Текст книги "Стратегии выдающихся личностей"

Стоит подчеркнуть, что все, кто получил идею из рук отцов, вместе с тем приобрели и ранний, самый ценный опыт прикосновения к делу, оказавшемуся главным в жизни. Александр Македонский фактически юношей участвовал в сражениях, командуя частью войска. Моцарт впитал дух музыки настолько органично и со столь раннего возраста, что сложно было бы представить иную судьбу для этого человека. Бетховен избрал поприще композитора под влиянием обстоятельств; к тому же, он ничего не умел делать, что приносило бы доход, а музыка с определенных пор трансформировалась в форму выражения чувств, общения с собой и с миром. У Мердока идея развилась из постепенного, поощряемого отцом вовлечения в мир бизнеса: он с раннего возраста продавал шкурки отловленных им зверей, навоз с фермы и таким образом приобщался к товарно-денежным отношениям.

Юлий Цезарь и Владимир Ленин (Ульянов) относятся к той части знаменитых людей, что получили нить идеи от ближайших родственников. Первый перенял невообразимую жажду власти от дяди Мария, который семь раз был римским консулом и достиг невероятного уважения со стороны простого народа. Небезынтересно, что вместе с идеей власти и умением использовать народные массы в борьбе за возвышение он перенял от могущественного дяди и некоторые сомнительные черты, например пренебрежительное отношение к женщинам. Второй фактически получил идею изменения устройства государства от старшего брата Александра, невольно своей смертью указавшего направление приложения сил. Неожиданная казнь старшего брата жутко потрясла будущего создателя Страны Советов, но и убедила, что прямолинейное движение к цели может быть смертельно опасным. Естественно, что уже только в процессе собственного развития он разработал и идею, создав для нее замысловатое обрамление, привлекательные возможности для окружения.

Вполне можно считать, что идея Марии Монтессори происходит из общения с матерью, которая сама не имела возможности получить образование и своими частыми напоминаниями об этом фактически повлияла на выбор дочери. Мать же протестовала и против существующих в отношении женщин предубеждений, что способствовало желанию девочки добиться успехов в какой-нибудь профессиональной деятельности, пойти таким образом наперекор существующим традициям. В результате у Марии Монтессори источником реальных идей стала сама цель – учеба и приобретение специальных знаний. И уже позже произошло уточнение, объяснение самой себе, для чего она учится, что в конечном итоге собирается совершить.

Понимание идеи продвижения в политике у Уинстона Черчилля крайне важно, ибо она является жестким ответом на политическую карьеру отца. Рандольф Черчилль умер в год окончания сыном Королевского колледжа и присвоения ему лейтенантского звания. Но мало кто обращает внимание на то, что причиной смерти Черчилля-старшего стало крушение его карьеры. За восемь лет до смерти он был министром финансов, реально претендующим на кресло премьер-министра. Однако опрометчивое выступление с критикой кабинета министров и отставка вместо нового витка карьеры привели к заболеванию мозга и скоропостижной смерти. По мнению английского историка Хью Тревора-Ропера, завершающий период биографии отца Уинстон Черчилль расценивал как вызов судьбы и личное оскорбление, которое он «никогда не забыл и не простил». Своей успешной карьерой и удавшейся долгой творческой жизнью он как бы отомстил за короткую жизнь (Рандольф Черчилль умер в сорок шесть лет) неудачника-отца.

Любопытными могут показаться случаи Альфреда Нобеля, Владимира Набокова, Владимира Даля, Альберта Швейцера, Нильса Бора, Владимира Вернадского, Марии Склодовской-Кюри, Маргарет Тэтчер.

Казалось бы, роль родителей свелась к безупречному образованию, привлечению к общениию с детьми качественного окружения, демонстрации многогранности мира на фоне предоставленной практически полной свободы действий. Однако в данном случае мы имеем дело не с чем иным, как с подготовленной почвой для идеи, созданными предпосылками для совершения трансформации сознания – перехода от нерешительного, невнятного существования к наведению очертаний рисунка своей миссии и судьбы. Это одновременно и пример позитивного предварительного воздействия на формирующуюся личность. Причем каждый из упомянутых случаев по-своему уникален и провозглашает возможность отклонений на основе уже собственно личностных решений. Рождение каждой из этих значительных личностей происходило поступательно и вследствие нескольких, взаимосвязанно действующих факторов.

Скажем, Нильс Бор пришел к идее стать физиком, суммируя жизненный опыт и отца-профессора, и родной тети. Последняя вообще была заметной фигурой в стране и совершила немало в области датского просвещения. Тот факт, что тетя Хана была первой женщиной в Дании, которая получила звание магистра по физике, уже сам по себе многое объясняет. «Направляющая воля отца», о которой вскользь упоминает биограф ученого Даниил Данин, предметные дискуссии со старшим братом, которого «грозила сбить с толку слава одного из лучших футболистов Дании», – все это та воинственная и вместе с тем умиротворенно-сосредоточенная обстановка, которая располагает к строительству завершенной, цельной личности с крупными жизненными устремлениями. Тот факт, что старший брат и в футбол играл лучше, и слыл более перспективным, на самом деле сыграл громадную роль в настойчивом приложении сил младшего брата в одной области.

Если говорить, к примеру, о Владимире Вернадском, то мы не сможем не заметить многоступенчатого движения в область науки. Сначала старший брат, который выучил его читать и писать, вовлек в захватывающий мир сказок. Затем откровенно взрослые рассказы отца и продолжительные, завораживающие разговоры с дядей Евграфом Короленко. Потом смерть старшего брата, заставившая сделать ревизию своих впечатлений и ощущений, задать себе и ответить на множество вязких, пропитанных ядовитыми парами, вопросов. Далее университет с лекциями великого Менделеева, тщательное изучение сочинений Александра Гумбольдта, Льва Толстого, Николая Гоголя, Григория Квитки-Основьяненко. Наконец, пришел учитель… Появление в жизни Василия Докучаева сам будущий мыслитель обозначил такими словами: «…всякий, кто с ним сталкивался, чувствовал влияние и сознавал силу его своеобразной индивидуальности». При этом он особенно подчеркивал «глубину и оригинальность обобщающей мысли» этого ученого. Поэтому звание кандидата наук и работа в стенах университета после его окончания уже кажется логичной… Дальше его разум уже не выпускала из плена изложенная учителем заманчивая идея о новой науке, которая будет изучать «не отдельные тела, явления и категории их, а сложные взаимоотношения между ними, вековечную, закономерную связь между телами и явлениями, между живой и мертвой природой».

Окружение, органичное общение в профессиональной среде очень часто играют значительную роль в ориентации индивидуума. Но если у него не возникает исключительной мотивации побеждать, бороться и быть первым, то эти возможности приводят его к основательной ориентации, но не обязательно создают предпосылки для явления в мир нового гения, еще одной выдающейся личности. Это также объясняет, почему у гения редко бывает поражающее одаренностью потомство. Не только потому, что сам гений слишком занят собственным жизненным проектом, но в большей степени вследствие отсутствия необходимости у детей бороться, пройти столь же сложные испытания, душевные трансформации, что и родители. Тут также существует много примеров, которые подкрепляют изложенные аргументы. Скажем, даже самые яркие из детей, такие как Юрий и Святослав Рерихи при всей своей самобытности не дотягивали до уровня родителей. Или Ирэн и Ева Кюри, добившиеся в жизни великолепных результатов, – Ирэн стала лауреатом Нобелевской премии, Ева написала книгу о семье – не затмили материнского свечения. Еще один пример – Борис Шаляпин, который вырос среди именитых художников. Но сын «звездного» оперного артиста, хотя и приобщился к живописи, не обошел сильнейших представителей своего окружения – Серова, Коровина, Кустодиева. Скорее всего, все дело в наличии давления и необходимости сопротивления – без этих составляющих, часто обозначаемых как преодоление фрустрации, сложно говорить о великих достижениях. Как показывает анализ, приблизительно девять из десяти великих людей, гениев, выросли как раз из преодоления фрустрации.

Б. Реакция на разные виды фрустраций – наиболее распространенный путь к идее

Нервные потрясения и ужасающие стрессы детского периода, которые приводят к продолжительным переживаниям, бегству в виртуальный мир размышлений, поиску альтернативных путей привлечения внимания, – все это может быть отнесено к рефлексии на фрустрацию раннего периода взросления. Идеи у ряда людей попросту вырастали из первичной реакции на возникшие в жизни препятствия. Часто в случаях, о которых пойдет речь ниже, стрессы заставляли по-новому взглянуть на жизнь, вынуждали приобщаться к миру достижений. Испытания нередко означали не столько появление какой-то ясной цели, сколько неосознанное стремление к чему-то большому, выдающемуся, великому. Под воздействием знаковых событий люди как бы проходили через психологический катарсис, совершали внутренние превращения пробуждающейся личности, формировали новое видение достижений. Вулкан снаружи порождал крупные сдвиги внутри человеческой натуры, и сокрушительные толчки вызывали из глубины внутренний вулкан. Сам человек, прошедший сложные испытания и в итоге не сломавшийся, приобретает черты принадлежности к особой разновидности людей – вулканической породы. Всякая фрустрация требует немедленного решения, безотлагательного ответа. Поэтому закалка фрустрацией учит реагировать на изменения ситуации почти мгновенно, решительно, с избыточным упорством. И такое удивительное растяжение часто открывает новые, до того неведомые и фантастически плодотворные поля для возделывания идей. Тут есть некое сходство с рефлексией гимнаста: отточенная гибкость, тренированность вестибулярного аппарата позволяет ему использовать преимущества подготовленного тела далеко не только в гимнастическом зале. И когда спортсмен совершает то, что иному представляется выходом за рамки возможного, он выполняет это не задумываясь. Просто он знает, что это ему под силу, он проверял не раз.

В отношении великих людей прошлого существует огромное множество иллюстраций, когда именно конструктивная реакция при преодолении преград привела к идее, пожизненной миссии. Леонардо да Винчи испытал отречение отца в детском возрасте, следствием чего стали тяжелые переживания о себе как о бастарде, второсортном человеке, отмеченном к тому же соответствующими физиологическими признаками (левша). Искания, которые, возможно, включали далеко не только рисование, увенчались успехом тогда, когда именно рисование заметил отец, чьей любви он так упорно добивался. Когда же мальчика попросили сделать настенную декорацию для соседей-охотников, он обрел новое мировоззрение, по-иному стал воспринимать окружающих – он получил путь к значимости. Отсюда проистекает феноменальная внимательность Леонардо в наблюдении за природой и его потрясающая работоспособность. Шаг за шагом он продвигался вперед, пока не достиг таких неоспоримых результатов, что не развивать способность рисовать стало просто невозможно. Фрустрация, таким образом, оказалась прямым стимулом к профессиональному росту. Тут остается добавить, что, к неудовольствию Леонардо и, как кажется, на его счастье, в течение почти всей жизни он сталкивался с конкуренцией – от мастерской Андреа Верроккьо до непримиримого и порой даже злобного Микеланджело. Вследствие этого он всегда находился под влиянием микрострессов, вынуждавших к творческому полету, поиску новых и новых форм, заботе о долгожительстве своих произведений, то есть, к неустанной борьбе – теперь уже за мировое признание, за место в искусстве.

Писатель Максим Горький (Алексей Пешков) прошел через похожие испытания. Сначала смерть отца от холеры, когда Алеше было только четыре. Едва не унесенный эпидемией вместе с отцом, он вынес раннее понимание того, что алчная смерть постоянно бродит где-то рядом: трое детей умерло до него и еще один младенец после. Выживший на удивление всем, он испытывал и растущее отчуждение матери с ее примитивными бабскими устремлениями, и постоянные истязания полоумного деда, в дом которого вернулась овдовевшая мать. Притесняемый и отброшенный, будто непригодный для употребления предмет, он вынужден был бороться за каждый сантиметр личного пространства: в школе, где над ним смеялись; дома, где избивали дед и мать. Посреди этой клоаки появился отчим, со степенной методичностью садиста бивший до беспамятства мать; однажды мальчик с ножом бросился ее защищать. Была дикая, вопиющая нищета, гнавшая его рыться в отбросах, публичное унижение в своем микросоциуме. Было и приобщение к воровству. В этом кровоточащем хаотическом мире его спасли любовь бабушки и книги. Ради «Священной истории» и сказок Андерсена Алексей пошел даже на рискованный шаг – воровство денег у матери. Когда ему было одиннадцать, после очередного рукоприкладства мать неожиданно скончалась, суровый дед отправил мальчишку «в люди» – пройти тест на выживаемость. «Свинцовые мерзости дикой русской жизни», «немая, рыбья жизнь» вокруг не только не убили в нем желания выжить, но развили неуклонно растущее стремление произвести на свет достойную личность. Он не знал как, но все больше читал и раздумывал над происходящим. Душевное одиночество довело его до попытки самоубийства, но от абсолютного дна жизни он постарался оттолкнуться путем оформления контуров самовыражения. Из хорошего в своей горемычной жизни Пешков знал только книги; все остальное было сплошным покровом грязи и откровенного оскала жизни, скотства. Поэтому никакой другой идеи, кроме как писать, у него не возникало. «Писать – значило для него бить демонов и превозносить ангелов», – объясняет глубинный мотив Анри Труайя, один из биографов Максима Горького. Так или иначе, но очень часто идея активно действовать вытекает из острой, непреложной необходимости, сделать выбор между окончательным падением, забвением и изменением своей жизни, претензией на победу.

Сальвадор Дали, Винсент Ван Гог и Никола Тесла видели смерть старших братьев. Причем художники имели братьев с такими же именами, что наполняло их мрачными предчувствиями. Навязанное родителями мрачное представление о происходящем, фактически организованное состязание с мертвыми вывернули их психику наизнанку. Ранние переживания были свойственны и Александру Пушкину, у которого умер шести лет от роду брат Николай.

Чтобы ближе познакомиться с действием этого вида фрустрации, попробуем окунуться в переживания Никола Теслы. После смерти одаренного брата и последующей идеализации умершего, а также после своих болезней, от которых веяло приторным запахом свежевырытой могилы, Тесла долгое время находился в шоковом состоянии, близком к сомнамбулическому. Стрессы сделали из него явного интроверта, но в то же время стали свидетельствами исключительности. Ведь он же не умер, значит, ему суждено стать гением! Эта вера доводила его до исступления, до сумасшествия. Когда же появились первые результативные опыты, остановить этого одержимого человека стало немыслимо. Глубокая интроверсия дополнилась основательными книжными знаниями, которые с юного возраста Тесла поглощал гигантскими объемами – он развил редкое качество обходиться без сна небывало долгое время. С того самого дня, как он «стал героем дня», исправив помповый насос во время городского праздника, ничто не тревожило его так сильно, как возможность блистать, предстать великим человеком. Жажда повторения этого ощущения, подстегиваемая ранней верой в великую миссию, давала ему силы без устали мастерить, размышлять, читать, создавать. По его же утверждению, он мог не спать ночами и не чувствовать усталости (изобретатель оставлял на сон только четыре, а иногда и три часа). Чрезвычайная, не вписывающаяся в привычные нормы впечатлительность порождала в его голове бесчисленные проекты. Причем он как бы видел выпуклые, трехмерные изображения всего, о чем думал, включая и детали. Скорее всего, это следствие полного ухода в мир витавших в его голове идей. Несмотря на то что многие из них были абсолютно нереальными и неосуществимыми, Тесла смотрел на них глазами истого механика и инженера, отметая мысли о ресурсах и объемах работ. Например, он еще в детские годы предусмотрел получение энергии из Ниагарского водопада. Его назвали провидцем те, кто рассматривал отдельные реализованные решения, вырывая их из контекста его размышлений. Но реализованные идеи – результат естественной абсорбции, отвержения громадного количества непригодных для практического внедрения. Между тем фантастические проекты говорят о необычайно высокой планке целей или, вернее, об отсутствии этой планки. Чего только стоит его идея строительства кольца вокруг Земли – по ее экватору. Или намерение проложить под океаном тоннель между США и Европой – для пересылки под давлением воды контейнеров с почтой. Главное в первичной мотивации непрерывного новаторского мышления Никола Теслы – это необходимость постоянно генерировать подтверждения своей исключительности и необычности. Хотя не исключено, что вследствие пережитых потрясений ему было доступно нечто, что обычно относят к загадкам медиумов. Но в целом его забавные многочисленные причуды – от микробофобии до безумной любви к голубям – свидетельство жизни в замкнутом, воображаемом мире. Этот мир лишен практичности, зато снабжает предприимчивых дельцов уникальными технологиями. Тесла держал в голове чертеж каждого своего изобретения, любой новинки, включая программу и последовательность конструирования. Но это опять говорит в пользу совмещения двух развитых размышлениями способностей: объемного видения картин и сосредоточенностью постоянно резвящейся мысли. Тесла – это символ человеческой одержимости, что хорошо видно на фото с экспериментальной станции в Колорадо-Спрингс. Там ученый с подчеркнуто невозмутимым видом читает на фоне устрашающих вспышек созданного им трансформатора, который производит двенадцать миллионов вольт с частотой сто тысяч колебаний в секунду (электричество на таких частотах не повреждает живые ткани). Это фото – знак его превосходства над остальным миром; этому доказательству, как и приходу в мир с великой миссией, была посвящена вся его жизнь.

Русская императрица Екатерина Вторая продемонстрировала великолепный ответ на угрозу жизни и социальному статусу. Отторгнутая полоумным, едва ли полноценным мужем, она оказалась на краю гибели. Это опасное социальное отторжение вызвало эффект поведения крысы, безнадежно загнанной в угол. Такие либо умирают, либо отчаянно кусаются, борясь из последних сил до самого конца. Женщина, которая и самое замужество, как место в жизни, отвоевала в тяжелой борьбе, с применением хитрости, мужской воли и демонической гибкости, была абсолютно лишена слезливой мечтательности. Зато развила в себе стремительность ястреба, пулей летящего на добычу. Но, даже принимая во внимание ожидание подвоха от императора Петра, окружив себя многочисленными союзниками, сторонниками, поклонниками, Екатерина не могла не оказаться перед ужасающе сложным выбором. С одной стороны ей подмигивала пиковая дама смерти, с другой – ее ждало царствование, величие, необъятные возможности. Ставка – жизнь. Она никогда бы не решилась действовать с той непреклонной решимостью, какую в конце концов продемонстрировала, если бы не точка бифуркации в ее жизни. Но это «или – или» каждый решает по-разному, и Екатерина Вторая продемонстрировала все качества выдающейся личности. Идея подкралась, как ловкий, неприметный, бесстрашный самурай, потому-то ее авантюрная храбрость кажется неотразимой. Она, конечно же, много думала над таким исходом событий, не раз прокручивала в голове картины своего превращения в правительницу, но отсчет времени действия идеи начался в момент ответа на возникшую фрустрацию, в миг решительного подрыва мостов, через которые еще возможны были пути к отступлению. И идея стала работать на нее – всю оставшуюся жизнь.

Слишком многие заметные исторические деятели рано потеряли одного из родителей, что не только резко ускорило процесс их созревания, но и подвело к порогу фрустрации. Горькие события давили тяжестью неотвратимости смерти, демонстрировали в один миг все стороны жизни, заставляя взрослеть в считаные минуты, становиться самостоятельными и уверенными поневоле. Фридрих Ницше пережил ужасающую смерть безумного отца – когда ему было четыре года, отец упал с лестницы крыльца, фатально ударившись головой. Последующее дикое безумие, завершившееся маслянистой, апокалиптической картиной похорон, навсегда засело незаживающей раной в душе новоявленного мытаря, вышедшего за рамки времени и пространства. Михаил Ломоносов, который с девяти лет знал только жестокосердную мачеху, чем-то походит на сказочного персонажа, самоотреченного и самоотверженного в своих поисках себя и истины. Родной отец Исаака Ньютона не дожил до рождения сына, а решение матери выйти замуж повторно оказалось для мальчика роковым. Подобно Ломоносову Ньютон испытал боль недостаточности любви и отторжение в раннем возрасте; у обоих жизнь стала борьбой за выживание, что предопределило неиссякаемую мотивацию действовать. Лев Толстой, мать которого умерла, когда будущему писателю не исполнилось и двух лет, также находился под вечным впечатлением ее ранней смерти. Таких случаев в истории достаточно много: Николай Коперник лишился отца в десятилетнем возрасте, Александр Гумбольдт остался без родителя девятилетним, Лейбниц испытал горе утраты, когда ему минуло шесть, и т. д. Разумеется, и такая потеря автоматически не ведет к идее. Но кладбищенская аура стимулирует метаморфозы, прямо и косвенно влияет на дальнейшее формирование личности, поэтому нередко просто переписывает сценарий. Неминуемое переосмысление прожитых и предстоящих лет, которое никогда бы не случилось без потери, подключение анализа и формирование четких представлений о целях – это почти всегда происходит на фоне смерти близких людей. Агриппине Младшей было четыре года, когда ей объяснили, что совершено убийство ее отца. Позже на ее глазах были уничтожены родные братья, а затем и родная мать. Смещение центра восприятия происходящего в плоскости жизни и смерти изменили девушку до основания. Эти события нашли выражение в ее коварстве и изворотливости, но главное – это дало ей импульсы мышления иного толка. Она стала видеть мир по-другому и относиться к нему совсем не так, как большинство других девочек и женщин. У нее появилась устойчивая убежденность, что властвование – это жизнь, пребывание за скобками власти – путь к неминуемой смерти. Отождествление власти с самой жизнью переформатировало ее поведение – все стало подчинено достижению власти, любой поступок осмысливался и обдумывался исключительно сквозь призму этих намерений. Поэтому ни совершенные убийства, грехопадения, эксплуатация сексуальности, плетение сетей коварных интриг не могли рассматриваться как преступления и пороки в обычном понимании. Это были средства обеспечения жизни, властвования любой ценой и потому были оправданны. Идея культа власти выросла из неистребимого желания, ограненного вечными страхами.

Страх смерти или неизлечимой болезни во все времена являлся не только оглушающим сознание сигналом, но и могучим импульсом действия последнего шанса, новым началом для людей, которые решили бороться до конца. Немаловажное значение имеют факты о пробуждении у обреченного человека инстинкта жизни и затем прогрес-сирования этой феноменальной способности цепляться за любую возможность. Они свидетельствуют: человек сам по себе готов к неимоверной борьбе за жизнь и за проявление собственной идентичности. Человеческий организм является огнеупорной клеткой, способной на выдающийся результат. Его мощь вовсю проявляется уже тогда, когда человек еще ничего не знает о существующей в нем способности, дополнительной к силе веры и обратной к силе неверия в себя и отчаянию, которые искусственно убивают возможности, данные Природой каждому.

Обреченные в детстве из-за хлипкости и слабого здоровья Исаак Ньютон и Марк Шагал прожили, тем не менее, долгую насыщенную жизнь. С первых дней их личная природа показала неординарную цепкость, и этот непроизвольный акт воли отпечатался на их характерах и идеях, хотя внешне области их самовыражения далеки друг от друга. Каждый из них нашел форму собственного представления, которую результативно использовал долгие годы. Еще более интересной в этом контексте кажется другая история, в которой от неизлечимой болезни до сказочного успеха можно начертать прямую линию. Итак, ничем особым не выделяющаяся дочь американского фермера Мэри Беккер-Эдди прожила до сорока лет забитой, всеми брошенной духовной калекой, настоящим моральным уродом, от которого, морщась, отворачивались родные и окружающие. Невротический характер придуманной ею с детства болезни являлся не чем иным, как реакцией на отсутствие признания, отказ от восхищения ее в высшей степени демонстративной, демонической натурой. Скверная в быту из-за своего прогрессирующего невроза, эта женщина может служить уникальным примером итогов бездеятельности человека, постепенной деградации вследствие отсутствия даже подобия идеи. Но когда отчаявшаяся, до основания разрушенная женщина, стоящая на перекрестке между полным падением в бездну и чудесным выздоровлением, вдруг встретила человека, взявшегося ее излечить «духовным методом», путем воздействия на ее душу, она в считаные дни полностью изменила свою жизнь. Она не только начала ходить, двигаться, как это делают обыкновенные здоровые люди, но сама возвысилась до вещания новой формы воздействия. Она приобрела идею, причем пропустила ее через себя, как будто волшебная молния разрядом пронеслась через все ее естество. В итоге Мэри создала собственное учение, направленное на исцеление больных путем самовнушения и самопрограммирования. К концу насыщенной жизни длиной в восемьдесят семь лет она добилась почти безграничного почитания, была приближена по восприятию к святым, не говоря уже о приобретенных миллионах.

Все же перечисленные исторические факты вовсе не означают, что неполные семьи и ранняя смерть родителей несут неизменный позитив. Отнюдь! Мы говорим о людях, которые благодаря животной цепкости, сильному инстинкту жизни, пережили суровый этап неумолимой боли, сделали трудный выбор жить. Они вынесли пожизненные комплексы и противоречия, но в целом победили. Для практического понимания эти штрихи к портретам важны в той мере, в которой мы должны отметить объективные факторы появления выдающихся личностей.

В предыдущих работах о стратегиях гениальных личностей уже акцентировалось внимание на том, что основными, в какой-то степени универсальными источниками получения знаний могут выступать родители, ближайшее окружение и книги. В любом случае, появление идеи обусловлено и соизмерено активным и нередко продолжительным поиском. Порожденный неудовлетворенностью, человек становится на путь осознанного исследования версий своего предназначения в жизни, понимания важности своего прихода в этот мир. Его разум, восприимчивость всех рецепторов приобретают необыкновенную чувствительность, готовность принимать, впитывать и мгновенно перерабатывать самую сложную информацию обо всех возможных способах самореализации. Невероятной, почти сказочной подсказкой может оказаться случай, неожиданная встреча, непредвиденное обстоятельство, заметка в газете, просмотренный эпизод фильма, болезнь или авария… Когда человек ищет, он словно подключен к сети Вселенной, которая непременно подбросит золотой самородок небывалой величины каждому сосредоточенному старателю. Космические просторы необъятны, они наполнены вселенской энергией и при этом необычайно щедры к тем, кто искренне намерен пройти путь самореализации.

Необходимо понять, что это следствие силы намерения, действие продолжительного напряженного желания, которое наэлектризовало пространство, превратило воспаленный разум в великолепно работающий радар.

В. Идея – следствие развитого увлечения

Порой индивидуум испытывает не столь масштабное действие фрустрации, чтобы считать его решающим. Иной раз борьба с возникшей преградой кажется сопутствующим средством – допингом, активизирующим деятельность. В основе же остается ранее приобретенное увлечение, страстное желание довести его до высокого профессионального уровня.

Примером, показывающим подобный переход увлечения в масштабную профессиональную деятельность, может служить жизненный опыт Мстислава Ростроповича. Выходец из семьи профессиональных музыкантов, второй ребенок в семье, он был обречен не только слышать с первых дней прекрасную музыку, но и приобщаться к порабощению нежной музы. Его отец решился на знаковый шаг – переезд в Москву ради будущего детей. Авторитетная музыкальная школа Гнесиных стала тем местом, где мальчик смог убедиться в наличии у себя таланта. Через год занятий в Гнесинке виртуозный виолончелист с сестрой уже играл в Колонном зале, что считалось великой честью. Но это еще не было переводом жизни в профессиональное русло. Точку над «і» поставили последовавшие испытания. Выкашивающая все живое война, неожиданная смерть отца, положение семьи на грани выживания – вот те потрясения, которые предопределили дальнейшее восхождение Мстислава Ростроповича. Самое двусмысленное и разрушительное для психики время, когда он брался даже мастерить лампы-коптилки и рамки для фотографий, оказалось превосходным тестом и для музыки. Два слова – «Московская консерватория» – приобрели для него магический смысл, превратились в причину и следствие дальнейшей борьбы, их он сделал заклинанием. Руководствуясь глубокой верой отца в свой музыкальный дар и выросшей собственной верой в будущий успех, он стал неподражаемым мастером. В двадцать лет Мстислав Ростропович оказался первым на конкурсе Всемирного фестиваля молодежи, а такие авторитетные светила в музыкальном мире, как Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович, на равных ввели его в свой круг общения как человека редкого таланта и выдающихся способностей. Ставка на идею сработала.

Другим примером может быть Джон Рокфеллер, скромный бухгалтер, вырастивший из себя миллионера. Строгие каноны баптистской церкви, в которых воспитывался будущий владелец нефтяной монополии США, не помешали развитию склонности к финансовым достижениям. Напротив, в семье поощряли способности извлечь прибыли, лишь бы это не противоречило священным заповедям. Знатоки утверждают, что свои первые деньги юный Рокфеллер заработал еще в восемь лет, когда вырастил и продал за пятьдесят долларов нескольких индюшек. Вместо того чтобы истратить заработок, он отдал его взаймы под семь процентов годовых. Так начался путь в большой бизнес, основанный на трезвом расчете и бульдожьей хватке. Но вряд ли у Рокфеллера что-либо вышло, если бы он не был искренне увлечен, охвачен поистине фанатическим задором. Азарт бизнесмена так прочно проник в его мозг, что даже во время переговоров он непрерывно и незаметно занимался расчетами (однажды он хвалился, что «выторговал к концу встречи тридцать тысяч долларов благодаря тому, что ни на секунду, даже когда говорил, не прекращал подсчитывать проценты, которые набегут в том или ином случае»). О создателе «Стандарт Ойл» рассказывают, будто бы он в свою бухгалтерскую бытность приходил на работу в шесть утра и оставался там до десяти вечера. Не вдаваясь в расследование, можно принять на веру другое: работу свою он любил до беспамятства. И все-таки его увлечение деньгами привело к идее только тогда, когда он рискнул накопленными за четыре года финансами – Джон Рокфеллер открыл собственное дело. Далее были только принципы – жесткость, рациональность, непрерывный труд, который он считал долгом и к которому относился как к празднику. Увлечение, которое человек перевел в систему, которое безмерно любил, сделал ежедневной тренировкой и смыслом жизни, стало его маниакальной идеей.