Текст книги "Несбывшаяся мечта, или…"

– Там в районе Самарово живет из нашего рода тоже Ванька Куйбин. Наш род – это род Куйбиных, род разбросан по всему Северу и даже наши люди живут на Иртыше и Таймыре. Пусть Владимир попросит твоих родственников поискать нашего Ивана. Если найдёте, только обязательно найдите, то передайте ему этот кусок кожи. Здесь всё написано про вас и про вашего мужа. Он будет дружить с вами и помогать вам. Это наше ему письмо. Вы нам уже как братья. Мы будем просить наших шаманов и наших добрых духов, чтобы они вам помогали.

Потом они ушли. Этот дядька Петров разместил нас где-то внизу парохода, прямо у машинного отделения и сказал:

– Здесь самое тёплое место на пароходе и самое спокойное. На пароходе о вас знает вся команда и капитан, так что не волнуйтесь, никто вас здесь не будет беспокоить.

Потом он принёс нам чайник, показал мне, где брать кипяток для чая. Показал, где буфет и где туалет, и сказал маме, чтобы мы не пили воды из реки, а пили только кипячёную воду.

Рано утром пароход отошёл от причала (пристани) города Салехарда. Так закончилась наша жизнь в Обьской – Салехардской Тундре. Это шёл 1947 год, мне было 10 лет. Спали мы первую ночь прямо на мешках с нашими вещами. Мама ещё в Салехарде где-то достала кусок брезента метра на три по сторонам. Вот этот брезент и был нашим одеялом.

Утром мама развернула пакет, что ей дал при отъезде Иван Куйбин. Там было два копчёных муксуна, кусок копчёного мяса оленя и куски солёного осетра. Этого богатства еды нам хватило до самого Самарово. В поездке никаких приключений не случилось. Мы в основном ели и спали. Сегодня я не могу сказать, сколько дней пароход шёл от Салехарда до Самарово, но в какой-то день поездки пароход стал гудеть и скоро подошёл к пристани Самарово, закончилось наше плавание.

Пароход пристал к пристани и к нам вниз спустился дядька Петров.

– Собирайтесь. Я сейчас схожу узнаю, приехали ли ваши.

И ушёл.

Через какое-то время вместе с ним пришли ещё двое мужиков. Они забрали вещи, и мы все сначала вышли на какую-то палубу, потом в большой проход в центре парохода, и из него по трапу перешли на такую большую баржу, она называлась дебаркадер. У этой баржи на одной стороне выше роста человека была прибита широкая доска и на ней было написано «САМАРОВО». Мы прошли этот дебаркадер и оказались на пристани.

В сторонке от прохода с ебрадра стояли две лошади, запряжённые в телеги. Наши мужики вошли с вещами к этим телегам и сложили на них наши мешки. Мы трое и мама двинулись за ними. Там у телег ещё стояли какие-то люди. Была одна женщина и много мужиков. Эта женщина вдруг взмахнула руками и быстро пошла от телег к нам навстречу. Мама собрала нас в кучку и подтолкнул нас навстречу этой женщине. Женщина подошла к нам, каждого погладила по голове. Я ещё тогда подумал, что эта незнакомая тётка сдурела, что трогает меня за голову. Но уже в следующую секунду эта женщина и моя мама обнялись и стали друг друга гладить. Они не плакали, они только молча стояли и гладили друг друга, и молчали. Вот тогда я подумал, что эта тётка мамина сестра, тётя Нюра. Потом так и оказалось, что это наша тётя Нюра. На двух телегах мы двинулись из приречной части Самарово по дороге в Горы в сторону Ханты-Мансийска. Дорога шла вверх между сопок.

Позднее я узнал, что мы поднимались на Самарские горы. Здесь некоторые старые фотографии Самарово.

Вот на таком пароходе мы и приехали в Самарово.

Я поместил здесь несколько фотографий старого Самарово. Вот на этом рыбокомбинате и будет работать моя мама.

Поднявшись на вершины гор, мы подъехали к дому, в котором пока нам предстояло жить. Выгрузили вещи. Тётя Нюра и подводы уехали в Ханты-Мансийск. Первый год жизни на новом месте был очень трудным. Мы с Галей осенью пошли в школы. Я в начальную, что стояла на Самарских горах, а она в Самарскую среднюю школу в подгорной части Самарово, далековато было ходить ей в школу. Не было знакомых людей. Кругом тайга с её тайнами, нехватка продовольствия, отдалённость от маминой работы и школы Гали. Если бы не мамина сестра, мы бы, наверное, не выжили. Через несколько дней после нашего приезда приехал дядя Гоша и на четырёх подводах привёз нам дров. Выгружая дрова, он сказал:

– Дров хватит на эту зиму и даже больше. А потом Вовка уже научится добывать их в тайге.

После приехала и сама тётя Нюра в таком, как она говорила, тарантасе. В тарантас был запряжён огромный конь-жеребец. В тарантасе была большая собака, и я видел, там лежало ружьё. Она привезла нам разные продукты – крупы, соль, муку. Немного сахару, всякую посуду, разные чугуны, чтобы было в чём варить что-нибудь, и какую-то одежду. А ещё она привезла щенка собаки. Это был кобель. То есть, как она говорила, был мальчик. Ему было чуть больше шести месяцев. Сразу к вечеру она уехала. Щенку мы сразу дали имя Алтай, пусть будем его так звать, как отец называл свою собаку в Салехарде.

Через несколько дней вдруг приехал дядя Гоша, это муж маминой сестры тёти Нюры. Он привёз плуг, чтобы вспахать землю для нашего будущего огорода. Участок был большой, соток сорок (это я сейчас могу оценить размер участка, потому что у меня есть свой участок с садом). За остаток лета и за зиму земля перепреет и по весне будет пригодна к посадкам овощей, это будет наш огород. Маме он отдал какую-то бумагу, где было сказано, что там-то, в таком-то месте нам выделена земля под огород. И велел её хранить. Это бумага была документом на владение этой землёй.

Потом он вспахал огород, он уже знал, где надо пахать. Эта земля под огород была совсем рядом с домом. Что ещё хорошо, на другом конце этого участка была вода. Там были обильные ключи воды. Вода была рядом и для питья, и для полива огорода. Уезжая, он сказал, что весной он ещё раз вспашет огород и привезёт всяких семян для посадки, а также подберёт необходимый инструмент для работы на земле и в тайге: там пилы, лопаты, топоры, кувалду, клинья, вообще весь необходимый инструмент для работы в огороде и тайге. Когда он уехал, я спросил у мамы:

– Что, этот дядя Гоша, наверное, большой начальник? Смотри, тётка ездит в таком тарантасе с таким конём, с собакой, да и с ружьём, да и потом сам приехал на лошади с плугом и вспахал огород, даже какую-то важную бумагу привёз с правами на землю.

Мама сказала:

– Да, он какой-то начальник у рыбаков, в бригадах рыбаков эти рыбаки ловят рыбу на реках Иртыше и Оби для Самаровского рыбоконсервного завода.

Собака быстро привыкла к нам. Она оказалась добрая и послушная. Особенно она слушалась маму и меня. Конечно, по-моему, она была ещё и умная, конечно, надо слушать тех, кто чаще других её кормит. В это лето мы с ней ходили в тайгу в разведку. Сначала недалеко, а потом всё дальше и дальше. В этой разведке я нашёл в тайге хорошие грибные места. Грибов было много и все хорошие. Я рассказал маме, и в одну из суббот, когда мама была дома, а не на работе, мы вместе пошли за грибами. В этом походе мама мне всё время рассказывала о том, какие грибы лучше собирать, какую и где лучше искать ягоду, она же выросла в деревне, в лесной деревне, и конечно, всё знала о грибах и ягодах.

Мама выписала за деньги на своём заводе соли и всё, что мы собирали из грибов, мы или сушили, или солили. Галя и Пётр оставались дома, когда мы уходили в тайгу. Этот карапуз так и норовил куда-нибудь удрать, поэтому Галя и охраняла его. Нашли в тайге, где растет чёрная и красная смородина. Морошка. Черника. Голубика. Брусника. Клюква. А мама даже начала собирать разные травки, которые она знала, можно применить при простуде, нарывах и других болезнях. Дома она эти травки сушила.

Мама очень радовалась, начались заготовки на зиму, она часто повторяла:

– Это тебе не тундра. Только не лениться, и зимой всё пойдёт на пользу.

Она даже знала, как заготавливать черемшу.

Черемша встречается на всей территории Европы, в Турции, Белоруссии и на Украине. На территории нашей страны медвежий лук произрастает повсеместно. Растет черемша в России на Кавказе, в Центральной части страны, Сибири, Приморье и на Дальнем Востоке, за исключением территории Крайнего Севера.

Черемша – неприхотливое растение, которое в дикой природе быстро разрастается и занимает новые территории. Медвежий лук предпочитает влажную почву. Он растет в тенистых местах: в лесах, низовьях рек, предгорьях, оврагах.

В пищу употребляют листья, стебли и луковицы черемши. Растение едят в свежем виде в салатах, добавляют в первые блюда и используют в виде начинки для пирогов. Черемшу засаливают, квасят и маринуют. На вкус похожа на зелень лука и чеснока.

Черемшу заготавливают до начала цветения, когда в растении сконцентрировано большее количество биологически активных веществ. Свежесрезанные побеги формируют в пучки.

Самая полезная часть растения – ростки. Их собирают ранней весной в самом начале периода вегетации.

Из черемши готовят спиртовые настойки, ингаляционные смеси и заваривают ее в виде чая. Настойки применяют наружно при ревматизме, артрите и остеохондрозе. С их помощью растирают поврежденные места и делают компрессы и примочки. Черемшу используют для лечения кожных дефектов: бородавок, натоптышей.

Норма потребления в день – от 4 до 8 листьев черемши. В неделю можно есть растение не чаще 3–4 раз.

В конце августа приехали к нам тётя Нюра и дядя Гоша, приехали в пятницу и сказали, что приехали с ночёвкой, привезли разных продуктов, особенно много было приготовлено всякой рыбы. За ужином дядя Гоша рассказал, что он выкупил для нас участок в тайге, где мы имеем право собирать кедровую шишку.

– Но вообще-то не выкупил, а просто получил разрешение на промысел шишки, поэтому мы приехали с ночёвкой. Это разрешение я зарегистрировал в фактории у тамошнего начальника дядьки Фёдора. Если вы захотите продать кедровые орехи, то это можно сделать на фактории. На эти орехи вы там можете купить товары, которые вам будут нужны. А если этих товаров не окажется, то этот дядька закажет их, и их привезут. Завтра пойдём в тайгу, и у меня есть схема вашего участка, вот эта бумажка. И я покажу этот участок в тайге. Завтра мы пойдём в тайгу все. Дома останется только Галя и этот карапуз Пётр.

Этот Пётр вдруг сказал:

– Я не карапуз и я не хуже Вовки могу ходить по тайге, а меня опять не берут с собой.

Все засмеялись.

Дядя Гоша сказал:

– В следующий раз обязательно возьмём с собой.

И опять все засмеялись.

С этим дядькой Фёдором мне ещё не раз придётся встречаться, пока я живу в Самарово. Об этом можно прочитать в моих рассказах «Бич» и «Ссыльные люди», которые размещены в этой книге. Утром мы ушли в тайгу. Дядя Гоша шёл по тайге, как будто он уже здесь ходил не один раз. Участок он нашёл сразу, правда, иногда он заглядывал в свою бумажку. Посмотрит в бумажку, оглянется вокруг, постоит, ещё глянет в бумажку и потом опять пойдёт. Через какое-то время он стал делать небольшие затёсы на деревьях. Ходили первую половину дня, всё более удаляясь от дома. Примерно в полдень остановились, поели всуомятку. Дядя Гоша помахивая свой бумажкой, сказал:

– Мы прошли весь уатк. Я для вас для верности, чтобы вы не запутались в тайге, сделал затёсы. Но на восток этот участок можно пользовать до самого Тихого океана. Кедрач (так местные называли кедровые леса-тайгу) хороший, чистый, сухой, урожаи шишки должны быть хорошие. Первый раз, как поспеет орех – шишка – я с Вовкой (я подумал, но ничего не сказал, вот дядька, я вам не Вовка – я Володя) и с вами, Мария (это он так назвал мою маму), пойдём на участок и покажу, как всё делать, чтобы добыть орех. А теперь обратно домой.

В тайге мы провели целый день, я так устал, что когда пришёл, то даже свалился у дома, чтобы немного отдохнуть. Устали все. Дядя Гоша и тётя Нюра сразу уехали к себе в Ханты-Мансийск. Нашему походу, по-моему, больше всех радовался Алтай. Он даже сейчас бегал вокруг нас. Но всё же он хитрый и умный, он как будто говорил нам, что это вы расселись, а когда же будем есть? Мама и то рассмеялась и погладила его, а он лизнул ей руку.

Огромное таёжное богатство. Разве можно сравнить Тундру и Тайгу по такому богатству. Мы все в нашей семье были очень рады переезду сюда. Больше мы не будем голодать. В доме, куда нас поселила тётя Нюра, был хороший погреб. Стенки его были обшиты досками, пол был засыпан песком. Мы всю свою добычу из леса после обработки спускали в погреб. Хорошо, что тётя привезла нам посуду, да ещё и разные банки и вёдра, всё это и пригодилось. Мама говорила:

– Ну, ребята, теперь не пропадём. Правильно, что мы уехали из Салехарда, спасибо вашей тётке, здесь нам полегче и получше.

Но я всё чаще говорил маме, что скорей бы в школу. Мы стали больше есть, стали поправляться, набирать вес на таёжных харчах. Хорошо бы в школе был тоже дядька с гармошкой. Я бы попросил его учить меня играть на гармошке. Мама всегда, когда я так говорил, улыбалась, трепала меня по волосам и говорила, что он обязательно научит.

Теперь, когда я уже взрослый, понимаю, что мама меня жалела. Кто будет учить другого чему-нибудь бесплатно? Никто не будет. За учение надо платить, а где у нас тогда были деньги? Дома три голодных, раздетых рта, а сейчас ещё и пёс, а работает мама одна простой рабочей. Она на этом заводе работала там, где жарят рыбу для консервов.

Первого сентября я и Галя пошли в школы. После первых уроков я пошёл к первоклассникам узнать, где у них сидит дядька с гармошкой. Когда учителя узнали, зачем я пришёл, они сказали, что на линейке в первом классе не играл никакой дядька с гармошкой. У нас нет такого дядьки. Его заменяет у нас патефон. Я не знал, что такое патефон. Они мне его показали и даже заставили его петь. Жаль, что у них нет дядьки с гармошкой. Значит, я не буду учиться играть, гармоники нет, учителя нет. Дома я всё рассказал нашим. Сначала мама смеялась, когда я рассказывал, что увидел какой-то патефон. Потом перестала смеяться, подошла ко мне, потрепала по голове и сказала:

– Что, может, когда-нибудь и будет у тебя гармошка.

На следующий день была суббота, и к нам приехали тётя Нюра и дядя Гоша. Сегодня мы все вместе обедали. Тётя привезла огурцов, картошки, разной копчёной рыбы. А ещё они привезли две кадушки, в каждую кадушку могло войти по два ведра воды. В этих кадушках была разная солёная рыба. Это запас на зиму. Дядя Гоша спустил их в погреб. Потом они сразу уехали. Здорово, теперь у нас на зиму есть даже солёная рыба.

Где-то числа 10–12 сентября в пятницу к нам опять приехали тётя Нюра и дядя Гоша и сказали, что приехали за кедровой шишкой, люди уже начали сбор шишки.

Дядя Гоша сказал:

– Уйдём в тайгу на два дня. Будем бить шишку. Женщины, соберите еду и посуду, так, чтобы мы могли на костре что-то готовить. Будем учить Вовку, как лазать на кедр и колотить шишку, и как бить шишку колотом (опять меня назвал Вовка, ну ладно, пока я потерплю). Инструмент, какой надо, я привёз с собой.

Конечно, я ещё не знал, что такое колот, но посмотрим его в тайге, сейчас я не стал спрашивать, что такое колот. Я не буду описывать здесь понятие колот. Позднее я это уже сделал в рассказе «Ссыльные люди», и какие правила надо соблюдать при этом, там тоже описано, это рассказ в этой книге. Все два дня мы били и колотили шишку. Это два разных понятия из-за способа добычи шишек, они тоже описаны в том же рассказе.

Через два дня мы вернулись домой, принесли с собой только нашелушенный орех из шишек. Остальная шишка осталась там. Эту шишку мы обработаем с мамой потом. Наши гости уехали домой. Как показала жизнь, я хорошо усвоил уроки дяди Гоши по сбору шишек и орехов, потом все навыки пригодились на всё то время, пока я жил в этой тайге. Все свободные дни сентября мы с мамой добывали шишки и орехи. Для первого года всё было неплохо. Мы даже часть ореха (калёного) продали на факторию и на эти деньги мама купила немного ситца нам всем на бельё. У мамы была швейная машина, и она нас обшивала (так она говорила), из купленного ситца или сатина она нам всем и себе шила всё, что нам всем было нужно.

Прошла осень, потом зима. Здесь осень посуше, да и зима помягче. Нет таких страшных ветров, какие были в тундре, в Салехарде. Кругом тайга, ветрам негде особенно разгуляться.

По весне в средине мая к нам снова приехала тётя Нюра и дядя Гоша. Он снова вспахал землю на нашем участке. С собой они привезли разные семена – морковь, свеклу, репу, рассаду капусты, картошку на посадку. Когда они всё это выгружали, я думал, как же это мы со всем справимся, как всё это высадим. Только мама знала, как этим всем распорядиться, она же бывшая крестьянка. Я сказал дяде Гоше:

– Как же это мы всё посадим?

Он сказал:

– Не трусь, Вовка (опять Вовка). Я уже договорился с вашими соседями, заплатил им, и они в этом году помогут вам всё посадить.

На этом они и уехали. А мы вместе с соседями всё и посадили, да какой ещё осенью урожай был, всего сняли много! В погребе даже некуда было всё складывать.

Первые два года, пока я учился в начальной школе на Самарских горах, у нас всех шло привыкание к новой жизни. В пятый класс я уже пошёл в Самарскую среднюю школу.

В этой школе я подружился с одним мальчишкой, Колькой. Семья Кольки жила внизу в приречной части Самарово, а мы жили на холмах, на сопках, как здесь говорили. Мама Кольки работала тоже на рыбзаводе. Я как-то был у них в гостях, и его мама сказала, что знает мою маму. Они работают почти рядом.

В семье у Кольки был отец, его мама и сестрёнка. Звали её, по-моему, Танька, так звал её Колька. Отец Кольки был на войне. Он вернулся живой, но весь израненный. Левая рука почти не работала, и он сильно хромал на левую ногу. Работать на предприятии он не мог. И он стал сапожничать. Делал всё хорошо и быстро. Все жители это знали, и у него всегда было много заказов. Танька была младше Кольки на один год. Но была такая бойкая, шустрая, смелая, ещё получше другого мальчишки. Колька её поддразнивал, называя её «это наша оторва». В дальнейшем, особенно летом и зимой, она, что бы мы с Колькой ни делали, всегда старалась быть рядом. Однажды при мне он сказал:

– Что ты всегда тянешься за нами? Иди к своим девчонкам.

Она засмеялась и сказала:

– Да они все дуры. А с вами мне интересно, не гони меня. Всё равно буду возле вас всегда.

В этой книге есть рассказы про Кольку, интересные рассказы. За эти прошедшие два-три года я научился всему, чтобы выживать в тайге и брать у неё, что нам нужно для жизни, но не обижая при этом тайгу и её жителей. Они, жители Тайги, запомнят это и не будут пугать меня зря в моих будущих путешествиях по тайге, в разных районах моей родины России. Нашли мы и здешнего Ваньку Куйбина и отдали ему кусок кожи с письменами от Салехардского Ваньки Куйбина. Сначала он долго смотрел на мою маму, потом на меня, на Галю, на Петра, потом крутил-вертел эту шкурку. Потом что-то долго шептал. Потом подошёл к моей маме, обнял её и сказал:

– Спасибо. Я всё понял, вы мои самый лучший друг. Ванька будет вас везде охранять и помогать, и дружить с вами. Вы привезли мне очень важное письмо от моих старших родственников. Это у нас такой свой правил, что сказали старшие, то все должны это делать. Спасибо. Теперь я буду приходить к вам пить чай. А вы мне будете говорить, что должен сделать для вас Ванька Куйбин, молодой (это значит по-ненецки – младший).

Вот такие у нас друзья, вот вам и простые люди, а какие чудесные и добрые люди!

А сейчас продолжим про мою мечту, про музыку. Летом на работе у мамы во время выдачи заработной платы её обязали купить два лотерейных билета. В те годы эти билеты лотерей распространяли обязаловкой. Бери билеты, тогда выдадим зарплату. Ну что же делать. Вот так и приучили покупать лотерейные билеты. Это было часто. Мы на эти билеты ранее ничего не выигрывали, и мама даже плакала, говоря, что и так денег мало, да ещё и эти пропадают. Но однажды, это было осенью, опять она принесла с работы два лотерейных билета. Потом через какое-то время на работу пришла газета с таблицей розыгрыша билетов, по которой можно было проверить билеты, есть ли выигрыш или нет. Уходя на работу, мама взяла с собой эти билеты. Пришла домой поздно вечером с работы. Галя и Петя уже спали, я не спал, ждал маму.

Когда она вошла в дом, я по её виду понял, что что-то случилось для неё хорошее. Она достала билеты и сказала:

– На эти два билета выпало на каждый по выигрышу. На один билет выпал полушубок (овчина), на другой выпал выигрыш гармошка.

Я подумал, что она шутит, и начал сердиться, что всё это она выдумала. Но всё оказалось правдой. Через две недели можно будет пойти и получить выигрыши.

Пришло время идти получать выигрыши. Там, где выдавали выигрыши, главным был дядька Фёдор. Вредный был дядька Фёдор, да и злобный. В этой книге в одном из рассказов я кое-что написал о нём. Но, может быть, я был и неправ. Мама всегда оправдывала его, говоря, что работа у него такая непростая, вот он иногда и злится. Вот этот дядька взял у мамы билеты, что-то долго смотрел на них, потом в газетку с номерами билетов, которые выиграли, потом стал смотреть то на нас, то в газетку. Потом сказал:

– Да, билеты верные и есть выигрыши. Сейчас принесу ваши вещи.

Принёс полушубок и выкатил велосипед и говорит:

– Берите. Вот ваши вещи.

Я смотрю на маму, мама смотрит на дядьку, потом на меня и говорит:

– Полушубок наш, велосипед не наш. На второй выигрыш выпала гармошка.

Дядька Фёдор говорит:

– Гармошки кончились. Разрешили вам вместо гармошки выдать велосипед.

Мама смотрит на меня. Вот если бы я был поменьше мальчишкой, то, может быть, я и заплакал. Но перед этим дядькой ни в жизнь не заплачу. Говорю ему:

– Берём велосипед.

А он мне говорит:

– Оставьте его мне, я вам отдам деньги. Вам он не нужен. Вам же нужна была гармошка.

Подавишься, подумал я, шиш тебе, а не велосипед. Пришли доимой. Дома все были рады выигрышам, только я не очень. Как я хотел гармошку. Мама, глядя на меня, тогда сказала:

– Как будто кто-то не хочет, чтобы ты учился музыке. Вот этот кто-то и спрятал нашу гармошку.

Велосипед так велосипед. Я снял с него крылья на колёсах, чтобы грязь не налипала на колёса. Здесь дороги были земля, осенью такая грязь, что даже телеги застревали.

Позднее, уже взрослым, я не раз вспоминал эти слова моей мамы каждый раз, особенно если вокруг этой мечты происходили какие-то странные события.

Шло время, за эти годы, что я прожил здесь в тайге, произошли разные события. События были и хорошие, и не очень хорошие. У меня уже была своя винтовка, сети, лодка. Пётр подрос, и мы уже втроём – Пётр, я и наша собака Алтай – стали настоящими, как говорила мама, «добытчиками», помощниками ей. Галя уже училась, по-моему, в техникуме в городе Тюмени на бухгалтера. Часть приключений я описал в рассказах этой книги. Жизнь идёт, и мы пойдём дальше. Я закончил школу и поехал поступать в Казанский авиационный институт в городе Казани. Этот институт тогда закончил мой двоюродный брат Валентин, это сын тёти Нюры. Вот поэтому и я, наверное, поехал в эти бетонные джунгли поступать в институт. Все мои приключения с этой поездкой можно прочитать в рассказах этой книги. Как я сначала не поступил, как работал грузиком в портах на Волге. Как учился, а потом работал токарем на авиационных заводах в городе Казани, как призвали в армию, и я служил в армии три года и, возвратившись из армии, всё-таки поступил в институт. Позже, когда я серьёзно стал что-то записывать о своей жизни, я об этом отъезде из дома написал такое стихотворение. По-моему, это стон мальчишки, который не сумел сразу вписаться в эту непростую городскую жизнь, но хорошо, что она меня все-таки не сломала.

 

Иртыш и Волга

Мне было восемнадцать, когда в деревне я оставил мать и брата.
И по веленью стариков поехал в город счастья испытать.
Тюмень и Синяя орда, и первый паровоз.
Железная дорога в никуда, и жизни тысяча один вопрос.
Тюмень-Казань, как ехать долго. Дорога здесь – одна беда.
И наконец, за окнами вагона Волга, родная русская река.
Я начал жизнь в трущобах Казанского двора,
Где каждый обитатель не знает, доживёт ли до утра.
А по утрам из каждого двора по зову пароходного гудка
Бредёт на пристани усталая толпа. Бреду и я,
Здесь самый молодой из обитателей Казанского двора.
На пристани шум, гам и суета. Подходят пароходы, баржи, катера.
Канаты, ругань, звон цепей, и начинается дневная суета.
И каждый день один урок с утра и до темна: не ешь. не пей,
Бери, неси, клади в амбар мешок и марку – очередь не сбей.
И покатилась жизнь моя, как недозревшая Луна.
Чернее ночи каждый день. Когда же кончится она?
И сколько будет пароходов, барж на пристани чужой?
Когда наступит им конец? Мне говорят – зимой.
А вот стучится и Зима. Как буду жить?
Не знает, нет, трущобный житель из Казанского двора.
Что должен написать домой о жизни городской?
Что с неба падает халва? Любимая татарская еда?
Не знаю, нет сегодня слов. Зима, Казанский двор в снегу.
Здесь снег не наш, мне неродной. Какой-то грязный и чужой.
 

Надо было на что-то жить. Денег не было, поэтому я и работал в волжских портах грузчиком. И конечно, в это же время я сдавал экзамен в институт. Всё было непросто в этих бетонных джунглях. Но со мной всегда был мой Ангел, моя мама и её напутствие перед моим отъездом из тайги.

 

Напутствие мамы
Бог и Ангел тебя хранят

Провожая меня, мать говорила всегда: Ты не бойся нигде, ничего, никогда.
А если нагрянет большая беда, поможет бог тебе всегда.
Считай ты Родиной своей леса и реки и ручьи.
И небо над твоей Землёй. Они радимичи твои.
Ты помни мать, отца, сестру и брата. Село на кручах берегов,
И на ухоженных погостах могилы милых стариков.
Не бойся нигде, ничего, никогда.
Иди вперёд до крови под ногтями.
И помни, Ангелы хранят тебя. Гордись хорошими делами.
И не сдавайся никогда ни в чём и никому.
Тот, кто послал тебя сюда, один лишь он судья всему.
Лишь он отмерил жизни путь. И он судья в делах.
Не бойся нигде, ничего, никогда. Тогда и он хранит тебя.
А души наших стариков и всех радимичей твоих
Будут молиться за тебя, да и за нас, за всех своих.
Не бойся нигде, ничего, никогда, не подведи всех нас.
И знай, тебя от забытья Он спас,
когда привёл в наш мир в урочный час.
 

В этот раз в институт я не поступил, не набрал проходной бал. Экзаменов было шесть, надо было четыре экзамена сдать на оценку пять и два экзамена сдать на оценку четыре, то есть надо было набрать 28 балов. Я набрал только 26 балов, значит, не был зачислен в студенты. Что я делал дальше и что происходило в моей жизни, описано в рассказах этой книги.

Вернулся в институт через четыре года и поступил. И окончил Казанский авиационный институт с красным дипломом, а ведь когда-то меня не приняли в этот институт. Вот эта игра случаев жизни. На распределении я шёл первым в своём потоке и имел право выбрать предлагаемые места работы и саму работу. Я выбрал Красноярский Край, небольшой закрытый городок и прекрасную в нём работу. Много лет жил там и работал. Об этом этапе моей жизни я нигде ничего не пишу. Я не знаю, можно ли писать об этом, да и если даже можно, мне не хочется этого делать. Может, когда-нибудь я что-то и напишу, а сейчас нет. Другие события жизни требуют, чтобы я написал о них.

Городок был небольшой. На предприятии работало много молодых инженеров из институтов со всей России. Развлечений никаких, только те, что мы сами себе придумывали. Летом в положенный отпуск многие из нас небольшими группами уходили в разные турпоходы. Этим кто-то был и я. В эти годы прошёл (побывал) в Туве, на Таймыре, в Эвенкии и еще во многих районах России. По возвращении из таких путешествий мы часто рассказывали всё, что пришлось увидеть в таких походах. Я со временем обрабатывал свои дневники, которые я вёл в таких путешествиях. И уже позднее эти материалы легли в мои книги.

На одном из обсуждений очередных путешествий я увидел и услышал, как один из моих коллег играл на гитаре и даже что-то там напевал при этом. Меня как будто ударила молния, я вновь вспомнил о моей гармошке. И тогда я подумал, раз не получилось учиться игре на гармошке, может, мне попробовать начать учиться игре на гитаре? По окончании этой вечеринки я попросил этого товарища поучить меня игре на гитаре. Он сразу и охотно согласился. Я буду приходить к нему домой, тем более, что у него дома есть две гитары. Вот на одной я и буду заниматься. Время было, по-моему, сентябрь. К концу года я уже мог брать какие-то аккорды. Последний раз в том году мы занимались 25 декабря, я этот день никогда не забуду. Мы договорились встретиться уже в новом году. Я пошёл домой. Был вечер, зима, холодно, скользко. На одном переходе через дорогу я поскользнулся и упал. Да упал неудачно, а со всего маха ударил гитарой по дороге. Конечно, вы уже всё поняли, гитара моя разлетелась на кусочки. Я всё, что мог, собрал и принёс её, беднягу, домой, ремонту она не подлежала. Что я теперь скажу моему учителю? Магазина музыкальных инструментов в нашем городе не было. Вся надежда на командировку в Москву, там-то я уже куплю гитару.

Прошёл новый год. После нового года мой учитель, как-то увидев меня на работе, спросил, почему я не прихожу на занятия. Ну что, пришлось мне всё ему рассказать о том, что произошло с его гитарой. Он, конечно, огорчился, но не ругался. Я ему обещал купить гитару при первой же командировке в Москву. Потом мы постояли молча, и вдруг он сказал:

– Я знаю твою историю с гармошкой, а вот сейчас история с гитарой. Как будто кто-то не хочет, чтобы ты занимался музыкой.

Вот это да, он повторил моей мамы слова, она так же сказала тогда, когда нам не выдали гармошку на выигрышный лотерейный билет. Но в этот раз я сказал себе, кто этот кто-то, как он может распоряжаться, чем мне можно заниматься, а чем нет. То гармошку прячет, то гитару разобьёт. В очередной командировке в Москву я в магазине музыкальных инструментов, что был тогда на Старом Арбате, купил две гитары. Одну для себя, другую отдам учителю за разбитую гитару. Ребята-продавцы этого магазина за отдельные деньги достали мне ещё и самоучитель игры на гитаре.

Приехал домой, отдал гитару учителю и сказал ему:

– Я сам буду, сам заниматься по самоучителю.

Время шло, я занимался. Но что-то не очень получалось.

Жизнь продолжалась, и меня однажды пригласили переехать в город Сосновый Бор. Ленинградской области. Так сложились семейные обстоятельства. Здесь я стал работать главным конструктором на трёх заводах, появились другие возможности по поездкам в путешествия, длительные командировки на прошлой работе отпали. Теперь семья и я могли и путешествовали больше уже по европейской части России. Очень часто, по-моему, десятки раз только были в Крыму. Поездки в Новгород, в Псков, по деревням этих областей на автомобиле. Вот с этого момента начинается новая эпоха в моей жизни. Появилось больше свободного времени. Я вспомнил уроки резьбы по кости от Ивана Куйбина, моего Салехардского друга, и стал применять их к резьбе по дереву. Я сейчас с большим удовольствием занимаюсь этим ремеслом. В этой книге в приложении можно увидеть некоторые мои работы. Людям нравится, и даже часто просят, чтобы я показывал эти работы на разных маленьких выставках, что я делаю. Прошло ещё достаточно лет, у меня появилось разрешение (право) выезжать в страны Европы. Я даже написал работу про себя, про резчика.