорели так, что носы у них зашелушились. Вот когда пригодился бы щиток от солнца, который Дора делала из банкноты! Да-а… Про эту купюру лучше бы и не вспоминать…

А потом Бабки оделись (теперь уже каждая в свою одежду) и некоторое время еще сидели на скамеечке и, положив руки и подбородки на упертые перед собой в землю клюшки, молча смотрели, как в Океане катаются на волнах сёрфингисты. Огромное красное солнце садилось прямо в Океан. И Клара победно посмотрела на Дору – ну, что вокруг чего, мол, вращается? Дора лишь пожала плечами и махнула рукой – спорить с поэтами бессмысленно.

Солнце, садясь, раскрасило чешуйки слегка волнующейся воды в цвета заката – от золотого до пурпурного. А на фоне алеющего солнца сёрфингисты были маленькими черными силуэтиками – разгонявшимися, поднимавшимися, скатывавшимися, иногда падавшими со своих досок. Потом солнце стало опускаться за горизонт (странно, что оно – такое раскаленное – не зашипело в воде), и его отражение в Океане – переливающийся клинышек – становилось все меньше и меньше. А потом совсем стемнело. Сёрфингисты возвращались к берегу и перекрикивались со своими подругами, которые ждали их на песке у костра.

Бабки уже давно клевали носами. Они и не заметили, как заснули.

– Эге-гей! – закричала Дора и, сделав рядом с Кларой лихой вираж, обдала ее брызгами с ног до головы.

Бабки катались на сёрфингах в Океане. Главный сёрфингист, увидев, как здорово получается у Доры, поднял вверх большой палец и что-то прокричал ей сквозь шум волн. Наверное – «о’кей!».

 
Какая может быть тоска,
Когда есть волны и доска!
И даже клюшка не нужна,
Чтоб оттолкнуться ото дна.
Клара вниз, а Дора вверх —
Мы летим быстрее всех!
 

Клара и на доске в Океане оставалась поэтом.

Вдруг один из сёрфингистов упал. Обычное дело – все и рассмеялись. Но он все не появлялся, и только его перевернувшаяся доска продолжала колебаться на волнах. Вот упал еще один. И еще. И еще. Все стали тревожно переглядываться.

– Человек за бортом! – закричал сначала Главный сёрфингист.

Но когда он увидел, что все его товарищи утонули и от них остались одни доски на воде, он повернул к берегу и замахал на бабок руками:

– Идите к пляжу! Спасайтесь! Это вы наслали на нас беду!

Тут он неловко наклонился назад, будто кто-то подставил ему подножку, некоторое время балансировал, а потом с коротким криком упал в воду.

Наверху осталась только его плававшая вверх тормашками доска.

Вдруг она резко перевернулась, будто кто-то стоял на ней снизу под водой и резким движением пришел в нормальное положение.

Этот кто-то – был клоун Зомби.

Он был абсолютно сух и очень мрачен. Он стоял на доске совершенно уверенно, будто на земле, упершись руками в бока. Тут доски, которые плавали за ним, начали точно так же, как и его, переворачиваться одна за другой. На каждой из них оказывались Пинки. Пинки тоже были сухими и жужжали.

Когда за спиной Зомби оказалась целая армия кроликов на досках, он молча указал рукой в белой перчатке на Клару с Дорой. И вся армия кроликов-сёрфингистов с мерзким жужжанием устремилась за Бабками.

Старухи пытались уплыть от кроликов, но доски их не слушались, и Клара с Дорой почти не двигались с места.

Жужжание все нарастало.

Бабки катались на сёрфингах в Океане

Бабки вздрогнули и проснулись в обнимку. Они по-прежнему сидели на пляжной скамейке. Уже наступило утро. Громко жужжала моторная лодка спасателей, мчавшаяся вдоль берега. Никаких кроликов вокруг не было. Сёрфингисты пока не появились – они не очень любили рано вставать.

А прямо перед старухами стояли Двое в Белых Халатах. Мужчина и девушка внимательно смотрели на Бабок и дружелюбно улыбались:

– Хоу! Мы из Центра ПИПУД – Первой и Последней Помощи Упавшим Духом. Нам рассказали о вас. И вот мы здесь!

– Но мы не упали духом, дорогая! – возразила Дора.

– Мы иногда собираемся с духом, случается – несемся во весь дух. Но вот чтобы падать… Нет, не увлекаемся. Мы поддерживаем бодрость духа.

– Но ведь вы упали. В Океан.

– Это было. В Океан упали. Хорошо, что одни упали, а то ведь могли и с самолетом упасть.

– Ну вот видите! Упали же! Этого достаточно. Поедемте с нами. – Мужчина и девушка сделали приглашающий жест.

– Куда «поедемте»? Мы только приехали! Прилетели то есть.

– Нам необходимо срочно оказать вам первую, а также последнюю помощь. – Парочка уже брала под локоток Клару и Дору.

– Да не нужна нам помощь. Мы сами можем кому хочешь помощь оказать, – вырвала руку Дора.

– Да-да! Искусственное дыхание, тугая повязка на горло, шина на ногу – автомобильная! – подхватила Клара, в которой снова проснулись рефлексы сестры милосердия.

– М-да… – Мужчина с девушкой переглянулись.

– Старикас строптивус, – сказал на латыни мужчина.

– Немедленно в стационар, – подвела итог девушка. – По третьему варианту.

Мужчина согласно кивнул и что-то быстро сказал в малюсенький микрофончик, который прятался у него в воротнике халата.

В тот же миг справа от медицинского дуэта появился Пинки, тоже в белом халате, шапочке и в марлевой повязке, закрывавшей ту часть морды, которую не закрывали очки. Бабки попробовали было быстро развернуться и удрать, но за их спинами стоял еще один кролик.

Старухи обреченно повернулись обратно. Мужчина и девушка, белозубо улыбаясь, пожали плечами.

Клара с Дорой, Врач с Медсестрой (или кто они там были) и санитары Пинки ехали в медицинской машине. В Городе Бабки таких никогда не видели. Машина была вроде бы обычная – микроавтобус «Скорой помощи». Но некоторые странности в ней все-таки были. На ее окнах стояли решетки, а на дверцах внутри салона не было ручек, поэтому самому выйти было невозможно. Такие ручки были только возле водителя (рулил один из санитаров Пинки) и пассажиров на сдвоенном переднем сиденье, где сейчас сидели Врач с Медсестрой. Но водитель с пассажирами были отделены от пациентов стеклом с металлической сеткой. Наверное, чтобы не заразиться.

Машина ехала какое-то время вдоль пляжа. Потом забралась по узкой, вьющейся дороге на гору и подъехала в высоким железным воротам серого цвета, на которых было написано: «ПИПУД».

– Вот и добрались, – улыбаясь, сказал в приоткрытое к Бабкам окошко Врач.

Ворота отъехали в сторону, машина вкатилась во двор и остановилась.

Водитель вылез наружу, обошел машину, открыл дверь, и Бабок вывели на улицу. Здание, перед которым остановилась «скорая помощь», чем-то смахивало на городскую тюрьму, или, как ее называли Мэр и газета «Яичница», отель «Пирамида». Только это была не пирамида, а огромный серый куб с маленькими окошками, которые, пока там не горел свет, напоминали какие-то норки в холме. А когда желтый свет зажигали, они напоминали норки в холме, внутри которого включили желтый свет.

– Это здесь оказывают помощь тем, кому она не нужна? – сглотнув, изменившимся голосом тоскливо спросила Дора.

– Не поверите, поначалу многие отказываются! – Врач, казалось, становился все веселей и веселей. – А после, вы знаете, нравится! Но не будем откладывать удовольствие на потом. Пойдемте, пойдемте, вам надо осмотреться, обжиться…

– Обжиться?! Но мы на полчасика, не больше. Обследуйте нас, сделайте, если надо, укол, раз вы боитесь, что мы какие-то инфекционные, – запротестовала Клара.

– Да, конечно, мы вас не задержим. И укол сделаем, не волнуйтесь. Если вот инфекция только… Придется тогда небольшой карантинчик пройти… – Врач подталкивал Бабок к дверям.

Массивная дверь бесшумно отворилась и сразу же закрылась за старухами.

Клара и Дора оказались один на один с первой и последней помощью упавшим духом.

– …А здесь у нас спальня. Белье меняем раз в неделю, пациенты знают, поэтому стараются не пачкать. Но конечно, все бывает – тогда пациенты сами быстренько стирают ночью, когда делать все равно нечего.

– Это поднимает дух? – тускло поинтересовалась Дора.

– Это улучшает запах. Белья! – сказал Врач и расхохотался.

Клару и Дору уже минут сорок водили по Центру и показывали, где что расположено.

– Не надо нам все показывать, – говорили старухи. – Мы же ненадолго. Убедитесь, что с нами все в порядке, и поднимайте дух тем, у кого он действительно упал.

Но Врач и Медсестра только улыбались и продолжали экскурсию.

Центр оказался заурядным Домом престарелых. Старики и старухи жили в палатах по несколько человек. Их поднимали в шесть утра, включив свет. Завтракали все в большой столовой кашей. Потом женщины вязали на спицах и гладили белье, а мужчины играли в шашки. Затем была прогулка – для аппетита. После нее обед в столовой и сон. После сна все пили кефир и снова вязали и играли в шашки. Затем следовала небольшая прогулка. Ужин. И так называемый свободный час, во время которого все бросались к телевизору и спорили, что смотреть – футбол или сериал. В половину десятого все принимали душ. Ровно в десять вечера везде гасили свет.

– А они точно упали духом? – спросила Клара Врача, глядя, как старики вяжут и играют в шашки.

– Конечно, посмотрите на их лица. Через пару дней вы станете такими же, а мы начнем вам помогать. Это очень полезно в вашем возрасте.

– Но мы не жалуемся на возраст!

– Пока! Только до поры до времени! Хорошо, что вы не начали на него жаловаться прежде, чем попали к нам. Лучше, если вы начнете жаловаться под нашим присмотром.

– И что, все эти люди сами пришли к вам за помощью?

– Раньше никто не приходил. Привозили родственники, дети. Очень ведь тяжело, когда у тебя дома кто-то упал духом. Лучше доверить заботу профессионалам. Они потом приезжают. Раза два, навестить. А потом видят, что все хорошо, и уже не приезжают больше никогда. Кого не привозили, тех мы сами на улице подбирали, как вас. Но честно говоря, это за последние годы единственный случай. К нам теперь даже сами приходят. Ведь в Городе для упавших духом ничего не приспособлено.

– Значит, в Городе вообще нет пожилых людей?

– Ни одного! – вытянувшись как на плацу, будто отрапортовал Врач и, расслабившись, рассмеялся. – Вот вы только и были. В Городе старики ни к чему. Их место здесь. – И Врач обвел рукой свои владения.

Глава двадцатая, (самая длинная)

в которой рассказывается о том,

– чем первая помощь отличается от последней;

– что от утюга до сёрфинга – один шаг;

– правда ли, что Двадцать первой главы нет;

– как произошло Пятое Таинственное Исчезновение.

За окнами Центра смеркалось. Где-то – казалось, что очень-очень далеко – плескался Океан, его волны рассекали на своих досках сёрфингисты. В прибрежных тавернах зажгли свечи на уютных, покрытых белоснежными скатертями столиках. А еще дальше расцвел неоновыми огнями неугомонный Город.

А здесь все было по-прежнему. Поужинав жареной треской, старики уселись перед телевизором. Как раз шли новости, и поэтому не надо было спорить, что сейчас смотреть. Новости из Города были интересны всем.

Бодрый Диктор в костюме с галстуком рассказывал о том, как террористы пытались захватить авиалайнер и как, благодаря достижениям аварийной техники, спаслись все пассажиры и члены экипажа. Погибли только террористы, упавшие вместе с самолетом в Океан. В следующем сюжете показали как всегда довольного Доктора Net. Он еще раз благодарил горожан за поддержку на выборах. Потом Диктор сказал, что Мэр, устав от предвыборной борьбы с самим собой, отправляется на пару недель отдохнуть в свою резиденцию на Курорте.

Клара и Дора очень сдали за полдня в этом Доме престарелых. У них забрали цветные платьица, ботинки и бантики. Теперь они были в сиреневых халатах и шаркающих тапочках, а волосы им собрали в пучки и закололи шпильками. Бабки сразу стали совсем маленькими и грустными. Увы, они ничего не могли предпринять и принимали навязанную им «первую помощь». Оставалось только уповать на то, что до «последней помощи» дело все же не дойдет.

И еще можно было наблюдать.

По сути, они снова оказались в Городе. Вокруг были все те же мужчины, что ходили в бейсболках и беспрестанно говорили «хоу!» да «о’кей!». И женщины были те же, что говорили «вау!» и «супер». Только они все здесь были намного старше. Волосы у женщин были по-прежнему светлые – только уже не белокурые, а седые. А мужчины в большинстве своем облысели. Все здесь передвигались в инвалидных колясках. Даже те, кто вполне мог ходить. Люди вскоре привыкали и забывали, зачем вообще нужны ноги. Бабок, естественно, тоже посадили на колеса.

Город избавлялся от стариков и отправлял их в этот Курортный Центр, где им оказывали «помощь». Для Города пожилые люди действительно были «упавшими духом». Впрочем, для Города и бодрые духом – как Клара с Дорой – тоже были некстати. Городу были нужны молодые, одинаковые и бесконечно счастливые по любому поводу. С такими было проще. Странно было смотреть на то, во что превращались эти любимчики с годами.

На следующий день после завтрака Кларе выдали пару спиц и моток шерсти, а перед Дорой установили гладильную доску с ворохом мятого белья и вручили утюг. Настенные часы, которые громко щелкали, когда минутная стрелка перепрыгивала на следующее деление, показывали девять. Значит, четыре часа полагалось вязать и гладить (мужчины в это время играли в шашки). Вязать было все равно что. Потом эти творения специально выделенные старухи распускали, а нитки снова сматывали в клубки, и процесс вязания не прерывался. Гладить тоже было все равно что. Старые трусы, майки и полотенца потом сваливали в кучу, откуда через недельку снова доставали, чтобы погладить. Все пациенты знали о бесполезности своей работы, но продолжали ее усердно выполнять. Иначе могли не дать за обедом кисель.

Клара вязала на спицах второй раз в жизни (первый раз у нее не получилось), поэтому она не знала, что вяжет. Ее соседка, сидевшая в своем кресле по левую руку, что-то бормотала, а потом сказала погромче:

– Да-а… Откуда ж вы такие взялись? С луны что ли свалились?

– Да нет. Мы из самолета грохнулись. Сначала с котом на матрасе летели, а потом нас сёрфингисты подобрали.

– С котом… Угу. Очень смешно, – недовольно буркнула старуха.

– Мы вообще-то ненадолго. Так… первая помощь упавшим, и все.

– Первая помощь! Ха-ха-ха! Кха-кха-кха!.. Ой… – Старуха рассмеялась и закашлялась. – Отсюда без последней помощи никого не выпускают.

– Как это?

– А так. Раз ты старая, то попадаешь сюда. А раз попадаешь сюда, значит, тут и остаешься. – Старуха приблизилась к Кларе и говорила ей прямо в лицо. – НАВСЕГДА. Городу старое мясо не нужно. Ему посвежее подавай. Оно вкусненькое.

– Какое мясо? Город что, ест людей? – не поняла Клара.

– Ест, не ест – не знаю. Но выпивает, высасывает – это точно. А потом сюда выкидывает. А некоторые еще и молодыми пропадают. – Старуха снова откинулась в кресле и смотрела на свои скрюченные пальцы, в которых быстро-быстро мель кали, поблескивая, металлические спицы. Старуха вязала шарф.

– Да-да! Мы тоже заметили! Сначала куда-то пропала Королева Красоты. Ее кролики увезли. Потом Анфилада, то есть Афина Паллада – ну эта, Кинозвезда. Ее тоже увезли. Потом целый дуэт пропал – «№1!» называется. Две девочки такие симпатичные. Мы даже не поняли, в унитаз их, что ли, засосало. И еще пропала девушка с телевидения. Ее кролики в люк на улице скинули. Мы хотели их найти, но нас самих начали искать. И мы тогда на самолете полетели как чемоданы. А там какие-то террористы. Все выпрыгнули, а мы попали на надувной трап – он как матрас и…

– …и потом вас с котом подобрали сюрфигинсты, – раздраженно закончила за Клару старуха, которая, остановив вязание, уже некоторое время смотрела на соседку как на сумасшедшую.

– Сёрфингисты! Они на досках по Океану катаются. И Дору возьмут, когда волна будет хорошая.

– Сюрфигинсты-сёрфингисты – какая разница! Пойми ты, дурочка, никто никого никуда не возьмет. Дора твоя будет сегодня гладить, а ты – вязать. А завтра ты будешь гладить, а Дора вязать. А потом то, что вы погладили, помнут, а что связали – распустят. И вам будет чем заняться в оставшиеся годы до оказания вам Городом последней помощи. Понятно? А кто пропал – тот пропал… Скажи. А эти девчонки красивые были?

– Которые пропали? Очень. Ну конечно, я года два-три назад могла с ними поспорить. Да и в этот раз я чуть Конкурс Красоты не выиграла. Но нас кролики выгнали. А та, которая победила, она вот исчезла…

– Да, так всегда было. Самые красивые и пропадали. Давно уже это длится…

– Я вот что думаю, – Клара придвинулась к старухе, – если там кролики все время рядом были, так, наверное, Мэр виноват. А?

– Ты потише! Мэр – здесь самый главный человек. Он уже много лет самый главный. Нас не будет, а его опять выберут.

– А он что, не стареет, что ли?

– Да кто его знает… Он духом никогда не падает, вот что главное. Он у нас самый жизнерадостный. И вообще, не мешай мне, и сама давай вяжи, а то десерта лишат. Тоже еще революционерка…

Но из Клариной головы еще долго не выходил разговор с престарелой соседкой.

– Дорка! Дорка! Проснись ты! – Клара посреди ночи пыталась разбудить подругу, тряся ее за плечо.

– А?! Что?! – вскочила на скрипучей постели Дора.

– Надо бежать отсюда, а то скоро вязать и гладить научимся, а ходить разучимся. Будем только на колесиках ездить, пока нам последнюю помощь не окажут.

– На колесиках хорошо… – сонно говорила Дора. – Я люблю на колесиках…

– Это на самокате хорошо! На тележке магазинной хорошо! А в инвалидном кресле плохо! Давай выбираться. Тебя же сёрфингисты ждут. На завтра шторм по телеку обещали. Волна будет – класс!

– Волна… Укачивает на волне. Морская болезнь. Это уже не для нас, Кларочка. Завтра надо хорошо повязать. Приедет дорогой гость из Города. Торт вафельный давать будут, в чай молочка нальют…

– Какой гость, какой торт?! Сама ты вафля старая!!!

Но Дора уже ее не слышала, она снова окунулась с головой в сон.

– Потиш-ш-ше, потиш-ш-ше… Тиш-ш-ше… Ш-ш-ш-ш… – зашипели в полусне из разных углов соседки по палате.

Клара злобно отвернулась к стене. Решимости у нее ничуть не убавилось.

День выдался пасмурным, Океан волновался. Но в ПИПУДе все готовились к приезду Мэра. Доктор всегда выделял день для посещения Центра, когда отдыхал на Курорте. Ему нравилось лично следить за тем, как работает механизм городской жизни. А ПИПУД был последним узлом в этом механизме. Главное – вовремя вывозить лишний хлам из Города и оказывать ему последнюю помощь. И всякий раз, когда Доктор посещал Центр, он убеждался, что все идет по плану. По его плану.

Доктора встречал у ворот Врач. Вы уже, наверное, поняли, что Доктор и Врач были кое в чем похожи. Они оба никого не лечили. Хотя Врач специально учился, чтобы лечить людей, вся его сегодняшняя медицинская деятельность сводилась к оказанию первой и последней помощи. Он помогал старикам как можно скорее хиреть и побыстрее отправляться на тот свет. В общем, тот еще был эскулап.

– Господин Мэр! Поздравляю с переизбранием! – сияя, обратился Врач к вылезшему в придерживаемую Зомби дверцу лимузина Доктору.

– Спасибо, спасибо. В который уже раз, но все равно приятно. Что-то штормит тут у вас сегодня.

– Ничего страшного, вашей традиционной экскурсии это не помешает. А потом прошу ко мне в кабинет на рюмочку.

– Неплохо бы. Только быстренько, а то я спешу. – Доктор, аккуратно отогнув манжет своего великолепного светлого костюма, посмотрел на золотые часы. – Ровно в двадцать двадцать я должен вас покинуть.

– Жаль, конечно. Я думал, вы заночуете у нас.

– Нет!!! – вскричал вдруг Мэр и даже отскочил немного назад, но тут же взял себя в руки и устало улыбнулся. – Простите – нервы, нервы. Эта предвыборная кампания выпотрошила меня.

По дороге Врач показывал отдельные помещения Центра, которые Доктор по каким-либо причинам раньше не видел.

– Вот здесь варим кашку для старушек. – Врач приоткрыл дверь кухни, где от больших кастрюль валили клубы не слишком ароматного пара.

– На машинном масле? – пошутил Доктор, отмахивая дым от носа ладонью.

– Что вы! На чистом сливочном!

– А это – Процедурная. – Врач толкнул металлическую дверь, за которой располагались застеленная клеенкой кушетка, чугунная ванна, столик с медицинскими инструментами и стеклянный шкафчик с огромным количеством медикаментов.

– Если кто-то из упавших духом нервничает… Ну там вскакивает в коляске, кричит что-нибудь, требует. Мы тогда привозим дедушку или бабушку в Процедурную и делаем процедурки. Укольчики, таблеточки, кровопусканьице, клизмочка, ванночка – водичка калененькая… Пациент становится образцовым на фоне прочих упавших духом. Тише воды ниже травы. Катается себе в колясочке, вяжет, в шашечки там… Вот буквально пару дней назад поступило две старухи. Прямо на пляже подобрали. Сестры они, что ли… С легким маразмом – что-то про авиакатастрофу рассказывали. Мы одной для эксперимента сразу начали давать лекарства. Потрясающий результат. По сравнению со своей напарницей семимильными шагами идет на поправку. Скоро, думаю, будем оказывать последнюю помощь.

– М-м!.. Интересно!

– Я их вам обязательно покажу.

Вечером, после осмотра помещений, Врач и его высокий Гость («высокий» не потому, что большого роста – в Городе все мужчины были примерно одинаковые, – а потому что очень важный) расположились в кабинете. Здесь, вытянув ноги к камину, с сигарами и бокалами в руках, двое уважаемых людей еще долго беседовали об усовершенствовании методов оказания последней помощи. Сначала Врач рассказывал о том, что работникам Центра удалось раздобыть бродячего кота, на котором теперь можно будет испытывать новые медикаменты (это была настоящая удача, ведь добыть в Городе или на Курорте животное было просто невозможно).

А потом Врач на основе своих теоретических разработок начал предлагать брать в Центр не только глубоких стариков, но и людей помоложе.

– Нужно быть более гибкими в этом вопросе, прогрессивнее, – кипятился Врач.

– Остыньте, коллега. Не будьте столь прямолинейным. Время еще не пришло, – шутливо урезонивал его Доктор, глядя в огонь.

Они обернулись на стук в дверь. Заглянула Медсестра, кокетливо стрельнула глазами в сторону Мэра и зашептала что-то на ухо Врачу.

– Вот! – сказал он, подняв указательный палец. – Сейчас приведут тех. О ком я вам говорил – давешняя парочка.

– Новая партия старушек? – оживился Доктор.

– Да, пациентки К. и Д.!

В двери в сопровождении санитара Пинки появились две коляски, в которых сидели Клара и Дора. Дора была совсем плоха. Благодаря лекарствам Врача она постарела лет на сто, Клара же страшно похудела, и в ее глазах плясали дьявольские огоньки.

– Что-о-о? Кто-о-о?! – привстал в кресле Доктор, вмиг узнавший старух.

– А-а, Господин Мэр! Защитник престарелых! – Рыкнула Клара.

– Это ЧТО такое?! – Мэр уже стоял и указывал пальцем на Бабок.

 
Если ты пенсионер,
Лучший друг твой – это Мэр.
Он тебе окажет помощь —
Гроб сколотит, например.
 

– Немедленно им самую последнюю помощь!!! – вопил Доктор, топая ногами.

Растерявшийся и перепуганный Врач делал знаки Медсестре, чтобы Бабок немедленно увезли. Коляски спешно укатили, но из коридора еще раздавались постепенно затихавшие вдали вопли Клары и ее хриплый смех.

– В-в-вот в-в-видите, что п-п-происходит с пациентами без лекарств. Сегодня же переведу ее на таблеточки с укольчиками, – заикаясь, оправдывался Врач.

– Это государственные преступницы! Никаких таблеточек! Никаких укольчиков! Последнюю помощь – и крышка! – орал Мэр.

Тут к нему наклонился Зомби и указал на часы.

– А! Уже двадцать двадцать! Мне пора, я задержался, проклятие! – Доктор спешно пожал руку Врачу и устремился к дверям. – Никаких укольчиков!

На улице заурчал мотор лимузина.

– Вот ведь тоже уже не мальчик. Пора и ему, – задумчиво качая головой, сказал Врач, глядя на Медсестру.

Если вы читаете эту книжку сначала (а не с конца или с середины), то позади осталось уже много страниц. Честно говоря, почти все – толстая пачка (не такая толстая, как пачка у балерины, но тоже ничего) у вас в левой руке. А в правой руке осталось всего несколько листочков – уже и пачкой это не назовешь. И ведь вся книжка не очень большая – поменьше многих учебников, а сколько всего случилось с Кларой и Дорой! Сейчас они, конечно, не в самом лучшем положении. Может быть, даже в самом худшем за всю повесть. Даже когда наших Бабок посадили в тюрьму, они обе не теряли присутствия духа – и довольно быстро покинули «отель «Пирамида». А тут… Вон во что превратили Дору «таблеточки» (с таблетками вообще шутки плохи). Может, хоть Клара найдет в себе силы что-нибудь предпринять…

Вот вам лишнее доказательство того, что выбраться из серьезной переделки куда легче, чем из болота серости и обыденности, которое усиленно разводят вокруг всякие мэры, продюсеры, врачи и прочие зомби. Честное слово, Клара с Дорой никогда не позволяли себе погрязнуть в такой трясине, потому они и на старости лет поживее многих.

Не знаю, будет ли у меня еще время с вами поговорить до конца книжки. Я и так все реже появляюсь со своими рассуждениями, чтобы не отвлекать вас от происходящего. Но надеюсь, вам было интересно узнать кое-что, о чем не рассказывают по телевизору. А насчет того, что вокруг чего крутится, мы еще поспорим.

А пока вперед!

Вперед!

Клару с Дорой заперли в отдельной палате без окон, чтобы через час-другой оказать им последнюю помощь. Не очень хочется объяснять, как именно ее обычно оказывали. Но суть в том, что после этой помощи Бабкам уже ничего никогда не понадобилось бы. Старухи должны были исчезнуть.

Напичканная лекарствами Дора дремала в кресле рядом. Клара лихорадочно размышляла, что можно предпринять. Ее правую ногу пристегнули к коляске наручниками, хотя правильнее было бы сказать – наножниками, раз они были на ногах. И тут Клара вспомнила о шпильках, которыми ей скололи в пучок косички на голове. Она нашарила шпильки в волосах и выдернула их. Упругие косички выстрелили во все стороны, и прическа приобрела привычный вид.